Текст книги "Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии"

Автор книги: авторов Коллектив

Перевод А. Ревича

В древнем стиле

 
Холодно стало.       Зимние дни короче.
Короток день,       значит, длиннее ночи.
Ночь призываю.       День утомляет меня.
Ночью усну:       любимого вижу воочью.
 

Придворный напев

 
Свежие вновь распустились цветы
вслед облетевшим цветам.
Срок наступает – уходит любовь,
новая – по пятам.
Снова румяна, пудру беру,
силюсь лицо украсить.
Милого надобно мне удержать,
прежней любви не отдам.
 

Перевод А. Ревича

Написано по случаю

 
Я, захворав, получил разрешенье
не выезжать из столицы.
Когда теперь возвращусь в деревню?
Не скоро желанью свершиться!
В плаще травяном и плетеной шляпе
пойти бы по западным склонам,
Весеннюю пахоту в поле увидеть,
крестьян спокойные лица.
 

Перевод А. Ревича

Переходя отмель Иен-дин

(Написано во время военной службы в Тхань-хоа)

 
Млечный Путь осеняет берег,
скопище пик заволок.
Горный туман меж бытием
и небытием пролег.
Мчится поток под сенью дерев,
подернута инеем синь,
Солнце промокло, волны блестят,
покрыл красноту холодок.
Военная музыка вдаль плывет,
в туманы, в укрытья скал,
Пестрые флаги вдоль берегов
треплет речной ветерок.
Прежде казалось: лучший удел —
это военная служба.
Не знаю, кого бы из нас теперь
этот почет привлек.
 

Перевод В. Топорова

Восхваление весеннего пейзажа

 
Ширму – створку за створкой – раскрой:
в согласии все предстает.
Дивно налажен весенний мир,
ослепителен небосвод.
Ветер, тихий и все же смелый,
под одеждой овеял тело.
Бриллиантами блещет дождь,
едва на траву падет.
Ива зеленую бровь подвела —
назойливым иволгам нет числа.
Белую щечку напудрил май —
и с мотыльками полно хлопот.
Видишь множество колесниц,
слышишь пение вешних птиц.
Музыкой кажется все земное,
жизнь везде и повсюду цветет.
 

Первая стража

 
Лишь опустится первая тьма
и подымется Ковш на небосвод,
Прозвучит барабан – и тогда
город на ночь ворота запрет.
Над коньками крыш проследим
серебристый вечерний дым.
Птица, сумерничая, в листву
залетит, как в зеленый грот.
Колотушки услышим стук, [1443]1443
  Колотушки услышим стук… – Речь идет об ударном музыкальном инструменте «мо» из цельного куска выдолбленной древесины, формой нередко напоминавшего рыбу; им пользовались в пагодах во время молитв и т. д.


[Закрыть]
да и колокол грянет вдруг;
Он молитвы час возвестит,
и любой молиться начнет.
Будет полон Северный Дом,
будет полон и Южный Дом.
Громогласную Небу хвалу
запоет благодарный народ.
 

Пятая стража

 
Еле теплится ночной фитилек
и в глубоком мраке горит.
Пятой стражи барабаны звучат —
им внимает тишина и не спит.
Набок покосилась луна,
за горами еле-еле видна.
Землю увлажнила роса,
на траве и листьях блестит.
Ближний лес оглашает в этот миг
провозвестник сева – птичий крик.
А в деревне крестьянин встает
и на рисовое поле спешит.
Ворон-солнце на востоке взлетел. [1444]1444
  Ворон-солнце на востоке взлетел… – Ворон – метафорический образ солнца; вьетнамские комментаторы связывают его с преданием о трехлапом золотом солнечном вороне.


[Закрыть]
Мрак, разлитый в небесах, поредел.
И захлопали вальки на реке,
и петух, всполошившись, кричит.
 

О самом себе

 
Тревожусь душою прежде всего
о благе моей страны.
Наместник Неба, я знаю: всем
решенья мои нужны.
Стража за стражей, – уж тьма кругом,—
я с книгою за столом.
Тишина, но сижу допоздна, —
дела Совета важны.
В тяжкие дни на людей взгляни:
как проявят себя они.
В смутные дни, в спокойные дни
корни вещей видны.
Зря владыку осудит иной:
леность, мол, правит страной. —
Десять тысяч великих дел
должны быть совершены.
 

Восхваление Гао-цзу из дома Хань [1445]1445
  «Восхваление Гао-цзу из дома Хань» – В стихотворении речь идет о Лю Бане (посмертное имя – Гао-цзу, см. сноску 601).


