Текст книги "Адмирал Ушаков. Том 3"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 40 страниц)

Государственной адмиралтейств-коллегий.

Таковым же высочайшим рескриптом повелено мне

предуведомить Порту об отзыве в черноморские порты наши ескадры

в командовании вашего высокопревосходительства, дав сей по-

ступи вид ненадобности оной далее при берегах Италии и

безопасности, в которой находится действительно Порта от всякого

нападения на границы свои со стороны Франции за отдаленно-

стию сей державы и настоящей ничтожностиьо морских ее сил,

також и для необходимой починки ескадры, но как в том же

рескипте предвидится, что неприятели напрягут происки свои

к разорению союза между Россиею и Портою, почему

предписано мне всемерно стараться удержать Порту в настоящей

связи, и как наступившее уже зимнее время отъемлет всякую

возможность ескадре нашей предпринять ныне же путь в

Черное море, а должно ей необходимо, собравшись к отъезду,

ожидать в Венецких ли островах или в Архипелаге (в

Константинопольском же канале вовсе неудобно) открытия кораблеплавания

на Черном море, которое, пресекаясь всегда в ноябре месяце,

открывается здесь не прежде как по прошествии весеннего

равноденствия, то и предлагаю вашему высокопревосходительству

держать в непроницаемой тайне сии высочайшие повеления, как

в рассуждении турков, так и островских жителей, которых

расположения, равно как и турков, при открытии прежде времени

оного, опасно, чтобы вовсе к нам переменились и, изготовляясь

к исполнению получаемых ныне повелений, отписать к кайма-

каму-паше, что ескадра требует необходимо починки, которая

в портах наших по причине готовности всего нужного тотчас

исправиться может, и возвратится опять в самое краткое время,

и требовать, дабы испросил он от его величества султана на сие

соизволения, а между тем дать мне знать заранее, в каком

именно месте назначаете вы быть зимою ескадре, сколько числом

и каких в оной находится разных судов и к которому времени

могут все готовы к отплытию и затем, ведя со мною частую

переписку, не трогаться с места без уведомления о том от меня.

В том же высочайшем рескрипте государь император,

обращая вспять и назначенный в крепости Корфу гарнизон

российский, повелевает предложить Порте содержать в оных турецкий

гарнизон. Государю императору при даче мне сего повеления не

было еще известно, что Порта отступила от видов своих

посредством введения гарнизона завладеть крепостьми на острове

Корфу, пред которыми все силы Оттоманской империи трижды

преломлены были, ибо о согласии Порты на отдачу тех

крепостей в собственное сохранение обывателей, на вывод войск

турецких изо всех областей Республики после войны и об обороте

во благое всех дел островских доносил я только его

императорскому величеству всеподданнейшею реляциею моею от 16 (27)

октября, а вышесказанный высочайший его ко мне рескрипт

последовал из Гатчины от 28 октября.

Сего ноября 14-го числа, крейсируя с кораблями около

берегов генуесских, у мыса Мелли увидели под самым берегом

идущие к Генуе несколько малых судов, а посему я авизу требакул

«Константин» под командою господина порутчика Погони, при-

бавя на оный Бримерова баталиона десять гренадер,

унтер-офицера и с ними подпорутчика Скоробогатова, охотою на сей раз

вызвавшегося, и совокупно австрийского корсера – фелюку

«Любеппина», которая имела две 2-фунтовые пушки, ею

управлял шхипер Никола Миркович, подошедшего того же числа и

явившегося ко мне.

Отрядив оба сии судна к мысу Мелли с тем, чтобы в сию

ночь у самых берегов неприятельских малым судам нанести вред

и, сколько можно, захватить оные, я с кораблями держался тогда

вдоль берега, от оного в умеренной дистанции, имея ветр от О,

брамсельный.

На рассвете 15-го числа, находясь мы против мыса Онелья,

увидели близ берега неприятельский транспорт, состоящий до

двадцати фелюк, тартан, бригантин, небольших судов, которые

лежали в бейдевинт левым галсом, требакул же наш у нас под

ветром, у которого за кормой было на бакштове небольшое

двухмачтовое судно.

