Текст книги "Адмирал Ушаков. Том 3"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц)

малым числом, то также совсем негодное и испортившееся.

Худая провизия непременно сделает всю нашу команду больною,

что с означенными двумя кораблями и случилось; да благоволит

всевышний, чтобы транспорты наши, от вас отправляемые, на

сих днях к нам подошли, а инако пойдем мы без самоважно

надобной провизии...1

Федор Ушаков

С крайним сожалением моим и прискорбностью получил я

письмо Государственной адмиралтейств-коллегий от

вице-президента графа Григория Григорьевича Кушелева, в котором

объяснено: «Пребывающий в Константинополе российский министр

господин тайный советник Томара в отношениях своих к

министерству между прочим, пишет, что он никаких почти сведений

от вашего высокопревосходительства в рассуждении вверенной

вам ескадры о плаваниях оной не получает, хотя находящийся

в соединении с вами Кадыр-бей каждый раз при отправлении от

него курьеров вас извещает, что самое некоторою причиною было

и нескорого доставления от Порты на ескадру провизии, столь

нужной к продовольствию служителей; и как министру крайне

нужно знать о ескадре, где оная имеет свое плавание и не

настоит ли в чем по оной недостатков как в жизненных припасах,

так и других вещах, дабы он, получая о всем оном

благовременное извещение, мог о доставлении нужного делать зависящие от*

него распоряжения, испрашивая, что по транспортам следует от

Порты, а о другом делать донесении и своему двору, по каковым

обстоятельствам и нахожу за необходимое сказать вашему

высокопревосходительству, дабы вы о всем касательном до ескадры,

вам вверенной, почасту извещали сказанного министра и

непременно при отправлении каждого Кадыр-беем курьера; равно и

донесении ваши к государю императору обо всех случайностях, хотя

бы таковые отправлены были через Триест или другое какое

место, доставлять дубликаты и через Константинополь, посылая

оные для сего к нему, господину Томаре, коего и о содержании

оных уведомлять, чтоб оный на случай каковой-либо

надобности мог о ескадре всегда иметь полное сведение». С ответу

моего на оное письмо, к графу Григорию Григорьевичу

писанного, при сем прилагаю копию1. Ваше превосходительство, по

всегдашней моей с вами дружбе и дружеской переписке я

никогда не ожидал таковых напрасных на меня объяснений.

