Текст книги "Забудь обо мне (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 39 страниц)
Глава семидесятая: Сумасшедшая
Даже не знаю, почему, когда под рукой такая огромная дорогая «посудина» и куча времени, мы ни разу не принимали вместе ванну.
Кажется, руки этого мужика созданы, чтобы делать именно то, что он сейчас делает – мягко массировать мне голову, поливая сверху не очень сильным расслабляющим напором теплой воды. Я даже глаза закрываю и начинаю блаженно мурлыкать, пока Бармаглотище творит со мной все эти жутко «неприличные» приличные вещи.
Даже пальцы на ногах подгибаются – так хорошо.
– Учтите, Бармаглотище, – говорю с блаженной улыбкой, когда он проводит пальцами где-то у меня за ухом, осторожно почесывая, как любимую кошку. – Еще пара минут таких манипуляций, и я стану сексуально зависима.
– Я думал, ты уже, – хмыкает он, заставляя еще немного откинуть назад голову. – Зай, а когда поженимся – тоже будешь мне «выкать»?
– А как же. – Я лежу так, что если постараться – могу заглянуть ему в глаза. Снова брызгаю ему в лицо, и на этот раз все-таки попадаю, потому что Миллер делано скалит зубы. – Буду смотреть на вас с благоговением, как по «Домострою».
– Ты в принципе не знаешь, что такое благоговение, Зай.
– Вы обо мне несправедливо низкого мнения!
– Ага, даже ниже, чем ты думаешь.
– А свадьба будет большая? – молниеносно переключаю тему. – Позовем всех ваших крутых партнеров? Артистов.
– Зай, давай я для начала разведусь. – Я чувствую, как его грудь, на которой лежу почти всей спиной, напрягается. – Не хочу тебя расстраивать, но развод – очень небыстрый процесс. И в этом деле торопиться ради твоей «хотелки» я не собираюсь.
Меня подмывает спросить, почему же он все-таки передумал и согласился развестись, но момент такой хороший, что портить его разговорами о другой женщине было бы просто кощунством.
– Хочу три платья. – Поднимаю ногу и шевелю в воздухе пальцами. – Одно красивое, как у принцессы. Пойду в нем по дорожке, с маленьким букетом белых орхидей. И чтобы длинный-длинный шлейф. И бабочки! А второе платье – в ресторан. Длинное и шелковое, как у греческой богини. Будешь меня в нем танцевать! А третье… Третье для фотоссесии на лошади. Хочу много-много фоточек на белой лошадке, как будто я принцесса.
– У тебя в голове – вата, – беззлобно посмеивается Бармаглот. – Но ок, пусть будут бабочки, платьюшки и сивый мерин. Принца только, прости, не будет.
– Эй, что я за принцесса без принца? – С силой опускаю ногу и брызги разлетаются во все стороны, стекая длинными нитками по зеркальным панелям на стенах.
Переворачиваюсь, укладываясь на него сверху, словно на уютный твердый диван.
Гад даже не морщиться, когда ставлю локти ему на грудь, а с довольной рожей сжимает в ладонях мою задницу.
– Хорошо, Бармаглотище, я согласна на вас в белых сверкающих латах и с плюмажем на шлеме в виде волчьей головы.
– А можно я нетрадиционно – в костюме и галстуке?
– Какой вы зануда, – морщу нос.
– Нет, Зай, просто старый уже.
Каждый раз, когда он говорит, что старый, я вспоминаю своих ровесников – часто вообще забивших на свой внешний вид, часто в талии шире, чем в плечах, глупых, прокуренных, «убитых» экстези, алкоголем и наркотой.
Вспоминаю их – и смотрю вот этого шикарного мужика, у которого пресс такой, что можно стирать белье бабушкиным способом!
В шутку, но все же ощутимо прикусываю его за щетинистый подбородок.
– Еще раз скажете, что старый – я от вас уйду. Потому что мне нужен мужчина с хорошей эрекцией и сильной потенцией, а не пенек.
Бармаглот прищуривается, наотмашь, до звона, шлепает меня по ягодице – раз и еще раз.
Возмущенно барахтаюсь на нем и только через секунду понимаю, что он встает, тянет меня за плечи и выразительно ставит на колени перед собой, прямо в горячую воду.
Мокрая ткань штанов плотно облепила выразительную выпуклость члена.
Я непроизвольно сжимаю колени, вспоминая, какой он охеренно большой, и как у меня потом суток трое ноет между ног после нашего секса.
