Сочинения в двух томах

Текст добавлен: 26 июня 2025, 00:33

Текст книги "Сочинения в двух томах"

Автор книги: Аполлон Майков

Жанр:

Поэзия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 42 страниц)

Назад к карточке книги

Аполлон Николаевич Майков

ПОЭЗИЯ А. Н. МАЙКОВА

ЛИРИКА

В АНТОЛОГИЧЕСКОМ РОДЕ

ОКТАВА

РАЗДУМЬЕ

СОН

«ВХОЖУ С СМУЩЕНИЕМ В ЗАБЫТЫЕ ПАЛАТЫ...»

КАРТИНА ВЕЧЕРА

ВОСПОМИНАНИЕ

ГЕЗИОД

ЭХО И МОЛЧАНИЕ

«Я В ГРОТЕ ЖДАЛ ТЕБЯ В УРОЧНЫЙ ЧАС...»

ПУСТЫННИКУ

ПРИЗЫВ

ПРИАПУ

«НА МЫСЕ СЕМ ДИКОМ, УВЕНЧАННОМ БЕДНОЙ ОСОКОЙ...»

«ВСЁ ДУМУ ТАЙНУЮ В ДУШЕ МОЕЙ ПИТАЕТ...»

«Я БЫЛ ЕЩЕ ДИТЯ – ОНА УЖЕ ПРЕКРАСНА...»

ОВИДИЙ

ИСКУССТВО

«МУЗА, БОГИНЯ ОЛИМПА, ВРУЧИЛА ДВЕ ЗВУЧНЫЕ ФЛЕЙТЫ...»

ВАКХАНКА

ГОРНЫЙ КЛЮЧ

ЭПИТАФИЯ

МЫСЛЬ ПОЭТА

ВАКХ

ЗИМНЕЕ УТРО

ДУМА

СОМНЕНИЕ

ПЛЮЩ

ПРОЩАНИЕ С ДЕРЕВНЕЙ

СВИРЕЛЬ

«Я ЗНАЮ, ОТЧЕГО У ЭТИХ БЕРЕГОВ...»

ГОРЫ

ДИОНЕЯ

НА ПАМЯТНИКЕ

«ДИТЯ МОЕ, УЖ НЕТ БЛАГОСЛОВЕННЫХ ДНЕЙ...»

«ПУСТЬ ПОЛУДИКИЕ СКИФЫ, С ГЛАЗАМИ, НАЛИТЫМИ КРОВЬЮ...»

ЧЕРЕП

ПОЭЗИЯ

БАРЕЛЬЕФ

Е. П. М.

ПОДРАЖАНИЯ ДРЕВНИМ

Сафо

«ЗАЧЕМ ВЕНКОМ ИЗ ЛИСТЬЕВ ЛАВРА...»

«ЗВЕЗДА БОЖЕСТВЕННОЙ КИПРИДЫ!..»

Анакреон

«ПУСТЬ ГОРДИТСЯ СТАРЫЙ ДЕД...»

Проперций

ТУЛЛУ

ЦИНТИИ

Гораций

«СКАЖИ МНЕ: ЧЕЙ ЧЕЛНОК К СКАЛЕ СЕЙ ПРИПЛЫВАЕТ?..»

«ЛЕГЧЕ ЛАНИ ЮНОЙ ТЫ...»

Марциал

«ЕСЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ ПРОЖИТЬ БЕЗМЯТЕЖНО, БЕЗБУРНО...»

Овидий

ПОСЛАНИЕ С ПОНТА

ЭПИКУРЕЙСКИЕ ПЕСНИ[20]

ИЗ ВОСТОЧНОГО МИРА

ЕВРЕЙСКИЕ ПЕСНИ

МОЛИТВА БЕДУИНА

ВЕРТОГРАД

ЕДИНОЕ БЛАГО

АНГЕЛ И ДЕМОН

ЭЛЕГИИ

ИСПОВЕДЬ

«О ЧЕМ В ТИШИ НОЧЕЙ ТАИНСТВЕННО МЕЧТАЮ...»

«ЗАЧЕМ СРЕДЬ ОБЩЕГО ВОЛНЕНИЯ И ШУМА...»

ЖИЗНЬ

БЕЗВЕТРИЕ

МРАМОРНЫЙ ФАВН

ПРИЗВАНИЕ

ОЧЕРКИ РИМА

НА ПУТИ

CAMPAGNA DI ROMA[21]

«АХ, ЧУДНОЕ НЕБО, ЕЙ-БОГУ, НАД ЭТИМ КЛАССИЧЕСКИМ РИМОМ!..»

AMOROSO[22]

ПОСЛЕ ПОСЕЩЕНИЯ ВАТИКАНСКОГО МУЗЕЯ

«НА ДАЛЬНЕМ СЕВЕРЕ МОЕМ...»

НИЩИЙ

КАПУЦИН

В ОСТЕРИИ

FORTUNATA[23]

НИМФА ЭГЕРИЯ

ТИВОЛИ

««СКАЖИ МНЕ, ТЫ ЛЮБИЛ НА РОДИНЕ СВОЕЙ?..»

ХУДОЖНИК

FIORINA

ДВОЙНИК

LORENZO

«ВСЁ УТРО В ПОИСКАХ, В ПЕЩЕРАХ, ПОД ЗЕМЛЕЙ...»

ГАЗЕТА

АНТИКИ

ИГРЫ

«СИЖУ ЗАДУМЧИВО С ТОБОЙ НАЕДИНЕ...»

ДРЕВНИЙ РИМ

PALAZZO [26]

ЖИТЕЙСКИЕ ДУМЫ

ПОСЛЕ БАЛА

УТОПИСТ

«ПЕРЕД ТВОЕЙ ДУШОЙ ПУГЛИВОЙ...»

«УЙДИ ОТ НАС! ЯЗЫК ТВОЙ НАС ПУГАЕТ!..»

«НАД ПРАХОМ ГЕНИЯ СВЕРШАТЬ СВЯТУЮ ТРИЗНУ...»

НА СМЕРТЬ М. И. ГЛИНКИ

ЭОЛОВЫ АРФЫ

«КАК ЧУДНЫХ СТРАННИКОВ СКАЗАНЬЯ...»

«КОГДА, ГОНИМ ТОСКОЙ НЕУТОЛИМОЙ...»

