Текст книги "Нарушая заповеди (СИ)"
Автор книги: Алиса Перова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 33 страниц)
97
Котя тоже приготовила мне сюрприз. Даже два!
Расположившись у фонтана, на заднем дворе замка, я настроилась на позитивный девичий щебет. Но не тут-то было!
– Коть, не кричи, пожалуйста! – уговариваю подругу. – Папу ведь тоже можно понять…
– Да?! А кто поймёт нас с Масиком? Тим Бертыч просто бесчувственный мужлан! Деспот! Знаешь, что он мне сказал? Что хватит ему мозолить глаза! И приказал собирать свои шмотки! Выгнал из дома родного внука!..
– Ну, ты ведь сама говоришь, что он вам квартиру снял…
– Ага! Халупу какую-то, – всхлипывает оскорблённая Котя. – Говорит, вот когда я докажу, что Масик ему родственник, тогда он купит нам квартиру.
Котька! Да у тебя борзометр скоро взорвётся!
– Коть, а разве это плохо? И зачем ты вообще говорила папе, что не знаешь, от кого ребёнок? Ты же сама всё испортила! Подождать не могла, когда точно будет известно?
– Не могла! – рявкает подруга. – Да он достал меня – это нельзя, то вредно, туда не ходи! А теперь твоему папашке ещё и доказательства подавай! Гришке вон, всё равно, от кого ребёнок! Сказал – будет Масик Григорьевич! Я теперь даже не знаю, хочу ли я, чтобы Масик был вашим родственником… С одной стороны – квартира и всё такое, а с другой… Да Тим Бертыч мне жизни не даст! Устроит нам с Масиком тотальный контроль…
Неужели у всех беременных атрофируются мозг и совесть? Я не решаюсь сказать Коте, что она не права, ведь сейчас она такая ранимая и эмоциональная, и мне её искренне жаль.
– Ну папа же позволил вам жить с Гришкой, – напоминаю я осторожно.
– Ха! Позволил! А ты знаешь, что Гришка больше не мой водитель? Тим Бертыч ему новую работёнку подогнал! И сказал, что возить он меня будет в свободное от работы время. Нормально, да?
Вообще-то – да!
– Ужас! – мой короткий вопль насквозь пропитан сарказмом, но Котя этого даже не замечает.
– Вот-вот! А Гришка, барашек, радуется! Дурак дурацкий! Говорит, наконец-то он будет работать по специальности. Чуть ли не в зад своего благодетеля целует! А на меня всем плевать! Каждый думает о себе! Одна я обо мне думаю.
– И я, Котенька, я тоже думаю о вас с Масиком! Знаешь, сколько я вам подарков накупила?
– Спасибо, Бабайка, – походя бросает Котя и снова взрывается: – А ты ещё Василисе не забудь прикупить подарок. Свадебный!
– Чего-о? Вася замуж собралась? – недоверчиво переспрашиваю.
– Ну-у, судя по тому, что третью ночь подряд она проводит в хозяйской спальне, то, полагаю, Тим Бертыч, как честный человек, просто обязан на ней жениться!
Вот это сюрприз!
Папа и Вася?
И я даже не понимаю, как к этому относиться…
Папа и Вася!
«Папа у Васи силён в математике…» – совершенно некстати всплывает в памяти.
Силён, папочка!
Вечерние сумерки принесли прохладу, и роса в высокой траве неприятно касалась обнажённых щиколоток. Я зябко передёрнула плечами и побрела в замок, ощущая полный раздрай во всём организме.
Василиса и папа…
Сначала думать, потом делать.
Надо бы хорошенько подумать, что с этим делать.
