Текст книги "Забудь обо мне (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 39 страниц)
Глава семьдесят седьмая: Сумасшедшая
– Это что-то значит для тебя? – спрашивает Бармаглот, разглядывая мою доску с визуализацией кондитерской мечты.
Я как раз пришпиливаю туда новое распечатанное из интернета фото с красивым креативным меню, отхожу и не без удовольствия разглядываю все свои находки. Когда-нибудь, когда я заработаю хотя бы на первый вклад в банке…
– Это мечта, – говорю с улыбкой и тихонько хихикаю, потому что Бармаглот обнимает сзади и как всегда укладывает подбородок мне на голову, из-за чего я чувствую себя почти что Ньютоном, на которого свалилась целая тыква. – Мой маленький сладкий уголок, где будет пахнуть шоколадом, бразильской корицей, душистым перцем и солёной карамелью. Особенные десерты «от автора», кофе с пенкой из тыквенного сока…
– Звучит вкусно.
– Ага, только стоит дорого.
Я потихоньку высвобождаюсь из его здоровенных ручищ и бегу спасать два отличных рыбных стейка, которые передержала на сковороде больше на целых семь минут.
– Зай, я дам денег.
Хорошо, что я как раз выкладываю второй кусок рыбы на тарелку, потому что сковорода с грохотом вываливается из рук и приземляется мне на ногу.
Я ору больше от досады, чем от боли, потому что – слава богу! – как раз сегодня решила не задротствовать и приготовить рыбу не на чугунном гриле. Так что с моей ступней точно все в порядке. Ну, по крайней мере, нет повода ехать в травму.
Два раза за последние несколько месяцев – это было бы слишком.
Бармаглот отбирает у меня наш с трудом спасенный обед, силой усаживает на диванчик и садиться на корточки передо мной.
– Ты с приветом? – спрашиваю на всякий случай.
– Нет, я с деловым предложением.
Ему идет эта спокойная уверенная полуулыбка.
И по фигу, что не брился уже с неделю, и даже почти не колется.
– Это просто… моя мечта, Бармаглотина, – пытаюсь не дать себе раскиснуть. И удержать проклятых бабочек подальше от груди, потому что их туда тянет словно намагниченных.
– А я могу помочь ее осуществить.
– А я не просила помогать.
– Ну ты бы не попросила о помощи даже если бы лежала парализованная поперек железнодорожных путей. Я реально считаю тебя самой сильной женщиной из всех, кого знаю, но иногда сила состоит еще и в том, чтобы взять себя в руки, затолкать гонор в жопу и дать своему мужику о себе позаботиться.
– А ты мой мужик? – икаю и стыдливо прикрываю рот рукой.
– Бля, Зай, я твой будущий муж. – Он ржет в голосину и ерошит мне волосы, пока я изо всех сил пытаюсь сражаться с проклятым жжением в груди. – И я в общем неплохой инвестор, так что…
– Погоди! – Я быстро вытираю сопли и взбираюсь на диван с ногами, чтобы между нами была хотя бы минимальная дистанция. – Я готова обсудить условия.
– И сразу бежать, – ухмыляется он.
Убить бы его за этот хитрый серебряный взгляд.
И длинные ресницы. Вот скажи, Мать природа, на хрена ты даешь мужикам длинные густые ресницы, шикарные густые волосы и ровные ноги, если все это – наше женское оружие?!
Ох, не туда тебя несет, Алиска.
– Я скопила немного денег, – задираю нос, потому что это вполне приличная сумма, ради которой я отказывала себе в очень многих вещах и пахала на трех работах. – И я приму твою… помощь, только если мы станем полноценными партнерами.
– Зай, мои финансовые возможности, поверь, вообще не пострадают, если ты потратишь свою «долю» на какие-то женские штуки.
– Только так – как полноценные партнеры! – Я нарочно скрещиваю руки на груди так, чтобы спрятать ладони под подмышками. – Со всеми положенными деловыми отношениями, отчетами, сметами и все вот это вот.
Он приподнимается на носочках, тянется ко мне, опираясь руками на край диванчика.
Снова от него пахнет вообще на разрыв башки: под драные джинсы и толстовку с реперским принтом – аромат а-ля Умирающий от пули Дантеса Пушкин.
– Зай, а в твой список «вот этого вот» входит секс на столе переговоров?
Я что есть силы бью его кулаком в плечо.
