Текст книги "Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии"

Автор книги: авторов Коллектив

Перевод А. Ревича

Вместе с государем уезжаю в Бао-тяу

 
Флаги легкие, словно тучи,
солнечный красит заход.
Двор государев в лодке летящей
мчится по глади вод.
Воины в панцирях носорожьих
топчутся возле реки.
На тысячи ли раскинулись чащи,
разбойный скрывая сброд.
Сановники верные в шлемах рогатых
возле дорог полегли.
Три армии обрывают колосья,
пищи недостает.
Сей город Взлетающего Дракона
издревле оплот владык.
Может, на этом широком поле
битвы решится исход?
 

Перевод А. Ревича

Возвращаюсь в родной сад

 
Слезу вытирая, бреду сквозь орешник.
Где мой родимый дом?
Где черепица, стропила, сваи?
Голо, мертво кругом.
Пруд пересох, ни воды, ни рыбы.
Мох покрывает камни.
Клумба пуста, хризантемы увяли,
все поросло быльем.
Узкий проулок зарос сорняками,
лошадь не повернется.
Поле для одного лишь годится —
на буйволе ездить верхом.
Здесь поселюсь, хозяйствовать стану,
снова жилье построю.
Буду со старцами при луне
в поле работать родном.
 

Перевод М. Петровых

* * *

 
Мои пораженья, мои победы
мне безразличны равно.
Охотно отдам и заслуги и славу
за лень, за цветы, за вино.
В келье Белого Облака – отдых, безделье,
вдохновение, счастье, веселье.
Хочу лишь покоя; с тщетою мирскою
простился, расстался давно.
В саду весною цветов со мною —
желанных гостей – полно.
Луна – мой светильник, мой друг сокровенный —
со мною во всем заодно.
Вглядитесь лишь сами, своими глазами,
и тогда уже навсегда
Поймете, что красное – всюду кра́сно,
а черное – всюду черно.
 

* * *

 
Волосы поредели, и расшатались зубы,
и поступь моя неверна.
Передал дом сыновьям и невесткам,
нужна мне лишь тишина,
Шахматный столик в тени бамбука,
цветы и чаша вина…
С тростниковою удочкой выйду порою
к озеру под горою,
Возле костра провожу вечера,
и счастьем душа полна.
Соли морской за трапезой вволю,—
вкусна и свежа еда.
Девяносто весен уже миновало;
конечно, прожил немало,
Но и этой весной наслажусь, а за нею
вновь настанет весна.
 

* * *

 
Все, что захочешь, есть у природы,
только внимательнее гляди.
Ищи неустанно, и то, что желанно,
сам для себя найди.
Горы и воды, закаты, восходы
путник запомнит на годы.
Бамбук и маи́ будят мысли мои
и жар вдохновенья в груди.
Саду и полю отпущены вволю
и ясные дни, и дожди.
Мужи многоумные славы достигли
и большего ждут впереди.
А здесь душа вопрошает душу,
не помня о ложном стыде.
Бытия дуновение – ветер весенний
всюду, куда ни пойди.
 

* * *

 
Человеком и зависть и злость помыкают,
он им подчиняться готов.
А ведь мы здесь – из милости приживалы,
приютил нас чужой кров.
Солнца и лу́ны сменяются в срок,
снуют, будто ткацкий челнок.
Красота – не навечно, и жар сердечный
угасает с теченьем годов.
Чем пышней цветы в саду расцветут,
тем быстрей лепестки опадут.
Вода, наполняющая водоем,
не наполнит его до краев.
Незавершенность и завершенность —
судьбой предопределены.
Кто ж изменит небесные предначертанья,
хотя бы движение облаков?
 

* * *

 
С бамбуковой удочкой к речке пойду,
в огороде вскопаю гряду,
Не помня о прежнем, сердечно привержен
утехам простым и труду.
Я глуп, без сомненья, лишь уединенье
всего для меня драгоценней.
Те, что поумней, к многолюдью стремятся,
им хочется быть на виду.
Мне осенью пища – побеги бамбука,
зимой – молодые бобы.
В озере лотосовом купаюсь
весною, а летом – в пруду.
Спускаюсь я по́д вечер в сад тенистый,
чтоб выпить вина в саду.
Богатство и роскошь мне снятся не чаще,
чем раз или два в году.
 

* * *

 
Вода неспокойна – приливы, отливы,
то вздуется, то опадет река.
Лодки скользят по воде осенней,
ныряет луна в облака.
На лодочных водорезах – лики,
в их глазницах – лунные блики.
Кое-где паруса поднимают на лодках,—
стал порывистей свист ветерка.
Белым-бела голова рыбака,
будто прожил на свете века.
А вода зелена и прозрачна сейчас,
точно кошачий глаз.
Чайки и цапли вряд ли случайно,—
вернее, что с думой тайной,—
За мною следят и следуют всюду
то близко, то издалека.
 

