Текст книги "Единственная для темного эльфа 2 (СИ)"

Автор книги: Ан Мазарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 54 страниц)

59. Надежда

Гер возвысился, склоняясь надо мной, и в такой близости я очень четко ощутила беснование звериной натуры мужчины. Если до этого дракон внутри принца молчал, сейчас он не мог принять факт, что я не желаю брака с ним. И именно он сейчас брал верх над человеческой половиной…

Опустила глаза, но не лицо, перед зверем, считающим меня своей. Пережидая бурю, надеялась, что вскоре к нему вернется самообладание.

– Если не желаешь согреть мою душу, подумай хотя бы о людях, которые живут в империи, – дракон сузил взгляд уже полностью желтых глаз. Стремительно проявившиеся чешуйки на его скулах вызвали во мне труднопреодолимое желание коснуться их, попробовать наощупь. – Многие хорошо помнят, что такое война. И менее всего им хочется, чтобы она началась снова. Я говорил тебе о наших традициях, говорил, что люди чтят закон древних, на троне право имеет восседать лишь истинная пара. Ты же добрая девочка, Ая. Если в твоем сердце нет места для меня, попробуй найти его хотя бы для народа. Он, так или иначе, станет твоим, совсем скоро ты официально примешь титул.

Поднимаю взгляд навстречу мужчине, чье дыхание буквально шевелит волосы, обрамляющие мое лицо. Нет для тебя места?.. Есть, Гера, есть, ты в моем сердце, просто занимаешь другую позицию, отличную от той, которую ты хочешь.

– Когда ты вызывал меня сюда, тоже руководствовался народом? – с некой горечью спросила, припоминая рассказ принца как-то давно. Не тоска по нареченной побудила его, мой дракон слишком рассудителен и уравновешен для такого.

Понимание проскальзывает в золотом взгляде. Зрачки чуть расширяются, губы размыкаются, но я перебиваю его:

– Этот народ разделил меня с теми, кем я дорожила больше жизни, – накопленная обида совершила первое шевеление глубоко внутри моей души. Мне не хотелось говорить об этом, я задушила ее в себе уже давно, но, кажется, она воскресла. – Объясню доступным тебе языком: в родном мире у меня остались близкие, друзья, которых я всем сердцем любила, кому была дорога так же. Кого хотела оберегать и защищать, когда придет время. Но теперь я здесь. Это не дальнее королевство, не другой континент, это другой мир! Твой народ разделил меня с теми, по кому я схожу с ума от тоски!

– Со временем, меня ты тоже полюбишь, – дракон отвел взгляд, даже сквозь щиты он уловил мою душевную боль и, кажется, действительно сожалел, что причинил мне ее.

– Полюблю… – эхом нейтрально повторила я, пожав плечами, уловив зарождающуюся надежду в желтых глазах. – Не буду спорить. А как же они? Как мне жить без них, не зная, здоровы ли они? Все ли у них хорошо? Заботится ли о них кто-то, пока я здесь забочусь о твоем народе?

Мне хочется обнять Герриона, я не хочу ссориться с ним, но если он думает так же, как отец, мне нужно сделать хоть что-то, что может затормозить процесс нашего скорого бракосочетания. Гер всегда думает в первую очередь о народе, долг для него не пустой звук. Мне кажется, он бы и от трона отказался, если бы это было на благо народа, но сейчас…

Что хочет услышать мой дракон?

Не могу сопротивляться желанию загладить душевную боль, которую сама и нанесла дракону. Мужчина с невероятными желтыми глазами и блестящими темной синью чешуйками на лице молча принимает всю мою претензию, понимая, что я права. Он отнял меня у моих родных, он отнял моих родных у меня.

Помедлив, подаюсь вперед, чтобы аккуратно перебраться поближе к ящеру, встаю с подоконника и, обняв его голову, прижимаю к себе. Делаю это в поиске тепла и понимания, ощущение которых создается, когда Гера позволяет себе обнять меня и прижать к себе, доверительно прижимаясь щекой к моей груди.

