Текст книги "Забудь обо мне (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 39 страниц)
Глава восемьдесят первая: Сумасшедшая
– Ты вообще как? – спрашивает Карамболь, когда после часа посиделок Танян утаскивает Марта танцевать.
Ага, того самого Марта, который морщил нос от клубной музыки, говорил, что не любит клубы из-за духоты и «посетителей», а танцевать шел с видом: «Я превозмогаю себя только ради тебя».
Залпом опрокидываю в себе остатки коктейля и с тоской понимаю, что уровень адреналина в крови слишком сильный, чтобы заглушить ненужные мысли слабоалкогольным разноцветным пойлом с долькой лайма.
– На твоем месте я уже завалила бы ей в ебало, – говорит Юля. Она вообще редко стесняется в выражениях, а тем более, когда отстаивает честь одной из нас. – И, если надумаешь, можешь рассчитывать на любую мою помощь.
– И на мою, – поддакивает Карамболь. – Это… ну, очень некрасиво.
В этой мерзкой ситуации есть хотя бы что-то хорошее: случись что – и две моих подруги пойдут за мной, помахав ручкой Танян и ее внезапной любви к моему мужику.
«Бывшему. – делает ручкой внутренний голос. – Твоему бывшему мужику, Алиса, и он не обязан быть ничейным только потому, что ты не можешь разобраться со своими заебами».
Все так. Все правильно, если подходить к ситуации с мерилом мудрости и холодной головой.
Только у меня нет ни того, ни другого.
И даже желания спускать ситуацию на тормозах.
Я потихоньку ускользаю из-за стола, ссылаясь на необходимость поправить макияж.
Пробираясь по краешку танцующей толпы, как воришка крадусь к задней двери и, навешав что-то охраннику, выскальзываю наружу, прямо в прохладный вечер последних апрельских деньков.
Все же было так хорошо!
Я же почти-почти избавилась от этой болезненной зависимости, перестала видеть его даже во сне, уже не дергалась на сообщения, продолжая верить, что даже мой последний громкий спич не заставит Андрея повернуться в противоположную сторону.
Начала жить.
А ведь у меня даже язык не поворачивается спросить Танян, за что она так со мной.
Боюсь показаться неуравновешенной истеричкой. Боюсь даже вскользь дать понять, что мне совсем не все равно. Чтобы, блин, ненароком не задеть ее новую прекрасную любовь.
– Так и знал, что ты где-то там, где тихо, холодно и никого нет.
Я узнаю его голос за секунду до того, как Март начинает говорить.
Звучит как бред из «Битвы экстрасенсов», но именно так и есть.
Как бы далеко мы не разбегались, наша одна на двоих артерия не порвалась.
– Актуальнее всего последний пункт, – отвечаю, не поворачивая головы.
Хочу, чтобы ушел.
И чтобы остался – тоже хочу.
– Слышал, ты вот-вот осуществишь свою мечту, – продолжает он, но, к моему огромному облегчению, не пытается сократить расстояние между нами.
– Это еще совсем не «вот-вот», – удивительно, но получается даже почти расслабленно улыбнуться. – Просто… есть небольшие продвижения.
– Идешь в сторону мечты?
– Скорее, лежу и изредка шевелюсь.
Март тихо посмеивается.
Именно так, как мне всегда нравилось: как будто он очень устал, но должен выдать толику позитива и очень старается.
Я не выдерживаю и поворачиваюсь.
Ругаю себя на голову, проклинаю эту чертову импульсивность.
Но когда Март делает шаг ко мне, все происходящее кажется настолько естественным и логичным, что все грубости и гадости, которые собиралась опрокинуть ему на голову, просто улетучиваются.
– Ты счастлива?
– Ты счастлив?
Мы задаем вопросы одновременно, в унисон.
Даже с одинаковыми интонациями – страха и надежды.
– Да, все хорошо, – улыбаюсь так сильно, что сводит челюсти. – Жизнь идет своим чередом.
– И у меня все норм, – отвечает он.
Его эта широкая улыбка – в ответ на мою? Или искренняя?