* * *

 
В этой жизни истинная человечность,
как бесценный алмаз, редка.
Богатство ценится много выше,
чем мудрая речь старика.
Когда приходил с пустой мошною —
едва разговаривали со мною.
А явился с дарами – всплеснули руками,
радость родных велика.
Не зная, чем ублажить меня,
восторгается мною родня.
Я с почетом встречаем, – потчуют чаем
и вином, и беседа сладка.
Как ведется от века – на суть человека
люди глядят свысока.
Нет дела до сути, – сколь мудры ни будьте,
богатство дороже им наверняка.
 

Перевод А. Ревича

Аллегории из хижины Чунг-тэн [1492]1492
  Хижина Чунг-тэн– название дома, построенного Нгуен Бинь Кхиемом у себя в деревне. Намек на «Зеленый океан» – название дома для отдохновения, построенного одним из танских вельмож.


[Закрыть]– Срединная пристань

 
¹Лачуга эта – не дворец
«Зеленый Океан».
Но этот небольшой надел
мне во владенье дан.
Проходят тучи без следа,
драконы дремлют в бездне.
Ныряет рыба в ручейке
ключ Персиковый прян.
Движенье – Кань, недвижность – Гэнь, [1493]1493
  Движенье – Кань, недвижность – Гэнь… – В старых китайских трактатах «кань» и «гэнь» – названия гадательных триграмм, формой напоминавших воду (волны) и гору; символы движения и неподвижности.


[Закрыть]
вот сущего законы.
Вино дает простор стиху,—
когда пишу, я пьян.
Я волю неба знать хочу
и таинство рождений,
Узрев зимой в цветенье слив
начало света – Ян.
 
 
²За мясо принимать плоды,
хожденье – за езду.
Когда в душе царит покой,
неспешно сам иду.
Исток Единый ты постиг —
и верный путь постигнешь.
Мудрец талант свой осмеет
хоть в первом он ряду.
Чиновный муж эпохи Хань
шел на покой со славой,
Мудрец в эпоху Тан досуг
предпочитал труду.
Бамбук зеленый, синь воды,
принадлежат всем людям.
Могу ли слыть я бедняком?
Какую жизнь веду!
 

Поучение ставящим силки [1494]1494
  «Поучение ставящим силки»– По преданию, один из древнекитайских государей, увидев, что птицеловы расставили свои силки со всех сторон, убрал сети, стоявшие с трех сторон, оставив лишь одну сеть, чтобы не извели всех птиц.


[Закрыть]

 
Пусть неприметны       рыбы, птицы и звери,
Судьбы живого       извечно в наших руках.
«Птица летящая       снизится, если захочет,
Лишь пожелает –       взлетает, парит в облаках.
Вправо летит,       когда захочется – вправо,
Крылом поведет –       влево влечет ее взмах.
Глупые твари       не следуют предначертанью
И оттого       беспомощно бьются в силках».
Ведомо людям:       сами себе мы на горе
Губим животных,       невинных преследуем птах.
Птицу накормишь –       получишь сторицей за милость, [1495]1495
  Птицу накормишь – // получишь сторицей за милость… – В одной из китайских дотанских новелл пересказана история о некоем Ян Бао, который в детстве подобрал раненного совой желтого воробья. Мальчик выходил птицу, и она прожила у него более года. Однажды воробей исчез, а ночью Ян Бао явился отрок в желтой одежде, назвался посланцем богини-матери, которого Ян Бао спас, и дал ему четыре кольца из нефрита. Сам Ян Бао и потомки его жили в чести и славе.


[Закрыть]
Сам уцелеешь,       если щадишь черепах. [1496]1496
  Сам уцелеешь, если щадишь черепах. – В древности в Китае некий военачальник увидел на берегу реки рыбаков, поймавших белую черепаху, он выкупил ее и отпустил на волю. Позднее, когда враги разбили его войско, он бросился в реку и стал тонуть; тут появилась белая черепаха, вынесла его на другой берег и спасла от погони.


[Закрыть]
Вот наставленье       всем, кто стремится к добыче,
Ставит силки,       ставит ловушки в лесах.
 

Раздумья

 
¹На стольный град напали злодеи,
лютый разбойный сброд.
Велик урон, государь опечален,
тревогой объят народ.
Как ждет дождя сухая земля,
люди с надеждой ждут,
Кто́ подымет карающий меч,
рать устремит вперед.
На берегах четырех морей
грядущего ждут властелина.
Почти погасли Девять Небес [1497]1497
  Девять Небес– символическое обозначение столицы в китайской литературе.


[Закрыть],—
снова светоч взойдет.
Люди разумные в давние дни
не наживали врагов.
Зачем причины для битвы искать,
губить человеческий род?
 
