Текст книги "Адмирал Ушаков. Том 3"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)

флота лейтенанта Македонского в Неаполь купить там или взять

за деньги из адмиралтейства малое число потребных вещей для

кораблей, также по надобности о ращетах с агентом Манзо о

денежной казне. Письмо сие посылаю я на оном судне с

приказанием отдать его в Мессине нашему консулу, чтобы он немедленно

доставил к вашему превосходительству, а вас прошу доставить

к нему ответ, когда поляка «Експедицион» воротится из

Неаполя в Мессину, чтобы сие ваше письмо господин Македонский

от консула принял и доставил бы ко мне. Прошу не оставить

также вашим уведомлением обо всем, что вам будет известно

о касательностях до Мальты, о английской ескадре, в здешнем

краю находящейся, где сколько английских кораблей и войск

находится, о французском флоте, о делах, что есть настоящее

в Италии, и особо на Рейне, а больше нужно мне знать

министерские дела со стороны Вены, ибо от господина министра

Колычева о сих касательностях ничего я не получил, кроме как

о делах, происшедших на Рейне. Замечаю, вы имеете сведения и

о прочем, прошу меня уведомить. В нынешних обстоятельствах

весьма нужно знать обо всем все предупредительно, чрез то и

наши дела будут соответственнее, и ежели чего и не известно,

можно будет предузнать и предполагаться деятельностями с лут-

чей пользою. В каковой надежде с наивсегдашним моим

истинным почтением и совершенной преданностию имею честь быть.

P. S. Должен я также предуведомить ваше превосходительство, ежели

ескадра [из] 3 кораблей и четырех фрегатов останется при Мальте или,

так сказать, в Средиземном море для крейсерства, ежели не ошибаюсь,

предвижу, [что] турки ее не будут довольствовать провиантом, как

усмотреть из копии всеподданнейшего рапорта моего соизволите, и к государю

императору тож я всеподданнейше донес, что вся ескадра потребует

собственно нашего содержания провиантом, и как скоро малое число на ней

имеющегося провианта кончится, тотчас понадобится ей оный получить, и

думаю на первый случай не откудсва больше, как из Неаполя и из

Мессины, сортом займа на наш щет, деньги будут после заплачены по щету

между высочайшими дворами. Я отправил рапорт мой к государю

императору вчерашний день с курьером неаполитанским в Константинополь, ваши

письма с ним же послал я к Василию Степановичу Томаре, а оттоль

пойдет он в Санкт-Петербург. Резолюция на него не прежде последовать

может, как через три или четыре месяца. По сим обстоятельствам не знаю,

как войска и сия ескадра будет довольствоваться провиантом. Как

высочайше сие решено будет, теперь мне не известно; предвижу только то, что

всегда во всем великое затруднение встречаться будет. Я писал также к

Василию Степановичу Томара, когда по отходе моем на время в Черное море

здесь останется ескадра, должна будет Блистательная Порта ее вместо моей

ескадры довольствовать провиантом, потому что она иметь будет

крейсерство между Сицилии и Барбарского берега и тем предохранять будет

владения Блистательной Порты от французов, не допустит их туда проходить,

и потому Блистательная Порта должна ее снабдевать провизиею, ибо она

вам важную услугу оказывать будет, при всем том ни малой надежды не

имею я, чтобы Порта Оттоманская довольствовала оную ескадру. Вот,

милостивый государь, сколько связаны обстоятельства моего положения и

моих предприятиев, так что не знаю, как и чем содержать войска и оную

ескадру. О содержаниях ескадр представил я от себя, как надлежит, что

Порта одну мою ескадру довольствует провиантом, а прочие две ескадры

вице-адмиралов и о моем отчете состоят 1 и от меня довольствуются, но

предписания о продовольствии ескадр никакого еще не имею и ожидаю впредь,

также и об деньгах никакого предписания не имею; чтобы сам что я мог

покупать, начинаю задалживать несколько по кредитивам, сверх того,

сколько я определенных денег имел, от Порты и из Санкт-Петербурга полу-

баемых, сколько задолжаю, как это примется, еще не знаю, и впредь что

располагаю, принимая только на себя, с надеждою таковою, что все делаю

и употребляю полезное и с великой экономиею даже и с беспредельною.