Мы с кораблями легли правым галсом, дабы пресечь сему

транспорту путь к Генуе, и в 7 часов все оные неприятельские

суда спустились по ветру в порт Санкт-Маврицио и город Онело,

отстоящих в тридцати италианских милях чрез горы от крепости

Кони, и подошли близ берега и стали под укрепленные в сих

местах батареи, дабы не упустить способного сего случая и

воспользоваться удобным свежим ветром, которого перпендикуляр

был в центре сих обоюдных неприятельских портов, спустились

мы с кораблями последовательно и, подойдя на самую близкую

дистанцию, открыли по сим местам и по судам живейшим и

сильным огнем из деков канонаду, которую и по нас с шести

батарей от французов производили. Потом, приведя корабли на

левый галс, легли от берега, чтоб выиграть ветр, и потом

вторично таким же порядком: подойдя на ближнюю дистанцию,

производили канонаду. И в оба раза нанесли неприятельским

сим местам и судам видимый вред, и более десяти судов

потоплено, в том числе один большой трехмачтовый новый транспорт.

Войска неприятельские, состоящие из кавалерии и пехоты,

которые были на берегах у сих мест, и на судах видимые,

обращены в беспорядке в бег к горам, а из прилегающих к сим от

других мест по берегу следующие со скоростью на сикурс кава-

лерию и пехоту, из чего заключить было можно причиненная

сим местам ощутительная диверсия и вред. Отошед с кораблями

на две мили италианских расстояния от неприятельских батарей,

легли на якоря на 28-ми саженях с тем намерением, дабы в ночь

отрядить вооруженные баркасы и катера к берегу, чтобы взять

несколько судов, но усилившейся с вечера ветер не позволил

сего исполнить, и мы с кораблями, снявшись с якорей, легли

в море левым галсом к Корсике. У нас на кораблях повреждение

сделано только в такелаже и парусах; ранено на корабле

«Симеоне и Анне» – трое; убитых, благодарение богу, никого; на

неприятельских батареях были пушки 24– и 36-фунтового калибра.

Спустясь несколько по ветру, в 9 часов подошел к нам и

требакул, и рапортовали меня командир оного господин порутчик

Погони и подпорутчик Скоробогатов, что они с требакулом и

корсаром австрийским в ночь на 15-е число, подошед близ

местечек Санкт-Стефа и Рива Деталия, увидели под самым берегом

три неприятельские небольшие судна, на которые сделали пальбу

из своих пушек, и они тоже чинили [пальбу], но обращены потом

в бег и пустились прямо на берег, и люди с них на оный

сбежали. Одно судно, которое имело две фунтовые пушки, груженное

мукою, взяли в приз, а последние затопили и, отошед от берега,

имея приз на бакштове, но усилившийся [в ночь] на 16-е число

ветр не позволил иметь оного больше при требакуле,

принуждены были оставить в море, сняв две пушки.

О чем имею честь рапортовать вашему

высокопревосходительству и долгом почитаю свидетельствовать и рекомендовать

о господах командирах кораблей: «Св. Михаила» – флота

господина капитана Салтанова и «Симеона и Анны» – флота

господина капитана Леонтовича, которые в оба сии раза канонады

оказали неустрашимость, исправность и порядок в сем действии,

которая [неустрашимость] также испытана и оказана от них была и

прежде, как при штурме острова Видо, [так] и во время

канонады и блокирования на Анкону; а при том [рекомендую]

командира требакула порутчика Погони и подпорутчика Скоробогатова

и бывшего на требакуле волонтера подпорутчика Николаева,

который дан был с корабля «Св. Михаила» в должность лоцмана,

знающий места сих берегов, и усердного к службе его

императорского величества, и при сем же случае рекомендую штурмана

унтер-офицерского чина Козырева, находящегося при

флагманской должности при сигналах и протчем, который исправляет во

все время командования моего все принадлежащее с крайним

усердием, расторопностью, прилежностью и неусыпным старанием

к службе его императорского величества. Покорнейше прошу

оказавшим, как господам капитанам кораблей, [так] и

вышеописанным господам обер– и унтер-офицерам представить его

императорскому величеству на высокомонаршее его благоволение.