– Я хочу помочь тебе, правда, – признаюсь ему, носом утыкаясь в его макушку. – И сделала бы все, от меня зависящее, но не так это все должно быть. У тебя ведь тоже есть это чувство неправильности, я знаю. Гер, – повернула голову, чтобы лицом к лицу столкнуться с принцем, рассматривающим меня с толикой нежности на лице без признаков звериной ипостаси. – Убеди отца повременить, попроси дать нам время.

– Это неизбежно, душа моя, – мужчина ладонью бережно убрал волосы с моей щеки. – Обещаю, после свадьбы я не стану торопить тебя. Я дам тебе столько времени, сколько тебе нужно. Мы истинная пара, рано или поздно ты почувствуешь зарождение любви ко мне, пока я, видимо, просто ее не заслужил.

Замерев, всмотрелась в его глаза.

– Ты сам-то хочешь этой свадьбы?

Мельчайшее изменение в лице, непонятное мне, не объясняющее ответа на поставленный вопрос. В голове Герриона безусловно творятся вещи, которые создают свою вселенную. Было бы отлично, если бы он тоже ими поделился. А что, если он испытывает ко мне то же, что и я к нему? Как бы это упростило жизнь! А так, он молчит, пытаясь вызвать у меня желание выйти за него, продолжить его род и укрепить империю поддержкой его династии.

– Есть одна идея, – фраза, сказанная в задумчивости, несколько меня озадачила. На мой вопрос не ответили? – Ты сказала, что хотела бы узнать, как твои близкие. Думаю, Саверий, возможно, мог бы тебе в этом помочь.

– Что ты сказал?

Ушам своим не поверила, выпрямляясь в руках мужчины. Глаза моего дракона уже загорелись азартом. Он легко встал вместе со мной, но поставил на пол, уверенно хватая за руку:

– Пойдем.

60. По ту сторону зазеркалья

– Зачем мне это делать? – надутый жрец упрямо в десятый раз перекладывал свои баночки-скляночки с места на место, демонстрируя, насколько сильно занят. – Принцесса все равно не ценит моих стараний.

– Пошли, – тоном, будто такой ответ и ждала, бросила принцу, пока тот прохаживался по алхимическому кабинету своего жреца. Моя приближенная стража, включая Ша-Энга, предпочла остаться стоять у двери, явно не доверяя окружающей обстановке… или своим широким плечам, дабы не повторить судьбу слона в посудной лавке. – Не знает он, как.

– Это я-то не знаю? – глаза жреца округлились в праведном возмущении. Что поделать, с момента своего испытания, я его конкретно так не жалую. Впрочем, на меня он тоже обиделся, ведь его обожаемый принц занял мою сторону в конфликте. – Вы не представляете, на что я способен! Не был бы я тогда личным жрецом наследного принца.

– Саверий, если знаешь, делай, – почти властно бросил Геррион, на что я уважительно на него глянула. Все же принц со мной и с другими совершенно разный. – Не испытывай мое терпение.

Внутри какой-то из колб, видимо, сработала какая-то реакция, из-за чего из нее повалил столп дыма. Служитель небрежно махнул рукой, чтобы развеять искусственный туман, попавший ему прямо в лицо, которое выглядело весьма недовольным.

– Мне нужно подготовиться, – без энтузиазма, но вполне серьезно, произнес жрец. Его сейчас молодое лицо не было обременено морщинами, но и без них, на ровном гладком полотне лика залегли тени. – И, мой принц, вы же понимаете, что принцесса должна дать жертву.

Невольно вздрогнув, посмотрела на принца. Жертвоприношение? О чем он?

– Наш господин, чтобы привлечь вас в наш мир, пожертвовал своей кровью, частью силы и кусочком души, – нехорошая улыбка скользнула по лицу мага. – А чем готовы пожертвовать вы, чтобы увидеть близких?

Холодок пробежал по спине, о жертве никто не говорил. И не мудрено, это богам не нужно ничего, чтобы творить чудо. И то, у меня небогатый опыт общения с богами. Последний, к слову, просто подбросил подарок в виде возможности подсмотреть за мамой.