Хохочет, хватает за руку и – уже привычно – взваливает на плечо, чтобы оттарабанить в спальню.
– Марк Игоревич, пощадите! – делаю вид, что брыкаюсь. – Я от вашего усердия в койке уже сидеть не могу!
– Знаешь в чем прелесть иметь свой бизнес, Зай? – шлепает по заднице. – Ты можешь работать даже лежа на животе.
Спустя пару часов, когда Бармаглот буквально выжимает из меня последние соки, и я обессиленно отползаю на край кровати, прикрываясь валиком из одеяла, в голове зреет мысль, что истории о том, что мужики за сорок уже медленно тухнут на «пол шестого» придумали молодые мальчики, у которых есть потенция, но нет ни малейшего представления, что с ней делать.
Пока что меня, молодую и резвую, этот «сивый мерин» затрахивает так, что я реально скоро начну от него прятаться.
Ну или привыкну и войду во вкус.
Когда он перетаскивает на себя одеяло и лениво, не от стыда – Бармаглот и стыд вообще несовместимы ни в одной звездной системе – перекидывает край через бедра, я склоняюсь к мысли, что скорее стану сексуально зависимой от его постоянных грязных поползновений.
– У тебя лицо маленькой испуганной Зайки, – скалится Бармаглот и для острастки щелкает зубами.
– Ты злой и страшный серый волк? – делаю вид, что мне очень страшно.
– На ближайшие пару часов – сытый и добрый ротвейлер, – хмыкает Миллер, а потом коварно подтаскивает меня к себе под подмышку.
В чем прелесть отношений с мужиком, которому боженькая отмерял сто девяносто два сантиметра роста и терпения нарастить на все это охеренные мышцы? За ним реально можно спрятаться хоть от мамы, хоть от урагана Катрин.
В чем минус? Если ночью закинет на тебя руку, по ощущениям это, наверное, примерно то же самое, что оказаться придавленным столетней секвойей. И, главное – выбираться вообще бессмысленно.
Так что сейчас, когда он для верности еще и забрасывает сверху ногу, мне остается только смирненько лежать в этой живой клетке и надеяться, что он не захочет устроить еще один раунд над моим несчастным хилым тельцем.
– Ну и что ты уже присмотрела? – спрашивает, игриво прикусывая за ухо.
– В смысле?
– Здание для твоей кондитерки. Новострой? Что-то старое и антуражное? Или, может, в жилом комплексе?
– Ээээ… – тяну я, потому что вопрос застает меня врасплох. – Не хочу тебя разочаровывать, Бармаглотище, но я не думала, что моя мечта осуществится… ну… так внезапно. И мои мечты не успели зайти так далеко.
Он делает страдальческое лицо, ворчит, что все нужно делать самому и тянется к телефону.
Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
И поэтому я на всякий случай напоминаю себе, что этот мужик – он не герой моего романа. Он вообще вряд ли когда-нибудь станет чьим-то героем. Хотя бы потому, что Бармаглот и верность – это разные полюса одной планеты.
И когда он мной наиграется, насытит свой инстинкт охотника, наша сказка закончится.
Но, к счастью, я все так же не люблю его.
И наш брак – скорее всего, неприлично короткий – будет держаться исключительно на полной сексуальной совместимости.
Что уже немало, потому что некоторые женщины проживают всю жизнь так и не узнав, что такое оргазм.
Ну или хотя бы кунилингус.
Глава семьдесят восьмая: Сумасшедшая
Уже на следующий день, ближе к вечеру, мы с Бармаглотом едем смотреть пару «объектов».
Если честно, я думала, меня до желудочных колик будет смешить его деловой тон и морда-кирпичом, но на самом деле от такого Миллера – сухого, сдержанного и говорящего исключительно по существу – по телу прямо какие-то благоговейные мурашки. И он, гад такой, явно наслаждается тем, что действует на меня как дудочка Нильса – на крысиное воинство.
То есть – напрочь лишает воли.
Могу только послушно идти за ним на полусогнутых и мямлить: «Да, Бармаглот, как скажет, Бармаглот, как считаешь нужным, Бармаглот…»
Кажется, надо мной начинают смеяться даже воробьи.
Но когда мы приезжаем в финальную точку нашего рандеву по Первопрестольной, я сразу понимаю, что это – оно.
То Самое Место.
Миллер еще только помогает мне выйти из машины, а я уже не могу оторвать взгляд от старинного кирпичного фасада с коньками над маленьким балкончиком второго этажа. Зданию явно много лет, и лестница на округлое крыльцо нуждается в капитальном ремонте – как и почти все снаружи – но это – мое личное место силы.