Вице-адмирал Пустошкин

[P. S.] При сем препровождаю вашему высокопревосходительству план

канонады, произведенной с кораблей 15-го числа; за скоростию не успели

лутче его обработать .

С 16-го числа подошед я к Корсике против мыса Рылева Де-

кальве2, имея ветр от О и NO, поворотил вдоль берега сего

острова, дабы осмотреть, не ходят ли тут неприятельские какие-

либо суда, и потом намерен [был] пройтить и вдоль сардынских

берегов и потом зайтить в город Калерии, дабы наведаться

обстоятельнее о поступке тунисцев. А 19-го числа, поровняясь

против порта Ангело, повстречал от SW самый крепкий ветер,

пролежав в дрейфе я во всю ночь на 20-е число, а потом

принужден был с кораблями спуститься и иттить в порто Специю,

куда и прибыл вчерашний день. Во время плавания моего около

корсиканских и сардынских берегов не видел я ни одного

неприятельского судна, кроме английского брика, который шел

в порт Магон, и корветы англицкой, шедшей в Ливорну.

Здесь извещен сего числа от австрийского генерала Кленау,

что крепость Кони генералом Меласом взята по 24-часном бом-

бандировании, две тысячи французов взяты в плен.

Генерал Кленау с 14-ю баталионами идет к Сестрин и потом

вперед к Генуе, я должен с морской стороны иметь диверсию и

прикрывать транспорт с провиантом для его войск. Вооружаем

здесь два судна, и я с кораблей даю шесть пушек

шестифунтовых с снарядами. Есть надежда, что с божиею помощью взятие

Генуи последовать может в скорости.

Вице-адмирал Пустошкин

[P. S.] Сей час пришли сюда в порт Специю из Генуи два_ судна —

поляка и брик, хорошо вооруженные пушками. Хозяин обоих сих судов —

англичанин Фигори, который из Генуи чудесным образом вчерась ушел, но

более помощию интереса, который объявил, что в Геную прибыло

французов три тысячи и теперь всего их там до пяти тысяч.

Вчерашнего дня директория по примеру парижскому и в Генуе

уничтожена, а сделано девять консулов из самых развратных граждан. Сие крайне

противно всем генуесцам, которых считать можно, что три части против

французов, ожидают только, чтобы показались австрийские войски; а

притом [Фигори] объявил, что и сию ночь не последует ли важного какого

происшествия у жителей Генуи против французов. Он, Фигори, поехал

в Сарзану лично видеться с генералом Кленау, которому, заключаю изо

всего, что имеет объявить что-нибудь важное в рассуждении Генуи,

П. Пустошкин

О взятье Анконы австрийским генерал-лейтенантом Фрели-

хом на капитуляцию и об отделении от оной и ото всех надлеж-

ностей войск с соединенных эскадр, осаждавших Анкону, какого

содержания послано от меня письмо от 16-го числа сего месяца

к нему господину генерал-лейтенанту Фрелиху1 с оного, также

с письма от него, мною на первое письмо мое полученного, и

с двух еще писем моих к нему, от 21-го ноября посланных 2 списки

вашему императорскому величеству всеподданнейше подношу.

Фрегаты: «Навархия вознесение господне», «Казанская

богородица» и «Сошествие святого духа», блокировавшие Анкону, от

крепких ветров оказали немалую течь и требуют исправления,

почему и дал я повеление флота капитану графу Войновичу,

введя их в Анконскую гавань, исправить сколько наивозможно

благонадежно. О чем вашему императорскому величеству

всеподданнейше подношу.