[Закрыть]

 
Рассыпаны на левом бедре
семьдесят два родимых пятна. [1446]1446
  Рассыпаны на левом бедре семьдесят два родимых пятна. – По преданию, у Гао-цзу на левом бедре было семьдесят два родимых пятна, что якобы роднило его с далеким его предком, мифическим Красным государем.


[Закрыть]
Священный меч ему по руке:
три тхыока [1447]1447
  Тхыок– мера длины, равна 40 см.


[Закрыть]мечу длина.
Как древле стрелой был сражен Фазан,
так ныне убит Олень. [1448]1448
  Меткой стрелою сражен Фазан, // оборотый пал Олень. – Прорицатель сказал Гао-цзу, что династия Цинь подобна оленю, которого загонит и одолеет основатель следующей династии. На Фазаньей горе циньский государь якобы подстрелил диковинного фазана, превратившегося в камень. Гора эта символизировала величие династии Цинь.


[Закрыть]
Макаку гнал до реки Уцзян [1449]1449
  Макаку гнал до реки Уцзян… – Соперника Гао-цзу, по имени Сян Юй, называли макакой в шляпе мудреца; здесь: намек на то, что Сян Юй, потерпев поражение, закололся кинжалом на берегу Уцзян.


[Закрыть]—
и гнал до самого дна.
Того, кто был простым рыбаком,
ваном назвал своим. [1450]1450
  Того, кто был простым рыбаком, ваном назначил своим… – Речь идет о Хань Сине (см. сноску 1321), который в молодости был рыбаком. Однако Гао-цзу не сам избрал его своим приближенным, а возвысил по совету вельможи Сяо Хэ. Ван– князь.


[Закрыть]
Сделал «Княгинею с Черпаком»
ту, что была умна. [1451]1451
  Сделал «Княгинею с черпаком» ту, что была умна. – Лю Бан, когда еще жил в бедности, привел как-то гостей в дом своей невестки. Та начала скрести черпаком по дну котла, намекая, что ей нечем их угощать; но потом Лю Бан обнаружил, что котел полон похлебки. Взойдя на престол, он пожаловал племяннику (сыну этой женщины) титул князя Похлебки.


[Закрыть]
Четыре столетья пели хвалу
люди правленью Хань, [1452]1452
  Четыре столетия пели хвалу люди правлению Хань. – Династии Хань и Поздняя Хань правили в общей сложности более четырехсот лет.


[Закрыть]
Затем что «Жившему в царстве Лу»
воздал Лю Бан сполна. [1453]1453
  «Жившему в царстве Лу» воздал Лю Бан сполна. – Лю Бан, будучи в земле Лу (некогда царство Лу), на родине Конфуция, совершил жертвоприношение в храме Конфуция, чем конфуцианцы и объясняли долговечность его царствования.


[Закрыть]
 

Скорбя о высокоученом чанг нгуене из рода Лыонг, уроженце Као-лыонга [1454]1454
  «Скорбя о высокоученом чанг нгуене из рода Лыонг, уроженце Као-лыонга»– Стихи оплакивают смерть Лыонг Тхе Виня, одного из любимых приближенных Ле Тхань Тонга, который на столичных экзаменах был удостоен высшего ученого звания чанг нгуена (1463 г.). В отличие от большинства придворных, он исповедовал буддизм, о котором написал ряд книг; известны его трактаты по математике и др. По преданию, он, как и сам Ле Тхань Тонг, был небожителем и послан на землю в помощь государю. Лыонг Тхе Винь родился в общине Као-лыонг (в современной Ха-нам-нинь).


[Закрыть]

 
О несчастии оповестил
императорский вестовой:
Небожитель оставил нас,
воротился к себе домой.
Краше узорной парчи был тот,
кто вернулся в яшмовый грот.
Доброта с Просвещением чашу пьют
трижды за упокой.
Святой дух вновь отлетел
в свой высокогорный предел.
Дивное имя пребудет в веках
в благодарной памяти людской.
Сокрылся великий дар от нас;
свет, ярчайший из всех, угас.
Испытания предстоят,
плач стоит над страной.
 

Изъявление скорби об урожденной Ву, сложенное на берегу Желтой реки [1455]1455
  «Изъявление скорби об урожденной Ву, сложенное на берегу Желтой реки»– Стихотворение написано Ле Тхань Тонгом. По преданию, женщина из рода Ву вышла замуж за Чыонг Шиня (см. выше). Когда он ушел на войну, Ву, чтоб утешить сына, спрашивавшего об отце, выдавала за Чыонг Шиня свою тень. Когда тот вернулся, сын рассказал ему об «отце», навещавшем их с матерью каждый вечер. Муж обвинил Ву в неверности, и она утопилась в Желтой реке.