ФИЛАНТРОПЫ

МАТЬ И ДОЧЬ

СТАРЫЙ ХЛАМ

ОН И ОНА

ПРИДАНОЕ

ФАНТАЗИИ

РОЗЫ

РАЗМЕН

ПЕРИ

ДОПОТОПНАЯ КОСТЬ

ИМПРОВИЗАЦИЯ

СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ

КАМЕИ

У ХРАМА

АНАКРЕОН

ЮНОШАМ

АНАКРЕОН СКУЛЬПТОРУ

АЛКИВИАД

АСПАЗИЯ

ПРЕТОР

АРКАДСКИЙ СЕЛЯНИН ПУТЕШЕСТВЕННИКУ

ПОСЛАНИЯ

П. М. ЦЕЙДЛЕРУ

Я. П. ПОЛОНСКОМУ

П. А. ПЛЕТНЕВУ

М. Л. МИХАЙЛОВУ

И. А. ГОНЧАРОВУ

«В НАШ ГОРОД СЛУХ ПРИШЕЛ, ЧТО САФО БУДЕТ К НАМ...»

Е. А. ШЕНШИНОЙ

НА ВОЛЕ

ВЕСНА

«ВЕСНА! ВЫСТАВЛЯЕТСЯ ПЕРВАЯ РАМА...»

«БОЖЕ МОЙ! ВЧЕРА – НЕНАСТЬЕ...»

«ПОЛЕ ЗЫБЛЕТСЯ ЦВЕТАМИ...»

ПОД ДОЖДЕМ

ЗВУКИ НОЧИ

УТРО

В ЛЕСУ

«МАСТИТЫЕ, ВЕТВИСТЫЕ ДУБЫ...»

ГОЛОС В ЛЕСУ

«ВСЁ ВОКРУГ МЕНЯ, КАК ПРЕЖДЕ...»

«ВОТ БЕДНАЯ ЧЬЯ-ТО МОГИЛА...»

ЖУРАВЛИ

ОБЛАЧКА

БОЛОТО

ПАН

ПЕЙЗАЖ

ЛАСТОЧКИ

«ОСЕННИЕ ЛИСТЬЯ ПО ВЕТРУ КРУЖАТ...»

ОСЕНЬ

«И ГОРОД ВОТ ОПЯТЬ! ОПЯТЬ СИЯЕТ БАЛ...»

МЕЧТАНИЯ

ИЗ ДНЕВНИКА

«ЗАЧЕМ, ШУТЯ НЕОСТОРОЖНО...»

«ЕЩЕ Я ПОЛН, О ДРУГ МОЙ МИЛЫЙ...»

«ЛЮБЛЮ, ЕСЛИ, ТИХО К ПЛЕЧУ МОЕМУ ГОЛОВОЙ ПРИСЛОНИВШИСЬ...»

«ИСТОМЛЕННАЯ ГОРЕМ, ВСЕ ВЫПЛАКАВ СЛЕЗЫ...»

«ПОРЫВЫ НЕЖНОСТИ ОБУЗДЫВАТЬ УМЕЯ...»

«ТОЧНО ГОЛУБЬ СВЕТЛОЮ ВЕСНОЮ...»

В АЛЬБОМ

ДОЧЕРИ

«НОВАЯ, СВЕТЛАЯ ЗВЕЗДОЧКА...»

«ОНА ЕЩЕ ЕДВА УМЕЕТ ЛЕПЕТАТЬ...»

«ЭТИ ДЕТСКИЕ ГЛАЗКИ...»

«НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!..»

«ВОТ УЖ И ГРОБ!.. И ОНА...»

ИЗ СТРАНСТВОВАНИЙ

НА БЕРЕГАХ НОРМАНДИИ

«О ВЕЧНО РОПЩУЩИЙ, УГРЮМЫЙ ОКЕАН!..»

АЛЬПИЙСКИЕ ЛЕДНИКИ

АЛЬПИЙСКАЯ ДОРОГА

«ВСЁ – СЕРЕБРЯНОЕ НЕБО!..»

«ЗДЕСЬ ВЕСНА, КАК ХУДОЖНИК УЖ СЛАВНЫЙ, РАБОТАЕТ ТИХО...»

НЕАПОЛИТАНСКИЙ АЛЬБОМ

ДОН-ПЕППИНО

«БОЖЕ МОЙ, КАКАЯ НЕГА...»

«ВОТ СМОТРИТЕ, О МИСС МЕРИ...»

К МИСС МЕРИ

«ВЕСЬ НЕАПОЛЬ ЗАЛИТ ГАЗОМ...»

«Я ЛЮБЛЮ В CAFE D'EUROPA...»

«КАКОЕ УТРО! СТИХЛИ ГРОМЫ...»

К МИСС МЕРИ

«КНЯЗЬ NN И ГРАФ ФОН ДУМ – ЕН...»

«В ТЕМНЫЙ ХРАМ ОДИН ПРОКРАЛСЯ...»

«ВОТ С РЕЗНОЙ КАФЕДРЫ ГРОЗНО...»

«АХ, МЕЖ ТЕМ КАК ВЫ СТОЯЛИ...»

«ЗОЛОТОЙ АРХИЕПИСКОП...»

НАРОДНАЯ ПЕСНЯ

ЕЩЕ ИЗ НАРОДНОЙ ПЕСНИ

«ЧТО ЗА ШУМ И КРИК? О БОЖЕ!..»

«ВЫ ПОВСЮДУ – О МИСС МЕРИ!..»

ДВА КАРЛИНА

ТАРАНТЕЛЛА

LACRYMAE CHRISTI[38]

«ВСЁ ТЫ БРЕДИШЬ АНГЛИЧАНКОЙ...»

«ВСЕМ ТЫ ЖАЛУЕШЬСЯ ВЕЧНО...»

«ФЕРДИНАНД-КОРОЛЬ БЫЛ РЫЦАРЬ...»

«ВНЕ ОГРАДЫ CAMPO SANTO...»

«МИСС! НЕ БОЙТЕСЬ ЛЕГКОЙ ШУТКИ!..»

«ДОН-ПЕППИНО РУССКОЙ БРЕДИТ...»

«ПУЛЬЧИНЕЛЛЬ ВСКОЧИЛ НА БОЧКУ...»

«МНЕ НЕАПОЛЬ ОПРОТИВЕЛ...»

«ДУШНО! ИЛЬ ОПЯТЬ СИРОККО?..»

«ГОВОРЯТ, СО ВСЕХ СОБОРОВ...»

«БЛЕСТИТ САЛОН КНЯГИНИ ЗИНЫ...»

«НАРОДНЫЙ ВОЖДЬ ВСТУПАЕТ В ГОРОД...»

ДОМА

МАТЬ

ВЕСНА

ЛЕТНИЙ ДОЖДЬ

СЕНОКОС

НОЧЬ НА ЖНИТВЕ

В СТЕПЯХ

НИВА

«ДОРОГ МНЕ, ПЕРЕД ИКОНОЙ...»

СТРАНЫ И НАРОДЫ

«СИДЕЛИ СТАРЦЫ ИЛИОНА...»

