Текст книги "Забудь обо мне (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 39 страниц)
Глава сорок четвертая: Сумасшедшая
Всю неделю после той пятницы я провожу в странном состоянии где-то между попыткой осознать, что произошло и в чем моя вина, и пытаться как-то заново восстановить стену между мной и Бармаглотом.
От его попыток навязать мне новую квартиру я отказалась жестко и категорично.
То есть, просто сказала: «Нет!»
И подкрепила его аргументами, что мне просто нечего будет сказать родителям, когда они спросят, на какие доходы мои новые апартаменты. А я им никогда не врала – по крайней мере, не вот так нагло! – и начинать из-за него точно не буду.
В общем, ситуация получилась очень странная.
Потому что в ответ на мой отказ Бармаглот… вручил мне ключи от своей холостяцкой квартиры. Сказал, что все равно она сейчас пустует – и я могу приезжать, когда захочу.
На этом мы заключили наш сепаратный мир.
Так что, когда наступил вечер пятницы и я с тоской ждала, пока заберут моих последних малышей с продленки, в голове блуждала мысль: провести вечер со стейком, книгой и вином, или принять предложение подружек и пойти с ними на кофе и десерт.
Пересилил первый вариант.
И я, немного ограбив супермаркет, а заодно спустив непозволительную сумму на игристое вино, отправилась к себе.
Готовить ужин.
Для себя одной.
Держа в уме, что, если бы все это было на территории Бармаглота, он бы отымел меня уже сегодня.
Потому что у меня больше нет аргументов, чтобы отказываться от секса с ним.
Потому что – эта мысль вертится в моей голове все время, пока я подбрасываю сливочное масло на гриль к огромному стейку – секса с Бармаглотом мне хочется до усрачки.
Возможно, потому что в моей голове что-то переключилось после того, как его сперма оказалась на моем животе. И вдруг стало понятно, что нам может быть хорошо вместе просто так: видеться пару раз в неделю, заниматься сексом без обязательств, как он и предлагал. У него собьется оскомина, а я буду наслаждаться обществом здоровенного классного мужика.
И, чего уж отнекиваться, нежиться в его заботе.
Которой после исчезновения Андрея мне стало хотеться еще больше.
И как раз в тот момент, когда я выкладывала мясо на красивую белую тарелку, мой телефон «оживает».
Звонком от Марта.
Я долго смотрю на экран и из принципа не сбрасываю, хотя очень хочется ответить и сказать Марту все, что я о нем думаю.
Андрей набирает меня еще раз, а потом присылает сообщение: «Я под твоим домом, можно подняться?»
На часах – десять вечера пятницы.
Он так уверен, что я сижу в слезах и соплях всю неделю, и у меня нет никаких планов на выходные, кроме как лить слезы над нашими недоотношениями?
Откладываю телефон.
Медленно и с расстановкой режу стейк, обкладываю его дольками помидоров.
И когда Андрей присылает еще одно сообщение с тремя вопросительными знаками, просто выключаю телефон.
На мгновение – только на одну секунду – мне кажется, что стоит хотя бы выглянуть в окно, но я быстро давлю этот порыв. Мне все равно, даже если Андрей проторчит под моим подъездом всю ночь. Даже если его заметет снегом и утром, когда выйду по своим делам, меня «встретит» прекрасный сугроб.
Его «Да пошла ты!» до сих пор всплывает в моей голове.
Потому что даже если я была на взводе, в моих словах не было ничего такого, чтобы услышать в ответ как человек, с которым мы провели почти идеальные две недели, вдруг послал меня, словно я вещалась ему на шею при живой жене и малолетних детях.
Конечно, Андрей, если захочет, может объехать дом – мои окна выходят на сторону дороги – и увидеть, что на кухне горит свет. Возможно, он уже это сделал. Возможно, нет, и мое молчание станет для него поводом немного спуститься с небес на землю, где каждая женщина готова упасть ему в ноги только за то, что он умеет красиво ухаживать и сделать пару волшебных свиданий.
Я вообще не уверена, что когда-нибудь перестану на него злиться.