Сколько есть мне времени, никогда я не упущаю с вами

переписки и обо всех делах и обстоятельствах до основания всегда

и обо всем вас уведомляю, получаю от вас всякие сведения и

вам ответствую безнедостаточно, а когда никакой надобности

в чем нет, то чаще оного и писать нужды не предвидится, из-

лишнее с моей стороны письмо отнимет время, на дела мне

потребное. О провианте предупредительно я просил вас, будучи

еще в Константинополе, чтобы прислать его благовременно и

непременно к первому числу ноября, чтобы можно его получить

было предупредительно одним месяцем, и сию просьбу повторял

к вам из Дарданеллей, из Занте, из Чефалонии и по приходу

в Корфу; писем моих к вам несколько недель декабря и генваря

месяца пропустил, тогда и надобности никакой не случилось, как

из ответу моего изволите усмотреть графу Григорию

Григорьевичу Кушелеву; после стольких моих к вам донесениев не было

надобности мне повторять о присылке провизии, а после пяти

или шести недель опять беспрерывно обо всем я к вам пишу и

никогда в недостатках переписки моей не было. За что ж,

милостивый государь, подвергаете вы меня негодованию даже и до

высочайшего сведения? Журнал и письма ваши меня оправдают,

что кроме того, так сказать, и ненужного времени переписки я

не прекращал и она достаточна, а более нигде необходимых ни

времени1 к тому не имею. Я дружески вашему

превосходительству объясняюсь, таковым вашим объяснением вред будет общей

нашей пользе; когда я и дела мои уважены, тогда моя и ваша

польза больше. Таковым объяснением государь император может

на меня понегодовать, и я через самое таковое ваше объяснение

при сем случае могу потерять даже и то, чем вы меня по дружбе

вашей благосклонно обнадежили. Монаршая милость для меня

и для вас полезны; ежели вы меня каким-либо негодованием

отвлечете, и вы теряете тем из вашей пользы. Много раз со мною

случалось, когда я ласкал себя верною уже надеждою, часто был

отвлечен от оной; при всем том я доволен моим состоянием и не

ропщу, но сожалею, что за старательности мои и усердие

предвижу несоответственность (объяснение в письме графу

Григорию Григорьевичу явственно означает оную), за всем тем

рекомендую себя впредь в продолжение вашей дружбы, и я стараться

буду о приобретении оной, ежели чего еще не заслужил.

С каковым истинным моим желанием и совершенною

преданностью имею честь быть, милостивый государь мой, вашего

превосходительства покорнейший слуга

Федор Ушаков

Почтеннейшее письмо вашего сиятельства, при котором

прислана ко мне копия с журнала ескадры вице-адмирала Макарова,

и другое вслед за ним, майя от 2-го дня писанное, оба на сих

днях через Вену и Триест я имел честь получить и доношу

вашему сиятельству: журнал как следует быть выписывается, и

как дела вверенной мне ескадры в великом превосходстве разных

исполнениев, потому требуется время, и как скоро он готов

будет, буду иметь честь представить. Крайне опечаливает меня,

что по убедительному моему прошению не имею щастья в

снабжении меня письмоводцами, каких я требовал, тож историографа,

рисовального мастера и кригс-комиссара с потребными чинами,

что все при флоте быть должно и законом полагается, но оные

чины остались при главном командире, а со мною не имеется

при столь необъятных надобностях, как я уже вам многократно

объяснялся; замечаю и чувствую вашего сиятельства

негодование, но это только меня печалит, а помоги не делает; многие

должности, разным чинам надлежащие, я один собою обнять и

исправлять не могу; в офицерах при ескадре и к исправлению

своих должностей великий недостаток, и следует, чтобы я снаб-

ден был, как и господин вице-адмирал Макаров, даже

необходимая нужда требует и гораздо превосходнее; заметно, надобные

чины ему даны и сверх того лейтенантов определено к нему на

ескадру на каждое судно по одному сверх комплекта и по два

мичмана; дела оной ескадры обыкновенные, а в даль еще не

случились, да и не предвидится быть подобны, дабы, так сказать,

целые государства освобождать от неприятелей, удовлетворять

всякого рода просьбы, жалобы и потребности обывателей,

учреждать и узаконивать их правления и во все стороны иметь

важные и во множестве переписки по разным делам и

обстоятельствам, вести войну во всех местах, драться с неприятелем,

исправлять всякие худости на ескадре, изыскивать всякие средства

к содержанию служителей, беспримерно долгое время не получая

жалованья, мундира, провианта и никаких припасов, и спасать

суда, некоторые почти погибающие от худостей и особо от течи,

и за всем тем исправляться и действовать неупустительно, как

из донесениев моих усмотреть соизволите. Ескадрою, мне

вверенной, в нынешнее время почти все Неаполитанское королевство

освобождено от неприятелей, покорено и утверждено в верности

королю Обеих Сицилии и около Анконы все освобождено ж,

остается только один город и крепость – и Венецианский залив

свободен от неприятеля; за всем тем по сие время при всем

моем старании изыскать ко мне ваше благоприятство еще не

успеваю, не получаю ни одного письма без вашего негодования

и почти за один только журнал; и как только что возможно,

исполняю, исполню [и журнал], и к вам доставлю. Во втором

письме соизволите писать – пребывающий в Константинополе

министр господин тайный советник Томара в отношениях своих

к министерству, между прочим, пишет, будто бы он никаких

почти сведений от меня в рассуждении вверенной мне ескадры

о плаваниях оной не получает. Я с удивлением таковое описание

вижу и получаю от вашего сиятельства. Даже из многих писем

моих к вам, надеюсь, заметить соизволили всегдашнюю мою

переписку. Нет ни одного дела, так сказать, нет ни одной

ступени производимых мною дел и всех всякого рода касательно-

стей, о которых я с подробностию не относился бы, первейшим

делом поставляю, и дела все произвожу согласно с общим нашим

мнением и положениями, и сию переписку веду беспрерывно;