Запрокидываю голову, облизываясь.
По фигу, что выгляжу как шлюха – этому мужику я нравлюсь такая.
Так что, когда Бармаглотина выразительно сжимает член ладонью, сама собираю волосы в хвост и вручаю ему свою «голову», словно трофей.
У Бармаглота темнеют глаза.
Даже не знаю, почему мы раньше как-то никогда не доходили до минета. Не помню, чтобы кривила нос или была против. Разве что пару раз отпустила пару шуточек на тему того, что если после нашего обычного секса несколько дней чувствую себя так, словно трахалась с орком, то после его члена во рту точно онемею.
Черт!
Зачем я вспомнила об этом?
Черти во мне просыпаются мгновенно. Даже немного кружится голова от того, насколько быстро разгорается мое внутреннее тихое болотце. Между ног тянет, но на этот раз я не даю себе сжать колени – нарочно развожу их шире, насколько позволят ванна.
Опускаю руку между ног.
Не прикасаюсь к себе.
Смотрю в глаза этого здоровенного татуированого монстра и мазком, плавным, как вода движением, лишь провожу пальцами характерным движением.
Он жмурится, и даже лучики морщинок в уголках его глаз выглядят агрессивно сексуально.
Господи божечки мой, я не понимаю, как ему удается, но я готова разорваться для него.
Сделать абсолютно все, что захочет.
Лишь бы смотрел вот так: сверху вниз, с высоты своего почти двухметрового роста. Лишь бы крепче сжал в кулаке мои волосы.
Подчинил меня.
Покорил.
Приструнил.
Посадил на чертову цепь и стерег, как черный драконище.
– Бармаглот, вы же в курсе, что после минета я не смогу исполнять арии в постели? – Жмурюсь, тянусь руками к его штанам и в ответ слышу выразительный предупреждающий рык.
– Зай, руки за спину, – приказ, вместо ответа.
– Точно? – Я нарочно немного привстаю на коленях и тут же опускаюсь. Вода приятно щекочет между ног.
– Руки, – железно, безапелляционно.
Я нарочно медленно веду плечами и выразительно закладываю руки назад, сцепляя пальцы в замок.
Немного отвожу голову, и Бармаглот тут же тянет ее к себе, заставляя привстать на коленях. Тянусь вперед и он «милостиво» разрешает прижаться губами к его живу, чуть ниже пупка.
Слизываю капельки воды, прилипшие к жестким волоскам на дорожке волос, убегающей вниз, к почти неприлично сползшей вниз резинке штанов.
Ниже, туда, где у него родимое пятно в форме летучей мыши.
В каком-то диком порыве обнажаю зубы и вгрызаюсь в кожу словно голодный вампир.
Бармаглот только глухо матерится сквозь зубы, но не останавливает.
Лишь немного тянет за волосы, как будто напоминает, что даже если я творю хрень и собираюсь изгрызть его всего – я буду делать это лишь с его разрешения и до тех пор, пока ему будет этого хотеться.
Вот же гад!
Отодвигаюсь, выразительно облизываю губы, любуясь оставленным следом зубов на смуглой коже.
– Завтра, Марк Игоревич, на вас будет настоящая красота.
– Зай, ты вообще ебанутая, – глухо посмеивается он.
– Бармаглотище, – заглядываю ему в глаза с покорностью рабыни, – вам же это нравится.
У него такая улыбка…
Едва заметная тень в правом уголке губ.
Если бы Дьявол явился на землю – он был бы таким, как этот мужик.
Только все равно капельку хуже.
Глава семьдесят первая: Сумасшедшая
Я жадно ловлю взглядом каждое движение его свободной руки.
Как поглаживает член через мокрую ткань.
Как сжимает жесткую длину, от вида которой у меня непроизвольно распахиваются губы.
Как, словно нарочно, медленно приспускает штаны, удерживая меня на расстоянии, и чем больше я пытаюсь к нему тянуться, тем сильнее он оттягивает назад мою голову.
Когда твердый член выходит из плена ткани, я непроизвольно выдыхаю с длинным тихим стоном.
Прикусываю нижнюю губу, предвкушая, как предельно сильно натянутся мои губы вокруг этой большой налитой кровью головки.
Черт, черт!
Он словно нарочно обхватывает член у самого основания, протягивает вперед, словно угощение.
Я тянусь руками – и тут же чувствую жесткий рывок за волосы вверх.
