Текст книги "Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии"

Автор книги: авторов Коллектив

Перевод Л. Бадылкина

Всходит солнце на юго-востоке…

 
Болянская башня [551]551
  Болянская башня– знаменитая башня, построенная ханьским императором У-ди (правил 141—88 гг. до н. э.).


[Закрыть]–       как шапка над южной горой,
Коричный дворец [552]552
  Коричный дворец– постройка времен династии Хань в местах, куда был сослан Се Лин-юнь (на территории нынешней Чжэцзян).


[Закрыть]       за источником северным скрыт.
Под утренним ветром       колышется полог ночной,
Рассветное солнце       на рамах узорных блестит.
Красавица-дева       за ширмой очнулась от сна—
Цветок орхидеи,        прекрасная яшма на ней.
Свежа и прелестна,       как осенью ранней сосна,
Чиста она,        словно сияние вешних лучей.
 

Вечером выхожу из зала Сишэ

 
Вдоль ограды пройдя,       я из западных вышел ворот
И на запад смотрю,       на уступы скалистых высот.
Как вздымаются круто хребты –       над грядою гряда,
Утонула во мгле       бирюзовая даль без следа!
Утром иней белеет       на красной кленовой листве,
Вечерами туман       прячет гребни вершин в синеве.
Вот и осень прошла,       мне до боли ушедшего жаль.
Стало грустно душе –       глубока в ней о прошлом печаль.
О супруге своем       даже птица тоскует в силках,
Стая, сбившись с пути,       о покинутых помнит лесах.
Как умеют они       об утратах скорбеть и любить!
Что ж тогда обо мне,       потерявшем друзей, говорить!
Стоит зеркало взять –       сединою виски заблестят,
Исхудавшему телу       и пояс велик и халат.
Я не верю зовущим меня       примириться с судьбой —
Только лютня в глухом одиночестве       дарит покой…
 

Иду по лощине срубленных бамбуков, пересекаю горы и ручей…

 
Обезьяны кричат [553]553
  Обезьяны кричат…– Крик обезьян – символ тоски в китайской поэзии…


[Закрыть].       Час рассвета уже недалек,
Но в безмолвных долинах       никак не рассеется мрак.
У подошвы горы       собирается легкий дымок,
И роса на цветах       все еще не заблещет никак.
Над обрывом кружит       и змеится тропинка моя,
Уносясь по отвесным уступам       к вершине хребта.
Вброд иду по ручью,       поднимая одежды края,
Забираюсь все выше и выше       по бревнам моста.
Острова на реке…       то накатит волна, то уйдет.
Я плыву по потоку,       любуясь изгибом волны.
По глубоким затонам       трава водяная растет,
А озерный камыш –       вдалеке от большой глубины.
Заберусь на валун       зачерпнуть родниковой воды,
Нагибаю поближе       весеннюю ветку с листвой
И у каменных стен       вижу горного старца следы [554]554
  Вижу горного старца следы. —Горный старец – отшельник.


[Закрыть]:
Весь в плющах и лианах       он словно бы передо мной…
Орхидея в руке:       вспоминаю далеких друзей,
Рву цветы конопли,       о тоске не сказав никому.
Просыпаются чувства       в душе восхищенной моей,
Как чудесно вокруг,       но зачем это мне одному?!
Я на горы смотрю,       забывая о мире людском.
Прозревает душа       и не помнит уже ни о чем…
 

Входим в озеро Пэнли

 
День и ночь на воде…       Я от вечных скитаний устал.
Красота этих волн и ветров       неподвластна словам.
Острова над водой…       Мы несемся, петляя меж скал.
Крутизна берегов       преградила дорогу волнам.
Обезьяньи стада       безутешно кричат под луной,
Выпадает роса,       дальний берег цветами запах.
Хорошо зеленеют поля       этой поздней весной,
И, белея, лежат облака       на высоких холмах.
Дни и ночи мои       бесконечных раздумий полны,
От зари до зари       на душе десять тысяч скорбей.
На Зеркальном утесе       смотрю, как блестят валуны,
У Сосновых ворот       раздвигаю сплетенье ветвей.
Не узнает никто,       что здесь было, в долине Трех Рек,
Ни о чем в Девяти родниках       не расскажет вода.
В этом мире от нас       все чудесное скрыто навек,
И отшельник-даос       свою тайну унес навсегда.
Огоньки чудодейственных трав –       их нигде не найти,
И волшебную яшму свою       затаила река.
Для чего мне играть       тот напев о далеком пути:
Только лютня замолкнет,       и сразу приходит тоска…
 