[Закрыть]

 
Заросли тростника шелестят,
трава зелена-зелена.
Поневоле припомнишь здесь
стародавние времена.
О, как событий превратна связь,
если судьба за свое взялась.
О, как беззащитна любовь,
как бессильна она.
Нежная, где ты сейчас? Не там,
где парит лучезарный храм?
Или, как прежде, совсем одна
в бездне погребена?
Сдержанны проходящие тут,
и все же, вспомнив тебя, вздохнут —
Ведь не жалеть о тебе нельзя,
праведная жена.
 

Гора Священного знака [1456]1456
  «Гора Священного знака»– Речь идет о горе Тхэн-фу (в современной провинции Тхань-хоа), знаменитой своими пейзажами; автор сравнивает их с пейзажами Ван Вэя.


[Закрыть]

 
Здесь округ Нам и округ Ай
рекою разделены.
Как будто рисовал Ван Вэй,
цвета нанесены.
От белой соли белизной
блестит песок речной.
Туман синей пригожих дней,
а рощи зелены.
Дым деревенских очагов —
до самых облаков.
То бойкого базара шум,
то гул морской волны.
Кто лодку дочиста отмыл
и в ней, смеясь, поплыл?
Ужель единственный улов —
осенний круг луны?
 

Канал Чэм [1457]1457
  Чэм– важный канал в уезде Нгаук-шон(в современной Тхань-хоа), прорытый при династии Чан.


[Закрыть]

 
Воды свои несет канал
в местности Нгаук-шон.
И не широк он, а радует глаз
с тех пор, как был проведен.
Скосы его поросли кругом
мягким зеленым мхом.
Выгнуты отмели, как серпы,
пенный поток взвихрен.
Видишь лодки из дальних мест:
ловкие весла, проворный шест.
Вода спадет – и рыбак начнет
лодку тащить вперед.
Устанет тащить – и ляжет спать,
и безмятежен сон.
А глянет с утра: за весла пора,
вновь полноводен он.
 

Тамаринд, растущий у дворцовой стены [1458]1458
  «Тамаринд, растущий у дворцовой стены»– Дерево это действительно росло у ворот Доан-мон, ведших в запретный государев град; описано известным ученым и поэтом Ву Каном (1475—?).


[Закрыть]

 
Откуда, драгоценные семена,
сюда вы занесены?
Древние благородные чувства
вашим спутником быть должны.
Хранит изумрудная крона
дыхание небосклона.
В балдахине твоем, тамаринд,
блики солнца едва видны.
Щедро дождь и роса выпадают —
и вскорости пропадают.
Вечно ты радуешь взор тому,
чьи дни уже сочтены.
Не спросишь, сколько минуло лет,
и безразличен тебе ответ.
Только бы вновь и вновь увивать
листвой уступы стены.
 

Капуста

 
Капуста есть у нас в дому
и за окном растет.
Благословенная земля,
хороший огород!
Ее одежды зелены,
иль темно-зелены.
То белый цвет, то желтый цвет
во лбу ее цветет.
Ей три зимы и три весны
морозы не страшны.
Не так уж падка до росы
и до небесных вод.
На вкус кисла или остра,—
как скажут повара.
Капусту в кадках замочи —
она вкусна весь год.
 

Шляпа Нон [1459]1459
  Шляпа Нон– широкая коническая шляпа из пальмовых листьев; традиционный головной убор.


[Закрыть]

 
Дождь ли польет
или солнце нещадно палит,—
Шляпу надень,
и надежно тебя защитит.
Круг над тобой
можно с солнцем сравнить и с луной.
Балдахину подобно,
из ободков состоит.
Холод и зной
нас не мучают в шляпе такой.
Часто под ней —
ароматный и нежный нефрит. [1460]1460
  Часто под ней ароматный и нежный нефрит. – То есть красивое женское лицо.


[Закрыть]
Мал и велик —
от бродяг до могучих владык —
Носят ее;
всем на свете она угодит.
 

Жаба

 
В пестром и грубом шелку
и непременно важна,
В уединенных местах
всегда восседает она.
Лапкой взмахнет —
тигр послушно на зов приползет. [1461]1461
  Лапкой взмахнет – тигр послушно на зов приползет. – По преданию, жаба состязалась с тигром, кто скорее перепрыгнет через дорогу. Она прицепилась к тигриному хвосту и выиграла состязание.


[Закрыть]
Цокнет она —
муравьям эта песня страшна.
Рада, что солнце блестит
и детенышей жабьих растит.
Дочь ее в Лунном дворце,
не почтит ли и младших Луна. [1462]1462
  Дочь ее в Лунном дворце // не почтит ли и младших Луна? – Намек на легенду о Лунной фее Ханг Нга (китайск. Чан-э), см. сноски 697, 870, 1197.