 
²Повсюду копья, повсюду щиты,
злоба затмила свет.
Страх в убежища гонит людей,
бегут, спасаясь от бед.
Бегут, прижимая к сердцу детей,
доверясь лишь небесам,
Пытаются ближних своих спасти.
Увы! Спасения нет.
Придет ли родившийся в год свиньи, [1498]1498
  …родившийся в год свиньи… – Намек на основателя династии Сун, китайского полководца Чжао Куан-иня, родившегося в год свиньи; здесь – символ воцарения достойного и справедливого государя.


[Закрыть]
дарует ли мир земле?
Пора отдохнуть боевым коням
впервые за много лет.
Истоки судьбы замыкают круг,
начало идет за концом,
Сущность Великая правит всем,
упадком сменяя расцвет.
 

Кокосовый орех

 
В земле вбирает он дождь, росу,
влагу почвенных вод,
Под золотыми лучами солнца
цветок превращается в плод.
Сердце его – священный сосуд,
в нем прохладный напиток,
Наглухо этот сосуд закрыт,
пыль туда не войдет.
Все мы предпочитаем кокос
даже зеленым арбузам.
Вместе с кокосом лиловый тростник
сладок с похмелья, как мед.
Хороший орех – природный черпак,
несущий небесную влагу,
Этою влагой жажду свою
в зной утоляет народ.
 

Яйцо

 
Круг – не круг, квадрат – не квадрат,
возможно, и не овал,
Однако землю и небеса
этот сосуд вобрал.
Снаружи белого слой двойной —
высший предел простоты,
Внутри желтизна и точка видна,
цвет этой точки ал.
Пока не возник Великий Предел [1499]1499
  Великий предел– См. сноску 606.


[Закрыть]
хаос еще царил,
Потом расширенье возникло, простор —
в слиянии Двух Начал [1500]1500
  Два начала– инь и ян, см. там же.


[Закрыть].
Потом явилось пернатое диво,
и Золотой Петух
Сопровождая сияющий диск,
в небе крыла распластал.
 

Перевод А. Ревича

Написано по случаю посещения Синей горы [1502]1502
  «Написано по случаю посещения Синей горы»– Речь идет о знаменитой местности Лам-шон («Синяя гора»; в современной провинции Тхань-хоа), откуда был родом Ле Лой (1381–1433), вождь народной войны, завершившейся изгнанием из страны китайцев (1428 г.), основатель династии Ле.


[Закрыть]

 
В повозке подъехал к Синей горе —
селенье в вечерней тени.
Стена крепостная высится, крыши,
домишки – куда ни взгляни.
В квартал ткачей завернул по дороге,
обычаи их узнал,
По запаху лотосов вышел к саду,
так сладко пахли они.
Сидят журавли на ветвях кипарисов
древних, как небо с землей,
Фениксы пляшут на горной вершине,
медленно тянутся дни.
Лежит у дороги замшелая ступа,
дрогнуло что-то в душе.
Высокий подвиг разгрома пришельцев
высокому небу сродни.
 

Перевод А. Ревича

Скорбя по случаю смуты [1504]1504
  «Скорбя по случаю смуты»– Стихи, вероятно, относятся к тому времени, когда государь Ле Тхе Тонг разгромил узурпаторов Маков и вернулся в столицу (1592 г.); но на севере родичи Маков снова подняли мятеж.


[Закрыть]

 
Копья повсюду, раздор и страданья,
множится бед вереница,
Все это горестным служит уроком
для воина и очевидца.
Мрак непогоды, ветры и ливни
многие долгие годы.
Век сотрясаются горы и реки,—
звезды успели сместиться.
Рухнет иль уцелеет противник,
знать не дано мне покуда,
Знаю одно: от меня зависит —
выстоять или смириться.
Тучей охвачено красное солнце.
Кто же кого одолеет?
Душу теперь отвести бы в застолье.
Скоро ли мир воцарится?
 

Перевод Д. Самойлова

Из поэмы «Плач государевой наложницы» [1506]1506
  «Плач государевой наложницы» – одна из четырех сохранившихся его книг, в ней заметны стремление к психологической обрисовке героини и утверждение непреходящей ценности человеческих чувств.


[Закрыть]

Размышления о смысле жизни

 
Мыслью о себе томлюсь:
Тяжесть алых уз нужна ль? [1507]1507
  Тяжесть алых уз нужна ль? – Алые (красные) узы – метафорический образ любовных уз; заимствован из китайской поэзии.


[Закрыть]
Я лежу, и жжет печаль.
Ива студит жар любви. [1508]1508
  Ива студит жар любви… – В ор. имеется в виду предание об Авалокитешваре (во вьетнамском буддийском пантеоне стало женским божеством Куан-ам), который оживил покойника, обрызгав его водой с ветки ивы (см. сноску 1041).


[Закрыть]
Жизнь между людьми, как сон,
Вещим колесом скрыт путь,
Надо ль жизни нить тянуть,
Коль в грядущем муть и дрянь.
Скажешь ли «воспрянь!» душе,
Ведь не ждешь уже удач!
Жизнь, как жалоба и плач,
Где бессилен врач любой.
Плачут над судьбой в тоске.
Цвесть в морском песке кусту. [1509]1509
  Цвесть в морском песке кусту. – В ор. речь идет о море, затопившем белые посадки тутовника; в старой словесности – образ извечных жизненных перемен.


