Текст книги "Забудь обо мне (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 39 страниц)

Забудь обо мне
Айя Субботина
Цикл: Одинокие сердца

Пролог

«Я люблю тебя, Алиса»

Телефон очень тяжелый.

Кажется, мне не хватит сил удержать его в ладони.

Это просто…

Бросаю его на туалетный столик, отворачиваюсь к большому ростовому зеркалу.

Даже нормально выдохнуть не могу – корсет платья затянули так туго, что я теперь похожа не на здоровую девушку двадцати пяти лет, а на барышню из романов Маргарет Митчелл. Ту, которая должна есть как птичка, чтобы не выглядеть позором семейства.

– Это просто сообщение, – говорю своему наряженному в свадебное платье отражению. – Это просто… дурак, который как всегда «вовремя» решил о себе напомнить.

Улыбаюсь, делая хорошую мину при плохой игре.

Какая же ты… сволочь, мой «любимый бывший».

В отражении замечаю, что экран телефона снова на секунду включился от входящего сообщения.

Не буду читать.

Поеду в ЗАГС, поставлю подпись и, наконец, изменю свою жизнь. А завтра утром выброшу старую сим-карту и куплю новый телефон.

В этом до сих пор сохранилась вся переписка.

Так и не поднялась рука удалить.

Но это ведь все равно ничего не значит? Разве я – единственная женщина в мире, кто иногда, просто так, читает переписку с бывшим? Просто мне нравится слог моих собственных сообщений: длинные пафосные предложения, с каждым выверенным словом, которые я писала в черновике, исправляла, меняла, следила за правописанием и потом, когда все было, как надо, отправляла. Чтобы снова отредактировать до того, как адресат их прочтет.

Это ничего не значит.

– Совсем ничего не значит, – как больная, разговариваю сама с собой, когда телефон снова оказывается в руках. – Я просто удалю все сейчас. А телефон выброшу… в бокал со свадебным шампанским. Как тебе такой фейерверк на прощанье?

Пальцы предательски дрожат, когда снимаю блокировку – и на экране висит отметка входящего сообщения.

Сообщение, подписанное его именем.

Смахиваю в сторону.

Не буду читать.

Это уже давно не имеет никакого значения.

– Ты опоздал, понял?! – ору в экран.

Делаю селфи в свадебном платье, чувствуя, как внутри закипает долгожданный триумф.

Сколько раз я представляла себе вот эту ситуацию? Миллион миллиардов, и мне плевать, если эта цифра не существует. Воображала, как стану чужой женщиной, отогреюсь рядом с классным мужиком, стану недоступным айсбергом из любимой песни моей мамы.

А потом мы случайно столкнемся где-нибудь, он увидит меня рядом с моим классным мужиком и начнет кусать локти.

И это будет прекрасно от начала до самого конца.

– Но ты снова все решил сделать по-своему?! – Я точно сошла с ума, раз продолжаю разговаривать с телефоном.

Раз снова плачу.

И соль разъедает дорогущий свадебный макияж. Хрень все эти супер-стойкие тона и туши.

Может быть, они с легкостью пережили бы нюни счастливой новобрачной, но прямо сейчас они не справляются с истерикой женщины, которой в день ее свадьбы написал ее единственный любимый бывший.

Написал, чтобы сказать те самые слова, которые ни разу не произносил, когда был рядом.

Я открываю переписку, чтобы отправить селфи и прикрепить к нему смайлик среднего пальца, но на самом деле – чтобы прочесть второе сообщение.

«Выходи за меня замуж, Волкова. Я не шучу»

Отправить фотографию себя в наряде королевишны – лучшая ему месть.

Но палец не слушается.

И душа ноет.

Что ж ты снова творишь, мой «любимый бывший»?

Я же тебя, сволочь, до сих пор… как больная… как ненормальная…

Стук в дверь заставляет встрепенуться и, как маленькую, спрятать телефон за спину.

Вот и все.

«Алиса вышла из Зазеркалья в нормальные здоровые отношения, разучилась шмыгать носом, повзрослела и стала классной женой классного мужика. У нее теперь огромный Чеширский кот, голова на плечах и вообще все зашибись!»

Нет, это не у Кэрролла.

Это – моего личное авторства.

Сумасшедшей Алисы.

Глава первая: Бармаглот

Год назад

На даче у Владимира всегда классно: тихо, спокойно, ветер чистый – аж глотку сводит.