Мы ходим на тонкой грани, где игра в мужское доминирование вот-вот перейдет в настоящий жесткий секс, после которого я буду похожа на использованную тряпку.
И буду получать кайф от этого, слизывая со своих пальцев…
Я послушно снова прячу руки за спину, смиренно поднимаю взгляд и несколько мгновений мы пикируемся взглядами, пока не становится ясно, что правила подтверждены и приняты нами обоими.
Бармаглотище тоже проводит языком по губам, подтягивает мою голову как раз на то расстояние, когда я могу дотянуться до его члена только кончиком языка.
Делаю это без раздумий и заминок.
Он на вкус как что-то… охуенное.
Я никогда не получала удовольствие от орального секса и, по правде говоря, редко его практиковала, и обычно по принципу «баш на баш». Поэтому и опыта у меня – кошки наплакали. Но мой Бармаглот в курсе, и даже как-то отпустил по этому поводу еще пару пошлых шуточек, от которых даже у меня покраснели уши и часто забилось сердце.
И то, как он смотрит на меня сверху, немного задерживая дыхание, пока провожу кончиком языка вдоль немного припухшей щели на головке его члена, заставляет меня хотеть получить этот первый урок настоящего развратного и пошлого минета.
Чтобы трахнул меня в горло глубоко и сильно, и по фигу, что это может быть некрасиво со стороны.
– Зай, отпустишь руки – получишь по заднице, поняла?
– Что? – хлопаю глазами как бестолковая кукла.
Поиграем, мой большой злой мужик?
Я поднимаю руки вверх, успеваю взять его член ладонью и выразительно, не задумываясь, что делаю, похлопать его тяжестью по своим губам.
Бармаглот глухо матерится.
За волосы заставляет меня подняться, тянет на себя, заставляя встать на носочки.
Свободной рукой сжимает мои щеки так сильно, что боль немного резонирует в скулах.
Зажимает мои губы своими и одновременно звонко прикладывается ладонью к моим ягодицам.
Боль обжигает нежную распаренную кожу.
Вскрикиваю от неожиданности.
И мгновенно в отместку прикусываю его нижнюю губу.
– Только попробуй так еще раз, Зай, – слышу предупреждающий рык.
– Вот это? – пробую укусить еще раз, но не успеваю.
Толкает обратно на колени, на этот раз наматывая волосы на кулак так сильно, что я практически не могу вертеть головой.
– Открой рот и выстави язык.
Господи, спасибо за то, что ты дал мне мужика, умеющего быть главным в сексе!
Я принимаю все правила этой игры, даже если в конце мой рот будет болеть, а задница – гореть от шлепков.
Высовываю язык максимально сильно – и Бармаглот выразительно стучит по нему членом.
Пытаюсь поймать его губами, но в ответ получаю несильное похлопывание по щеке – сначала просто ладонью, потому, сильнее, членом.
Жмурюсь от удовольствия.
Если бы мурашки на моем теле были чуть больше размеров, от их непрерывного потока мы устроили бы в ванной настоящее цунами.
Пока я послушно сижу перед ним на коленях, с руками за спиной, он медленно, никуда не торопясь, поглаживает член ладонью – от основания и до головки, пока на ней не выступает пара тяжелых капель.
Я еще сильнее – хотя, куда уж? – выставляю язык, выпрашиваю угощение.
Бармаглот даже не скрывает, что наслаждается процессом и моим нетерпением.
Почти хнычу от желания получить в рот этот огромный член, и это ни черта не игра. Это какая-то маниакальная потребность.
– Отсосешь мне, Зай.
Вот же гад!
Сглатываю, задираю голову максимально высоко, раскрываю рот и буквально выпрашиваю всем своим видом.
Он снова ударяет членом по моему языку.
Толкается вперед, в распахнутые для него губы.
Я почти сразу чувствую, как мой рот растягивается почти до боли.
Жмурюсь, пытаясь контролировать дыхание.
Ох ни хрена себе…
– Выдохни, Зай. – За волосы оттягивает мою голову назад.
Дает сделать пару спасительных вдохов.
И снова в мой рот, на этот раз сильнее и без предупреждения.
Я чувствую, как язык прижимается к нижнему небу, как тяжелая горячая головка упирается в корень языка и меня непроизвольно тянет кашлять.
Громко дышу через нос.
Бармаглот снова оттаскивает мою голову, позволяет отдышаться.
Делаю это громко, выразительно глотая слюну.