[Закрыть]
Сам государь
славил заступницу встарь.
В засуху дождь накликает она,
тем и поныне славна. [1463]1463
  В засуху дождь накликает она, // тем и поныне славна. – По древней вьетнамской легенде, во время великой засухи жаба по просьбе людей и животных поднялась на небеса и учинила такой шум, что Повелитель Неба обещал впредь по первому ее крику посылать на землю дождь.


[Закрыть]
 

Пугало

 
Шляпа когда-то была хороша,
пояс был некогда нов.
Хозяин поставил его сюда
стеречь бахчу от воров.
Легкий ветер подует едва —
развеваются рукава.
А уж ежели дождик польет —
хлещет пот в сто ручьев.
Птиц распугало взмахом рук,
любит одинокий досуг.
Боязно подойти к нему
и хозяину самому.
Так арбузы оно хранит,
знает, что хороши на вид,—
А распробовать хоть один
нет у него зубов.
 

Комар [1464]1464
  «Комар»– Стихи эти созвучны новелле Ле Тхань Тонга «Послание комара» (русский перевод в сб.: «Повелитель демонов ночи». М., ГИХЛ, 1969).


[Закрыть]

 
Достопочтенный комар, ответь,
под каким ты знаком рожден?
Украдкою в наши покои летишь,
тревожишь полночный сон.
Днем по нефритовым этажам
порхаешь ты тут и там.
В сумерках щеки красавиц язвишь,
бесстрашен и разъярен.
Любезничаешь с самою Луной
в таинственный час ночной.
Мучаешь деву, объятую сном,
подлетая со всех сторон.
Твоя крылатая легкая стать
мешает тебя поймать.
Я беззащитен перед тобой,
искусан и изнурен.
 

Мельница

 
Искусен и величав Творец,
и все – из его руки.
Он мельницу ниспосылает нам
для размола муки.
Ровно из тридцати фитилей
он сплел оболочку ей.
Стержень установил внутри
и жернова крепки.
Громом гремит она иногда —
падает дождь тогда.
Это зерно, размельчено,
сыплется к нам в мешки.
Тысячу урожайных лет
не преломится сей хребет.
Крутятся, мелют, кормят народ
твердые жерняки.
 

Слон

 
Спереди голова, сзади хвост —
истинный исполин.
Много животных на свете есть,
а слон среди них один.
Четыре ножищи прут вперед —
означает: идет.
Глаза озираются наверху
выше иных вершин.
Колокольцев немолчный звон
там, где ступает он.
Надевает для важных особ
на спину балдахин.
Остановится – не скупись,
а сена не напастись.
Только с виду хобот сонлив,
но крепче лесных жердин.
 

Государыни Чынг [1465]1465
  «Государыни Чынг»– Сестры Чынг Ча и Чынг Ни – национальные героини, поднявшие в 40 г. н. э. восстание против китайского владычества. Они освободили большую часть вьетских земель и провозгласили себя государынями; но после жестокой войны (42–44 гг. н. э.) были разбиты превосходящими силами китайцев и покончили с собой. Считались небесными заступницами Дай-вьета; согласно преданию, по просьбе государя Ли Ань Тонга (1138–1175) ниспослали дождь, спасший страну от засухи.


[Закрыть]

 
Не пожелали они терпеть
всенародный позор.
Сестры – старшая с младшей – врага
подвигли на смертный спор.
Дрогнул в бою захватчик Су Дин,
безжалостный властелин.
Отдал вам огромный Линь-нам [1466]1466
  Линь-нам– букв.: «К югу от горных хребтов», одно из древних названий земель на территории Северного Вьетнама.


[Закрыть]—
сто крепостей и гор.
Вы приснились – и сон о вас
нашу землю сызнова спас.
Сестры красно-зеленый наряд
надели с победных пор.
Пока есть суша, вода и твердь,
пока весь мир не объяла смерть,
Будут помнить в родном краю
двух отважных сестер.
 

Первое стихотворение в переводе В. Топорова, остальные – А. Ревича

Из стихов на родном языке

Восхваление деревни Тьэ [1468]1468
  «Восхваление деревни Тьэ»– В деревне Тьэ, или Там-тьэ (в современной провинции Нге-тинь, Центральный Вьетнам), автор останавливался во время похода на Тямпу (1470 г.). Там, на скрещении водного и сухопутного путей на юг, часто устраивались ярмарки.


[Закрыть]

 
Ворон-солнце летит на закат —
туда, где вершины гор.
На землю Там-тьэ мы ступаем сейчас,
знаменитую с давних пор.
Бескрайняя водная гладь ясна,
спокойна голубизна.
Утесы громоздятся вверху,
«Круг Коричный» [1469]1469
  «Круг коричный»– метафорический образ луны, где, по преданию, росло красное коричное дерево.