[Закрыть]
Страшно перейти черту,
Стар ли ты, в цвету ли ты.
Нету красоты теперь,
Гибну от потерь, утех,
Мука жизни травит всех,
Режет как посев серпом.
И корысть кругом, как грязь,
Праху поддалась краса.
В море го́ря я – слеза, [1510]1510
  В море горя я – слеза… – Имеется в виду «море страданий», в буддийской философии – символ бренного, земного мира, где жизнь человеческая подобна пузырькам пены и ряске, влекомым течением мимо Пристани заблуждений.


[Закрыть]
Пена, что нельзя поймать.
Жизнь свою понять хочу
И в дыму ищу пути.
Морю нас легко нести
И нельзя спасти никак.
Небо с нами как дитя,
Гонит нас шутя на мель,
Иль на обжиг в печь, как мел, [1511]1511
  Иль на обжиг в печь, как мел… – Имеется в виду печь, в которой якобы обжигались сотворенные творцом из глины живые существа, прежде чем попасть в мир; символ перевоплощений живых существ.


[Закрыть]
Словно пар – удел людской. [1512]1512
  Словно пар удел людской… – В ор. речь идет о том, что судьба людей переменчива, как облака, принимающие форму собак; образ заимствован, очевидно, из стихов Ду Фу.


[Закрыть]
В зале танцев – злой паук,
В музыкальном – стук цикад,
В цветнике шипы торчат.
Под золой закат-костер.
Слава застит взор вельмож,
Взор богатых – ложь, тщета.
Жизнь, как сон в Нанькэ – мечта. [1513]1513
  Жизнь, как сон в Нанькэ – мечта… – Намек на новеллу китайского писателя Ли Гун-цзо (IX в.) «Правитель Нанькэ», герой которой оказался во сне в муравьиной державе, устроенной по образу и подобию людских царств.


[Закрыть]
Встанешь – и пуста рука.
Сад погиб, дика трава, [1514]1514
  Сад погиб, дика трава… – Сливовый и персиковый сад (двор) – метафорический образ средоточия ученых и чиновных мужей; здесь речь идет о запустении некогда оживленного места собраний.


[Закрыть]
Гонг во тьме едва видать.
Славы и добра искать
Страшно, как плутать в морях.
Уж не шлют ни страх, ни гром
Небеса, добром бедны.
Кончен путь земной; бледны
Тени, что видны вокруг.
Древо, камень вдруг – не те,
Блекнет в маете блеск птиц.
Жизнь уходит из зениц.
Даже горы ниц падут.
Пристань. Люди ждут, молясь.
А в харчевне пляс ветров.
Прах и пыль во тьме лесов.
Краток век цветов и трав.
Смотрим, волю дав слезам,
Смену сцен и драм земных.
Нету в них концов иных —
Лишь холмов простых гряда.
И сложны всегда узлы.
Как уйти из мглы страстей!
И в зерцале все пустей.
Плоть! Как мудрость с ней свести?
Для чего цвести любви.
Душу не трави свою,
А спеши к небытию
С чувствами семью одна.
Так чужда луна ветрам! [1515]1515
  Так чужда луна ветрам! – Сочетание прохладного ветра с ясной луной символизировало воссоединение влюбленных; здесь же речь идет о разлуке.


[Закрыть]
Расцветет ли дам-цветок? [1516]1516
  Расцветет ли дам-цветок? – Дам (вьетнамск. транскрипция) – легендарный цветок, распускающийся один раз в три тысячи лет, когда на свет рождается Будда.


[Закрыть]
А покуда в том лишь прок —
Что монаший строг обет.
 

Перевод Д. Самойлова

Скорбя о своей судьбе

 
Сед, ни славы, ни чинов.
Что за век! Кто я таков?
Горько мне: полно препон.
Не завел учеников.
Тем, кто возлюбил людей,
Безразлично, кто каков.
Доброта – удел небес,
Я же слишком бестолков.
 

Связка шутих

 
Это дело ловких рук —
Пук шутих распался вдруг,
Чем поспешней, тем слышней.
Что осталось? Только звук.
 

Третье и четвертое стихотворения в переводе В. Топорова, остальные – Д. Самойлова

Сам о себе

 
¹Про меня хотите знать?
Тридцать лет, Ли меня звать.
Детям надо б потолстеть,
Рукописи потончать.
Перекрасить мир не мог. [1519]1519
  Перекрасить мир не мог. – Вероятно, речь идет об участии автора в неудавшемся заговоре с целью реставрации Ле.


[Закрыть]
Петь хотел – пришлось молчать.
Хлеб насущный свой жую,
Сгину – некому скучать.
 