– Даже не представляю, как вы с Танян так… спелись. – Закатываю глаза, как будто этот вопрос – самый насущный на повестке дня. – Вам, ребята, уже можно выдавать корочку партизан высшей категории. Но я… знаешь… рада, что стала причиной, пусть и невольной, образования новой парочки. Отлично смотритесь.
Показываю поднятые вверх большие пальцы, как будто моих слов радости может быть недостаточно.
– А ты, говорят, собралась замуж, – подхватывает Март. – Честно говоря, не думал, что Миллер когда-нибудь разведется.
– Интересовался его жизнью? – не могу сдержаться от едкости.
– Пришлось с тех пор, как он протянул лапы к моей женщине, – не уступает Андрей.
– К женщине нельзя протянуть лапы, если она счастлива и получает в отношениях все, что хочет, – закипаю я.
– Извини, что я не миллионер, не двухметровый качок, а просто реальный человек со своими недостатками! – повышает голос Март.
Мы одновременно делаем шаг друг к другу.
Между нами меньше метра.
Какой-то части меня очень хочется, чтобы он плюнул на все, обнял меня, поцеловал и сказал, что больше никому не отдаст. Хочется, чтобы перестал быть Мартовским зайцем из сказки, где каждый в нашем треугольнике нашел свою роль.
Но здравый смысл побеждает, и когда Андрей пытается подойти еще ближе, я ребром ладони черчу между нами невидимую стену.
– Ты снова играешь в свои игры? – Андрей не скрывает иронию. – Тебе не надоело делать вид, что между нами ничего не происходит? Притворяться крутой и независимой, почти_женой.
– Игры? – Я сначала думаю, что ослышалась. – Игры, Март?! Там, – тычу пальцем ему за спину, но мы оба прекрасно понимаем, на что – вернее, кого – я показываю на самом деле, – сидит девушка, которой ты тоже наобещал любовь до гроба, счастье и трансплантацию органов в случае твоей смерти. И… что? Ты врубаешь героя-любовника?! Ты вообще знаешь хоть что-то о верности?!
На самом деле – даже если это звучит очень мерзко – но мне плевать на Танян.
Вряд ли она думала о том, каково будет мне видеть ее под ручку с Мартом после того, как сама отпаивала меня от тоски по нему и прятала телефон, не давая сорваться и позвонить.
Но Андрей снова в своей стихии.
Снова… он крутит, улыбается, очаровывает и завораживает всех падких на его внешность и хорошие манеры самочек.
Это парадокс.
Это чертов хреновый парадокс, потому что умом я абсолютно точно понимаю, что этот мужик – не бриллиант и даже не первоклассный «Сваровски». Он всего лишь красиво ограненное бутылочное стекло. Но мое сердце продолжает верить, что, возможно, если бы мы хорошенько поработали над отношениями, простили друг другу все-все-все и зарыли обиды в далеких северных льдах… Мы могли бы быть по-настоящему счастливы.
– Верность? – Март прищуривается, и злой оскал моментально отрезвляет мой секундный порыв слабости. – Хочешь поговорить о верности, Лисица?
– Нет, не хочу, – пытаюсь остановить его до того, как наша очередная встреча превратится в щедрое и взаимное литье помоев. – Просто не надо говорить о нашем прошлом, когда твое настоящее, наверное, уже все глазки высмотрело, куда ты подевался.
Я почти уверена, что Март не остановится. Когда дело доходило до выяснения отношений, он никогда не уступал мне право оставить за собой последнее слово. Ни разу на моей памяти. Кроме нескольких случаев, когда я просто успевала сбежать до того, как он успевал открыть рот с новой порцией претензий.
Но… Андрей молчит.
Даже когда прохожу мимо, нарочно задевая плечом – зачем?! – не пытается задержать.
Только когда берусь за ручку двери, негромко спрашивает:
– Что делать с твоими вещами?
– Какими вещами?
– Рубашка, джинсы, пара пижам, четыре пары теплых носков. – Он грустно улыбается и ерошит волосы. – Я, знаешь… Не смог все это выбросить. Сложил в коробку. Думал, будет хороший повод заманить тебя в гости.
Я проглатываю горечь и желание выть.