Сжав кулаки, готова была сказать свое слово, но…

– Ей не нужно ничего делать, – к столу, за которым мы стояли, сделав круг, подошел Гер. Абсолютно спокойный, уверенный в себе ледяной дракон, наследный принц. – Я принесу необходимую жертву. Что требуется на этот раз?

Мои глаза не иначе как стали квадратными, даже дар речи потеряла, не в силах отвести взгляд от своего дракона. Правда, внести свою реплику мне снова не позволили:

– Э, так не пойдет, Ваше Высочество, – погрозил пальцем служитель. – Связь же не у вас с живущими в том мире. Это не сработает. В ритуале нужна жертва именно принцессы.

– Я готова заплатить, – нарочно резко сказала, чтобы на этот раз никто не успел меня перебить. Взгляд с мольбой перевела на Саверия, который, кажется, подарил мне надежду. Он и правда на такое способен? – Однако что я могу предложить?

Геррион скривился, всем своим видом показывая, что не в восторге. Похоже, процесс приятным не будет, но я готова пойти на это, ведь это поможет мне снова увидеть маму.

– Опять же, часть сил, что для принцессы не будет проблемой, учитывая, что у нее есть такая замечательная подпитка в вашем лице, мой повелитель, – буднично откликнулся жрец, нарочно обращаясь к Геру.

– Обиделся? – одними губами спросила я у принца, скрестив руки на груди. Тот лишь добродушно улыбнулся, слегка пожав плечами и так же, как и я, скрещивая руки.

– Кровь нужна во время ритуала, вполне достаточно будет разрезать ладонь, – Саверий вернулся к столу сгружая кучу вещи, которые он начал собирать для мероприятия. – В прошлый раз, моя принцесса, принц жертвовал на алтаре кровь из сердца.

Почувствовав табун ошалевших мурашек на спине, я обеспокоенно посмотрела на принца. Прямо из сердца? Господи, как он выдержал такое? Слабо я что-то представляю здесь оснащенную операционную, по совместительству ритуальную.

Гер вновь подарил мне поддерживающий взгляд. Всего шаг – и принц за моей спиной, прижимает меня к себе за плечи, создавая опору в виде своего тела.

– И напоследок, душа, – жрец с грохотом опустил книгу заклинаний на стол, в общую кучу артефактов.

– Мне тоже нужно будет отдать часть души?.. – впечатлений мне надолго хватит, чувствую.

– Вам повезло, – легко что-то прикинув в уме, посчитал жрец. – Такой жертвы вам приносить не придется. Принц отдал вам кусочек своей души для связи, а у вас с матерью и так особая магическая связь, как всегда бывает у матери и ребенка.

Даже вздохнула, поняв, что непроизвольно перестала дышать. Все-таки какие стремные штуки эти ритуалы. Однако движение рук Герриона, вверх-вниз по моим плечам, внезапно согрело меня и придало уверенности. Надо же, когда-то он со своим жрецом химичил тут такие дела, чтобы притянуть меня к себе, а теперь он стоит здесь со мной в обнимку, чтобы что-то подобное делала я.

Прикольно.

В ритуальные подвалы мы спускали долго, но не нудно. Впервые завидев разношерстную архитектуру в подземельях дворца, с любопытством глазела направо и налево.

Жрец с Саидом с магическим факелом в руках спускались первыми, за ним Гер уверенно вел меня за руку. Все время старалась придерживать полы длинного струящегося платья, но при приглушенном свете и так мало видно, куда наступаешь, а так вообще полоса препятствий. Вот поэтому помощь принца была весьма кстати. Я с удовольствием опиралась на его руку и ориентировалась на светящиеся желтым в темноте глаза.

Процессию нашу завершала оставшаяся стража, где Рамиль нес еще один факел. Больше света, в принципе, и не требовалось, но атмосфера впечатляла.

Когда мы пришли в огромный просторный зал, очень похожий на те, которые в храмах строят для молебен, я растерянно заозиралась. Это такая громадина прячется под дворцом?!