 
²Пять-шесть лет кругом разбой,
Как предсказано судьбой.
Что я видал тридцать лет?
Как дерутся меж собой. [1520]1520
  Как дерутся меж собой… – В ор. говорится о том, что за прожитые автором тридцать лет сменились «с ужасающей быстротой» пять или шесть государей.


[Закрыть]
Что завел? Лишь том стихов
Да кувшин полупустой.
К Будде на небо пора, [1521]1521
  К Будде на небо пора… – В ор. автор молит Будду прервать цепь его земных существований (карму) и взять на небо.


[Закрыть]
Сыт мирскою суетой.
 

Стихи, посланные возлюбленной Чыонг Куинь Ньы

 
С тех пор, как тайно повидал
пленительный нефрит,
Неизъяснимую печаль
душа моя таит.
Как будто скорбную струну,
тревожит ветр сосну.
Луна плывет в моей ночи,
и солнце ввысь летит.
Любовь до смерти ль нам с тобой
дарована судьбой?
Не часто встреча двух людей
согласие сулит.
Вздохни о счастии вдвоем
и оглядись кругом.—
Неужто же мирская пыль
зерцало загрязнит?
 

Гора Слон

 
Творец на выдумки хитер
и в них не превзойден.
Воздвиг он гору на земле,
назвали гору: Слон.
Как будто пред владыкой – Слон
коленопреклонен.
Пред ним прозрачная вода,
и хобот свесил он.
Деревьев сень, как балдахин,—
с подножья до вершин.
А золотые облака —
седло для ездока.
И дождь и град в бока стучат,
но этот гнев смешон:
Из камня скроенный, стоит —
замшел и задублен.
 

Два давних и преданных друга Фам Конг и Чыонг Конг дают клятву соединить в будущем узами брака своих детей и обмениваются в подтвержденье обета дарами – зеркалом и гребнем.

В стране начались беспорядки и смута. В своих скитаньях Фам Ким (сын Фам Конга) встречает Чыонг Куинь Тхы (дочь Чыонг Конга). Они полюбили друг друга. Им помогают Хонг, служанка Куинь Тхы, и слуга Фам Кима, Иен. Но родители, по приказу наместника, намерены выдать Куинь Тхы за другого. Девушка, разлученная с любимым, решает покончить с собой.

Куинь Тхы прощается с жизнью

 
Куинь Тхы в страданье:
«Хрупкое созданье – внешность!
Клятвы здесь витают,
Но о них не знает милый.
Мыслила: топиться,
Но душа боится смерти,
Жажду я свиданья,
Чтоб ему признанье молвить.
Слышать его речи
И уйти до встречи новой».
И посланье шепчет,
На бумаге жемчуг – слезы.
«Лунный старец тянет нить, [1522]1522
  Лунный старец тянет нить…– В ор. говорится о том, что Лунный старец так и не сплел воедино нити жизней влюбленных. Вьеты верили в то, что на луне живут два духа – Старец и Старица, сплетающие нити жизней супругов.


[Закрыть]
Чтобы нас разъединить!
Страшно в мире красоте:
Углю с яшмою не быть. [1523]1523
  Углю с яшмою не быть… – Матафорический образ несовпадения судеб влюбленных.


[Закрыть]
Лист и птица злы ко мне [1524]1524
  Лист и птица злы ко мне… – Здесь объединены в переводе две строки оригинала: «Листья, ревнуя к красивым бровям, топят их (отражения) в синей воде; // Птицы, завидуя алым губам, не приносят (героине) добрых вестей…» Листья (ивы) в старой поэзии всегда сравнивались с женскими бровями; птицы являлись вестниками. В этих строках противопоставляется природа (жизнь) судьбе героини, то есть подчеркивается ее обреченность.


[Закрыть]
И мечтают погубить.
Ива тянется к любви,
Но не знает, как любить!
Худо быть тростинкой, [1525]1525
  Ива тянется к любви… Худо быть тростинкой… – Ива и тростинка – символы женской слабости и беззащитности.


[Закрыть]
Затянулся дымкой месяц.
Все ко мне жестоки,
Розовые щеки блекнут.
Небу, как дитяти, [1526]1526
  Небу, как дитяти… – В старой поэзии бытовало сравнение Небесного творца со своенравным младенцем, вершащим все по своему капризу.


[Закрыть]
Вешней благодати жалко.
И один лишь ветер
Развевает пепел горя.
Ты ли образ Духа,
Лунная старуха, знала,
Что меня страданье
Ждет в существованье новом?
Пусть моя записка
Все, что сердцу близко, скажет».
Та, что им любима,
Ранила Фам Кима словом.
Начал он гаданье,
Написал названья духов. [1527]1527
  Написал названья духов. – В ор. сказано, что Фам Ким начертал имена небесных покровителей Хау Тхо (Духа земли) Данг Тхана (Духа древес, может быть, змей), то есть воззвал к их помощи.