Если так подумать, то в моей жизни еще не было мужчин, которые бы вот так запросто устраивали скандал на ровном месте. Так что даже если это неприятно и больно осознавать, Андрею просто нужен был повод. А я, как дура, попалась.
Когда забираюсь в кровать, оставив всю посуду в раковине до утра, снова преодолеваю желание включить телефон и проверить, сколько раз он меня набирал и какие сообщения прислал в ответ на мой игнор.
Завожу будильник на шесть, хоть завтра суббота и можно выспаться.
Запиваю успокоительную настойку трав остатками шампанского и укрываюсь двумя одеялами.
Все-таки Бармаглот был прав – у меня тут чертовски холодно.
Утром, встав на пять минут раньше будильника, еще сонная и с тяжелой головой, включаю телефон.
От Андрея – тринадцать непринятых.
Сообщений много, я успеваю заметить первую двойку на красной отметке.
Открываю.
Он пишет, что погорячился.
Что у него был тяжелый день, и я просто случайно попала под горячую руку, потому что целый день он как мог держал себя в руках, а дома расслабился и…
«Прости, Лисица. Я был очень неправ и не хотел говорить все те вещи, которые сказал».
Я откладываю телефон, мысленно делая зарубку, что к такому увлекательному чтиву самое время сделать вкусный капучино и пару бутербродов с докторской колбасой.
Но до того, как успеваю выбраться из постели, телефон снова начинает трезвонить.
«Голосом» звонка Андрея.
Подумав, что ничего страшного не будет, отвечаю и ставлю телефон на громкую связь.
– Алиса, с тобой все в порядке?! – чуть не орет он, и я мысленно показываю ему средний палец. – Почему не отвечаешь?!
– И тебе доброе утро, – спокойно говорю я, «колдуя» над бутербродами. – Не надо так кричать, Андрей. Я честное слово уже никогда не поверю, что тебе не насрать, как я, где я и что со мной. Некоторые поступки случаются для того, чтобы с носа хотя бы иногда сползали розовые очки.
– Алиса, мне правда очень жаль. – Звучит довольно искренне.
Но когда он меня посылал – это тоже было «от всей души».
Во всяком случае, так подсказывает моя память.
– Я могу найти время на неделе, чтобы передать тебе ключи, – нарочно игнорирую его извинения. – Ты ведь ради этого так стараешься? Можешь не переживать – у меня и в мыслях не было тревожить твой покой.
– Я хотел извиниться. Ключи твои. Я не собирался их забирать.
– Мне они не нужны, – пожимаю плечами, хоть он и не может этого видеть.
– Где ты? Мы можем увидеться сегодня?
– Зачем?
– Потому что мы встречаемся, Алиса, и когда люди встречаются, им нужно уметь разговаривать.
– А мы встречаемся? – Я прикрываю рот рукой, потому что это впервые, когда он как-то обозначает территорию наших отношений.
До этого, даже несмотря на ключи и знакомство с моими родителями, мы были просто как будто… временные случайные сожители.
– Я думал, это само собой разумеется, Лисица.
Он снова как-то очень предельно искренен.
И хочется верить, что он не подыгрывает мне просто так, не вливает в уши то, что хочет услышать романтичная малолетняя дура.
Но…
– Я наберу тебя на неделе, когда у меня будет время.
– Алиса… – Март тяжело вздыхает. – Я могу приехать хоть сейчас.
– Сейчас я занята. И у меня уже расписан весь день по часам. Хороших тебе выходных, Андрей.
Я заканчиваю разговор, чтобы больше не дать ему сказать и слова.
Все это может очень плохо кончится.
Например, уверенностью Марта в том, что обо мне можно забывать, на меня можно не обращать внимания, меня можно держать где-то в конце списка своих забот и даже послать. А потом сказать «прости, был не прав» – и у нас снова будет мир и гармония.
Так не будет.
Никогда.
Ни с кем.
Потому что, как гласит интернет-мудрость: нужно уметь плевать на людей, которые плюют на вас первыми.
Глава сорок пятая: Март
Это может показаться очень странным, но пара дней тишины без сообщений и звонков Алисы превращают мою жизнь в какой-то вакуум, где нет ничего, кроме работы и дороги.
