Текст книги "Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии"

Автор книги: авторов Коллектив

 
Луну ожидала
Так долго вершина горы!
Рассеялись тучи!
Есть сердце и у тебя,
Первая зимняя морось!
 

* * *

 
В дальнем селенье
На склоне горы Огура́ [1777]1777
  Гора Огуравозле Киото славится осенними кленами. На смену багряным листьям пришла луна.


[Закрыть]
Осыпались клены.
Сквозь оголенные ветви
Я гляжу на луну.
 

Листья осыпаются на рассвете

 
«Как будто дождь?» —
Прислушался я, пробужденный
На ранней заре.
Но нет, это листья летят…
Не вынесли натиска бури.
 

Горная хижина в зимнюю пору

 
Нет больше тропы.
Засыпали горную хижину
Опавшие листья.
Раньше срока пришло ко мне
Зимнее заточенье.
 

Листья облетают над водопадом

 
Спутники вихря,
Верно, с горной вершины
Сыплются листья?
Окрашены в пестрый узор
Водопада белые нити.
 

Сочинил в храме Сориндзи [1778]1778
  «Сочинил в храме Сориндзи…»– Храм этот стоял на горе Хигасияма в окрестностях Киото. Возле этого храма находился луг, на котором росли осенние цветы оминаэси (патриния).


[Закрыть]стихи на тему: «Полевые травы во время зимних холодов»

 
Я видел летний луг.
Там всеми красками пестрели
Бессчетные цветы.
Теперь у них, убитых стужей,
Один-единый цвет.
 

* * *

 
Инеем занесена
Трава на увядшем лугу.
Какая печаль!
Где сыщет теперь отраду
Странника сердце?
 

Песня зимы

 
Возле гавани На́нива [1779]1779
  Возле гавани Нанива– Весна в заливе Нанива (возле нынешнего г. Осака) – одна из знаменитых тем в японской поэзии.


[Закрыть]
Прибрежные камыши
Убелены инеем.
Как холоден ветер с залива,
Когда забрезжит рассвет!
 

* * *

 
О весна в стране Цу, [1780]1780
  Страна Цу– старинное название провинции, иначе Сэтцу. Считается, что в этой танка символически выражена тоска по безвозвратно ушедшей эпохе. В антологии «Гюсюивакасю» (1086) содержится танка: «Людям чуткой души // Хотел бы я сейчас показать // Этот весенний вид // Возле залива Нанива // В дальней стране Цу».


[Закрыть]
На побережье Нанива,
Ужель ты приснилась мне?
В листьях сухих камыша
Шумит, пролетая, ветер.
 

* * *

 
Когда б еще нашелся человек,
Кому уединение не в тягость,
Кто любит тишину!
Поставим рядом хижины свои
Зимою в деревушке горной.
 

Дорожный ночлег в студеную ночь

 
Дремота странника…
Мое изголовье – трава —
Застлано инеем.
С каким нетерпеньем я жду,
Тебя, предрассветный месяц!
 

Луна над зимними лугами

 
Лунный прекрасен свет,
Когда сверкает россыпь росы
На вишневых цветах,
Но печальная эта луна
Над зимним увядшим лугом…
 

Зимняя луна озаряет сад

 
Глубокой зимой
Как слепительно ярко
Блещет лунный свет!
В саду, где нет водоема,
Он стелется, словно лед.
 

Соколиная охота в снежную пору

 
Густо падает снег…
В темноте не увидишь,
Где затаился фазан.
Только крыльев внезапный вспорх
Да ястреба колокольчик.
 

Когда уже все было занесено снегом, я послал эти стихи одному другу. Осенью он сулил навестить меня, но не сдержал слова

 
Теперь она без следа
Погребена под снегом!
А ждал я, мой друг придет,
Когда устилала тропинки
Кленовых листьев парча.
 

Послал как новогодний дар одному знакомому человеку

 
Быть может, невольно сам
Меня, молчальника, старый друг
С тоской вспоминал иногда,
Но, пока в нерешимости медлил,
Окончился старый год.
 

* * *

 
Далёко от всех,
В ущелье меж горных скал,
Один, совсем один,
Незрим для взоров людских,
Предамся тоскующей думе.
 

* * *

 
На летнем лугу,
Раздвигая густые травы,
Блуждает олень,
И беззвучно, безмолвно
Сыплются капли росы.
 

* * *

 
Пришлось разлучиться нам,
Но образ ее нигде, никогда
Я позабыть не смогу.
Она оставила мне луну
Стражем воспоминаний.
 

* * *

 
Предрассветный месяц
Растревожил память о разлуке.
Я не мог решиться!
Так уходит, покоряясь ветру,
Облако на утренней заре.
 

* * *

 
Она не пришла,
А уж в голосе ветра
Слышится ночь.
Как грустно вторят ему
Крики пролетных гусей!
 

* * *

 
Не обещалась она,
Но думал я, вдруг придет.
Так долго я ждал.
О, если б всю ночь не смеркалось
От белого света до белого света!
 

* * *

 
«Несчастный!» – шепнешь ли ты?
Когда бы могло состраданье
Проснуться в сердце твоем!
Незнатен я, но различий
Не знает тоска любви.
 

* * *

 
Я знаю себя.
Что ты виною всему,
Не думаю я.
Лицо выражает укор,
Но влажен рукав от слез.
 

* * *

 
Меня покидаешь…
Напрасно сетовать мне,
Ведь было же время,
Когда ты не знала меня,
Когда я тебя не знал.
 

Когда я посетил Митиноку [1781]1781
  Митиноку– старинное название северного края, включавшего в себя пять провинций.


[Закрыть], то увидел высокий могильный холм посреди поля. Спросил я, кто покоится здесь. Мне ответствовали: «Это могила некоего тюдзё». – «Но какого именно тюдзё [1782]1782
  Тюдзё– военачальник второго ранга.


[Закрыть]?» – «Санэката-асон» [1783]1783
  Санэката-асонбыл сослан на север после ссоры с одним из могущественных сановников из правящего рода Фудзивара. Умер в изгнании. Асон– почетное звание аристократа.


[Закрыть],– поведали мне. Стояла зима, смутно белела занесенная инеем трава сусуки [1784]1784
  Трава-сусуки(мискант) – имеет вид высоких метелок. Одна из осенних трав.


[Закрыть], и я помыслил с печалью:

 
Нетленное имя!
Вот все, что ты на земле
Сберег и оставил.
Сухие стебли травы —
Единственный памятный дар. [1785]1785
  Единственный памятный дар– Имеется в виду японский обычай перед смертью завещать своим друзьям памятные дары.


[Закрыть]
 

* * *

Песня разлуки, сложенная по случаю отъезда одного из моих друзей в край Митиноку:

 
Если вдаль ты уедешь,
Я буду глядеть с тоской,
Даже луну ожидая,
Туда, в сторону А́дзума, [1786]1786
  Туда, в сторону Адзума. – Старинное название для восточных провинций.


[Закрыть]
На вечернее темное небо.
 

* * *

Сочинено мною, когда на горе Коя [1787]1787
  Гора Коянаходится в префектуре Вакаяма. Еще в IX веке на ней был возведен монастырь буддийской секты Сингон.


[Закрыть]слагали стихи на тему: «Голос воды глубокой ночью»

 
Заблудились звуки.
Лишь буря шумела в окне,
Но умолк ее голос.
О том, что сгущается ночь,
Поведал ропот воды.
 

Стихи, сложенные мною, когда я посетил край Адзума

* * *

 
Разве подумать я мог,
Что вновь через эти горы
Пойду на старости лет?
Вершины жизни моей —
Сая-но Накаяма. [1788]1788
  Вершины жизни моей // Сая-но Накаяма. – Горы, знаменитые в японской поэзии. Находятся в префектуре Сидзуока. Через эти горы шел некогда трудный и опасный путь паломников. Надо было преодолеть высокие перевалы. В то же время это был радостный путь, к нему вела целая жизнь.


