Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии
Текст книги "Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии"
Автор книги: авторов Коллектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 41 страниц)
Отикоти Мицунэ(годы жизни неизвестны) – замечательный поэт, один из составителей «Кокинсю».
[Закрыть]
Все стихотворения, кроме последнего (перевод В. Сановича), даны в переводе А. Глускиной
* * *
Как видно, ветер дует неумело!
Сверкая белизною, облака
Не уплывают вдаль…
Ах, это горная вода, мчась с крутизны,
Сверкает белой пеной!
* * *
Когда на старой ветке хаги
Осеннею порой
Цветы раскрылись вновь,
Я понял – прежнюю любовь
Еще не позабыло сердце!
* * *
Не думаю, что очень долги ночи
Осеннею порой,—
Давно идет молва,
Что ночь и осенью покажется короче,
Когда любимая твоя – с тобой!
* * *
Осенними полями я бродил,
Стал влажен от росы
Шелк белых рукавов,
И ныне рукава промокшие мои
Благоухают запахом цветов!
* * *
Вы, утки,
Что живете здесь, в пруду,
Порою зимнею,
Не говорите людям,
Что я сюда к любимой прихожу!
* * *
Снег все идет… И вот уже никто
Не ходит больше этою тропою,
Мне не найти на ней твоих следов…
И чувствам прежним
Трудно не угаснуть…
* * *
Ах, лунной ночью их увидеть невозможно!
У нежных слив и лунного луча
Цвета одни.
И лишь по аромату
Узнаешь, где цветы, и сможешь их сорвать!
Слушая голоса пролетных гусей, задумался о друге, что бредет теперь по горным кручам в стране Коси
Ведь с началом весны
Возвращаются гуси на север!
Если догонят его
Там, меж белыми облаками,
Пусть обо мне поведают.
Мибу Тадаминэ(860–920?) – Он был низкого происхождения, чиновник невысокого ранга. Блистал на поэтических турнирах. Один из составителей «Кокинсю».
[Закрыть]
Первое стихотворение в переводе А. Глускиной, остальные – Веры Марковой
* * *
Даже древо луны,
Вечнозеленый коричник,
Золотом заалел
По-осеннему: не оттого ли
Луна сильней засияла?
* * *
Лишь ветер дохнет,
Покинет белое облачко
Вершину горы.
Ужель до того равнодушно,
Любимая, сердце твое.
* * *
Будто ветер осенний
Тронул струны цитры чуть-чуть…
Только слабый отзвук,
Но уже взволновано сердце
Воспоминаньем любви.
* * *
Небеса затемнив,
Белый снег под своей пеленою
Тает в глубине.
Так сердце мое неприметно
Исходит тоской по тебе.
Фудзивара Окикадзэ– поэт «Кокинсю».
[Закрыть]
Перевод А. Глускиной
* * *
Кого избрать в друзья на этом свете?
Быть может, верную сосну в Такасаго?
Но это ведь не друг
Моих времен далеких —
Таких друзей, увы, давно уж нет…
Минамото Мунэюки– поэт «Кокинсю».
[Закрыть]
Первое стихотворение в переводе В. Сановича, второе – А. Глускиной
* * *
Нет печали сильней,
Чем зимою в горном селенье,
Лишь помыслю, как далеки
От влаги земной – травы,
Я – от взора людского.
* * *
И даже хвоя у простой сосны,
Что ни в какую пору от начала
Своих иголок цвета не меняла,—
С приходом нынешней весны
Как будто зеленее стала!
Саканоэ Корэнари (Хв.) – поэт «Кокинсю».
[Закрыть]
Перевод А. Глускиной
* * *
Ах, даже отраженная в воде
Расцветшая недавно хризантема
Сегодня стала вянуть на глазах…
Возможно ль, что на дне, под голубой волною,
Ложится тоже иней иногда?
* * *
Будто бы луна внезапно озарила
Небо, разливая белый свет,—
Так сверкает
В Ёсино повсюду
Выпавший на землю белый снег!
Сонэ Ёситада– См. вступ. статью. Незначительный чиновник. Биографических данных о нем не сохранилось.