Я начинаю понимать, что что-то идет не так, когда в очередной раз, не увидев на экране сообщения от Лисицы, злюсь и хочу убивать людей с особой жесткостью. Всех, вне зависимости от того, заслужили они это или нет. Просто потому, что у них, судя по движухе вокруг, есть и личная жизнь, и все в шоколаде.
А моя Динамщица на всю катушку отыгрывает свое прозвище.
Очень тяжело не написать ей что-нибудь, не вынудить на диалог.
Еще тяжелее – не позвонить.
Я перечитываю наши переписки, как долбаный наркоман, потому что мне вдруг до ломки и боли в висках не хватает ее милых сообщений с кучей влюбленных смайликов. Наших переписок, когда мы целыми днями могли обсуждать вообще все, что угодно, и мне было интересно!
Мне не хватает ее возни на кухне, когда возвращаюсь домой.
Даже елку убрать рука не поднимается, потому что ее наряжали мы с Алисой.
И когда в четверг вечером я вдруг понимаю, что контакт между нами оборвался уже на пять дней, мне вдруг становится очень хреново.
Потому что все это очень похоже на конец.
Бля, чем я думал, когда нес всю ту хуйню? Что было в моей голове?
Когда в четверг вечером все-таки нарушаю молчание и пишу, что могу забрать ее с работы, Алиса отвечает только около десяти: «Меня уже подвезли, но спасибо за предложение. Про ключи помню, извини, но вся неделя очень тяжелая. Следующая, надеюсь, будет свободнее».
В пятницу я решаю заехать за ней без предупреждения.
Просто дождаться, когда она освободиться, выйти, вручить огромный веник, который лежит на заднем сиденье, и сказать, что эта неделя без нее была очень хреновой.
Потому что это действительно так.
Но когда Алиса появляется на крыльце – после снегопадов Москву накрывает какой-то аномально теплый циклон и второй день идут дожди – замечаю, что она явно кого-то ждет.
Тянусь к дверце, чтобы выйти, но успеваю заметить, как ей навстречу идет какой-то здоровенный мужик с зонтом.
Где-то я его уже видел.
Со спины не узнать, особенно в темноте и за зонтом, но, когда они поворачиваются, я узнаю в этом амбале Марка Миллера – того самого, для которого готовил проект.
Чью руку пожимал, когда Алиса возила меня знакомиться с родителями.
Того самого, чьим успехом искренне восхищался.
Алиса садится к нему в машину.
И меня просто… укрывает.
Я даже не сразу понимаю, почему вместо того, чтобы мысленно поставить точку, завожу мотор и еду за машиной Миллера.
Куда они едут?
Почему вдвоем?
Что вообще Алиса делает с мужиком, который ей в отцы годится?
Он же лет на десять старше меня. Или больше?
Миллер просто подвозит ее домой?
Алиса говорила, что любит мужчин «постарше»… или я это придумал?
Или она говорила, что ее не смущает наша разница в возрасте?
От напряжения начинает побаливать голова, и следить за дорогой становится сложнее, особенно после того, как на первом же перекрестке автомобиль Миллера поворачивает в противоположную от дома Алисы сторону. На следующем светофоре так боюсь потерять их из виду, что опасно пролетаю на «моргающий» желтый.
Зачем вообще еду за ними?
Мне нужен этот геморрой?
Где-то подсознательно, как назойливыми молоточками стучит: «Пусть едет куда хочет, эта малолетка тебя игнорит всю неделю!»
Даже на мгновение почти решаюсь повернуть в другую сторону и вычеркнуть Алису из своей жизни. Проще поменять замок вместе с дверью, чем ждать, как собачонка, когда в ее системе ценностей произойдет тот самый «правильный период мариновки плохого мужика», после которого она снова обратит на него свое царское внимание.
Но продолжаю ехать за машиной Миллера.
Даже немного подаюсь вперед, когда на очередном светофоре останавливаюсь чуть ли не впритык к его внедорожнику и пытаюсь рассмотреть через тонированное заднее стекло, что они делают в машине.
Алиса как-то говорила, что хочет заняться сексом в машине.
