Текст книги "Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии"

Автор книги: авторов Коллектив

Перевод А. Сергеева

Песня ткачихи

 
Ткачиха, тревоги свои оставь —
ты вовремя сдашь урок.
Три раза должен уснуть шелкопряд —
он спит уже третьим сном.
Искусство и Шелковичный Дух
спрядут желанную нить, —
Ведь в этом году шелками налог
до срока надо внести.
Берут до срока, – тому виной
не сборщики податей,
А то, что в прошлом году страна
была занята войной.
Солдаты в походе после боев
бинтуют раны свои.
Вожди их после громких побед
сменяют свои шатры.
Ты нити мотаешь и ткешь шелка
не хуже молодой.
Менять основу, вести узор
тебе уже нелегко.
В восточном доме соседки твои
с почтенною сединой
Всю жизнь искусно ткали узор
и не нашли мужей.
Иная пряжа под потолком.
Одна из нитей дрожит —
На ней раскачивается паук
и бегает вверх и вниз.
Ну, как не завидовать: эта тварь
умеет по небу ходить,
Умеет приют найти в пустоте
и сети из шелка ткать.
 

При известии, что поэт Бо Цзюй-и назначен цзянчжоуским сыма [865]865
  Сыма– помощник правителя области с весьма малым в танское время кругом обязанностей.


[Закрыть]

 
Огарок свечи мерцает во тьме,
и тени дрожат предо мною.
Сегодня вечером я узнал,
что ты в изгнанье в Цзянчжоу.
Смертельно больной, я с ложа привстал,
узнав о твоей недоле.
Холодный ветер капли дождя
забросил в окно ночное.
 

Старый походный дворец

 
Заброшен, забыт       старый походный дворец.
Дворцовым цветам       зря суждено алеть.
На старости лет       дамам былого двора
Осталось вести       о Сюань-цзуне рассказ.
 

Перевод А. Сергеева

Южный парк [867]867
  «Южный парк»– Имеется в виду парк на родине поэта.


[Закрыть]

 
Ветви деревьев и стебли трав
зацвели у всех на глазах.
Белые, алые лепестки —
словно щеки юэских дам [868]868
  Щеки юэских дам– то есть красавиц. Жительницы древнего царства Юэ отличались легендарной красотой.


[Закрыть].
Грустно подумать что на склоне дня:
их достоинства пропадут —
Свахи не нужно, чтобы цветам
сочетаться с ветром – и в путь!
 

Побеги бамбука в парке Чангу

 
Чуские строфы [869]869
  Чуские строфы– сборник древних стихов, куда, кроме стихов Цюй Юаня – первого китайского поэта, включались стихи Сун Юя и других поэтов.


[Закрыть]пишу на стволе,
кожицу сняв ножом.
На обнаженную зелень легли
черные точки слов.
Раз не умеет читать бамбук,
кто же стихи прочтет?
Влага садится, туман ползет
между бессчетных стволов.
 

Сон о небесах

 
Старый заяц и грустная жаба       тоскуют на бледном небе. [870]870
  Старый заяц и грустная жаба // тоскуют на бледном небе. – Старый заяц. – См. сноску 697. Грустная жаба. – В древних мифах рассказывается, что Чан-э превратилась на луне в жабу, которая вечно плачет.


[Закрыть]
Облачные дворцы опустили       косые лунные стены.
Яшмовое колесо [871]871
  Яшмовое колесо – то есть луна.


[Закрыть]прокатилось       по травам в росистом блеске.
Фениксовые подвески бессмертья       цветут на коричной ветке.
Желтый прах и прозрачная влага       молчат под Тремя горами. [872]872
  Желтый прах и прозрачная влага // молчат под Тремя горами. – Три горы, плавающие в море, будто бы обитель бессмертных, где бессильны мирская тщета (желтая пыль) и вода Девяти источников – то есть смерть.


[Закрыть]
Тысячелетия, точно кони,       в пути друг друга сменяют.
Издали Равные области [873]873
  Девять Равных областей– Китай.


[Закрыть]вижу,       как девять колечек дыма.
Невозмутимые воды моря       в широком блюде застыли.
 

К вину

 
В затишье меж двух больших злоключений
мне чашу вина подносят.
Хозяин кубок поднял, желая
спокойной старости гостю.
Чжуфу за счастьем ходил в столицу
и горем кончил скитанья. [874]874
  Чжуфу за счастьем ходил в столицу // и горем кончил скитанья. – Имеется в виду известный ученый древности Чжуфу Янь (ум. в 127 г. до н. э.), отправившийся в столицу и казненный там.


[Закрыть]
Его домочадцы сломали иву,
с ветвей на дорогу глядя.
Хозяин любезен со мной: «В Синфэне
трактирщик бранил Ма Чжоу. [875]875
  В Синфэне // трактирщик бранил Ма Чжоу…– Ма Чжоу (601–648) – известный ученый, которого на пути в столицу, тогда еще никому не известного, выбранил трактирщик. В столице он преуспел, достиг высоких чинов.


[Закрыть]
Могли ль помыслить земля и небо,
что будет славен ученый?
А он на гладкой бумаге тушью
две строчки искусно вывел
И, смело став пред лицом Дракона,
увидел царскую милость». [876]876
  А он на гладкой бумаге тушью // две строчки искусно вывел // И, смело став пред лицом Дракона, // увидел царскую милость. – Речь идет о Ма-Чжоу, который, придя в столицу, представил доклад императору. Лик Дракона – метафорическое обозначение императора.


[Закрыть]
Давно душа моя затерялась,
и звать ее бесполезно.
Петух заранее кличет утро,
чтоб день вернулся на землю.
Лишь в юные годы приходит прихоть
ловить облака руками.
Тогда ли думать о том, что старость
жалуется и вздыхает?
 

Перевод В. М. Алексеева

Ищу отшельника, не застаю

 
Под соснами где-то спрошу о нем ученика.
Он скажет: учитель ушел собирать снадобья.
Он здесь пребывает, на этой самой горе,
но тучи глубоки, и где он – я так и не знаю.
 

Перевод Л. Эйдлина

Печалюсь о крестьянине

 
Весною посадит       он зернышки по одному,
А осень вернет их       обильнее в тысячи раз…
Где Моря Четыре, –       земли невозделанной нет, [879]879
  Где Моря Четыре, – // земли невозделанной нет… – То есть в Китае.


[Закрыть]
А всё к земледельцу       приходит голодная смерть!
 