[Закрыть]
 

* * *

 
Порою заметишь вдруг:
Пыль затемнила зеркало,
Сиявшее чистотой.
Вот он, открылся глазам —
Образ нашего мира!
 

* * *

 
Непрочен наш мир.
И я из той же породы
Вишневых цветов.
на ветру облетают,
Скрыться… Бежать… Но куда?
 

* * *

 
Меркнет мой свет.
Заполонила думы
Старость моя.
А там, вдалеке, луна
Уже идет на закат.
 

* * *

 
Возле заглохшего поля
На одиноком дереве
Слышен в сумерках голос:
Голубь друзей зовет.
Мрачный, зловещий вечер.
 

Когда я шел в край Адзума, чтобы предаться делам подвижничества, я сложил стихи при виде горы Фудзи

 
Стелется по́ ветру
Дым над вершиной Фудзи,
В небо уносится
И пропадает бесследно,
Словно кажет мне путь.
 

* * *

 
Не помечая тропы,
Все глубже и глубже в горы
Буду я уходить.
Но есть ли на свете место,
Где горьких вестей не услышу?
 

* * *

 
Когда бы в горном селе
Друг у меня нашелся,
Презревший суетный мир!
Поговорить бы о прошлом,
Столь бедственно прожитом!
 

Перевод Веры Марковой

* * *

 
О, быстротечность!
На изголовье случайном
В дреме забывшись,
Смутной тенью блуждаю
По тропе сновидений.
 

* * *

 
Напрасно гляжу вокруг.
Куда устремиться душою?
Нет такой стороны.
Весну провожая, темнеет
Вечернее небо.
 

Песня весны

 
Дверь хижины в горах
Осенена ветвями сосен,
Не знающих весны.
Прерывистою цепью капель
Сочится талый снег.
 

* * *

 
Любуюсь тобою,
И пусть этот день весны
В прошлое канет,—
Слива у самой кровли,
Не забывай меня!
 

* * *

 
Мое мимолетное
Минувшее озирая взглядом,
Считаю в памяти:
Сколько весен я провела,
Печалуясь о вишневых цветах!
 

* * *

 
Осыпались вишни.
Напрасно бродит мой взгляд.
Кругом все поблекло.
Весенний дождь без конца
В опустевшем небе.
 

Сочинено во временной обители для жриц [1790]1790
  «Сочинено во временной обители для жриц…»– Поэтесса в бытность свою жрицей при храме Камо должна была, по обычаю, провести ночь в особой хижине, украшенной листьями китайской мальвы (Malva verticillata L.). Хижина возводилась на поле, к северу от храма. Праздник устраивался в середине четвертой луны, то есть ранним летом.


[Закрыть]накануне праздника Мальвы

 
Разве могу я забыть,
Как мальву для изголовья [1791]1791
  Из травы изголовье– поэтический образ дорожного ночлега.


[Закрыть]
Сбирала я на лугу?
Как мимолетную дрему
Прогнал росистый рассвет?
 

* * *

 
Возле окна моего,
Играя в листьях бамбука,
Ветер зашелестел.
Становится все короче [1792]1792
  Становится все короче… – Потому что летние ночи становятся все короче.


[Закрыть]
Дремота летних ночей.
 

* * *

 
Обратно не придет
Минувшее, но в сновиденье
Вдруг ожило опять.
У изголовья моего
Благоухает померанец. [1793]1793
  Благоухает померанец… – Запах цветов померанца в японской поэзии навевает воспоминания о прошлом. Лепестками цветов наполняли карманы широких рукавов. В памяти встает прекрасный образ любимого человека.


[Закрыть]
 

* * *

 
Павлонии палый лист
Так затруднил дорогу,—
Не протоптать тропы.
Пропал остаток надежды,
Что друг мой придет ко мне.
 

* * *

 
Пустынный сад…
Давно заглушил тростник
Следы людей.
На дне осенней росы
Звенят голоса цикад.
 

* * *

 
Холодом веет ветер.
Редеет деревьев листва,
И от ночи к ночи
Ширится, заливая сад,
Сияние осенней луны.
 

* * *

 
Печалится взор.
О, если б найти приют,
Где осени нет!
Везде – на лугах, на горах
Луна поселилась.
 

* * *

 
Пока я глядела,
Вдруг наступила зима,
Берег залива,
Где дикие утки гнездятся,
Подернулся тонким ледком.
 

* * *

 
Снег падает день за днем.
Печи угольщиков курятся
Все сильней и сильней.
Даже дым, – до чего он печален
В деревне Большое Поле!
 

Потаенная любовь

 
Жемчужная нить —
Жизнь моя, ты исчезнешь,
Так исчезни скорей!
Боюсь, если ты продлишься,
Молчать недостанет сил.
 

Перевод А. Глускиной

* * *

 
Из-за одной лишь ночи мимолетной,
Короче срезанного стебля тростника,
В заливе Нанива,
Ужель теперь я буду
Всю жизнь тоской томиться по тебе?!
 

Первое стихотворение в переводе Веры Марковой, второе – В. Сановича, третье – А. Глускиной

* * *

 
Завтра, едва рассветет,
Снова идти мне придется
Через вершины гор.
Месяц уходит по небу
В белые облака.
 

* * *

 
В нынешнем году
Весну впервые узнали
Цветы померанца.
Отчего же я обоняю
Старинный милый запах?
 

* * *

 
Опавший пурпур клена на земле,
Осенний вечер среди гор глубокий,
Дождь моросящий…
Вымокший под ним,
То не олень ли плачет одинокий?
 

Перевод А. Глускиной

* * *

 
У сливовых цветов все тот же аромат,
Как будто их коснулся твой рукав,—
Совсем как та весна…
У месяца б узнать:
Быть может, прежняя весна вернулась вновь?
 

* * *

 
Покрытый зимним инеем рукав
Стелю я в изголовье, грусти полный,
И в эту ночь, когда уснуть я не могу.
Ах, даже свет луны
Мне кажется холодным…
 

Перевод А. Глускиной

* * *

 
В ночь эту светлую с сияющей луной,
Как видно, на берег прилив нахлынул:
В заливе Нанива
Сквозь листья тростников
Бегут, сверкая белым светом, волны…
 

Перевод Веры Марковой

* * *

 
Аромат расцветающей сливы
Льют влажные от слез рукава,
И, сквозь кровлю сочась,
Лунный свет так горит на них,
Словно спорит с благоуханьем.
 

* * *

 
Небо снежило.
Изнемогли в дороге
Дикие гуси. [1796]1796
  Дикие гусиприлетают в Японию с континента.


[Закрыть]
И вот улетают… На крылья
Сыплется дождь весенний.
 

* * *

 
Как-то само собой
Сердце мое потянулось
К зубцам дальних гор…
Впервые в этом году
Светит трехдневный месяц.
 

* * *

 
Гора Хацусэ́! [1797]1797
  Гора Хацусэ– Возле этой горы находился знаменитый буддийский храм Хасэдэра.


[Закрыть]
Луна, к закату склоняясь,
Брезжит едва-едва.
Сквозь дымку смутно сочатся
Звуки колокола вдали…
 

* * *

 
Я видел, они расцвели,
Ветки вишневых деревьев,
Но в сумраке еле сквозят,—
Благоуханная дымка
На вечереющем небе.
 

* * *

 
Где он, ветер
Цвета вишневых лепестков?
Скрылся бесследно.
А скажут: «Земля как в снегу.
Есть еще чем любоваться!»
 

* * *

 
Тайные мысли мои
Кому я оставлю в наследство,
Чьим открою глазам?
Сердце мое переполнил
Этот весенний рассвет.
 

* * *

 
Яшмовое копье [1798]1798
  Яшмовое копье– то есть копье с драгоценными украшениями, постоянный поэтический эпитет к словам «дорога» или «селенье». Происхождение этого эпитета связано предположительно с защитным магическим обрядом. Здесь служит поэтическим зачином.


[Закрыть]—
Дорога теперь безлюдна.
Долго я жду вестей,
Так же долго, как льются
Дожди пятой луны.
 