И еще любила отвлекать меня, пока пытался сосредоточиться на дороге.
Сейчас кажется, что я зря цыкал и пытался остудить ее, как мне тогда казалось, детские выходки. Может быть, мне самому была нужна эта энергия? Драйв? Немного безумия?
В конце концов, «парочка» притормаживает у маленького кафе.
Когда Алиса выходит из машины, мне даже кажется, что она смотрит прямо на меня, на мою машину, которую я паркую на противоположной стороне дороги, около торгового центра. Но, конечно, не я один езжу на черном «БМВ», и подозревать меня в слежке – даже если это так – без причины просто невозможно.
Что я творю?
Эта мысль преследует меня следующих несколько часов, пока я как дурак жду, когда они выйдут. Хочу знать, что будет дальше. Хочу понимать, что между ними что-то происходит. Давно? До знакомства со мной? После? Или это первое «свидание»?
Я сбрасываю все звонки от Маши и, не читая, удаляю ее сообщения.
Но на звонок Дины все-таки отвечаю.
Просто… чтобы дать ей шанс. Почему нет? Ни один мужик в здравом уме не откажется от запасного аэродрома, тем более, если он у бывшей любовницы, с которой и так все налажено.
– Я очень сильно погорячилась, – говорит Дина.
Спокойно, взвешенно, без намека на волнение.
Так и вижу, как сидит перед зеркалом и контролирует каждое движение брови, чтобы не дай бог «не передать» лишнего. Она как-то призналась, что занимается подобным с восемнадцати лет – контролирует эмоции, чтобы всегда быть главной в ситуации.
– Очень мягко говоря, – отвечаю, тоже не сильно стараясь скрыть пустоту в голосе.
– Ты же знаешь, что иногда женщина не сразу понимает, когда нужно закрыть рот. – Смешок. Почти ужимка – так ненатурально.
Но я все равно подыгрываю, делая вид, что принял ее извинения.
– Может, увидимся в выходные? – предлагает Дина уже смелее.
– Я еще не уверен, буду ли свободен.
– Оу, – все-таки выдает свое удивление.
– Я же говорил, пока Маша в городе – мои планы будет лихорадить в разные стороны.
Дина в курсе, что у меня непутевая проблемная сестра, о которой некому позаботиться.
Мне «хватило ума» случайно проговориться, что мы сводные, но для Дины, как и для абсолютного большинства и для наших с Машей родителей этого достаточно, чтобы исключить любые интимные отношения между нами. Хотя лично у меня никогда даже мысли не возникало о том, что трахать телку, которая мне никто и которую я узнал уже в зрелом возрасте – это, блин, грех.
– Она никак не проживет без тебя пару дней? – немного оттаивает Дина. Видимо уже успела придумать, что я снова сбежал к глупой малолетке.
– Дин, я не хочу обсуждать с тобой свои семейные дела, – это правда. – Потому что, знаешь, как-то привык, что мою искренность и честность принимают с благодарностью и не используют как повод устроить психологический разнос.
– Ты мне никогда не простишь? – Она дает понять, что дует губы.
Только это Лисица могла делать это мило и совершенно естественно, потому что не кривлялась. А вот пытающуюся закосить под капризную малышку Дину я не смогу представить даже если врублю воображение на максимум.
Алиса и Миллер выходят из кафе, и я быстро завожу мотор.
– Я позвоню, – бросаю Дине и разрываю звонок даже без прощального ласкового слова.
Миллер отвозит Алису домой.
Проводит, как сраный рыцарь, до двери подъезда.
Дает бумажный пакет с логотипом кофейни.
Я выдыхаю, когда никто из них не устраивает «романтические засосы»
И сразу после того, как машина Миллера выезжает через арку, выхожу, бегу по ступеням, потому что у нее как обычно не работает лифт, нажимаю на кнопку звонка, и Алиса очень быстро распахивает дверь.
Со словами:
– Бармаглотище, я же сказала, что у меня свободно только…
Глава сорок шестая: Март
Несколько секунд мы смотрим друг на друга, как два вора, которые пришли грабить ювелирный магазин и, когда потянулись за самым дорогим колье, нащупали руки друг друга.