ПЛАТОНА ЕДИНСТВЕННЫЕ ДВА СТИХА ДО НАС ДОШЕДШИЕ

ИЗ САФО

РЫЦАРЬ

ИЗ ПЕТРАРКИ

МАДОННА

МИНЬОНА

ИЗ ГЕТЕ

ИЗ ГЁТЕ

ИЗ ГАФИЗА

ИЗ ИСПАНСКОЙ АНТОЛОГИИ

ИЗ ТУРЕЦКОЙ АНТОЛОГИИ

ДВЕ БЕЛОРУССКИЕ ПЕСНИ

СОН НЕГРА

КУПАЛЬЩИЦЫ

ИЗ «КРЫМСКИХ СОНЕТОВ» МИЦКЕВИЧА

РАЗРУШЕНИЕ ИЕРУСАЛИМА

ВАЛКИРИИ

ПЕРЕВОДЫ И ВАРИАЦИИ ГЕЙНЕ

ГЕЙНЕ

«ПОРА, ПОРА ЗА УМ МНЕ ВЗЯТЬСЯ!..»

«СЕРДЦЕ, СЕРДЦЕ! ЧТО ТЫ ПЛАЧЕШЬ?..»

«ОСЕННЕГО МЕСЯЦА ОБЛИК...»

«НЕ ТЕРЯЙ, МОЙ ДРУГ, ТЕРПЕНЬЯ...»

«МНОГО СЛЫШАЛ ДОБРЫХ Я СОВЕТОВ...»

НА МОРЕ

«ОСЕРДИВШИСЬ, КАСТРАТЫ...»

«НУ, ВРЕМЯ! КОНЦА НЕ ДОЖДЕШЬСЯ!..»

«ПЛАЧУ Я, В ЛЕСУ БЛУЖДАЯ...»

«СИЯЛ ОДИН МНЕ В ЖИЗНИ...»

«Я ВГЛЯДЫВАЮСЬ ЖАДНО...»

«ОДИНОКАЯ СЛЕЗКА...»

«В ТОЛПЕ ОПЯТЬ Я СЛЫШУ ПЕСНЮ...»

«ЧТО ЗА МИЛЫЙ ЭТО МАЛЬЧИК!..»

«МНЕ СНИЛОСЬ: НА РЫНКЕ, В НАРОДЕ...»

«МЕНЯ ТЫ НЕ СМУТИЛА...»

«ЕЕ В ГРЯЗИ ОН ПОДОБРАЛ...»

НЕВОЛЬНИК

«НА МОЛЬБЫ МОИ УПОРНО...»

ЛИЛИЯ

ЧАЙЛЬД ГАРОЛЬД

«НОЧИ ТЕПЛЫЙ МРАК ГВОЗДИКИ...»

«ОН УЖ СНИЛСЯ МНЕ КОГДА-ТО...»

«ЧУДНЫМ ЗВУКОМ ДАЖЕ НОЧИ...»

КОРОЛЬ ГАРАЛЬД

АЛИ-БЕЙ

«ТЫ ВСЯ В ЖЕМЧУГАХ И АЛМАЗАХ!..»

«ИЗ МОЕЙ ВЕЛИКОЙ СКОРБИ...»

«ПОСМОТРИ: ВО ВСЕМ ДОСПЕХЕ...»

«ТЫ БЫСТРО ШЛА, НО ПРЕДО МНОЮ...»

ВЕСНОЮ

НА ГОРАХ ГАРЦА

РОМАН В ПЯТИ СТИХОТВОРЕНИЯХ

СТАРЫЕ ЗНАКОМЫЕ

«ОНИ О ЛЮБВИ ГОВОРИЛИ...»

««СКОЛЬКО ЯДУ В ЭТИХ ПЕСНЯХ!..»

«КРАСА МОЯ, РЫБАЧКА...»

ЛОРЕЛЕЯ

AUF FLUGELN DES GESANGES[43]

«НЕЖДАННОЙ МОЛНИЕЙ, ВПОЛНЕ...»

«КОНЕЦ! ОПУЩЕНА ЗАВЕСА!..»

EXCELSIOR[44]

«О ЦАРСТВО ВЕЧНОЙ ЮНОСТИ...»

«ЧУЖОЙ ДЛЯ ВСЕХ...»

ПУСТЫННИК

EXCELSIOR

«КУДА Б НИ ШЕЛ ШУМЯЩИЙ МИР...»

«БЕЛЫЕ ЛЕБЕДИ, ВЕСТНИКИ СВЕТЛОЙ ВЕСНЫ, ПРОЛЕТЕЛИ...»

«ЗАЧЕМ ПРЕДВЕЧНЫХ ТАЙН СВЯТЫНИ...»

«ВДОХНОВЕНЬЕ – ДУНОВЕНЬЕ...»

ХУДОЖНИКУ

«ЕСТЬ МЫСЛИ ТАЙНЫЕ В ДУШЕВНОЙ ГЛУБИНЕ...»

«ВОЗВЫШЕННАЯ МЫСЛЬ ДОСТОЙНОЙ ХОЧЕТ БРОНИ...»

«ОКОНЧЕН ТРУД – УЖ ОН МНЕ ТРУД ПОСТЫЛЫЙ...»

««НЕ ОТСТАВАЙ ОТ ВЕКА» – ЛОЗУНГ ЛЖИВЫЙ...»

ПЕРЕЧИТЫВАЯ ПУШКИНА

«МЫ ВЫРОСЛИ В СУРОВОЙ ШКОЛЕ...»

ГР. А. А. ГОЛЕНИЩЕВУ-КУТУЗОВУ

Е. И. В. ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ КОНСТАНТИНУ КОНСТАНТИНОВИЧУ

ОТВЕТ

ОТВЕТ Л.

«МЫСЛЬ ПОЭТИЧЕСКАЯ – НЕТ!..»

«ВОПЛОЩЕННАЯ, СВЯТАЯ...»

«ВЧЕРА – И В САМЫЙ МИГ РАЗЛУКИ...»

«ИЗ ТЕМНЫХ ДОЛОВ ЭТИХ ВЗОР...»

В. и А.

«ОСТАВЬ, ОСТАВЬ! НА ВДОХНОВЕННЫЙ...»

МОЕМУ ИЗДАТЕЛЮ

АКВАРЕЛИ

АЙВАЗОВСКОМУ

МЕРТВАЯ ЗЫБЬ

«НАД НЕОБЪЯТНОЮ ПУСТЫНЕЙ ОКЕАНА...»

ДЕННИЦА

ОЛИМПИЙСКИЕ ИГРЫ

ЖАННА Д'АРК

RENAISSANCE[45]

ГРОЗА

«УЖ ПОБЕЛЕЛИ НЕБА СВОДЫ...»

«ТЫ ВЕРИШЬ ЕЙ, ПОЭТ! ТЫ ДУМАЕШЬ, ТВОЙ ГЕНИЙ...»