За должное щитаю наискорее уведомить ваше

высокопревосходительство, что я, наконец, прибыл в Корфу 23-го текущего

месяца со всею препорученною мне воинскою командою, за

исключением тех, кои посажены были на бригантину «Могилет»

и вольнонаемном транспорте «Лукрецию», но, по имеющимся

здесь слухам, и те остальные суда не замедлят своим прибытием.

О числе всей воинской команды прилагая при сем строевой

рапорт, всепокорнейше прошу ваше высокопревосходительство

уведомить меня, какие меры приняты будут для доставления

моего в Неаполь. Самый краткий способ кажется мне тот, чтоб

приказать меня высадить в Бриндизи. Откуда сухим путем в

Неаполь в скорости поспеть мне возможно, ибо я при баталионах не

имею ни артиллерии, ни обоза, а что сверх того слабых, заручную

и запасную амуницию отсюда отправить можно будет на корабле

«Св. Троица», который вскоре к путеплаванию готов будет, или

на фрегате «Златоусте», со мною пришедшем. До Бриндизи же

на тех судах, на которых прибыли мы в Корфу, легко доставить

нас можно, но не далее, ибо в числе оных есть таковые, что

чудо, как при теперешних погодах и в Корфу благополучно

прибыли; оные суда все известны вашему

высокопревосходительству, и вы изволите знать, какую надежду иметь можно на

бывший фрегат «Александр», на бригантину «Иосиф»,

«Благовещение» и сим подобные. Известя же провинциальных президентов

по дороге от Бриндизи до Неаполя, чтоб они мне чинили всякое

вспомоществование в путевом продовольствии, без всякого

сомнения в скорости прибыть я могу к моей дестинации1, а по

прибытии на место и уплату с упомянутыми сделать мне

возможно будет.

Сверх всего донесу вашему высокопревосходительству, что

так как препорученное мне войско должно на щете нашем быть

содержано, то посему и сообщает мне господин вице-президент

Государственной военной коллегии Иван Варфоломеевич Ламб,

что деньги на сей предмет ко мне доставлены будут в Неаполь

по способам векселей или кредитов, а не прежде. Итак, до

прибытия моего туда в скорости я и здесь находиться буду в самой

крайности, ибо по спуску моей команды на берег отнесся я

к господину капитану 1 ранга Алексиано о продовольствии меня

сухарями и крупою на месячную препорцию всей препорученной

мне воинской команде, на что он мне дал знать, что более сим

провиантом меня снабдить не может, как на две недели. По

прошествии же коих я не знаю, как здесь людей кормить я стану,

то есть тех, кои со мною назначены, и тех двести артиллеристов,

кои для корфского гарнизона сюда прибыли. Особливо о сих

последних я никакого повеления не имею, на чей щот оные

содержаться должны; а так как Сенат отозвался ко мне, что он

в самой бедности находится и что потому и войска нашего

содержать не может, то на сие непременно нужно мне повеление

вашего высокопревосходительства, дабы со флота оные были

продовольствованы, покуда из Петербурга придет ко мне на сие

разрешение. Естли же мне в Палерму иттить предписано будет,

то я щитаю, что и туда скорее поспеть возможно сухим путем

из Бриндизи до Реджио против Мессины, нежели мне здесь

дожидаться суда неаполитанские, или из Неаполя от вашего

высокопревосходительства, впротчем представя сие на

рассмотрение ваше, ожидать буду вашего высокопревосходительства

наставления.

Копии же с именного ко мне повеления и сообщения вице-

президента. Государственной военной коллегии при сем

препроводить честью имею.

Генерал-майор Бороздин 1-й

На присланных из Кавари судах с кораблей для десанту,

с каждого по сту, гранодер и фузелер при господине капитане

Дмитриеве с пристойным числом обер– и унтер-офицеров

отправляются к вам. Рекомендую вашему высокоблагородию с сим

отряженным десантом явиться в команду австрийскому генералу

графу Кленау и совокупно с австрийскими войсками имеете

действовать по приказаниям его господина Кленау во всяких

случаях до окончательного взятия самой Генуи. И при всяких

удобных случаях обо всем имеете меня рапортовать, а особливо

тогда, когда будет делана капитз'ляция и взята будет Генуя.