– Бармаглотище? – повторяю я.
Получается очень зло.
Потому что у Лисицы просто охрененть, какой цветущий вид.
Сразу понятно, что она не рыдала в подушку, не смотрела ночами в потолок, гадая, простить меня или еще помариновать.
У нее румянец на щеках, и губы немного припухшие, как будто их целовали.
Даже если я не видел этих поцелуев и успокаиваю себя тем, что, если бы Миллер совал язык Алисе в рот, вряд ли после этого он на прощанье даже не чмокнул бы ее в щеку.
– Не помню, чтобы приглашала тебя в гости, – говорит Алиса, за секунды справляясь с удивлением. – И не собираюсь этого делать.
– Я хочу забрать ключи от своей квартиры, – пытаюсь как-то скрыть раздражение, но я всегда был никудышным актером. – И хоть я не Бармаглотище, может, не будешь держать меня на пороге?
Немного подумав, Алиса пожимает плечами и оставляет дверь открытой, как бы намекая, что ей все равно – зайду я или, не получив официального приглашения, останусь обвивать порог.
Я вхожу.
Хотя никогда раньше этого не делал.
Впервые веду себя как какой-то сопливый придурок, которому впервые в жизни «дали» и на этом весь другой секс в его жизни закончился и накрылся медным тазом.
Но нам нужно поговорить, а если я останусь за дверью, через секунду Алиса передаст ключи и у меня уже не будет повода ни завести разговор, ни встретиться с ней, ни, тем более, приехать.
Пока Алисы нет, осматриваю ее маленькую прихожую как ревнивый муж, который вернулся из командировки на сутки раньше и без предупреждения. Почему-то так и тянет найти свидетельства «приходов» какого-то другого мужика. Даже если я ни фига не знаю, что буду делать со всем этим.
Но у нее ничего не изменилось: тот же порядок на тумбе, та же расставленная на полке дешевая обувь. Только шарф и шапка висят на крючке, а не в шкафу, но это легко объясняется каплями воды на смешных густых кистях. Алиса всегда очень внимательна к мелочам – чтобы обувь, если промокла, стояла под батареей (а мне купила специальные сушилки для стелек), чтобы в прихожей всегда был порядок, потому что именно прихожая – лицо дома, и ее видят люди, которые случайно заглядывают в гости.
Она малолетка, но в таких вещах очень щепетильна.
Не понимаю, почему только сейчас мне стало казаться, что все это – не ее «приблуды в голове», а черты характера той женщины, которую я бы хотел видеть возле себя дольше, чем на пару месяцев.
Алиса возвращается, показывает ключи все с тем же брелоком в форме черепахи. Вспоминаю, что хотел купить лисицу или хотя бы кошку, но были только черепахи и ящерицы.
Нарочно ничего не делаю.
Жду, пока она сама возьмет меня за руку и вложит связку в ладонь.
Обхватываю пальцами ее тонкое запястье, тяну на себя одним рывком.
– Прекрати, – брыкается Лисица, но я чувствую, что ей нужна вся моя настойчивость.
У меня было достаточно женщин, чтобы научиться разбираться в их повадках. Поведение Алисы – это сильная обида, но она еще не сделала шаг туда, где для меня уже нет и не будет прощения.
Проверяет, на что я готов ради ее прощения.
– Лисица, я вел себя как придурок, ты имеешь полное право обижаться, – скороговоркой, сквозь зубы, потому что реально трясет. – Пожалуйста, давай попробуем еще раз.
– Отпусти, слышишь! – Она тянет руку на себя, но я сильнее и все это похоже на странную рыбалку, где мне приходится брать добычу измором, то немного отпуская, то снова подсекая. – Я не звала тебя в гости! Я… Ты… Убирайся из моей жизни!
Надрыв в ее голосе такой звонкий и искренний, что я снова вспоминаю Дину с ее выверенными и отмеренными по граммам эмоциями.
– Я не хочу убираться из твоей жизни, Лисица.
– Ты меня послал!
– Это были эмоции, Алиса. Мне очень херово без тебя.