Теперь весьма затрудняет меня будущее содержание, как я его определю

сам собою, пока не получу высочайшей на то конфирмации.

Милостивый государь мой, Александр Андреевич!

Рапорты и письма о возврате вашем из Палермо в Неаполь

я получил, за уведомления ваши о подробностях благодарю.

Одно только наводит мне сумнение: между прочим, в письме

поминаете вы, что господин министр Италийской проговаривал,

будто я намерен вас оставить с фрегатами в Неаполе, что никак

не сходно и нимало не соответствует с высочайшими

повелениями, какие многократно письменно вам объявлены, что ескадры

велено соединить в одно место, и следуют они к непременному

исполнению предписанных высочайших повелениев. Я к вам

майя от 1-го числа послал отсюдова ордер мой1 через Отрант

с господином Никацио, братом консула нашего, там

находящегося. Имею уведомления, что он задержан в карантине, но письма

мои к вам отправлены верно с надеждою, что непременно дошли.

Повелением моим предписано вам по получении сего немедленно

следовать с фрегатами в Корфу в соединение, тем паче, что

непременное исполнение до оных фрегатов касается. Я никак не

воображаю, чтобы, получа таковое повеление, сходное высочайшим

предписаниям, осмелились вы не выполнить, и никак не думаю,

чтобы повергнули себя тем неминуемому по законам взысканию.

Я посылаю поляку «Експедицион» под командою флота

лейтенанта Македонского в Неаполь для выполнения потребных

надобностей и покупки хотя малого числа тросов. Ежели, сверх

ожидания моего, сие повеление мое застанет вас в Неаполе, ни

часа не упуская, извольте следовать с фрегатами в соединение

ко мне к ескадре в Корфу, ибо оттоль важное выполнение вам

назначено. Буде от сего времени умедлите вы прибытием в Корфу

более двух или двух с половиною недель, крайнее упущение вы

сделаете и величайшую мне расстройку, и неминуемо будете

судимы, но я не ожидаю этого. Думаю, что вы встретитесь с

посланным от меня судном и поспешите прибытием вашим в Корфу.

Предуведомить вас должен я: непременно вам должно везти

войска из Корфу в Мальту. Сие вам означаю по секрету.

Доставьте мне верный ращет об деньгах, забратых от агента

Манзо, я не все полное число забрал от него денег. По

кредитиву, от меня ему отданному, в число 250 тысяч флоринов по

отбытие мое с ескадрою из Неаполя всего навсего получено

мною от него денег 133 164 дуката и 47 гран. Сие число

составляет весьма еще неполное количество до 250 тысяч флоринов.

Нужно мне знать, сколько в это число достальных отпущено

к вам от Манзо и сколько сверх этого еще вы получили от него

на особый щет во одолжение. Обо всем к нему я писал и

требовал присылки ко мне верного щета, и от вас такового же

уведомления ожидаю. Фрегатам вашим нужно быть во всем исправ-

ным[и]. Сожалею, что не успел написать к вам, чтобы вы взяли

там в покупку парусины и такелажа, сколько необходимо

надобно, но теперь уже поздно, замечаю, что выполнить уже

нельзя; буде что купили и взяли, то хорошо. Повторяю: ни мало

нигде не останавливаясь, спешите приходом вашим в Корфу для

выполнения потребных надобностей; доставьте ко мне все щеты

ваших покупок и всего того, что без заплаты денег забрато от

правительства неаполитанского, то есть провианта, лесов,

припасов и материалов, и сколько, за что именно за оные следует

заплатить денег по той цене, по какой у них они состоят. Во

ожидании сего с почтением моим и преданностию имею честь быть.