* * *

 
В сумерках вечера
Кого, улетевшего облаком,
Ветер привеял?
Что разбудил он в памяти
Ароматом цветов померанца?
 

* * *

 
Вновь засияло
В разрывах туч грозовых
Вечернее солнце.
На эту сторону гор
Белые цапли летят.
 

* * *

 
В горном селении
Цикад неумолчный хор
Звучит по-осеннему.
Облетают среди тумана
Листья с самых нижних ветвей.
 

* * *

 
Где прежние ваши цветы,
Ветви окрестных деревьев
Под студеным дождем?
Но, ветер осенней поры,
Меняешься ты сильнее!
 

* * *

 
Циновка так холодна!
В одинокую ночь ожиданья
Ветер осени леденит.
Луной прикрылась, как рукавом,
Девушка с берега Удзи. [1799]1799
  Девушка с берега Удзи– букв.: «Дева-хранительница моста Удзи» («Удзихаси-химэ»), прозвище, которое было дано тайной возлюбленной, вероятно, гетере, жившей возле реки Удзи. В хэйанскую эпоху в этой местности, неподалеку от столицы (Киото), находились загородные дворцы аристократов. Река Удзи впадает в реку Бива. Стихотворение написано на тему танка неизвестного автора, помещенной в томе 14 «Кокинсю» («Песни любви»): «На тонкой циновке // Заледенели одежды. // Всю эту ночь опять // Ждет меня до рассвета// Девушка с берега Удзи».


[Закрыть]
 

* * *

 
Мне так хотелось забыть,
Что осень уже наступила…
Но этот лунный свет!
Но, на печаль мою, где-то
Стучат и стучат вальки! [1800]1800
  Стучат и стучат вальки… – Вальками прачки выбивают белье. Стук вальков в классической китайской и японской поэзии – метафора осенней грусти.


[Закрыть]
 

* * *

 
Остановить коня,
Рукава отряхнуть бы…
Приюта нигде не найдешь.
На всей равнине Сано [1801]1801
  На всей равнине Сано… – Сано – большая малонаселенная равнина. Существовало несколько равнин, носивших это имя. Имеется в виду местность, воспетая еще в антологии «Манъёсю».


[Закрыть]
Снежный ветреный вечер.
 

* * *

 
Сказала: «Уже рассвет!»
Покинув меня, исчезла.
Не отыщешь следа.
Считанные мгновенья
Гостит на заре белый снег.
 

* * *

 
Еще усилил тоску
Этот уныло-тягучий
Вихря вечернего шум.
Зачем обычай придуман
В сумерках встречи ждать?
 

* * *

 
Какой осенний вид
У твоей поблекшей любви!
Печаль меня убьет.
Так в роще сметает вихрь
Каплю белой росы.
 

* * *

 
Идет от другого домой,
И, чтобы скрасить дорогу,
Наверно, глядит на тебя.
Луна ожиданья ночного,
Как ты на рассвете бледна!
 

* * *

 
Помнишь ли ты меня?
Может, привычный ко мне рукав
Заледенел от слез?
Я всю ночь заснуть не могу.
Иней припорошил циновку…
 

* * *

 
Когда на заре разлучались
Белотканые наши рукава,
Упали багряные капли. [1802]1802
  Упали багряные капли… – Слезы горя метафорически называются красными, словно окрашенными кровью сердца. Здесь это цвет слез и одновременно листьев клена.


[Закрыть]
Пронзающий душу цвет
Печального осеннего ветра.
 

* * *

 
Как я когда-то ласкал [1803]1803
  «Как я когда-то ласкал…»– Лирической основой (хонкадори) этого стихотворения послужила танка Идзуми Сикибу «Я легла, позабыв…».


[Закрыть]
Черные волосы любимой!
Каждую, каждую прядь
На одиноком ложе моем
В памяти перебираю.
 

Эти стихи сложены мною, когда после долгого отсутствия я, по приглашению некоего придворного, посетил празднество высочайшего любования вишнями в саду ведомства императорской гвардии.

 
Сколько весен под сенью ветвей
Я тоже на вас любовался,
Вишни в дворцовом саду!
Верно, вам грустно глядеть,
Как я постарел в разлуке.
 

* * *

 
Отблеск на рукавах,
Морской водой напоенных…
Поневоле всю ночь
Не могут с луной разлучиться
Солевары залива Сума́. [1804]1804
  Солевары залива Сума. – Залив Сума – одна из знаменитых своей красотой местностей Японии, туда приезжали любоваться осенней луной. Расположен возле г. Кобэ. На песчаном, поросшем соснами побережье солевары выпаривали соль из морских водорослей, лучи луны сверкают на их влажных рукавах.


[Закрыть]
 

* * *

 
В кои веки, бывало,
Друзья посетят меня…
Дальнее воспоминанье!
В саду моем с давних пор
Людские следы исчезли.
 

Перевод Веры Марковой

Стихотворение это содержалось в высочайшем письме, посланном во дворец Девяти подвижнических деяний [1806] 1806
  Дворец Девяти подвижнических деяний(Кюдзёдэн) – резиденция Дзюнтоку.


[Закрыть] , когда в седьмую луну третьего года эры Сёкю [1807] 1807
  …в седьмую луну третьего года эры Сёкю– 1221 г.


[Закрыть] государь соизволил отбыть на остров Са́ до.

 
Что, если я доживу!
Что, если снова вернуться
Мне суждено под конец!
Все равно, до чего мрачна
Земная эта столица.
 

* * *

 
Какая печаль
Ее одежды припомнить!
Мы оба, я и она,
Устало бредем в этом мире,
Где свидеться нам не дано.
 

* * *

 
Не догорит до конца,—
Жизнь томительно длится.
Еще мы в мире одном,
Но все упованья напрасны.
Разъединен наш союз.
 

* * *

 
Что меня ждет?
Сердце я утешаю
Завтрашним днем.
Так вчерашний прошел,
Так и нынешний минет.
 

* * *

 
Вековечный чертог!
Пусть под ветхой кровлею
Спрятался он,
Но еще осталось,
Не исчезло минувшее.
 

Перевод А. Глускиной

* * *

 
Нет, то не снег цветы в садах роняют,
Когда от ветра в лепестках земля,—
То седина!
Не лепестки слетают,
С земли уходят не цветы, а я…
 

Перевод А. Глускиной

* * *

 
На скошенной соломе тростниковой
Забылся я в пути недолгим сном…
Как хорошо!
Луна над яшмовой рекою,
А небо – в свете утренней зари.
 

Перевод Веры Марковой

Воспеваю первый день первой луны нового года

 
Ранним утром гляжу:
Горы затмились туманом,
Это сходит весна
С необъятной равнины
Вечно сущего неба.
 

Песня о сердце в глубине сердца

 
Где боги живут?
Где обитают будды?
Ищите их
Только в глубинах сердца
Любого из смертных людей.
 

Песня о «срединном пути» согласно Махаяне [1809]1809
  «Срединный путь»(санскр. «мадхьямика») – буддийское учение об относительности бытия-небытия и других категорий философского постижения мира. Суть этого учения афористически сжато и точно сконденсирована в данном пятистишии.
  Махаяна– буддийское учение, весьма популярное в средневековой Японии. Основы его были изложены в «Сутре Лотоса».


[Закрыть]

 
Этот мир земной —
Отраженное в зеркале
Марево теней.
Есть, но не скажешь, что есть.
Нет, но не скажешь, что нет.
 

Смотрю, как набегают валы на скалистый берег

 
Огромного моря валы
С грохотом катят камни,
Набегом берег тесня.
Расколются, раздробятся,
Рассыплются, падают пеной…
 

Стихи о том, как солнце спускается к вершинам гор

 
Словно в багряную краску
Окунули тысячу раз,
Так густо окрашено небо,
Когда к зубцам дальних гор
Нисходит вечернее солнце.
 

Увидев, что на кухонной доске распластан дикий гусь, утративший свое подобие

 
Какая печальная мысль!
Взгляните, во что превратился
Даже он, этот дикий гусь,
Летевший посреди облаков,
На самом краю небосвода.
 