Он кажется таким искренним сейчас.
Подкупающе откровенным.
– Там есть носки с сумасшедшими белками? – Голос предает меня, ломается где-то на середине фразы. – Желтые.
Кивает.
– А я думала, что случайно постирала их с черным бельем, – пытаюсь шутить.
– Дурацкие носки. Прости, Лисица, но это правда так.
– Я бы очень удивилась, если бы ты сказал, что они милые, – кое-как поддерживаю его попытку выдержать хотя бы видимость цивилизованного разговора.
Но… может быть…
Ничего не случится, если мы просто выпьем вместе кофе, поговорим о прошлом, пожелаем друг другу счастья и закроем, наконец, эти кармические отработки за грехи прошлых жизней
– У меня будет пара часов в пятницу…
Андрей вскидывает голову. Моргает, как будто совершенно не был готов к такому повороту.
Может, он правда искренен сейчас?
– Я могу заехать за…
– Нет, – резко останавливаю его. – Давай встретимся в том кафе, куда ты водил меня пить самое лучшее в мире гранатовое вино. В четыре.
– Хорошо, – покорно соглашается он.
– Не забудь коробку, – напоминаю на всякий случай. – Те белки мне дороги. И не забудь сказать своей девушке, что мы договорились увидеться. У Танян тяжелая рука и плохо с ручным тормозом. А мне не очень хочется идти под венец с фингалом.
Глава восемьдесят вторая: Сумасшедшая
Я даже не удивляюсь, когда на назначенную встречу Андрей приходит с букетом цветов.
Моих любимых кремовых роз с кружевными лепестками.
Не знаю, сколько там штук, но достаточно, чтобы за время, пока я наблюдаю за Мартом через окно, к его столу трижды подошли девушки, явно прося разрешения сфоткаться.
Март сурово отбрил всех.
Я потихоньку топчусь в луже в уголке своего убежища, откуда у меня прекрасный вид, и где меня вряд ли можно рассмотреть с улицы.
Прошла почти неделя с тех пор, как мы виделись в клубе, но за это время… много чего изменилось.
Сначала Март прислал мне фото носков с вопросом, те ли это носки.
Я ответила, что у моих белок была богаче шуба, а эти жалкие шкурки наверняка оставила какая-то его бывшая грымза.
Он написал, что только у меня такой маленький размер ноги.
Я пошутила, чтобы не смел потерять мои Хрустальные туфельки.
Он пошутил, что без контрольной примерки ни за что их не вернет.
Я ответила, что тогда мне придется отказать жениху и стать «гражданской Мартыновой».
Он пошутил, что если все дело только в носках, то он готов провести примерку в присутствии ответственного работника ЗАГСа.
Я написала, что шучу.
Он написал, что не шутит.
Мы замолчали на пару дней.
И в четверг я поймала себя на том, что снова дергаюсь к телефону, даже когда выматываюсь намертво, пытаясь удержать баланс времени между работой и попытками составить меню для моей будущей кондитерской.
Я снова стала той Алисой, чья жизнь тянулась от сообщения до сообщения в ожидании звонка или селфи.
Вечером в четверг, когда Бармаглот притащил в гости парочку крутых телок, знающих толк в ведении такого бизнеса, Март прислал голосовое сообщение. Я еле дождалась повода сбежать в туалет, чтобы послушать целых сорок семь секунд его болтовни о том, как прошел этот сумасшедший день.
Он говорил так, будто ничего не случилось.
Будто мы до сих пор парочка.
А я слушала и улыбалась.
И злилась на всех тех уродов, которые сделали его голос таким грустным, а голову – больной.
Пообещала себе, что не буду ничего отвечать, но моей силы воли хватило примерно на тридцать минут, после чего я снова убежала в туалет и настрочила ему гору сообщений: с поддержкой, с пожеланиями всем недругам сдохнуть, с теплом, чтобы он выпил чай и лег спать.
Разве что не «ляпнула», что люблю его и скучаю.
И всю ночь четверга, и утро пятницы мы переписывались со скоростью соревнующихся сверхзвуковых самолетов.