По получении сего извольте следовать на шхуне № 1 для

крейсерства до Парги; по жалобам островских и тамошних

береговых жителей известно, некоторые разбойнические лодки грабят

суда проходящие и наносят вред, ежели где встретите таковые,

забрать их пленными; буде найдете какие вооруженные суда или

с амунициею, извольте их осмотреть и опросить, чьи оные суда,

куда идут и с каким намерением; ежели от кого какое.покушение

окажется против Парги, старайтесь не допустить. Приложенное

при сем письмо от меня к Али-паше Янинскому1 доставьте сами

к нему и на оное письмо испросите от него ответа и возвратитесь

в Корфу.

Адмирал Ушаков

Ваше превосходительство, милостивый государь мой.

Жалостное и бедственное состояние, убедительная слезная

просьба и беспрерывные жалобы христианских народов,

обитающих в стороне Албании при берегах Венецианского залива,

простирающихся к Морее, противу которых вы без всякого резона

восстали всеми своими силами, противу закона и всяких прав

человечества и противу воли и желания Блистательной Порты и

его султанского величества; самовольно бьете, разоряете и

истребляете напервее народы Химары и Шулии до основания, не

имев к тому и малейшей причины, ибо сии народы во все

нынешнее время находились в совершенной тишине и спокойствии,

никакой и малейшей обиды и дерзкости ни против кого не

предпринимали, сие всему свету известно. Я неоднократно посылал

таковые жалобы к российскому министру в Константинополь,

просил немедленно донести Блистательной Порте Оттоманской и

просить его султанского величества высочайшего повеления, дабы

воспрещено было вам народы христианские, безвинно

страждущие, ни разорять и ни истреблять. По сим обстоятельствам,

о таковых неправых поступках ваших протестуя, требую, чтобы

ваше превосходительство оставили таковые неприязненные ваши

действия, удержали бы войски ваши от напрасного разорения и

истребления народов христианских и возвратили бы их в свои

места во ожидании его величества фирмана, что на сие

последует, без которого требую я ничего не предпринимать, ибо

предвижу, что вы таковые дела ваши производите не только противу

воли Блистательной Порты, но и противу его султанского

величества в нарушение верности. Ежели же имеете от султанского

величества и от Блистательной Порты Оттоманской на то повеления,

прошу, какие вы об оном и с каковым именно предписанием

повеления имеете, доставить ко мне со оных точные копии для

моего сведения и надлежностей. В противном случае почитать

буду я поступки ваши противуборствующими воле и желанию

его султанского величества, в защищение которых буду

предпринимать мои меры, ибо я со флотом и войсками нахожусь

в здешнем краю в пользу службы и для защищения границ его

султанского величества от неприятелей, и донесу обо всем

последовавшем его императорскому величеству всемилостивейшему

государю моему императору, Блистательной Порте и его

султанскому величеству. На все сие ожидаю скорейшего

удовлетворения и ответа вашего превосходительства, в каковой надежде

с моим почтением имею честь быть, милостивый государь мой,

вашего превосходительства покорный слуга

Федор Ушаков

Ваше превосходительство, милостивый государь мой!

Жалостное бедственное состояние, убедительная слезная

просьба и беспрерывные жалобы христианских народов,

обитающих в стороне Албании при берегах Венецианского залива,

простирающихся к Морее, противу которых Али-паша Янинский без

всякого резона восстал всеми своими силами противу закона и

всяких прав человечества, и противу воли и желания

Блистательной Порты и его султанского величества самовольно бьет,

разоряет и истребляет напервее народы Химары и Шулии до

основания, не имев к тому и малейшей причины, ибо сии народы во

все нынешнее время находились в совершенной тишине и

спокойствии, никакой и малейшей обиды и дерзкости ни против кого

не предпринимали; сие всему свету известно. Ваше

превосходительство многократно ко мне присылали от себя нарочных,

жаловались на таковые беззаконные и дерзкие поступки Али-паши,

требовали от меня вспоможения, чтобы оные воспретить.