Тот самый уголок, где из-под моего кулинарного пера выйдут настоящие шедевры.
– Что? – не сразу понимаю, когда Бармаглот протягивает мне носовой платок.
– Слюни подбери, – поддергивает он.
Гад и есть.
Форменный. Во весь свой громадный рост.
– Признайся, что ты специально оставил его на сладкое, – бросаю через плечо, буквально в два шага взлетая на крыльцо. Прикладываю ладонь к двери, чтобы рассмотреть, что внутри. Кажется, довольно грязно и заброшено.
– Я подумал, что твои шоколадные кексы с бразильской корицей будут отлично смотреться в этих витринах.
Окна тут и правда огромные, умеренно низкие – идеальные, чтобы стать красивыми витринами.
– А внутрь?..
Бармаглот бросает взгляд на часы, хмурится и говорит, что риелтор должен был подъехать еще десять минут назад.
Пока мы его ждем, достаю телефон, чтобы сделать пару кадров.
В голове уже мысленно составляю коллаж «До» и «После»
Но вместо иконки камеры зачем-то тыкаю в иконку Инстаграм.
Вроде Танян выложила новую запись. Она в последнее время живет в спортзале, усиленно сбрасывает вес и стала настоящей ПэПэшницей. Ну а я, как лучшая подруга, в первых рядах лайкаю все ее однотипные фото с «трени», чтобы она чувствовала поддержку.
Но на этот раз у нее совсем не спортзал.
И даже не тренажер.
И даже не фото скучного омлета на одних белках.
У нее фото с мужиком.
Вернее, с рукой мужика.
Сидят где-то в кафе и держатся за руки поперек стола.
Даже лиц нет, но рука совершенно точно мужская.
Это точно не Виноградов – что-что, а руки Семочки я, как в той песне, узнаю из тысячи, потому что в свое время Танян любила постить их чуть ли не каждый день. У Семочки руки мягкие, с очень маленьким мизинцем и плоскими как будто даже треугольными ногтями, подстриженными болезненно коротко.
А это красивая ладонь с длинными тонкими пальцами и маникюром явно из салона.
В меру жилистая, хотя до лап Бармаглота точно не дотягивает – у того такие вены, что их можно прикусывать пальцами, как соломинку для коктейлей.
Но… что-то не так с этой рукой.
И часы на ней почему-то тоже вызывают неприятное покалывание в груди.
– Зай? – слышу окрик Бармаглота.
Моргаю, как будто у моего личного факира закончилась мелодия для змеиной трубки, и я избавилась от наваждения.
Блокирую телефон, бросаю его в карман и иду к Бармаглоту и стоящему рядом с ним мужчине.
Нас заводят внутрь.
На полу – каменная крошка, доски, битая плитка со стен.
Сразу видно, что тут сменился не один десяток владельцев и каждый пытался что-то переделать под себя. А по факту – просто уродовал первозданную красоту. Почему-то уверена, что когда-то на стенах и потолке была красивая, пусть и простая лепнина, от которой сейчас остались только смутные намеки в виде плохо заштукатуренных «горбов».
– Проводка повреждена, – говорит риелтор, когда Бармаглот пытается одолеть выключатель. – Но все остальные коммуникации подведены и работают.
– Все равно все на хрен переделывать с нуля, – скептически бросает Миллер. – Все же сгнило к чертям.
Мужчина глупо улыбается и согласно кивает. Мол, подловили, чего уж выкручиваться.
Я же знаю, чья это рука.
Мысль носится по моей голове, словно запущенный в игральном автомате стальной шарик – пытается зацепиться за каждую преграду, сделать «галочку» и вернуться к цели.
Такие же руки.
Такие же почти одинаковые по размеру указательный, средний и безымянный пальцы.
Такие же часы.
Я спотыкаюсь обо что-то, теряю равновесие и едва не падаю.
Рука Бармаглота, как маленькую, вовремя ловит за шиворот и притягивает к себе.
– Зай, под ноги смотри, – говорит строго, и тут же снова возвращается к разговору с риелтором.
Мое подсознание все-таки подавляет голос разума.
Как еще объяснить, что я, пообещав себе не брать телефон, тянусь за ним уже через минуту и снова нахожу в ленте ту проклятую фотографию.
Это Март.