По подъездной дорожке к замку движется огромный чёрный Ford. Это снова пожаловал Жак. Беспредельно наглый мужик и, по совместительству, начальник Дианиной службы безопасности. Не однажды я слышала от Дианы: «Напомни мне, Жак, почему я до сих пор тебя не выгнала?» Вот и я не могу понять – почему? Я тороплюсь скрыться в замке, чтобы не встречаться с этим огромным грубым мужиком. Уже тяну на себя ручку массивной двери, когда пронзительный сигнал клаксона заставляет меня подпрыгнуть. Вот же урод! Он ведь это специально, чтобы меня напугать. Я резко разворачиваюсь и обращаю свой полный негодования взгляд на…
На моего Ромку… Немного растерянный и смущенный, он выбирается из припаркованного авто и кивает водителю – «Мерси».
Если это сон, то я не хочу просыпаться…
98
Ночной Париж – самый восхитительный город на планете! Город французского кабаре, влюблённых романтиков, город, где исполняются мечты! Сверкающий разноцветными огнями, он способен затмить сиянием летнее, усыпанное звёздами небо, и легко заражает восторженных туристов вирусом счастья и бесшабашности. Город, подаривший нам невероятное волшебство, – когда на шумной оживлённой набережной внезапно растворяются все звуки и мы остаёмся вдвоём – только я и мой любимый Ромка.
Это именно то, чего мне так не хватало в магнетическом ночном Париже. Сюрприз Диане удался! Спасибо! Спасибо! Спасибо!
Я закрываю глаза, чтобы не расплескать своё счастье. Наверное, сейчас мои слёзы приторно сладкие, но я прячу их за прикрытыми веками, не хочу показаться плаксой. Мне так непередаваемо хорошо в надёжных и ласковых Ромкиных объятиях и говорить совсем не хочется. По телу разливается жар, и даже прохлада, нагоняемая ветром с потемневшей Сены и оседающая влагой на обнажённых участках кожи, не способна потушить огонь в моём сердце. В наших сердцах.
Поверить не могу – Ромка прилетел за мной в Париж! Это так необыкновенно и романтично! Я действительно ему нужна.
Неподражаемая волшебница Ди всё заранее продумала. Мы почти не задержались в замке. Я пообещала Ромке непременно провести экскурсию по фамильному замку Шеро, но только не сегодня. Ожидающий нас чёрный лимузин впечатляет и смущает нас обоих. Спасибо, что куклу на капоте не пристроили. По правде говоря, мне совершенно не важно, на чём ехать. Я даже готова трястись в открытом гремящем прицепе, лишь бы Ромка держал меня за руку и смотрел, как сейчас, влюблёнными глазами… И целовал… целовал…
К маме мы заехали в первую очередь. На радушное гостеприимство я, естественно, не рассчитывала, но никак не думала, что ждать её около дома придётся сорок минут. Ослепительная блондинка Мишель появилась в сопровождении тщедушного человечка, катившего мой чемодан.
– Свободен, Клод, – мама взмахнула изящной ручкой, и человечек исчез. – Ева, солнышко!
Мы обменялись ритуальными поцелуйчиками и спектакль начался…
– Ева, дорогая, так он не француз?! А что он делает в Париже? Какой милый юноша, но…
Между тем милый юноша криво улыбался, вцепившись в ручку моего чемодана, и, вероятно, не очень понимал свою молчаливую роль. А мамочка продолжала изображать гламурную француженку, ни слова не понимающую по-русски:
– Но мне кажется, что ему не достаёт аристократического лоска…
Зато твой медвежаб – просто эталон утончённой аристократии! И весь лоснится!
– Надеюсь, у вас это несерьёзно? – мамочка смотрела на меня с жалостью, а на Ромку с покровительственным снисхождением.
Ты бы себя пожалела, мамочка…
Я расцеловала заигравшуюся родительницу и произнесла по-русски:
– Спасибо, мамуль! Я знала, что мой Ромка тебе сразу понравится и очень рада, что вы познакомились. И спасибо за приглашение, но, к сожалению, мы не сможем его принять. Слишком соскучились друг по другу и нам уже не терпится остаться вдвоём. Пока, мамуль, и медвежутке передавай привет!