Жена суетится – на стол накрывает, пока Владимир собственноручно готовит шашлык. Он к мангалу никого не подпускает.

И все мужики в сборе: Семенов, на этот раз даже до сих пор трезвый, а не бухой в сопли; Мартовский, нарастивший солидное пузо; Рихтер, старая хитрая задница; Саидов, задумчиво потягивающий трубку.

Так посмотреть на нас – в резиновых тапках, старых джинсах и футболках, и не скажешь, что один владеет долей в нефтедобывающей отрасли, второй – хозяин крупной торговой сети, двое из АПК, и один – я – владелец громко рванувшего IT-стартапа.

– Вовка, – Рихтер оглядывается на «шеф-повара» и прищелкивает языком. – Хватит нас голодом морить. Я и сырое сожру, лишь бы с углей, с дымком.

Владимир кивает, что уже почти справился.

Типа, еще минута, хорош бузить, мужики.

Нас уже подкормили: салатами, гренками с икрой, сырной нарезкой вперемешку с итальянской ветчиной. Но что же за выходные без домашнего шашлыка и осетра с углей?

– Предлагаю вскрыть пузырь, а потом Вован сам подтянется. – Семенов тянется к бутылке, и я вовремя вспоминаю, что забыл в машине свою долю на сегодняшние посиделки – привезенную из Франции бутылку винтажного коньяка.

– Стоп, мужики! Есть тема поинтереснее.

Иду в сторону дома, где во дворе «толпятся» наши машины: черные внедорожники премиум-класса. По-другому нельзя – не поймут.

Открываю дверцу, роюсь в брошенной на заднее сиденье спортивной сумке – я даже толком вещи не распаковал, потому что только утром вернулся их Страны круасанов и, если честно, как последняя сука хочу спать.

Слышу шаги.

Опускаю взгляд вниз и замечаю «застрявшие» по ту сторону дверцы оранжевые кроссовки на высокой подошве и выглядывающий из них тонкий белоснежный край носков.

Пара светлых, без намека на загар даже в июле, ножек.

Держу бутылку за горлышко, распрямляюсь и, делая шаг в сторону, наотмашь захлопываю дверцу.

– Здравствуйте, Марк Игоревич, – здоровается Вовкина дочка.

– Привет, Заяц.

Говорил же, чтобы не «выкала», а то, как серпом по яйцам, хоть вроде как положено, потому что мне без году сорок, а ей – двадцать… сколько? Универ закончила в прошлом году. Или в позапрошлом?

– Что с волосами? – Ставлю бутылку на багажник, достаю сигареты и зажигалку, закуриваю, выпуская дым на сторону, чтобы не дымить девчонке в лицо.

Заяц пожимает плечами и, типа даже не кокетливо, накручивает на палец волнистую розовую прядь.

Дочка у Вовки получилась – что надо.

Грудь есть, жопка на месте, ноги ровные, зубы белые, лицо-сердечком.

В анамнезе – золотая медаль, красный диплом, медали-грамоты и прочая поебота.

Но при этом – палец в рот не клади, потому что отхватит по самые яйца.

Я знаю.

Потому что… есть у нашего общения пара моментов в прошлом, из-за которых Заяц запросто подходит ближе, забирает у меня сигарету и затягивается.

– Последний раз вижу, что ты куришь. Поняла, Заяц?

Но смотреть, как она сжимает губами фильтр – одно удовольствие. Вот стоит же, ничего не делает, просто курит и даже не затягивается, но это просто какая-то порнография с зашкаливающим рейтингом.

Яйца в камень мгновенно.

– Отличный вид, – Алиса оценивает меня с ног до головы, и я в насмешку шевелю пальцами в резиновых «шлепках». – Как кам Эйфелева башня?

– Стоит. – Отбираю сигарету, подношу к своим губам.

Смотрим с Зайцем друг на друга.

– Это как будто бесконтактный поцелуй, – щурится она.

– Ну, ты и дрянь, Зай.

– А вы, Марк Игоревич, мудак.

– Ага, – киваю и подавляю желание икнуть. – Я тебе подарок привез, матери отдал.

– Спасибо, – улыбается еще шире.

Обходит меня по широкой дуге.

Белый сарафан от легкого ветра прилипает к заднице.

«Я вам не обломлюсь, Марк Игоревич, а еще раз предложите трах без обязательств – наябедничаю папе. Он охотник, и у нас доме есть целое настоящее ружье. Вы же помните, да? Ваш подарок».