[Закрыть]
Перевод В. Сановича
ИЗ [ВРЕМЕН ГОДА]
Из песен весны
* * *
Выглянули едва
Из корней тростника прозябших
Рогатые стебельки…
В этот миг на брегах Мисима́э
Ночь дохнула начальной весной.
* * *
В глухих теснинах реки
«Гремящего водопада»,
Верно, истаяли льды…
Верно, в полночь задует
Первый весенний ветер.
* * *
С какою негой лучится
Нынешним утром
Солнце на кручах гор.
С обледенелых каменных стрех —
Сияющая капель.
* * *
С вершин оснеженных
Весенний ветер слетел,
И ветру вослед
Утром в нагорных ручьях
Вздулись талые воды.
* * *
Сам, по воле своей,
Ветер весенний к себе
Зазвал погостить…
Куда же он делся теперь,
Тающий лед?
* * *
Еще не растаяли
Заледенелые водопады
На горе Кагуя́ма,
А уж в отрогах Ёсино
Сгинул последний снег.
* * *
Утки будто застыли
На узком заливе моря.
К изнанке тонкого льда
Медленно поднимаются
Придонные сор и грязь.
Из песен лета
Священное омовенье…
Но ветерок пробежал
Над рекою Камо́.
Рядом с любимой войду
В прохладную воду.
Из песен осени
С тех самых сумерек,
Когда рассталась со мною
Моя любимая,
Я почуял, как холодны ночи,
Как печальна осень.
[Сокол]
В гнездо заглянул:
Два лета усердно
Пестовал я его…
Как по осени ло́снятся живо
Крылья и хвост!
* * *
Теперь холода
Все сильнее с каждою ночью…
Гнется под ветром
Молодого бамбука
Печальный голос.
* * *
Копится пыль,
Скоро горою станет
Мой ночной покой.
Ночь за ночью здесь нет
Той, с которою вместе спал.
* * *
Ни единого уголка!
Всё в яркой, свежей
Осенней луне!
Что же станется ныне
С тенью горы Огура́?
* * *
О ветер осенний,
Осторожнее дуй, не порви…
В жилище моем прореху
Притаил от взгляда чужого
Паук своей паутинкой.
Сёку-сёнин– буддийский монах, наставник Идзуми Сикибу. К нему обращено ее стихотворение «Из мрака я вновь…» Его стихотворение взято из антологии «Синкокинсю».
[Закрыть]
Перевод В. Сановича
Глядя на сосну, пораженную молнией
Тысячелетняя
Дымом уходит сосна…
В мареве этого мира
О в какой же безвестный миг
Молния ударит в меня?!
Идзуми Сикибу(см. вступ. статью) – современница Мурасаки Сикибу и Сэй Сёнагон (см. том «Классическая проза Дальнего Востока»); с ее именем связано много поэтичных легенд.
[Закрыть]
Перевод В. Сановича
* * *
Что с дымкою вешней,
Разве она не придет?!
С плеском пугливым
В теснину тенистую
Прядает талый ручей.
* * *
Я сравнивала так часто
С благоуханьем твоих одежд
Запах сливовой ветки,
Что научилась предсказывать
Время ее цветенья.
* * *
Я легла, позабыв,
Что спутаны пряди
Черных моих волос.
О, любимый! Он прежде
Их безмолвно расправил.
* * *
* * *
Сама белизна —
Росою облитые
Белые хризантемы!
Гляжу и понять не могу:
Может быть, первый иней?
* * *
Из мрака я вновь
На дорогу мрака вступаю
В блужданьях по миру.
Просияй же мне издалёка,
Луна над горною кручей.
Придя на поклонение в горный храм, слышу, как кто-то истово, благостным голосом читает сутру
В сумерках года печалюсь о своей старости
Стала считать и вижу:
Остатней доли зимы
И той у меня не осталось.
О том, что состарилась я,
Печали нет и в помине.
Перевод А. Глускиной
* * *
Покинутый приют – весь в зарослях плюща.
Тоскливо здесь. Хозяин все забросил,
Нет никого…
И только каждый год
Печальная сюда приходит осень…
Акадзомэ-эмон(?—1041) – талантливая поэтесса. Скончалась в глубокой старости. Принадлежала к хэйанской аристократии. После смерти мужа была возлюбленной правителя страны Фудзивара Митинага. Так как он является героем исторического романа «Эйга-моногатари» (XI в.), то авторство приписывалось Акадзомэ-эмон. Сохранился личный сборник ее танка.