Напротив того, таковые поступки ваши оказались несправедливы, и

единственно оное происходило от некоторых ваших замыслов и

открылось сие тем, что и вы соединились с Али-пашою на

беззаконное истребление народов христианских, безвинно страждущих,

послали с войсками вашего брата, помоществуете Али-паше и

истребляете сии народы безвинно. Я неоднократно посылал

таковые жалобы к российскому министру в Константинополь, просил

немедленно донести Блистательной Порте Оттоманской и

просить его султанского величества высочайшего повеления, дабы

воспрещено было Али-паше народы христианские, безвинно

страждущие, ни разорять и ни истреблять. По сим

обстоятельствам требую я, чтобы ваше превосходительство от соединения

беззаконных поступков Али-паши Янинского отстали и войска

свои немедленно возвратили в свои места, во ожидании

высочайшего его султанского величества указа, что на сие последует, без

которого требую я ничего не предпринимать, ибо предвижу по

всем таковым поступкам Али-паши, что он предпринял дела свои

не только противу воли Блистательной Порты, но и противу его

султанского величества в нарушении верности, которым и вы

явным образом ныне помоществуете. Ежели же, ваше

превосходительство, имейте от султанского величества или от

Блистательной Порты повеления, чтобы истреблять народы христианские,

при берегах Албании состоящие, или какие другие подобные сему

повеления, прошу доставить ко мне с них точные копии, каковы

бы они ни были, для моего сведения и надлежностей: в

противном случае я почту поступки ваши и Али-паши Янинского про-

тивуборствующими воле и желанию его султанского величества,

в защищение которых буду предпринимать мои меры, ибо я со

флотом и войсками нахожусь в здешнем краю в пользу службы

и для защищения границ его султанского величества от

неприятелей и донесу обо всем его императорскому величеству

всемилостивейшему государю моему императору, Блистательной Порте и

его султанскому величеству. На все сие ожидаю скорейшего

исполнения и ответа от вашего превосходительства, в каковой

надежде с моим почтением имею честь быть, милостивый государь

мой, вашего превосходительства покорный слуга

Федор Ушаков

Милостивый государь мой, Василий Степанович!