Уже года два прошло – а помню, как только что.

Заяц оборачивается, отводит в сторону волосы.

Замечает мой прилипший к ее пятой точке зад.

– Привет жене, – отправляет вместе с воздушным поцелуем.

– Ага, считай, уже передал, – «ловлю» поцелуй ладонью с зажатой между пальцами сигаретой.

Два года назад я сказал, что хочу с ней потрахаться. Без обязательств, для настроения и взаимного удовольствия.

Был торжественно послан. Что, в общем, было логично и предсказуемо.

Но меня так до сих пор и не отпустило.

Я докуриваю и привожу мысли в порядок. Ковыряю в себе какие-то намеки на муки совести, но хрен бы там. Мила, моя жена, любит говорить, что я – большая бессердечная тварь, и там, где сожаление включается даже у маньяков и придорожных камней, у меня полный штиль.

Меня не парит, что Заяц – дочка моего друга.

Меня не парит, что между мной и Вованом разница в возрасте меньше, чем между мной и Зайцем.

Тем более не парит ее «нет».

Ну и брак, кольцо на пальце и вот это вот все – это просто есть. В моем бизнесе нужно быть солидным и степенным. Приходится много работать с западными партнерами, а у них так принято: ты надежный человек, если у тебя в сорок лет есть жена, дом и репутация. Для полноты картины не хватает пары толстощеких пацанов, но тут я выше головы не прыгну. Какая-то детская болячка вышла мне парой недель высокой температуры и бесплодием. Ну а вариант «взять женщину с ребенком» я никогда не рассматривал, потому что слишком хорошо знал, что не смогу полюбить чужого, как своего. А притворяться всю жизнь – не настолько у меня стальное терпение.

Так что, если покопаться, то на данный момент в моей жизни есть только один повод для сожаления – тот контракт, который до сих пор в подвешенном состоянии.

Старый я для всех этих чувств, волнений и лишних нагрузок на головушку. Мне достаточно выносят мозг мои сотрудники – иногда те еще долбоебы – чтобы добровольно загружаться еще и всякими душевными страданиями.

Для таких, как я, даже придумали специальный забугорный термин – человек-селфмейд: был никем, но, как лягушка в молоке, слишком энергично шевелил лапами и в итоге вылез на вершину. Мне не обломилось папочкино богатство, не упало на голову наследство австралийского дядюшки. Я просто всюду совал свой нос, не боялся рисковать и поднимался, когда жизнь перебивала хребет.

Мне никогда ничего не обломилось просто так.

Поэтому цинизм шел впереди меня и распихивал ногами тех, кто всплывал на дороге моей жизни, «вдруг» вспомнив, что когда-то сидел со мной за одной партой, здоровался за руку и знает внучатую племянницу моей троюродной бабушки.

Внутренний фильтр на «хочу» стал больше, фильтр на людей – сложнее.

Последние годы я транслирую миру свою собственную жизненную философию: хочешь что-то взять – бери. Не можешь взять? Плохо стараешься.

Когда Заяц, переодетая в шорты и футболку (прямо вся такая приличная папина дочура), появляется на крыльце, я провожаю ее взглядом, даже не пытаясь подавить внутренний голод.

Хочу и могу.

Рано или поздно Заяц попадется в капкан.

Я возвращаюсь за стол, даю себе установку игнорить папину дочку, пока они с матерью шуршат вокруг нашей компашки, меняя тарелки и, словно со скатерти самобранки, выставляя на стол новые и новые блюда: вареных раков, салаты с анчоусами, какие-то феерически вкусные куриные грудки в сливочном соусе. У них в семье заведено: когда серьезные мужики пьют-гуляют – женщины обеспечивают «уют». Но, обычно, когда дело доходит до третьей бутылки спиртного, присоединяются к нам. На пьяную голову уже никто не говорит о работе, не обсуждает схемы, не делится координатами «нужного человечка». Начинается болтовня «за жизнь».

Сегодня все по той же проверенной схеме.

Выпили, закусили. Закусили – выпили. Курим, ржем, травим байки.

В башке уже шумит, но мысли ясные и четкие. Еще немного можно, а потом – баста. Я меру знаю.

Кто-то из мужиков пеняет Вовке, что он держит своих женщин в черном теле. Просит позвать к столу. Алла – его жена – приходит сразу, и сразу же протягивает стакан для своей порции коньяка.