[Закрыть]
Перевод Веры Марковой
Когда потеряла того, кто был мне опорой в жизни, я прибыла в Хацусэ́ [1746] 1746
Хацусэ– В провинции Хацусэ находился знаменитый буддийский храм Хасэдэра.
[Закрыть] и остановилась там на ночлег, люди связали охапку травы и дали мне со словами: «Вот изголовье для вас». В ответ я сложила стихи:
Сагами– одна из прославленных поэтесс первой трети XI в.
[Закрыть]
Перевод В. Сановича
* * *
Жизнь хоть сейчас
В промен я отдать могу!
Лишь бы сегодня
Не ждать безнадежно тебя,
Как минувшею ночью.
* * *
В сумраке рассвета
Нескончаемы, неудержимы
Роса и слезы…
Одинокая жалоба ветра —
Все, что от ночи осталось.
Ноин-хоси(988—1050) – прославленный поэт своего времени. Подлинное его имя Татибана Нагаясу, но в истории поэзии он известен под монашеским именем Ноин. Тридцати лет постригся, чтобы получить личную свободу. Учился у знаменитых поэтов, странствовал по Японии. Стихи его включались в лучшие антологии того времени.
[Закрыть]
Перевод Веры Марковой
* * *
Перевод А. Глускиной
* * *
В селенье, среди гор, дорог как не бывало,
Знакомых тропок будто вовсе нет,—
Не видно ничего…
С листвою кленов алой
Упал на землю ярко-белый снег.
Перевод А. Глускиной
* * *
Реки горные разбились о плотины,
Что внизу на водах блещущих воздвиглись
Ветром злым.
Поток остановили
Груды облетевших алых листьев!
Перевод Веры Марковой
* * *
Тонет в глубоких снегах
Горное наше селенье.
Заметена тропа.
Тот, кто пришел бы сегодня,
Тронул бы сердце мое.
Перевод В. Сановича
* * *
К старым корням цветы,
К родимым гнездовьям птицы
Держат возвратный путь.
Но куда же весна уходит? —
Никто еще не изведал.
Шесть первых стихотворений в переводе В. Сановича, три следующих и два последних – Веры Марковой, остальные – А. Глускиной
* * *
Где ж началась она,
Первая весенняя дымка?
Ведь здесь, в Миёсино,
На склоны Ёсинояма
Сыплется, сыплется снег…
* * *
На исходе снега
Весна внезапно настала.
Теперь, наверно,
Растают заледенелые
Соловьиные слезы.
* * *
На ветку сливы
Слетел соловей и, сердцем
Весну привечая,
Распевает, но все еще
Сыплется, сыплется снег…
* * *
Не мог он сдержать
Тревожного нетерпенья,
Тот, кто ветку сломал.
Он подумал: это цветы,—
Снег накануне капели…
* * *
Листья клена
Наглухо замели, облетая,
Мое жилище,
А сверчок стрекочет без устали:
Все хочет кого-то дождаться…
* * *
Ткет река Тацута́
Полотна алой парчи
Порою десятой луны…
Тонкие нити дождя
Вдоль, потом поперек.
* * *
Кажется, только вчера
Сажали ростки молодые…
Как все изменилось вокруг.
Шуршат, шелестят колосья.
Осенний ветер подул.
* * *
Пока не блеснет роса
На молодых ростках конопли,
Я не покину тебя.
Пускай увидят родные твои,
Как ухожу на заре.
* * *
Нет, даже ты не могла [1751]1751
«Нет, даже ты не могла…»– Танка помещена в «Кокинсю», т. 17, «Разные песни».
[Закрыть]
Сердце мое утешить,
О вершина Обасутэ́ [1752]1752
Гора Обасутэ, овеянная легендами, находилась в местности Сарасина в провинции Синано. С этой горы открывался знаменитый своей красотой вид во время полнолуния.
[Закрыть],
Озаренная полной луною
В далеком Сарасина́.
* * *
Я, полон грусти, расстаюсь с тобой,
Слезинки светлые дрожат на рукаве,
Как яшма белая!..
Я их возьму с собой,
Пусть это будет память о тебе.