Бедственное и жалостное состояние, убедительная слезная

просьба и беспрерывные жалобы христианских народов,

обитающих в стороне Албании при берегах Венецианского залива, про-

стирающихся к Морее, противу которых Али-паша Янинский

восстал всеми своими силами, вошел в их селения, бьет и

истребляет всех до основания, принудил их противу себя обороняться,

уговорил с собою соединиться Мустафу-пашу Дельвинского,

которой также послал к нему войска со своим братом, и, спомоще-

ствуя, жестоко со всею своею силою нападают на означенных

народов, а те обороняются противу их с крайней отчаянностию,

даже жены, дети, старые и малые принуждены все защищать

себя от нападения и бедственного пострадания. Последнее

присланное ко мне ныне письмо от старшин Шулии при сем

прилагаю. По таковым обстоятельствам и жалостному бедственному

состоянию оных безвинно страждущих христианских народов

долгом я почел писать к Али-паше Янинскому и к Мустафе-паше

Дельминскому г и просить их, чтобы от напрасного кровопролития

сих народов удержались, отвели бы свои войска от них и

оставили бы их в покое, тем паче, что из обстоятельств и по

существу высочайших его султанского величества повелениев заметно,

что таковые предприятия и начатое кровопролитие производятся

противу воли и желания его султанского величества и

Блистательной Порты Оттоманской. Я многократно уже писал к вашему

превосходительству и препровождал жалостные и слезные

просьбы сих народов, что Али-паша с давнего уже времени

принуждал их к обороне многократными на них нападениями и особо

в самый торжественный праздник воскресения Христова, когда

множество народа Химары были в церквах для принесения

молитв господу богу, в сие самое время войски, присланные от

Али-паши, ухищренно скрытым образом подошли к ним,

окружили и захватили множество народа всякого возраста, не щадя

жен и детей, с наивеличайшими жестокостями перевязали и

увлекли их пленными. Ничто не может сравниться с таковыми

противузаконными поступками,, и явным образом по видимостям

и гласу народному почитать можно производимыми не только

противными повелениями Блистательной Порты Оттоманской, но

и нарушающими верность к его султанскому величеству, в защи-

щение которых я долг имею употреблять наивозможное старание

с моей стороны. Потому и послал я письма мои к Али-паше

Янинскому и к Мустафе-паше Дельвинскому, с которых точные

копии к вашему превосходительству препровождаю, и прошу, яко

полномочного министра двора его императорского величества

всемилостивейшего государя моего императора, иметь сношение

с Блистательной Портою Оттоманскою и исходатайствовать

высочайший указ его султанского величества о запрещении

означенным пашам таковые кровопролитные действия противу

христианских народов, безвинно и без наималейшего резона

страдавших, удержать2. Нынешние обстоятельства Европы требуют об-

щего дружественного согласия действовать соединенно противу

общих неприятелей – французов, а не противу тех, которые

состоят под покровительством его султанского величества, бывшие

по сие время спокойными, которые помогали еще всегда противу

общего неприятеля своими силами, когда только от них было

требовано. Часть сих народов с наивеличайшей усердной ревно-

стию верно служили на ескадрах соединенных при взятьи Корфу

и отпущены с заслуживаемою ими похвалою, об чем

командовавшему тогда ескадрой Блистательной Порты Оттоманской

капитан-бею Кадыр-бею известно. Также известны ему и прочим

бывшим начальникам на турецкой ескадре и тогдашние разные

интриги и покушения Али-паши Янинского. Общими нашими

предосторожностями они были отвращены и удержаны без

действия, о чем вашему превосходительству для уведомления

Блистательной Порты Оттоманской всегда извещаемо было. Весьма

нужно как наискорее ныне [прекратить] начавшееся означенное

жестокое и великое кровопролитие. О чем повторяю мою

просьбу, как наивозможно поспешить, и, что в резолюцию

последует, не оставить меня скорейшим уведомлением. В каковой

надежде с истинным моим наивсегдашним почтением и совершенной

преданностию имею честь быть... 1

Федор Ушаков

Ваше высокографское сиятельство, милостивый государь

Григорий Григорьевич!

Али-паша Янинский с давнего времени готовился противу

христианских народов, в Химаре, в Шулии и по всему

албанскому берегу обитающих, многократные делал на них нападения.

