Текст книги "Нарушая заповеди (СИ)"
Автор книги: Алиса Перова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)
43
В этом мире очень мало людей, которых я мог бы назвать своими. Рядом с которыми мне комфортно. Два года назад я оказался немало удивлён, поймав себя на мысли, что мне приятна компания Толяна, которого я раньше на дух не выносил. Я уже привык к его настойчивому участию в моей жизни, излишней разговорчивости и чёрному юмору. Наверное, в моём затянувшемся одиночестве именно его мне и не хватало.
О нашем недавнем жёстком междусобойчике я не слишком беспокоюсь – не впервой. Завтра мой друг протрезвеет и станет драть на себе бороду, сокрушаясь о содеянном. Зря. Обычно Толян прав, и сегодняшний случай – не исключение. Возможно, ему следовало втащить мне чуть раньше, и тогда вечер сложился бы иначе. Не факт, что лучше для меня, но Ляльке не пришлось бы бояться в лесу. Чёрт! Даже думать об этом тошно.
Я молча наполнил две стопки и тишину нарушило короткое звяканье стаканчиков друг о друга.
С Богданом было комфортно молчать. Мы расположились в маленькой подсобке рядом с ремонтным боксом, и каждый из нас думал о своём…
Привыкший считать себя нелюдимым, в сравнении с Пилой я был настоящим массовиком-затейником, а моя личная жизнь просто фонтанировала позитивом и красками. И раскрашивали её преимущественно женщины. Но, несмотря на мою слабость к противоположному полу, из зоны комфорта меня не выбивала только Янка, которую я мог терпеть рядом с собой, не раздражаясь. Она всегда готова выслушать, развеселить, искусно утешить, но при этом не слишком навязчива и совсем не обидчива. Настоящее сокровище!
Мысль о подруге неожиданно разгорячила кровь, молчать стало скучно.
– Богдан, я, конечно, не настаиваю, но у тебя вопросы ко мне были.
– Были, – согласился Пила, – но я их благополучно разрешил.
Очень захотелось спросить, за каким хреном он потащился со мной, если говорить нам не о чем, но спросил я о другом:
– Слушай, ты же пашешь, как папа Карло, выпить тоже не любитель, – я кивнул на ополовиненную бутылку, – да и пациенты у тебя неразговорчивые… Как ты расслабляешься?
– Мне нравится моя работа, – задумчиво ответил Пила.
– То есть ты не напрягаешься? – усмехаюсь. – Я не стану спрашивать, чем тебя привлекает внутренний мир жмуриков, но мне интересно, как к твоей профессии относятся девушки.
– Я не спрашивал. С моим графиком – сутки через силу, на девушек остаётся времени не слишком много. Так что, сам понимаешь, особо не до разговоров. Но ты прав – область моей деятельности не располагает к романтике. Но если попаду в штат судмедэкспертом, будет веселее.
– А в чём разница? И там и там трупы…
– Ну не скажи, – оживился слегка захмелевший Пила, – я ведь не зря окончил резидентуру. На самом деле это очень интересно. Судмедэксперт ведь занимается криминальными трупами… Знаешь, какие головоломки случаются? Правда, опыта у меня пока маловато.
Его глаза засияли фанатичным блеском, а губы дрогнули в подобии улыбки. Уникальное зрелище!
– А кроме того, – продолжал Пила, – это короткий рабочий день и более привлекательное бабло.
– Сплошные плюсы, – хохотнул я.
– Для меня – да, хотя бывает очень несвежий материал…
Кусок пиццы до рта я так и не донёс.
– Слышь, эксперт, а давай без подробностей.
– Да не вопрос. Кстати, Ром, ты же в общаге живёшь… У вас там комнату никто не сдаёт?
– Ты ведь, вроде, тоже в общаге, – вспомнил я, – или ты не для себя интересуешься?
– Для себя, – внезапно помрачнел Пила. – Я там уже не живу. Только мне комната отдельная нужна, без соседей.