* * *
Ах, только удержать бы мне его —
Того, кто от меня решил уйти!..
О вишни лепестки,
Рассыпьтесь по земле,
Преградой будьте на его пути!
* * *
Не слышал я, что в мире столько зла.
Не знал, что в нем так радостного мало.
Но вот…
Упавшая из глаз моих слеза
Вдруг сразу мне об этом рассказала!
* * *
Ах, только так на свете и бывает!
И полон я напрасною тоской
О той, которую мне больше не увидеть,
Как этот ветерок,
Что скрыт от наших глаз…
* * *
На миг один, пока зарницы блеск
Успел бы озарить колосья в поле
В осенний день,—
На самый краткий миг
Я позабыть тебя не волен!
* * *
У кленов алых листья облетели,
Но мы жалеть об этом не должны…
Зачем жалеть?
Через просветы в ветках
Увидим нынче яркий блеск луны!
* * *
Я от тебя давно не получаю вести
И тщетно вдаль смотрю.
Растет моя тоска…
А в небесах далеких еле-еле
Плывут и исчезают облака…
* * *
Что человеческое сердце в этом мире?
Как «лунною травой» окрашенная ткань
Легко меняет цвет,—
В нем постоянства мало:
Сегодня – любит, завтра – нет!..
* * *
Опережая ветер, прозвучали
И стихли крики пролетающих гусей,
Что скрылись в облаках,—
А мне привета нет,
Которого я от любимой ждал…
* * *
Когда увидишь – лунный свет пробьется
Сквозь гущу сада, где царила мгла
Ветвей и листьев,
Вдруг сожмется сердце,
И скажешь: «Осень! Вот она пришла».
* * *
Как странник, я одет, готов к пути,
А путь в волнах безбрежных исчезает…
Когда вернусь?
Не знаю ничего,—
Как белые те облака не знают…
* * *
Ах, именно в конце печальном года,
Когда все чаще выпадает снег,
Я понял, что не знает увяданья
И не меняется
Цвет сосен вековых.
* * *
* * *
В глубинах сердец
Подземные воды бегут
Кипящим ключом.
Молчанье любви без слов
Сильней, чем слова любви.
Перевод Веры Марковой
Песни-васан [1754]1754
Васан– буддийские лирические стихотворения.
[Закрыть]
* * *
Будда здесь неизменно,
С нами всегда,
Но незрим в царстве яви
Прекрасный лик.
Лишь когда все тихо,
На ранней заре,
В смутных грезах порою
Покажется нам.
* * *
В тишине предрассветной
Очнешься от сна,
Вдруг нахлынут думы,
Слез не сдержать.
О, когда же, покинув
Земную юдоль,
Вниду в мир запредельный
«Чистой земли»?
Из других песен
Хоть сто дней, сто ночей
Буду спать один,
Но жена только на ночь,
Зачем мне она?
Не желаю такой!
В поздний час до полуночи
С ней хорошо,
Но едва на рассвете
Петух пропоет,
Одолеет печаль
На постели пустой.
* * *
Улестил меня клятвой обманщик,
А сам ко мне не пришел.
Пусть в демона обратится
С тремя рогами во лбу,
Чтоб все от него убежали прочь!
Пускай превратится в птицу
На поле, залитом водой,
Чтоб студили его, леденили
Иней, метель, град.
Чтоб ноги отмерзли у него!
Чтоб стал на пруду
Плавучей травой!
Чтоб качался туда, качался сюда,
Качался, шатался на каждом шагу.
* * *
На мою красавицу погляжу.
«О, если бы стать мне стеблем плюща!» —
Пожелаю в душе.
С маковки и до самых пят
Я ее обовью.
Хоть режьте, хоть рубите меня,
Никогда вам больше не разделить
Наши две судьбы.
* * *
Славно – славно! Чудо как хорошо!
Кто пляшет так хорошо.
Это жрица-мико́ [1755]1755
Это жрица-мико…– Жрицы-мико синтоистского культа исполняли священные пляски; впоследствии некоторые из них стали профессиональными танцовщицами.
[Закрыть], дубовый листок,
Ступица у колеса.
«Ятикума́» и карлик-плясун, [1756]1756
Ятикума– Значение слова неизвестно. Карлик-плясун– В народных представлениях саругаку был популярен танец карликов.