Это его рука.
Его рука и рука Танян.
И они сжимают ладони друг друга, словно в сопливой мелодраме для подростков.
Это просто… полный крах.
Я пытаюсь как-то переварить то, что вижу.
Пытаюсь найти хотя бы одно логическое объяснение.
Даже нарочно пролистываю вперед и назад ленту фотографий Танян, чтобы убедиться, что не попала на чужую страницу и что все это – не сбой в моем мозгу.
Но это страница моей лучшей подруги. И это ее рука – узнаю и браслет, и кольцо, которое она выторговала на какой-то ярмарке. И это – рука Марта.
Рука моего Марта.
Точнее, рука моего бывшего Марта.
– Что скажешь? – слышу голос Бармаглота и огромным усилием воли заставляю себя спрятать телефон в сумку. В тот самый потайной карман на молнии, где когда-то носила подаренный Андреем ключ от его квартиры.
Понимаю, что последние пару минут просто выпала из реальности и не понимаю, о чем речь. Так что просто улыбаюсь и киваю. Улыбка и молчаливое согласие – это ведь всегда кстати.
Танян и мой Март?
Как такое вообще может быть.
– На втором этаже можно сделать маленькую кофейню на пять-шесть столов, – говорит Бармаглот, присматриваясь к лестнице вверх.
– Я же хотела просто кондитерскую, а не кафе.
– Зай, думать нужно всегда на перспективу. Потому что лучше сразу найти здание с бонусом, чем потом переезжать, терять клиентов и начинать все с нуля.
Показываю ему язык, чтобы не думал, что он один такой умный, но мысли снова тянутся к проклятой фотографии.
Чисто теоретически, конечно, они могли начать общаться у меня за спиной.
Но я бы никогда-никогда-никогда не стала встречаться с бывшим моей лучшей подруги. Я бы никогда даже не глянула в сторону мужика, на которого она просто запала. И до сегодняшнего дня даже не сомневалась, что и у Танян те же принципы.
Может, это какой-то розыгрыш?
– Предлагаю обсудить цену, – врубает «зверя» Бармаглот – и у меня выдается минутка перерыва, чтобы нормально собраться с мыслями.
Когда этот мужик играет на своем поле – глупым девочкам лучше держаться подальше, чтобы не придавило.
Глава семьдесят девятая: Сумасшедшая
Я забираюсь в машину – на заднее сиденье – снова лезу в телефон и нахожу скрытый альбом, в котором до сих пор храню наши с Мартом фото. Почему-то только сейчас доходит, что в последний раз заглядывала в свой личный Ящик Пандоры несколько недель назад: сначала увлеклась нашими с Бармаглотом сексуальными марафонами, потом начались длинные вечера, когда ему названивала пьяная Мила с стопятьдесяточередного фейка, чтобы вывести его на разговор. Потом был семинар для молодых учителей.
В общем, все как-то закрутилось-завертелось – и Март на какое-то время полностью исчез с моего горизонта.
Как, впрочем, и Танян, с которой мы в последние дни правда общаемся почти в оффлайн режиме.
На одной из фотографий – Март делал ее в офисе – он в простом черном свитере и в часах. Я нарочно увеличиваю снимок, изучая ремешок и марку, хотя и так знаю, что не ошиблась. Сравниваю с фото из инсты Танян.
Это точно Март.
Я открываю наш с ней чат в мессенджере, прикрепляю скрин фотки и вместо сообщения отправляю батарею вопросительных знаков. Сейчас не поздно и обычно в это время Танян отвечает мгновенно, но проходит пять минут, потом еще пять, и еще – а мое сообщение висит без ответа, хотя я вижу, что она была в сети и мои сообщения прочла.
Что это за шпионские игры?!
Я отправляю еще один вопросительный знак.
Дверца машины хлопает, и я почти подпрыгиваю от неожиданности.
– Заяц, в чем дело? – Бармаглот смотрит на меня в зеркало заднего вида и выглядит озадаченным.
Прикусываю губу, мельком бросаю взгляд на телефон и еле сдерживаюсь, чтобы не издать вопль злости: Танян прочла, но снова проигнорила.
– Просто я говорила о маленькой кондитерской, а не о целой семейной ресторации. – Это первая и единственная причина, которая приходит в голову. Не могу же я сказать, что мой мир только что перевернулся с ног на голову из-за того, что моя лучшая подруга начала встречаться с моим бывшим парнем. – У меня был… не совсем такой план.