один раз только случилось: в прошлом году несколько недель

ноября и декабря месяца занят был я бесподобно многими

обстоятельствами, дел важных к донесению никаких не случилось,

изыскивая только я случая и делал разные производства дел

о взятье Корфу, ескадры были от меня в отделенности, затем

во ожидании решительно ничего предпринять было не можно;

ежели сие небольшое время пропустилось без переписки,

важности в том никакой не предвиделось. Касательно ж до провизии,

в бытность мою в Константинополе об оной я предупреждал и

несколько раз прежде сего времени писал и всегда почти ни

одного письма нет, в котором бы не писал о присылке провизии,

и во оной с моей стороны и малейшего ни в чем упущения нет.

Его превосходительство Василий Степанович Томара со мною

всегда в хорошей дружбе и такового представления я от него

никогда не ожидал; вся письменная переписка моя (к нему) и

вашему сиятельству в письмах небезизвестно меня оправдают.

Я ищу вашего ко мне только обо мне благоприятного и доброго

расположения и уверяю, что по всей возможности обо всем

стараюсь и возможного ничего не упущу. Я от малолетства моего

никогда прилежности моей не терял и о пользе

всемилостивейшего государя нашего императора неустанно стараюсь и

старание иметь никогда не упущу: недостатки только всякого рода по

ескадре во всем меня затрудняют, а чтобы всему этому возможно

было верить, надобно быть свидетелем, а инако многому, что и

как делается, почти поверить нельзя. Все оное представляю

в справедливость благосклоннейшего вашего суждения.

Федор Ушаков

P. S. Я уже многократно вашему сиятельству объяснялся: излишество

дел письменных, какими я отягощен беспредельно, отнимает от меня

деятельности полезнейшие; всякий день, который упражняюсь я в письме,

ущерб наносит пользы государевой во всех работах и исполнениях; где

бываю я беспрерывно, под моим обозрением все дела вдвое и втрое идут

успешнее, когда имею время, от зари до зари беспрестанно осматриваю и

учреждаю все потребности, без такого важного присмотра не могут дела так

скоро исполняться. Я с малолетства в успешных исполнениях всегда был

счастлив, имел всегда отличные одобрения и благоволения. Теперь много

дней беспрерывно упражняюсь в письмах; всякое дело должен я диктовать,

потому что письмоводцы мои знают обыкновенные дела, а важных

переписок сочинять ничего не могут; это время, упражняясь в письме, теряю я от

пользы; письмоводцы, каких я требую, гораздо меньше стоят, нежели я

теряю в моем письменном упражнении. Повторяю покорнейшую просьбу мою,

не оставьте, ваше сиятельство, меня снабдить достаточным числом письмо-

водцев, которые бы могли сами собою сочинять дела и на переписки

ответствовать, также кригс-комиссар с чиновниками непременно и необходимо

мне надобны, историографа, из лейтенантов, способного здесь нет, да и

лейтенанты все определены в необходимых надобностях и отделить их

нельзя; во всех чинах на всех судах недостаток; рисовальный мастер также

необходимо надобен. Офицеры в разных раскомандировках и на островах

в потребных надобностях и... * судах все из комплектных кораблей и

фрегатов.

