Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии
Текст книги "Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 41 страниц)
Из «Описаний времен года»– В Индии шесть времен года: весна, лето (жаркий сезон), сезон муссонных дождей, ранняя осень, осень (или начало холодов) и холодный сезон (который лишь условно можно назвать зимой).
[Закрыть]
В самом разгаре весны
Томительно-сладостный голос
Подругу зовущего кокиля,
И ветры с вершины Малайя [202]202
Малайя– по традиционным индийским представлениям, гора на юге Индии (Западные Гаты); отличается обилием растущих на ней сандаловых деревьев, поэтому ветер, дующий с юга, напоен ароматом.
[Закрыть], что благоухают
Белым сандалом, растущим на этой горе,
Стали растравой тебе, разлученному с милой.
Не удивляйся: в несчастье
Амрита кажется ядом!
* * *
Восхитительны в месяце чайтра [203]203
Чайтра– месяц, соответствующий марту – апрелю.
[Закрыть]
Венки из цветов разновидных,
Нежные руки, подобные лунным лучам,
И возвышенное красноречье поэтов;
Оплетенная сетью лиан,
Веселящая душу беседка
И кокиля томный призыв,
Напевно звучащий в ушах;
Разделенное с милою ложе —
Неистощимый запас поцелуев и ласк!
* * *
Пламенеют бутоны маканды [204]204
Маканда– дерево, цветущее красными цветами.
[Закрыть],
Словно жертва в огне разлуки
Странника с юной супругой.
Кокилей самки в лесу
Глядят на него с сожаленьем.
Уносит прочь напоенный
Сладострастным сандалом ветер
Ароматы пурпурной ло́дхры [205]205
Лодхра– дерево, цветущее красными цветами.
[Закрыть],
Утоляющие усталость.
* * *
О дивнобедрые, ваш дух
Несокрушим до той поры,
Пока, сандала духом напоенный,
Не прилетит с горы Малайя ветер.
* * *
Когда наступает жара, девы с глазами газелей,
С влажно-душистыми, от умащенья сандалом, телами,
Благоуханье цветов, свежесть покоев, облитых водой,
Сиянье луны, ветерка дуновенье
И верхней террасы опрятность – возбуждают любовную страсть.
* * *
Венков благоуханье, прохлада опахал,
Сиянье ночи лунной,
Цветочная пыльца, усеявшая пруд,
Сандал для умащений,
Душистое вино, и легкие одежды,
И верхняя терраса, промытая до блеска,
И лотосы очей прекрасных – вот удел
Счастливцев жарким летом!
* * *
Как радует сердце прохлада
С грядой облаков ливненосных
И, льющим густой аромат,
Роскошным жасмином, чей куст
Внезапно расцвел, обернувшись
Внушающей пылкую страсть
Красавицей с грудью высокой.
* * *
Объяты одинаковым томленьем
Счастливый и отвергнутый любовник,
Когда в лесах звучат павлиньи крики,
Насыщен горный ветер ароматом
Цветов кадамбы [206]206
Кадамба– дерево, расцветающее в начале сезона дождей; при первых каплях дождя дерево кадамба как бы ощетинивается бутонами, и это обычно сравнивается с поднятием волосков на человеческом теле.
[Закрыть]и кутаджи [207]207
Кутаджа– род жасмина, цветет белыми пахучими цветами.
[Закрыть]пряной,
И молодой травой земля одета,
А небо – дождевыми облаками.
* * *
Над головой хмурые тучи нависли. [208]208
Над головой хмурые тучи нависли. – Традиционная для индийской поэзии тема: страдания странника, разлученного с возлюбленной. К началу муссонных дождей путешествующие обычно возвращаются по домам.
[Закрыть]
Млея от страсти, пляшут павлины в горах.
Цветом опавшим деревья усеяли землю.
Странник, на чем ты остановишь свой взор?
Нечем тебе сердце свое успокоить!
* * *
Слепящих молний блеск,
Раскаты громовые.
К танцующим павлинам
Взывают нежно павы,
И кетака [209]209
Кетака– панданус, растение, цветущее душистыми цветами в период дождей.
[Закрыть]струит
Свое благоуханье.
Возможно ль дивноглазым,
Глядящим сквозь ресницы,
Разлуку пережить,
Когда весь мир охвачен
Любовной лихорадкой?
* * *
Когда низвергается ливень
Из туч, горделиво грохочущих,
Когда в черноте непроглядной
Сверкнет златозарная молния,
Пронзают блаженство и страх
Сердца́ своевольных красавиц,
Во мраке спешащих к любовнику.
* * *
Ливни мешают уходу любимой.
Чем холодней, тем объятья теснее!
Ветер, несущий дожди и туманы,
Свежесть сулит изнемогшим от ласк.