Возле дороги с безудержным плачем искал свою мать малый ребенок. Случившиеся там люди поведали мне, что оба его родителя покинули наш свет

 
Бедняжку так жаль!
Сама на глаза навернулась
Непрошеная слеза.
Напрасно зовет ребенок
Свою умершую мать.
 

В думах о том, как люди, впавшие в нищету, умудряются жить на свете

 
Так создан наш мир.
Ты есть, и достаток есть
Какой ни на есть.
А нет ничего, значит, нет,
Свой век протянешь – ни с чем.
 

Во время наводнения, приключившегося в седьмую луну первого года Кэнрэки [1810]1810
  …в седьмую луну первого года Кэнрэки– 1211 г.


[Закрыть], горестные сетования земледельцев переполнили небеса. И тогда, представ в одиночестве перед Буддой моего домашнего алтаря, я вознес краткую мольбу:

 
В такие времена
Страдания и жалобы народа
Превыше всех забот.
Божественных драконов осьмерица, [1811]1811
  Божественных драконов осьмерица– Дракон считался богом водной стихии. Особенно чтились восемь великих богов-драконов, которые упоминаются в буддийских священных книгах.


[Закрыть]
Останови губительный потоп!
 

О чувстве сострадания

 
Пускай бессловесны звери,
Бессмысленны, что из того?
В душе просыпается жалость,
Лишь вспомню, что и они —
Родители детям своим.
 

Я даже не слышал о долговременной болезни одного человека, как вдруг сообщили мне, что он скончался на рассвете, и тогда я сказал:

 
Нежданная весть,
Но стоит ли удивляться?
И все же, все же…
Какой мимолетный сон —
Наша земная жизнь!
 

Смотрю, как ветер треплет горные розы

 
О мое сердце,
Что делать нам остается?
Горные розы
Уже, увядая, поблекли,
И подымается буря.
 

Мрак

 
В глубокой тьме,
Черной, как ягоды тута,
Скрыты грядой
Восьмиярусных облаков,
Кричат перелетные гуси.
 

Размышляя о своей греховности

 
Только искры одни
Переполнили бездну неба…
Пламенеющий ад —
Нет для грешных другой дороги.
Как это вымолвить страшно!
 

Стихи, сочиненные мною, когда я увидел на берегу множество огней

 
Неужели всегда
На это глядеть так грустно?
Там, где у моря стоят
Тростниковые шалаши рыбаков,
Разгорелись огни солеварен.
 

* * *

 
Лишь я один
Ее называю любимой!
К ней волны бегут.
Венчает чело горы
Снег, летящий с небес.
 

Перевод Веры Марковой

* * *

 
Вот застлана дымкой,
Вот заблистает вновь.
Ветрено в небе.
Над весенней метелью
Бродит сиянье луны.
 

* * *

 
Голоса цикад,
Что вдали зазвенели,
Миновало в пути
И меж тихих ветвей
Дремлет в сумраке лето.
 

* * *

 
Горный поток!
Волны ударят в камень,
Выбьют огонь.
Искрами разлетаясь,
Сыплются светляки.
 

* * *

 
В темную ночь
С чем свое сердце
Солью в одно?
Мерцает в тучах
Осенняя молния.
 

* * *

 
Гнет и ломает,
Вихрем гудит в полях,
Ливнем промчится…
И только вы над ветром,
Облака! Листья деревьев!
 

* * *

 
Прислушайтесь к ветру!
Листья с горных вершин
Кружатся в поднебесье,
Взлетают и падают, падают…
Голоса! Голоса! Голоса!
 

* * *

 
В плывущем облаке
Тонкий трехдневный месяц
Спеленат в коконе.
Есть ли что безотрадней
Осени в дальних горах?
 

* * *

 
Светлеют вершины,
Но в самых низинах гор,
На дне тумана,
Как, сердце, тебе проясниться?
Деревеньки вразброд.
 

* * *

 
Целую ночь напролет
Он голоса приносит.
Здесь ушло в облака
Столько людских поколений!
Дождь над старой деревней.
 

* * *

 
Есть у меня приют,
Нет у меня приюта,—
Я не тревожусь ничуть.
Вот он, глядите, мой вечер:
Весенняя паутинка!
 

* * *

 
Эти лучи леденят
Даже морозный иней.
Слышен скрипучий треск
Всюду, где свет твой бродит,
Поздней ночи луна.
 

* * *

 
Совсем постарел я…
В холодную снежную ночь
Суждено умереть мне.
Положите меня под огнем,
Глубоко схороненным в пепле.
 

 
¹Вершина в снегу,
Но дымкой овеяны склоны.
Вечер померк.
 

Соги

 
²Льются талые воды вдали.
Пахнет сливовым цветом селенье.
 

Сёхаку

 
³Там, где, дрожа на ветру,
Теснятся прибрежные ивы,
Где так заметна весна…
 

Сотё

 
⁴Чуть слышные всплески багра —
Лодка плывет на рассвете.
 

Соги

 
⁵Что там? Проблеск луны?
Еще осталась в туманах,
Темных, как ночь.
 

Сёхаку

 
⁶Иней осыпал луга.
Осень уже на исходе.
 

Сотё

Пейзаж. Кэйсёку (Сёкэй), XV–XVI вв.

 
⁷Стонут цикады,
Но, бесчувственна к их мольбе,
Трава засыхает.
 

Соги

 
⁸Я к воротам друга пришел.
Как обнажилась тропа!
 

Сёхаку

 
⁹В горных глубинах,
Чудится, неразлучно с бурей
Затерянное селенье.
 

Сотё

 
¹⁰Для пришельца, чужого здесь,
Как все мрачно и как пустынно!
 

Соги

 
¹¹Но ты не сетуй,
Одинокий, забвенный людьми!
Словно это внове…
 

Сёхаку

 
¹²Или не ведаешь ты,
Что вечного нет на земле?
 

Сотё

 
¹³Росинка упасть боится
На цветок. Печалится он,
Что век ее так недолог!
 

Соги

 
¹⁴Все, что осталось от солнца,—
Задымленное сиянье.
 

Сёхаку

 
¹⁵Словно бы вечер пришел? —
Весенним туманом обмануты,
Птицы спешат домой.
 

Сотё

 
¹⁶Иду сквозь теснины гор.
Здесь небо путь не укажет.
 

Соги

 
¹⁷Рассеялись тучи,
А дождь все падает на рукава
Дорожной одежды.
 

Сёхаку

 
¹⁸Изголовье – охапка травы.
Кажется даже луна убогой.
 

Сотё

 
¹⁹Напрасно столько ночей
До рассвета глаз не смыкал я…
А осени скоро конец!
 

Соги

 
²⁰Сновидения гонит прочь
Ветер, треплющий ветви хаги.
 

Сёхаку

 
²¹Очнусь, но где же они,
Друзья из родного селенья?
Все исчезли, как сон.
 

Сотё

 
²²Предо мной одинокая старость.
На кого могу опереться?
 

Соги

 
²³Пускай безыскусный стих
Не всегда красотою блещет,
В нем опору ищи!
 

Сёхаку

 
²⁴И оно тоже спутник твой,
Это вечернее небо.
 

Соги

Перевод Веры Марковой

Отцу, потерявшему сына

 
Поник головой до земли,—
Словно весь мир опрокинут вверх дном,—
Придавленный снегом бамбук.
 

Покидая родину

 
Облачная гряда
Легла меж друзьями… Простились
Перелетные гуси навек.
 

* * *

 
«Осень уже пришла!» —
Шепнул мне на ухо ветер,
Подкравшись к подушке моей.
 

* * *

 
Майских дождей пора.
Будто море светится огоньками —
Фонари ночных сторожей.
 

* * *

 
Иней его укрыл,
Стелет постель ему ветер…
Брошенное дитя.
 

* * *

 
В небе такая луна,
Словно дерево спилено под корень;
Белеется свежий срез.
 

* * *

 
Желтый лист плывет.
У какого берега, цикада,
Вдруг проснешься ты?
 

* * *

 
Как разлилась река!
Цапля бредет на коротких ножках
По колено в воде.
 