Потому что Бармаглот в последнее время утонул в работу и загрузился моей «мечтой», а дома мы как-то… просто взяли паузу для интима. А когда он в три часа ночи застал меня на кухне, я сказала, что готовлюсь к открытому уроку, волнуюсь и лучше меня не трогать, потому что испуганная мышь может загрызть даже слона.
Я окончательно перестала понимать, что происходит в моей жизни.
Потому что все, что раньше казалось очень сложным, на фоне этого клубка превратилось просто в детский лепет.
Я собираюсь замуж за мужчину, которого вынудила развестись.
Я собираюсь встретиться с мужчиной, который встречается с моей лучшей подругой.
Я… осознаю, что абсолютно потеряла контроль над ситуацией.
В кафе захожу на полусогнутых – даже самой смешно.
Иду, как воришка из компьютерной игрушки, подхожу к Марту и, не думая, закрываю ему глаза ладонями. Нарочно кривляюсь, опуская голос до баса, и спрашиваю:
– Кто это решил высосать твой мозг, глупое человеческое создание?!
Март кладет ладони поверх моих.
Я вздрагиваю.
– У тебя пальцы холодные, Лисица.
Приходится прикусить губу, чтобы не выдать чувства, которые вскипают во мне, словно идиотский вулкан.
Сажусь за стол, нервно бросаю пиджак на соседний стул.
Андрей сегодня снова в очках, в белой рубашке, модном пиджаке и джинсах.
Одет именно так, как я люблю.
Если бы между нами все было гладко, мы бы вряд ли ушли отсюда без страстного секса в каком-нибудь укромном уголке.
Но наше «между» величиной с Бесконечность.
И я даю себе еще одно – наверняка бесполезное – обещание: помнить об этом что бы ни случилось.
– Где моя коробка? – спрашиваю, взглядом осматривая стол.
– В машине, – улыбается Андрей.
И на минуту между нами снова пауза, потому что официант приносит заказ и старательно расставляет вазочки с десертами, чашки и пузатый прозрачный чайник с двойными стенками.
Там, судя по цвету, зеленый чай с цветами жасмина.
И это… ничего, в общем.
Кроме разве что того факта, что я не переношу жасмин.
И говорила об этом явно больше одного раза.
– Все… в порядке? – Андрей обеспокоенно осматривает стол, потому что у меня вряд ли получается спрятать эмоции и легкое разочарование. – Можем заказать что-то другое. Я… прости…
Он выглядит искренне расстроенным.
Он всегда кажется таким искренним, когда не корчит крутого психа с мускулинными замашками.
– Просто пытаюсь похудеть, – говорю первое, что приходит на ум. – А все это явно не на пользу моей фигуре.
– Твоей фигуре может помешать разве что если ты съешь целиком пряничный домик злой ведьмы.
– Ты как всегда мне льстишь.
Андрей подпирает щеку кулаком, долго и пристально смотрит прямо на меня, вынуждая отвести взгляд. Не могу выдержать, когда на меня смотрят вот так – словно я какая-то очень злая женщина, делающая больно всем вокруг, а одному несчастному мальчику, почему-то, достается больше остальных.
– Никогда себе не прощу, что каждый день не говорил тебе, какая ты красивая.
– Прекрати, – пытаюсь его остановить. – Танян все это…
– Она совсем ничего не значит! – порывисто говорит Андрей.
Я вскидываю голову слишком быстро. Немного покалывает в затылке, как будто вместе с притоком крови в голову попали осколки треснувших костей.
Сюр какой-то.
– Андрей, либо ты перестанешь говорить то, что говоришь, либо я встану и уйду – прямо сейчас.
Как бы там ни было, а я не стану платить Танян той же монетой.
Я умею уважать дружбу.
Даже если теперь не смогу назвать ее подругой даже под пытками.
– Лисица, ты совсем ничего не знаешь, – мотает головой Андрей.
– О том, что в один прекрасный день вы случайно встретились на остановке, ты подвез ее, замерзающую, она в благодарность напоила тебя чаем, а утром вы грели друг друга в одной постели и придумывали имена будущим детям.
– Ревнуешь?
– Не льсти себе, Март.