– Аdiós, – растерянно пробормотал Ромка, когда я потащила его к ожидающей нас машине, а в ответ на мой истерический хохот прошептал: – Из тебя отвратительная актриса, между прочим!
– А из тебя француз! А, впрочем, и испанец тоже.
– Adieu, – обиженно пролепетала вслед мамочка.
Лимузин с моими вещами давно отпущен на свободу, от почерневшей реки веет прохладой, а мы спасаемся в объятиях друг друга.
– Ты не замёрзла? – прервав поцелуй, Ромка гладит мои обнажённые плечи и с удивлением замечает: – Надо же, горячая.
– Жаркая, – поправляю его.
Мы уже давно подпираем каменное ограждение на набережной Монтебелло, но, несмотря на близость воды, мне действительно не холодно.
– А может, у тебя температура?
– Однозначно – сорок шесть и шесть, и всё из-за тебя. Ведь я неизлечимо больна тобой, Ромка.
Он тихо смеётся мне в макушку, крепко прижимая меня к себе.
Никогда не отпускай меня!..
– У тебя очень красивая мама, – неожиданно произносит Ромка. – Но вы с ней совершенно не похожи.
– Комплимент в десяточку, Ром! Ты мне бессовестно льстишь, – ворчу я, заставляя его развеселиться.
– Ты просто другая, Лялька, и несоизмеримо лучше.
Уж, конечно, лучше! Кажется, моя мамуля сегодня приложила максимум усилий, чтобы Ромка запомнил её красивой. Только красивой. И мне остаётся лишь с грустью признать очевидное:
– Ром, мне очень жаль, что у тебя не сложилось с моими родителями, но я их люблю и, возможно, когда-нибудь у нас получится…
– Мне кажется, Ляль, у нас уже всё отлично получилось. Мама твоя – прелесть, а отец… Я, конечно, видел немало людей прелестнее его, но думаю, мы с ним поладим.
Я с недоверием вглядываюсь в Ромкино лицо, а он незамедлительно одаривает меня своей ухмылочкой и добавляет:
– Ну-у, я надеюсь, что он не будет опекать меня слишком усердно. Эй, а что это у нас глазки заблестели?
Могла ли я надеяться, что два самых дорогих для меня человека перестанут враждовать? Я надеялась… Понимаю, что до дружбы ещё слишком далеко, а возможно, и бесконечно… Но главное – это готовность к компромиссу, и Ромка делает этот шаг ради меня. А я… я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы не разрушить и даже не пошатнуть этот хрупкий мостик доверия.
– Ром, я говорила уже, что люблю тебя?
99
Сердце Парижа… Именно здесь, на острове Сите, соединенном с городом девятью великолепными мостами, началось зарождение французской столицы. Даже ночью на острове не бывает тихо. Этот чудесный, утопающий в буйной растительности, зелёный уголок является самым привлекательным местом для туристов. И неудивительно, ведь на небольшом островке сосредоточено множество уникальных архитектурных сооружений. Чтобы посетить их все, недостаточно одного дня, однако сейчас нам нужен только прекрасный и величественный католический храм Нотр-Дам-де-Пари.
Но этой ночью мы явились к собору вовсе не молиться – это лишь наш ориентир. А в одном из ближайших домов нас ожидает стильный, уютный лофт, предоставленный нашей предусмотрительной француженкой.
– А разве здесь есть жилые дома? – Ромка с удивлением осматривается внутри квартиры. – Я думал, что на острове только архитектурные памятники.
– В некоторых памятниках ещё живут люди, – отвечаю немного нервно.
Оказавшись с Ромкой в замкнутом пространстве, я больше не могу думать о культуре и всемирном наследии. Я думаю о том, что мы здесь вдвоём, а за стеной есть кровать…
– А я смотрю, нас тут ждали, – Ромка кивает на кухонный остров, а я отчего-то заливаюсь краской.