* * *

 
Тихая лунная ночь…
Слышно, как в глубине каштана
Ядрышко гложет червяк.
 

* * *

 
На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний вечер.
 

* * *

 
Во тьме безлунной ночи
Лисица стелется по земле,
Крадется к спелой дыне.
 

* * *

 
Кишат в морской траве
Прозрачные мальки… Поймаешь —
Растают без следа. [1815]1815
  Поймаешь – растают без следа. – Мальки так прозрачны, что кажутся поэту льдинками: вот-вот растают…


[Закрыть]
 

Весной собирают чайный лист

 
Все листья сорвали сборщицы…
Откуда им знать, что для чайных кустов
Они – словно ветер осени!
 

Печалюсь, глядя на луну; печалюсь, думая о своей судьбе; печалюсь о том, что я такой неумелый! Но никто не спросит меня: отчего ты печален? И мне, одинокому, становится еще грустнее

 
Печалью свой дух просвети!
Пой тихую песню за чашкой похлебки,
О ты, «печальник луны»!
 

В хижине, крытой тростником

 
Как стонет от ветра банан,
Как падают капли в кадку,
Я слышу всю ночь напролет.
 

* * *

 
Ива склонилась и спит.
И кажется мне, соловей на ветке —
Это ее душа.
 

* * *

 
Топ-топ – лошадка моя.
Вижу себя на картине —
В просторе летних лугов.
 

В хижине, отстроенной после пожара

 
Слушаю, как градины стучат.
Лишь один я здесь не изменился,
Словно этот старый дуб.
 

* * *

 
Далекий зов кукушки
Напрасно прозвучал. Ведь в наши дни
Перевелись поэты.
 

В доме Кавано Сёха [1816]1816
  В доме Кавано Сёха… – Кавано Сёха был мастером чайной церемонии. Эстетика чайных церемоний была направлена на то, чтобы заставить забыть «о суетном мире».


[Закрыть]стояли в надтреснутой вазе стебли цветущей дыни, рядом лежала цитра без струн, капли воды сочились и, падая на цитру, заставляли ее звучать

 
Стебли цветущей дыни.
Падают, падают капли со звоном…
Или это – «цветы забвенья»?
 

Недолгий отдых в гостеприимном доме

 
Здесь я в море брошу наконец
Бурями истрепанную шляпу,
Рваные сандалии мои.
 

* * *

 
Послышится вдруг «шорх-шорх».
В душе тоска шевельнется…
Бамбук в морозную ночь.
 

На чужбине

 
Тоненький язычок огня,—
Застыло масло в светильнике.
Проснешься… Какая грусть!
 

* * *

 
Ворон-скиталец, взгляни!
Где гнездо твое старое?
Всюду сливы в цвету.
 

* * *

 
Бабочки полет
Будит тихую поляну
В солнечном свету.
 

* * *

 
Встречный житель гор
Рта не разомкнул. До подбородка
Достает ему трава.
 

* * *

 
На луну загляделись.
Наконец-то мы можем вздохнуть! —
Мимолетная тучка.
 

* * *

 
Как свищет ветер осенний!
Тогда лишь поймете мои стихи,
Когда заночуете в поле.
 

* * *

 
И осенью хочется жить
Этой бабочке: пьет торопливо
С хризантемы росу.
 

* * *

 
Цветы увяли.
Сыплются, падают семена,
Как будто слезы…
 

* * *

 
Порывистый листобой
Спрятался в рощу бамбука
И понемногу утих.
 

* * *

 
Внимательно вглядись!
Цветы «пастушьей сумки»
Увидишь под плетнем.
 

* * *

 
О, проснись, проснись!
Стань товарищем моим,
Спящий мотылек!
 

Памяти друга

 
На землю летят,
Возвращаются к старым корням…
Разлука цветов!
 

* * *

 
Старый пруд.
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине.
 

Другу, уехавшему в западные провинции

 
Запад, Восток —
Всюду одна и та же беда,
Ветер равно́ холодит.
 

Хожу кругом пруда

 
Праздник осенней луны.
Кругом пруда, и опять кругом,
Ночь напролет кругом!
 

Кувшин для хранения зерна

 
Вот все, чем богат я!
Легкая, словно жизнь моя,
Тыква-горлянка.
 

* * *

 
Этой поросшей травою
Хижине верен остался лишь ты,
Разносчик зимней сурепки.
 

* * *

 
Первый снег под утро.
Он едва-едва пригнул
Листики нарцисса.
 

* * *

 
Вода так холодна!
Уснуть не может чайка,
Качаясь на волне.
 

* * *

 
С треском лопнул кувшин;
Ночью вода в нем замерзла,
Я пробудился вдруг.
 

* * *

 
Луна или утренний снег…
Любуясь прекрасным, я жил, как хотел.
Вот так и кончаю год.
 

* * *

 
Морская капуста легче…
А носит торговец-старик на плече
Корзины тяжелых устриц.
 

* * *

 
Облака вишневых цветов!
Звон колокольный доплыл… Из Уэ́но,
Или Аса́куса? [1817]1817
  Звон колокольный доплыл… Из Уэно или // Асакуса? – Уэно, Асакуса – разные районы города Эдо (Токио). Цветут вишни, в воздухе стоит дымка, даже звон колокола кажется смутным, приглушенным. Не поймешь, где он прозвучал.


[Закрыть]
 

* * *

 
В чашечке цветка
Дремлет шмель. Не тронь его,
Воробей-дружок!
 

* * *

 
Аиста гнездо на ветру.
А под ним – за пределами бури —
Вишен спокойный цвет.
 

* * *

 
Долгий день напролет
Поет – и не напоется
Жаворонок весной.
 

* * *

 
Над простором полей —
Ничем к земле не привязан —
Жаворонок звенит.
 

* * *

 
Майские льют дожди. [1818]1818
  Майские льют дожди. – Месяц май в Японии – время сезонных дождей (самидарэ).


[Закрыть]
Что это? – лопнул на бочке обод? —
Звук неясный ночной…
 

Осиротевшему другу

 
Даже белый цветок на плетне
Возле дома, где не стало хозяйки,
Холодом обдал меня.
 

* * *

 
Нынче выпал ясный день.
Но откуда брызжут капли?
В небе о блака клочок.
 

* * *

 
Ветку, что ли, обломил
Ветер, пробегая в соснах?
Как прохладен плеск воды!
 

* * *

 
Чистый родник!
Вверх побежал по моей ноге
Маленький краб.
 

* * *

 
Рядом с цветущим вьюнком
Отдыхает в жару молотильщик.
Как он печален, наш мир!
 

* * *

 
Вот здесь в опьяненье
Уснуть бы, на этих речных камнях,
Поросших гвоздикой…
 

В похвалу поэту Рика

 
Будто в руки взял
Молнию, когда во мраке
Ты зажег свечу.
 

* * *

 
Как быстро летит луна!
На неподвижных ветках
Повисли капли дождя.
 

* * *

 
На ночь, хоть на ночь одну,
О кусты цветущие хаги,
Приютите бродячего пса!
 

* * *

 
Важно ступает
Цапля по свежему жниву.
Осень в деревне.
 

* * *

 
Бросил на миг
Обмолачивать рис крестьянин,
Глядит на луну.
 

* * *

 
Снова встают с земли,
Тускнея во мгле, хризантемы,
Прибитые сильным дождем.
 

* * *

 
Молись о счастливых днях!
На зимнее дерево сливы
Будь сердцем своим похож.
 

На родине

 
Хлюпают носами…
Милый сердцу деревенский звук!
Зацветают сливы.
 

* * *

 
В чарку с вином,
Ласточки, не уроните
Глины комок.
 

* * *

 
В гостях у вишневых цветов
Я пробыл ни много ни мало —
Двадцать счастливых дней!
 

* * *

 
Под сенью вишневых цветов
Я, словно старинной драмы герой,
Ночью прилег уснуть.
 