Перевод А. Сергеева

Мечтаю о возвращении домой

 
Свежесть в окне,       и на циновке прохлада.
Спать не могу –       мысли о Сяо и Сяне. [881]881
  Спать не могу – // мысли о Сяо и Сяне. – Мечтая о возвращении домой, поэт думает о реках Сяо и Сян, у места слияния которых, в современной провинции Хунань, находилась его родина.


[Закрыть]
Горы стоят       гордо, невозмутимо.
А человек       день и ночь суетится.
Ветер в ветвях,       словно полночный ливень.
Сквозь кисею –       в комнате лунный иней.
Сесть на коня,       к югу сейчас поспешить бы!
В устье Реки [882]882
  В устье Реки… – То есть в устье Янцзы.


[Закрыть]       вновь цветут мандарины.
 

Возвращение домой

 
Сынишка мой       за край одежды тянет:
«Ты почему       домой не возвращался
И с кем играл       на месяцы и годы,
Что выиграл       серебряные пряди?»
 

В дар отцу-рыбаку [883]883
  «В дар отцу-рыбаку» – См. прим. к стихам Жуань Цзи, сноска 513.


[Закрыть]

 
Травы в цвету, озера прохладны,
удочки нить спокойна.
Лунные ночи, ненастные утра —
сколько десятков весен?
Сам говоришь с одинокой лодки,
вторя словам поэта,
Что не встречал на веку ни разу
трезвого человека.
 

Подплываю к набережной Циньхуай [884]884
  Циньхуай– река (см. сноску 853).


[Закрыть]

 
Туман осел на холодную воду,
лунный свет – на песок.
Во мраке к берегу подплываю
возле веселых домов.
Продажным женщинам не оплакать
гибель страны отцов.
Слышу, на том берегу горланят
«Цветы на заднем дворе». [885]885
  Слышу, на том берегу горланят // «Цветы на заднем дворе»… – То есть песню на этот мотив. Со времен чэньского правителя Хоу-чжу (правил в 582–588 гг.), праздного гуляки, будто бы написавшего песню под названием «Яшмовые деревья, цветы на заднем дворе», она служит синонимом легкомыслия и разврата.


[Закрыть]
 

Думаю о прежнем путешествии [886]886
  «Думаю о прежнем путешествии»– Известно три стиха Ду Му под таким названием.


[Закрыть]

 
На храме к западу от Реки [887]887
  На храме к западу от Реки… – Имеется в виду храм в Сюньчжоу, к западу от реки Янцзы.


[Закрыть]
стихи написал Ли Бо.
Старые сосны вокруг горы,
сквозняк под ветхим шатром.
А я, полутрезвый, полухмельной,
бродил здесь четыре дня.
Красно-белые лепестки
глядят сквозь полог дождя.
 

Весна в Цзяннани

 
Запели птицы на тысячи ли,
травы алеют цветами.
В селеньях у рек и на кручах гор
реют винные флаги [888]888
  Винные флаги– своеобразные флаги-вывески, которые на высоких шестах водружались над крышами винных лавок.


[Закрыть].
Четыреста восемьдесят вокруг
храмов Южных династий. [889]889
  Четыреста восемьдесят вокруг // храмов Южных династий. – Время правления Южных династий (IV–VI вв.) – время мощного распространения буддизма, строительства буддийских храмов.


[Закрыть]
Как много пагод и старых дворцов [890]890
  Как много пагод и старых дворцов… – То есть построек эпохи Южных династий.


[Закрыть]
мешает видеть ненастье!
 

Поездка в горы

 
Еду к холодным вершинам гор,
дороги круты и узки.
Там, где рождаются облака,
живут, как и всюду, люди.
Остановлю повозку, сойду
взглянуть на вечерние клены.
В инее листья красней цветов
второго месяца года. [891]891
  Второй месяц года– по лунному календарю, середина весны.


[Закрыть]
 

Осенний вечер

 
На ширму свет серебристой свечи
навел морозный узор.
Прозрачный шелковый веер накрыл
танцующих светлячков.
Небесная лестница [892]892
  Небесная Лестница– название созвездия.


[Закрыть], словно река
в осенний день, холодна.
Лежу и смотрю на огни домов
Ткачихи и Пастуха.
 

Проезжаю мимо дворца Хуацин [893]893
  Дворец Хуацин, где государь Сюань-цзун жил с Ян Гуй-фэй, расположен в Шэньси.


[Закрыть]

 
С дороги оглядываюсь на Чанъань,—
как вышитые, дома.
Одна над другою вершины гор
открылись, как сто ворот.
Промчался в красной пыли гонец,
и радостна Ян Гуй-фэй.
И как догадаться, что это везут
всего лишь плоды личжи? [894]894
  Промчался в красной пыли гонец, // и радостна Ян Гуй-фэй. // И как догадаться, что это везут // всего лишь плоды личжи? – Плоды личжи – любимое лакомство Ян Гуй-фэй. Эти плоды, растущие только на юге, можно есть лишь свежими, и чтобы быстрее доставить их в столицу, по приказу императора день и ночь скакали специальные гонцы.


[Закрыть]
 

Разлука

 
¹Стройная-стройная, гибкая-гибкая
в неполных четырнадцать лет.
Словно в начале второго месяца
душистый горошек цветет.
Ветер на десять ли по Янчжоуской
дороге веет весной.
Всюду в окнах виднеются девушки —
никто не сравнится с ней.
 
 
²Так много сразу чувств у меня,
что словно замерли чувства.
Лишь чувствую, глядя на чарку вина,
что трудно мне улыбнуться.
Подумать, у восковой свечи
полно сострадания сердце:
О нашей разлуке слезу за слезой
роняет всю ночь до рассвета.
 

Сожаление

 
Утратив душу, вдоль рек, у озер
брожу, прихватив вино.
Танцовщица чуская так легка,
хоть ставь ее на ладонь. [895]895
  Танцовщица чуская так легка, // хоть ставь ее на ладонь. – Знаменитая фаворитка ханьского императора Чэн-ди – Чжао, «Летящая ласточка» (I в. до н. э.).


[Закрыть]
В Янчжоу впервые за десять лет
очнулся на миг от сна
И вижу, даже в Синих домах [896]896
  Синие дома– увеселительные заведения.


[Закрыть]
не почитают меня.
 

Сад Цзиньгу [897]897
  Сад Цзиньгу– Сад в Лояне, принадлежавший знаменитому богачу, сановнику Ши Чуну (249–300).