В протчем я надеюсь на испытанное усердие и храбрость

вашу, что вы постараетесь заслужить похвальную честь к пользе

интересов и к славе оружия его императорского величества.

Провиантов на семь дней с солдатами отправлено, а на

предбудущее время в случае недостатка вы рапортом меня заверили,

что от цесарцов оставлены не будете.

Вице-адмирал Пустошкин

По завоевании вице-адмиралом Пустошкиным Фано и Сени-

галлии и по отбытии его в соединение с флотом в Корфу было

все скоропостижно неприятелем отнято, французы призвали

в соединение свои войска, находящиеся в трех уездах – Метауро,

Тронто и Музоне, и, двинувшись из Анконы, взяли Сенигаллию

и Фано, прошли тесный проход, именуемый Форлло, покорили

и ограбили города Фабриано и Мачерато, нанесли страх и

ужас на протчих и рассеяли инсоржентов, состоявших под

командою именовавших себя инсорженскими генералами Дедо-

натиса, Челани, Марохи и Ивани, и заперли в городе Фермо

господина де Лагоца с малым числом за ним следовавших. От

Фермо даже до города Арцыллы разосланы были французские

войска, да и Пезаро подлежало бы той же участи, ежели бы не

прибыла наша эскадра. Я надеялся, что уже Анкону блокирует

австрийский генерал Кленау, но вместо его дивизии – в Пезаро

до 40 человек венгерских гусар. В Фано поставлено было более

700 человек французского гарнизона, 400 ч[еловек] – в

Мачерато, и Анкона, стоящая между сими, защищаема двумя

крепостями: старою – Капучини и новою – Санта-Барбара и двумя

редутами: один – на Монто-Гардето, а другой – на Монтаньоле,

которые прикрывали все дороги к Анконе, другие малые

укрепления были сделаны почти во всех местах, мула и лазарет

вооружены множеством пушек, и вход в гавань защищаем

служившими вместо батарей тремя линейными кораблями и флотилиею

из многих малых судов, имевших большие пушки. Переправа

чрез реку Фью-Мизино была охраняема довольным количеством

разных орудий, мост изломан, и дорога перекопана; силы

французские из малой части состояли чизалпинских, римских патрио-

тов и нескольких жандармов, соединенных с корпусом гусар,

которые состояли до 4000 формированных генералом Монье,

командовавшим дивизиею в Анконе. По сим обстоятельствам

приступить к действию с малым числом войск и начать нигде

невозможно, как из Пезаро, а также привести в движение лаго-

цовы инсорженские войска, почему и отделен к нему фрегат

«Казанская»1 с таким уведомлением: когда узнает о настоящих

наших действиях, тогда бы он выступал из своей засады в Ло-

рето, и потом сообразоваться с нашими успехами. Десанта

нашего в Пезаро высажено было до 430 ч[еловек], т. е. 280 —

русских и 150 – турок, впоследствии же оный был значительно

умножен, на другой же день атаковали Фано как с сухого пути,

так и с моря. Гарнизон храбро защищался, но принужден был

сдаться на договор военно-пленным, а офицеры на честное слово

отпущены во Францию. Во время капитуляции лейтенант

Ратманов, который делал переговоры, узнал, что генерал Монье

с сильным сикурсом находился в двух уже лигах2 от Фано,

почему и отпущены офицеры на честное слово; и Монье, быв

свидетелем сдачи своего гарнизона и Фано, тотчас отступил к Сени-

галльи, а на другой день выступили войска к сему городу, в

котором неприятелей было 300 ч[еловек] пехоты и 120 кавалерии;

лейтенант Ратманов с бригантиною, ему вверенною, пользуясь

благополучным ветром, подойдя на ближнюю дистанцию и

бросив несколько бомб в город, выгнал неприятеля из оного,

который и начал укрепляться в форштате. Ратманов, подойдя к оному,

картечными выстрелами обратил неприятеля в совершенное

бегство и, оставя бригантину охранять анконскую дорогу, сам на

вооруженном барказе въехал рекою, в город, снял флаг

неприятельский, срубил древо вольности. На крепости взято 6 пушек.