Бармаглот разворачивается ко мне, смотрит пристально и очень внимательно, как будто собирается вытащить наружу мой Самый Страшный Секрет.
Я невольно ежусь.
– Зай, если тебе что-то не по душе – можно ведь просто сказать. Не ждать, что у меня случится открытие экстрасенсорных способностей и я прочитаю твои мысли, а сказать самой.
На мгновение меня даже мучат угрызения совести.
Он ведь правда старается для меня, а я как будто вывалилась из седла еще на прошлом повороте и больше не понимаю, чего хочу и зачем.
Снова взгляд на телефон.
До боли стискиваю челюсти.
– Прости, я не хотела тебя обижать. Ты столько всего делаешь, а тут я со своими голосами в голове и капризами.
– Я как бы в курсе, что ты капризная, – смеется Бармаглот. – Попрошу ребят подыскать…
– Не нужно! – быстро останавливаю его. – Мне… Знаешь… – переплетаю собственные пальцы, напоминаю себе, что в жизни могут быть вещи похуже, чем узнать, что твоя лучшая подруга и твой не_забытый бывший вдруг стали сладкой парочкой. – Это отличное здание. Хорошее расположение. И ты прав насчет перспективы. Так что, если ты сторговался и нам уступят сумму на ремонт – нужно брать.
– Уверена?
– Абсолютно, – киваю, как китайский болванчик.
Все хорошо, Алиска.
У тебя есть классный мужик, он ради тебя и звезду с неба достанет, и горы свернет. Что еще нужно?
Сколько можно бегать за мечтой и ждать, прости господи, мудака с заебами?
Пара минут мысленно аутотренинга почти помогают привести в порядок голову и даже понизить температуру кипения мозгов.
Только все это – напрасная трата времени и сил, потому что, когда мой телефон показывает входящее сообщение от Танян, я задницей чувствую, что его лучше не читать.
Но все равно открываю.
Читаю.
«Прости, что не сказала – не знала, как…»
И целая куча сожалеющих умоляющих рыдающих смайликов.
Как будто желтые колобки с нарисованной мимикой могут решить эту «маленькую проблемку».
Не знала, как сказать?! Серьезно?! Ты, моя лучшая подруга, не знала, как сказать, что за моей спиной связалась с моим бывшим?! Прекрасно зная, что у меня… Что я…
Как в младшей школе кладу руки на колени и закрываю глаза.
– Может, мы уже домой? – пищу почти жалобно, когда понимаю, что Бармаглот рулит в сторону своего любимого ресторана. – Голова болит, и хочется под одеялко.
Он молча кивает и быстро перестраивается в другой ряд.
Дома сам раздевает, потому что у меня вдруг перестают двигаться руки и ноги, и голова кружится, словно мой гемоглобин резко упал до критического минимума. Одевает пижаму, укладывает в кровать и, как маленькой, подбивает одеяло.
Сует градусник.
Приносит стакан с шипящей растворимой «шайбой» витаминов.
Я себя ненавижу.
Просто ненавижу.
Хочу сдохнуть.
А лучше – отмотать все назад, в ту точку, где мы с Мартом столкнулись на быстром свидании.
Я сказала ему «нет».
Хотя с тех пор не было ни дня, чтобы я не сожалела о том, что не сказала «да».
Глава восьмидесятая: Март
В субботу – день Х.
Так его называет Таня.
И мне, честно говоря, хочется ее убить за этот детский сад. Сначала ее, а потом – себя, потому что какого-то хрена вообще двинулся и втянулся в игры уровня начальной школы.
Но отступать уже некуда и душу греет пара скриншотов переписки с Алисой, в которых, конечно, почти ничего нет кроме вопросительных знаков и пары слов, но все же – это намного больше, чем у меня было до всей этой затеи.
Таня говорит, что пока напускает туман, не отвечает на вопросы в лоб и делает все, чтобы Алиса немного подёргалась и посидела наедине со своими предположениями.
А у меня своя война. Называется: «Как не плюнуть на все это и не рвануть к ней».
Потому что теперь она не сможет сказать, что я больше ничего для нее не значу.
Но в субботу какая-то важная дата их подружкиного клуба, и Таня уверена, что если Алиса увидит нас вместе – это будет лучше любого приворота.
– Ну или она окончательно тебя пошлет, – добавляет моя «девушка», когда помогаю ей выйти из машины. – И меня заодно. Возможно, на прощанье проломив нам обоим головы.