[Закрыть]

 
Роскошная жизнь расточилась вослед
за благоуханной пыльцой.
Бегущие воды не знают чувств,
трава не знает людей.
Восточный ветер и птичий стон
в деревьях на склоне дня.
Со стебля падает лепесток,
как девушка из окна. [898]898
  Со стебля падает лепесток, // как девушка из окна. – Люй-чжу («Зеленая жемчужина»), наложница Ши Чуна выбросилась из окна, когда Ши Чун был обвинен в предательстве, в отместку за то, что не отдал Люй-чжу полководцу Сунь Тоу, влюбившемуся в нее.


[Закрыть]
 

В гостинице

 
В гостинице ночью       не с кем поговорить.
Нахлынули чувства,        горечи не унять.
Зажженная лампа       холод льет над былым.
Сквозь сон различаю       грустный гусиный крик.
От сонных видений       в новый вхожу рассвет.
Известье из дома       будет здесь через год.
Над гладью       речною       в дымке блестит луна.
У самой двери       вижу челн рыбака.
 

Первые три стихотворения в переводе Анны Ахматовой, далее – А. Сергеева

Лэююань [900]900
  «Лэююань» – Парк на возвышенности возле города Чанъань, откуда открывается прекрасный вид на окрестности.


[Закрыть]

 
День кончился, печаль в душе моей,
На Гуюань [901]901
  Гуюань– то же, что Лэююань.


[Закрыть]я еду меж ветвей…
Вечерняя заря прекрасна,
Но сумрак все становится черней.
 

Ночью в дождь пишу на север

 
Спросила ты меня о том,
Когда вернусь к любимой в дом.
Не знаю сам. Пруды в горах
Ночным наполнились дождем…
Когда же вместе мы зажжем
Светильник на окне твоем,
О черной ночи говоря
И горном крае под дождем?
 

Драгоценная цитра

 
Нефритом украшена цитра моя,
И струн на ней пятьдесят.
И все эти звонкие струны со мной
О давних днях говорят.
Мудрец Чжуан-цзы в глубоком сне
Сияющей бабочкой был.
Ван-ди после смерти все чувства свои
В лесную кукушку вселил. [902]902
  Ван-ди после смерти все чувства свои // В лесную кукушку вселил. – См. сноску 560.


[Закрыть]
А в южных морях под взором луны
Текут жемчуга по щеке. [903]903
  А в южных морях под взором луны // Текут жемчуга по щеке. – По поверью, слезы жителей южных морей в лунном свете превращаются в жемчужины.


[Закрыть]
На синих полях под лучом дневным
В прозрачном яшма дымке. [904]904
  На синих полях под лучом дневным // В прозрачном яшма дымке. – Синие поля – горы в нынешней Шэньси, где добывалась превосходная яшма.


[Закрыть]
О всех этих чудных явленьях не раз
Придется мне размышлять.
Но надо признаться, сейчас на моей
Душе печали печать.
 

Пишу о думах [905]905
  «Пишу о думах»– Поэт мечтал возвратиться в Чанъань.


[Закрыть]

 
Гуси и ласточки вдалеке
летают над Верхним лесом [906]906
  Верхний лес– местность к западу от Чанъани.


[Закрыть].
В небе осеннем взор утонул,
пою протяжную песню.
Как поперек потока судьбы
пороги Туна и Цзяна, [907]907
  Как поперек потока судьбы // пороги Туна и Цзяна. – Тун – горный поток, Цзян – река Янцзы; через них пролегал путь в столицу, о которой мечтал поэт.


[Закрыть]
Так в гряде занебесных гор
опасности гор Юйлэя [908]908
  Юйлэй– горы в Сычуани, где жил поэт.


[Закрыть].
Солнце склоняется к лепесткам
в прощальном вечернем блеске.
Медлят над городом облака,
рождая слоистые тени.
Три уже года бездомен я,
но слезы прочь отгоняю.
Завтра начнется четвертый год —
как тогда не заплакать?
 

Без названия

 
Как встречаться нам тяжело,
так тяжело расставаться.
Ветер жизни лишился сил,
все цветы увядают.
Лишь когда шелкопряд умрет,
нити дум прекратятся.
Лишь когда фитиль догорит,
слезы свечи иссякнут. [909]909
  Лишь когда шелкопряд умрет, // нити дум прекратятся. // Лишь когда фитиль догорит, // слезы свечи иссякнут. – Традиционное поэтическое сравнение тоски с шелковыми нитями и догорающей свечой.


[Закрыть]
Утром у зеркала я грущу,
видя облачный волос.
Ночью, читая стихи, узнаю
лунного света холод.
До небожителей, на Пэнлай,
путь не такой уж трудный;
Темная птица о трех ногах,
дай мне знать о грядущем.
 

Без названия

 
Восточный ветер опять свистит,
опять моросит дождь.
За клумбой с пионами, за рекой
разносится дальний гром.
Волшебная жаба [910]910
  Волшебная жаба. – Ее изображением украшалась курильница для благовоний (см. сноску 870).


[Закрыть]и через дверь
пошлет благовонный дым.
И яшмовый тигр поднимет ведро, [911]911
  …яшмовый тигр поднимет ведро… – Изображением тигра украшали колодезный ворот.


[Закрыть]
вода ж устремится вниз.
Цзя Гуна дочь не сводила глаз
с того, кто отцу служил. [912]912
  Цзя Гуна дочь не сводила глаз // с того, кто отцу служил. – Дочь некоего Цзя Гуна подглядывала из-за занавески за помощником отца, который приходил к ним в гости. Потом они поженились.


[Закрыть]
За песни подушку свою Ми-фэй
оставила Цао Чжи. [913]913
  За песни подушку свою Ми-фэй // оставила Цао Чжи. – Цао Чжи – поэт (см. его стихи в наст. томе). Ми-фэй – по преданию, дочь мифического государя, утопившаяся в реке Ло и ставшая феей этой реки. Ей посвящена ода поэта Сун Юя (IV в. до н. э.) «Бессмертная фея» и произведение Цао Чжи «Фея реки Ло», где описана внезапно вспыхнувшая между ним и феей любовь.


[Закрыть]
Весеннее сердце наперегонки
с цветами цвести не должно.
Придет назавтра новая страсть —
былая станет золой.
 

Без названия

 
Минувшей ночью звезды видал
и слышал, как ветер выл
К закату – возле Коричных палат,
к восходу – возле Речных.
Не феникс тысячецветный я,
и крыльев мне не дано;
Но сердце, вещее, как носорог, [914]914
  Но сердце, вещее, как носорог… – По старым поверьям, носорог, вернее, рог носорога, обладал чудесными свойствами – отвращал злых духов.