Эти счастливцы, в объятьях возлюбленной,
Дни бесконечных дождей превращают
В дни бесконечных услад.
* * *
Когда, под осенней луной,
На верхней террасе дома
Пройдет в наслажденьях любовных
Половина пленительной ночи,—
Тот, кто, охваченный жаждой,
Не пьет из лианоподобной,
Прохладной руки подруги,
Изнемогшей от пылких услад,
Воду, в которой дробится
Сиянье ночного светила,—
Тот неудачник, друзья!
* * *
Белоснежный, прекраснодушистый,
Распустился жасмин, и нектаром
Упиваются жадные пчелы.
Если, страсти огонь разжигая,
Дивноокая, хоть на мгновенье,
Не обнимет хозяина дома,
Осененного ма́ндарой красной,
От студеного ветра дрожащей,
Будет зимняя ночь для него
Нескончаемо тягостной, длинной,
Как великого Ямы [210]210
Яма– бог смерти.
[Закрыть]дворец.
* * *
Опрятный дом, что блещет чистотой,
Златосиянный месяц в небесах
И лотос дивного лица любимой,
Сандал благоуханный, изобилье
Венков, приятных сердцу и очам,—
Всё обжигает пламенем соблазна
Мужей, обуреваемых страстями,
Но не того, кто бренный мир отверг.
* * *
* * *
Он ей растреплет волосы, заставит
Прикрыть глаза, как бы в порыве страсти;
Сорвет с нее одежды силой, так,
Что волоски поднимутся на коже;
Ее походку сделает неверной,
А пылкое дыханье – участиться
Принудит, поцелуями своими
Пронизывая губы до зубов.
Не так ли каждой женщине – супруга
Изображает буйный зимний ветер?
* * *
Не насладились мы желанным наслажденьем —
Желанье наслажденья нас пожрало.
Не истязали мы подвижничеством плоть —
Подвижничество истязало нас.
Не мы беспечно проводили время,
Но время нас, беспечных, провело!
Желанья наши не увяли,
Но из-за них увяли мы!
* * *
Я в суетной жизни с опаской великим дивлюсь добродетелям,
Приносящим великие блага своим добросклонным владетелям,
Оттого, что великие блага, уподобясь великим врагам,
Великими путами вяжут их по рукам и ногам.
* * *
В каждом лесу плодоносных деревьев обилье.
В реках священных вдоволь прохладной воды.
Всюду найдется мягкое ложе из листьев.
Трудно понять, зачем обездоленным людям
Горькие муки терпеть у дверей богача?
* * *
Душевного довольства неистощима радость,
И ненасытна алчность взыскующих богатства.
Зачем же сотворил создатель гору Ме́ру,
Вместилище сокровищ, вобравшее в себя
Все злато трех миров? Не по нутру мне это!
* * *
Тигрицу, что зовется старостью,
Не в силах мы преобороть.
И, недругам подобно, с яростью
Болезни ранят нашу плоть.
И жизнь уходит нечувствительно,
Как из горшка худого – влага,
А люди – вот что удивительно! —
Охотней зло творят, чем благо.
* * *
Твое величье славлю, Время!
По изволенью твоему, ушли в страну воспоминаний
Блистающий столичный град, и царь могучий, и вельможи,—
Владетели земель обширных, – совета мудрые мужи
И сонмы луноликих дев, кичливые князья, поэты
И выспренние славословья.
* * *
В обиталище целого рода
Одинокий остался жилец.
Опустели дома, где семьи
Разрослись от единого корня.
День да Ночь, две кости игральных,
Забавляясь, бросает Время.
Наше племя людское – пешки
Перед ним на игральной доске.
* * *
Рассветы и закаты уносят нашу жизнь!
Благодаря тревогам и бремени забот
Бег времени для нас почти неощутим.
Без страха созерцает рожденье, старость, смерть,
Хмель заблужденья пьющий, безумный этот мир!
* * *
Из шелка тебе одеяние любо,
А я утешаюсь одеждой из луба.
С богатым сравняется нищий бездольный,
Когда одинаково оба довольны.
Но если желанья твои безграничны,
Тогда ты и вправду бедняк горемычный.
* * *
Кто я – льстец иль певец, лизоблюд или шут, лицедей
Иль красотка, что гнется под тяжестью пышных грудей?
Не наушнику, не штукарю,—
Для чего мне стучаться к царю?
* * *
Этот мир, издревле благодатный,
Правосудными царями создан.
Вслед за тем, он стал добычей ратной
И, как сено лошадям, был роздан.
Отчего цари полны гордыни,
Отчего их распирает чванство
Там, где царства целого пространство
Две деревни составляют ныне?
* * *
Пылинка мирозданья,—
Кусок ничтожный глины, водою окруженный,—
Причина сотен распрей и войн между царями!