У МРАМОРНОГО МОРЯ

НА ЧАМЛИДЖИ

НА ПУТИ ПО БЕРЕГУ КОРИНФСКОГО ЗАЛИВА

АЛЬБОМ АНТИНОЯ

«ВЫСОКАЯ ПАЛЬМА...»

«ОДИН, БЕЗ СИЛ, В ПУСТЫНЕ ЗНОЙНОЙ...»

«ВДОЛЬ НАД РЕКОЙ БЫСТРОВОДНОЙ...»

«СМЕРТИ НЕТ! ВЧЕРА АДОНИС...»

«ВЫ РАЗБРЕЛИСЯ...»

«ТЫ НЕ В ПЕРВЫЙ РАЗ ЖИВЕШЬ...»

«В ПУСТЫНЕ ЗНОЙНОЙ ОН ЛЕЖАЛ...»

«СМОТРИ, СМОТРИ НА НЕБЕСА...»

ВЕЧНЫЕ ВОПРОСЫ

ВОПРОС

МАНИ – ФАКЕЛ – ФАРЕС

EX TENEBRIS LUX[47]

РАССКАЗ ДУХА

НАБРОСКИ

«ОПЫТ! СКАЖИ, ЧЕМ ГОРДИШЬСЯ ТЫ? ЧТО ТЫ ТАКОЕ?..»

«О ТРЕПЕЩУЩАЯ ПТИЧКА...»

«ТЫ ГОВОРИШЬ, У ТЕБЯ НЕТ ВРАГОВ – ИЗВИНИ, НЕ ПОВЕРЮ...»

Гр. О. А. Г. К – Й

«В ЧЕМ СЧАСТЬЕ?.. В ЖИЗНЕННОМ ПУТИ...»

О ПАМЯТЬ СЕРДЦА! ТЫ СИЛЬНЕЙ РАССУДКА ПАМЯТИ ПЕЧАЛЬНОЙ!

ИЗ ПИСЬМА

«УЛЫБКИ И СЛЕЗЫ!.. И ДОЖДИК И СОЛНЦЕ!..»

«О МОРЕ! НЕЧТО ЕСТЬ СЛЫШНЕЙ ТЕБЯ, СИЛЬНЕЙ...»

«УТРАТА ДАВНЯЯ ДОСЕЛЬ СВЕЖА В ТЕБЕ...»

«ГОНИ ИХ ПРОЧЬ, ТВОИ МУЧИТЕЛЬНЫЕ ДУМЫ!..»

«ТАК!.. ДОБРЫМ ДЕЛОМ БЫЛ ОТМЕЧЕН...»

«ВНЕ ДОЛГА – ЖИЗНИ И НЕ ЗНАЯ...»

«ТУМАНОМ МИМО ЗВЕЗД СРЕБРИСТЫХ ПРОПЛЫВАЯ...»

ИЗ АПОЛЛОДОРА ГНОСТИКА

«ДУХ ВЕКА ВАШ КУМИР; А ВЕК ВАШ – КРАТКИЙ МИГ...»

«МИЛЫХ, ЧТО УМЕРЛИ...»

«НЕ ГОВОРИ, ЧТО НЕТ СПАСЕНЬЯ...»

«БЛИЗИТСЯ ВЕЧНАЯ НОЧЬ... В СТРАХЕ ДРОГНУЛО СЕРДЦЕ...»

ЭПИТАФИЯ

«ЗАКАТА ТИХОЕ СИЯНЬЕ...»

«ВЫШЕ, ВЫШЕ В ПОДНЕБЕСНОЙ...»

«КАТИСЬ, КАТИСЯ НАДО МНОЙ...»

«ПОЭЗИЯ – ВЕНЕЦ ПОЗНАНЬЯ...»

«ПИР У ВАС И ЛИКОВАНЬЯ...»

««ПРОЧЬ ИДЕАЛЫ!» ГРОЗНЫЙ КЛИК!..»

«ТВОРЦА, КАК ДУХА, ПОСТИЖЕНЬЕ...»

«ИЗ БЕЗДНЫ ВЕЧНОСТИ, ИЗ ГЛУБИНЫ ТВОРЕНЬЯ...»

«АСКЕТ! ТЫ НЕКОГДА В ПУСТЫНЕ...»

КАРТИНЫ

ВЕКА И НАРОДЫ

САВОНАРОЛА

КЛЕРМОНТСКИЙ СОБОР

ПЕВЕЦ

ИСПОВЕДЬ КОРОЛЕВЫ

ЖРЕЦ

ПОСЛЕДНИЕ ЯЗЫЧНИКИ

ПРИГОВОР

ПОЭТ И ЦВЕТОЧНИЦА

АЛЕКСИС И ДОРА

КОНЬ

ПАСТУХ

МЕНЕСТРЕЛЬ

МАРИЭТТА

СТАРЫЙ ДОЖ

ИЗ СЛАВЯНСКОГО МИРА

НИКОГДА!

ЛЮБУША И ПРЕМЫСЛ

САБЛЯ ЦАРЯ ВУКАШИНА

СОН КОРОЛЕВИЧА МАРКА

РАДОЙЦА

НОВОГРЕЧЕСКИЕ ПЕСНИ

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ

МАТЬ И ДЕТИ

«ЛАСТОЧКА ПРИМЧАЛАСЬ...»

ДВУСТИШИЯ

«Я Б ТЕБЯ ПОЦЕЛОВАЛА...»

«ТИХО МОРЕ ГОЛУБОЕ!..»

ПОЦЕЛУЙ

«СВЕТЛЫЙ ПРАЗДНИК БУДЕТ СКОРО...»

«СЛОВНО АНГЕЛ БЕЛЫЙ, У ОКНА НАД МОРЕМ...»

«МЕЖ ТРЕМЯ МОРЯМИ БАШНЯ...»

СТАРЫЙ МУЖ

МОЛОДАЯ ЖЕНА

ПЕВЕЦ

«ПТИЧКИ-ЛАСТОЧКИ, ЛЕТИТЕ...»

ОЛИМП И КИССАВ

ГОЛОС ИЗ МОГИЛЫ

ПЛЕННИК

ГАДАНИЕ

ЦАВЕЛИХА

«ПОБЕДУ КЛЕФТЫ ПРАЗДНУЮТ, ПИРУЮТ КАПИТАНЫ...»

ПЛАЧ ПАРГИОТОВ

ДЕСПО

ЗАВЕЩАНИЕ

«СОРОК КЛЕФТОВ НА ЗИМОВКИ...»

ЧУЖБИНА

БОРЬБА СО СМЕРТЬЮ

АД

«ЧТО ГОРЫ ПОТЕМНЕЛИ?..»

««ПРИВОЛЬЕ НА ГОРАХ РОДНЫХ – ПРИВОЛЬЕ В ТЕМНЫХ ДОЛАХ...»

