Текст книги "Забудь обо мне (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 39 страниц)
Глава пятьдесят третья: Бармаглот
Трагедия всей моей жизни состоит в том, что мою новую «давалку» тоже зовут Алиса.
Вернее, так она сама себя называет – и назвала, когда ее с подругами пригласил к нам в ВИП мой бизнес-партнер. Обычно я против того, чтобы в компании мужиков, которые в непринужденной обстановки обсуждают предстоящие контракты и всякую деловую хуету, появлялись бабы, но у Александра «горели трубы», он нервничал, дергался и вел себя так, словно я собирался жестко лишить его анальной девственности, а не просто вытрясти проклятое соглашение.
Появление за столом двух губастых телок сразу сделало его спокойнее и веселее.
Так что я махнул рукой и просто положил болт.
Потом одна из них назвалась Алисой.
Я повернул голову в ее сторону.
Сначала подумал, что она совсем не похожа на моего Зайца.
Потом – что это даже к лучшему.
А примерно через пару часов, когда предложил подвезти ее до дома и она сказала, что еще совсем не хочет спать, подумал, что это неплохой вариант для необременительного секса без обязательств.
О том, что на самом деле она не Алиса, узнал примерно через пару недель, когда она как бы случайно выронила паспорт с правами и начала вздыхать, что уже очень давно мечтает о своей машине. В правах она была записана как «Светлана». Позже выяснилось, что Светлана– это слишком обычно, а Алиса – загадочно, необычно и сразу привлекает внимание. И даже привела в пример наше знакомство. Мол, на Свету я бы никогда не «клюнул».
Я хотел сказать, что и на Алису бы тоже не клюнул, если бы не одно маленькое «сходство», но на хрен говорить телке, которую трахаешь, что она подо мной только потому, что назвалась именем женщины, которую я под себя положить не могу?
Ну а потом как-то завертелось, вошло в необременительную привычку.
Секс с ней был хорошим, разнообразным и без всякой романтической херни, на которую я уже давно отвык тратить время и моральные ресурсы. Снял Лане квартиру неподалеку от моего главного офиса и наведывался после работы или когда выпадали «окна» в графике. Она даже завела ежедневник, чтобы всегда быть дома, когда мне нужна. Не заводила разговоров об отношениях, не строила планов на будущее и не спрашивала о жене.
Я бы кривил душой, если бы сказал, что Лана – не идеальная молоденькая любовница.
Особенно на фоне постоянных ссор с Милой, у которой, кажется, заел генератор скандалов и дело дошло до того, что она подкараулила меня вечером после работы и колесила за мной по всему городу, пока я возил Лану по магазинам, потом – в ресторан, а потом – к ней.
Через пару дней Лана позвонила и перепуганным голосом рассказала, что к ней только что приходила моя жена, перевернула вверх дном все шкафы, ища доказательства того, что я с ней живу, обещала устроить «сладкую жизнь», угрожала чуть ли не выселить на Крайний Север, а в финале наврала про какого-то ребенка.
Хорошо, что день был забит под завязку – и я не мог перенести ни единой встречи, иначе просто сорвался бы к Миле и один бог знает, чем бы все это закончилось.
Но закончилось это все в любом случае хреново – я просто снова перестал возвращаться домой.
– Может, останешься сегодня? – спрашивает Лана, вытягиваясь на кровати совершенно голая, чуть прикрывая себя краем пушистого одеяла. – Утром принесу тебе кофе в постель, помассирую спинку…
Не знаю, что за мужики были у нее до меня, но откуда-то в ее голове торчит эта хуйня – что мужику утром для полного счастья нужно только кофе и массаж спины. Особенно, когда у бабы ногти размером с когти росомахи. И когда она думает, что массаж – это просто «пожамкать» плечи.
На часах уже почти час ночи.
Завтра суббота, и кроме обязательного ужина с парочкой «нужных» для бизнеса людей, на выходной нет никаких планов.
Так что…
Я окидываю Лану взглядом, задерживаюсь на бедре, где у нее родинка размером с ноготь мизинца, и прикидываю, стоит ли поддаться на провокацию и провести с ней все выходные. Впервые за те пару месяцев, что мы встречаемся. Обычно, я просто ухожу, а она даже не спрашивает, почему и куда.