Вследствие частых моих Порте представлений о недостатке

и негодности отпускаемой ею провизии на ескадру вашего

высокопревосходительства прислал ко мне тефтердарь-ефенди сказать,

что он взял попечение о поставке для ескадры провианта на себя

и уверил Порту, что по прошествии месяца получит она известие

о прибытии в Корфу отправленной уже им на шесть месяцев

годной провизии; почему Порта, желая знать о подлинном ее

количестве, требует, чтоб я испросил от вашего

высокопревосходительства присылки сюда столь же подробной и аккуратной

ведомости, как и прежняя вами, милостивый государь мой,

доставленная с показанием сколько и когда принято на ескадру

вашу провизии, считая с последнего числа, означенного в

прежней ведомости, по день отправления ко мне новой.

Слухи сюда доходят о раздорах между обывателями в

островах по причине установления нового правления и потому что

простолюдины желают иметь участие в правительстве более

дворян, також, что в числе депутатов, имеющих прибыть сюда,

назначен Авр...1 и депутаты те пришлются не от установленного

правления в островах, но от каждого острова особо. Если

последние две... * справедливы, то ничего хуже быть сего не может.

Новая республика с самого начала покажет, что ни обществен-

Слово неразборчиво.

ных интересов прямо ценить не умеет и представлять себя у

иностранных дворов избирает людей, ни звания, ни доверенности

не заслуживающих. Посольство сюда должно быть составлено из

двоих или по крайней мере троих человек, людей важных и

знаменитых, а если письмо мое дойдет в пору, то всеусильнейше

прошу ваше высокопревосходительство принять меры, чтобы сие

неотменно исполнено было.

[P. S.] Гишпанский поверенный в делах сообщил мне влагаемую у сего

записку, дабы по содержанию оной исходатайствовал я ему от вашего

высокопревосходительства списки убитых и в полон взятых французов при

завоевании вами прежде бывших венецких островов, наипаче коих бригады,

составлявшей гарнизон крепости Корфу. Ежели списки сии существуют, то

покорно прошу вас, милостивый государь мой, вместо отправления их

в Анкону доставить прямо ко мне.

Высокородный и превосходительный господин Али-паша и

губернатор Янина!

Милостивый государь мой!

С поданного ко мне и командующему ескадрою

Блистательной Порты капитану-бею Кадыр-бею от депутатов острова Че-

фалонии, при Сенате в Корфу находящихся, сего июля от 4-го

дня прошения копию при сем препровождаю, из которого

[прошения] усмотреть соизволите справедливую жалобу островских

обывателей, терпящих неожиданное и бесподобное утеснение тем,

что суда ваши берут в плен их суда и с товарами и люди оных

судов содержатся закованные в тюрьме, а суда и товары

арестованы; с крайним сожалением и прискорбностью получил я

таковую неожиданную жалобу обывателей Ионических островов,

победоносным оружием высоких держав Империи Всероссийской

и Блистательной Порты Оттоманской от французов

освобожденных и состоящих под протекциею их величеств государей наши к

императоров, от которых уверительно обнадежены они

покровительством и защитою, почему прошу ваше превосходительство

судами вашими противно повелению и намерению его

султанского величества захваченные два судна островов Чефалонии и

Занте с товарами и людьми освободить, яко ни в чем невинных,

а исполняющих повеления вышнего начальства, также и впредь

наистрожайше запретить судам вашим для таковых дерзких

предприятиев к островам Ионическим не приближаться и

таковых дерзкостей отнюдь не производить, в противном случае

может с ними случиться неприятное последствие, яко с судами

неприятельскими, ибо дружеские суда таковых наглостей чинить

не должны и не следует. И все таковое происшествие, считаю я,

делается в противность воле его султанского величества, о чем

я и не премину отнестись к Блистательной Порте Оттоманской

через чрезвычайного посланника и полномочного российского

министра, в Константинополе пребывающего. Прошу ваше

превосходительство о сохранении обещанной вами к нам дружбы и

благоприятства, равно и к островским обывателям, под

протекцией) и покровительством государей императоров наших

состоящим.