[Закрыть]
Кукла в руках скомороха. [1757]1757
Кукла в руках скомороха– Бродячие кукольники носили ящик на лямках, в котором были проделаны отверстия. Продев сквозь них руки, они манипулировали небольшими куклами. Куклы танцевали под народные песни.
[Закрыть]
Это в саду посреди цветов
Птичка и мотылек.
* * *
Пляши, пляши, улитка!
Если ты не захочешь плясать,
Берегись, под копыта брошу тебя,
Жеребенку дам тебя растоптать,
Теленку дам растоптать, расколоть.
Если красиво станешь плясать,
Пущу погулять в цветочном саду.
_____
Перевод В. Сановича
* * *
Мое сердце,
Что мне поделать с тобой…
И кукушка о том же…
Вдоль лунного света стекает
Голос в прозорах туч.
* * *
Яркий, свежий
Простирается голос ее!
О кукушка,
Ты само сиянье луны
В пору первой рассады риса!
* * *
В сумраке вечера
Осенний вихрь над полями
Пронзает душу…
Перепелиная жалоба!
Селенье Глубокие Травы…
* * *
Столько горестей знал,
А все живу и живу на свете.
Верно, хранит меня
Вечнозеленая сосна в Сумиёси,
Покровитель песен Яма́то.
Сайгё– См. вступ. статью. Стихи его (танка) собраны в книге «Горная хижина». Не ясно, участвовал ли он сам, и в какой мере, в его составлении. Отдельные танка включали в «Синкокинсю».
[Закрыть]
Перевод Веры Марковой
Сложил в первое утро весны [1759]1759
«Сложил в первое утро весны»– Утро «рис-сюн» – начало весны по лунному календарю. По современному солнечному календарю приходится на начало февраля. Стихотворение изображает пейзаж возле горной хижины. Поэтом владеет чувство радостного освобождения, он видит первые признаки весны. Словами о том, что всего прекрасней весенний рассвет, открывается знаменитая книга Сэй-Сёнагон «Записки у изголовья» (конец X в.).
[Закрыть]
Зубцы дальних гор
Подернулись легкой дымкой…
Весть подают;
Вот он, настал наконец
Первый весенний рассвет.
* * *
Замкнутый между скал,
Начал подтаивать лед
В это весеннее утро.
Вода, пробиваясь сквозь мох,
Ощупью ищет дорогу.
Песня весны
Дымка на морском побережье [1761]1761
«Дымка на морском побережье»– Старинный способ добывания соли состоял в том, что соль выпаривалась в котлах из морских водорослей.
[Закрыть]
На морском берегу,
Где солеварни курятся,
Потемнела даль,
Будто схватился в борьбе
Дым с весенним туманом.
Вспоминаю минувшее во время сбора молодых трав [1762]1762
«Вспоминаю минувшее…»– В седьмое утро нового года собирали на поле семь трав и варили вместе с рисом. Согласно поверью, вкусивший это кушанье будет здоров целый год (семь считалось магическим числом).
[Закрыть]
Туман на поле,
Где молодые травы сбирают,
До чего он печален!
Словно прячется юность моя
Там, вдали, за его завесой.
Соловьи под дождем
Соловьи на ветвях
Плачут, не просыхая,
Под весенним дождем.
Капли в чаще бамбука…
Может быть, слезы?
Соловьи в сельском уединении
Голоса соловьев
Сквозь туманную дымку
Сочатся со всех сторон.
Не часто прохожего встретишь
Весною в горном селенье.
Если б замолкли голоса соловьев в долине, где я живу
Когда б улетели прочь,
Покинув старые гнезда,
Долины моей соловьи,
Тогда бы я сам вместо них
Слезы выплакал в песне.
* * *
Оставили соловьи
Меня одного в долине,
Чтоб старые гнезда стеречь,
А сами, не умолкая,
Поют на соседних холмах.
Фазан
Первых побегов
Свежей весенней травы
Ждет не дождется…
На омертвелом лугу
Фазан жалобно стонет.
* * *
Весенний туман.
Куда, в какие края
Фазан улетел?
Поле, где он гнездился,
Выжгли огнем дотла.
* * *
На уступе холма
Скрылся фазан в тумане.
Слышу, перепорхнул.