Можно сказать, что впервые у меня такая идеальная любовница.
Так и хочется спросить, где она прячет золотую медаль за окончание Школы правильных содержанок с отличием и почетной грамотой. Но держу язык за зубами – с женщиной, даже если трахаешь ее на коммерческой основе, все равно нужно быть вежливым. Особенно, если она старается изо всех сил.
Я стаскиваю рубашку, которую уже накинул на плечи.
Лана зажмуривается и откидывает край одеяла – последнее, что прикрывает ее полную наготу.
Секс с ней интересный.
Дает расслабление, заводит тонус, иногда взрывает мозг приятными эмоциями.
В этом смысл любовницы – получать все, что хочешь, но расплачиваться материальными плюшками, не тратя драгоценный моральный ресурс. В башке у мужика, особенно если он пашет и вынужден присматривать за стадом баранов, должно быть ясно и спокойно.
Утром Лана действительно делает кофе и даже пытается сделать «массаж», но я вовремя убираю ее руки. Хотел бы сказать, что с кофе она справляется лучше, но и это не так, потому что всю работу за нее сделала кофемашина.
– Это не та девушка из кафе? – вдруг спрашивает Лана, когда я валяюсь в кровати после приятного минета и чашки кофе и бесцельно перещелкиваю каналы.
Хотел бы сказать, что не сразу понимаю, о ком речь, но в башке сразу всплывает образ Зайца и ее хитрые зеленые глаза.
Лана тем временем протягивает мне телефон, где на экране висит страница какой-то мамочки и ее пост в инстаграм о том, что только благодаря учительнице ее ребенок остался жив. И на фото – Заяц с парой синяков на лице, перебинтованной рукой и пухлым пацаном-второклассником.
Я сначала тупо моргаю.
Просто смотрю на широкую царапину через всю переносицу Алисы. Она кажется такой большой и красной, что невольно провожу пальцем по экрану, чтобы стереть кровь.
Баран.
Это же тупо фотка.
На перебинтованной от пальцев до локтя руке – смешные детские рисунки фломастером, потому что на следующих фото в записи Алиса уже в компании своих детей: сидит в кресле-каталке и делает вид, что смеется и радуется жизни. Я слишком хорошо знаю ее лицо. Помню, хоть и не хотел бы в таких подробностях. Кажется, еще немного – и она заревет навзрыд.
– Тут написано, – Лана забирает телефон, прижимается головой к моему плечу, – что на пешеходном переходе этого мальчика чуть не сбил автомобиль. За рулем был пьяный водитель.
Зачем-то киваю.
Тупо никак не могу переварить.
Заяц выскочила на проезжую часть? Что там, блядь, произошло, что на пацане ни царапины, а она как будто встретила пьяного пидора собственным лицом?
Почему мне никто ни хера не сказал?!
Быстро надеваю трусы, хватаю телефон и иду в кухню. С громким хлопком закрываю за собой дверь. Не нарочно – так получается.
До Зайца, само собой, как в Смольный – не дозвониться, как будто между нами фронты и кабель перебило ракетным залпом.
Пробую позвонить Вовке, но трубку берет его жена.
– Таня, привет, – мы с ней давно на «ты».
– Вова еще спит – вчера поздно вернулся. Если важное что-то – я разбужу.
– Да нет. – Сглатываю, тянусь за сигаретой и напряженно затягиваюсь. – Я тут случайно увидел новость про За…
Черт. Блядь.
– Алиса в порядке, – говорит Таня. Немного натянуто.
– Так, а что за херня случилась? – «Почему мне никто не сказал?!» – благим матом в душе. Было бы очень странно, предъявлять Вовке и его жене, почему они не отчитываются о здоровье единственной дочери какому-то левому мужику. – Мудака за рулем уже кастрировали?
– Марк, с Алисой все в порядке. – Снова натянуто? Как будто я вдруг перестал быть другом их семьи. – Но раз уж ты все равно позвонил…
Мне не нравится эта ебаная пауза.
Я привык жопой чувствовать проблемы и именно поэтому сумел вскарабкаться так высоко.