– Расслабь горло, Зай, – дает указание мой личный доминант на этот вечер. – Дыши через нос и дай мне руководить. Поняла?
Киваю как прилежная послушная девочка.
Мне нравится эта игра в «Оттенки».
Бармаглот запрокидывает мою голову назад, так, чтобы шея растянулась почти на всю длину. В глазах немного щиплет от рассеянного желтого света рожковой лампы на стене. Его пятерня в моих волосах сжимается, натягивая пряди до приятной тянущей боли.
Направляет член мне в рот – сверху вниз.
Под таким углом, что я не успеваю даже пикнуть, как головка упирается мне в гортань.
Дышу, чтобы не поперхнуться, когда он делает пару поступательных движений.
– Охуенный рот, Зай, – слышу мрачный довольный смешок.
Выразительно сжимает мои щеки второй рукой, и я чувствую, как его член словно наглухо затыкает мой рот и запечатывает горло.
Накатывает внезапный страх, что я не смогу сдержать легкий рвотный рефлекс, но Бармаглот снова немного оттягивает мою голову, давая глотнуть спасительный воздух.
– Полижи яйца, – толкает мою голову вниз.
У него упругая налитая мошонка, подтянутая вверх, и я жадно провожу по ней языком.
Ответный стон удовольствия только придает решимости.
Сжимаю ее губами, вбирая в рот столько, сколько получается.
Посасываю влажную шершавую кожу, стону в ответ на тяжелое хриплое дыхание моего тирана.
Я, кажется, становлюсь минетозависимой.
Так вообще бывает?
Я сосу ему член и получаю от этого офигенное моральное удовольствие.
Потому что вот здесь и сейчас – я принадлежу классному шикарному мужику, и он крепко держит меня в руках.
– Расслабь горло, Зай, и не стесняйся ничего, – предупреждает Бармаглот, снова вталкивая член мне в рот.
Я понимаю, о чем он.
Так что, когда в ответ на глубокий толчок в глотку в позыве кашля я заливаю его слюной, мне уже по фигу, насколько это не в духе «хороших девочек».
После пары сильных толчков собственная слюна обильно стекает по губам и капает на грудь и соски.
Вздрагиваю от контраста.
Мычу, когда рот натягивается вокруг члена до последнего предела и на глаза наворачиваются слезы.
– Просто дыши, – слышу сверху охрипший низкий голос.
В горле становится немного горячо от пролитых тяжелых капель.
Сглатываю их.
И начинаю сосать, насколько это возможно.
Бармаглот толкается мне в горло, задает правильный темп.
Мои губы натянуты на выпуклых пульсирующих венах его здоровенного члена.
В рот выплескивается новая порция жидкости, и я жадно высасываю ее, до боли втянув щеки.
Как будто сдохну, если не сожру его всего.
В какой-то момент я чувствую, как вторая ладонь ложится мне на подбородок, оттягивает ниже, растягивая рот шире моих собственных усилий.
Пальцы обхватывают горло, сдавливают, контролируя мою голову, словно какую-то сексуальную игрушку для орального секса.
И когда я еще только пытаюсь осознать, что сейчас произойдет, вгоняет член так жестко и глубоко, что я давлюсь кашлем.
Можно ли получать кайф от того, что мужик жестко трахает тебя в рот?
Определенно, да, если этот мужик знает, как это делать.
Я подчиняюсь полностью и безусловно.
Забываю стыд и приличия.
Даю долбить свой рот жестко и грубо, давясь слезами и слюной.
Но мой собственный оргазм в голове взрывается так ярко и сильно, что хочется выть от удовольствия.
Мне определенно не хватает воздуха и головокружение делает мой оргазм ярче.
Меня потряхивает.
Меня выкручивает изнутри.
Мне нравится ощущать, как мой большой злой мужик теряет контроль, используя мой рот для своего эгоистичного удовольствия.
А когда я готова выть от боли в растянутых – чуть не порванных – уголках губ, он максимально наращивает темп.
Вдалбливаясь в меня уже полностью без башки.
Кончает так сильно, что я едва не задыхаюсь.
Глотаю все, что получается глотнуть, но горячая сперма толчками скатывается с губ.
Кажется, и из ноздрей тоже.
Я задыхаюсь.
Но это настолько приятно, что мне уже сейчас хочется второй раунд.
Глава семьдесят вторая: Сумасшедшая
После ванны, конечно же, ничего не закончилось.
Я не знаю, кто придумал историю насчет плохого стояка у мужиков «за сорок», но это точно не наша с Миллером история.