Закат года

 
Я тоскою охвачен,       никак не усну.
Да и сон не избавит       от горестных дум!
Лунный свет озаряет       снегов пелену,
Дует северный ветер,       и дик и угрюм.
Жизнь куда-то уходит,       не медля ни дня,
И я чувствую:       старость коснулась меня…
 

Ночью покидаем беседку «Каменная застава»

 
Я множество троп
исходил между гор и камней,
Десятую ночь
провожу я в лодчонке своей.
Причалив, стоим,
засмотревшись на птичий полет,
Мерцание звезд
нас опять поманило вперед.
Повисла луна
на рассвете в пространстве пустом,
И россыпь росы
засверкала под лунным лучом…
 

Первые два стихотворения в переводе А. Адалис, остальные – Б. Бахтина

* * *

 
Путь челноку преграждают волна за волной. [556]556
  «Путь челноку преграждает волна за волной…» – Песня женщин-рыбачек, которые всю жизнь проводили в лодках.


[Закрыть]
Что ему качка? Мы ловим каштан водяной…
Мой дом на Янцзы!
Что не играть с гуанлиньским приливом? [557]557
  Что не играть с гуанлиньским приливом? – Гуанлинь – город в нынешней провинции Цзянсу.


[Закрыть]
Нам он родной!
 

* * *

 
Зимой в лесу деревья
Совсем лишились листьев,
Весной в наряд блестящий
Оденутся опять…
Но мальве и горошку
Темно на дне оврага,—
Напрасно рвутся к солнцу:
Им солнца не видать!
 

* * *

 
Зеленые ветви       шумят над широкой дорогой,
Лиловые, красные       мелькают цветы средь ветвей.
Играет свирель,       и я выхожу из деревни
И вместе с любимым       бутоны весенние рву.
 

* * *

 
Волнующий ветер       рождается в дни новолунья.
В лесах молодых       зацветает цветочный покров.
Резвятся там пары       при свете весенней луны,
Смеются и шутят,        друг друга в игру вовлекая.
 

* * *

 
Когда разлучались,       зеленели весенние травы.
А встретились нынче –       ступени засыпаны снегом.
Кто мог бы подумать,       что так мы с тобой постареем,
Что в локонах черных       седые появятся пряди?
 

* * *

 
Северный ветер       всю землю покрыл белым снегом.
Лотосов стебли       шуршат на замерзших прудах.
Так хорошо       с милой, за руки взявшись, гулять,
Вместе играя       только что выпавшим снегом.
 

* * *

 
Узнала, что милый       на север уходит в поход.
Его провожаю       до берега нашей реки.
Мы можем лишь молча       горячие слезы терять —
Нет силы о чувствах       тебе рассказать на прощанье.
 

* * *

 
Я тебя провожала       до желтой, унылой косы…
Я вижу, в реке       воды недостаточно много.
Так пусть мои слезы       наполнят ее до краев!
 

* * *

 
Скитаясь на севере,       видел озера и реки.
Глядел я на лилии,       смотрел на болотную ряску.
Где лотосы пышно       цветы раскрывают свои,
Зеленые воды       прозрачны и чисты.
Мы песни играем,       и струны ритмично звучат,
И кажется, будто       их звуки не знают предела!
 

* * *

 
Одеяло отброшу       и ясный светильник поставлю,
Одиночества бремя       кто в силах так долго нести?
Скоро-скоро узнаю       морозную долгую ночь —
Ведь в горячем и ярком       светильнике кончится масло…
 

* * *

 
Со смехом ко мне       приблизилась девушка нынче,
Я обнял ее       и теперь не хочу расставаться!
Озера засохнут,       и лотос от зноя увянет,
Но наша любовь       одновременно с нами умрет!
 