Спустя два дни атаковали замок на речке Фью-Мизино;

неприятель, укрепившись фортификациями, находился по другую

сторону до 500 человек; войска наши с обыкновенною храбростию

атаковали их и скоро принудили оставить оное; неприятель

потерял до 50 убитых. Теперь прежде атаки Анконы надлежало

овладеть редутом при Монтаньола; оный выше всех окружающих

его возвышений, сии возвышения охраняли ведущую в Анкону

дорогу, которая перерыта и защищаемая 4 полевыми пушками,

вершина горы, на которой редут, также защищалась несколькими

пушками и 700 ч[еловек] неприятелей. Наши атаковали его

с другой стороны. Неприятель защищался упорно, но недолго, и

поспешно отступил в крепость, и потерял немало убитыми и

35 пленными. От сего времени положение анконского гарнизона

становилось хуже и хуже; засим, чтобы дать Лагоцу

возможность наступательно действовать, отправлен к нему на помощь

лейтенант Ратманов с российско-турецкими войсками, состоя-

«Казанская богородица» о 50 пушках (примечание в документе).

щими около 200 человек; он соединился с Лагоцом около 8 верст

от Анконы; стали действовать наступательно, а вскоре и с той

стороны вогнали неприятеля в крепость; по взятии же Монтань-

ола капитан 2 ранга Мессер, который от Фано принял команду

всего десанта, успел сделать батарею и укрепился редутами;

впоследствии еще им устроены три батареи со стороны Монто-Гар-

дето, также выстроили большой редут на самой высоте, а

пониже его, вперед к крепости, три батареи; на сию часть

впоследствии по выгодному для неприятеля местоположению

неоднократные были им деланы сильные вылазки, но всегда с уроном

прогоняемы были в крепость. По требованию лейтенанта Рат-

манова еще к нему прибавлено несколько наших и турецких

войск, и так Анкона была стеснена со всех сторон и всякое

сообщение с нею прервано, все шпионы от генерала Монье и с

письмами доставлялись в наши руки, между сими он писал к

генералу Гарниеру и упрашивал, чтобы тот, оставя Рим и Чивита-

векки, поспешил бы к Анконе, как важнейшему городу во всей

Папской области, и чтобы общими силами принудить неприятеля

снять осаду. Между тем жители всех прилежащих мест, имеющие

главные города Фано, Сенигаллия, Пезаро, Фоссомброн, Езии,

Азимо1 и прочих, коих восстание ожидало лишь только нашего

пришествия, при появлении нашей эскадры вооружались и

униженно просили протекции; по просьбе их учредил я в 84-х

городах на время магистраты и правления во имя его

императорского величества государя императора Павла I и высоких его

союзников, и приказал поднять флаги российский, австрийский и

турецкий, а в Фано и Сенигаллии учреждены военные

коменданты, которым и предписано сформировать урбанские2

гвардии и обеспечить тишину народную и спокойствие в сии

опасные времена безначальства, существовавшего в Италии. А по

взятии Монтаньола присоединился к нам господин

подполковник Деггер с нескольким числом конницы 3 емигрантов из

дивизии Бусси, которая нам весьма мало делала выгодности во все

свое пребывание. Я уверился от дезертиров, а также и жителей

города, что как гарнизон, так и обыватели претерпевают голод.

По прошествии же 44 дней осады предложено генералу Монье

о сдаче города союзным войскам, но ответ был такой, какой

должно ожидать от храброго воина, но безымянные письма из

Анконы уведомляли, что генерал и гарнизон от честной

капитуляции не прочь, но они боятся турецких и инсорженских войск

и желают сдать[ся] одним россиянам, но это было отвергнуто и

объявлено союзным начальникам, что без согласия их никакая

капитуляция сделана не будет: после чего союзники и более

усердствовали и всякую доверенность к нам имели.