– Ты же понимаешь, что ничего хорошего из всего этого не выйдет? – Звучит как вопрос, но больше похоже на утверждение. – Моя вина, что Алиса выросла немного… оторванной от реальности и не видит многих вещей. Не понимает, что уже взрослая и нужно отвечать за свои поступки, а лучше сначала понимать последствия и вообще их не совершать.
– Ты о чем?
– Ты знаешь. Моя дочь не годится на роль любовницы, Марк. Даже при всем том, что я понимаю, почему мужчина постарше – это как раз ее вариант. Как бы странно это ни звучало, но пока Алиса не повзрослеет окончательно, ей нужен кто-то… с опытом, трезвым взглядом на мир и готовый взять ответственность за ее внутреннего ребенка. Но не ты, Марк.
Даже не хочется выкапывать, откуда все это взяла.
Но и отнекиваться, словно мне шестнадцать, и мамочка застукала меня кончающим на сиськи ее дочери, тоже не собираюсь.
– Спасибо за мораль, Тань, – говорю почти без иронии. – И… Вовка тоже в курсе?
– Раз в твоей голове пока не добавилось новых дырок, то очевидно, что нет, – пытается шутить она. Но мы оба понимаем, что, если бы Вовка действительно узнал, что я протягивал лапы к ее любимой дочуре – с него правда сталось бы на хрен вышибить мне мозги. – Держи себя в руках, Марк. Всем от этого будет только лучше. Особенно Миле.
– Тань, ок, я понял твои претензии насчет Алисы. Но в своей семье я как-нибудь сам разгребусь, хорошо?
Кажется, она пожимает плечами.
Говорит «пока» и кладет трубку.
Глава пятьдесят четвертая: Бармаглот
Я обещал, что не буду лезть к Зайцу, но в моей голове ни хрена не укладывается, почему, блядь, когда она вся похожа на баклажан, я должен быть хрен знает где и даже не привезти ей ее любимых сладостей из шоколадницы.
И еще две порции кофе в пол-литровом термосе.
И охапку теплых носков вместо цветов, которые Алиса не любит, потому что считает их «похороненными заживо».
В аптеке на всякий случай покупаю обезболивающие, кальций, заживляющий крем и витамины.
Она, конечно, не берет трубку, так что приходится ехать наобум, надеясь, что ее малахольного не будет поблизости. И дело совсем не в том, что боюсь нарваться на его праведный гнев – пусть бы только тявкнул. Просто Заяц сразу начнет рычать, что я снова разрушаю ее охуеть какую идеально-розовую личную жизнь.
На звонок в дверь шаги раздаются не сразу.
Но когда, наконец, она открывается, на пороге стоит мой бедный побитый Заяц.
В домашнем толстом халате.
Стянутых на половину ноги носках.
Лохматая, с разъехавшимися в разные стороны хвостиками.
С ужасной царапиной через переносицу, которая «вживую» выглядит намного хреновее, чем на фото.
– Бармаглот, – выдыхает Заяц.
Переступает за порог прямо как есть, без тапок.
И прижимается лбом к моей груди.
Приходится сгрести ее в охапку, занести обратно в квартиру и пяткой закрыть дверь.
Все покупки практически не глядя ставлю на тумбу.
Отодвигаю ее.
Шмыгает носом и даже не пытается посмотреть, что я там привез, хотя обычно мгновенно разбирает подарки.
– Зай, почему не позвонила?
– Удалила ваш номер, Марк Игоревич.
– Опять? – Дать бы ей по жопе – может, тогда бы начали доходить хотя бы какие-то элементарные вещи. Ничему не учится. Танцовщица, блядь, по граблям.
Заяц как будто что-то вспоминает, немного отходит назад и случайно задевает рукой ручку шкафа. Морщится, но на всякий случай выставляет вперед руку, потому что меня, как обычно, тянет обнять ее и тупо почувствовать, что с ней все в порядке.
Папочка, блядь.
– Как ваша новая любимая Зая, Марк Игоревич? – врубает свою любимую сладкую язвительность. – Не заругается, что вы свои тестикулы притащили чужой бабе, а не в теплую гостеприимную постельку, ммм?
– А твой малахольный свои тестикулы не потеряет, если что? – интересуюсь в ответ.
– Они у него прекрасно держатся, – язвит зараза. – Лично проверяла.