[Закрыть]плывет в дозор.
Торги на берегу реки
нынче, как и всегда, бойки.
Разные лодки на берегу,
разные платья и разговор.
Вряд ли где-нибудь еще есть
такие виды и вещи, как здесь.
Меньше стали налог и аренда —
и процветание радует взор.
 

Из стихов на ханване

Воин, тоскующий по дому

(Шестнадцатый день второй луны двадцать пятого года правления Хонг-дык [1470]1470
  Двадцать пятый год правления Хонг дык– здесь: 1495 г.; Хонг дык («Великая добродетель») – девиз царствования Ле Тхань Тонга.


[Закрыть])

 
За руку северный ветер беру.
Кто мне еще под стать?
Бродят бездомные лунные тени,
небо – прозрачная гладь.
Слива осыпалась. Боль разлуки
множит пятая стража.
Можно к долгой осенней поре
сутки тоски приравнять.
Можно, упившись, родных позабыть,
но опьяненье не вечно!
Во сне увидишь дорогу домой,
проснешься – не отыскать!
Писем не получаю давно,
даже старых известий.
Видно, почтовых гусей во дворец
сам забывал отправлять.
 

Люк-ван [1471]1471
  Люк-ваннаходится в современной Тхань-хоа.


[Закрыть]– теснина зеленых туч

(Семнадцатый день третьей луны двадцать пятого года правления Хонг-дык)

 
В бездне глубокой теснины Люк-ван
лазоревых скал переливы.
В далекой вселенной – суетный прах,
пространства здесь молчаливы.
Потоки, скалы – в косых лучах,
радужны всюду цветы,
Тополь цветет, птицы поют,
шумны тенистые ивы.
Кровля нависла, светит фонарь,
холоден каменный сон,
Журчанье ручья омывает слух,
в сердце уснули порывы.
Душу мою не тревожит ничто,
не с кем ее просветлить.
Светилам праздности не одолеть,
в чайнике – мир счастливый. [1472]1472
  …в чайнике – мир счастливый. – Образ, заимствованный из даосских преданий. Некий маг в китайском царстве Лу превращал чайник в подобие мира, с землей, небесами и светилами, и вешал его у себя в опочивальне. Здесь: образ иного мира, обители бессмертных.


[Закрыть]
 

Перевод А. Ревича

Следуя за государем в походе на запад, вторю начертанному высочайшей рукой «Воину, тоскующему по дому»

 
Служебный долг и сердечные чувства
легко ль воедино спаять?
Гляжу с горы: одинокая тучка
тревожит небесную гладь.
Гонг прозвучал, считаю удары,
глухие, будто во сне.
В заезжем доме ночлег печален,
погода – осенней под стать.
Заслышу вдали лошадиное ржанье —
тоска потянется нитью.
Еще вчера отлетели гуси,
писем все не видать.
Задумал желанье: мальчик родится,
и впрямь повесили лук. [1473]1473
  Задумал желание: мальчик родится, // и впрямь повесили лук… – В Древнем Китае был обычай вешать у входа в дом боевой лук, если в семье рождался сын.


[Закрыть]
Летит от столицы ветер прохладный,
дом вспоминаю опять.
 

Перевод А. Ревича

Следуя за государем в походе на запад, вторю начертанному высочайшей рукой «Воину, тоскующему по дому»

 
С другом дрожать под одним одеялом —
лучше с супругой спать.
Луна озаряет западный стан,
дремлет усталая рать.
Зеленые травы тоску смягчают,
боль постепенно проходит.
Высокие думы на небе осеннем
искрятся росе под стать.
Пропел рожок, барабаны рокочут,
глухо гудят. Затихли.
Мне бы письмо, хотя б иероглиф.
Нету вестей опять.
Переживать не стоит в походе,
горечь разлуки – пустое.
Много ли раз с государем рядом
тебе доведется бывать?
 

Перевод А. Ревича

Вторю начертанному высочайшей рукой «Воину, тоскующему по дому»

 
Кто ступает рядом со мною?
Некому рядом шагать.
Лишь тень моя под холодной луною,
тишь повсюду да гладь.
Душа трепещет подобно стягу,
охвачена ветром студеным.
Когда протрезвишься, воля твердеет,
сердце железу под стать.
Тоска бесконечная – шелковый кокон,
долго тянется нитка.
За тысячи ли посланье отправил,
ответного нет опять.
Когда же наступит срок возвращенья? —
думаю все, гадаю.
Поход закончим, вернусь в столицу,
родных смогу повидать.
 