– Если честно, то я не очень в курсе про свободное жильё, но спросить могу, – мысленно помечаю дать задание Янке. – А чего съехал, соседи помешали?
– Да было дело, – уклончиво ответил он и тоскливо покосился на узкую кушетку, застеленную ворсистым пледом. – Сегодня сможешь узнать?
– Попытаюсь, но на успех не особенно рассчитывай. К тому же нас со дня на день сносить собираются. Вся общага на чемоданах… уже целый год, – я взглянул на привычно хмурого собеседника и опомнился: – А сейчас-то ты где живёшь?
– Да… там… – Пила неопределённо отмахнулся и взялся за бутылку.
– И давно ты там? – спрашиваю в лоб.
Мне вдруг захотелось спросить, как взрослый образованный мужик, имеющий серьёзную профессию, умудрился оказаться ТАМ, но я не уверен, что Пила готов откровенничать, да и сам я вряд ли готов к чужим тайнам. Но слово «там» в совокупности со спешным поиском жилья сильно режет слух и отдаёт безнадёгой.
– Давай, за новую жизнь моей старой тачки, – соскакивает с темы Пила, а его жёсткий взгляд предупреждает туда не возвращаться.
И следующие полчаса я расшифровываю анамнез его несчастной «Мазды» и наблюдаю, как каменеет физиономия владельца. Он просил для начала лишь диагностику, но я уже ушёл в процесс, и Богдану это совсем не нравится. Понимаю, что он не станет торговаться, несмотря на то, что мои услуги парню совсем не по средствам. Терпеть не могу подобные ситуации.
– Но это только звучит страшно, у меня на разборе такая же красавица стоит, – безбожно вру и оптимистично добавляю, – выходит, донор у нас почти халявный, так что основные затраты – плата за мой титанический труд. Но пока я не готов озвучить.
– Да по хрену, – беззаботно заявляет Пила. – Если пару лет ещё протянет – отлично.
– Если кузов подлатаем, то и дольше, – обнадёживаю его.
А дальше не иначе как алкоголь размягчил мои мозги…
– Слышь, Богдан, ты, кстати, можешь у меня перекантоваться, пока комнату не найдёшь. Общага у нас, конечно, шумная, но со мной тебе почти не придётся пересекаться.
***
Дождь зарядил ещё ночью и продолжает заливать город весь день. Спать в дружеских объятиях Франкенштейна мне было не впервой, пришлось уступить ночному гостю любимую кушетку. Но не это подпортило моё настроение. И даже тот факт, что у меня появился замечательный сосед, не слишком беспокоил. Надеюсь, Пила не берёт работу на дом.
А вот Лялькин красный рюкзак очень нервирует, напоминая о предстоящей встрече.
Весь день я нахожу себе занятия. Отвожу Богдану запасной ключ от комнаты, арендую очередной гараж для разбора, пополняю домашнюю аптечку, покупаю продукты, батарейки и раскладушку для эксперта по трупам.
К «Кофейне» я подъезжаю только в три часа дня. Паркуюсь, но выйти не успеваю – мобила сигнализирует о раскаявшемся Его Преподобии.
– Ромыч, я только что проснулся, прикинь, – сокрушается Толян. – Весь выходной кобелю под хвост. Я всю ночь не спал, между прочим! И знаешь, почему?
– Вычесывал укроп из бороды?
– Не только… За Еву твою переживал, сынок. Нашлась?
– Благодаря твоим молитвам, отец. Да пребудет с тобой…
– Да пошёл ты!
Анатолий, как ни странно, не раскаялся, но пришёл к выводу, что женщины нас искушают и делают неумными. Согласен! А иначе я бы ещё вчера скинул эту красную котомку на лямках и забыл её хозяйку как страшный сон. Но вместо этого я тащусь в кофейню, чтобы продолжить трепать себе нервы.