«В ТЕМНОМ АДЕ, ПОД ЗЕМЛЕЮ...»

«ОПУСТЕЛИ НАШИ СЕЛА...»

«ПОКАЗАЛАСЬ ЗВЕЗДА НА ВОСТОКЕ...»

ОТЗЫВЫ ЖИЗНИ

ДУХ ВЕКА

БАРЫШНЕ

ДУРОЧКА

РЫБНАЯ ЛОВЛЯ

ТРИ ПРАВДЫ

КАРТИНКА

ПОЛЯ

БАБУШКА И ВНУЧЕК

УПРАЗДНЕННЫЙ МОНАСТЫРЬ

ПЕСНИ

ДВА БЕСА

ОТЗЫВЫ ИСТОРИИ

ЕМШАН[59]

В ГОРОДЦЕ В 1263 ГОДУ[60]

У ГРОБА ГРОЗНОГО

СТРЕЛЕЦКОЕ СКАЗАНИЕ О ЦАРЕВНЕ СОФЬЕ АЛЕКСЕЕВНЕ

КТО ОН?

СКАЗАНИЕ О ПЕТРЕ ВЕЛИКОМ[62]

ЛОМОНОСОВ

МЕНУЭТ

СКАЗАНИЕ О 1812 ГОДЕ

М. Н. КАТКОВУ

Ф. И. ТЮТЧЕВУ

ЗАВЕТ СТАРИНЫ

СУД ПРЕДКОВ

ЮБИЛЕИ

ЮБИЛЕЙ ШЕКСПИРА

КРЫЛОВ

КАРАМЗИН

ЖУКОВСКИЙ

ПУШКИНУ

Я. П. ПОЛОНСКОМУ

А. А. ФЕТУ

А. Г. РУБИНШТЕЙНУ

А. П. МИЛЮКОВУ

СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ

ПОЭМЫ

ТРИ СМЕРТИ

СТРАННИК

ИЗ АПОКАЛИПСИСА

<ГЛАВА> 4

<ГЛАВА> 5

<ГЛАВА> 6

<ГЛАВА> 7

<ГЛАВА> 8

<ГЛАВА> 9

<ГЛАВА> 10

БАЛЬДУР

ПУЛЬЧИНЕЛЛЬ

КНЯЖНА ***

КАССАНДРА

ДВА МИРА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СЦЕНА ПЕРВАЯ

СЦЕНА ВТОРАЯ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

БРИНГИЛЬДА

ПРОИЗВЕДЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ 1893 ГОДА

СТИХОТВОРЕНИЯ

В. Г. БЕНЕДИКТОВУ

ЛУННАЯ НОЧЬ

ЧЕРНОГОРЕЦ

ЧУДНЫЙ ВЕК

«ТУДА, ГДЕ МОРЕ СПИТ У СКАЛ ПИРАМИДАЛЬНЫХ..»

«ЛЮБЛЮ НАД РЕЙНОМ Я ГРОМАДНЫЕ ТВЕРДЫНИ..»

В. А. С.....У

КОНЕЦ МИРА

РАДОСТЬ

ИЗМЕНА

ВЕНЕРА МЕДИЦЕЙСКАЯ

СЛАВА

ПЕВЦУ

ДОРИДЕ

МАГДАЛИНА

ПЕРИ И АЗРАИЛ

«ДОЛИН ЕВФРАТОВЫХ ЦАРИЦЫ..»

«ОТВЕРГЛА ГОРДАЯ МОЙ ЧИСТЫЙ ЖАР ЛЮБВИ...»

МСТИТЕЛЬ

ИТАЛИЯ

ДВА ГРОБА

НА СМЕРТЬ ЛЕРМОНТОВА

SCHOLIA[93]

«СВЕРШАЙ СЛУЖЕНЬЕ МУЗ В СВЯЩЕННОЙ ТИШИНЕ...»

ЭЛЕГИЯ

ПРЕВРАЩЕНИЕ

ПРЕДСКАЗАНИЕ

МИНУТНАЯ МЫСЛЬ

«ДЛЯ ПРОЗЫ ПРАВИЛЬНОЙ ГОДОВ Я ЗРЕЛЫХ ЖДУ..»

<ОТРЫВКИ ИЗ ДНЕВНИКА В РИМЕ>

ГОМЕРУ

ПОСЛЕДНЯЯ ЭЛЕГИЯ В РИМЕ

РОМАНС

ЭЛЕГИЯ

«ДЛЯ ЧЕГО, ПРИРОДА..»

РОЖДЕНИЕ КИПРИДЫ

СКУЛЬПТОРУ

АНАХОРЕТ

«ДУМАЛ Я, ЧТО НЕБО...»

НА МОГИЛЕ

«ТОЛЬКО ПИР ПОЛНОЧНЫЙ..»

«СУХИМ УМОМ, МОЙ МИЛЫЙ, ТЫ...»

«ПОЛНО ПРИТВОРЯТЬСЯ..»

ПОЭТУ

Н. А. НЕКРАСОВУ

ВЕСЕННИЙ БРЕД

ПАМЯТИ ДЕРЖАВИНА

«НЕТ, НЕ ДЛЯ ПОДВИГОВ ДУХОВНЫХ..»

ОСЕНЬ

<КОЛЯСКА>

ВСТРЕЧА

ПАСТУХ

АРЛЕКИН

«ОКОНЧЕНА ВОЙНА. ПОДПИСАН ПОДЛЫЙ МИР...»

ВИХРЬ

БОРЬБА

«В ЧАСЫ ПОЛУНОЩНЫХ ВИДЕНИЙ...»

<ИЗ «НЕАПОЛИТАНСКОГО АЛЬБОМА»>

НОВОГРЕЧЕСКАЯ ПЕСНЯ

«НА БЕЛОЙ ОТМЕЛИ КАСПИЙСКОГО ПОМОРЬЯ..»

ПРАЗДНОСЛОВЫ

НЕДОГАДЛИВЫЙ

<ИЗ «СЕРБСКИХ ПЕСЕН»>

ДРУГУ ИЛЬЕ ИЛЬИЧУ

<ИЗ ЦИКЛА «ДОЧЕРИ»>

НЕДАВНЯЯ СТАРИНА

ВАЯТЕЛЮ

«ЛЮБЛЮ ЕГО – НЕ БАЛОВНЕМ ЛИЦЕЯ..»