Перевод А. Ревича

Сопровождая государя в прогулке по ущелью Люк-ван, вторю написанному высочайшей рукой

 
По древней пещере брожу, опираясь
о каменные наплывы,
В крохотном чайнике небо таится,
вселенной простор прихотливый.
После дождя на гранитных уступах
гуще зеленый мох,
Ветер подул – в лесистом ущелье
слышатся струн переливы.
Сон отлетел – туманится зорька,
холодно ложе сна,
Все времена – в дыму воскурений,
судеб сплелись извивы.
Строки властителя молча читаю,
суетный мир исчез.
Горных цветов колеблются тени,
птицы вокруг молчаливы.
 

Перевод А. Ревича

Над рекой Муон

 
Берег пологий       затопила лазурная гладь.
Рано крестьяне       в поле выходят пахать.
Быков понукая,       белых птиц распугали.
Ветер промчится,       эхо далеко слыхать.
 

Плач жены воина

 
Двор порос густою травой,
свесила пряжу ива.
Когда из похода вернешься ты?
Жду тебя терпеливо.
Сквозь редкую штору светит луна,
сердце исходит печалью.
Слезы лью по ночам, когда
кричит коростель сиротливо.
На севере вижу в густых облаках
тень одинокого гуся,
У Южной реки увядает весна,
и я теперь не красива.
Последние ночи ты столько раз
мне являлся во сне.
Были счастливы мы с тобой.
Кончилось это диво.
 

Перевод А. Ревича

В пути

 
Дорога длинна,       вернее – она бесконечна.
Люди проходят,       так было древле и ныне.
Ныне живущие       не отдыхают в дороге,
Шившие древле –       где они? Нет их в помине.
 

Перевод А. Ревича

Полководец Чан Куок Туан [1475]1475
  «Полководец Чан Куок Туан»– Выдающийся полководец (1226–1300), сыгравший важную роль в отражении монгольского нашествия. Считался небесным заступником страны. В первых строках стихотворения – намек на то, что Чан Куок Туан, вопреки предсмертной воле своего отца, одного из братьев Чан Тхай Тонга (см. выше), с которым тот враждовал долгие годы, стал служить государю.


[Закрыть]

 
Он поклялся верность хранить,
презрев семейный раздор,
Расцвету Великому делом помог,
недругам дал отпор.
Запрятанный меч по ночам свистит
подобно вольному ветру.
Мятежному Северу он грозит
сталью своей до сих пор.
 

Ле Кань Туан [1476]1476
  «Ле Кань Туан»– См. выше.


[Закрыть]

 
Ученый с оружьем в руках и лютней,
чей звук поныне не смолк.
Создал три государственных плана,
в политике ведал толк,
За тысячи ли судьбою заброшен,
выстоял он в плену,
Любящий сын, примерный родитель,
чтивший семейный долг.
 

Перевод А. Ревича

В древнем стиле

 
Лотоса листья       зелены, словно зонты.
Словно ланиты,       алые рдеют цветы.
Мне вспоминается       кто-то, не встреченный мной.
Брожу у пруда       над глубиной голубой.
 

Путешествие по сельским местам

 
Дождь отшумел.       Речная вода чиста.
Рощи безмолвны,       в тумане хребты бирюзовы.
Мало прохожих       у сломанного моста.
По временам       слышны фазаньи зовы.
 

Перевод А. Ревича

Летние строфы

 
Ветер шумит. Повсюду красно,
пышно цветет гранат.
Красавица села в саду на качели,
тихо они скрипят.
О пролетевшей весне грустя,
желтая иволга плачет.
Щебечут две фиолетовых ласточки,
тоже плачут, скорбят.
Шитье отложив, безмолвно сижу,
тонкие брови хмурю,
Медленно тонкий тюль приподняв,
в окно устремляю взгляд.
Зачем слуга разбудил меня,
поднял на окнах шторы?
Тщетно стремится душа в Ляоси [1478]1478
  Тщетно стремится душа в Ляоси… – Ляоси – местность в Северо-восточном Китае. Здесь: намек на известное китайское стихотворение танской эпохи; героиня его прогоняет иволгу, своим пением мешающую ей унестись во сне в Ляоси, где воюет ее муж.


[Закрыть]
который уж год подряд.
 

Осенние строфы

 
Ветер студеный гонит в просторах
тучек осенних гряду.
Дикий гусь возвещает туманы,
ранние в этом году.
Высохших лотосов – десять чжанов [1479]1479
  Чжан– старая китайская мера длины, около 3 м.