[Закрыть]
проникло в сердце твое.
К себе по очереди вино
подтягивал острым крючком;
Над красным воском жарких свечей
угадывал сходство слов. [915]915
  К себе по очереди вино // подтягивал острым крючком; // Над красным воском жарких свечей // угадывал сходство слов. – Поэт перечисляет застольные игры.


[Закрыть]
Часы истекли; пробил барабан;
увы, на службу пора.
Везет меня конь в дворец Орхидей —
качусь, как в степи трава. [916]916
  …качусь, как в степи трава… – То есть как перекати-поле.


[Закрыть]
 

Опавшие цветы

 
Из высокого дома       гости навек ушли.
В опустевшем парке       кружатся лепестки.
То взлетят, то струятся       вдоль тропинок витых.
Провожает взглядом       солнца косые лучи.
Вся душа изболелась –       жалко двор подметать.
Все глаза проглядела –       надо идти назад.
Благовонное сердце [917]917
  Благовонное сердце– то есть сердце женщины.


[Закрыть]       выдохлось, как весна.
Остается на память       платье в горьких слезах.
 

Чан Э

 
За ширмой из Матери Облаков [918]918
  За ширмой из Матери Облаков…– То есть за слюдяной ширмой. Слюду китайцы называли «юньму», что букв. значит: «мать облаков».


[Закрыть]—
глубокая тень от свечи.
Мелеет Серебряная Река,
и блекнут звезды вдали.
Должно быть, раскаивается Чан Э,
что смела бессмертье украсть,—
В лазури морей, в синеве небес,
в рыданиях по ночам.
 

Перевод А. Сергеева

Цзинлинский пейзаж [920]920
  «Цзинлинский пейзаж» – Цзинлин– Нанкин.


[Закрыть]

 
Снова дождь над Рекой моросит,
приречные травы лежат.
Шесть династий [921]921
  Шесть династий– V–VI вв.


[Закрыть]прошли, как сон;
бесчувственно птицы поют.
Ивы Тайгэна [922]922
  Тайгэн– место, где находились императорские дворцы.


[Закрыть], земли дворцов
бесчувственней праздных птиц:
Как прежде, окутали дымом листвы
плотину на десять ли.
 

Ночные мысли в Чжантае [923]923
  «Ночные мысли в Чжантае» – Чжантай– башня, построенная в Чанъани в III в. до н. э. Во времена Вэй Чжуана так называлась улица и квартал Чанъани.


[Закрыть]

 
Многострунный сэ [924]924
  Многострунный сэ– музыкальный инструмент, напоминающий гусли.


[Закрыть]       рыдает в долгую ночь.
Его чистый звон       пронзает ветер и дождь.
Под чужим фонарем       послышалась флейта Чу.
Под ущербной луной       спускаюсь с башни Чжантай.
Благовоние трав       сулит их скорый конец.
Дорогой человек       еще не пришел ко мне.
И в родные края       теперь не дойти письму,
Ведь осенний гусь       опять вернулся на юг. [925]925
  И в родные края // теперь не дойти письму, // Ведь осенний гусь // опять вернулся на юг. – Дикий гусь – символ вести, письма.


[Закрыть]
 

Первые два стихотворения в переводе В. Тихомирова, далее – М. Басманова

Волны омывают песок [927]927
  «Волны омывают песок»– Стихи написаны в ссылке.


[Закрыть]

 
Шум дождя
за бамбуковой шторкой в окне.
Вид унылый – в ущербе весна.
В пятой страже рассветный холод
заползает в шелка одеял.
Позабылось во сне,
что гощу поневоле в чужой стороне,—
В сердце радости вдруг пожелал.
 
 
Одинокий,
вечерами стою на стене.
Вижу реки и горы во мгле.
Как легко расставание с ними,
и как трудно вернуться туда.
Пролетают года,
опадают цветы, убегает вода.
Жил на небе – живу на земле. [928]928
  Жил на небе – живу на земле… – То есть был императором, носил титул Сын Неба, а теперь – простой смертный.


[Закрыть]
 

Радость встречи

 
На западной башне стою,
вижу закатные дали,
Месяца медный крюк,
Осень таится в глубоком саду —
платаны стоят вокруг.
Грустные мысли – не пряжа,
их оборвешь едва ли.
Хочешь распутать —
только запутаешь вдруг.
Время долгих разлук
В сердце оставило
тонкий привкус печали.
 

* * *

 
Безмерна скорбь.
Я эту ночь во сне
Гулял в дворцовом парке,
Как бывало…
Драконы-кони,
Колесниц поток,
Кругом цветы
И в небе
Лунный рог —
Весной дышало все
И ликовало.
 

* * *

 
Маленький сад опустел,
Царит во дворе тишина.
Лишь не смолкает валёк
И ветер с ним заодно.
Мне теперь не заснуть,
А ночь бесконечно длинна.
Звуки и лунный свет
Льются в мое окно.
 

Перевод Г. Ярославцева

Из «пятнадцати стихотворений на разные темы, созданных во время путешествия в Лунмэне [930]930
  Лунмэнь– горы в современной провинции Хэнань.


[Закрыть]»

1. Взбираюсь на гору

 
Взбираюсь-карабкаюсь       вверх, на вершину крутую,
Безмолвие бездны       приводит меня в восхищенье.
По тонкому запаху       в скалах источники чую.
За горными кряжами –       шири бескрайней свеченье…
Деревья меня обступили,       блуждаю в тревоге,
На звук лесорубовой песни       бреду без дороги.
 

2. Спускаюсь с горы

 
Иду, распевая,       сквозь ярко-зеленую чащу,
Дорога все вниз,       все отвесней становятся спуски,
И горные пики       круг солнца затмили блестящий,
Попрятались птицы,       спустившись к расселине узкой.
Темно, ни души.       Из ущелья я выбрался ходко,
Дошел до Фанчжоу –       привязана к дереву лодка.
 

3. Пороги на реке

 
Один за другим       прохожу я речные пороги,
Но ветра порывы       движение мне затрудняют;
Скиталец бездомный,       уж целую вечность в дороге,
Взираю на горы –       все мимо они проплывают.
Проносятся белые чайки,       и, кажется, кстати
Пристанище-остров       заметен вдали, на закате.
 