– Ну куда уж мне до опытного сивого мерина, – огрызается он.
– Вот именно – куда уж тебе до мужика, который знает, что такое терпение и ответственность.
Андрей открывает – и медленно закрывает рот.
Молча.
Без своего коронного: «Последнее слово все равно останется за мной».
– Алиса, если тебе не хочется десерт – просто не ешь его. Но давай не ругаться хотя бы сегодня? Мы же можем просто разговаривать?
Я киваю.
И чувствую острый, как шестеренки из бритв, приступ раздражения.
Надо же, какие с вами случились метаморфозы, господин Мартынов. Вот что значит правильная женщина рядом.
Но я реально не представляю, как чокнутая и оторванная Танян могла превратить холерика с замашками тирана в здравомыслящего мужика.
Хорошо, почти_здравомыслящего.
– Я просто не люблю жасмин, – говорю спокойнее, давая себе обещание больше не взрываться от каждого слова.
Андрей вздыхает, подзывает официанта и передает «словом» мне, чтобы я заказала что-то себе по вкусу.
– Прости, я… забыл, что не любишь жасмин.
– Ты и не обязан был помнить. – «Даже если мне очень этого хотелось».
Глава восемьдесят третья: Сумасшедшая
Удивительно, но следующих пару часов пролетают как один миг.
Совсем как раньше, когда я часами рассказывала о деле своей мечты, а Андрей рисовал красивые проекты зданий, спрашивая, нравятся ли мне окна, и как украсить фасад, и где лучше разместить урны, чтобы они вписались в дизайн. Тогда мне казалось, что мы настолько на одной волне, что если сядем рядом, очень тесно друг к другу, то можем разговаривать без слов – просто шепотом, мыслями.
Мы не ругаемся.
Не обмениваемся упреками.
Просто болтаем: о работе, о наших планах, о том, что успело случиться за эти несколько месяцев.
Я даже почти готова поверить, что между нами ничего не произошло.
Что мы сможем простить друг друга и общаться хотя бы как друзья.
Только в голове все время вертится фраза с какой-то цитаты на картинке в девочковой группе инстаграма: «Друзьями просит остаться тот, кто до сих пор любит».
Я до сих пор его люблю. Скорее умру, чем поверю в жизнь где мы будем ходить друг к другу в гости на выходные, дружить семьями и женить наших детей.
Хотя, какие дети?
В моем будущем их не будет.
Телефонный звонок помогает быстро отрезветь от неприятных мыслей.
Это – Бармаглот.
Теперь подписан через сердечко – «Бармаглот♥Муж»
Я прикладывю телефон к уху и, извинившись перед Андреем, выхожу поговорить на улицу.
– Ты где? – спрашивает он. Голос уставший, немного охрип. – Приехал домой – тебя нет. На работе снова завал? Какого хуя ты не уволишься, Зай? Занимайся…
– Я в кафе с подругами. – Мне стыдно за ложь, но если скажу, что решила выпить чаю со своим бывшим – кому станет лучше от этой правды? – Что с голосом? Простыл?
На прошлой неделе промокли, когда решили погулять по ночной Москве.
В меня Бармаглотище запихнул целую горсть витамин и следил, чтобы пила их каждое утро.
А сам все время отмахивался, мол, у него здоровье как у быка, и сопли последний раз были еще в младшей школе.
Нужно завтра же купить ему витамины и следить, чтобы пил.
В коне концов, он – мой будущий муж.
А во вторник – последняя примерка моего Платья Номер один.
Два других уже висят в шкафу.
– Устал, – говорит Миллер. – Заехать за тобой?
– Я взрослая девочка, Марк Игоревич, и в состоянии вызвать такси.
– Точно? Пришлешь мне номер машины и будь на связи всю дорогу. Поняла?
– Так точно, злючище Бармаглотище.
Он хрипло смеется.
И у меня непроизвольно тянет внизу живота, и в голове появляются мысли о том, что секс с ним действует на меня как самая сумасшедшая наркота. Та, от которой становишься зависимым с первой дозы и до конца жизни.
Как можно: любить одного мужика, но кайфовать от секса с другим?