Федор Ушаков

Из переписки австрийского генерала Бради, в Бокке-ди-Кат-

таре близ Черной Горы находящегося, к австрийскому консулу

Криссоплеври в острове Занте по нечаянному случаю получил

я письмо, в котором явственно открываются неприличные их

замыслы и деятельности островских жителей, отвращая их от

наших учреждениев, и стараются склонять в свою сторону и тем

наносят разврат и несогласности, также и против народа Черной

горы таковые же заметны генерала Бради деятельности. По

случаю прибытия ныне ко мне из Петербурга архимандрита Вуко-

тича, отправленного от меня в Черную гору к митрополиту Не-

гошу, послал я к генералу Бради от себя письмо с надлежащими

объяснениями и просьбою таковые неприличные замыслы,

несходственные дружбе, оставить, уведомил об оном также

чрезвычайного посланника и полномочного министра графа

Разумовского в Вену и в[ашему] с[иятельству] для надлежащих сведе-

ниев сим донесть честью имею. С писем моих, посланных к

министру Разумовскому1 и генералу Бради2, равно и с

перехваченного мною точные копии при сем прилагаю.

На сих днях получил я два письма из Рагузы от российского

генерального консула Джика, объясняемые замыслы и хитрости

австрийского генерала Бради в рассуждении Рагузы, с которых

копии препроводил я к министрам: в Вену – графу

Разумовскому, а в Константинополь – Томаре, и в[ашему] о[иятельству]

за известие таковые же представить честь имею. А после сего

чрез мальтийских кавалеров получил я ноту от господина Бради,

в которой противные поступки Рагузы описаны, но естли

сообразить вышеозначенное письмо о переписке с австрийским

консулом, ясно усмотреть можете, что и тут таковые же

производятся ею г замыслы неприличные.

Ваше превосходительство, милостивы? государь!

По связи совершенной дружбы всемилостивейших государей

наших императоров не ожидал я интриг и замыслов,

употребляемых вами и генеральным консулом австрийским Криссоплеври,

в Занте находящимся, противу прежде бывших венецианских

островов, победоносным оружием союзных держав от

французов освобожденных. И сверх чаяния таковой поступок

перепискою вашею с означенным генеральным консулом открывается

явным и противен есть искренности и совершенной дружбе

существующей. Также интриги, происки и неблагоприятные поступки

в рассуждении митрополита и черногорского народа становятся

по тому ж [поступку] явственны. По высочайшему именному

повелению всемилостивейшего государя моего императора в

минувшем марте месяце отправлен был от меня из ескадры флота

капитан-лейтенант Клапакис в Черную Гору к преосвященному

митрополиту Негошу; вместо оказания ему благоприятства и

пособия со стороны вашей под видом удерживания карантина

всякие препятствия и затруднительности нанесены были бесподобно.

А когда и допущен он был с письмами и до разговора с

митрополитом, и тогда употреблен строгий и неприличный за ним

присмотр, как бы по подозрению, да и с самим митрополитом и

народом черногорским поступки ваши не соответственны

искренности дружбы, хотя они и укрыты завесою политики, вами

употребляемой; собственное письмо ваше поступки открывает

достаточно. Долгом почел я откровенно объясниться вашему

превосходительству и просить таковые напрасные затеи и замыслы оста-

вить и поступать с местами и народами, под протекциею и

покровительством всемилостивейшего государя моего императора

состоящими, с искренним благоприятством; я уверяю вас, что

в замыслах ваших без особой взаимной высочайшей воли ни

в чем и малейше успеть не можете.