Я обо всех таковых происшествиях относился в сведение

полномочному его императорского величества министру и кавалеру То-

маре; ныне же оный Али-паша восстал противу оных народов

всеми своими силами, соединился с Мустафой-пашою, нападают

на них и истребляют до крайности, принудили их обороняться

и происходит великое между ими кровопролитие. Сии христиан-

ские народы Химары и Шулии не были никогда порабощены

турками, всегда защищают свою вольность, но платят дань Али-

паше. В прошедшие войны всегда оные соединялись с

российскими войсками и помогали всеми возможностями России. За

таковую их помощь России турки на них злобствуют, и потому

только ныне Али-паша предпринял их истребить или поработить

до всякой крайности. Как замечаю я, намерения Али-паши не

есть только против Шулии и Химары, но желает он, как заметно

изо всех последствиев, овладеть всем берегом албанским, то есть

селениями, прежде бывшими венецианскими,– Превезой, Паргой,

Воницей и Бутринтом; настоит и предвидится опасность, что от-

важется он после и противу островов Венецианских. Я не могу

об этом донесть утвердительно, но по всем замечательностям и

Гласу народному намерение его можно предугадывать. Я не

предпринимал никогда сам собою ничего, старался только

политическим образом пашей удерживать в повиновении его султанскому

величеству от всяких их предприимчивостей; они всегда

опасались моего со флотом здесь присутствия и ничего не

осмеливались предпринимать. Ныне же, когда дошло до них сведение

через Константинополь, что ескадры пойдут к своим портам для

исправления, потому и начинают, кажется, с тем намерением,

чтобы воспользоваться в сие время. Али-паша, принуждая

христианские народы обороняться противу его нападениев, и по сей

их обороне поставляет их в виде бунтовщиков, но они во все

время ничего сами собою не предпринимали. Я, с моей стороны,

в дела их совсем не входил и не мешался, но беспрерывная

просьба, бедственное и жалостное их состояние понудили меня

ныне писать к Али-паше Янинскому и к Мустафе-паше Дельвин-

скому, также и в Константинополь к полномочному министру его

императорского величества Томаре. Со оных писем к вашему

высокографскому сиятельству представляю точные копии на ваше

рассмотрение ко всеподданнейшему донесению его

императорскому величеству1. Мне не будучи известны все подробные,

нужные к сведению обстоятельства, чтобы об чем не мог сделать я

погрешности, для того все то, что есть в моем сведении, доставил

я описанием моим к его превосходительству господину министру

Томаре, чтобы он, сообразя свои сведения, подробностию

всеподданнейше донес бы его императорскому величеству и

употребил бы свое старание, об чем что надлежит, к Блистательной

Порте своим ходатайством. А между тем я долгом почел обо

всем оном неупустительно также уведомить ваше

высокографское сиятельство с той надеждою, что вы по рассмотрению

вашему обо всем, что окажется из сего нужно, не оставите

всеподданнейше донесть его императорскому величеству, а затем

обстоятельное уже всеподданнейшее донесение должно быть от

полномочного министра Томары.

Али-паша нападает ныне на Шулию и хочет напервее

завладеть ею, это более потому, что, не взяв оной, не может он

приступить к взятью Парги, которая готова всегда противу его

защищаться, но когда взята им будет Шулия, тогда и Парга стоять

не может. Мне известны высочайшие его султанского величества

повеления, данные Али-паше, коими запрещено ему

наистрожайше прежде бывших венецианских владениев не касаться

никаким притеснением, и ежели нет чего-либо секретного, вновь то

можно замечать с точностию, что сии паши начинают таковые

действия противу воли его султанского величества. Потому я и

предупредил их письмами моими несколько приостановить, или

чрез то могу открыть к моему сведению, какие они имеют

повеления, они должны будут дать знать мне об оных, ежели не

хотят себя явно оказать бунтовщиками. Обо всем оном донеся,

с истинным наивсегдашним моим почтением и совершенной пре-

данностию имею честь быть.

Милостивый государь мой, Василий Степанович!

Почтеннейшее письмо вашего превосходительства от

28 майя/9 июня и приложенные при оном письма графа Григорья

Григорьевича Кушелева и государственного казначея барона

Васильева, я получил. За доставление их покорнейше благодарю.

При письме графа Григорья Григорьевича Кушелева получил я

дубликат с высочайшего указа, от 10 апреля последовавшего;

о сем высочайшем повелении в письмах моих к вашему

превосходительству объяснено подробно; что касается до Мальты,

о чем со всеподданнейшего рапорта моего копия от меня

к вам препровождена, нетерпеливо ожидаю я высочайших

повелениев на всеподданнейшие рапорты мои, из Корфу

чрез Константинополь от вас отправляемые, кажется, по сие

время не были еще получены ни один из моих рапортов.