Зайца нет.

Я курю, поглядывая в сторону дома: на втором этаже свет, у Зайца там ее комната. Направо от ванны, вторая, с табличкой «Палата для буйных».

Лежит, наверное, трещит с подружкой по телефону.

– Алла, подарок дочке понравился? – стряхивая пепел в бронзовую пепельницу, интересуюсь у Вовкиной жены. – Взрослая она уже, с куклами было проще.

На мгновение Алла открывает рот, потом быстро спохватывается и не очень умело врет, что Алиса просто в восторге.

Значит вот так, Заяц, даже не посмотрела, что тебе «старик» привез?

А я старался. Даже, можно сказать, рассчитывал на благодарный поцелуй. С языком и продолжением.

Уже даже собираюсь найти причину, чтобы отлучиться, найти засранку и сделать ей внушение, почему со мной ее штучки в «игнор» не сработают, но отвлекаюсь на телефон.

Мила. Каким-то непонятным мне образом жена умеет обломать кайф, напомнив о себе как раз в тот момент, когда я готов оторваться по полной.

Извиняюсь, встаю из-за стола и отхожу подальше, примерно представляя, о чем будет разговор: «Вернулся из Парижа, со мной даже не увиделся, снова к своим мужикам рванул!»

– Мил, ну хватит, – лениво тяну я, когда она выдает всю заранее подготовленную обвинительную речь. – Я тебе погремушки привез, мало что ли?



– Мне ты нужен! – У жены срывается голос. – Марк, мы почти не видимся, не разговариваем, мы… становимся чужими людьми. Я тянусь к тебе как могу, делаю все, что ты хочешь, а ты меня… как котенка… мокрого…

Мила ревет.

Я бы мог сказать, что ее формулировки неточны, потому что я никогда не просил ее стать кем-то другим, что-то поменять или как-то под меня прогнуться. Мог бы сказать, что когда люди в браке десять лет – между ними уже давно не горит и не искрит.

Но это же моя жена. Она… ну, не чужой человек и не клубная шалава, чтобы так с ней разговаривать. Так что заталкиваю грубости в задницу, мысленно рисую большой жирный крест на своих планах поймать Зайца и, смягчаясь, говорю:

– Прости, Милка-шоколадка, чет я реально натупил. Сейчас уже выпил – за руль не сяду.

Она громко сопит в ответ, но не пытается продавить свое. За то и ценю: обычно, стоит уступить, тебя сразу начинают прессовать, стучать по башке. Мила не обостряет.

– Давай завтра в тот новый рест? Японский, забыл, как называется. Нажремся сырой рыбы и несоленого риса, напьемся саке, разобьем на счастье два набора палочек.

– Утром приедешь? – немного оттаивает жена.

– В девять как штык.

– Хорошо. – Вздыхает. – Дал же бог мужа, – уже кокетничает.

– Мил?

– Ну что? – смеется, как будто это я минуту назад отчитывал ее за невнимание и нежелание работать над укреплением брака.

– Погремушки понравились?

– Завтра скажу!

– Завтра я их сам на тебя надену.

– Дурак ты, Миллер! Люблю тебя.

Я тоже говорю, что люблю, желаю спокойной ночи и выключаю телефон.

Снова жду укора совести, потому что я уже очень давно не люблю Милу, и не уверен, что то, с чего у нас начиналось, тоже было любовью.

Зато я забочусь о ней, оберегаю и, совершенно точно, никогда не разведусь.

Но если, скажем, на голову Миле свалится молодой и красивый, и она решит упорхнуть в свободное плаванье – держать не буду. И выдохну с облегчением.



Глава вторая: Сумасшедшая

«Я тебя УБЬЮ!» – пишу Танян, когда, наконец, перехожу по присланной ей час назад ссылке.

«Расчленю с особой жесткостью! Прокляну! И больше никогда не скажу, что макияж у тебя – говно, и платье полнит, и бухать с тобой не буду, когда Семочка…»

Задерживаю палец над гневной тирадой, вспоминаю, что Танян – моя подруга, можно сказать – сестра по душу, и говорить ей, что она второй год жизни тратит на Семена Виноградова мамочкиного сынка, лодыря и любителя гулять на папины деньги. Которые у него то есть, то нет.

Удаляю ту часть предложения, где про Семочку, и отправляю.