_____

Сквозь сон…

 
Дыханьем ночи, звуками свирели
заполнено пространство под луной,
И мудрено не потерять дорогу:
вокруг – такое множество цветов!
Как поменять мне отношенья с миром —
я не решу за шахматной игрой;
Не лучше ли всего за винной чаркой
мне, гостю, вспоминать родимый кров.
 

Вечером проходил по северному берегу реки

 
Подтаивал на речке снег,
но был еще недвижен лед;
Крошился, трескался, тончал,
пока не ожила река.
Все разошлись, один слежу,
как солнце на закат идет,
Как птицы, с отмели слетев,
обсели лодку рыбака.
 

На закате солнца сижу у окна

 
На рассвете услышала:       птицы тревожно взлетели.
На закате увидела:       птицы вернулись опять.
Друг другу мы с цинем яшмовым,       видно, уже надоели.
Вновь про все сокровенное       некому мне рассказать.
 

* * *

 
Над ивами       гремит весенний гром,
От капель дождевых       вскипает пруд,
Высокий лотос       никнет под дождем,
И шелест мокрых листьев       слышен тут.
В беседку льется       тонкий аромат,
Дождь перестал,       и туч на небе нет,
Но маленькая       башенка-квадрат
От взора заслонила       звездный свет.
Хорошо у перил.       Ночь темна. Тишина.
Дожидаюсь –       скорее взошла бы луна.
Вот ласточка заблудшая       кружит,
Уселась       на узорчатый карниз.
Нет ветра,       и циновка не дрожит.
Поднявшись, месяц       долго смотрит вниз.
Под ним зеркальная       застыла гладь
Притихшего       безмолвного пруда,
Ни шороха,       ни всплеска не слыхать,
Блестит       кристально чистая вода.
А месяц похож       на изогнутый нож.
Блестит на подушке       забытая брошь…
 

Чжан Шэну

 
Меж разлукой нашей и встречей
семь и десять весен промчалось.
Вот и спрашиваем друг друга,
как лысели да как старели.
Среди рек и озер скитаюсь,
и осесть еще не случалось,
Да и вы по дворам постоялым
мало ль трудностей претерпели!
Костью хрупок скакун под старость,
бьется сердце его спокойно;
Много лет сосне, а все так же
обновляет зелень она.
Трудно в горном глухом городишке
человека принять достойно…
Много-много раз бессловесно
осушаем чаши до дна.
 

В башне безмятежного отдохновения

 
Беседа чистая весь день
за чашей светлого вина —
Не хвастовство мошной иль тем,
чья знатность более знатна!
И горы есть, и реки есть,
чтоб гостя воодушевить,
Готовы ветер и луна
пленить его и опьянить!
 

Ручей, бегущий из темного ущелья

 
Течет ручеек,       пробирается между камней,
Течет из ущелья,       где и холодней и темней;
А здесь, на свету,       густо-густо разросся бамбук.
Прибрежные стайки       бамбуковых хижин-лачуг.
Канавки с водой       далеко от ручья разбрелись,
Здесь вырастят просо       и вовремя высадят рис.
Вода долголетья.       Деревья теснятся к ручью.
И сами крестьяне       целебному рады питью.
Всегда здесь тепло,       и рассаду не бьют холода,
Веселую песню       ручей напевает всегда.
Скажу о себе:       пусть давно я немолод и сед —
Ручей навестить       собираюсь на старости лет.
Опять и опять       рад увидеть все те же края
И вновь услыхать       несмолкающий голос ручья.
 

Два благородных дерева возле дома

 
Два дерева выросли около дома,
тенисты и стройны;
Одно постоянно кивает другому,
друг друга достойны.
Поднимется ветер иль выпадет иней —
их зелень не реже;
В холодное время все вянет и стынет,
а листья – все свежи!
О, сколько деревья желанной прохлады
в жару навевают,
От стужи туманов их купы-громады
в ночи укрывают.
Чуть персикам, грушам пора наливаться —
тут малый и старый
Верхом и в повозках скорее стремятся
к воротам базара.
А я – в одиночестве… Не покидаю
привычные стены,
Печали отдавшись, все так же вздыхаю,
томлюсь неизменно
И мыслю: ко времени ль ныне такое
вокруг оживленье? —
Нет, благо провижу я только в покое
и в уединенье.
Всегда в постоянстве своем укрепляться
достойным приятно,
А низкие склонны менять да меняться —
и неоднократно.
 

Перевод А. Сергеева

Начальный день [932]932
  «Начальный день» – То есть первый день года.


[Закрыть]

 
Хлопушки взрываются над головой,
погоняя созревший год.
Весенний ветер приносит тепло,
проникающее в вино.
На десять тысяч ворот и дворов
расплескался небесный блеск.
На месте старого на дверях
новогодний висит амулет. [933]933
  На месте старого на дверях // новогодний висит амулет. – По обычаю, в Новый год по обеим сторонам ворот вешались дощечки-амулеты, которые в течение года должны были охранить дом от напастей, злых духов и т. д.


[Закрыть]
 

Песнь о Мин-фэй [934]934
  «Песнь о Мин-фэй» – Мин-фэй– придворное имя наложницы ханьского императора Юань-ди (правил в 48–33 гг. до н. э.) Ван Чжао-цзюнь, о которой существует предание, послужившее темой многих произведений. Юань-ди выбирал себе наложниц по портретам, которые рисовал с наложниц придворный художник. Женщины, добиваясь расположения императора, наперебой подкупали художника, чтобы он изобразил их возможно более привлекательными. Ван Чжао-цзюнь, гордая своей красотой, не унизилась до подкупа, и художник нарисовал ее уродливой. В то время вождь сюнну требовал у императора руки одной из его наложниц, и император по портрету выбрал самую уродливую – Чжао-цзюнь. Когда же перед отъездом Мин-фэй пришла поклониться своему повелителю, тот был ослеплен ее красотой, впал в отчаянье, но не смог нарушить данного слова. Художника казнили, а Мин-фэй уехала к вождю сюнну. О Ван Чжао-цзюнь написано знаменитое четверостишие Ли Бо.


[Закрыть]

 
Когда ослепительная Мин-фэй
прощалась с Ханьским дворцом,
Весенний ветер слезы ее
отнес до самых висков.
Понурив голову, пряча лицо,
оглядывалась на тень.
Не верится, что император мог
несчастную не пожалеть.
Постигший красный и синий цвет [935]935
  Постигший красный и синий цвет… – Так называли художников.