* * *

 
Скворец закричал –       приближается светлое утро.
И радостен крик –       предвестник встающего солнца.
Не стала бы я       так горько лить слезы средь ночи,
Когда бы мой друг       со мной до утра оставался…
 

Первые два стихотворения в переводе А. Адалис. Далее – в переводе Л. Бадылкина

Из стихов «Тяготы странствий»

* * *

 
…К яшмовым дверям в опочивальню
Мраморная лестница ведет…
На резных окошках занавески,—
Не могу их прелесть описать!
Там Цзинь-лань, наложница-хозяйка.
Запах тмина в ларях, где шелка!.. [559]559
  Запах тмина в ларях, где шелка!.. – Намек на то, что у Цзинь-лан есть возлюбленный, так как душистый тмин – традиционный подарок влюбленного.


[Закрыть]
Ласточки весной мелькают в окнах,
Ветер сыплет сливы лепестки…
Занавеску сдвинула, смеется…
Петь хочу, но звук застрял во рту.
Ах, придет ли радость к человеку?
Вытираю слезы и грущу…
Парой птиц нам жить бы вместе в поле!
Не хочу быть в небе журавлем!
 

* * *

 
…Вдруг нашло печальное раздумье!
Выезжал из северных ворот,
Кладбище, где сосны, кипарисы,
Оглядел с высокого седла:
Заросло кустарником колючим…
Говорят, кукушка там живет!
Говорят, была она когда-то
Древним императором Шуди… [560]560
  Говорят, была она когда-то // Древним императором Шуди… – Правитель государства Шу (IV в. до н. э.), по преданию, добровольно уступил престол усмирителю потопов в Шу – Бе-лину, а сам стал отшельником. После смерти Шу-ди (Ван-ди) душа его превратилась в кукушку, и с тех пор, заслышав голос кукушки, люди всегда грустят.


[Закрыть]
Непрестанный крик ее печален,
Чахлы перья, будто сбрил шутник!
Все летает, ловит насекомых,—
Где в ней след величия найдешь?
Вероятно, диким, беззаконным
Был от жизни к смерти переход…
Жалко мне! И скорбь стеснила горло.
Рассуждать об этом не могу…
 

Из цикла «Подражание древнему»

 
Еще не желтеет       речная трава у излук,
А дикие гуси       уже потянулись на юг.
Звенит и стрекочет       осенний сверчок у дверей,
Склоняются женщины ночью       над пряжей своей.
От воинов – тех,       что недавно вернулись домой,
Услышала я о тебе,       мой супруг дорогой.
Как раз на границе       сраженье далекое шло,
И я на восток посмотрела,       вздохнув тяжело.
Одежда и пояс       становятся мне велики —
Я утро за утром       теряю красу от тоски.
От этого участь моя       тяжела и горька,—
Чем ночи длинней,       тем сильнее на сердце тоска.
В шкатулке без дела       пылятся мои зеркала,
Нефритовый цинь       паутина давно оплела…
 

Перевод В. Рогова

Прощаюсь с аньчэнским Фанем [562]562
  «Прощаюсь с аньчэнским Фанем» – Стихи посвящены Фань Сю, другу Шэнь Юэ, служившему в городе Аньчэн.


[Закрыть]

 
Давным-давно,       в далеком детстве,
Разлука нас       не устрашала —
А ныне мы       идем к закату
И не вернуть       той легкой грусти…
Довольно слов!       Еще по чарке!
Не властны мы       над днем грядущим…
Найду ль во сне       дорогу к другу? [563]563
  Найду ль во сне // дорогу к другу? – Намек на историю из книги «Хань Фэй-цзы» (III в. до н. э.), в которой рассказано о том, как некто Чжан Мин во сне отправился к своему другу, но не нашел дорогу.


[Закрыть]
Чем утолить       печаль разлуки?
 

Оплакиваю Се Тяо [564]564
  «Оплакиваю Се Тяо» – Се Тяо– см. ниже.


[Закрыть]

 
Поэт обладал, бесспорно,       редкостным дарованьем,
Небывалый отзвук рождало       изящество слога его.
С созвучьем металла и камня       напевы его сочетались,
Над ветром и облаками       мысли его неслись.
Кто смеет сказать, что свойствам,       которым иней не страшен,
Грозит внезапная гибель       от человеческих дел? [565]565
  Кто смеет сказать, что свойствам, // которым иней не страшен, // Грозит внезапная гибель от человеческих дел? – «Иней не страшен» – то есть не страшен холод и, шире, природные силы вообще. Однако Се Тяо не удалось избежать зла от людей – оклеветанный, он умер в тюрьме.