ЭПИГРАММЫ

К ХУДОЖНИКУ

ПОЭМЫ

ДВЕ СУДЬБЫ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

МАШЕНЬКА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

СНЫ

ПОСВЯЩЕНИЕ

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ

ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ПРИМЕЧАНИЯ (неполные)

notes

100

101

102

103

104

105

106

107

Аполлон Николаевич Майков

Сочинения в двух томах

ПОЭЗИЯ А. Н. МАЙКОВА

А. Н. Майков (1821-1897) вышел на литературное поприще в начале 40-х годов прошлого века, когда мыслящая Россия с нетерпением ждала появления нового певца, способного хотя бы частично возместить ущерб, нанесенный отечественной поэзии безвременной гибелью Пушкина и Лермонтова. И в унисон этим надеждам в статье о первой книжке стихотворений А. Н. Майкова (1842) В. Г. Белинский писал: «Даровита земля русская: почва ее не оскудевает талантами... Лишь только ожесточенное тяжкими утратами или оскорбленное несбывшимися надеждами сердце ваше готово увлечься порывом отчаяния, – как вдруг новое явление привлекает к себе ваше внимание, возбуждает в вас робкую и трепетную надежду... Заменит ли оно то, утрата чего была для вас утратою как будто части вашего бытия, вашего сердца, вашего счастия: это другой вопрос, – и только будущее может решить его... Явление подобного таланта особенно отрадно теперь... когда в опустевшем храме искусства, вместо важных и торжественных жертвоприношений жрецов, видны одни гримасы штукмейстеров, потешающих тупую чернь; вместо гимнов и молитв слышны или непристойные вопли самолюбивой посредственности, или неприличные клятвы торгашей и спекулянтов...»^[1]

Признав Майкова «сильным дарованием» (VI, 7), Белинский подошел к его стихам строго критически: разделив их на «два разряда», он заявлял, что «повод к надежде на будущее его развитие» (VI, 9) дает лишь «первый разряд» – антологические стихи молодого поэта, созданные в духе древнегреческой поэзии. Об одном из них, стихотворении «Сон», критик успел дать восторженный отзыв еще в 1840 году, когда оно впервые появилось в «Одесском альманахе» за подписью М., ничего не говорившей тогдашнему литературному миру. Теперь, в статье 1842 года, Белинский выписывал это стихотворение полностью вторично:

Когда ложится тень прозрачными клубами

На нивы желтые, покрытые скирдами,

На синие леса, на влажный злак лугов;

Когда над озером белеет столп паров

И в редком тростнике, медлительно качаясь,

Сном чутким лебедь спит, на влаге отражаясь, —

Иду я под родной соломенный свой кров,

Раскинутый в тени акаций и дубов;

И там, с улыбкой на устах своих приветных,

В венце из ярких звезд и маков темноцветных

И с грудью белою под черной кисеей,

Богиня мирная, являясь предо мной,

Сияньем палевым главу мне обливает

И очи тихою рукою закрывает,

И, кудри подобрав, главой склонясь ко мне,

Лобзает мне уста и очи в тишине.

«Одного такого стихотворения, – писал Белинский, – вполне достаточно, чтоб признать в авторе замечательное, выходящее за черту обыкновенности, дарование. У самого Пушкина это стихотворение было бы из лучших его антологических пьес» (VI, 10-11).

На первый взгляд может показаться странной для радикального демократа столь высокая аттестация написанных в античной манере стихотворений, плотно населенных фавнами, нимфами, наядами и прочими мифологическими существами. Хорошо известно, с какой неотразимой иронией отзывался позднее, в конце 1850-х годов, Н. Г. Чернышевский об антологических стихотворениях поэта Н. Ф. Щербины. У революционеров-шестидесятников этот вид лирики, несозвучный духу новой эпохи, вызывал неизменный и вполне объяснимый протест. Но Белинский начала 1840-х годов имел все основания видеть в антологической лирике не до конца еще исчерпанные ресурсы для художественного развития русского общества. Кроме того, если вернуться к Н. Ф. Щербине, следует отметить, что он вдохновлялся образцами эллинистической литературы периода ее упадка; в стихотворении «Волосы Береники» поэт, по остроумному выражению Чернышевского, «вместо плача женщины о волосах... придумал плач волос о женщине»^[2], в то время как превосходная эстетическая интуиция Майкова предохраняла его от подобного рода начетнических кунштюков и вовлекала в русло бессмертных традиций античной классики. Именно поэтому вторичность антологических стихотворений Майкова не смущала Белинского, и он находил в них и «целомудренную красоту», и «грациозность образов», и «виртуозность резца» (VI, 10). Полагая, что не головоломная эллинистическая книжность, а «природа с её живыми впечатлениями» является «исходным пунктом», «наставницей и вдохновительницей поэта» (VI, 12-13), критик приводил для подтверждения своей мысли стихотворение «Октава»:

Гармонии стихи божественные тайны

Не думай разгадать по книгам мудрецов:

У брега сонных вод, один бродя, случайно,

Прислушайся душой к шептанью тростников,

Дубравы говору; их звук необычайный

Прочувствуй и пойми... В созвучии стихов

Невольно с уст твоих размерные октавы

Польются, звучные, как музыка дубравы.

К пьесам «второго разряда» Белинский отнес стихи Майкова, посвященные современной русской действительности. Примечательно, что именно они заслужили упрек в «несовременности». «В этих стихотворениях мы желали б найти поэта, современного и по идеям, и по формам, и по чувствам, по симпатии и антипатии, по скорбям и радостям, надеждам и желаниям, но – увы! – мы не нашли в них, за исключением слишком немногих, даже и просто поэта...» (VI, 25).

К трактовке современной темы в книжке Майкова приближалось стихотворение «Кто он?» («Лесом частым и дремучим...»), изображавшее Петра I и ставшее впоследствии хрестоматийным, и стихотворение «Два гроба», посвященное победе России над Карлом XII и Наполеоном Бонапартом. Однако если первое из них критик удостоил все же назвать «недурной пьеской» (VI, 28), то «изысканную и натянутую мысль» (VI, 27) второго он осудил безоговорочно.

Щадя самолюбие Майкова, Белинский воздержался не только от конкретного разбора, но даже и от упоминания наиболее пространного из «современных» стихотворений рецензируемого сборника – дружеского литературного послания «В. Г. Бенедиктову», но он нашел способ охарактеризовать его косвенным образом: на протяжении своей статьи он не преминул трижды напомнить молодому автору об опасности злоупотребления версификаторской риторикой в духе Бенедиктова.

Вошедшие в сборник четыре стихотворения «неантологического рода», в которых Белинский увидел свидетельство «духовной движимости поэта» (VI, 29), заслуживают нашего внимания.