Ловля светлячков над рекой Сэта [1819]1819
  Ловля светлячков над рекой Сэта– Ловля светлячков над рекой – одно из любимых летних увеселений в Японии. Поэт только что любовался вишнями, но еще словно видит их перед собою, и светлячки чертят огнем вдоль этой воображаемой картины.


[Закрыть]

 
Еще мелькают в глазах
Горные вишни… И чертят огнем
Вдоль них светлячки над рекой.
 

* * *

 
Здесь когда-то замок стоял…
Пусть мне первый расскажет о нем
Бьющий в старом колодце родник.
 

Осенним вечером

 
Кажется, что сейчас
Колокол тоже в ответ загудит…
Так цикады звенят.
 

* * *

 
Как летом густеет трава!
И только у однолиста
Один-единственный лист.
 

В похвалу новому дому

 
Дом на славу удался!
На задворках воробьи
Просо радостно клюют.
 

* * *

 
О нет, готовых
Я для тебя сравнений не найду,
Трехдневный месяц!
 

* * *

 
Неподвижно висит
Темная туча в полнеба…
Видно, молнию ждет.
 

* * *

 
О, сколько их на полях!
Но каждый цветет по-своему,—
В этом высший подвиг цветка!
 

* * *

 
Жизнь свою обвил
Вкруг висячего моста
Этот дикий плющ.
 

На горе «Покинутой старухи» [1820]1820
  С горы «Покинутой старухи»(Обасутэ) в ночь полнолуния открывается красиво освещенный ландшафт. Название ее связано с легендой. В древности один человек, поверив лживым наговорам жены, отнес свою старую тетку, заменившую ему родную мать, на пустынную гору и покинул ее там. Но, увидев, как взошел над горою чистый лик луны, раскаялся в содеянном и поспешил принести старуху обратно домой.


[Закрыть]

 
Мне приснилась давняя быль:
Плачет брошенная в горах старуха,
И только месяц ей друг.
 

Другу

 
Посети меня
В одиночестве моем!
Павлонии лист упал…
 

Поэт Рика скорбит о своей жене

 
Одеяло для одного.
И ледяная, черная
Зимняя ночь… О, печаль!
 

В день очищения от грехов

 
Дунул свежий ветерок,
С плеском выскочила рыба…
Омовение в реке. [1821]1821
  Омовение в реке– Древний обряд очищения от скверны путем омовения совершался в шестом месяце по лунному календарю, то есть в разгар лета.


[Закрыть]
 

* * *

 
Зимние дни в одиночестве.
Снова спиной прислонюсь
К столбу посредине хижины.
 

Отец тоскует о своем ребенке

 
Всё падают и шипят.
Вот-вот огонь в глубине золы
Погаснет от этих слез.
 

* * *

 
Срезан для крыши камыш.
На позабытые стебли
Сыплется мелкий снежок.
 

Ранней весною

 
Вдруг вижу, – от самых плеч
Моего бумажного платья
Паутинки, зыблясь, растут.
 

* * *

 
Весна уходит.
Плачут птицы. Глаза у рыб
Полны слезами.
 

* * *

 
Вот он – мой знак путеводный!
Посреди высоких трав луговых
Человек с охапкою сена.
 

* * *

 
Сад и гора вдали
Дрогнули, движутся, входят
В летний раскрытый дом.
 

Крестьянская страда

 
Полоть… Жать…
Только и радости летом —
Кукушки крик.
 

* * *

 
Погонщик! Веди коня
Вон туда, через поле!
Там кукушка поет.
 

Возле «Камня смерти»

 
Ядом дышит скала. [1822]1822
  Ядом дышит скала– В префектуре Тотиги есть скала, возле которой из земли выходит ядовитый газ, убивая птиц и насекомых. Согласно легенде, в эту скалу обратилась убитая лисица. Поблизости поставлен камень с высеченным на нем стихотворением; традиция приписывает его Басё: «Облака одни // Могут пролететь в небесной вышине // Над тобой, скала».


[Закрыть]
Кругом трава покраснела.
Даже роса в огне.
 

Ветер на старой заставе Сиракава [1823]1823
  Застава Сиракава– См. сноску 1750.


[Закрыть]

 
Западный ветер? Восточный?
Нет, раньше послушаю, как шумит
Ветер над рисовым полем.
 

По пути на север слушаю песни крестьян

 
Вот исток, вот начало
Всего поэтического искусства!
Песня посадки риса.
 

* * *

 
Майские дожди
Водопад похоронили —
Залили водой.
 

* * *

 
Островки… Островки…
На сотни осколков дробится
Море летнего дня.
 

На старом поле битвы

 
Летние травы
Там, где исчезли герои,
Как сновиденье.
 

* * *

 
Какое блаженство!
Прохладное поле зеленого риса…
Воды журчанье…
 

* * *

 
Тишина кругом.
Проникает в сердце скал
Легкий звон цикад.
 

* * *

 
Там, где родится поток, [1824]1824
  Там, где родится поток… – В Японии лед на лето сохраняют в земле; Басё ищет такой ледник у истоков ручья, но внезапно обнаруживает, что ива начала поиски раньше него.


[Закрыть]
Низко склонилась ива:
Ищет ледник в земле.
 

* * *

 
«Ворота прилива».
Омывает цаплю по самую грудь
Прохладное море.
 

* * *

 
Пестик из дерева.
Был ли он сливой когда-то?
Был ли камелией?
 

* * *

 
Бушует морской простор!
Далеко, до острова Садо,
Стелется Млечный Путь. [1825]1825
  До острова Садо стелется Млечный Путь– Остров Садо находится в Японском море. Поэту кажется, что Млечный Путь протянулся к острову, словно мост.


[Закрыть]
 

В гостинице

 
Со мной под одною кровлей
Две девушки… Ветки хаги в цвету
И одинокий месяц.
 

* * *

 
Как пахнет зреющий рис!
Я шел через поле, и вдруг —
Направо залив Арисо́. [1826]1826
  Арисо– старинное название залива в провинции Кага, ныне залив Тояма в одноименной префектуре. Название Аримо встречается в древней японской поэзии и потому богато поэтическими ассоциациями.


[Закрыть]
 

Перед могильным холмом рано умершего поэта Иссё [1827]1827
  Иссё(1653–1688) – поэт и чаеторговец, жил в городе Канадзава.


[Закрыть]

 
Содрогнись, о холм!
Осенний ветер в поле —
Мой одинокий стон.
 

* * *

 
Красное-красное солнце
В пустынной дали… Но леденит
Безжалостный ветер осенний.
 

* * *

 
Сыплются ягоды с веток…
Шумно вспорхнула стая скворцов.
Утренний ветер.
 

В осенних полях

 
Намокший, идет под дождем,
Но песни достоин и этот путник.
Не только хаги в цвету.
 

Шлем Санэмори [1828]1828
  Сайто Санэмори– знаменитый воин XII века. В легенде о нем рассказывается, что, будучи уже семидесятилетним старцем, он выкрасил свои волосы в черный цвет, перед тем как идти на битву. В храме Тода города Комацу, провинции Кага, хранился как реликвия шлем Санэмори, который он надел перед своим последним сражением.


[Закрыть]

 
О, беспощадный рок!
Под этим славным шлемом
Теперь сверчок звенит.
 

Расстаюсь в пути со своим учеником

 
Отныне иду один.
На шляпе надпись: «Нас двое»…
Я смою ее росой.
 

* * *

 
Белее белых скал [1829]1829
  Белее белых скал… – Старая поэтическая традиция в Японии связывает с осенним ветром представление о белом, мертвенном цвете.


[Закрыть]
На склонах Каменной горы
Осенний этот вихрь!
 

Расставаясь с другом

 
Прощальные стихи
На веере хотел я написать,—
В руке сломался он.
 

В бухте Цуруга, где некогда затонул колокол

 
Где ты, луна, теперь?
Как затонувший колокол,
Скрылась на дне морском.
 

* * *

 
Бабочкой никогда
Он уж не станет… Напрасно дрожит
Червяк на осеннем ветру.
 

На берегу залива Футами, где жил Сайгё

 
Может, некогда служил
Тушечницей этот камень?
Ямка в нем полна росы.
 