Ляльки я не наблюдаю ни в зале, ни за стойкой. Но едва уловимый запах её духов я не могу перепутать с кофейным ароматом. Мне кажется, что бариста не должны пользоваться парфюмом, но это не моё дело. Лялькин коллега цепляет на слащавую рожу профессионально-доброжелательный оскал и готов угодить клиенту.
– Еву позовите, пожалуйста.
– Прошу прощения, но Евы сегодня нет, – лепечет этот петух и, подумав, добавляет: – Вероятно, она больше не будет здесь работать.
Что за… Испугалась? Или видеть не хочет? Меня ломает от желания заглянуть за стойку, но я сдерживаюсь.
– Тогда привет ей передайте, – говорю, прежде чем развернуться к выходу. – А, и вот ещё что, Вы бы парфюм поменяли…
Завожу Франкенштейна и срываюсь с места, но метров через двести останавливаюсь. Какого хрена я здесь забыл?! Что я там рассуждал о комфортных людях, рядом с которыми хорошо?
Рядом с Лялькой мне однозначно паршиво. Когда-то мне казалось, что я даже нуждался в ней – в её искрящихся глазах, весёлом смехе и внимании, всецело сосредоточенном на мне. Я не хотел приручать, просто был рядом столько, сколько мог и хотел. Но теперь её близость вызывает такую бурю эмоций, что становится трудно дышать. Ни о каком комфорте в её присутствии не может быть и речи. А значит, к чёртовой бабушке моё раскаянье и, собственно, сам объект, причиняющий мне неудобства. Валить отсюда!
Я с ненавистью покосился на красный рюкзак и, чертыхаясь, заглушил двигатель.
44. Евлалия
Накануне
Папочка, очень серьёзный и хмурый, встречает меня на террасе.
– Что ты делала в Коньково, Лали? – он старается говорить спокойно, но сквозь сталь в голосе пробиваются рычащие нотки.
– Папуль, я ведь тебе написала, что гуляю, и всё в порядке, – я его обнимаю, и сильные руки порывисто прижимают меня к себе. Папа слишком зол. Но почему он тогда сразу не отреагировал на мои координаты?
– Гуляешь в Битцевском лесу? Не думал, что должен каждую минуту тебя отслеживать.
– Но я ведь была не одна и в безопасности, – тихо лепечу и всматриваюсь в папино лицо, но по прищуренным глазам вижу, что он мне не верит. – Пап, я не понимаю, в чём дело… Это жилой район…
Но вместо ответа он резко оглянулся и рявкнул на притаившуюся в сторонке Ангелину Львовну:
– В чём дело, Ангелина, не видишь, я с дочерью разговариваю? В дом зайди!
– Тимур, я волновалась, – растерялась Львовна, не ожидавшая такого выпада, но ту же возмутилась. – А почему ты со мной говоришь в таком тоне?
Вообще-то я тоже удивлена, но совсем не против, чтобы папочка продолжал с ней. Хоть от меня отвлечётся. К сожалению, Вася, вероятно, тоже по мне соскучилась и вышла на террасу, сверкая улыбкой и стуча каблучками.
– Я что-то непонятное сейчас сказал? – папа говорит очень тихо, а это особенно страшно. – Быстро потерялись обе!
Васенька, хорошо знающая этот тон, потерялась мгновенно, сознательно забыв здесь Ангелину. А дурная Львовна решила восстановить справедливость.
– Тимур! Что ты себе позволяешь?
– Брысь отсюда! – папа перешёл почти на шёпот.
Ангелина недоверчиво вытаращила глаза, всхлипнула и стремительно скрылась в доме. Это из-за меня, что ли, папочка впал в неконтролируемый гнев?
– Пап, ты чего?
Он тяжело вздохнул, опустился в кресло и посадил меня на колени.
– Я был занят и слишком поздно проверил где ты. Хорошо, что к тому времени ты уже выехала домой и написала сообщение, а иначе твоему безголовому рыцарю пришлось бы жёстко ответить. Ты о чём думала, отправляясь в опасный парк ночью? Там только за прошлый месяц трёх девчонок изнасиловали.