Какого блага ждать от этих нищих духом?
Плюю на них! Плюю и на того, кто грош
Возьмет из царских рук!
* * *
Кто может избежать предначертаний?
Угомонись, безумная душа!
Зачем тебе скитаться, неприкаянной?
Не вспоминай несбывшихся мечтаний!
Грядущее провидеть не спеша,
Ты наслаждайся радостью нечаянной.
* * *
Душа, ни на миг не вверяйся той шлюхе Удаче,
Что пляшет послушно по манию царских бровей:
Сбирать подаянье пойдем по дворам Варанаси.
Да будут ладони нам чашей, отрепья – бронёй.
* * *
«Из антологий разных веков» – Приводимые здесь стихотворения взяты в основном из антологии «Субхашита-ратнакоша» («Сокровищница прекрасных речений»), изданной впервые Д.-Д. Косамби и В.-В. Гокхале в «Гарвардской восточной серии» (т. 42. Кембридж, Масс, 1957). Д. Инголлс опубликовал полный английский перевод «Субхашита-ратна-коша» («Гарвардская восточная серия», т. 44. Кембридж, Масс, 1965). Д.-Д. Косамби установил, что эта антология была составлена в первой половине XII века неким Видьякарой, ученым-монахом буддистского монастыря Джагаддала в Восточной Бенгалии (на территории нынешней Бангладеш). Несколько стихотворений в этой подборке взято из других, более поздних, санскритских антологий. Распределение по тематическим рубрикам принадлежит составителю, однако выдержано в духе индийских традиций. Значительная часть «антологических» стихотворений анонимна; во многих случаях указаны имена авторов, о которых более ничего не известно; нередко разные антологии расходятся в атрибуции одного и того же стихотворения. Наконец, если автором данного стихотворения назван, например, Бхавабхути, то у нас, разумеется, все же нет полной гарантии, что стихотворение принадлежит знаменитому драматургу VIII века, а не какому-либо другому поэту с тем же или другим именем. Перевод публикуется впервые.
[Закрыть]
Перевод Веры Потаповой
Неизвестные поэты
* * *
Брахман огню поклоняется,
Прочие касты – властителю,
Мужу – достойные женщины,
Гостю – хозяева дома.
* * *
Книга, жена или ссуда.
Уйдет безвозвратно: тем лучше!
Худо, когда возвратится —
Рваной, запятнанной
Либо уменьшенной вдвое.
* * *
Сгодится и трухлявый ствол;
Родит земля бесплодная.
Но царь, утративший престол,—
Вещь никуда не годная!
* * *
Порой не доверяет близким людям
То сердце, что однажды ранил мир.
Зачем, как малое дитя, мы будем,
На молоке обжегшись, дуть на сыр?
Чанакья [214]214
Чанакья– еще одно имя-символ в индийской литературе; легендарный министр царя Чандрагупты Маурья, современника Александра Македонского. Ему приписывается трактат о науке государственного управления – «Артха-шастра», а также многочисленные стихотворные афоризмы.
[Закрыть]
* * *
Истощают мужчину странствия,
Отсутствие ласки – женщину.
Размывают гору дожди,
Разъедают ум униженья.
Равигупта [215]215
Равигупта– автор-буддист неизвестного времени.
[Закрыть]
* * *
Недостижимого жаждет вдвойне
Либо глупец немудрящий,
Либо ребенок, ручонкой в волне
Сиянье луны ловящий.
Неизвестные поэты
* * *
В храмовом дворе живущий бык
Тяжести возить не приобык.
В плуг не запряжешь его подавно.
«Что же он умеет?»
«Жрет исправно!»
* * *
* * *
Черным-черна, однажды затесалась
Ворона между черными дроздами.
Ее никто не распознал бы в стае,
Сумей она попридержать язык!
* * *
Что занесло тебя в наш край, фламинго?
Не ты ль твердил, что местным журавлям
Твое названье удалось присвоить?
Вернись домой, покуда здешний дурень
Тебя наречь не вздумал журавлем!
* * *
Златокузнец! Ты из чистого золота
Серьги в селенье принес для продажи.
Разве не знаешь? У здешнего старосты
Мочки ушей не проколоты даже!
* * *
Не прав океан, оставляя
Блистающий жемчуг на дне,
А морскую траву вознося
На гребень высокой волны!
И все-таки жемчуг – есть жемчуг,
Трава остается травой.
Джаганнатха [217]217
Джаганнатха– автор XVII в.
[Закрыть]
* * *
Растут при дороге деревья тенистые,
Нам отдых сулящие.
Но редкое дерево вспомнится путнику,
Дошедшему до дому.
Неизвестные поэты
* * *
«Монах-прощелыга! Ты падок до рыбного блюда?»
«За винною чашей и рыбы отведать не худо!»