[Закрыть]
плохой портрет написал.
А в жизни такие красавицы нам
встречаются сколько раз?
На лучшей картине не передашь
осанку ее и лицо.
Напрасно властитель велел казнить
художника Мао Янь-шоу.
Ушла, и сердце ей говорит:
вернуться назад нельзя.
Увы, ветшают в дальней глуши
одежды большого дворца.
Пошлет письмо, мечтает узнать
про жизнь на юг от застав.
Приходит, уходит за годом год,
а гуси все не летят.
Родным за десяток тысяч ли
всегда сообщит одно:
Над войлочным городом [936]936
  Войлочный город– стойбище кочевников-сюнну.


[Закрыть]тишина,
и мне совсем хорошо.
И ты не видишь,
Как здесь, во дворце Длинных Ворот,
А-цяо [937]937
  А-цяо– императрица Чэнь, супруга ханьского У-ди. Отличалась неуемной ревностью, за что император отселил ее во дворец Длинных Ворот(Чанмэньгун). Живя там в одиночестве, она обратилась к знаменитому поэту Сыма Сян-жу (179–117 гг. до н. э.), который в своей поэме с такой силой описал тоску покинутой императрицы, что У-ди, прочитав эту поэму, вернул Чэнь А-цяо свое расположение.


[Закрыть]навек замкнут.
Несчастье за человеком идет,
равняя север и юг.
 

Нельзя на тебя положиться

 
Утром роза в саду зацветет,
а вечером облетает.
Я, наложница, от цветка
судьбою не отличаюсь.
Помню, встретились первый раз.
Как молоды были оба —
Спорили, все не могли решить,
кто превосходит любовью.
Чувство глубокое оценив,
пошла за тобою следом.
Все заботы брала на себя,
для дома сил не жалела.
Многообразны пути людей —
возможно ли их предвидеть?
Злые речи едва услыхал,
и сразу же удалился.
Свадебный мой расшитый наряд
теперь бы надеть постыдилась.
Только теперь узнала тебя:
нельзя на тебя положиться.
Нельзя на тебя положиться.
Несчастной наложнице не забыть
клятвы твои былые.
 

Мэйхуа [938]938
  Мэйхуа– дикая слива, расцветающая ранней весной, когда листья на ней еще не распустились.


[Закрыть]

 
В углу стены
безлиственная мэйхуа.
Стоит в цвету,
хотя еще холода.
Легко узнаю —
не снег на ветвях лежит:
От них ко мне
доносится аромат.
 

Первые тринадцать стихотворений в переводе И. Голубева, следующие два – Е. Витковского, далее – М. Басманова

* * *

 
Лишь добрался до этого края —
Ветер дунул и дождь закапал.
Одинокий скиталец – найду ли
Я пристанище в мире большом?
Мне достать бы облако с неба
И надеть бы его, как шляпу.
Мне б укутать себя землею,
Как простым дорожным плащом!
 

В девятнадцатый день одиннадцатой луны года Синь-чоу распрощался с Цзы-ю у западных ворот Чжэньчжоу, в пути написал и послал ему эти строки [940]940
  «В девятнадцатый день одиннадцатой луны года синьчоу распрощался, с Цзы-ю у западных ворот Чжэньчжоу» – Год синьчоу– 1061 год. Цзы-ю– Су Цзы-ю, младший брат поэта. Чжэньчжоу– город неподалеку от родных мест Су Ши по дороге в столицу Кайфын, куда направлялся поэт.


[Закрыть]

 
Голову вскружило не вино,
И не от него моя печаль.
Хорошо бы повернуть коня
И галопом поскакать назад.
Ты один остался из мужчин
В доме за хозяйство отвечать,
Как же одиночество твое
Мог бы скрасить я, о младший брат?
Поглядел с вершины – сколько гор!
Ни дорог, ни троп в них, ни путей…
Ты еще заметен вдалеке,
Вижу черной шапки силуэт.
Думаю, в такой мороз тебе
Надо бы одеться потеплей,
А мой конь бредет – и на горе
Словно топчет бледный лунный свет.
Гости постоялого двора
Веселы и радостно поют,
Удивился паренек-слуга:
Отчего я мрачен-удручен?
Знаю, без разлук не проживешь,
Чередой они всю жизнь идут,
Но неужто век скитаться мне
Далеко от дома, где рожден?
Думаю при тусклом фонаре,
Вспоминаю юные года,
Брат и я – мы при дожде ночном
Словно вместе – не разлучены…
Так уговорились в детстве мы, [941]941
  Так уговорились в детстве мы… – Братья Су договорились в детстве вспоминать друг о друге каждую дождливую ночь.


[Закрыть]
Не нарушим слова никогда,
Наш союз не в силах подорвать
Слава иль высокие чины!
 

У окна

 
У соседей восточных в саду
Много белых растет тополей.
Ночью дождь начался, – при дожде
Шум листвы все сильней и сильней.
Мне не спится, сижу у окна,
И совсем бы я был одинок,
Если б стайки ночных мотыльков
Не летели на мой огонек…
 

Ночую на горе Девяти Святых [942]942
  «Ночую на горе Девяти Святых»– Су Ши в примечании объясняет: «Девять святых – секта, руководимая Цзо Юань-фаном, Сюй Юем и Ван Се. Гора эта находится в Хэнчжоу».


[Закрыть]

 
Из мудрых мудрейшим считался Ван Се,
И дух его ныне живет.
Хотя миновало с кончины его,
Мне кажется, весен пятьсот…
Из яшмы и золота высится храм,
Он ханьских светил [943]943
  Ханьские светила– ученые эпохи Хань (III в. до н. э. – III в. н. э.), которые восстановили, отредактировали и прокомментировали древние конфуцианские книга, сожженные по приказу Цинь Ши-хуана.


[Закрыть]перешил,
Нет циньской державы, а персик цветет,
И речка, как прежде, бежит…
Лежу я, вдыхая цветов аромат,
Я в небытие погружен,
Вдруг скалы-утесы сошлись надо мной,
Надвинулись с разных сторон…
Когда же средь ночи меня разбудил
Заботливый старый монах,
Смотрел я на небо, где лодка-луна
Плыла в облаках – как во льдах!
 

Вторю стихотворению в шесть слов Хэ Чжан-гуаня

 
Так внезапно и чистый ветер
Заиграл на земле-свирели.
И луна украсила небо
Нарисованной ею рекой.
Если беден, то как для гостя
Я смогу устроить веселье?
А вот так: ухвачусь за ветер
И луну поглажу рукой!
 