– Пока я готовлю все для ритуала, можете настроиться, – бросил Саверий перед тем, как кивком головы поманил за собой ближайших к нему стражей – Саида и Рамиля, – чтобы помочь.

Я кивнула, а Гер увлек меня за собой чуть в сторону к колоннам. Усадив на один из выступов, опустил руки по обе стороны от меня, с улыбкой глядя прямо в глаза.

– Я же говорил, что он поможет. Не бойся.

– Я и не боюсь, – внимательно проследила за любопытным Ша-Энгом, сразу же принявшимся исследовать все закуточки под предлогом найти что-нибудь интересное. Правильно, первые сорок лет в жизни мальчика самые сложные… Четыреста. – Просто волнуюсь. Вдруг не получится.

– Почему не получится? – прохладные пальцы осторожно огладили мою руку на коленке. – Ты же здесь, напротив меня. Значит и в этот раз получится. Саверий очень сильный, душа моя, не сомневайся. Его способности действительно уникальны.

Случайно заметив смотрящего на нас с Гером Эсфира, который почти сразу не спеша отвернулся, снова почувствовала какое-то странное ощущение в груди. Теперь еще меня волнует и он. Блин.

– Гер, а много я, получается, сил у тебя откушу? – внезапно осенивший вопрос прозвучал даже быстрее, чем я додумалась, как его сформулировать.

Дракон открыто широко улыбнулся, сжав уже обе мои руки:

– Не беспокойся, бери, сколько потребуется. Она восстановится.

– А как я пойму, сколько брать?

– Почувствуешь.

– Я не умею.

– Саверий направит, – дракон откровенно веселился, а я начала задаваться, оказывается, очень бытовыми вопросами. Ну, для меня-то это в первый раз, в конце-то концов. – Не волнуйся, моя принцесса.

Ощущения, будто в очереди на прививку сижу. А привела меня мамка Геррион.

Хотела что-то еще спросить, как из-за спины принца послышался голос жреца:

– Все готово, моя госпожа, – словно по мановению волшебства, все свечи, выстроенные вокруг Саверия на приличном расстоянии, полыхнули одновременно, немного освещая зал новыми цветами. – Прошу, пройдите в круг.

– Иди, – принц помог мне спрыгнуть, отпустив мою выскальзывающую руку в последний момент.

Я не торопилась, но и не медлила. Волнительно было идти в неизвестность, незнание, как все получится, но невероятно подстегивало, что я смогу увидеть маму.

Перешагнув границу свеч, остановилась напротив жреца, возлагая на него большие надежды. Боже, если у него получится, я прощу ему то нелепое испытание с пауками. Не уверена, могла бы я пройти это еще раз, но сейчас оцениваю это в качестве приемлемой платы за моральный ущерб.

Неоновая подсветка, исходящая от начерченных на полу вокруг рун, привлекала внимание. Стоящий ровно в центре жрец в длинном камзоле, напоминающем ритуальную рясу, открыл на весу толстую книгу, сразу отлистывая необходимую страницу. Мгновение – Саверий отнимает руку из-под книги, и та остается парить в воздухе сама.

– Постой, – твердый шаг Герриона заставил замолкнуть жреца, только набравшего воздух в легкие для начала ритуального песнопения, а меня обернуться.

Принц уверенно перешагнул границу, очерченную свечами, на ходу прокусывая указательный палец до крови. Удивленная его действиями, я не предприняла попытки сопротивляться, когда он подошел ко мне, взял мою руку и прямо на моей ладони начертил своей кровью какую-то руну.

Его кровь исчезла за пару секунд, словно впиталась под кожу. Еще столько же я недоуменно пялилась в свою раскрытую ладонь, недоумевая, что только что сделал принц.

– Продолжай, – такой же уверенной походкой он покинул магический круг, а я обернулась, проводить его взглядом.

Гер отошел на необходимое расстояние, становясь так, что я могла беспрепятственно видеть его, если поверну голову вбок. А жрец уже начал свою песню.

Слова были неясными, совершенно незнакомыми. Сначала я представляла себе, что это будет чем-то напоминать латынь, но ошиблась. Звуки мало чем походили на человеческие вообще, хоть получающаяся песня и завораживала.