«Ты пьешь?» – «Как не пить, непотребную встретив красотку?»
«Распутник! Небось ростовщик тебя держит за глотку?»
«Коль скоро добром у него я не выпрошу ссуду —
Тайник проломлю, а желанные деньги добуду!»
«Ты вор и заядлый, должно быть, игрок, по приметам?»
«Нельзя мне иначе: я нищенства связан обетом!»
* * *
Я обвалял их в мокром тмине [218]218
Я обвалял их в мокром тмине… – По мнению Д. Инголлса, это монолог шута-обжоры из какой-то не дошедшей до нас санскритской пьесы.
[Закрыть]
И в горке молотого перца,
Чтобы приправа глотку жгла,
Чтоб от нее коснел язык.
Я, маслом их полив на славу,
Не мешкал с трапезой, не мылся:
Едва обжарив яство, стоя,
Я рыбиц «койи» пожирал.
* * *
Раскрыл над головою брахмачарин
Донельзя рваный зонтик; все пожитки
Прикручены веревкой к пояснице,
И несколько священных листьев бильвы [219]219
Бильва– дерево из семейства цитрусовых.
[Закрыть]
Торчат в пучке волос, худая шея
От ветра зябнет, а желудок тощий
Дрожит, пугаясь впалости своей.
Так юноша, ходьбою утомлен,
Превозмогая ноющую боль
В ногах, бредет порой вечерней к дому
Наставника – дрова ему колоть.
Неизвестные поэты
* * *
Что́ в сердца своего табличку
Я вписывал – судьба в привычку
Взяла стирать своей рукой.
Так было с каждою строкой!
Но воск от этой благостыни
Стал тонким. Он лежит, сквозя.
И ни строки надежды ныне
На нем запечатлеть нельзя.
* * *
Я не ношу браслета золотого,
Что блещет, как осенняя луна;
Я не вкусил стыдливой неги уст
Невесты юной; ни перо, ни меч
Не заслужили мне бессмертной славы.
Я время расточаю в школе ветхой,
Уча лукавых, наглых мальчуганов.
Дандин [220]220
Дандин– писатель и теоретик литературы (ок. VII в.).
[Закрыть]
* * *
Богатым не стал я,
Ученым не стал я,
Заслуги святой не обрел я,
И время мое истекло.
Неизвестный поэт
* * *
Детишки – мертвецы живые,
Укоры едкие родни,
Кувшин, залепленный смолой,—
Терзают меньше, чем улыбка
И взгляд язвительный соседки,
Когда жена к ней каждый день
Заходит попросить иглу,
Чтоб залатать свои отрепья.
Йогешвара [221]221
Йогешвара(как и Абхинандаи Шатананда) – вероятно, придворный поэт раджей из бенгальской династии Палов, предположительно относимый к IX в.
[Закрыть]
* * *
Из ячменя размокшие лепешки
Сушить, ребят ревущих унимать,
Вычерпывать горшком разбитым воду,
Солому для спанья беречь от ливня,
Дырявое лукошко нахлобучив
На голову, в лачуге обветшалой
Доводится супруге бедняка.
Неизвестный поэт
* * *
«Поди сюда, мой маленький, не плачь,
На разодетых мальчуганов глядя.
Когда отец вернется, он тебе
Подарит ожерелье и обновы».
Услышав это, горемычный странник,
Стоящий за стеной, уходит прочь,
И слезы льются по его лицу.
Вира
* * *
Заплату на заплату класть —
Непревзойденное искусство
И пригоршню еды делить —
Непостижимое уменье,—
Мне суждены; ведь я – жена!
Неизвестные поэты
* * *
Отец и сын схватили за рога,
А мать – за хвост, родители отцовы
Уперлись в ребра, а сноха – в подгрудок.
Ребята с плачем за ноги взялись.
Одно у них богатство – дряхлый вол,
Что издыхает, лежа на земле.
И всем семейством, проливая слезы,
Они его стараются поднять.
* * *
«Золотой водой польешь тыквенную плеть —
Будут у тебя плоды непрестанно зреть».
С радостью поверил я слову доброхота.
Тыкву круглый год иметь каждому охота.
Я просил, и наконец мне богач один
Нацедил чуть-чуть воды золотой в кувшин.
Я пришел домой, и глядь – нет ее в помине:
Просочилась по пути сквозь трещину в кувшине!
* * *
Бренное тело твое развалилось бы сразу, бедняк,
Если б веревки мечтаний не стягивали твой костяк!
Раджашекхара [222]222
Раджашекхара– плодовитый автор IX–X вв.
[Закрыть]
* * *
Ты ноги дал, чтоб ныли от ходьбы,
И голос, чтоб вымаливать подачки.
Ты дал жену, чтоб от меня ушла,
И тело, чтоб дряхлело с каждым днем.