Провожаю Ван Цзы-ли у источника Бодхисаттв, что в Учане

 
В путь без вина провожаю тебя,
Уходишь с пустой сумой.
Прошу из источника бодхисаттв
Чистой воды испить.
Не надо голову опускать
Потом, расставшись со мной,—
Где бы ты ни был, небо в воде
Будет, как прежде, плыть…
 

За городом проводил гостя и неторопливо прогуливаюсь у реки

 
Расстался с гостем –       он уже в пути.
Искал цветы –       расцветших не нашел.
Но в город       мне не хочется идти,
На берегу реки       так хорошо!
Ко мне подходит       старый человек:
«Что, господин,       пророчит нам весна?»
Ответствую:       «Был добрым дождь и снег —
Горою будет       урожай зерна!»
 

Вздыхаю, думая о плодах личжи [944]944
  «Вздыхаю, думая о плодах личжи»– См. сноску 894.


[Закрыть]

 
Десять ли прошли, но нет харчевни,
Лишь зола да ветер неспокойный.
Шли еще пять ли – и снова пепел
Там, где прежде был приют убогий.
Доставляли с юга фрукты личжи,
Для двора везли и «глаз драконий»,
Кто расскажет, сколько тел недвижных
Коченеет в ямах у дороги!
Но как ветер – над горами мчались,
Над водой – летели, словно птицы,
Потому и стебли и листочки
Привезли в Лоян с живой росою,
И, довольна, во дворце красотка
На себя глядит не наглядится,—
Что ей до того, что соки фруктов
С кровью перемешаны людскою?
В годы Юн-юань правленья Ханей
Личжи с юга Цзяо привозили,
В годы Сюань-цзуна дома Танов
Через Фу в Лоян их доставляли.
И поныне злобу и жестокость
Танского Линь-фу мы не забыли,
Но Бо-ю почтенного советы
Разве помнит кто-нибудь? Едва ли!
О, услышь, Небесный Повелитель,
Как живется тягостно крестьянам!
Разве прихоть Ян Гуй-фэй важнее
Мук народа, всех его страданий?
Пусть хлеба взойдут при теплом ветре,
Дождь пройдет не поздно и не рапо,
Пусть не мерзнут и не чахнут люди —
Нет щедрей таких благодеяний!
 
 
…А знаете ли вы, что в Уишане
Открыли чай – «Дракон большой и малый»?
И вновь обозы на дорогах южных,
Как будто прежних бедствий не бывало!
От перевозок наживаться могут
Лишь те, кто родовиты и богаты,
Кто о своем печется рте и теле,—
А не они ль потворники разврата?
Но у меня или у вас, скажите,
Есть недостаток в этом ли товаре?
Конечно, были честные в Лояне
И преданные слуги государя,
Но я скорблю:
Цветы таохуана
Везут в столицу,
Как везли при Танах!
 

Тени [945]945
  «Тени»– Поэт под тенями подразумевает продажных дворцовых чиновников.


[Закрыть]

 
Ползут, поднимаясь на Яшмовый храм [946]946
  Яшмовый храм– здесь, по-видимому, императорский дворец.


[Закрыть]
Слоями: на слой надвигается слой.
Не раз уж говорено было слуге
Сметать их, как явится, тут же метлой!
Вот солнце, поднявшись и мир осветив,
Сгребло их в охапку и бросило вон.
Но кончился день, а с луною опять
Они возвращаются с разных сторон…
 

В дождь навещаю храм Всемилостивейшей Гуаньинь на горе Тяньчжу [947]947
  Гуаньинь– бодхисаттва Авалокитешвара, одно из главных божеств китайского буддийского пантеона, богиня милосердия и чадоподательница. Обычно изображалась в белом одеянии. Тяньчжу– название горы, а также древнекитайское название Индии.


[Закрыть]

 
Стареет кокон, и хлеба       желты уже наполовину,
А за горой и под горой       упрямый дождь все льет и льет,
Крестьянин руки опустил,       крестьянка бросила корзину,
В высоком храме Белый Бог [948]948
  Белый Бог– то есть бодхисаттва Гуаньинь.


[Закрыть]       один не ведает забот!
 

В Даньэр [949]949
  Даньэр– селение на острове Хайнань, где жил поэт.


[Закрыть](II)

 
Постарел Дун-по, неуклюжим стал.
Что ни день – то новый недуг.
Борода жидка, голова бела,—
То не иней, а седина.
«Не дивитесь, что щеки мои горят,—
Я румян, но не так, как внук;
И когда смеюсь, то грущу, смеясь,
Потому что хлебнул вина!»
 

Вторю стихам Тао Юань-мина «Подражание древнему»

 
Гость нежданный явился
И в ворота ко мне стучится.
Вот коня привязал он
К растущей у дома иве.
Во дворе моем пусто,
Разлетелись куда-то птицы,
И ворота закрыты,
И гость стоит сиротливо.
А хозяин за книгой
Заснул, на подушке лежа…
Мне во сне повстречался
Мой старинный, близкий приятель,
Только стук беспрерывный
Наконец-то меня встревожил,
Как от выпитой чарки —
Не осталось от сна ни капли!
Одеяло отбросив,
Вскочил, чтобы гостя встретить,
Стоя друг перед другом,
Смущены мы сначала были,
А потом за беседой
О былом и нынешнем свете
Я и мой собеседник,
Мы про знатность-чины забыли…
Он спросил: «Как случилось,
Что в этом живете крае?»
И ответил я гостю,
Что причины и сам не знаю!
 

Вторю стихотворению Тао Юань-мина «Довольно вина!»

В год дин чоу [950]950
  Год дин чоу– 1097 г.


[Закрыть]я был отправлен в ссылку на Хайнань, а брат Цзы-ю – в Лэйчжоу; в одиннадцатый день пятой луны встретились мы и вместе добрались до места его поселения, а в одиннадцатый день шестой луны расстались на берегу моря. Я в это время чувствовал себя больным, вздыхал и стонал, и Цзы-ю не спал по ночам. И вот я продекламировал стихотворение Тао Юань-мина «Довольно вина!», а затем и сам написал, вторя поэту, строки в дар Цзы-ю на прощание, а также в знак решения не пить вина.

 
Видно, время приходит —
Ведь ничто в этом мире не вечно!
Век бывает и длинным,
Но ему все же будет предел.
Мы с тобою, о брат мой,
Шли одною стезей человечьей
И в глуши, на чужбине,
В стороне оказались от дел…
И опять – как печально! —
Разлучает нас эта коляска,
Я умчусь в ней надолго,
Я и этот подросток – мой сын. [951]951
  Я и этот подросток – мой сын. – Имеется в виду Су Го – третий сын поэта.