– А раньше нельзя было сказать? – злюсь я, одергивая руку, потому что Таня вздумала схватить меня за локоть, как будто мы и правда парочка.
– Что ты такой дерганный, Мартынов? – Она все-таки ловит меня, цепляется как краб и «рулит» в сторону клуба, где у них заказан стол. – Кто не рискует – тот остается без любимой женщины и всю жизнь кусает уши.
– Локти.
– Ой, да не по фигу ли?
Морщусь, потому что не переношу этот ее молодежный сленг и ироничные интонации.
А когда так говорила моя Лисица – это казалось сексуально.
В особенности, если она говорила какие-то пошлости, или надиктовывала голосовые сообщения с возрастным ограничением «18+»
В клубе уже не протолкнуться.
Я заталкиваю подальше воспоминания о том, что именно в этом клубе было наше третье свидание, и после него все разладилось.
Танян замечает своих подруг где-то в ВИП-ложе, машет рукой и, пока пробираемся к лестнице, «шепчет», стараясь перекричать грохот музыки:
– Только, пожалуйста, слюни не пускай и помни заветы Пушкина.
– Чего?!
– «Чем больше женщину мы любим…»
Я отмахиваюсь от нее, потому что когда, наконец, штурмуем лестницу и идем в нашему столу, меня ведет от вида сидящей к нам спиной Лисицы.
От ее распущенных волнистых волос.
От глубокого выреза легкой кофты, из которого торчит ее голое плечо.
От того, как она немного поворачивает голову и заправляет за ухо завитую в тугой локон прядь.
Если Таня ошиблась и все эти «игры» окончательно разорвут тонкую нить наших чувств – я точно сдохну.
Вот так, кажется, и кончаются мужики.
Когда в их жизнь приходит Та Самая Женщина.
– Всем привет! – весело здоровается Таня. Как будто все в порядке, и она не пришла на посиделки с подружками не с бывшим одной из них, а с крутым новым мужиком.
Если я и знаю что-то о женщинах абсолютно точно, так это то, что они очень не любят, когда трогают то, что когда-то принадлежало им. Даже если сами это отфутболили и послали подальше.
Я напряженно жду реакции Лисицы, но она даже не пытается повернуться в нашу сторону.
Наоборот, тянется за коктейлем и делает глоток, снова поправляя волосы.
И все в этом показушном безразличии идеально.
Кроме, пожалуй, ее дрожащих пальцев.
– Нормальный такой ход, – говорит та девушка, которую они вне называют именем какого-то экзотического фрукта. Карамболь, что ли. – Бывают в жизни… случайные встречи.
– Да не парьтесь, – подает голос Алиса и, наконец, слегка ведет головой в нашу сторону. Показывает профиль, и – нарочно? – проводит языком по нижней губе. – Я же все равно почти замужняя женщина. Не вешать же теперь замки на всех моих бывших.
Я слишком обрадовался, когда услышал ее голос, поэтому падение мордой в воображаемый асфальт доставляет очень даже реальную боль.
С такой же интонацией Лисица могла сказать, что все ее бывшие – просто где-то есть, и ей все равно, кто и когда будет проводить с ними время. Для полного пиздеца не хватает еще шутки про то, что мама учила ее делиться игрушками, но она слишком хорошо воспитана для такого откровенного стеба.
Или просто припасла его на будущее?
– Может, принесешь нам еще по коктейлю? – улыбается Таня и выразительным взглядом косит в сторону, мол, лучше мне пока убраться.
Я бы лучше сгреб Лисицу в охапку и свалил подальше от этого грохота и неоновых брызг светомузыки, от которых уже рябит в глазах, но тогда все планы – коту под хвост. Так что молча киваю и жду, пока все озвучат названия своих коктейлей.
Алиса, ожидаемо, машет рукой, отказываясь.
Я долго торчу в очереди у стойки, потом жду, пока бармен сделает коктейли.
Заодно просматриваю сообщения от Тани.
Судя по количеству восклицательных знаков, она собой довольна.
«Она РЕВНУЕТ!!!» – написано так, что электронные слова, кажется, вот-вот перекричат грохот музыки. «Я же говорила, что все получится!»
Я запрещаю себе слишком радоваться, потому что кроме дрожащих пальцев Лисицы, больше и зацепиться-то не за что.
Но по крайней мере, это все рано больше, чем у меня было до сегодняшнего вечера.