Я знаю, ты лишен стыда, создатель,
Хоть бы устал дарить, щедроподатель!
Нараяналаччхи [223]223
Нараяналаччхи– Слово представляет собой пракритскую форму санскритского «Нараяна-Лакшми», то есть «Вишну и Лакшми». Об авторе с таким именем ничего не известно. Может быть, это вообще не имя автора, а название какого-то произведения о любви Вишну и Лакшми.
[Закрыть]
* * *
Вишну и Лакшми объятья разорвало горячее лето.
Божественных клонит ко сну, оттого, что валы океана
Качают плавучий дворец, где влага струится со стен,
Изнутри охлаждая покои.
Свирепые солнца лучи! По милости вашей луна,
Лишенная чудного блеска, сегодня печется, как блин.
Докрасна вы раскалили небесную сковороду!
Йогешвара
* * *
Воду пру́да нагревает зной
Сверху, а внизу – холодный слой.
Если водоемы су́хи всюду,
Путники приходят в полдень к пру́ду.
Буйволы грязнят его: скотине
Отдыхать привольно в склизкой тине.
Но, руками разгоняя муть,
Люди пьют, войдя в него по грудь.
Неизвестный поэт
* * *
Когда развертывают купы ке́так
Блестящие зеленые листы,
Свисают кисточки соцветий с веток,—
Точь-в-точь ягнячьи белые хвосты!
Билхана [224]224
Билхана– поэт XI в.
[Закрыть]
* * *
Неизвестный поэт
* * *
Кто смел перечить Камадеве?
Любимому вернуться к деве
Велят немедля гневные уста.
Ослушник – путник беспечальный,
Что в клетке заключен хрустальной
Из струй, сбегающих с его зонта.
Йогешвара
* * *
Пока слетает с уст хоть слово,
Пока стремится сердце выжить
И страннику послушны ноги,—
Хранит он слабую надежду,
До той поры, когда очам
Откроются предгорья Виндхьи [226]226
Виндхья– горная цепь к югу от долины Ганга.
[Закрыть],
Красуясь мокрыми от ливня
Кадамбами в густом цвету,
И тучи, черные, как змеи,
Сменившие недавно кожу.
Йогешвара
* * *
Огромная туча-кошка
Огненным языком
Лакает лунные сливки
Из кастрюли ночных небес.
Вишакхадатта [227]227
Вишакхадатта– драматург (см.: Вишакхадатта. Мудраракшаса, или Перстень Ракшасы. Перевод с санскрита В. Г. Эрмана. М.—Л., 1959).
[Закрыть]
* * *
Небеса в покое нарастающем
Кажутся божественными водами,
Что текут беззвучно в вышине,
С отмелями белых облаков,
С криками летящих журавлей,
С лотосами-звездами в ночи.
Абхинанда
* * *
Раздавленный повозками тростник
Обрызгал соком сладким колею,
Что пыль шафранную несет, как стяг.
Слетелись попугаи на ячмень,
Колосья полновесные склонивший.
От рисового поля – к водоему
Проплыли вдоль канавы пескари.
Пастух прилег на отмели, где тело
Приятно охлаждает ил речной.
Мадхушила
* * *
Меж грудей, подобно снизкам жемчуга,
Матово мерцают стебли лотосов.
Около ушей свисают лилии —
Двум серьгам затейливым замена.
А пробор проложен не рубинами,—
Бандхудживы рдяными цветами.
Сколько драгоценностей
Время урожая
Подарило девочке,
Стерегущей рис!
Вачаспати
* * *
Вздрагивают веточки горчицы,
Отягченной острыми стручками.
Под ююбой стоя, без труда
Дети рвут плоды с ветвей склоненных.
Зрелый сахарный тростник из листьев
Выпростал коленчатые стебли
И, ручным давилом пригнетен,
В изобилье брызжет сладким соком.
Саварни
* * *
Гу́нджи [228]228
Гунджа– вьющееся растение, на котором созревают красные ягоды.
[Закрыть]созревшей растрескался плод,
И обнаружились красные зерна,
Схожие с глазом влюбленной кукушки.
Эти пурпурные зерна – единственный
След бытия плодоносной лозы.
В листьях, в побегах – она уничтожится:
Смертная стужа сожжет их дотла.
Йогешвара
* * *
Поля сухие, где созрел кунжут,
Прельщают голубей. Цветы горчицы,
Приобретя коричневый оттенок,
Сменяются стручками. Коноплю
Раскидывает ветер, что сечет,
Вгоняя в дрожь, крупою снежной тело,
И путники, вступая в перебранку,
Теснятся у общинного огня.
* * *
Тепло соломы вихрем ледяным
Уносится. Крестьяне то и дело,
Огонь угасший силясь пробудить,
Мешают хворостинами в костре.