Крыльями вдруг захлопал
Где-то высоко, высоко…
Слива возле горной хижины
Скоро ли кто-то придет
Ароматом ее насладиться?
Слива возле плетня
Ждет в деревушке горной,
Пока не осыплется до конца.
Цветущая слива возле старой кровли
Невольно душе мила
Обветшалая эта застреха.
Рядом слива цветет.
Я понял сердце того,
Кто раньше жил в этом доме.
* * *
Летят дикие гуси [1764]1764
«Летят дикие гуси»– Гуси весной улетают на север, многие гнездятся на материке.
[Закрыть]
Словно приписка
В самом конце посланья —
Несколько знаков…
Отбились в пути от своих
Перелетные гуси.
Ивы под дождем
Зыблются все быстрей,
Чтоб ветер их просушил,
Спутаны, переплелись,
Вымокли под весенним дождем
Нити зеленой ивы.
Прибрежные ивы
Окрасилось дно реки
Глубоким зеленым цветом.
Словно бежит волна,
Когда трепещут под ветром
Ивы на берегу.
Жду, когда зацветут вишни
В горах Ёсино
На ветках вишневых деревьев
Россыпь снежка.
Нерадостный выдался год!
Боюсь, цветы запоздают.
* * *
Шел я в небесную даль,
Куда, я и сам не знаю,
И увидал наконец:
Меня обмануло облако…
Прикинулось вишней в цвету.
* * *
В горах Ёсино
Долго, долго блуждал я
За облаком вслед.
Цветы весенние вишен
Я видел – в сердце моем.
Из многих моих стихотворений о вишневых цветах
Дорогу переменю,
Что прошлой весной пометил
В глубинах гор Ёсино!
С неведомой мне стороны
Взгляну на цветущие вишни.
* * *
Горы Ёсино!
Там видел я ветки вишен
В облаках цветов,
И с этого дня разлучилось
Со мною сердце мое.
* * *
Куда унеслось ты,
Сердце мое? Погоди!
Горные вишни
Осыплются, – ты опять
Вернешься в свое жилище.
* * *
* * *
Ах, если бы в нашем мире
Не пряталась в тучи луна,
Не облетали вишни!
Тогда б я спокойно жил,
Без этой вечной тревоги…
* * *
Гляжу на цветы.
Нет, они не причастны,
Я их не виню!
Но глубоко в сердце моем
Таится тревожная боль.
* * *
О, пусть я умру
Под сенью вишневых цветов!
Покину наш мир
Весенней порой «кисараги» [1766]1766
Кисараги(время надевания новых одежд) – старинное название второй луны года.
[Закрыть]
При свете полной луны. [1767]1767
При свете полной луны– то есть 15-го числа. Согласно буддийским легендам, в этот день скончался Будда Гаутама.
[Закрыть]
Когда я любовался цветами на заре, пели соловьи
Верно, вишен цветы
Окраску свою подарили
Голосам соловьев.
Как нежно они звучат
На весеннем рассвете!
Увидев старую вишню, бедную цветами
С особым волненьем смотрю…
На старом вишневом дереве
Печальны даже цветы!
Скажи, сколько новых весен
Тебе осталось встречать?
Когда слагали стихи на тему картины на ширмах, я написал о тех людях, что лишь издали смотрят, как сановники Весеннего дворца [1768]1768
…сановники Весеннего дворца… – Весенний дворец – резиденция наследника престола. В антологии XI в. «Госюи-вакасю» есть танка, где говорится, что сановники Весеннего дворца «любуются вишней в цвету, словно это их достояние».
[Закрыть]толпятся вокруг цветущих вишен
Под сенью ветвей
Толпа придворных любуется…
Вишня в цвету!
Другие смотрят лишь издали.
Им жалко ее аромата.
Из многих моих песен на тему: «Облетевшие вишни»
Слишком долго глядел!
К вишневым цветам незаметно
Я прилепился душой.
Облетели… Осталась одна
Печаль неизбежной разлуки.
Горные розы [1769]1769
Горные розы(ямабуки) – Kerria japonica. Эти ярко-желтые цветы обычно растут на берегу реки. Лягушки воспеваются в классической японской поэзии начиная с древних времен. В предисловии к антологии «Кокинсю» говорится: «И когда слышится голос соловья, поющего среди цветов, или голос лягушки, живущей в воде, хочется спросить: что же из всего живого на земле не поет своей собственной песни?» (перевод А. Глускиной). В данном стихотворении лягушка – символ существа, привязанного к нечистой юдоли, луна – образ высшего просветления.