Она мотает головой, но в конечном итоге ее очередная попытка вырваться заканчивается провалом, потому что я подтягиваю ее на себя, обнимаю двумя руками и даю маленьким кулакам отбарабанить по моей спине победный марш.
Держу ее крепко.
Опускаю нос в волосы, пахнущие кофе и сыростью московских улиц.
Что бы я делал, если бы она действительно ушла?
– Ты дурак, Март! – со слезами в голосе кричит Алиса. – Ты просто полный идиот!
– Да, – соглашаюсь, обхватывая ее так сильно, как, кажется, никого и никогда в жизни. – Я не знал, что без тебя начнется такая ломка.
– Теперь знаешь? – шмыгает носом.
– Поверь – да, – выдыхаю куда-то ей в макушку. – Меня и близко никогда так не ломало.
Хочу добавить, что, когда увидел ее с Миллером – вообще чуть не сдох, но тогда придется «покаяться» и в том, что я, как малолетка, следил за ними от ее работы и до самого дома, а так низко упасть я не готов даже сейчас.
– Ты правда был с сестрой? – Алиса снова всхлипывает, и я чувствую ее слабые попытки обнять меня в ответ.
– Ну а с кем я еще мог быть, Лисица?
Правда, которую она думает, что хочет услышать, для нашего примирения уже не несет никакой пользы и может все разрушить.
Поэтому я никогда ее не скажу.
Тем более, что теперь, когда мы с Алисой помирились, вопрос с Диной закрыт сам собой.
Наверное, мне нужен был этот щелчок по носу, чтобы понять, какая женщина мне нужна.
– Тебе придется меняться, Март, ты понимаешь? – Алиса слабо, но все-таки цепляется пальцами в мое пальто. – Я не хочу быть номер «последний» в списке людей, о которых ты думаешь каждый день.
– Если это означает заботиться о тебе, то я согласен.
– Это означает, что ты больше не будешь забывать о моем существовании, даже если у тебя очень важная работа, и найдешь одну минуту, чтобы позвонить и узнать, как у меня дела.
Наверное, она права.
В любом случае, соглашаюсь.
Подтягиваю Лисицу к себе, и она немного отводит голову, чтобы заглянуть мне в лицо.
У нее заплаканные глаза. И покраснел кончик носа. И выглядит немного неестественно «румяной», но мне даже нравится.
– Пообещай, Март, – требует с самым серьезным видом, но мне почему-то хочется просто зацеловать ее и закрыть эту идиотскую тему раз и навсегда. Но это же Алиса – она всегда сначала хочет получить свое, поэтому, справляясь с улыбкой, делано хмурится и выразительно ждет мой ответ. – Обещай, Мартынов, или иди, откуда пришел. Мне не нужен мужчина, для которого я – не номер один в жизни.
Максималистка и идеалистка.
Придется учиться терпению, потому что ребенок в ней еще не скоро снимет розовые очки.
Но если быть честным и сравнивать как мне с ней и ее максимализмом, и как мне без нее, то ответ очевиден, потому что я не с Диной, а здесь. С Лисицей. И до сих пор страшно выдохнуть, потому что с ней совершенно точно ни хрена не понятно, чего ждать через минуту.
Моей размеренной жизни без штормов нужна сумасшедшая женщина.
И либо я признаю это и принимаю последствия, либо…
Я беру лицо Алисы в свои ладони и не могу сдержать улыбку, когда она, на минуту забыв, что наш серьезный разговор еще не закончен, довольно улыбается.
– Ты не Лисица, Волкова, ты – Колобок, – усмехаюсь и осторожно, не отметая вариант, что мне могут задвинуть по роже, целую ее в кончик носа.
Не люблю эти подростковые нежности, но если Лисица хочет – пусть будет так.
– Я не слышу обещания, Мартынов, – нараспев повторяет Алиса.
– Обещаю, Волкова, что в моей жизни ты всегда будешь номером один.
– Как все-таки тяжело с мужчинами, – выдыхает она и, поднимаясь на цыпочки, обнимает крепко-крепко, двумя руками. – А теперь целуй меня, и я подумаю, буду сегодня Динамщицей или Лисицей.