Перекатываюсь на живот, подтягиваю поближе мой походный ноутбук, и разглядываю пеструю от всяких рекламных баннеров, страницу сайта знакомств.

Танян все-таки сделала это.

Уже месяц грозится внести разнообразие в мой тухлый образ жизни, а когда я перестала дергаться, решив, что погрозит – и перестанет, нанесла свой подлый удар в спину.

Звонит телефон и я, поправив наушники, говорю:

– Ты нарочно выбрала фотографию, где у меня лицо как у овечки Долли?

– У тебя там очень секси вид, – энергично что-то жуя, отвечает Танян.

– Так, коза! – ору в трубку. – Кто худеет? Кто не жрет на ночь?!

– Это капуста.

– Капуста в бургере размером с африканский континент?

Судя по громкому шелесту на том конце связи, я попала «в яблочко».

Вот для этого и нужны подруги: кто еще, как не такая же вечная любительница обожраться на ночь, скажет ей, что эти ночные вылазки к холодильнику уменьшают шансы устроить личную жизнь? Тем более с ее-то Семочкой, у которого просто охренеть какие требования к параметрам.

Что она в нем нашла?

– Я ничего больше посмотреть не могу, – после безуспешных попыток потыкать в разные пункты анкеты сообщаю я.

– Пароль и логин скинула тебе в почту.

– Ладно.

Выключаю разговор, иду в почту, ввожу данные в окно входа.

Прощелкиваю целую кучу каких-то всплывающих окон: «вам симпатия», «Сергей вам подмигнул», «Пока вас не было на сайте, вашим профилем интересовались…»

Все это мне не интересно.

Не потому что я – сноб.

И не потому, что не верю, что судьба найдет и в интернете.

Просто, как у любой серьезной девушки, не желающей отдавать себя в руки кому попало и желающей максимально сократить риски, у меня есть четкое понимание и даже видение человека, с кем бы я была готова попробовать что-то более серьезное, чем пару вечеров в клубе или чай с рогаликами. Всего этого мне хватило с бывшими.

Я знаю, что умная, красивая, без материальных трудностей. Работаю учителем младших классов, люблю малышню и люблю тридцать пар «моих родителей». Работаю, хоть могла бы и не работать, а быть, как это модно сейчас говорить, «в творческом поиске».

Так что и мужчина мне нужен… Ну, не Семочка Виноградов.

Взрослый – старше тридцати, а лучше – тридцать пять с хвостом. Без детей – чтобы мы с ним были на равных. Материально обеспеченный, чтобы я точно знала, что не стала билетом в жизнь для очередного альфонса и искателя духовных скреп под пальмами Таиланда. Чтобы был очень-очень высоким качком, с татухами в полный рост, дерзким взглядом, щетиной, как у Джерарда Батлера, и здоровенными ручищами.

И чтобы не жевал сопли, а перебросил через плечо, сказал «В ЗАГС, женщина, и никаких гвоздей!», и чтобы полностью удовлетворял все мои сексуальные потребности. Одним только взглядом.

Мое внимание привлекает доносящийся в открытое окно дружный мужской смех, выразительный хриплый баритон Миллера, наверняка рассказывающего, какую «рыбу» он поймал на Елисейских полях, и как ее «жарил».

Мысленно достаю свой чек-лист для избранника и вписываю туда еще один пункт: «Свободен! Холост! И чтобы бывшая давно замужем и с тремя детьми от нового мужа».

Возвращаюсь к своему профилю на сайте знакомств.

Заглядываю в анкету. Тут Танян ничего не приврала: двадцать четыре года, медаль, диплом с отличием, рост сто шестьдесят два, миниатюрная, спортивная.

Я тяжело вздыхаю и щупаю себя за бок. Надо снова записываться на фитнес и прекращать есть сладости. Ну, хорошо, кого я обманываю – сладости я буду есть всегда, но тогда уж хотя бы не в два часа ночи.

В информации «О себе» лаконично написано, что я работаю в сфере образования, и что у меня нет материальных проблем, и я не ищу спонсора, а рассматриваю только серьезные отношения. Слушаю классическую музыку (не правда, я тот еще любитель рока и брутальных скандинавских мужиков с «тяжелыми» хриплыми голосами!), люблю готовить (правда люблю и не пропускаю ни одной передачи с гениальным Рамзи[1]), детей нет, замужем не была и крайне серьезно отношусь к институту брака.

Я прямо представляю, с каким ехидным лицом Танян писала последние слова.