Вспыхнула ярким голубым свечением одна из чаш. В этот момент я четко ощутила, когда тело внезапно испытало на себе предобморочное состояние. Это длилось всего мгновение, поток нормализовался и, я поняла, что ритуал поглощает необходимую силу.

Песня продолжилась, я подстроила дыхание, чтобы отток энергии оказался менее ощутимым.

Засветилась следующая чаша – белая. В руках жреца возник коротенький витиеватый клинок, призванный подарить потрясающие ощущения, судя по извилистому лезвию. Понимая, что медлить нельзя протянула руку жрецу, сразу же отвернувшись в сторону. Всегда так делала, даже когда кровь из пальца приходилось сдавать. А тут вообще…

Прикосновение холодного металла пробрало до глубины души. Оная натянулась, как струна, когда пальцы непроизвольно сжались, но разжались мгновенно, понимая, что так увечья будет больше. Все органы чувств внутри превратились в ожидание, но…

Одновременно с едва заметными ощущениями прикосновения к ладони, увидела, как рука Герриона крепко сжалась в кулак, хоть на лице его и не дрогнул ни один мускул. Свечение чаши из белого превратилось в красное. Я резко обернулась, чтобы увидеть, как моя окровавленная ладонь в достаточной мере напоила посудину собственной кровью.

Бросила ошарашенный взгляд на дракона, тот лишь едва заметно улыбнулся, кивнув головой в сторону Саверия. Не в силах поверить в то, что Гера забрал мою боль себе, не сразу смогла сосредоточиться на последующих действиях ритуала.

Было что-то еще, но я успешно все проморгала, заботясь лишь о том, что Гер все-таки заплатил что-то за меня. Это и благородно, и красиво, и… Но поругаться сердце просит. Потом. Обязательно.

Когда фиолетовое сияние одной из чаш переплелось с голубым и красным потоками, те плавно возвысились точкой пересечения вверх. Уже наверху этот цветной туман начал клубиться, чем-то напоминая мне ту непонятную дымчатую штуку, благодаря которой я попала в аварию на своем байке.

Жрец уже молчал, когда туман начал разрастаться, постепенно формируя огромное округлое зеркало-портал, превращающееся в ничто иное как окно в иной мир.

– Поверить не могу… – прошептала я, узнавая очертания того, что явил нам магический пространственный экран.

В просторном кабинете мамы практически ничего не изменилось. Яркое закатное солнце освещает половину стены насыщенным красным оттенком, проникая в помещение через огромное во всю стену окно.

Несмотря на уставший вид, мама как всегда выглядит эффектно. Белый пиджак сидит на ней идеально, длинные пальцы с ухоженным маникюром покоятся на локтях скрещенных на груди рук. Волосы собраны сзади в подобие крабика, а впереди небрежными спиральками завиваются несколько завлекалочек.

Ее взгляд тяжел и в нем нисколько нет приветливости.

Напротив нее стоит мужчина в строгом костюме, но с фамильярно расстегнутыми первыми пуговицами рубашки. Одна его рука в кармане, другая размеренно постукивает по поверхности маминого стола.

И я не сразу вспоминаю, как дышать, когда узнаю этого человека. Трудно не признать того, на кого так похож.

В кабинете мамы находился мой отец.

61. За семью печатями

В волосах отца уже немало серебряных нитей, но локоны его все еще густо вьются, зачесанные назад. Мне казалось, я помнила его мягкие волосы наощупь, а как увидела, словно перенеслась на десятки лет назад, когда папа носил меня на плечах, позволяя мне дергать себя за волосы, управляя им, как лошадкой. Цвет мне, кстати, достался от него, такой же насыщенный и теплый, а вот густоту перенять не удалось.

– Мы вместе найдем дочь, – он как бы ненавязчиво пытается взять руку матери, только что опустившуюся на стол рядом с ноутбуком, однако мама невзначай ее убирает, заправляя выбившуюся прядь длинным пальцем, и возвращая руки в скрещенное положение на груди.