* * *

 
Холодный дождь без конца.
Так смотрит продрогшая обезьянка,
Будто просит соломенный плащ.
 

* * *

 
До чего же долго
Льется дождь! На голом поле
Жниво почернело.
 

* * *

 
Зимняя ночь в саду.
Ниткой тонкой – и месяц в небе,
И цикады чуть слышный звон.
 

В горной деревне

 
Монахини рассказ
О прежней службе при дворе…
Кругом глубокий снег.
 

Играю с детьми в горах

 
Дети, кто скорей?
Мы догоним шарики
Ледяной крупы.
 

* * *

 
Снежный заяц – как живой!
Но одно осталось, дети:
Смастерим ему усы.
 

* * *

 
Скажи мне, для чего,
О ворон, в шумный город
Отсюда ты летишь?
 

* * *

 
Проталина в снегу,
А в ней – светло-лиловый
Спаржи стебелек.
 

* * *

 
Весенние льют дожди.
Как тянется вверх чернобыльник
На этой заглохшей тропе!
 

* * *

 
Камелии лепестки…
Может быть, соловей уронил
Шапочку из цветов?
 

* * *

 
Листья плюща…
Отчего-то их дымный пурпур
О былом говорит.
 

* * *

 
Все кружится стрекоза…
Никак зацепиться не может
За стебли гибкой травы.
 

* * *

 
Ты не думай с презреньем:
«Какие мелкие семена!»
Это ведь красный перец.
 

* * *

 
Сначала покинул траву…
Потом деревья покинул…
Жаворонка полет.
 

* * *

 
Колокол смолк вдалеке,
Но ароматом вечерних цветов
Отзвук его плывет.
 

* * *

 
Чуть дрожат паутинки.
Тонкие нити травы сайко
В полумраке трепещут.
 

* * *

 
Минула весенняя ночь.
Белый рассвет обернулся
Морем вишен в цвету.
 

* * *

 
Жаворонок поет.
Звонким ударом в чаще
Вторит ему фазан.
 

* * *

 
Роняя лепестки,
Вдруг пролил горсточку воды
Камелии цветок.
 

* * *

 
Вот причуда знатока!
На цветок без аромата
Опустился мотылек.
 

* * *

 
В столице, уже примелькавшейся,
Воскресла прежняя прелесть столицы,
Когда кукушку услышал я.
 

* * *

 
Майский дождь бесконечный.
Мальвы куда-то тянутся,
Ищут дорогу солнца.
 

* * *

 
Холодный горный источник.
Горсть воды не успел зачерпнуть,
Как зубы уже заломило.
 

* * *

 
Падает с листком…
Нет, смотри! На полдороге
Светлячок вспорхнул.
 

* * *

 
Как ярко горят светлячки,
Отдыхая на ветках деревьев!
Дорожный ночлег цветов!
 

* * *

 
И кто бы мог сказать,
Что жить им так недолго?
Немолчный звон цикад.
 

* * *

 
В старом моем домишке
Москиты почти не кусаются.
Вот все угощенье для друга!
 

Один мудрый монах сказал [1830]1830
  «Один мудрый монах сказал…»– Стихотворение направлено против «мыслителей», часто и не к месту повторяющих давно уже не новые слова о быстротечности человеческой жизни. Басё, вероятно, хочет сказать, что «наносит душам увечья» наигранный пессимизм.


[Закрыть]: «Учение секты Дзэн, неверно понятое, наносит душам большие увечья». Я согласился с ним

 
Стократ благородней тот,
Кто не скажет при блеске молнии:
«Вот она – наша жизнь!»
 

В монастыре

 
Пьет свой утренний чай
Настоятель в спокойствии важном.
Хризантемы в саду.
 

* * *

 
Белый волос упал.
Под моим изголовьем
Не смолкает сверчок.
 

* * *

 
Больной опустился гусь
На поле холодной ночью.
Сон одинокий в пути.
 

* * *

 
Прозрачна осенняя ночь.
Далеко, до Семизвездия,
Разносится стук вальков.
 

* * *

 
«Сперва обезьяны халат!» —
Просит прачек выбить вальком
Продрогнувший поводырь.
 

* * *

 
Даже дикого кабана
Закружи́т, унесет с собою
Этот зимний вихрь полевой!
 

* * *

 
Уж осени конец,
Но верит в будущие дни
Зеленый мандарин.
 

К портрету друга

 
Повернись ко мне!
Я тоскую тоже
Осенью глухой.
 

В дорожной гостинице

 
Переносный очаг.
Так, сердце странствий, и для тебя
Нет покоя нигде.
 

* * *

 
Холод пробрал в пути.
У птичьего пугала, что ли,
В долг попросить рукава?
 

* * *

 
Сушеная эта макрель
И нищий монах изможденный
На холоде в зимний день.
 

* * *

 
Стебли морской капусты.
Песок заскрипел на зубах… [1831]1831
  Песок заскрипел на зубах… – Это неприятное чувство вызывает у поэта еще более неприятные ассоциации.


[Закрыть]
И вспомнил я, что старею.
 

* * *

 
Откуда вдруг такая лень?
Едва меня сегодня добудились…
Шумит весенний дождь.
 

* * *

 
Откуда кукушки крик?
Сквозь чащу густого бамбука
Сочится лунная ночь.
 

* * *

 
Печального, меня
Сильнее грустью напои,
Кукушки дальний зов!
 

* * *

 
В ладоши звонко хлопнул я.
А там, где эхо прозвучало,
Бледнеет летняя луна.
 

В ночь полнолуния

 
Друг мне в подарок прислал
Рису, а я его пригласил
В гости к самой луне.
 

* * *

 
Легкий речной ветерок.
Чай хорош! И вино хорошо!
И лунная ночь хороша!
 

* * *

 
Глубокою стариной
Повеяло… Сад возле храма
Засыпан палым листом.
 

Луна шестнадцатой ночи

 
Так легко-легко
Выплыла – и в облаке
Задумалась луна.
 

* * *

 
Отоприте дверь!
Лунный свет впустите
В храм Укимидо! [1832]1832
  Храм Укимидо(«Плавучий храм») – выстроен на берегу озера Бива таким образом, что кажется, будто он плывет по воде.


[Закрыть]
 

* * *

 
Кричат перепела.
Должно быть, вечереет.
Глаз ястреба померк.
 

* * *

 
Белый грибок в лесу.
Какой-то лист незнакомый
К шляпке его прилип.
 

* * *

 
Какая грусть!
В маленькой клетке подвешен
Пленный сверчок. [1833]1833
  В маленькой клетке подвешен пленный сверчок– В Японии и Китае стрекочущих насекомых (сверчков, цикад) держат в доме в маленьких клетках, как певчих птиц.


[Закрыть]
 

* * *

 
Верно, эта цикада
Пеньем вся изошла? —
Одна скорлупка осталась.
 

* * *

 
Опала листва.
Весь мир одноцветен.
Лишь ветер гудит.
 

* * *

 
Посадили деревья в саду.
Тихо, тихо, чтоб их ободрить,
Шепчет осенний дождь.
 

Хозяин и гость

 
Друг на друга нарцисс
И белая ширма бросают
Отблески белизны.
 

Собрались ночью, чтоб любоваться снегом

 
Скоро ли свежий снег?
У всех ожиданье на лицах…
Вдруг зимней молнии блеск!
 

* * *

 
Скалы среди криптомерий!
Как заострил их зубцы
Зимний холодный ветер!
 

* * *

 
Сокол рванулся ввысь.
Но крепко охотник держит его,—
Сечет ледяная крупа.
 

Вернувшись в Эдо после долгого отсутствия

 
…Но, на худой конец, хоть вы
Еще под снегом уцелели,
Сухие стебли камыша.
 

* * *

 
Соленые морские окуни
Висят, ощеривая зубы,—
Как в этой рыбной лавке холодно!
 

* * *

 
Есть особая прелесть
В этих бурей измятых,
Сломанных хризантемах.
 