[Закрыть]
Дурно на таблицах
Сказано о лицах близких. [1528]1528
  Дурно на таблицах // Сказано о лицах близких. – В ор. речь идет о «шести близких» (отец, мать, брат, сестра, ребенок).


[Закрыть]
При другом гаданье
Выпал знак страданья снова:
В Огненных палатах
Знак огня и злата выпал.
Он в тоске, в тревоге.
Вот он и в дороге скоро.
Путь окончив дальний,
Видит он печальный образ:
Девушку в расцвете.
Выло время третьей стражи.
И тогда неслышно
Из-за шторы вышла фея.
Ивы скорбный облик —
Щеки, словно облак бледный.
К ней спешит любезный.
Тут бы и железный плакал!
Два цветка, чьи корни
Сжаты в тесной форме жизни.
Тихо молвит ива:
«Буду ли счастлива в карме?
Как войдем в общенье
В новом воплощенье, милый?
На руке прекрасной
Выведу я краской имя.
Милому на счастье
Эти два запястья дам я».
Ким в ответ на это
Два вернул браслета деве.
«Лучше не встречаться,
Если разлучаться надо.
Ведь тверда, как камень,
Что стоит веками, клятва».
Завершилась рано
С боем барабана встреча.
И ушла в покои
Под звучанье мо и дана. [1529]1529
  Под звучанье мо и дана… – Мо. – См. сноску 1443; дан – здесь: струнный музыкальный инструмент.


[Закрыть]
Только засветлело,
С моста зазвенела сбруя.
Видит из-за шторы
Пышные уборы – гости.
Несколько парчовых
Надевает новых платьев.
Шпильку и камею
И еще на шею жемчуг.
Держит пред собою
Зеркало с резьбою тонкой.
Весь убор надела
И служанку дева кличет.
«Хонг, – она сказала,—
Ты судьбу связала с Иеном.
Соблюдай три долга [1530]1530
  Соблюдай три долга… – В ор. Куинь Тхы призывает Хонг блюсти четыре добродетели (трудолюбие, достоинство, скромность, нравственность) и три долга (перед родителями, мужем и детьми) – основные нормы конфуцианской этики.


[Закрыть]
И блюди, как должно, мужа.
Вместе с ним едино
В Фаме господина чтите.
Я уйду и друга
С поворотом круга встречу». [1531]1531
  Я уйду и друга // С поворотом круга встречу. – Здесь: обращение к образу творца вселенной – Великого гончара (см. сноску 1428); повороты гончарного круга символизируют перемены жизненных судеб.


[Закрыть]
Слушала служанка,
Госпожу ей жалко стало.
Ей страшна разлука,
Нож, как лист бамбука, блещет.
И она без слова
Жизнь отдать готова рядом.
Госпожа ей молвит:
«Твое сердце полнит верность.
Но велю иное:
Верною женою будешь.
Я ж гонима роком
К Девяти потокам вечным».
Вот отвар смертельный
Из пяти растений выпит.
И отходит дева
Из сего предела в дальний,
Где струятся воды,
Где беззвучно годы длятся,
Где в одном потоке
Жизни, смерти сроки слиты.
 

Когда Куинь Тхы умерла, Фам Ким постригся в монахи. После смерти Куинь Тхы рождается ее сводная сестра Тхюи Тяу (новое воплощение умершей). Тхюи Тяу, одаренная талантами к стихосложенью и музыке, переодевается вместе со своей служанкой Оань в мужские костюмы и отправляется странствовать.

Встретив в пагоде Фам Кима, она, под видом юноши, состязается с ним в сочиненье стихов и песен.

Состязание Фам Кима и Тхюи Тяу в сочинении стихов и музыки

 
«Ты, Оань, смирила
Боль, – проговорила Тяу.—
Дай про расставанье
Мне сыграть на дане лунном [1532]1532
  Лунный дан– двухструнный щипковый музыкальный инструмент; его круглый корпус сходен с лунным диском.


[Закрыть].
Затянул туман луну.
Снег ложится
На Корицу.
Гуси тянут в вышину.
И на холоду
Замерли в саду
Бабочка и птица.
И поникли вдруг
Маи и бамбук!
Только песня длится.
Нет луны и звезд
И далек Сорочий мост. [1533]1533
  И далек Сорочий мост. – См. сноску 1254.


[Закрыть]
Нгыу Ланг с Тик Ны [1534]1534
  Тик Ны– по-вьетнамски Небесная Ткачиха, Нгыу Ланг– Пастух.