Столешница барной стойки заставлена мясными и фруктовыми блюдами, а на бутылке вина поблёскивают влажные капельки.
– Ром, это не я, – бормочу и не понимаю, откуда вдруг взялись во мне робость и смущение.
– Конечно, не ты, Лялька, – с готовностью соглашается Ромка и рывком притягивает меня к себе, – мясо ещё горячее, а я тебя даже на минуту не отпускал от себя. Вот это сервис!
– Кажется, у нашей Ди везде глаза, уши и руки, – я целую Ромку в подбородок. – Значит, будем праздновать твой день рождения.
– Мне бы в душ сначала, – он нетерпеливо гладит руками мои бёдра. – Ты ведь поможешь смыть с меня дорожную пыль?
Кто бы мог подумать, что мы так запылились оба?..
Но этой ночью мы совершенно забываем о еде. Рядом с Ромкой всё вокруг перестаёт существовать, и я могу думать лишь о нём… Сплетаясь телами, желать и ощущать его каждой наэлектризованной клеточкой, целоваться до онемевших губ, вдыхать аромат его разгорячённой кожи и любить до одури, до электрических разрядов по нервам.
С восторгом ощущая на себе вес его тела, я захлебываюсь от любви, раскрываюсь ему навстречу… и дарю своему мужчине столько острого чувственного наслаждения, сколько он способен впитать и принять. Он берёт очень много – жадно и требовательно, проникая мне под кожу, заражая собой мою кровь, оплетая сердце и разум… И отдаёт ещё больше, лаская и сжигая, заставляя меня хныкать от нетерпения, трепетать от нежности, замирать и взрываться от восторга…
Я словно в самом центре солнечной радуги, а спустя мгновение, взлетаю к солнцу… и кубарем вниз – в прохладное мягкое облако.
Мой Ромка открывает меня заново… Невероятно красивую и желанную, нежную и дикую, беспощадную и беспомощную…
– Я так хочу тебя, Ромка… Но, кажется, не могу больше, – еле ворочаю языком, не в силах разомкнуть тяжёлые веки.
– Спи, моя неутомимая Ева, – Ромка крепче прижимает меня к себе и шепчет в макушку: – Надеюсь, тебе и завтра будет хотеться…
– И послезавтра… Всегда…
Эпилог
Запрокинув голову, я смотрю на верхнюю площадку Эйфелевой башни… Я ни за что не доеду туда… Я умру в пути. Наверху я была лишь однажды вместе с папой, и только с ним мне не было страшно в лифте.
– О чём задумалась, Лялька, ты не со мной?
– Куда скажешь, Ром… Хоть на Луну, – мне стоит неимоверных усилий скрывать свой страх, и всё же Ромка замечает.
– Что-то не так, Ляль? – он берёт меня за руку и осторожно гладит моё запястье подушечкой пальца. – Эй, да у тебя пульс, как у зайчонка.
– А ты знаешь, какой у них пульс? – фыркаю я и почти натурально улыбаюсь. – Ромка, рядом с тобой у меня все показатели зашкаливают.
Я поднимаюсь на носочки и трусь щекой о его подбородок.
– Из-за твоих телодвижений мы третий день не можем прорваться к этой вышке, – Ромка легонько шлёпает меня по попе. – Вперёд, малыш.
Исторический лифт! Чёрт бы побрал эту древность! Я до сих пор помню его зловещий скрежет.
Народу в лифте, кажется, человек сто и галдят на всех языках мира. Ладони ужасно потеют, и я не позволяю Ромке взять меня за руку.
Господи, зачем я на это решилась?
Двери смыкаются, отрезая от меня кислород, и огромная кабина приходит в движение. Я дышу широко раскрытым ртом, а мой взгляд в панике мечется от одной прозрачной стенки к другой. Чёрные точки мелькают перед глазами, расплываясь кляксами…
«Ева!.. Лялька!..» – как сквозь вату.