– А это ваша… гляделка… точно правильно работает? – я опустилась на корточки, подобрав подол платья поближе к себе и, не глядя, обведя пальцем по кругу контура магического экрана.

– Да, госпожа.

– К дочери тебя на пушечный выстрел не подпущу, – доверительно сообщает отцу мама ровным будничным голосом. – И найду ее сама.

– Зачем ты так, Анжел? – папа опирается руками о столешницу, улыбаясь какой-то кривой, не нравящейся мне улыбкой. – Я же со всей душой. Она моя дочь тоже. Хочу с ней контакт наладить, все-таки неправильно получилось, что без отца она росла. Я это понял. Лучше ведь поздно, чем никогда?

Мама промолчала.

– Оно как-то не осознаешь, время быстро летит. Совсем недавно крохой была, а теперь фотографии смотрю – красавица выросла, за такой надо, чтобы отец присматривал, кавалеров гонял, так сказать, – отец посмеялся с собственной шутки. – Фоток в интернете столько ее накачал, в телефоне заставка стоит, хочешь, покажу?

Мама все еще безмолвствует, с едва ощутимым презрением наблюдая за стараниями отца. Кстати, ради чего? Руки непроизвольно сжимаются в кулаки, а на глазах наворачиваются слезы.

Когда был так нужен, где же ты был, папа?

– Мы найдем с ней, о чем поговорить, она же от меня ни на шаг малая не отходила, – папа устремил взгляд в окно, будто вспоминая те счастливые моменты. – И сейчас, когда вернется, поедем в поход, например. Ей понравится. Дело-то молодое, нагуляется и вернется. Двадцать четыре – еще не возраст…

По сердцу больно резануло. Не веря тому, что слышу, жадно уставилась на мамино лицо.

– Что ты несешь? – наконец, спокойно поинтересовалась она, начиная утомляться.

Отец замолк, улавливая настроение матери, а я ощутимо процарапала пару полос на грудной клетке, пытаясь заглушить одну боль другой. Этот человек и не думал отступать:

– Послушай, дорогая, я отлично осознаю, что у нас с тобой уже ничего не склеится, но о дочери ты подумала? Она еще только в жизнь входит, ее на ноги ставить нужно, нужна поддержка.

– И кто ее на ноги ставить собрался? Ты? – не удержала смешка мама, даже улыбнувшись. – Ты вообще представляешь, чем она занимается? Не уверена, что твоя жалкая конторка способна оплатить ее услуги.

– Моя госпожа, я не могу больше удерживать окно открытым… – как из другой вселенной послышался голос Саверия, который я услышала едва-едва, не в силах оторваться от лицезрения происходящего.

Зачем он пришел? Что ему нужно? Мама неглупая, она осторожная, проницательная, иначе не существовало бы ее кампании в наше время. Растянули бы все, что было, еще на зачаточных этапах.

– Давай не будем на личности, ладно? – лицо отца изменилось, нахмурилось. – Да, мы переживаем не лучшие времена, но фирма серьезная. Не всем так везет, как тебе, Анжела.

Везет?! Да мама потом и кровью все построила!

– Ты знаешь, где выход… – последнее, что я услышала отдаленно, прежде чем наступила гробовая тишина при погасшем свете захлопнувшегося портала.

Какое-то время я не опускала голову, бездумно глядя в точку, где парой минут назад висело окно, но всему в итоге приходит конец, и я медленно опустила лицо в ладони.

Неловкость, повисшая в воздухе, практически физически ощущалась. М-да, стать свидетелями почти семейных выяснений отношений, такое себе счастье. А мне неприятно вдвойне, вот кого бы ни ожидала увидеть, так это его.

Спустя пару минут я смогла расслышать тяжелое дыхание недалеко стоявшего жреца. Видимо, нелегко ему дался этот фокус, весь взмок.

– Спасибо, – тихо проговорила ему, искренне испытывая благодарность за то, что увидела маму своими глазами, что она не была миражом, а настоящей мамой.

– Ты в порядке? – такой же тихий и спокойный голос Гера позади заставил мое тело вздохнуть и ощутить, что щеки немного влажные.