– Так и мои вроде тоже прошли твой тест-драйв, – скалюсь, делая шаг вперед.
– Было бы что вспоминать.
– В самом деле.
– Ты – долбоеб, – спокойно, с лицом, как у удава.
– А ты похожа на Пеппи Длинный чулок. Кофе будешь? – Киваю на пакет со вкусняшками для нее.
– И тирамису есть? – У Зайца тут же загораются глаза.
– Ага.
– Тогда буду все! – И вприпрыжку несется по коридору, вообще забыв о больной руке. – В постель принесете, Бармаглот? Можно даже с голым торсом.
– Да я и совсем голым могу, – мрачно усмехаюсь ей в спину.
Пока Заяц где-то в комнате, я немного хозяйничаю у нее на кухне: часть десертов выкладываю на большую тарелку, часть делю пополам и прячу в холодильник. Кофе ей в термосе, себе делаю чай с лимоном – его Заяц хранит в специальной лимоннице, на почти пустой полке холодильника. Такое чувство, что она вообще неделю не выходила из дому, но язык не повернулся попросить помощи, потому что она зачем-то удалила мой номер.
Ничему не учится.
Может, и правда переложить через колено и всыпать?
Не зря же от деда-прадеда нас всех так воспитывали.
Но эта мысль испаряется из моей головы сразу, как только захожу в спальню.
Как Зая и просила – без толстовки, в джинсах, правда, с на хрен расстёгнутой ширинкой. Вроде все эти сопливые девочки прутся, когда у мужика торчит резинка трусов с логотипом известного бренда. На мой взгляд – хрень какая-то, но у Зайца тут же загораются глаза.
– Вы это куда? – спрашивает она почти искренне удивленно, когда передаю ей поднос с тарелками и чашкой и начинаю взбивать подушку рядом с ней. – Я еще не готова впускать вас в свое личное пространство, Марк Игоревич.
Приподнимаю бровь – точно не готова?
Она проводит пальцем по верхушке тирамису, сует его в рот и выразительно облизывает.
– Зая, ты дрянь.
Алиса пожимает плечами, возится, но все-таки находит силы бросить в меня подушкой, выразительно указывая взглядом на противоположную сторону кровати.
Ок, не вопрос.
Я сажусь напротив и беззлобно рыкаю, когда Заяц многозначительно вытягивает ноги поверх моих. Снимаю ее пушистые мягкие носки, сжимаю ступни в ладонях – они у нее совсем крохотные, как у тех японских красавиц, которым ради этого с детства надевали на ноги деревянные колодки.
Провожу пальцем по ее пятке – Заяц пищит и чуть не опрокидывает на себя чашку с кофе.
– Удобно устроились, Бармаглотище? – спрашивает, глядя на меня так, словно собирается начать деловые переговоры.
– Абсолютно комфортно, хотя без трусов было бы лучше.
– Ох уж эти кобелиные заморочки, – фыркает Заяц.
– Ох уж эти маленькие стеснительные Лолиты, – передразниваю ее. – Ты же видела меня голым, Зай.
– Может, вид вашего… шланга нанес мне глубокую моральную травму! – Она еле прячет улыбку в край одеяла.
Так что ржу за двоих – от всей души.
– Заяц, спасибо за лестную метафору, но я как бы на природу не жалуюсь и…
Она так резко вскидывает руку, что снова чуть не опрокидывает кофе. Как маленькая старушка что-то ворчит под нос, возится, устраиваясь поудобнее и, наконец, садится почти ровно, окружив себя подушками, как спиной трона.
– Пока наш разговор не перешел в плоскость физиологии, Марк Игоревич, нужно кое-что обсудить.
– Уууу, – не могу удержаться, чтобы не поддеть ее внезапный строгий тон. – Настоящая строгая училка. Я бы тебя поимел в подсобке в перерывах между физикой и биологией.
– Включите мозги, Бармаглот.
– Не могу, Заяц. Постель – не самое лучшее место для важных разговоров.
– Тогда мне придется послать вас на хер, – мило улыбается Алиса. – И подождать, пока у вас закончится спермотоксикоз. Только тогда, Марк Игоревич, разговор уже может быть не актуальным.