[Закрыть].
Яшмовый кладезь душист. [1480]1480
  Яшмовый кладезь душист. – Вероятно, намек на написанное ритмической прозой «Фу о лотосе в яшмовом колодце» Мак Динь Ти (см. выше), где автор, из-за уродливой внешности не получивший звания на столичных экзаменах, сравнивает духовные свои достоинства с лотосом, цветущим в яшмовом колодце. Государь Чан Ань Тонг (см. выше), прочитав фу, приблизил Мак Динь Ти ко двору.


[Закрыть]
В третью стражу осыпались клены,
мерзнет река на ходу.
В сень бирюзовой моей галереи
ночью летят светлячки.
Ветру тонкая ткань не помеха,
зябнешь на холоду.
Звуки бамбуковой флейты смолкли,
но неподвижно стою.
Где отыщу я башню из яшмы,
фениксов тройку найду? [1481]1481
  Где отыщу я башню из яшмы, // фениксов тройку найду? – Башня из яшмы, по китайским преданиям, место, где обитали небожители и феи. На фениксах, согласно легенде, в ханьские времена летал некий даос.


[Закрыть]
 

Перевод А. Ревича

Стихи об ароматной туфле [1482]1482
  «Стихи об ароматной туфле»– Составители некоторых антологий относят поэму к эпохе династии Чан; однако она, вероятно, написана позднее, возможно, в XV–XVI вв. Это первое из дошедших до нас произведений любовной лирики; оно проникнуто в общем-то несвойственным средневековой вьетнамской этике стремлением к свободе человеческих чувств. Оригинал написан на ханване.


[Закрыть]

 
Повсюду кровли зеленых домов —
у рынка, возле моста.
Над кровлями стелется Млечный Путь,
синяя высь чиста.
Софоры темные, светлые ивы
встали за рядом ряд,
На вышитых бисером занавесках
тени ветвей скользят.
Живет красавица в доме Чыонг,
шестнадцать исполнилось ей.
Яшмовый лик, нежная стать,
стан – кипариса стройней,
Пудра, словно пыльца на цветке,
румяна – алая кровь,
Туча волос глянцевито-черна,
чуть зеленеет бровь.
Тонкая дева – слива в снегу,
чистая эта душа,
На галерею вышла она,
вешней прохладой дыша.
О галерею рукой оперлась,
полог чуть подняла,
Ступая легко в ароматных туфлях,
тихо во двор сошла.
И на цветок наступила вдруг,—
увядший, алел у ног, —
С лукавой улыбкой к ветке куста
она прикрепила цветок.
Ветер над цветником взлетел,
свежий, душистый, хмельной,
Пунцовая юбка, белое платье
заколыхались волной,
Светлая туфля мелькнула на миг
бликом во мгле ночной.
Верхом на фениксе нежная дева
светится под лупой.
Юный всадник из рода Ли
странствует по весне.
Где, под какою тропой небесной
скачет он на коне?
Скачет, кронами лип осененный.
Вот показалась стена.
Спешился юноша возле ограды,
ведет в поводу скакуна.
Красавица всходит на галерею,
выглянула из окна.
Зеленые ставни, красные двери.
Где же теперь она?
Безлюдна, пустынна гора Лофу [1483]1483
  Гора Лофув китайских преданиях – обитель небожителей и фей.


[Закрыть],
плывет облаков гряда.
Вот ущелье Тяньтай [1484]1484
  Тяньтай– гора, славившаяся красотой ущелий и гротов (в современной китайской провинции Чжэцзян); здесь, по преданию, встречались в ханьские времена земные люди с небожительницами.


[Закрыть]темнеет.
Куда же теперь? Куда?
Юный Ли подходит к реке,
мост на его пути.
Кому поведать свою печаль?
Сваху где бы найти?
Женщина, прозванная Хонг Хань,
в доме жила над рекой.
Пудру в лавке купила она,
затемно шла домой.
Она служила в семействе Чыонг,
это проведал Ли,
Открылся женщине, все рассказал,
доверил печали свои.
«Зовусь Куок Хоа из рода Ли,
богата наша семья,
К столичной знати принадлежу.
Решил постранствовать я.
Сегодня двадцать исполнилось мне,
к наукам питаю страсть.
Только вчера в селенье Пинкан [1485]1485
  Пинкан– квартал веселых домов в Чанъани.