[Закрыть]
В горькой обиде
На того, кто их посадил
Над стремниной потока,
Сломленные волной,
Падают горные розы.
Лягушки
В зацветшей воде,
Мутной, подернутой ряской,
Где луна не гостит,—
«Там поселиться хочу!» —
Вот что кричит лягушка.
Стихи, сочиненные в канун первого дня третьей луны [1770]1770
«Стихи, сочиненные в канун…»– Третья луна считалась началом календарного лета. В «Записках у изголовья» говорилось, что прекрасней всего весной раннее утро, но здесь пальма первенства отдается последнему вечеру весны. Он кажется слишком коротким.
[Закрыть]
Весна уходит…
Не может удержать ее
Вечерний сумрак.
Не оттого ли он сейчас
Прекрасней утренней зари?
* * *
К старым корням
Вернулся весенний цвет.
Го́ры Ёсино
Проводили его и ушли
В страну, где лето царит.
Цвети унохана́ [1771] 1771
Унохана– deutria crenata. Ранним летом распускаются белые гроздья пятилистковых диких цветов унохана. В это время обычно поет кукушка.
[Закрыть]в ночную пору
Пускай нет в небе луны!
Обманчивей лунного света
Цветы унохана.
Чудится, будто ночью
Кто-то белит холсты.
Стихи о кукушке
Слышу, кукушка
С самой глубокой вершины
Держит дорогу.
Голос к подножию гор
Падает с высоты.
* * *
«Кукушки мы не слыхали,
А близок уже рассвет!» —
На всех написано лицах…
И вдруг – будто ждали его!
Раздался крик петуха.
* * *
* * *
* * *
Твой голос, кукушка,
Так много сказавший мне
В ночную пору,—
Смогу ли когда-нибудь
Его позабыть я?
Дожди пятой луны
Мелкий бамбук заглушил
Рисовые поля деревушки.
Протоптанная тропа
Снова стала болотом
В этот месяц долгих дождей.
* * *
Дожди все льются…
Ростки на рисовых полях,
Что будет с вами?
Водой нахлынувшей размыта,
Обрушилась земля плотин.
Источник возле горной хижины
Лишь веянья ветерка
Под сенью ветвей отцветших
Я жду не дождусь теперь,
Снова в горном источнике
Воды зачерпну пригоршню…
Болотный пастушок в глубине гор
Должно быть, лесоруб
Пришел просить ночлега,
В дверь хижины стучит?
Нет, это в сумерках кричал
Болотный пастушок.
Стихотворение на тему: «Путник идет в густой траве»
Путник еле бредет
Сквозь заросли… Так густеют
Травы летних полей!
Стебли ему на затылок
Сбили плетеную шляпу.
Смотрю на луну в источнике
Пригоршню воды зачерпнул.
Вижу в горном источнике
Сияющий круг луны,
Но тщетно тянутся руки
К неуловимому зеркалу.
* * *
У самой дороги
Чистый бежит ручей.
Тенистая ива.
Я думал, всего на миг,—
И вот – стою долго-долго…
* * *
Всю траву на поле,
Скрученную летним зноем,
Затенила туча.
Вдруг прохладой набежал
На вечернем небе ливень.
* * *
Летней порою
Луну пятнадцатой ночи
Здесь не увидишь.
Гонят гнуса дымом костра
От хижины, вросшей в землю.
Ждут осени в глубине гор
В горном селенье,
Там, где густеет плющ
На задворках хижин,
Листья гнутся изнанкой вверх…
Осени ждать недолго!
Сочинил во дворце Кита-Сиракава [1774]1774
Кита-Сиракава– старинный дворец, расположенный в северном (дворцовом) районе Сиракава в Киото.
[Закрыть], когда там слагали стихи на темы: «Ветер в соснах уже шумит по-осеннему», «В голосе воды чувствуется осень»
Шум сосновых вершин…
Не только в голосе ветра
Осень уже поселилась,
Но даже в плеске воды,
Бегущей по камням речным.