Хоть мы с ней как обычно пикируемся, в этот раз где-то во всем этом сквозит серьезная нота.
Так что делаю серьезную рожу, но все-таки позволяю себе «слабость» массировать ступню Зайца.
Видеть ее довольную мордочку – просто тупо приятно.
– Все, я весь внимание, Хрустальная донна, – отвешиваю шутовской кивок.
– Господи, Бармаглотище, ты и без цитирования Булгакова самый шикарный мужик в моем окружении! – смеется Алиса. Потом откашливается в кулак и, сделав глоток кофе, серьезно заявляет: – Если вы, Марк Игоревич, избавитесь от своей кикиморы, то я готова вступить с вами в сексуальные отношения без взаимных обязательств.
Эээээ…
Чё?
Глава пятьдесят пятая: Сумасшедшая
Когда на меня вылетел тот алкаш на «БМВ», я поняла, что выражение «вся жизнь пронеслась перед глазами» взято не с потолка.
Потом, позже, в травмпункте, где меня осматривали и ощупывали, делали снимки и «цементировали» мои несчастные пальцы, я вдруг поняла, что в моей жизни нет вообще ничего. Ну, в том смысле, что я все время жду какого-то удобного момента, какого-то идеального мужика, правильную обстановку. В общем, как сказала бы Танян – страдаю херней.
И что если бы та машина вылетела на дорогу не так удачно, я бы давно лежала в земле, вся такая красивая, наряженная в свадебное платье и абсолютно никому не нужная.
И вот тогда что-то в моей голове заработало очень-очень быстро, буквально, как электронные часы на бомбе замедленного действия из фантастического фильма.
Захотелось просто… хотя бы чего-то.
Не большой и чистой – возможно, я принадлежу к тому проценту людей, которые так и не находят настоящее чувство – но хотя бы нормального мужика, который будет обо мне заботиться, помнить, какие сладости я люблю, забирать меня пьяную в дым, если мы с подругами перебрали. И которому будет не все равно – пристегнулась я в машине или нет.
Я переваривала эту мысль всю неделю, которую валялась в кровати в компании современных любовных романов, обезболивающих и своих разбитых влажных розовых мечт.
А потом на пороге появился Бармаглотина.
Весь такой огромный – прямо аккуратно в дверную коробку, как шкаф.
Со своими проклятыми серебряными глазами и черными ресницами.
Ручищами, которые хотелось почувствовать на своей заднице.
Блядской улыбкой, от которой мне сразу стало очень не по себе.
И пазл, который я все это время пыталась сложить, вдруг собрался сам собой.
Потому что – надо быть честной – каким-то странным образом этот мужик умудрился перестать быть для меня просто «симпатичным папиным другом», а стал человеком, которого мне хотелось тупо трахнуть.
И хотелось, чтобы он трахнул меня.
А если уж совсем конкретно, то после того, как этот тяжеловоз завалился в мою крохотную комнатушку голый по пояс и в трусах от «Дизель», моя внутренняя ненасытная девчонка завопила благим матом, что пока я тут ломаюсь и играю в удобную, правильную и милую, он там трахает какую-то овцу.
Прекрасно зная, что она – это и близко не замена мне.
Ну и если уж совсем цинично – какая женщина откажется от мужика, делающего ей массаж ступней, привозящего вкусняшки и «сверкающего» татуированными бицухами?
– Небольшое уточнение, – делаю еще глоток кофе, потому что Бармаглот перестает улыбаться и сосредоточенно сводит брови к переносице. Черт, разыгрывать пофигистку с каждой минутой становится все сложнее. – Кикимора – это та кукольная болванка, с которой вы тусили в ресторане и для которой снимаете квартиру. Я ни в коем случае не покушаюсь на святость и незыблемость вашего драгоценного брака.
– Зай, – Марк осторожно откладывает мою ногу в сторону (я тут же прячу ее под одеяло) и скрещивает руки на груди. – Вырубила на хрен свою язвительную малолетку. Прямо сейчас.
Я непроизвольно икаю.
Нравится, конечно, что он такой большой и злой и может всех вокруг порвать на тузиков, но это совсем не интересно, когда направлено против меня.
Так что улыбаться как-то резко уже и не хочется.