Что-то касается моего лица… и мой расфокусированный взгляд встречается с тёмно-серым штормовым…
– Дыши со мной, Ева… – шепчет мне прямо в губы, не разрывая зрительного контакта. – Всегда дыши со мной…
Такие любимые глаза… И столько обещания в словах.
Всегда, мой Ромка!
Париж восхитительный и огромный! С верхней смотровой площадки – завораживающее зрелище! Ромка же реагирует не слишком восторженно. Кажется, он больше меня испугался в лифте и теперь постоянно бросает на меня тревожные взгляды.
– Ты в первый раз на такой высоте?
– С парашютом прыгал несколько раз, – он пожимает плечами, – но не над городом, конечно. Красиво, – он кивает на город.
И я ради этого безэмоционального «красиво» чуть копытца не откинула?!
– Ром, а знаешь, что в этом городе длиннее Эйфелевой башни?
Он отрицательно качает головой, и я радостно выдаю:
– Тень от Эйфелевой башни!
Наконец-то улыбается!
– Подаришь мне Париж, Ромка? – заигрываю на пределе возможностей.
– Это вряд ли! – хмыкает и хитро лыбится. – Слышал, что он уже подарен другой красивой девчонке. Другим парнем. Но могу предложить достойную альтернативу.
– М-м?
– Я отвезу тебя в наш домик у лесного озера. И там будет всё твоё.
– Ромка… – я ощущаю, как снова разгоняется мой пульс. – А у нас разве есть домик у озера?
– Ну-у, не то чтобы домик… Но есть небольшой котлован… – смеётся, – а пока тепло, мы можем поставить палатку. Зато лес и озеро уже в наличии. Видишь, Лялька, я тоже совсем не умею делать сюрпризы.
Я прижимаю его ладонь к своему сердцу – это вместо ответа.
– Знаешь, Ромка, – почти шёпотом, – ты просто обязан на мне жениться!
– Сейчас? – хохочет.
– Ну нет, потом, конечно… Может, через год?
– Ева, ты делаешь мне предложение?! – восклицает Ромка с комичным ужасом. – Ты же зарываешь мое достоинство!
– Твоё достоинство лопатой не перешибёшь. Ну так что – берёшь меня замуж?
– Не-эт! Я не могу так сразу! Ты ведь ещё не знаешь самого главного. А как без этого?
– Только не говори, что ты женат, – в притворной злобе комкаю на его груди футболку.
– Это не главное… – и получает острым ногтем под ребро. – Тихо-тихо, бандюга, клянусь – я не женат! Жениться на другой я не могу, мне мешает оно – главное!
Он берёт моё лицо в ладони и касается губами виска, скулы…
– Самое главное, что я люблю тебя, моя невозможная Лялька, очень тебя люблю.
А я ведь знала… чувствовала!..
Мы целуемся так вкусно и долго, что больше невозможно оставаться здесь, где мы недостаточно близки… где невозможно передать всё, что я сейчас чувствую.
– И мы вдвоём полетим в Питер? Правда, Ром? – я пытаюсь сдержать слёзы.
– Если не будешь плакать, – он целует меня в нос и стирает пальцами слезинки, сорвавшиеся с ресниц. – И если тебя не пугает перспектива иногда готовить для меня первые блюда в ма-аленькой кухне.
– Думаешь, меня так легко запугать?! – я снова трусь о него, как кошка, и почти мурчу: – Ромка, я хочу всегда быть там, где ты… Всегда…
– Я тоже хочу, чтобы ты всегда была там, где я. Что там у нас ещё в планах, моя плакса?
В планах?.. А в планах у нас целых три дня в Париже!
И, конечно, огромная жизнь вместе!
Господи, сегодня я не стану ни о чём просить…
Спасибо за то, что у меня есть!