Все потому, что у меня есть категорическое требование – гражданской женой я не буду, и жить с мужчиной соглашусь только после того, как мы отнесем заявление и будем готовиться к свадьбе. Ну а у Танян «сожительство» тянется уже третий год и каждый раз, когда она намекает Виноградову, что пора бы идти в брак, он придумывает какую-то высосанную из пальца причину, которая мешает ему взять Танян в жены вот прямо сейчас. Ну и Танян, как настоящая русская женщина, бросает все силы на то, чтобы помочь своему мужчине преодолеть преграду: постоянно ходит на какие-то тренинги и семинары, постигает дзен, достигает просвещения. Пашет над собой и пашет на Семочку, чтобы замотивировать его по самые «не хочу».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Лично я считаю, что все это просто отговорки.

Один психолог – умный и с дипломами, а не самопровозглашенный гуру – сказал, что мужчине достаточно пятнадцати минут, чтобы заинтересоваться женщиной, и месяца, чтобы понять, хочет ли он на ней жениться.

Но я даже не скрываю, что максималистка.

Может быть поэтому у меня не самый радужный опыт всех прошлых отношений. Танян говорит, что такие, как я, либо влипают в самого последнего морального урода, либо становятся Великой женщиной типа Коко Шанель. Но без мужика.

Дальше перехожу к списку моих требований к мужчине.

Смотрю на первый пункт.

Мысленно ругаюсь и набираю Танян.

– Я подумала, что не будет лишним расширить ареал охоты, – снова жует она, уже зная, что я собираюсь сказать.

– Ты нормальная вообще? Возраст избранника – от двадцати до тридцати пяти лет?!

Мне и в страшном сне не могло присниться, чтобы я начала встречаться с мужчиной младше тридцати. Год назад сделала исключение – до сих пор жалею.

Пока я читаю стандартный набор предпочтений, в верхнем углу настойчиво мигает какая-то красная хрень.

Новое входящее сообщение.

Хочу нажать на него, чтобы убрать, но вместо этого разворачиваю на весь экран.

«Привет, красавица! Ты такая сексуальная кошечка!» – пишет какой-то Виктор.

Без сожаления нажимаю на «крестик» удаления. О чем можно говорить с мужчиной, который, на фоне огромной конкуренции, не удосужился хотя бы попытаться выделиться среди остальных?

Пока-пока, Виктор.

Любопытства ради открываю следующее: мужик на фоне старых выцветших обоев и с бутылкой пива. Тут даже читать не стоит, чтобы не потерять веру в людей.

Еще двое «клонов» Виктора – ты сексуальная, кошечка, конфетка…

Мужики, а вам вообще дают?

Следующий претендент на знакомство до боли похож на одного не очень известного, но симпатичного актера. Фото как с фотосессии, пафос в первой же фразе: «Я очень занятой человек, но когда увидел твое фото, понял, что встретил…»

Я увеличиваю фотографию, вспоминаю имя актера и пробиваю его в гугле. На первой же странице есть полный набор фото из фотосессии для какого-то журнала.

Копирую ссылку, отправляю этой доморощенной «звезде» со стикером среднего пальца. И на всякий случай отправляю на него жалобу.

Дальше еще лучше: фото члена в «полный рост». Как говорится – вместо тысячи слов.

Пишу ему, что на его месте я бы постеснялась «хвастаться» такими скромными параметрами и отправляю еще одну жалобу. Надеюсь, модераторы бдят.

– Так, а теперь скажи, как отсюда удалиться, – строго спрашиваю Танян. – Моя хрупкая психика не переживет встречи с еще одним «женихом».

– А я откуда знаю? – гаденько хихикает подруга. – Алиска, не будь занудой, а то прямо как Шапокляк. Походи, посмотри, что и как. Напиши сама кому-нибудь – мужчины любят целеустремленных и смелых женщин.

– Мой мужчина будет сам смелым и целеустремленным, а я за его спиной буду пить холодное шампанское, есть клубнику в январе, творить всякую хрень и капризничать.

– Быть тебе Коко Шанель, – выносит приговор Танян. – Я бы тебя послала с такими запросами куда подальше.

– Вот поэтому ты и не лесбиянка, – подвожу итог.

[1] Гордон Рамзи – британский шеф-повар, популярный ведущий британских телешоу The F-Word, Ramsay’s Kitchen Nightmares и Адская кухня, а также их американских теле-близнецов