[Закрыть]—
Вы разделены Рекою!
Радуга нарядна,
Но к ней путь изрядно труден.
Облака, как вести,
Но везде на месте праздность.
Только струны дана
С радостью нежданно грянут:
Две струны в единстве
Парой мандаринских уток.
Как неясны узы!
Тяжелы обузы жизни!»
Ким из дома вышел
И вблизи услышал песню.
Слушал он в печали,
Звуки отвечали сердцу.
«Лишь Бо-я когда-то
Так сыграть для брата мог бы! [1535]1535
  Лишь Бо-я когда-то // Так сыграть для брата мог бы! – Речь идет о сановнике древнекитайского царства Цзинь, который славился игрой на цитре. Однажды, путешествуя по реке, он остановился на ночь у берега и заиграл. Его услышал простой дровосек, по имени Чжун Цзы-ци. Оказалось, что он выдающийся знаток игры на цитре. Бо-я (Юй Бо-я) восхитился его тонким пониманием музыки, и они побратались. Через год Чжун Цзы-ци умер. Бо-я пришел на его могилу, сыграл для него и спел, затем порвал струны и разбил цитру.


[Закрыть]
Фея в замке Лунном
Так звенит по струнам дана,
И на хоангкаме
Вьются мотыльками звуки. [1536]1536
  И на хоангкаме // Вьются мотыльками звуки… – Хоангкам (вьетнамск. «желтый корень») – сантеллария, травянистое растение, из корней которого готовят лекарства; побеги хоангкама невысоки, и речь здесь идет о том, что звуки музыки стелются над самой землей. В ор. есть также упоминание и о том, что звуки возносятся ввысь, к кронам деревьев, то есть музыка заполняет пространство.


[Закрыть]
Тот напев прекрасный
Вызывает странствий жажду!
Стон разлуки длинной
Пары журавлиной слышен.
Разлученных муки
Чуешь в каждом звуке скорбном».
Ким запел ответно,
И, как шелест ветра, песня
Тонких штор достигла.
Слушая, затихла дева.
«Светит яркая луна.
Пахнет, млея,
Орхидея.
И спокойна глубина.
Иволга лепечет,
Ласточка лепечет.
Ветер парусом трепещет.
В редких звездах вышина.
И туманы поредели.
Вышел путник со свирелью,
Значит – скоро быть веселью.
Скоро встреча суждена.
Да, не за горами
Праздник с фонарями [1537]1537
  Да, не за горами // Праздник с фонарями… – Имеется в виду Праздник любования цветами и фонарями, устраивавшийся столичной знатью; здесь: символ радостной встречи.


[Закрыть]– встреча.
После испытанья,
Будет рокотанье песен.
Свежи и прекрасны
Затканные красным ткани!
Пусть весна далеко,
Расцветет до срока осень.
Млечный Путь струится,
И Тык Ны стремится к брегу».
Песня в отдаленье
Отвечает пенью Тяу.
Как слова пристойны,
Как легки и стройны звуки,
И напев, присущий
Иволге поющей, сладок.
 

Привязавшись сердцем к вновь обретенному «другу», Фам Ким не выдерживает разлуки и отправляется на поиски. Он находит Тхюи Тяу и, обнаружив у нее на ладони слова «Девушка Куинь», понимает, что перед ним его возлюбленная, воскресшая в новом существованье. Воссоединяются снова и памятные дары – зеркало и гребень.

Перевод Г. Ярославцева

Стихи в дар храму бесславного Чжан И-дуна [1539]1539
  «Стихи в дар храму бесславного Чжан И-дуна»– Речь идет о Чжан И-дуне, китайском военачальнике, носившем титул наместника. В конце XVIII века принимал участие во вторжении во Вьетнам для подавления тэйгаонов; однако войска незадачливых карателей потерпели поражение, а Чжан И-дун погиб. Впоследствии вьетнамские правители, желая устранить препятствия на пути нормализации отношений с китайским двором и задобрить его, построили храм в память о битом военачальнике. Чжан И-дун для Хо Суан Хыонг – символ незаслуженно возвеличенного ничтожества.


[Закрыть]

 
Блистает на храме табличка надменная.
Небрежный я кинула взгляд
И вижу, что в память о битом Наместнике
высокие стены стоят…
«Была бы мужчиной, – я с горечью думаю,—
могла б изменить я лихую судьбу мою,
Могла бы вершить я великие подвиги,
не зная досадных преград!»
 

Один на двоих

 
Нежится под одеялом жена,
зябко, тоскливо жене другой. [1540]1540
  …зябко, тоскливо жене другой. – В старом Вьетнаме мужчина, кроме старшей жены, обладавшей значительными правами, мог иметь и вторую жену, вступавшую в семью после официального бракосочетания и с разрешения старшей.


[Закрыть]
Муж-то у них один на двоих —
взвоешь, пожалуй, от жизни такой.
Жди-дожидайся, пока повезет:
то ли неделя, то ль месяц пройдет:
Может, он завтра тебя позовет,
может быть, вовсе не ляжет с тобой?
Хочет жену как служанку держать,
чтоб и награды не смела бы ждать.
«Палок отведаю, но пообедаю!» [1541]1541
  «Палок отведаю, но пообедаю!»– Вьетнамская пословица, означает: добиваться цели любыми средствами.


[Закрыть]
Рис, на беду, к обеду плохой…
Если бы раньше мне знать о том,
замуж не вышла бы нипочем,
Лучше б с судьбою смириться мне,
да и прожить бы весь век одной.
 