[Закрыть]
Яшмовый диск бесценный [566]566
  Яшмовый диск бесценный… – Имеется в виду ритуальный диск – символ Неба, с квадратным отверстием посредине, символизирующим Землю. В древности – регалия владетельных правителей.


[Закрыть],       так ты обижен тяжко,
Что в утро одно от горя       стал земляным бугорком! [567]567
  …стал земляным бугорком! – То есть умер.


[Закрыть]
 

Перевод Л. Бадылкина

Стихи на прощание

 
На восток и на запад       отправлялся в скитания ты,
И опять мы простились, –       с той поры миновал целый век,
Ты со мною прощался,       и снег был похож на цветы,
А сегодня вернулся,       и цветы так похожи на снег.
 

Первое стихотворение в переводе А. Адалис, второе – в переводе Л. Бадылкина, третье и четвертое – в переводе В. Рогова

Всхожу вечером на гору Саньшань и смотрю издали на столицу

 
Мне с берега реки Башуй видна Чанъань [570]570
  Чанъань– столица страны в эпоху Тан.


[Закрыть],
Открыт в Хэяне предо мной столичный вид:
Я вижу – загнуты края красивых крыш,
Под ярким солнцем в беспорядке все блестит!
Но гаснет запад, и заря – узорный шелк…
Как белый шелк, течет вода – чиста, легка…
Счастливый край покрыли птицы – и поют,
И все в цветах душистые луга.
Увы, я на чужбине жил!.. Года ушли.
Как грустно мне! Закончить пир давно пришлось…
Как дни удачи далеки, как долог путь!
Катятся по лицу снежинки слез…
Кто на чужбине вспоминал родимый край,
Тот потерял и черноту, и блеск волос!
 

То, что было у меня на душе в свободное от дел время

 
На свете, говорят,       десятки тысяч гор,
Но холмиком одним       не налюбуюсь я.
Здесь, у крыльца,       есть все, что радует мой взор,
И не влечет меня       в далекие края.
Стою на берегу       во влажной духоте,
На осень посмотрю       в открытое окно:
Как изменился сад,       и птицы в нем не те,
Осенних орхидей       вокруг полным-полно.
Достану из окна       ветвистый старый сук
И подойду к ручью,       что огибает дом.
Под мертвой чешуей       зазеленел бамбук,
Белеют стаи птиц       на поле травяном.
Цветов полна река       у южных берегов,
У северной беседки –       лотосы видны.
Круг солнца за нее       вот-вот уйти готов,
Воздушный полог мой –       в сиянии луны…
Пусть разожгут очаг,       нарежут овощей,
Я соберу друзей       за молодым вином.
Когда усталый сон       сморит моих гостей,
Кому еще нужна       природа за окном?!
 

Печаль на яшмовых ступенях

 
В павильоне вечернем       на дверях занавески спускают.
Светлячки то проблещут,       то вновь растворятся во тьме,
Долгой ночью одежду       из тонкого шелка сшиваю,
И раздумью о милом       вовек не наступит конец.
 

В подражание стихам «Что-то на душе» [571]571
  «Что-то на душе»– одна из традиционных мелодий народных песен юэфу.


[Закрыть]чжубу Вана [572]572
  Чжубу– канцелярский чин, нечто вроде управляющего делопроизводством. Ван– поэт Ван Жун, друг Се Тяо


[Закрыть]

 
Жду счастливого срока, [573]573
  Жду счастливого срока… – Счастливый срок – время любовного свидания или свадьбы, указанное гаданием.


[Закрыть]       но длится разлука.
Оставляю в унынье       мой ткацкий станок.
По восточной тропинке       хожу меж полями —
Очень мало прохожих,       восходит луна…
 

Перевод В. Рогова

Выхожу из северных ворот Цзи

 
К северу от Цзи [575]575
  Цзи– город в нынешней провинции Хэбэй (район современного Пекина), некогда столица древнего царства Янь.


[Закрыть]       вдаль смотрю бездумно,
В сумерках немых       грустью сжало сердце.
Горы Янь стоят       против древних пагод,
А в округе Дай [576]576
  А в округе Дай… – То есть на северной границе, у Великой стены.