Надеюсь я получить на них полную развязку, ибо в них

все худости кораблей и непременная потребность к

исправлению в своих портах объяснены. Теперешнее высочайшее

повеление ко мне последовало по известиям, так как бы Мальта была

взята, но она и по сие время еще содержится в блокаде

англичанами и не взята. Я здесь ожидаю доставления провианта,

такелажа, припасов и материалов: корабли не в лутчем состоянии,

требуют великих исправлений. Фрегатов из Анконы и из

Неаполя ожидаю сюда прибытия. Все это, по мнению моему, должно

решиться дней в 10 или 15. Прошу покорнейше, ежели получите

ко мне высочайшие повеления, как можно скорее их доставить.

Крайнее сумнение имею я, как оставить острова, прежде бывшие

венецианские; по прежним высочайшим повелениям должно всех

служителей наших снять до одного, на оные отмены еще никакой

не получил и нетерпеливо ожидаю, что последует. Неимение

провианта и невозможность без оного ничего произвести, всякие

недостатки и не имущества довели меня от сумнениев в крайную

слабость здоровья, и не знаю, что последует. Ваше

превосходительство прежними уведомлениями уверяли меня, что провиант

из Константинополя отправлен, но совсем их нет и не слышно,

а из Морей весьма по малому количеству доставляются только

одни сухари; что получу, то и съедим. Забираем достальные из

магазин, и в них немалой частию совсем худые. За прошлые две

трети масло деревянное ныне сюда доставлено в худых бочках

и нехорошее. Служители не хотят совсем его принимать и не

принимают. Считают лутче совсем ничего не иметь, ежели не будет

дано масло коровье, так командиры представили; и чтобы совсем

сие масло не пропало, общим консилиумом определено продать

за какую бы цену ни было. Следовательно, против коровья

масла, почем оно обложено, половинная цена только обойдется,

а величайшая утрата с утечкою из бочек при доставлении,

думаю, останется еще в хлопотах, хотя оно совершенно на щет их

надлежит. Вот сколь страшные терпим мы в продовольствии

провиантов худости! Прочего провианта и по сие время ничего

нет: об всем уже я писал к вашему превосходительству. С

великим удовольствием следовал бы я уведомлению вашего

превосходительства о беспрепятственном походе к своим портам, но

разные еще препятствия настоят, и не знаю, будет ли возможность

отправлению к Мальте. Без провизии ничего делать нельзя, но

все, надеюсь, должно решиться скоро. За сим уведомлением

с истинным нижайшим почтением и совершенной преданностию

имею честь быть

Федор Ушаков

P. S. Со всеми ескадрами или с несколькими, надеюсь я, чрез короткое

время отправиться должно к Дарданеллам (думаю, однако, не со всеми).

Провиантов будет у меня мало, думаю, только будут одни сухари и

несколько круп и то ищу здесь их купить, прочего ничего нет. Ежели таким

образом отправлюсь, при отправлении моем писать к вашему

превосходительству и ныне предупредительно уведомляю, буде не привезено будет ко

мне крайне необходимо нужных провиантов, прошу хотя встречу ко мне их

послать. Весьма, надобно мясо соленое, а ежели его нет, прикажите купить

хотя несколько рыбы сушеной, привозимой в продажу из черноморских

портов, хотя бы то на месяц вместо говядины то же число весом, сколько

говядины употребляется, круп, гороху и горячее вино, ежели оно есть.

Я опасаюсь, что по доходе к Дарданеллам северные ветры там задержать

нас могут, чтобы в сие время не были мы без провизии, которую можно

уже доставлять будет из Константинополя. Всячески стараться буду я к вам

писать, а теперь предупреждаю об оном, но аккуратно о моем положении

и что делать должно, сказать не могу, зависит все от высочайших

повелений, какие вновь последуют 1.

Адмирал Ушаков

Ваше превосходительство, милостивый государь мой!