Прошло 69 дней осады Анконы, уже, наверное,

приближавшейся к сдаче, как получено известие о прибытии в Сенигаллью

генерал-майора Скала, предшествовавшему многочисленному

корпусу войск австрийских. Магистрат сенигальский нашел в нем

своего защитника, и хоть дано было генералу знать, чтобы он

воздержался защищать магистрат, который, делая ослушания,

останавливает союзников во многом, в то же время генерал Скал

выслушивал наговоры, которые рассыпала злоба для

водворения между нами несогласия, и явно хвалился, что мы скоро

не будем иметь никакого влияния над местом, коего

освобождение приобретено кровью верноподданных нашего августейшего

монарха и величайшею издержкою казны; противу нас

восставало некоторое народное негодование и возрождался чрез

посредство клеветы некоторый род непослушания, все »»*ои

предписания были пренебрежены, многие магистраты бежали в

объятия рук сильнейших, чтобы не быть угнетенными; дано было

повеление, чтобы ничем нас не довольствовать без подписи

начальства австрийского, и отказали в пресной воде на эскадру.

Российский комендант в Сенигалльи получил строгий угроз от.

генерала Скала; и велел [он, генерал Скал,] арестовать графа

Берлиарда, командующего во имя его величества императора

всероссийского урбанскою гвардиею в Сенигалльи.

В продолжение сего времени прибыл генерал-лейтенант

маршал Фрелих и Антон де Кавалар, именовавший себя

императорским комиссаром политическим и гражданским для сей

провинции.

Не будучи еще известен о прибытии его превосходительства,

получил от него письмо, которым приказывал отрешить наших

комендантов от мест и подать ему ведомости о всех союзных

войсках, сколько на продовольствие ежедневного провианта и

восстановить дисциплину в наших войсках; мне предписывалось

сие в самую отчаянную неприятельскую вылазку на сторону

Монто-Гардето против Лагоца и Ратманова, и первый при сем

смертельно ранен, я посылал к ним сикурс, но лейтенантом Рат-

мановым сделанная с батарей вылазка обратила неприятеля

в бегство; это было последнее усилие неприятеля против наших

войск; на требование генерала Фрелиха ответствовано

сокращенно о правах российских войск на сию провинцию и что нет

никакого права отрешать комендантов от их мест, что в силу

повеления адмирала Ушакова не зависеть, но содействовать с

генералом Кленау, и что [то же] самое наблюдаю и с ним,

генералом Фрелихом, что я не нахожу другой дисциплины, как та,

которая введена в российских войсках и которая всему свету

известна; до ведомостей же уведомил его, что представлены будут

при первом моем с ним свидании на батареях.

Господин комисар де Кавалар делал, между тем, без моего

сведения политические перемены всей округе, магистраты, мною

на время установленные и повиновавшиеся команде российской,

были трактованы как люди подозрительные, наши коменданты

отрешены, а на места их определены австрийские, приказано

магистратам не слушать других, а только его, Кавалара, и генерала

Фрелиха; а посему я не мог быть невнимательным и счел бы

себя недостойным моего звания, естли бы я не имел должного

усердия удержать права всемилостивейшего нашего государя,

и потому требовал уведомить меня, какие сей господин комиссар

имел инструкции, и тогда словесно объявил, что он от

императорского двора гражданский и политический комиссар; я просил,

чтобы оные сообщить мне формально, господин Фрелих мне

отвечал, что его слова долженствуют быть за достаточное,

повторяя то же, что от австрийского двора в местах, ими завоеванных;

следовательно, он, комиссар, не должен располагать там, где

завоевание почти за три месяца прежде их прибытия другими

сделано. Однако ж по внимательному рассуждению позволил я

господину Кавалару вступить в управление до решительных

повелений от адмирала Ушакова, с тем, однако ж, чтобы он ни

в малейшей части не касался неоспоримых прав и во всех

случаях наблюдал достодолжное высокопочитание к союзу его

императорского величества, после сего по болезни моей посылал

я к господину Фрелиху чиновников с доверенностию о положении

времени сделать общую атаку; он обещался прислать в скорости

его мнение, и 24 дни не получал ответа, и атака города была от-

кладывана до тех пор, пока жестокие ветры принудили фрегаты

оставить Анкону, и тогда господин Фрелих согласился

сделать общую атаку. Наши войска тотчас сбили неприятельские

посты и заняли оные, австрийцы отбиты, и неприятель взял две

батареи, тогда от нас послан на сикурс с ротою Скипорова

батальона капитан Сытин, с помощью которого батареи отбиты,

и неприятель заперся в крепость.