[Закрыть]       крепости таятся.
Рушатся мосты       от сражений частых;
Не течет вода –       рвы заледенели.
Ратью в небесах       выстроились тучи;
Словно осень в Ху,       стынет ханьский месяц. [577]577
  Словно осень в Ху // стынет ханьский месяц.– Поэт хочет сказать, что месяц в небе – тот же, что и на родине воинов, но он холоден, как и осень в стране северных варваров, то есть в стране хуских варваров.


[Закрыть]
Глина всю Ханьгу       залепила густо, [578]578
  Глина всю Ханьгу // залепила густо. – Ханьгу – ключевая застава на северо-западной границе. Готовясь к обороне, ее, видимо, укрепили – обмазали глиной.


[Закрыть]
Надобно Лянчжоу       привязать веревкой:
Доблестный министр –       тот, с усами тигра [579]579
  Доблестный министр – // тот, с усами тигра… – Известный полководец Чжан Фэй (III в.); в описаниях его внешности традиционно присутствовали «ласточкин подбородок и тигровые усы».


[Закрыть]—
Этим достигал       почестей и славы.
 

Луна в горах у заставы

 
Здесь, у заставы в горах,       трех пятерок луна [580]580
  …трех пятерок луна.– То есть луна в пятнадцатый день лунного месяца, в полнолуние.


[Закрыть].
Гость о Цзинчжоу [581]581
  Цзинчжоу– район к востоку от заставы Ханьгу.


[Закрыть]всю ночь       не может не вспоминать:
Думает о жене –       в тереме в час ночной,
Верно, не спит она,       перед окном сидит.
Искристый Звездный Стяг [582]582
  Искристый Звездный Стяг– название созвездия.


[Закрыть]       над Шулэ [583]583
  Шулэ– государство на территории нынешнего Синьцзяна.


[Закрыть]распростерт,
В небе рать облаков       над Пилянем [584]584
  Ци-лянь– гора в Шулэ.


[Закрыть]встает…
Если так воспарил       воинский ярый дух,
Сколько еще годов       надо сражаться нам?
 

Первое стихотворение в переводе Л. Эйдлина, далее – в переводе В. Рогова

Снова расстаюсь с сановником шаншу [586]586
  Шаншу– высокий чиновничий титул.


[Закрыть]Чжоу

 
На Янгуань [587]587
  Янгуань– застава (в нынешней Ганьсу), через которую лежал путь в земли западных кочевников.


[Закрыть]       путь в десять тысяч ли,
Где нет навстречу       ни одной души,
Где лишь стеснились       гуси у реки:
Как осень, так       летят они на юг.
 

Подражаю «Стихам, поющим о том, что на душе»

 
¹⁰Грустно пою,       переплыв Ляошуй [588]588
  Ляошуй(или Ишуй) – река на северо-востоке Китая, протекавшая через царство Янь; на ее берегу герой Цзин Кэ прощался с Данем, наследником престола Янь, отправляясь в государство Цинь, чтобы убить ее правителя Ина, будущего Цинь Ши-хуана. Покушение не удалось, и Цзин Кэ был убит.


[Закрыть],
Еле бреду,       Янгуань покинув.
Некогда здесь       Ли Лин проходил,
Шел на погибель       Цзин Кэ отсюда. [589]589
  Шел на погибель // Цзин Кэ отсюда. – То есть из царства Янь.


[Закрыть]
Нет больше писем,       нет голосов,
Образы близких       в памяти стерлись.
Мне облака       закрывают юг,
Снежные горы       тревогу внушают.
Ныне, Су У,       на мосту речном [590]590
  Ныне, Су У, // на мосту речном… – Ли Лин (II–I вв. до н. э.), полководец, посланный ханьским У-ди против сюнну, потерпел поражение и сдался кочевникам. Он пробыл в плену двадцать лет и умер. Примерно в это же время У-ди отправил послом к сюнну сановника Су У; те пытались уговорить его остаться у них на службе. Су У отказался и был отправлен в далекую ссылку. При следующем ханьском государе с сюнну было заключено перемирие, и Су У смог вернуться на родину. Ли Лин, прощаясь с ним, написал стихи, в которых были строки о расставании на мосту.


[Закрыть]
Странник с тобой       попрощаться должен!
 