Удивительно, как один только вид этого мужчины, являющегося моим отцом, в мгновение заставил все внутри меня зачерстветь. Все окрыленные чувства разом потяжелели, о какой возвышенности речь? Я вспомнила, что именно благодаря этому человеку всю свою жизнь сторонилась мужчин. Именно он подорвал мою веру в романтику, уничтожив мамины чувства. Он запретил мне доверять чужим признаниям. Он убил во мне желание мечтать о большой любви, как все девочки определенного возраста.

– Да, – потерла лицо руками, стряхивая наваждение. – Маму я увидела, за что спасибо огромное.

– А этот человек… – дракон начал осторожно, не решаясь, спрашивать или все же нет.

– Именно, второй родитель.

На свет лезла язва. Назвать вслух его своим отцом язык не повернулся. Родителей не выбирают, хотя бы с одной стороны у меня отличные гены. Господи, правда, не думала, что придется с кем-то это обсуждать.

– Он тоже беспокоится о тебе.

Что?

Уставилась на дракона во все глаза. Первый истерический смешок вырвался сам собой:

– Он-то? – развернулась к Герриону, чувствуя разрастающийся внутри запал. Ох, лучше бы я его не видела, теперь меня будет не остановить… Слишком долго копила в себе. – Беспокоится? Его двадцать лет рядом не было, а теперь его озаботило, куда я пропала, и мама внезапно стала «дорогой»?

– Что если он осознал свои ошибки? – спокойный голос Герриона цеплял мои оголенные нервы, как электрические провода. Зачем он говорит то, о чем не знает? – Наверняка он любит тебя. Он твой отец.

– Любит? – переспросила тоном, заставившим задуматься, а кто из нас ледяной дракон? – Я не верю в его любовь, Геррион, – кажется, против воли нарываюсь на откровение, несмотря на присутствие в зале дополнительных свидетелей в виде собственной стражи. – Каждую клеточку моего организма он заставил запомнить, что любовь – это сказка, миф, этого чувства не существует. Может быть привычка, притяжение, привязанность, симпатия, влечение, но не какая-то там любовь.

Сжимая кулаки, все еще чувствуя запал и непреодолимое желание выговориться, запустила пальцы в собственные волосы, зачесывая их назад. Интересно, в этом жесте я тоже похожа на своего отца?

– Мне говорили, у моих родителей была неземная любовь. Он писал ей стихи, вызывал на «дуэль» парней, что ухаживали за мамой, совершал необдуманные поступки, превозносил ее как богиню. Они долго встречались, поженились, и родилась я. Но, когда мне было пять, он нас бросил. Меня и маму. Оставил, потому что на горизонте вспыхнула еще одна «неземная любовь». И у нас это практически повсеместно. Так что, Гера, о любви у меня свои понятия.

Удивительно, что после всего этого я полюбила Фаля.

Замолчала, рассматривая свою порезанную ладонь. Скорее всего, если бы не Гера, она бы у меня сейчас жутко болела. Что если, она вот так болит у него сейчас?

– Ладно, давай закроем тему, – чуть успокаиваясь, решила поставить точку в этом вопросе. – Это не то, чем я горжусь.

– Прости, я больше не буду поднимать этот разговор, – ощущения хватки чужой руки на плече, и меня подтягивают в сторону, заключая в теплые объятия. – Прости, душа моя.

– Это вы меня простите, – спрятала лицо, только сейчас понимая, что свидетелями моих сдавших нервов стали еще и Саверий, и Саид, и Рамиль, и Эсфир, и Ша-Энг… – Не знаю, что на меня нашло. Спасибо, что помогли увидеться с мамой.

– Не благодарите, моя госпожа, – куда дружелюбнее отозвался жрец, распихивая артефакты по карманам, пока на одну руку сгружает необходимые крупногабаритные вещи. – Приятно было познакомиться с… вашей мамой.

***

Обратно мы возвращались в молчании. Ая поднималась по лестнице несколько поникшей. Признаться, увиденного никто не ожидал.