[Закрыть]
мне довелось попасть,
Здесь красавицу я повстречал,
ваших хозяев дочь.
Музыка в сердце моем звучит.
Очень прошу помочь».
Вынул посланье из рукава,
в синих цветах листок.
Вестница лист благосклонно взяла
и удалилась прочь.
Девушка, это письмо прочитав,
сердцем была смущена,
Радостных чувств сдержать не могла,
бледнела, краснела она.
На занавеске тени цветов.
Ласково дышит весна.
К пологу сладкие запахи льнут.
Поздняя ночь. Тишина.
Нежные пальцы тонкою кистью
наносят на лист письмена.
Снова Хонг Хань посланье берет,
снова идет с письмом.
Юноша Ли, озаренный луной,
в сад приходит тайком.
Радостно девушка встретила друга,
словно давно знаком.
Шепотом, чтобы никто не подслушал
беседу в саду ночном,
Душу друг другу они раскрыли,
договорились о том,
Что повстречаются в поздний час
они на мосту речном
В третью полночь третьей луны,
когда никого кругом.
Но независимы от людей
их дела и пути:
Юноша Ли в условленный час,
увы, не успел прийти.
Одна красавица на мосту,
глядит на речную гладь.
Что приключиться могло? Почему
милого не видать?
Грустно полная светит луна,
в синих просторах плывет,
Ее отраженье дрожит у моста
в блеске холодных вод.
Память в душе оживает вновь,
сердце гнетет печаль.
Девушка грустно стоит у перил,
слезы безмолвные льет.
Часы водяные капли роняют,
колокол взмыл во тьму.
«Кто помешать свиданью посмел,
горе, проклятье тому!
Туфлю оставлю я на мосту,
знак любви и тоски,
Может, сумеет он обо всем
другу сказать моему».
Когда прозвучала пятая стража,
отправился юноша в путь,
Когда достиг речного моста,
небо светлело чуть-чуть.
Запахом туфли вдруг дохнул
легкий порыв ветерка.
Ли оглянулся: нет никого.
И шевельнулась тоска.
На юг от Янцзы умирает весна, [1486]1486
  На юг от Янцзы умирает весна… – Имеются ввиду цветущие и изобильные земли, якобы лежавшие к югу от Янцзы; здесь: символ места, где царят веселье и радость.


[Закрыть]
крик коростеля тосклив.
В ущелье Уся голосят обезьяны,
грозят дождем облака. [1487]1487
  В ущелье Уся голосят обезьяны, // грозят дождем облака. – По преданию, в ущелье Уся один из государей древнекитайского царства Чу предавался любви с феей-повелительницей горы; дождь и облака – метафорический образ любовной страсти.


[Закрыть]
Кровь просыхает, смолкают крики,
любви бесконечен срок.
Замертво юноша наземь пал,
к сердцу прижав башмачок.
Душа влюбленного путь нашла
к дому семейства Чыонг,
Тело осталось лежать на мосту,
юноша встать не мог.
Некий воин по имени Чан
случайно прошел мостом,
Понял: причина смерти – тоска,
от сильной любви притом.
Долго ходил, немало дворов
он обошел с башмачком,
Достиг наконец жилища Чыонг
и постучался в дом.
Девушка сразу лишилась чувств,
мигом утратила речь,
Скажет слово – начнет рыдать,
слез не желает беречь.
Плача, упала на тело Ли,
крепко его обняла:
«Не было встречи нам на земле,
в землю бы вместе лечь!
Только теперь испытала любовь —
слияние двух начал.
Горестно пробудиться от сна
рок мне предназначал.
Строф Цюй Юаня волшебный слог
телу души не вернет.
Договорилась о встрече Цинь-гун,
феникс еще поет. [1488]1488
  Договорилась о встрече Цинь-гун, феникс еще поет. – Согласно старинной китайской легенде, принцесса Цинь-гун полюбила флейтиста, чья музыка была прекрасна, как пение феникса. Она вышла за него замуж, выучилась его искусству, и они оба вознеслись на небеса.


[Закрыть]
Кто может милого оживить?
Мне уповать на кого?»
Воина благодарила она
за благородство его.
Девушке он улыбнулся в ответ
и, уходя, сказал:
«Сватом был я сегодня у вас,
честно свершил сватовство».
По распорядку шести церемоний
вскоре назначен обряд:
Среди багряных свадебных листьев
зелень – символ утрат,
Слышатся звуки свадебных струн,
феи за пологом ждут,
Месяц над кровлею дома плывет,
звезды ночные горят,
Шеи сплели мандаринские утки, [1489]1489
  Шеи сплели мандаринские утки… – В старой китайской и вьетнамской поэзии мандаринские утки – символ верных супругов и влюбленных.


[Закрыть]
стебли сплелись цветов,
Зелень и красное – нежные чувства,
вешний прекрасен наряд.
Память вовек сохранит былое:
радость, весну, любовь.
Двух полюбивших сердец договор
годы не истребят.
Небу от века известен заране
мужа удел и жены.
Глазам и ушам вопреки природе
мы воли давать не должны.
Увы, немало примеров, подобных
истории Ли и Чыонг.
Все деянья на этом свете,
все судьбы предрешены.
 

Павлин. Лубок из мастерской на улице Барабанов (Ханой). Вьетнам.