Перевал Ба-зой [1542]1542
  Ба-зой(«Тройной перевал») находится на стыке провинций Тхань-хоа и Ха-нам-нинь.


[Закрыть]

 
Спуски – подъемы, спуски – подъемы,
вот он – Тройной перевал.
Кто он, могучий, что гордые кручи
из мягкого камня ваял?
У алых ворот всякий найдет
узкий проход в таинственный грот.
Есть и примета: мхом приодета
в том месте поверхность скал.
В теплые весны стройные сосны
клонит-колышет ветер несносный;
Рассвет торопливый на листиках ивы
щедро росу расплескал.
Из добродетели лезут в свидетели
этих красот – благонравья радетели, [1543]1543
  Благонравья радетели… – конфуцианские ученые, «добродетельные мужи».


[Закрыть]
Не ведая лени, сбивая колени,
взбираются на перевал…
 

Девушка, заснувшая в полдень

 
Летний юго-восточный ветер
в полдень не даст прохлады.
Девушке, утомленной зноем,
здесь отдохнуть – отрада.
Спит она в жарких объятиях грез,
гребень бамбуковый в гуще волос.
Ниже цветущих холмиков спущен
розовый край наряда.
Там, на холмах, что глядят в небеса,
не испарилась еще роса,
И есть еще в Персиковой долине [1544]1544
  В Персиковой долине… – См.: Тао Юань-мин «Персиковый источник».


[Закрыть]
потоку речному преграда…
Жрец добродетели рот раскрыл!
надо б уйти, но уйти нет сил.
Так он и топчется пред красотою,
не отрывая взгляда…
 

Лодочнику, забывшему о волне, что вынесла его на берег

 
Эй, лодочник! Знакомы мне
коварные твои повадки.
Ты погружал в реку весло,
страшась задержки да осадки.
Но, выйдя на берег привычно,
на воду смотришь безразлично.
Песок шуршит под челноком,—
что волноваться? Все в порядке!
Волне же, поднятой тобою,
еще надолго нет покою.
Ты встречи с нею избежал,
она ж – неслась к тебе украдкой.
Обнять хотела… Разве вправе
ты забывать о переправе?
Еще не раз придется плыть,
так не беги же без оглядки!..
 

Пышка в подсахаренной воде

 
Пышка я круглая, белая-белая,
сдобная, сладкая и пышнотелая.
Плаваю, плаваю – все не тону.
Стану тяжелой – и камнем ко дну!
Пекарь рукою своей беззаботной
сделает рыхлой меня или плотной.
Телом любого к себе приманю,
сердце-начинку я чистым храню!
 

Женщине, оплакивающей знатного мужа

 
Тихо рыдает и причитает она,
в скорби бессонной трет покрасневшие веки.
Стоит ли плакать? Грусть, я скажу, не нужна.
«Зря убиваешься», – скажут и горы и реки.
Глупых девчонок где б ни пришлось повстречать,
надо бы каждой горькую правду сказать:
Ннзкорожденная! Бойся вельможных палат,
вступишь супругой – станешь служанкой навеки.
 

Упрекаю Тиеу Хо [1545]1545
  Тиеу Хо– один из друзей поэтессы. Устная традиция отождествляла его с писателем Фам Динь Хо (1768–1839). Некоторые исследователи возражали против этого, считая, что игривый тон посланий якобы не соответствует добродетельному нраву Фам Динь Хо.


[Закрыть]за дерзость

 
Опомнись! Трезв ты наконец,
иль хмель твой не проходит?
Взбрело ж бродить средь бела дня,
где при луне лишь бродят!
Хочу, чтоб ты разумным был,
к Пещере Тигров не ходил.
Послушай старших: там нет-нет
да и тигрят находят.
 

Тиеу Хо отвечает теми же рифмами

 
Да, да, я совершенно пьян!
Нет… Хмель уже проходит…
Но я и днем хочу бродить,
где только ночью бродят.
Когда бы я послушным был,
к Пещере Тигров не ходил,—
Никто б тогда не говорил,
что там тигрят находят.
 

Черпаем воду

 
Зной, духота. Не дождешься дождя
в жаркую эту погоду.
«Где вы, подруги? Идемте к ручью
черпать холодную воду!»
Вот, треугольный черпак раскачав,
кину – и плещется он среди трав
В поле, где тихо струится вода,
выйдя из гор на свободу.
Чуть наклонюсь – и до дна достаю,
выну – подставлю ладонь под струю.
Влаги живительной хватит на всех,
лица и руки омыты.
Весело!.. Долго мы трудимся так:
выльем – и снова наполним черпак.
И не расстаться с водою никак.
Зной и усталость забыты.
 

Упала

 
Потянулась, руки вверх простерла —
измеряю высоту небес.
Ноги развожу – хочу промерить,
широко ль раскинулась земля.