Не имевши случая упражняться в делах политики, я не

сыскиваю предузнать причин, понудивших генерала Фрелиха к

учиненному им опозданию, однако ж могу представить мое мнение

[и мнение] препровождавших его экспедицию, что, бывши

исключен из капитуляции римской, цель его была – наградить сие

исключением нас из капитуляции анконской; кажется, с

намерением ожидали, чтобы бурливые погоды отогнали наши фрегаты, и

потом исключить нас от всякого права, а более и потому сие

полагаю, что австрийские войска, [имея] хороших солдат до 10 тыс.

человек, вступя в наши батареи от стороны Монто-Гардето,

24 дня не предпринимали никакого действия. Я, предвидя сие,

дал повеление лейтенанту Ратманову, сдав австрийцам батареи,

а наших людей от Монто-Гардето перевести на сторону Мон-

таньола и сдать оных капитану Мессеру, ему же, Ратманову,

принять флотилию, из 9 лодок и двух чребиков состоящую; и сею

флотилиею с морской стороны продолжалась блокада до сдачи

Анконы, и в ночное время неоднократно атаковали гавань, и

при одной из таковых линейный корабль затоплен; наконец,

по сношению со мною от генерала Фрелиха сделана со всех

сторон и с моря атака; сказывают, что в сие время находился

для переговору в крепости генерал Скал. Я не пропустил

сделать генералу Фрелиху справедливые возражения касательно

чести нашего государя императора, но все сие со дня на день

отсрочивалось; посланы были к нему с письмами Мессер и

Ратманов, и тогда уже уведомил, что переговоры начались, и по

заключении капитуляции будет [она] ко мне прислана, но

помянутые чиновники не были им лично приняты. Я протестовал

против сих неправильных поступков, но все было бесполезно, и

капитуляция заключена без нашего сведения; искали какой-либо

предлог и нашли в своем воображении, что будто бы мною не

выполнена фанская капитуляция, и французы, бросив сию

несправедливую искру, желали поссорить союзников, фанская же

капитуляция свято выполнена.

Генерал Монье, видя наклонность австрийского генерала,

готового нарушить права общественные, сим весьма хорошо

воспользовался. Писал он к генералу Фрелиху, что русские

нарушили капитуляцию фанскую, а потому он не хочет ни в какие

вступать с ними переговоры. Австрийский генерал сим весьма

был доволен и заключил обидную для нас капитуляцию и

прислал копию оной для уведомления. Я тотчас послал к нему для

уверения фанскую капитуляцию, но все было тщетно. Итак, Анкона

сдана хитрой зависти, гарнизон анконский, доведенный до

самой крайности, вышел из города со всеми почестями, с пушками,

амунициею и закрытыми фурами, нагруженными итальянскими

богатствами, попирая землю, которая обагрена кровью

верноподданных его величества императора российского. Никакой

другой гарнизон не имел нигде в нынешнюю кампанию такой для

французов славной, а для австрийцев постыдной капитуляции

и в то самое время, когда должен был сдаться на волю

победителей, имевший во всем совершенный недостаток и оставшийся

гарнизон в 1500 человек, могущих носить оружие, что

составляет вещь весьма маловажную против войск в 10 тыс., кроме

российских и турецких. Народ справедливо оскорбился, видя

публично разорителей имений целой провинции, везущих с

триумфом повозки, наполненные бесчисленными вещами,

собранными с помощью 3-годичного грабительства публичной казны и

партикулярных имуществ.