На первое место среди них критик поставил стихотворение «Ангел и демон», навеянное неопубликованной лермонтовской поэмой «Демон», многочисленные списки которой ходили в то время по рукам. Заметим между прочим, что, ознакомившись с поэмой Лермонтова в рукописи, Белинский уже в 1841 году писал, что она «превосходит все, что можно сказать в ее по-хвалу» (IV, 544). Поставленное рядом с «Ангелом и демоном» стихотворение «Раздумье», по-видимому, вызвало положительную реакцию критика тем, что оно изображало героя, мечтавшего вырваться из-под «крыла своих домашних лар», жаждавшего «и бури, и тревог, и вольности святой» (VI, 30). В третьем из этих стихотворений («Зачем средь общего волнения и шума...») мучимый сомнениями молодой поэт, в духе героя лермонтовской «Родины», отделял себя от тех, кто «сохранил еще знаменованье обычаев отцов, их темного преданья», «Зародыш новой для него (Майкова. – Ф. П.) эпохи творчества» (VI, 29) увидел Белинский, наконец, и в небольшой пьеске «Жизнь без тревог – прекрасный, светлый день...», звавшей читателя туда, где есть «и гром, и молния, и слезы» (VI, 29).

Датированное сентябрем 1841 года майковское стихотворение «На смерть Лермонтова» не вошло в сборник, рецензируемый Белинским, и, следовательно, оставалось ему неизвестным; тем не менее чутким слухом своим он уловил едва ощутимое присутствие в поэтических эскизах Майкова протестующего лермонтовского начала. В неудовлетворенности «сей жизнью без волненья», в жажде «вольности святой», по-видимому, и увидел критик залог грядущих творческих взлетов начинающего поэта.

Забегая вперед, скажем, что поэтом современности, в том смысле, как понимал эту миссию Белинский, Майков не стал. Но значит ли это, что критик дал прогноз, слишком обнадеживающий автора? Нам известно около десяти отзывов на первую книжку стихов поэта, и среди них лишь отзыв Белинского поражал своей парадоксальностью. Никто из рецензентов не воздавал таких непомерно высоких похвал дарованию Майкова и в то же время никто из них не испытывал такой «отеческой» тревоги за его литературную будущность, как Белинский, деликатно напоминавший молодому поэту, что присущую его дарованию созерцательность можно преодолеть лишь собственными героическими усилиями, решительной волевой акцией.

Уже в 1842 году Белинскому несомненно было известно, что незадолго перед этим закончивший Петербургский университет двадцатилетний поэт был сыном известного академика живописи Н. А. Майкова и что это обстоятельство отразилось на круге интересов и симпатий сына. Он, в частности, тоже занимался живописью, и античная тема потому и заняла столь значительное место в его поэтической деятельности. Общаясь с М. А. Языковым, Белинский тогда уже обладал кое-какими сведениями и о салоне Майковых, творческую атмосферу которого создавали не только художники, но и литераторы. Можно предположить, что не одной только книжкой стихотворений, но и всей суммой названных выше обстоятельств было продиктовано смелое заявление Белинского о том, что Майкова-поэта ожидает славное будущее.

Критические замечания Белинского в статье 1842 года были с удовлетворением приняты А. Н. Майковым, что подтверждается документально, – поэт при переиздании своих стихотворений вносил в них исправления в духе замечаний критика^[3]. Возможно, что уважительное отношение к его эстетическим декларациям подсказывалось своеобразным «культом» Белинского в семье Майковых, к возникновению которого непосредственное отношение имел И. А. Гончаров. Горячий поклонник великого критика, Гончаров, будучи в конце 1830-х годов преподавателем литературы в семье Майковых, не мог не внушать своим ученикам Аполлону и Валерьяну восторженного отношения к автору «Литературных мечтаний» и нашумевшей етатьи о знаменитой комедии А. С. Грибоедова.

Отзвуки идей великого предшественника «революционеров 61-го года» обнаруживаются в майковской поэме «Две судьбы» (1844), посвященной проблеме «лишнего человека» 40-х годов:

Он дома, видя всё одно, скучал

И увлечен всеобщим был потоком:

Наполнить жизнь и душу он хотел,

Оставивши отеческий предел,

Среди иных людей, в краю далеком.

Мотивировка странствий Владимира чрезвычайно близка той, которая была задана «Кавказским пленником» Пушкина («Отступник света, друг природы, Покинул он родной предел» и т. д.). Несмотря, однако, на ученическую зависимость Майкова от поэтов романтического толка, поэма «Две судьбы» во многих отношениях оригинальное произведение, характеризующееся если не художественной зрелостью, то, во всяком случае, смелостью положенной в его основу общественно-политической мысли:

Владимир часто думал: «Боже мой!

Ужели плод наук и просвещенья

Купить должны мы этой пустотой,

Ничтожностью, развратом униженья?

О русские, ведь был же вам разгул

Среди степей, вдоль Волги и Урала,

Где воля дух ваш в брани укрепляла;

Ведь доблестью горел ваш гордый взор,

Когда вы шли на Ярославов двор

И вдохновленные отчизной речи

Решали спор на Новгородском вече...»

Как видно из приведенного отрывка, герою Майкова свойственна «декабристская» интерпретация русской истории. Не останавливаясь на рубеже 1826 года, автор делает Владимира свидетелем и участником наиновейших событий, в том числе и своеобразного состязания западника («Всё русское ругает наповал; Всё чуждое превыше всех похвал») со славянофилами («Те чужды всем идеям басурманским, Им храм Петра ничто перед Казанским И лучше винограда огурцы»).

Типичный «лишний человек», Владимир в конце концов сгибается под ударами судьбы, опускается нравственно и становится байбаком и «коптителем неба», помещиком-крепостником. Важно отметить, что автор дискредитирует своего героя оружием сатиры, идейный пафос и изобразительные средства которой формировались под прямым воздействием статей Белинского.

Если поэма «Две судьбы» в стилистическом отношении не отличалась целостностью, то вторая поэма Майкова, «Машенька», которую было бы правильнее назвать стихотворной повестью, по всем признакам отвечала требованиям «натуральной школы», и поэтому появление этого произведения в некрасовском «Петербургском сборнике» (1846) – факт вполне закономерный. Симптоматично и то, что окруженная авторским сочувствием героиня этой поэмы-повести взята из мелкочиновнической среды, в то время как ее похититель и обольститель Клавдий – это облаченный в мундир представитель паразитирующего и морально деградирующего дворянства, й хотя столкновение сословных интересов в повести не декларируется прямо, оно подсказывается и подтверждается всей системой ее образов. Сравнительно со стихами первой книжки поэма характеризуется углублением психологизма, попыткой дополнить новыми средствами обычные способы изображения сложных душевных переживаний, прибегая, в частности, к «языку жестов»:

Недвижная, поникши головою,

Она, казалось, силилась понять,

Что было с ней... Хваталася руками

За голову, как будто удержать

Стараясь разум; мутными глазами

Искала всё кого-то... Давит грудь

Стесненное, тяжелое дыханье...

О, хоть бы слезы..? Но – увы! – в страданьи

И слезы даже могут обмануть...

Потом как бы вернулась сила снова,

И вырвались из уст и стон и слово:

«Он обманул!.. Я всем теперь чужда...»