Пахучий дым курится над половой
Горчичной. Треск и шорох шелухи
Сопутствуют благоуханью,
Разлитому над зимним током.
Неизвестные поэты
* * *
Прекрасна ночь, когда сверкает месяц.
Хвала тебе, колеблющий волну!
О месяц! Разве не в твое сиянье
Невидимой рукой закинут мир,
Вместивший страны света целиком,
С грядами гор и водами речными?
* * *
Мурари [230]230
Мурари– поэт, относимый к IX–X вв.
[Закрыть]
* * *
В ночи небесную стреху́
Термиты тьмы проели,
И видно звездную труху,
Что сыплется сквозь щели.
* * *
Та – вверх, та – вниз, – весов метнулись чаши:
Твое лицо – луны взошедшей краше!
Но звезды вышли на простор небес
Веем сонмом, подчинясь ее главенству —
Помочь холодному несовершенству
Создать красе твоей противовес.
Раджашекхара
* * *
В твоем присутствии – луну взошедшую не славят.
Где кожа светится твоя – там злата в грош не ставят.
При виде глаз твоих поблек цветок на глади зыбкой.
Сравнится ль амрита с твоей блистающей улыбкой?
Мы осмеяли Камы лук, твоей любуясь бровью.
Припомним истину одну, отринув многословье:
Создатель дивного творенья терпеть не может повторенья!
Неизвестные поэты
* * *
«Ножами я был изрезан,
камнями расплющен я был.
В огне меня жгли, топили
в воде, охлаждая мой пыл.
За эти заслуги – блаженство,
на бедрах прекрасной покоясь,
Обрел я!» – звенит бубенцами
на ней златокованый пояс.
* * *
Лицо – луна,
Рука – лилея,
Речь – амрита,
Уста – живая роза,
Сердце – камень.
Бхавабхути [231]231
Бхавабхути– знаменитый драматург VIII в. (см. том БВЛ «Классическая драма Востока»).
[Закрыть]
* * *
Живет в моем сознанье образ твой,
Как будто вплавлен он или оттиснут,
Как будто кистью вписан иль изваян,
Вдолблен, иль врезан, или врублен,
Иль вставлен, как алмаз в оправу,
Иль пригвожден, по воле Камы,
Божественными стрелами пятью;
Как будто крепко-накрепко вплетен
Он в нескончаемые нити мыслей.
Дхармакирти [232]232
Дхармакирти– поэт, отождествляемый исследователями со знаменитым буддистским философом VII в. (см. прим. к стихотворению Амару, 34).
[Закрыть]
* * *
Любимый ушел, мое сердце ушло,
И сон мой ушел, и мой разум.
Бесстыдная жизнь! Отчего, мне назло,
И ты не ушла с ними разом?
Чакра
* * *
Ложе из листьев, сочащихся а́мритой,
Сорванных с древа в небесном саду,
Вместо подушки – луну в изголовье
Дай мне, подруга! Всю ночь Камадева
Жжет мое тело свирепым огнем.
Сердца светильник, зачем подливаешь
Масла в растущее пламя любви?
Соннока [233]233
Соннока– Об этом поэте известно лишь то, что он был поклонником бога Вишну.
[Закрыть]
* * *
Твой милый – повеса, а ты, простодушная, вверилась
Слащавым ухваткам и вкрадчивой этой учтивости!
В глаза тебе разве не бросился пурпурный знак
На правой щеке у него, как от красной смолы?
Вчерашние шашни оставили эту отметину!
Видья [234]234
Видья– поэтесса, жившая, по-видимому, в Южной Индии между VII и IX вв.
[Закрыть]
* * *
О добрая жена соседа! [235]235
О добрая жена соседа!.. – Женщина, якобы намереваясь набрать воды из реки, идет на свидание с любовником. Согласно поэтическому канону, любовники во время объятий оставляют на груди возлюбленных царапины. Хала (39) «Рождение Кумары», III, 29.
[Закрыть]
За домом пригляди минутку.
Воды колодезной, безвкусной,
Отец ребенка пить не станет.
Спущусь, – хоть я одна, – к реке,
Под сень тамалов [236]236
Тамала– дерево с темной корой, растущее по берегам рек.
[Закрыть], где темно
И столь густые тростники, что стебли
Колючие царапают мне грудь.
Неизвестные поэты
* * *
На сотом поцелуе, на тысячном объятье
Прервали, чтобы снова начать свое занятье!
Не бойтесь, в этом деле судьи строгие,—
И те не усмотрели б тавтологии!
* * *
Природа сама разожжет и вскормит любовное пламя.
Зачем же мы пагубу терпим, внимая худым стихотворцам,
Что так раздувают, без ну́жды, свою никудышную страсть
В своих никудышных стихах?