– Все, – показываю скрещенные пальцы на здоровой руке, – больше никаких шуточек.
– Что значит «сексуальные отношения без взаимных обязательств»? – переспрашивает он.
Не могу отделаться от мысли, что мы с ним – как Кристиан и Анастэйша в той эпичной сцене согласования договора.
«Я бы хотела трахнуть вас сегодня, после всей этой хрени с переговорами», – мысленно говорю я, и Бармаглотина, словно читая мои мысли, чуть-чуть, едва заметно, приподнимает в ухмылке уголок губ.
Гад и есть.
– Это значит, что я согласна спать с вами без обязательств. Для своего женского здоровья и удовольствия, не вмешиваясь в вашу семейную жизнь. Само собой, если и вы не будете вмешиваться в мою и оставите свои неандертальские замашки. И, – вскидываю палец, – никаких других кикимор кроме меня. Хватит с вас и жены.
Вместо ответа Бармаглот задумчиво проводит большим пальцем по нижней губе.
Большой.
Охрененно здоровый мужик с плечами, как у Мистера Олимпия.
Сидит в моей постели полуголый, гладит свою чертову губу и нашпиговывает меня стальным взглядом из-под своих длиннющих черных ресниц.
А я молодая.
У меня гормоны и либидо.
И пошло оно все, в конце концов!
Я даже не очень помню, как ставлю чашку на тумбу, как и куда убираю поднос со сладостями из шоколадницы.
Это все просто исчезает, как преграда.
И я, очень несексуально опираясь на больную руку, переползаю по кровати прямо на Бармаглота.
Усаживаюсь на него сверху, выпуская плечи из халата, под которым у меня только домашняя майка и трусики-«шорты».
– Никаких серьезных отношений, – наклоняюсь к губам своего Бармаглота, жадно втягивая его колкий словно горный хрусталь, запах. – Никаких претензий друг к другу.
Он тут же кладет ладони мне на ягодицы, жестко вдавливает промежностью в свой вставший в трусах член. Жмурится, прикусывая нижнюю губу до моего почти оргазмического стона в ответ.
– Ты больная, Зай, – со злой улыбкой мне лицо, – с тобой нельзя быть в отношениях.
– Только секс, – повторяю, словно мантру. – Охуенный классный секс, Марк Игоревич. Хочу его всегда и сколько захочу. Справитесь? Хватит сил на малолетку?
Он хрипло смеется и звонко шлепает меня по заднице.
И хоть в этот момент мне очень приятна эта боль на ягодицах, я все же должна получить свой ответ. До того, как сделаю шаг, после которого будет уже поздно разговаривать о «деталях».
Почему так важно услышать, понял ли он, что будет?
Бармаглотина сам предлагал такой формат отношений, причем уже давно и вполне конкретно, без ужимок и недомолвок в духе: «Додумай сама, а если вдруг что-то не то – я не виноват».
Просто…
Я выкручиваюсь из его рук и падаю на спину.
Мне не нужны чувства.
Не нужны отношения, где будет больно и некрасиво.
Не нужны отношения, о которых нельзя рассказать подругам. О которых не посекретничать с мамой. Отношения, в которых мужика, который меня трахает, нельзя поставить на заставку телефона.
Потому что этот мужик – не мой, и моим никогда не будет.
А когда люди связаны физиологией – все предельно просто и понятно: они приятно проводят время и потом расходятся по своим делам, к другим людям, с которыми у них «красивая жизнь для всех».
И когда все это кончится – мы не перестанем общаться, не удалим друг друга их памяти, как обиженные любовники. Я не буду перебегать на другую сторону улицы, когда увижу Бармаглота с другой «Заей», а он не будет рычать, когда на очередное семейное торжество я приду с новым «архитектором».
Все просто, понятно и подчинено логике.
Здесь мне не будет больно.
И пока что это единственное, чего я хочу от мужика, чей член собираюсь получить между ног.
Я немного приподнимаюсь на локтях и провожу здоровой ладонью по груди, чувствуя, как напряженный под тканью майки сосок отзывается приятной тянущей сладостью где-то внизу живота.
И еще, пожалуй, я хочу от него милые подарки без повода и массаж ступней.
Да, именно так.