Поэме «Машенька» свойственны раскованность повествования, соединение элементов возвышенного и низменного, трагического и комического, эпоса и лирики, типичные для реалистического метода. Об этом же свидетельствует и стремление автора расширить круг наблюдаемой действительности, изобразить многоголосую уличную толпу. Наиболее показательна в этом отношении седьмая глава, где еще не оправившегося от сердечного приступа Василия Тихоновича (отца героини) увозит в праздничный день на острова его старинный приятель по службе:

«Как пыльно! Уф! Дышать почти нет сил!

Да слезем тут, пройдемте до гулянья,

Смотрите-ка, народу что идет,

Чай, всякие – держитесь за карманы,

Кто их теперь в толпе-то разберет...

Глядите-ка, пристал какой-то пьяный

К купчихе, знать: повязана платком.

Здоровая, ей-ей, кровь с молоком!

Чай, ест за трех! Ишь жирная какая!

Эге, ругнула! Вот люблю, лихая!

...Послушаем шарманки. Ишь какой

Тальянец – мальчик, а уж черномазый.

Чай, сколько он проходит день-деньской!

Как вертится! Ах, дьявол пучеглазый!

...Подвинемтесь туда,

К каретам. Ты, седая борода,

Слышь, не толкай! Посторонись, аршинник!

Не видишь, что чиновники...

Скорей, Василий Тихоныч, не пропустите,

Директорша. Да шляпу-то снимите.

Проехала. Директор не при ней.

А вон коляска... Да кто в ней, глядите —

Не знаете? Ведь стыдно и сказать...

Вся в кружевах теперь и блондах... Танька,

Та, что жила у Прохорова нянькой!

И шляпка вниз торчит... Тож лезет в знать!

Чуфарится! Туда ж с осанкой барской!..»

Это изображение празднично настроенной толпы, способное вызвать улыбку читателя, необходимо автору не только для полноты картины городской жизни, но и для контраста, поскольку оно непосредственно переходит в зарисовку иной тональности – драматической встречи обезумевшего отца с падшей дочерью.

Отправившись осенью 1842 года в Италию, Майков прожил за границей около двух лет. Итогом итальянских впечатлений явился новый сборник стихов «Очерки Рима» (1847), замысел которого возник у поэта не без воздействия повести Н. В. Гоголя «Рим», опубликованной в журнале «Москвитянин» в 1842 году. В гоголевской повести Белинский увидел встревожившие его своим «славянофильством» «косые взгляды на Париж и близорукие взгляды на Рим» (VI, 427, ср. 661). Как и в повести Гоголя, в новом сборнике Майкова еще не вовлеченный в круговорот капиталистической цивилизации Рим противопоставлялся кипящему социально-политической борьбой и конфликтами Парижу («Северу»):

Сидя в тени виноградника, жадно порою читаю

Вести с далекого Севера – поприща жизни разумной...

Шумно за Альпами движутся в страшной борьбе поколенья...

...Здесь же всё тихо: до сени спокойно-великого Рима

Громы борьбы их лишь эхом глухим из-за Альп долетают…

(«Газета»)

Правда, в отличие от героя повести «Рим», разочаровавшегося в культуре, созданной французами – этой «заживо умирающей нацией», – лирический герой Майкова, прислушиваясь к политическим бурям во Франции, полон желания стать их участником:

Так бы хотелось туда! Тоже смело бы, кажется, бросил

Огненный стих с сокрушительным словом!..

Но благородный порыв этот был поразительно кратковременным. Корысть «жалких Ахиллов» и «мелких Улиссов» французской оппозиции отвращает героя Майкова от участия в «торжественной драме» общественной борьбы и толкает его на путь увлечений и наслаждений, чуждых какой бы то ни было духовности.

Мир умонастроений поэта и его героя не сводится, однако, к узко понятой философии эпикуреизма. Так, в стихотворении «Palazzo» автор вводит нас в чертоги старинного итальянского феодального рода, покинутые молодыми владельцами, променявшими спокойную привилегированную жизнь на скитальческую судьбу поборников итальянской свободы;

Благословенье вам! Не злато, не гербы

Вам стали божеством, а разум и природа,

И громко отреклись вы от даров судьбы —

От прав, украденных отцами у народа,

И вняли вы призыв торжественной борьбы,

И движет вами клик: «Италии свобода!»

И гордо шелестит, за честь страны родной,

Болонская хоругвь над вашей головой!

В этих стихах Майков выступал не только сторонником права Италии на государственную независимость перед лицом несправедливых притязаний австро-венгерской монархии, но и противником угнетения итальянских народных масс отечественными поработителями – аристократией. И не случайно поэтому строка «От прав, украденных отцами у народа» в издании «Очерков Рима» 1846 года была вычеркнута царской цензурой.

Каким бы искренним ни было, однако, сочувствие поэта поборникам итальянской свободы, он был далек от того, чтобы сделать это сочувствие сюжетной осью сборника.

Герою стихотворения «Анахорет» (1846), так же, как, по-видимому, и самому автору, рисовалась утопическая картина «золотого века», в котором

Бедный сверг оковы;

Сильны и прекрасны

Разумом и волей

Племена земные...

Лжи не воздвигают

Пышные кумирни,

Ловкого злодея

Не честят, как бога...

Однако активно сражаться за осуществление этой мечты у анахорета не хватало решимости. Он пробыл двадцать лет в пустыне и убедился, что мир за время его отшельничества ни на йоту не изменился к лучшему. У анахорета нет никаких планов переустройства жизни, может быть, еще и потому, что его социальный идеал обращен в прошлое, реставрировать которое он бессилен. Так же, как и молодой князь из гоголевской повести «Рим», лирический герой Майкова симпатизирует в конечном счете «классическому Риму», природа и люди которого напоминают ему «картины Из ярких стихов антологии древней Эллады». Добрую половину стихотворений второй книжки Майкова можно назвать скорбными размышлениями над руинами Древнего Рима («Игры», «Древний Рим», «После посещения Ватиканского музея», «Campagna di Roma», «Нимфа Эгеряя», «Тиволи» и др.). В тех случаях, где Майков пытается запечатлеть черты современности, образам его не хватает подвижности и выразительности. Девушки из Альбано (предместье Рима), наполняющие водой кувшины у фонтана («Ах, чудное небо, ей-богу, над этим классическим Римом!..»), – это набросок поэта-живописца, воспринимающего современную итальянскую жизнь сквозь призму произведений искусства. При этом автор не только не скрывает, но и подчеркивает эту вторичность восприятия, вводя в эскиз, кроме девушек-альбанок, художника-германца, изображающего их на картине, и, наконец, самого себя, замыслившего написать стихотворение с такого рода трехчастной композицией: девушки-альбанки, германец-художник и русский поэт, их изображающий.

Назад к карточке книги "Сочинения в двух томах"