 
¹¹Листьев трепет и паденье –       это осень.
На душе обидно, пусто       и тоскливо.
Слыша плач, бамбук сяншуйский [591]591
  Сяншуйский бамбук, то есть бамбук с берегов Сяншуй (Сян), стал крапчатым от слез жен мифического государя Шуня, оплакивавших его кончину. По преданию, жена Ци Ляна, сановника древнего царства Ци, так горько оплакивала гибель мужа, что от ее рыданий рухнули стены царства.


[Закрыть]иссыхает,
И от слез жены Ци Ляна       стены пали.
Небо рушится от злого ратоборства,
Солнце хмурится, как воин разъяренный.
Светит радуга прямая       на рассвете,
Звезды падают и войску угрожают.
Песни в Чу протяжны, резки       и зловещи,
Южный ветер к нам доносит       звуки смерти.
Предо мной поставлен полный       винный кубок…
Кто о славе после смерти рассуждает?
 
 
¹⁸В раздумье, как сделаться князем       десятка тысяч дворов, [592]592
  В раздумье, как сделаться князем // десятка тысяч дворов.– То есть стать могучим, влиятельным сановником.


[Закрыть]
В ночной тишине внезапно       исполнился жгучей тоской.
Нежные звуки циня       заполнили комнату мне,
Свитки мудрых писаний       загромоздили кровать.
Хоть нынче я рассуждаю,       как бабочкой стать во сне,
Но все же я не Чжуан-цзы –       уж в этом уверен я. [593]593
  Хоть нынче я рассуждаю, // как бабочкой стать во сне, // Но все же я не Чжуан-цзы – // уж в этом уверен я.– Даосский мыслитель Чжуан-цзы (369–290 гг. до н. э.), как рассказывается в одноименном памятнике, однажды во сне увидел себя бабочкой. Проснувшись, он не мог понять, приснилось ли ему, Чжуан-цзы, что он стал бабочкой, или это бабочке снится, что она стала Чжуан-цзы.


[Закрыть]
Подобен луне ущербной       новый месяц во всем,
Подобна осени прежней       новая осень во всем.
Жемчужины сыплются с неба –       это слезится роса.
Осколки огней мелькают –       это пляс светляков.
«Что б ни было, радуйся жизни       и ведай свою судьбу…» [594]594
  «Что б ни было, радуйся жизни // и ведай свою судьбу».– Цитата из канонического комментария к древней «Книге перемен». Таков идеальный образ мыслей совершенномудрого человека.


[Закрыть]
Когда же, когда научусь я       не ощущать тоску?!
 

О витязях [595]595
  Витязи. – Некогда странствующие воины, сражавшиеся против несправедливостей. Юй Синь описывает богатых молодых повес, и слово «витязь» употреблено, видимо, с оттенком иронии.


[Закрыть]

 
Витязи любят       сплетать поводья;
У статных коней       золотые седла.
Тонкая пыль       на дороге неровной,
Цветы испугались,       пестрят и мелькают.
Витязей ловких       вино взвеселило,
Пот прошибает их,       кони надменны…
Засветло в дом       вернуться желая,
Витязи взапуски       по́ мосту скачут.
 

Перевод В. Рогова

Помощник начальника уезда Ду [597]597
  Ду– один из друзей поэта.


[Закрыть]назначен в Шучуань [598]598
  Шучуань– местность в районе города Чунцина, на территории нынешней Сычуани, где некогда находилось древнее государство Шу.


[Закрыть]

 
Под охраною башен и стен       все три области циньских; [599]599
  Под охраною башен и стен // все три области циньских.– Башни и стены окружали город Чанъань. Три циньских области – центральные области, некогда объединенные под властью империи Цинь (III в. до н. э.).


[Закрыть]
Я сквозь ветер и дымку       взираю на пять переправ [600]600
  Пять переправ– переправы через реку Миньцзян в провинции Сычуань.


[Закрыть].
Наши мысли теперь –       о разлуке, о скором прощанье…
Нам положено странствовать –       служба такая у нас!
Край небес, опустившийся наземь,       нам кажется близким,
Мне близка твоя даль,       и пойму я тебя, как себя,—
И поэтому стоит ли нам       на дорожном распутье,
Словно детям и женщинам,       вместе платки увлажнять?
 