* * *

 
Уродливый ворон —
И он прекрасен на первом снегу
В зимнее утро!
 

Зимняя буря в пути

 
Словно копоть сметает,
Криптомерий вершины треплет
Налетевшая буря.
 

Под Новый год

 
Рыбам и птицам
Не завидую больше… Забуду
Все горести года.
 

* * *

 
Влюбленные коты
Умолкли. Смотрит в спальню
Туманная луна.
 

* * *

 
Всюду поют соловьи.
Там – за бамбуковой рощей,
Тут – перед ивой речной.
 

В горах Кисо [1834]1834
  Горы Кисонаходятся в нынешней префектуре Нагано. В старину там проходила одна из важнейших дорог Японии, связывавшая центр страны с северными ее областями.


[Закрыть]

 
Покорна зову сердца
Земля Кисо. Пронзили старый снег
Весенние побеги.
 

* * *

 
С ветки на ветку
Тихо сбегают капли…
Дождик весенний.
 

* * *

 
Через изгородь
Сколько раз перепорхнули
Крылья бабочки!
 

Посадка риса

 
Не успеет отнять руки,
Как уже ветерок весенний
Поселился в зеленом ростке.
 

* * *

 
Все волнения, всю печаль
Твоего смятенного сердца
Гибкой иве отдай.
 

* * *

 
Как завидна их судьба!
К северу от суетного мира [1835]1835
  К северу от суетного мира… – Отшельники в Японии обычно селились в северных горах.


[Закрыть]
Вишни зацвели в горах.
 

* * *

 
Плотно закрыла рот
Раковина морская.
Невыносимый зной!
 

Переезжаю в новую хижину

 
Листья бананов
Луна развесила на столбах
В хижине новой.
 

* * *

 
В лунном сиянье
Движется к самым воротам
Гребень прилива.
 

* * *

 
Слово скажу —
Леденеют губы.
Осенний вихрь!
 

* * *

 
Ладят зимний очаг.
Как постарел знакомый печник!
Побелели пряди волос.
 

* * *

 
Год за годом все то же:
Обезьяна толпу потешает [1836]1836
  Обезьяна толпу потешает… – В Японии существовал обычай во время новогоднего праздника водить по городу обезьяну. Для потехи на нее надевали обезьянью маску. Люди смеялись, не замечая, что и они, нарядившись к празднику, тоже, в сущности, ничуть не изменились.


[Закрыть]
В маске обезьяны.
 

* * *

 
Дождь набегает за дождем,
И сердце больше не тревожат
Ростки на рисовых полях.
 

* * *

 
Кукушка вдаль летит,
А голос долго стелется
За нею по воде.
 

Памяти поэта Тодзюна [1837]1837
  Тодзюн(ум. в 1693 г.) – отец Кикаку (см. ниже).


[Закрыть]

 
Погостила и ушла
Светлая луна… Остался
Стол о четырех углах.
 

* * *

 
Первый грибок!
Еще, осенние росы,
Он вас не считал.
 

* * *

 
Примостился мальчик
На седле, а лошадь ждет.
Собирают редьку.
 

* * *

 
Еще живым
За ночь в один комок
Смерзся трепанг.
 

* * *

 
Утка прижалась к земле.
Платьем из крыльев прикрыла
Голые ноги свои…
 

* * *

 
Едкая редька…
И суровый, мужской
Разговор с самураем.
 

Перед Новым годом

 
Обметают копоть.
Для себя на этот раз
Плотник полку ладит.
 

* * *

 
О, весенний дождь!
С кровли ручейки бегут
Вдоль осиных гнезд.
 

* * *

 
Под раскрытым зонтом
Пробираюсь сквозь ветви.
Ивы в первом пуху.
 

* * *

 
С неба своих вершин
Одни лишь речные ивы
Еще проливают дождь.
 

* * *

 
Зеленая ива роняет
В мутную тину концы ветвей.
Час вечерний отлива.
 

* * *

 
Хотел бы создать я стихи,
С лицом моим старым несхожие,
О, первая вишня в цвету!
 

Пришел я любоваться вишнями Уэно. Люди отгородились занавесями, поют веселые песни. А я поодаль, в густой тени сосны, сижу один

 
Передо мною стоят
Четыре простые чашки. [1838]1838
  Четыре простые чашки– Имеется в виду набор чашек типа пиал для различных кушаний; таким набором пользуется и один человек.


[Закрыть]
Смотрю на цветы один.
 

* * *

 
Пригорок у самой дороги.
На смену погасшей радуге —
Азалии в свете заката.
 

* * *

 
По озеру волны бегут.
Одни о жаре сожалеют
Закатные облака.
 

* * *

 
Голос пролетной кукушки,
Отдыхая в тени листвы,
Слушают сборщицы чая.
 

Прощаясь с друзьями

 
Уходит земля из-под ног.
За легкий колос хватаюсь…
Разлуки миг наступил.
 

* * *

 
Голос летнего соловья!..
В роще молодого бамбука
Он о старости плачет своей.
 

* * *

 
Весь мой век в пути!
Словно вскапывая маленькое поле,
Взад-вперед брожу.
 

Ученикам

 
Не слишком мне подражайте!
Взгляните, что толку в сходстве таком? —
Две половинки дыни.
 

* * *

 
Какою свежестью веет
От этой дыни в каплях росы,
С налипшей влажной землею!
 

* * *

 
Жаркого лета разгар!
Как облака клубятся
На Грозовой горе!
 

* * *

 
Образ самой прохлады
Кистью рисует бамбук
В рощах селенья Са́га. [1839]1839
  Сага– пригород Киото, известный своими бамбуковыми рощами. Басё остановился в Сага у своего ученика Ямэя и сочинил это хокку в честь гостеприимного хозяина.


[Закрыть]
 

* * *

 
«Прозрачный водопад»…
Упала в светлую волну
Сосновая игла.
 

Актер танцует в саду [1840]1840
  «Актер танцует в саду»– Актеры в старинном японском театре Но надевали маски. Басё написал это стихотворение в честь своего друга – поэта, исполнявшего песни и пляски Но. Басё был гостем в его доме.


[Закрыть]

 
Сквозь прорези в маске
Глаза актера смотрят туда,
Где лотос благоухает.
 

* * *

 
Что за славный холодок!
Пятками уперся в стену
И дремлю в разгаре дня.
 

Глядя, как пляшет актер, вспоминаю картину, на которой нарисован танцующий скелет

 
Молнии блеск!
Как будто вдруг на его лице
Колыхнулся ковыль.
 

* * *

 
Луна над горой.
Туман у подножья.
Дымятся поля.
 

* * *

 
Повисло на солнце
Облако… Вкось по нему —
Перелетные птицы.
 

* * *

 
Не поспела гречиха,
Но потчуют полем в цветах
Гостя в горной деревне.
 

* * *

 
Чем же там люди кормятся?
Домик прижался к земле
Под осенними ивами.
 

* * *

 
Конец осенним дням.
Уже разводит руки
Каштана скорлупа.
 

* * *

 
Аромат хризантем…
В капищах древней Нары [1841]1841
  В капищах древней Нары… – Город Нара славится своими древними храмами.


[Закрыть]
Темные статуи будд.
 

* * *

 
Осеннюю мглу
Разбила и гонит прочь
Беседа друзей.
 

* * *

 
О, этот долгий путь!
Сгущается сумрак осенний,
И – ни души кругом.
 

* * *

 
Отчего я так сильно
Этой осенью старость почуял?
Облака и птицы.
 

В доме поэтессы Сономэ [1842]1842
  Сономэ(1664–1726) – талантливая поэтесса, жена врача в городе Осака, принимала поэта у себя в доме незадолго до его смерти.


[Закрыть]

 
Нет! Не увидишь здесь
Ни единой пылинки
На белизне хризантем.
 

* * *

 
Осени поздней пора.
Я в одиночестве думаю:
«А как живет мой сосед?»
 

На одре болезни

 
В пути я занемог.
И все бежит, кружит мой сон
По выжженным полям.
 

Пейзаж. Огата Корин (1658–1716).