* * *
Никого не минует,
Даже тех, кто в обычные дни,
Ко всему равнодушны,—
В каждом сердце родит печаль
Первый осенний ветер.
* * *
* * *
Дует холодный вихрь.
Все на свете печалью
Он равно напоит.
Всюду глядит угрюмо
Осеннего вечера сумрак.
* * *
Сейчас даже я,
Отринувший чувства земные,
Изведал печаль.
Бекас взлетел над болотом…
Темный осенний вечер.
* * *
Кто скажет, отчего?
Но по неведомой причине
Осеннею порой
Невольно каждый затомится
Какой-то странною печалью.
* * *
В памяти перебираю
Все оттенки осенней листвы,
Все перемены цвета…
Не затихает холодный дождь
В деревне у подножия гор.
* * *
На рисовом поле
У самой сторожки в горах
Стоны оленя.
Он сторожа дрему прогнал,
А тот его гонит трещоткой.
Луна
На небе осени
Она наконец явилась
В вечернем сумраке,
Но еле-еле мерцает,
Луна – по имени только.
* * *
Равнина небес.
Луна полноты достигла.
Тропу облаков,
Единственную из всех,
Избрал для странствия ветер.
* * *
Зашла и она,
Луна, что здесь обитала,
На лоне воды.
Ужель в глубине пруда
Тоже таятся горы?
Ожидаю в одиночестве ночь полнолуния
Нет в небе луны,
Нигде до ее восхода
Не брезжит свет,
Но самые сумерки радостны!
Осенняя ночь в горах.
Пятнадцатая ночь восьмой луны
Как сильно желал я
Дождаться! Продлить мой век
До этой осенней ночи.
На время – ради луны —
Мне стала жизнь дорога.
Глубокой ночью слушаю сверчка
«Сейчас я один царю!»
Как будто владеет небом
На закате луны,
Ни на миг не смолкает
В ночной тишине сверчок.
* * *
Сверчок чуть слышен.
Становятся все холодней
Осенние ночи.
Чудится, голос его
Уходит все дальше, дальше…
Цикады в лунную ночь
Росы не пролив,
Ветку цветущую хаги
Тихонько сорву,
Вместе с лунным сияньем,
С пеньем цикады.
Олень лунной ночью
Родится в душе
Ни с чем не сравнимое чувство…
Осенняя ночь.
На скале, озаренной луной,
Стонущий крик оленя.
Лунной ночью думаю о давней старине
Глубокую старину,
То, что давно минуло,
Стану я вспоминать,
Даже если луну этой ночи
Затуманят вдруг облака.
* * *
На ранней заре,
Лишь ветер с вершиною разлучил
Гряду облаков,
Через гору переметнулись
Крики первых прилетных гусей.
* * *
В сумерках вечера слышу голоса диких гусей
Словно строки письма
Начертаны черной тушью
На вороновом крыле…
Гуси, перекликаясь, летят
Во мраке вечернего неба.
Туман над горной деревней
Густые туманы встают,
Все глубже ее хоронят…
Забвенна и без того!
Как сердцу здесь проясниться?
Деревня в глубинах гор!
* * *
С самого вечера
Перед бамбуковой дверью
Туманы стелются.
Но вот поредели… Так, значит,
Уже занимается утро?
Олень и цветы хаги
Клонятся книзу
Старые ветви хаги в цвету,
Ветру послушны…
Гонятся один за другим
Дальние крики оленя.
Хризантемы
Осенью поздней
Ни один не сравнится цветок
С белою хризантемой.
Ты ей место свое уступи,
Сторонись ее, утренний иней!
На осенней дороге
«Когда ж наконец
Ты окрасишь кленовые листья
В багряный цвет?» —
Спросить я хочу у неба,
Затуманенного дождем.
* * *
Все осыпались листья
На багряных ветках плюща,
Что обвивает сосны.
Видно, там, на соседних горах,
Бушует осенняя буря.
Последний день осени
Осень уже прошла,—
Знает по всем приметам
Лесоруб в горах.
Мне б его беспечное сердце
В этот вечер угрюмый!
* * *
К чему сожаленья мои?
Даже вечерний колокол
Уже по-иному гудит.
Вижу, прихвачены стужей,
Росинки рассыпались инеем.