Потому что после минета, от которого у меня реально разболелся рот и горло, Бармаглот забросил меня на плечо, отнес в кровать и жарил – не могу подобрать другого слова! – еще пару часов без остановки, буквально до моего несчастного писка о передышке.
Потому что в конечном итоге его сперма была во мне и на мне, везде.
И я валялась на белоснежных простынях и чувствовала себя готовой разорваться, если на меня попадет еще хотя бы капля.
А он, как ни в чем не бывало, встал, натянул штаны на свою шикарную голую задницу и пошел готовить перекус.
В общем, в эти полчаса передышки, пока прихожу в себя, одновременно пытаясь распутать сбившиеся на затылке волосы, размышляю над тем, стоит ли впадать в панику из-за того, что этот мужик реально трахается как чертов бог секса, и в моей жизни никогда не было ничего подобного. Я подумать не успела, чего хочу – а он уже все сделал.
Как проклятый выносливый зверюга – жарил и жарил.
Божечки мои…
Когда начинаю чувствовать приятный запах, заворачиваюсь в одеяло и потихоньку, чтобы не запутаться и не превратиться в прикроватный коврик, пробираюсь на кухню.
Картина маслом: стоит спиной, и даже в маленьком вполне себе милом переднике с двумя кармашками, и своими здоровенными татуированными ручищами ловко орудует маленькой сковородкой, сгребая на тарелку порцию блинчиков.
Я знаю, что готовить он не мастак.
Мягко говоря.
Но блинчики «по-Миллеровски» – это прямо повод для гордости. Я лучше не сделаю, если честно. А под порцией сгущенки и с мороженными ягодами все это пропадает в моем желудке просто неприличными для талии порциями.
Но раз уж мы скинули столько калорий, то сам бог велел.
Я усаживаюсь на диванчик в своей любимой позе, сложив ноги по-турецки, и изображаю самого голодного в мире кота, который готов продать даже свою кошачью свободу, лишь бы получить вкусняшку со сковородки.
– Зай, когда ты сказала, что у тебя уже нет сил, предполагалось, что ты будешь валяться в постели, – не поворачивая головы, говорит Бармаглотина, но все-таки тянется за тарелкой.
Выкладывает туда горку блинчиков, поливает сгущенкой, насыпает горсть мороженной малины и протягивает мне вместе с чашкой чая с ломтиком имбиря.
В эту минуту я готова поклясться, что он не только бог секса, но еще и рыцарь в черных доспехах, который на самом деле злой и ворчливый, но когда на кухне и готовит – просто мимими…
Тьфу ты, господи! Почему этим проклятым бабочкам не сидится спокойно у меня между ног, а тянет устроить бардак в голове?
– Я есть хочу, – делаю вид, что мне до чертиков обидно, почему меня прогоняют с этого уютного местечка, откуда открывается прекрасный вид на его плечи, спину и офигенную жопу. – А у тебя тут так вкусно пахнет, что восстанут даже затраханные маленькие капризули.
Бармаглот все-таки поворачивается, приподнимая одну бровь в ироничном немом вопросе.
Щетина ему очень идет.
И вот такой взгляд с прищуром.
И даже морщины в уголках глаз.
А в особенности ему идет след от укуса внизу живота, который уже успел потемнеть и теперь выглядит как произведение искусства. Если меня когда-нибудь спросят, умею ли я создавать что-нибудь кроме шедевров кулинарии, смело скажу, что владею техникой ваяния укусов в стиле импрессионизм.
– Ну хорошо-хорошо, – послушно соглашаюсь с его невысказанной насмешкой. – Большие капризули.
– Вот и умница, – улыбается довольно.
Я немного высовываю руку и, совсем не играя, хнычу:
– На ручки хочу. Чтобы потискал, поцеловал и согрел.
Кажется, кто станет творить такую херню в сорок лет?
Даже морально готовлюсь услышать кучу шуток по этому поводу, но Бармаглот молча садится рядом, берет меня на руки и плотнее, чтобы торчала только голова и край плеча, заворачивает в одеяло.
Укладываю голову ему на плечо.
Выдыхаю.
У меня какое-то почти медитативное состояние в ответ на эти его ровные тяжелые и уверенные удары сердца.
– Если каждый раз после секса я буду чувствовать себя рожденной заново, – говорю, блаженно прикрыв глаза, – то секс у нас будет каждый день.
Только хмыкает и, как маленькую, кормит с вилки.