– Завтра едем за кольцами, Зай. Не забыла?
– Не могу дождаться. – Снова вру.
– А на сдачу купим тебе машину.
– Ты – сдурел?
– Нет, просто не хочу, чтобы моя жена ездила на такси.
– Точно сдурел.
– И я тебя люблю, Зай. Не дай бог трубку не возьмешь…
Он говорит это с такой интонацией, что каждая клеточка моего тела берет под козырек и даже не думает ослушаться.
Я возвращаюсь в кафе и замечаю, что Март что-то энергично пишет в телефоне.
Он там, за столом: такой красивый и такой соблазнительный, что маленькой девчонке, верящей в любовь с первого взгляда, хочется попробовать еще раз.
Может, наша третья попытка будет, наконец, удачной?
А потом как-то вдруг доходит, что он пишет Танян. Ну а кому еще мужчина может так энергично что-то отправлять, сидя в кафе в девять вечера?
Моей бывшей лучшей подруге.
Которая так настрадалась с Сёмочкой Виноградовым, пытаясь стать для него идеальнее идеала, что не заслуживает снова страдать от неразделенной любви.
А у меня есть мужчина, который, хоть и не Март, но помнит, что я не люблю жасмин и все время забываю пристегиваться.
Некоторые вещи нужно уметь оставлять в прошлом.
Иначе пострадает слишком много людей.
Я выхожу на улице, вызываю такси и радуюсь, как ребенок, когда оно приезжает практически срауз. Сажусь, называю адрес и стараюсь не замечать удивленный взгляд водителя, почему я в эту прохладную пору одета явно не по погоде. Пиджак и сумка остались в кафе.
За такси заплатит Бармаглот – я пишу ему, что так соскучилась и хочу его, что прыгнула в проезжающую мимо машинку «с шашечками» и лечу домой. А вещи подружки привезут потом.
«Прости, что сбежала, – пишу Андрею, как маленькая шмыгая носом и осознавая, что громко реву. – Ты дорог мне, мой любимый Март. Дорог и важен, как никто. Но иногда люди просто не могут и не должны быть вместе».
– Вы не могли бы притормозить и заехать вон в ту арку? – прошу водителя, когда проезжаем мимо дома Танян.
Он пожимает плечами и говорит, что простой и смена маршрута…
Даже не дослушиваю.
Выпрыгиваю из машины, прошу подождать ровно пять минут и пешком забегаю на третий этаж. У Танян как обычно не работает звонок. Прижимаюсь к двери спиной и колочу в нее пяткой.
– Да какого ж!.. – встречает крепким словом порядком выпившая Танян.
Нужно отдать ей должное – она правда очень старается в последнее время: сделала прическу, покрасила волосы в модный цвет и правда очень сильно похудела.
Видимо, не только она хорошо влияет на мужика. Тут Андрею нужно ставить целый памятник за такую проклятую мотивацию.
– Привет, Танян, – здороваюсь и порывисто ее обнимаю.
Она явно не ожидает этого прилива нежности, поэтому лишь выжидающе сопит, пока отлипну от нее и отойду на пару шагов.
Люблю ее и ненавижу одновременно.
– Что ты там топишь? – спрашиваю с улыбкой, подбородком показывая на бокал с вином в ее руке.
– Хандру, – отвечает она. – Ты разве не должна быть с Андреем?
Почему-то не удивляюсь, что она в курсе.
Поэтому и пьет.
Ревнует, как когда-то до смерти ревновала я.
– Все хорошо, Тань, – улыбаюсь ей. – Ничего не было. Мы просто немного поболтали. Иногда, сама знаешь, не получается отпустить с первого раза.
– То есть вы… Не помирились?
– Нет. Некоторым вещам лучше остаться в прошлом.
Она выдыхает с облегчением и я, чтобы не выцарапать эти ее счастливые глаза, спиной спускаюсь с лестницы.
– Береги его, хорошо? – Шмыгаю носом. – Кажется, у тебя с ним склеивается лучше, чем когда-то у меня.
Домой.
Под одеяло.
Заснуть, чтобы проснуться в новой жизни.