Письмо вашего превосходительства с нарочно ко мне от вас

присланным, от 20 июня, я получил. Крайне сожалею, что ваше

превосходительство на просьбу и требование мое обо всем, об

чем нужно было мне знать для донесения его императорскому

величеству, ни об чем таковом не объяснено. Повторяя

дружески, прошу уведомить меня: войски ваши по повелению ли

Блистательной Порты от вас посланы те, которые ныне находятся во

вспоможении Али-паше Янинскому против христианских

народов, которых Али-паша предпринял истреблять и жестокую

войну и нападение противу их производит, а, напротив того,

должно бы в нынешнее время христианские народы, обитающие

на албанском берегу, протектовать2 и сохранять в спокойствии

по воле его султанского величества, тем наиболее, что в сие

время продолжается война с общими неприятелями-французами.

Прошу ваше превосходительство отозвать оттоль войска ваши,

дабы христианские народы не были истреблены понапрасну, и

что вами сделано будет или намерены сделать, прошу меня

уведомить для донесения куда надлежит. Во ожидании дружеского

вашего ответа с почтением моим имею честь быть.

Милостивый государь мой, Василий Степанович!

Флота с господином лейтенантом Стулли отправлены от меня

письменные дела, означенные по приложенной при сем

ведомости. Покорнейше прошу по прибытии его в Константинополь

рассмотреть и, которые куда следует, отправить, ежели скорая

оказия от вас в Санкт-Петербург, или приказать ему, лейтенанту

Стулли, как можно скорее поспешить доставить их чрез контору

главного командира Черноморских флотов, в Николаеве

состоящую, и отправлением из Константинополя оное судно не

удержать. Письменные дела большею частию с ним следуют дубли*

катные, те, которые пред сим от меня отправлены к вам и во все

места с неаполитанским курьером Иосифом Юздбергом сего

июня 8-го числа. Ежели они к вам и дошли и от вас

отправлены, и за всем тем и оные должны отправлены быть туда же,

дабы первые каким-либо случаем не могли пропасть, потому и

лучше сии послать на галете в Николаев. В каковой надежде

с истинным моим почтением и совершенной преданостию имею

честь быть.

P. S. Покорнейше прошу предупредить меня вашим извещением при

проходе моем с ескадрою в Константинополь о салютах, которым местам

должно салютовать и где нет. Где его султанское величество обретается,

в зимнем ли дворце или где в летнем, в одном ли месте салют его особе

или в двух, в Терсане салютовать ли и сколько где пушек, так ли, как

при моем проходе прежде, ежели случится, на каких турецких кораблях

поднят будет попрежнему флаг капитан-паши, полагаю, салютовать ему от

меня не должно, но буде сам капитан-паша тут будет, чего, кажется, быть

не может, лучше условится благовременно. Я щитаю флаг адмиральский и

ему салютовать не должно. Прошу обо всем условиться и меня

Рапорт вашего высокоблагородия, присланный с

неаполитанским кабинет-курьером под № 182, писанный июня без

означения числа, и письмо господина принца Декасеро от 16/28 июня

с. г. сего течения 21-го дня я получил. Крайне сожалею о слу-

чившихся нещастных происшествиях в Верхней Италии, о

великой потере австрийцев против войск французских и о

последовавшем по принуждению неприятном между ими перемирии. По

просьбе принца Декасеро готовлю я с моей стороны

всевозможное вспоможение. Для сего ожидаю непременного прибытия

вашего из Неаполя с тремя фрегатами в Корфу, которые вместе

с прочими кораблями и свезут войска на все таковые

надобности. Без фрегатов, в команде вашей состоящих, войск перевесть

отсюдова неможно, ибо кораблей, готовых к отправлению,

недостаточно. Я надеюсь, что вы уже с фрегатами из Неаполя

отправились. Но, буде сие повеление вас застанет там, тотчас, и

малейше не медля, извольте непременно следовать в Корфу, как

уже многими повелениями от меня вам предписано. На случай