Адмирал Ушаков

Австрийский господин генерал Бради, в Бокке-ди-Каттаро

близ Черной горы находящийся, имеет переписку с австрийским

генеральным консулом Криссоплеври, в острове Занте

состоящим; в ней заметны развратность и помешательство в наших

учреждениях островов, прежде бывших венецианских,

соединенными ескадрами от французов освобожденных; стараются они

делать происки и отклонять их на сторону австрийской нации,

хотя незаметно, что могли бы они в том успеть, но за всем тем

делают колеблемость между народами и помешательство в

покое и установлениях наших; таковые скрытые происки противны

дружбе, существующей между высочайшими дворами. Одно

письмо господина генерала Бради, писанное от него июня 3-го

дня сего года в остров Занте к австрийскому генеральному

консулу Криссоплеври, нечаянным случаем по некоторым

обстоятельствам попалось ко мне, которое ясно его в том обличает;

таковые ж заметны хитрые происки и противу народа

черногорского. По случаю отправления отсель архимандрита Вукотича

в Черную Гору к митрополиту Негошу, из Санкт-Петербурга

возвращающегося, писал я от себя к его превосходительству

господину генералу Бради, объяснил подробно обо всем оном

таковые замыслы и напрасные происки отставить и впредь по-

добностей не производить. С письма моего к нему, сего числа

посланного, точную копию вашему сиятельству при сем

препровождаю2 надеюсь, что ваше сиятельство употребит старание

ваше исходатайствовать господину генералу Бради и

австрийскому генеральному консулу Криссоплеври строгое запрещение,

в прочем предаю вашему благорассмотрению, почтете ли

необходимой надобностию об оном донести всемилостивейшему государю

нашему императору или на сей случай почесться может письмо

мое к господину Бради достаточно, как будет вам благоугодно... 1

Адмирал Ушаков

...Оная коллегия по сему г[осподи]на адмирала и кавалера

Федора Федоровича Ушакова рапорту и по подписанной при

том справке приказали: 1. Из учиненной выправки значит, что

по отношению господина] вице-президента коллегии и кавалера

графа Григория Григорьевича Кушелева для исправления

письменных дел по ескадре Господина] вице-адмирала Ушакова

определить к нему знающего секретаря и двух хороших

канцеляристов, от конторы главного командира Черноморских флотов

уже велено отправить вместе с прочими туда в посылку

назначенными чинами и служителями; 2. Что касается до

требуемых им историографа, рисовального мастера и кригс-комиссара

с надлежащими чинами, то как по штату оных в Черноморских

флотах не положено, да и способного в звание историографа

можно ли найти там, коллегии не известно, а потому ему

предписать должность историографа препоручить по избранию его

флотскому офицеру, какой найдется к тому способным, вместо

же рисовального мастера определить штурмана, умеющего

рисовать; а за кригс-комиссара велеть конторе главного командира

Черноморских флотов избрать из сверхштатных у него

штаб-офицеров способного к сей должности и с потребными при нем

чинами отправить на ескадру адмирала Ушакова при первом

удобном случае, и, кто выбран и отправлен будет, коллегии донести,

о чем в оную [контору] и к помянутому господину] адмиралу

Ушакову послать указы...

Восприяв с союзниками нашими намерение искоренить

беззаконное правление, во Франции существующее, восстали на

оное всеми силами. Бог ниспослал благодать свою на ополчение

наше, озьаменуя до самого сего дня все подвиги наши успехами

и победами.

В малом числе держав европейских, наружно приверженных,

но в самой истине опасающихся последствий мщения сего

издыхающего ныне богомерзкого правления, Испания обнаружила

более прочих страх и преданность ее ко Франции не содействием

с нею, но приуготовлениями к оному. Употребя тщетно все

способы к открытию и показанию сей державе истинного пути к

чести и ко славе, совокупно с нами, но видя ее упорно

пребывающею в пагубных для н[ее] самой правилах и заблуждении,

изъявили мы, наконец, ей негодование наше, отослав пребывающего

при дворе нашем испанского поверенного в делах Ониса. Теперь

же, узнав, что и наш поверенный в делах, советник Бицов, в

положенный срок принужден был выехать из владений короля

испанского, принимая сие за оскорбление величества нашего,

объявляем ему войну, повелевая во всех портах империи нашей

наложить секвестр и конфисковать все купеческие Испании суда,

в оных находящиеся, и послать всем начальникам сухопутных и

морских сил наших повеления поступать неприязненно везде со

всеми подданными короля испанского.