Гита-Говинда [237]237
Джаядева – «Гита-говинда» – Вишнуиты Северной Индии сохранили о Джаядеве много легенд, но достоверным можно считать лишь то, что Джаядева творил в конце XII века в Бенгалии, в годы правления раджи Лакшманасены, и был, видимо, придворным поэтом этого раджи. «Гита-говинда» («Воспетый пастух» или «Песнь о пастухе») – одно из наиболее изощренных и наиболее загадочных произведений санскритской поэзии. Говинда («Пастух») – одно из имен Кришны.
В этой поэме повествуется о любви Кришны и пастушки Радхи. Уже в «Махабхарате» Кришна выступает как божественный персонаж, аватара (воплощение) бога Вишну. Но в эпосе Кришна – прежде всего политик и воин. В последующей литературе, особенно в «Бхагавата-пуране», получает развитие образ Кришны-ребенка и Кришны-юноши, возлюбленного пастушек Браджа. В «Бхагавата-пуране» пастушки – это символы человеческих душ, стремящихся к Кришне-Абсолюту. Джаядева чуть ли не первый выделил одну из пастушек, Радху, и сделал ее главной возлюбленной Кришны. И для Джаядевы, несомненно, Кришна – бог, а Радха – сопричастная ему душа. Однако любовь Радхи и Кришны в «Гита-говинде» не просто стремление души к божеству, но сложный комплекс их отношений, слагающийся из взаимных влечений, отвращений и конфликтов. Кришна и Радха у Джаядевы выступают как бы «на равных», и, очевидно, оба наделены божественной природой, будучи воплощениями божественных супругов, Вишну и Лакшми (см. прим. к первой строфе). Нам, впрочем, неизвестно, какую именно теологическую концепцию имел в виду поэт. Первые европейские переводчики «Гита-говинды» считали, что Кришна символизирует в поэме мятущуюся человеческую душу, а Радха – высшее божество, но такая интерпретация, подсказанная европейскими параллелями, не имеет никакой опоры в индийской традиции. В Индии «Гита-говинда» пользовалась огромной популярностью. Первый перевод ее на английский язык (У. Джоунза, конец XVIII в.) вызвал восторженный отклик Гете, который высказывал желание перевести поэму на немецкий. Впоследствии «Гита-говинда» не раз переводилась на основные европейские языки. В русском переводе публикуется впервые. «Гита-говинда» состоит из двенадцати частей, посвященных различным эпизодам во взаимоотношениях Радхи и Кришны. Здесь приводится целиком перевод первой части поэмы. Научного, критического издания текста «Гита-говинды» не существует, поэтому в основу перевода положено несколько индийских изданий с санскритскими комментариями.
[Закрыть]
Перевод В. Микушевича
Дамодара– одно из имен Кришны.
[Закрыть]
1«Небо в тучах, там тени, там тьма, вдоль тропинок деревья тама́ла. [242]242
Вступительное благословение. Имеется в виду эпизод, описанный в «Брахмавайварта-пуране», где Радха провозглашена воплощением Лакшми. Однажды Нанда пас скот в лесу, и при нем был младенец Кришна, который решил лишний раз напомнить приемному отцу о своей божественной природе. Он нагнал на небо тучи, устроил грозу, распугал скот, а сам для пущего правдоподобия заплакал и прижался к Нанде. Тот был в отчаянии – и вдруг увидел Радху, неизвестно откуда появившуюся. В этот миг Нанда вспомнил, что Кришна – это Вишну, а Радха – Лакшми, и вручил ей бога-младенца. Упоминание «тайных» (любовных?) игр Радхи и Кришны, только что бывшего боязливым ребенком, можно, с одной стороны, понимать в связи с условностью и легкой изменяемостью любых форм Кришны-Вишну, а с другой стороны – как предвосхищение последующих сцен поэмы. Индийские комментаторы отмечают, что в этой первой строфе должным образом дано указание на содержание всего произведения.
[Закрыть]
Ты во мраке домой через лес проводи боязливого, Ра́дха!»
Так направленным На́ндою в путь и над Я́муной в кущах укромных
Забавлявшимся тайной игрой слава Радхе и Ма́дхаве [239]239
Мадхава– одно из имен Кришны.
[Закрыть]слава!
2В обиталище духа воспевший Сара́свати,
Воспевая стопы несравненной Падма́вати [240]240
Падмавати– одно из имен Лакшми.
[Закрыть],
Игры Шри [241]241
Шри– одно из имен Лакшми, богини счастья; это же слово прибавляется к именам богов, почитаемых людей и текстов и в таком случае может быть переведено как «Благословенный» (например, Шри Кришна, Шри Бхагавата-пурана и т. д.).
[Закрыть]Васудевы [243]243
Васудева– одно из имен Кришны.
[Закрыть]воспеть вознамерился
Джаядева, который стихами прославился.