Павильон тэнского правителя [601]601
  «Павильон тэнского правителя» – Павильон в Хунчжоу (современный Наньчан), построенный в середине VII в. на берегу Янцзы Ли Юань-ином, который носил титул Тэн-гун, как и сановник первого государя династии Ранняя Хань Лю Бана (Гао-цзу; правил в 206–195 гг. до н. э.) Ся Хоу-ин, бывший правителем в Тэн.


[Закрыть]

 
Правителя высокий терем       на берегу Реки [602]602
  Река– Янцзы.


[Закрыть].
Нет звона яшмовых подвесок –       нет песен, плясок нет. [603]603
  Нет звона яшмовых подвесок – // нет песен, плясок нет. – То есть в павильоне не пируют, потому и не слышно звона яшмовых подвесок – особых поясных украшений, которые звенели во время танцев.


[Закрыть]
К столбам подходят на рассвете       от юга облака.
Поднимешь занавески к ночи –       дождь с запада летит.
Здесь тучки легкие все время       в реке отражены;
Как много осеней минуло –       и сколько перемен!
Где ныне терема владыка,       где отыскать его?
А за оградой безмятежно       течет, течет Чанцзян…
 

Первое стихотворение в переводе В. М. Алексеева, далее – в переводе В. Рогова

Вечером останавливаюсь в Лэсяне

 
Родимый мой край не виден нигде вдали,
и к вечеру солнце, а я одиноко иду.
Рекою, долиною застлана старая родина,
путями-дорогами в город иду к рубежу.
На дикой границе рвутся поляны тумана,
в глубоких горах – в линию встали деревья.
Вот такова тоска в эти черные дни!
Ау-ау да ау-ау кричит в ночи обезьяна.
 

Потрясен встречей [605]605
  «Потрясен встречей» – Знаменитый цикл из тридцати восьми стихотворений.


[Закрыть]

 
¹Чуть видная луна       меркнет в западном море,
А солнца тусклый круг,       быстро светлея, всходит.
Миг один – и восток       круглым светом заполнен,
А темная душа       утром уже застыла.
Да, великий предел [606]606
  Великий Предел– начало всего сущего, источник инь и ян.


[Закрыть]       твердь и землю рождает.
О, вероятно, в том       сокрыта высшая тонкость [607]607
  Высшая тонкость– свойство благородного мужа применяться к обстоятельствам, не унижаясь, не теряя чистоты и гуманности.


[Закрыть]…
Присущи началам трем [608]608
  Три начала– небо, земля, человек.


[Закрыть]       расцвет и увяданье —
Ценность Трех и Пяти       кто доказать сумеет? [609]609
  Ценность Трех и Пяти // кто доказать сумеет? – В китайской числовой символике цифра «три» здесь означает истинный путь неба, земли и людей; «пять» – человеколюбие (жэнь), верность долгу (и), следование обрядам (ли), мудрость (чжи), доверие (синь).


[Закрыть]
 
 
²Когда б и летом и зимой       орхидеи всходили,
Едва ль бы нам их красота       столь чаровала взоры.
Цветенье пышных орхидей       все в лесу затмевает,
На фиолетовых стеблях       красные листья никнут.
Медленно-медленно ползет       в сумрак бледное солнце,
Гибко, едва коснувшись земли,       взвился осенний ветер.
В расцвете лет – уже конец       трепета, опаданья…
Прекрасным замыслам когда ж       можно осуществиться?
 
 
⁵Гордятся люди рынка       ловкостью и смекалкой, [610]610
  Гордятся люди рынка // ловкостью и смекалкой.– Люди рынка – то есть горожане. Здесь поэт имеет в виду тех, кто вовлечен в мирскую суету.


[Закрыть]
Но жизни путь проходят,       словно в неведенье детском:
К мошенничеству склонны       и мотовством кичатся,
Ни разу не помыслят,       чем жизнь их завершится.
Им бы Трактат постигнуть       об истине сокровенной, [611]611
  Им бы Трактат постигнуть // об истине сокровенной… – «Трактат о сокровенной истине» – не дошедшее до нас даосское сочинение. Сокровенная истина – нефрит, один из символов дао.


[Закрыть]
Им бытие узреть бы       в яшмовом чайнике Дао [612]612
  Им бытие узреть бы // в яшмовом чайнике Дао.– По даосским представлениям, сознание человека может свести весь окружающий мир до размеров столь малых, что он поместится в чайнике Дао.