Ая никогда не рассказывала ни о ком из своей семьи, кроме матери. Я всегда считал, что именно с ней у нее самая крепкая связь. Полагал, что в свое время моя девочка сама все мне о себе расскажет. Удивительно, но спустя столько времени и все, что мы прошли вместе, еще остаются вещи, которые я о ней не знаю.

Так и сейчас.

Когда моя девочка менялась в лице от созерцания мужчины в магической дыре, ко мне медленно стало подкрадываться понимание. Так вот в чем причина. Я давно смирился с мыслью, что был кто-то до меня. Кто-то, кого она сильно любила, доверяла всецело и расставание с кем пережила кардинальным способом – абсолютно закрылась.

И предположить не мог, что это окажется ее отец. Моя маленькая нежность была предана отцом, человеком, должным защищать и заботиться о ней, а вместо того, нашедшим для себя вещи более важные, чем маленькая дочь. Принимая во внимание ее ранимость и способность все принимать близко к сердцу, глубокую привязанность, о которой упомянул мужчина, несложно догадаться, что я прав.

Все это время она просто защищалась…

Нежность моя, если бы ты знала, что со мной ты не узнаешь страха, что наши дети, если бы они могли у нас быть, росли бы в надежности и заботе. Я любил бы их так же сильно, как и тебя. Целовал бы каждого перед сном и на утро, вкладывая те же чувства, что и когда целую тебя. Охранял, берег бы их, как бесценный дар, коими они бы и являлись. Мои мысли все смелее и я мечтаю, чтобы ты подарила мне хотя бы одного…

Мне кажется, я сошел бы с ума от счастья, узнай, что у нас получилось. Ведь я знал бы, что в крохотной жизни наше с тобой общее продолжение.

А результат ее собственного опыта заставляет ее волком смотреть на проекцию отца в пространственном окне. Сжимать кулаки до боли, не замечая глубокой раны на ладони. Эйфория закончится, и она после почувствует возвращение тактильных ощущений, хоть в чем-то я благодарен Герриону.

Пережив в детстве недостаток отцовской любви, она стала такой, какой я встретил ее полгода назад. Какой вижу и сейчас. Помня, с какой любовью Ая отзывалась о маме и бабушке, не трудно догадаться, что с их взаимоотношениями было все в порядке. А вот со стороны отца в сердце зияла дыра, которую ничем не прикрыть. Отсюда недоверие.

Маленькая и замкнутая Ая, окруженная незнакомцами, далекими от ее доверия, здесь чувствует себя слишком одиноко. Потому-то (смотрю на Ша-Энга) земляной дракон и стал отдушиной для нее, каким-то образом нашел лазейку к ее душе. Возможно, она сама пошла на риски, замученная ощущением себя среди чужаков. А завоевать ее сложно, мне ли не знать, самому пришлось пробивать путь к ее доверию.

Причиной наличия той невидимой грани, сквозь которую она долго меня не пропускала, был банальный страх. Стена, сквозь которую пришлось долго и упорно пробираться, чтобы понемногу завоевывать ее, добиваться хоть каких-то чувств в ответ на мои, была невообразимо высокой. Не удивлюсь, если она отсеяла ею не одного воздыхателя (как бы не было это не по себе признавать), прежде чем на ее пути появился я.

Усмехаюсь про себя. Отделаться от меня оказалось слишком сложно, да, любимая?

Быть опорой и защитой, главным мужчиной в твоей жизни, с этой задачей твой отец не справился. Разве мало таких? Однако я не хочу закрывать на это глаза. Так больно ранить мое сокровище, взрастить в ней опасения, прошедшие плечом к плечу по жизни, лишить ее, возможно, чего-то важного, что могло бы быть у нее, будь все иначе…

А иначе был бы у меня шанс? Если бы у нее был кто-то, кому она отдала бы свое сердце до меня?

Возможно, все к лучшему, родная. Мы долго шли к тому, чтобы любить друг друга. Похоже, я не осознавал, что заплатила ты ради наших чувств. Преодолеть страхи, шагнуть в омут с головой тоже непросто. И я горжусь тобой.

Обещаю, я буду любить тебя даже после смерти.