3Кришне великому верный и преданный,
Играми Кришны в душе зачарованный,
Слушай, взволнованный, слушай, внимательный,
Стих Джаядевы торжественно-сладостный.
4Звук со смыслом в стихе сочетать одному Джаядеве под силу.
В сложном Ша́рана понаторел, и в глаголах – Умапатидхара.
Искушенный в любовных стихах, превосходит Гова́рдхана присных.
Все, что нужно, уловит на слух царь поэтов, разборчивый Дхо́я. [244]244
Джаядева называет здесь, кроме себя, поэтов, очевидно, его современников. Похвалы им двусмысленны и содержат скрытые издевки.
[Закрыть]
В индусской мифологии постепенно сложились представления о различных аватарах (воплощениях) бога Вишну. Число их варьируется от текста к тексту, но наибольшее распространение получил список из десяти аватар, которому в целом следует и Джаядева в этом гимне, уделяя каждой по строфе. Рыба . – Во время потопа Вишну в облике рыбы спасает Веду и возвращает ее Брахме. Черепаха . – Джаядева здесь следует варианту мифа, согласно которому Вишну в облике черепахи служит опорой мироздания. Вепрь . – Демон Хираньякша спрятал землю на дне океана. Вишну в облике вепря поднял землю, поддев ее на клыки. Человеко-лев . – В этом облике Вишну убил демона Хираньякашипу, неуязвимого для богов, людей и зверей. Карлик . – В этом облике Вишну отнял власть над тремя мирами у царя Бали, который согласился отдать карлику столько пространства, сколько он покроет тремя шагами. Парашурама («Рама с секирой»). – В этом воплощении Вишну истребил кшатриев, притеснявших высшую варну – брахманов. Рама (герой «Рамаяны»). Вишну в этом своем воплощении победил десятиголового демона Равану. Обычно восьмой аватарой выступает Кришна, но здесь Джаядева говорит о его брате Балараме (Баладеве), видимо, потому, что в «Гита-говинде» сам Кришна выступает не как аватара, то есть частичное проявление божества, а как полное воплощение, целиком тождественное Вишну. Баларама был вооружен плугом и одет в синие одежды. Однажды он позвал к себе воды Ямуны, но река отказалась выполнить его просьбу. Тогда Баларама плугом прорыл новое русло, по которому испуганной реке пришлось притечь к нему. Будда – основатель буддизма, среди прочего отрицавший жертвоприношения, предписанные ведами, и призывавший к состраданию всем живым существам. Позднее включен в индусский пантеон в качестве аватары Вишну. Калки – воин с мечом на белом коне. В этом облике Вишну должен появиться в конце мирового цикла, чтобы поразить зло.
[Закрыть]
Во время потопа хранящий великую Ве́ду,
Божественный челн, приносящий победу,
Ке́шава дивный в образе рыбы,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Опора вселенной, которой не видно предела,
Устой вековой, чья спина затвердела,
Кешава [246]246
Кешава(«Благоволосый») – Одно из имен Кришны и Вишну.
[Закрыть]в образе черепахи,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Как месяц, который увенчан громадою темной,
Твой клык, отягченный землею огромной,
Кешава дивный в образе вепря,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Рука твоя – лотос, но лотос, который пронзает
И в битве врага беспощадно терзает.
Кешава в образе льва-человека,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Великого Ба́ли тремя обманувший шагами,
Целебные воды проливший над нами,
Кешава дивный в образе карлы,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Ты, грешною кровью свой праведный гнев утоливший,
Таким омовеньем грехи удаливший,
Кешава в образе Парашура́мы,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Коронами стороны света почтил ты, великий.
Тобою повержен был десятиликий,
Кешава дивный в образе Рамы,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Как туча вдали, грозовая, просторная, в синем,
Как Ямуна, плугу покорная, в синем,
Кешава в образе воина с плугом,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Не рад заповеданным жертвам, ты всем сострадаешь,
Не только убийство, убой осуждаешь,
Кешава дивный в образе Будды,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Твой меч поражает неверных, сверкая кометой.
Живых ужасает он грозной приметой,
Кешава дивный в образе Калки,—
Слава, Вседержитель, тебе!
Внемли Джаядеве, постигший благие реченья!
Целительный стих преисполнен значенья.
Кешава! Ты в десяти проявленьях,—
Слава, Вседержитель, тебе!
* * *
5Веды вечно хранящий, устой настоящий, миры выносящий, [247]247
Резюмирует предшествующий гимн, называя в том же порядке все аватары Вишну.
[Закрыть]
Супостату грозящий, владыку дразнящий, надменных разящий,
Ненавистному мстящий, оратай блестящий, за жертву молящий,
Нечестивых казнящий, себя в десяти находящий, – прославлен!