Ох! Откуда же я знала? Да я вообще в тот момент ни о чём не думала…
– Пап, но ведь не ночь была…
– Замолчи, Лали! Ты просила дать тебе больше свободы, и я честно пошёл навстречу, понимая, что свидание под надзором – это неприятно. Больше не проси оставлять тебя без охраны и скажи спасибо, что я не свернул шею твоему Роману. Говорил же, что этому психу нельзя доверять.
– Да при чём здесь Ромка? Я не с ним была в парке! – мой голос дрожит от обиды за себя и от страха за то, что папа может навредить Ромке.
– Ты меня обманула? – папа заглядывает мне в глаза. – С кем ты была?
– Нет, я не обманывала, – я глубоко дышу, силясь не расплакаться. Как же было стыдно признаваться… – Я сама убежала от Ромки, потому что совсем не нужна ему… А поняла это только сегодня.
Слёзы всё же потекли из глаз.
– Он обидел тебя? – страшным голосом спросил папа, прижимая меня сильнее.
– Нет, конечно… Просто я очень люблю человека, которому неприятна. Пап, это так страшно… Как с этим справиться?
И папочка снова утешает свою плаксу. Он как солнечный остров посреди опасного страшного океана. Остров, где я всегда могу передохнуть и отогреться. Главное, не заплывать далеко, чтобы хватило сил вернуться обратно.
Папа рассказывает, какая, на самом деле, огромная и прекрасная жизнь у меня впереди. Надо просто поверить в себя и перестать цепляться за прошлое…
Мне очень хочется верить в счастье, обещанное папой… Но так страшно представить будущее, в котором рядом не будет Ромки. Невозможно.
Папа говорит, что постоянно оглядываясь, я рискую не разглядеть так много хорошего или могу пропустить главное… Он даже не понимает, что ГЛАВНОЕ я уже упустила… А теперь с постоянным охранным хвостом я точно не смогу ничего путного увидеть. И вдруг вспоминаю Гришу.
Я рассказываю о нём папе, а ещё о заповеднике и его обитателях, о чистом горном воздухе… Надо же, сколько я всего запомнила! И, конечно, рассказываю о подснежниках. И я очень рада, что папа хочет познакомиться с моим спасителем – уральским медведем Григорием.
Этой ночью я очень долго не могу уснуть, потому что вопреки папиным советам упрямо оглядываюсь на своё прошлое…
– Лялька, я же просил, чтобы ты не ходила без меня в лес. Почему не дождалась?
– Ром, не смеши, у нас здесь даже неучтённых зайцев нет. Кто меня тронет?
– Да хоть те же зайцы, – Ромка смеётся и обнимает меня за плечи. – Закрой глаза и скажи «А-а-а».
Я очень волнуюсь и, конечно, подглядываю. Ромка приподнимает мой подбородок… – поцелует? – касается моих губ, и в мой приоткрытый рот с его ладони ссыпается дикая малина. Я почти не ощущаю вкуса и жадно вдыхаю Ромкин запах. Его ладонь пахнет лесом, ягодами и… Ромкой. Наверное, именно так пахнет любовь…
– Ром, а ты бы переживал, если бы на меня напали дикие звери?
Опять смеётся. И чего смешного? Я обиженно надуваю губы, а Ромка серьёзнеет.
– Да я бы с ума сошёл. Как же я без тебя?
– Правда? – я замираю и боюсь, что он снова станет смеяться.
– Конечно, – он улыбается очень по-доброму и проводит рукой по моим волосам.
– Ром, а я красивая?
– Очень красивая, – соглашается сразу. – А когда вырастешь, будешь самой красивой.
– Я не маленькая! – снова обижаюсь. – В меня, между прочим, почти все пацаны из нашего класса влюблены. И считают, что я уже самая красивая.