[Закрыть]
Рад, что в доме твоем
Есть супруга – забота и ласка,
Под моею же крышей
Будет светочем Будда один.
Мы в долине средь гор
Повстречались – и вновь расставанье!
Провели неразлучно
Последнюю нашу луну,
Мне еще предстоит
Пробираться на север Хайнаня,
Как-нибудь эту жизнь
Там, на острове, и дотяну…
Но себя убеждаю
Идти по стопам Юань-мина,
Сил, конечно, немного —
И все же пора прекратить…
Я от хмеля больной,
Мне во вред веселящие вина,
Но здоровье поправлю,
Если брошу немедленно пить!
Я стремился к Пути,
И похоже, что близок, знаком он,
И его я увижу,
Отогнав от очей пелену,
Но отныне в обители
Старца с Восточного склона [952]952
  Старец с Восточного склона– перевод литературного псевдонима Су Ши – Су Дун-по.


[Закрыть]
Не заставит Ду Кан [953]953
  Ду Кан– бог, покровитель виноторговцев. Ему и И Ди традиция приписывает изобретение вина.


[Закрыть]
Поклоняться, как прежде, вину!
 

С лодки смотрю на горы

 
С лодки на горы смотрю – они
как резвые жеребцы.
Быстро мимо лодки летит
во сто голов табун.
Впереди – отчетливо предстают
скал исполинских зубцы,
Позади – испуганно мчатся прочь
бесчисленные беглецы.
Выше смотрю – крутая тропа,
склон каменист, высок.
По тропе неспешно идет человек,
едва приметный вдали.
Машу рукой, окликнуть хочу —
меня уносит поток.
Как вольная птица, летит на юг
мой одинокий челнок.
 

В начале осени посылаю Цзы-ю [954]954
  «В начале осени посылаю Цзы-ю»(стр. 347). – Цзы-ю– См. сноску 940.


[Закрыть]

 
Теченье рек       подобно теченью лет. [955]955
  Теченье рек // подобно теченью лет. – См. прим. к стихам Жуань Цзи, 32.


[Закрыть]
Все живое и мы       уходим друг другу вослед.
И только сердце       такое же, как всегда.
Память полна       все тех же, прежних примет.
Помню, как мы       запирали дверь поутру —
Тяжко осеннюю       было сносить жару.
События древние       мы изучали вдвоем, [956]956
  События древние // мы изучали вдвоем… – Поэт вспоминает, как они с братом изучали классические книги, готовясь к государственным экзаменам.


[Закрыть]
И похлебка из лебеды       не вредила нутру.
Осень кончалась,       близился зимний хлад,
В окна и двери       ворваться хотел листопад.
Я для тебя       теплое платье добыл,
Малости этой       был ты безмерно рад…
От ложных надежд       невеликий в юности прок.
Из мысли этой       нужно извлечь урок.
Видно, разлуки       избегнуть было нельзя;
Заслугам и почестям       вряд ли назначен срок.
Но сожалеть       не стоит об этом ничуть.
Оба состарились,       горя пришлось хлебнуть.
Поздно уже       держаться прежних путей,
Поздно уже       постигать истинный путь.
Осенью переговоры       о покупке земли предприму,
Встретить весну       надеюсь в новом дому.
В Снежном Жилище       по ночам только ветер и дождь [957]957
  В Снежном Жилище // по ночам только ветер и дождь… – Снежным жилищем поэт называл свой дом в местечке Дунпо, стены которого он разрисовал падающими хлопьями снега.


[Закрыть]—
А прежде твой голос       к изголовью летел моему.
 

* * *

Написано в Праздник середины осени.

 
В голубизне растворилось
Облако на закате.
Сковано все прохладой,
Всюду прозрачность такая.
По небу скользит бесшумно
Круглый сосуд из яшмы,
К востоку перемещаясь,
Млечный Путь рассекая.
В жизни моей, вспоминаю,
Не всегда выдавались
Радостные мгновенья
В этот праздничный вечер.
Новое полнолунье
В новом году грядущем
В далях такого края,
Вечно скитаясь, встречу.
 

Покидая Цзинкоу

 
Тонкий слой облаков.
В них укрылась луна.
Где-то в стражу вторую,
Протрезвев, я оставил причал.
За кормою все дальше уходит стена,
И во мгле городок всё трудней различать.
Дни веселья с друзьями
Я в сердце храню,
И о днях возвращения
Мысли гоню.
С головы моей
Набок повязка сползла.
Веер выпал,
Беззвучно скользнул на кровать.
Я заснул. И во сне
Жизнь иная была,
А проснулся —
И некому рассказать.
И когда, наконец, я не буду в пути,
Словно вихрем подхвачен,
Вдали от родных!..
Юго-запад
Их, к счастью, давно приютил,
Я на Юго-востоке.
 

* * *

Это стихотворение написано в Динхуэйюане, что в Хуанчжоу.

 
Ущербный месяц. Редкие утуны.
Часы звенеть капелью перестали.
Все спит. Лишь кто-то,
Погруженный в думы,
Бредет один
Видением угрюмым,
Как лебедь,
Оторвавшийся от стаи.
Вдруг встрепенулся, повернулся круто,
Во взоре скорбь, но кто про это знает!
Все ветви перебрал,
Но почему-то
Нигде
Не отыскал себе приюта…
Студеная уцзян.
И клен листву роняет.
 

* * *

 
Попрошу вас в Дунпо сказать,
Что я здесь нахожусь теперь
И что мне в Нефритовый зал
Широко распахнулась дверь.
Дни за днями в разлуке бегут…
Кто Дунпо навестить готов?
Мостик весь утопает в снегу,
Там ничьих не видно следов.
Поскорей бы
Вернуться мне.
Поскорей бы
Вернуться домой!..
Вот и вешний день прозвенел,
Благодатный дождь над рекой.
 

Ночью возвращаюсь по озеру Сиху

 
Дождь над Сиху перестал.
Озерная гладь светла.
За осень на полшеста
Прибавилось здесь воды.
Свесившись за борт, гляжусь
В холодные зеркала,
В них старое вижу лицо
И пряди волос седых.
С пьяной моей головы
Ветер повязку рвет,
Гонит волны с реки,
И в них ныряет луна.
Я правлю в обратный путь
Один, не зная забот…
Пускай же мой утлый челн
Качается на волнах!