Дан в Петергофе июля 15-го дня, в лето от Рождества

Христова 1799, царствования же нашего в третие.

Милостивый государь мой Федор Федорович!

Александрийская цитадель, защищавшись одиннадцать дней

упорно, наконец принуждена сдаться на дискрецию, а гарнизон

военнопленным. Убито у него около 400, отправлено до 2700,

в том числе до 200 офицеров; пушек и мортир больше ста, много

снарядов и припасов. Мы потеряли до 80-ти убитых и раненых

за двести. Цитадель первого класса, и третья наша параллель

была на короне гласиса.

Обратя теперь виды свои на Геную, выступил я теперь в

поход. Мне надлежит осилить некоторыми крепостями; трудности,

препоны отнимают у меня довольно времени, как и изготовление

к горному походу; провиант и припасы должны быть

доставляемы на мулах, а после, когда достигнем берегов Ла-Ривьеры,

то уже из Ливорны (ежели она за нами устоит) и морем.

Главные силы неприятельские около Генуи: субсистенцию * они

получали водою из Романии, ныне ж почти того лишены и должны

ее иметь из одной Франции. От Пониенты к Леванте, а паче от

берегов Франции ваше высокопревосходительство покорнейше

прошу принять попечительные и благоразумные, свойственные

вам меры к пересечению ее, дабы оголодить сию

распутно-зловредную армию. Извольте знать, что генуезцы кормятся сами

из чужих мест, то есть особливо и в большом виде припасы свои

получали они из Африки и Архипелага. Союзные флоты ныне

господа моря и легко в том препятствия утвердить могут. О еже-

временном по сему бдении ваше высокопревосходительство

изволите наивозможнейше сообщить главнокомандующим прочих

флотов адмиралам. Хотя о сем я писал лорду Нельсону2, как

и Порте Оттоманской чрез чрезвычайного аглицкого министра —

Винтгама.

Я просил також его величество короля неаполитанского,

чтобы повелеть изволил своему галерному флоту очищать

итальянские берега от неприятельских корсеров, препятствовать

потайному провозу из сих мест хлеба, охранять також

учреждаемые хлебные наши магазейны в Ливорне и Пизе и прикрывать

в свое время транспорты наши к армии по предписаниям.

Пребуду навсегда с совершенным почтением, милостивый

государь мой, вашего высокопревосходительства покорнейший слуга

Граф Александр Суворов-Рымникский

Всемилостивейший государь!

1 ...Взятие цитадели Александрийской и новое подкрепление

армии корпусом, который был употреблен для осады оной,

заставили меня подвинуться к Ривальте на Скривио и там

заняться окончанием приготовлений необходимых операций против

Генуи, между тем как войска предпримут осаду Тортоны и Се-

равали.

Армия моя пресекла всякое сообщение для неприятеля на

реке По, а подвоз продовольствия для него из Тосканы —

соединенный флот будет перехватывать транспорты его с

съестными припасами, кои для достижения Ривьеры должны так, как

и прочие суда, следующие из Африки или Архипелага, итти

в открытом море. Но поелику необходимо прекратить и торг,

производимый на берегах Италии и Франции, то смею утруждать

ваше величество просьбою, чтобы вы соизволили оказать

высокое покровительство ваше исполнением сего посредством

галерного флота и преимущественно в окрестностях Ливорны и Пизы,

где теперь я заготовляю магазины, снабжаемые из Тосканы.

От сей-то меры, в коей я прошу содействия адмиралов

соединенных флотов, зависит успех наших будущих операций...1

Полученные мною разновременно на имя вашего

высокопревосходительства письма здесь влагаю; между коими есть одно

от г[осподи]на действительного] тайного советника барона

Васильева, о получении которого и других по прилагаемому реестру

покорнейше прошу меня известить.