[Закрыть]
И, в разочарованье       оставив небо и землю,
По правилам превращений       в беспредельности кануть!
 

Песня о восхождении на Юйчжоускую башню [613]613
  Юйчжоуская башня– постройка в городе Юйчжоу, который некогда находился на месте нынешнего Пекина.


[Закрыть]

 
Не вижу былого       достойных мужей.
Не вижу в грядущем       наследников им;
Постиг я безбрежность       небес и земли,
Скорблю одиноко,       и слезы текут.
 

Первое стихотворение в переводе В. М. Алексеева, второе – Л. Эйдлина, далее – В. Рогова

Пишу на даче

 
С хозяином дачи я лично совсем не знаком,
но рядом сижу с ним, ради деревьев с потоком.
Вам не к чему, право, скорбеть, как купить вино:
в мошне у меня всегда были деньги на это.
 

При возвращении домой [615]615
  «При возвращении домой» – Перевод печатается по книге: «Китайская классическая поэзия в переводах Л. Эйдлина».


[Закрыть]

 
Молодым я из отчего дома ушел,
воротился в него стариком.
Неизменным остался лишь говор родной,—
счет годов у меня на висках.
И на улице дети глядят на меня,—
все они не знакомы со мной,—
И смеются, и просят, чтоб гость рассказал,
из каких он приехал краев.
 

Воспеваю иву

 
Украшенья из яшмы лазоревой       стали деревом,
И свисают зеленые полосы       шелка тонкого;
Эти узкие листья кто вырезал,       мне неведомо —
Или ветер весенний, что ножницы,       выстригает их?
 

Отправляюсь в путь на заре

 
Я слышу колокол рассветный       на берегу,
Я вижу: маленькая лодка       домой спешит.
Размеренно прошедшей ночью       гремел прибой,
Роса речная на рассвете       блестит везде.
Внезапно на песке прибрежном       я вижу птиц,
Подобных тучами сокрытым       вершинам гор.
О, как далек ты бесконечно,       мой край родной!
Наутро с мыслями о друге       сбираюсь в путь.
 

Перевод Л. Бадылкина

* * *

 
Старушка живет       на восток от лачуги моей,
Три года назад       у нее поприбавилось благ.
Недавно была       и меня самого-то бедней,
А ныне она       потешается: ты, мол, бедняк…
Все судит меня,       что совсем я лишился лица,
Ее барышам       я такой же упрямый судья.
Один над другим       потешаемся мы без конца:
Она на востоке,       напротив, на западе, – я.
В полях урожай       не поспел еще в этом году,
Из старых запасов       в амбаре ни зернышка нет.
И вот позаимствовать       горсточку проса иду,
В смущенье надеясь:       авось не откажет сосед.
Выходит хозяин,       меня отсылая к жене.
Выходит хозяйка,       к супругу спровадить спеша.
От жалкой нужды моей       каждый из них в стороне:
Чем больше скопил человек,       тем черствее душа.
 

* * *

 
Когда-то старик       жил у северных стен городка,
Был дом его доверху полон       едой и вином.
Однажды скончалась       жена у того старика,
И сотня гостей       помянуть ее съехались в дом.
Но вот очень скоро       почтенный преставился сам,
О нем ни один не заплакал –       не все ли равно?!
Во славу его       набивавшим желудки гостям
Холодное сердце,       наверное, было дано…
 

* * *

 
Обманщик, который       морочит достойных людей,
Похож на глупца,       что с корзиной идет за водой.
Спешит он, бедняга,       домой обернуться скорей,
Да только у дома       увидит корзину пустой.
Того ж человека,        который обманут лжецом,
Я с луком сравню,       что пророс в деревенском саду:
Его, что ни утро,        под корень срезают ножом,
А он, как и прежде,       заполнит пустую гряду…
 

* * *

 
Мои стихи       ругал один знаток:
Мол, у Хань Шаня       слишком бедный слог.
Но ты на древних       мудрецов взгляни,
Ведь не стыдились       бедности они!
Знаток почтенный       хмыкнул мне в ответ:
«В твоих словах       и капли смысла нет!»
Пускай он остается       при своем,
Когда одна корысть       и жадность в нем.