По уверениям тефтердарь-ефендия, что ескадра вашего

высокопревосходительства и турецкая Кадыр-бея снабжены

довольно провиантом, я всякий день ожидаю уведомления об

отплытии вашем из Корфу в Мальту, где французский гарнизон,

по уверениям лорда Нельсона, ожидает только прибытия вашего,

чтобы сдать крепость. Кадыр-бей прислал между тем к Порте

итальянское письмо, в котором извещает, будто наши и турецкие

войска вступили в Неаполь; письмо весьма худо написано;

многие описанные обстоятельства представляют оное вероподобным;

мы однакож сообразить не можем, откуда взялись в Неаполе

войска российские и турецкие, когда соединенных ескадр

главные командующие еще находились в о[стро]ве Корфу,

вице-адмирал Пустошкин далее – в Адриатическом проливе, а плавание

флота капитана Сорокина настроено, казалось, в том же

Адриатическом проливе от юга к северу, у берегов итальянских. Ныне

в письмах из Смирны значится, что вице-адмирал Пустошкин

по возвращении своем из Анконы с полным успехом обращен от

вашего высокопревосходительства вместе с отрядом ескадры

турецкой к Неаполю; полный успех должен быть значить взятие

Анконы или поражение неприятеля. Все сие заставляет нас

ожидать с вящим нетерпением точных известий от вашего

высокопревосходительства.

Имею честь уведомить ваше превосходительство: посланные

от нас в Тулон суда для отвозу пленных французов несколько

времени задержаны были там под разными видами и в

ожидании от правительства их резолюций, а уповательно более для

того, что флот французский в то время был в Тулоне, и чтобы

обо всех их обстоятельствах не допустить известий, после все

оттуда отпущены, нанятые суда почти все возвратились (кроме

одного – «Павла Фоки», которого, туда еще идучи, на дороге

взяли алжиры и отвели в Тунис, а потом в Алжир); наши

военные суда – акат «Св. Ирины», бригантина «Финикс» и пленный

брик – также идут сюда, но они от прочих приостались: акат,

как сказывают, близко уже Корфу и острова Паксо, бригантина

«Финикс» и пленный брик в Мессине имели течь и там

килюются; по случаю отправления курьера от Мустафы-паши об

обстоятельствах ни о каких теперь писать я не успел, да и

дожидаю аката «Ирины», который, конечно, не позже, как завтра,

придет сюда, все верные известия и сведения надеюсь получить

через него; фрегаты «Поспешный» и «Св. Николай», посланные

от вас из Константинополя, отправясь оттоль, через 23 дня

пришли сюда. С них и еще с одного судна спешу я принимать на

ескадру, мне вверенную, провиант; весьма обрадован я

доставлением оного и тотчас иду в поход, как прежде уже вас

уведомлял; только что получу я все верные известия обо всем, за сим

же писать буду обстоятельно и к государю императору

всеподданнейше донесу о походе и обо всех подробностях. На сих днях

отправляю я несколько судов по высочайшему повелению через

Константинополь в адрес для забрания двух батальонов, в Корфу

следующих, но судов теперь здесь у меня очень мало, и важные

обстоятельства не позволяют много послать, потому пошлю не

более как один фрегат «Щастливый» и за ним три или четыре

малые судна, тоже отправляются отсель вышеозначенные

фрегаты «Поспешный» и «Николай». Впрочем, для перевозу войск

оттоль должно суда будет нанимать, а в проходе их сюда

в Корфу и малейшей никакой опасности нет, как и я прежде уже

об этом писал.

Французский флот, бывший в Тулоне, сказывают, [в] 24 или

26 линейных кораблей, кроме фрегатов и разных судов, из

Тулона ушел в Карфагену г в соединение к гишпанскому флоту,