– Любят, Лялька, не за красоту, – наставительно говорит Ромка, а я закатываю глаза.
– Ага, проверено на папочке. Давай, бубни мне про красоту душевную.
– Ну вот, а говоришь, что не маленькая, – Ромка снисходительно улыбается. – Мама очень хороший человек, поэтому Тимур её любит. И она тоже красивая. Ты обязательно разглядишь, когда перестанешь вредничать.
– Я буду очень стараться!
Прости меня, Ромочка, я тебя подвела…
***
Сегодня небеса весь день оплакивают мою любовь…
Не дождь, а настоящий водопад. Впрочем, погодка вполне соответствует моему настроению. Стараюсь загрузить себя работой, чтобы хоть немного отвлечься. А поскольку в такую погоду никто не спешит выпить кофе, я с остервенением натираю до блеска все горизонтальные поверхности в нашей маленькой кофейне. Моя стажировка закончилась, и теперь с девяти до двух я работаю в одиночестве, а потом приходит Павел и до семи вечера нам вдвоём нескучно. А уж после моего ухода Пашке совсем скучать некогда.
Звонит Гриша, и я не могу игнорировать его вызов, но разговаривать я тоже не хочу и обещаю перезвонить ему позднее. Мне очень неловко от того, что вчера я была такой слабой и разоткровенничалась. Знаю, что парень меня не осуждает, а наоборот – пытается помочь. Но сейчас я не хочу никакой поддержки, никаких разговоров. Я хочу перестать думать и чувствовать. Сегодня я готова работать одна до самой ночи. Но, к сожалению, мой напарник приходит вовремя и всё время пытается меня развеселить своими нескончаемыми шуточками. Сейчас они кажутся мне особенно идиотскими. Терпения мне!
Ромкину машину я замечаю сразу. Ошибиться невозможно – такая только у него. От волнения у меня пересыхают губы и потеют ладони. Зачем он здесь? Не ко мне же он приехал… А если… Мне так страшно, что начинают стучать зубы и я совсем не могу с собой справиться. Я не выдержу Ромкин презрительный взгляд и насмешливый голос. Не выдержу – и разревусь.
Ромка долго сидит в машине, и я окончательно понимаю – он не ко мне. Но почему здесь? Это новый способ издевательства? Бесконечно долгие минуты я сквозь мокрое оконное стекло не свожу взгляд с дерзкой чёрной машины. В голове ни одной адекватной мысли – мозг словно впал в анабиоз. И мышцы тоже, потому что пошевелиться я не могу.
Всего пара метров до выхода в подсобку, но, когда я вижу, что Ромка направляется в кофейню, мои ноги подкашиваются и я едва ли не кулем валюсь под стойку. Паша смотрит на меня, как на сумасшедшую. Сейчас я такая и есть.
– Меня нет… совсем, – шепчу своему опешившему напарнику и не могу сдержать слезы, они сами текут. Может, я действительно схожу с ума?
– Еву позовите, пожалуйста.
Еву… Зачем? Я зажимаю себе рот ладонями.
– Прошу прощения, но Евы сегодня нет, – Паша звучит не слишком уверенно. – Вероятно, она больше не будет здесь работать.
Тишина. Почему Ромка молчит?
– Тогда привет ей передайте. – Мне хочется прикрыть уши, чтобы спрятаться от насмешки в его голосе. – А, и вот ещё что, Вы бы парфюм поменяли…
Парфюм? При чём здесь?..
Я слышу, как Ромкина машина с визгом срывается с места, но по-прежнему сижу под стойкой, зажав рот ладонями, и плачу.
Неужели это всё?
45
Будь я восторженной поэтессой, непременно сплела бы о том, как чудно преобразилось столичное небо после дождя. Как трепещут и перешёптываются с летним ветерком умытые листочки, и как будоражит обоняние яркий освежающий запах недавнего ливня, растворённый в прохладном влажном воздухе.
Но, придавленная жестокой реальностью, я сегодня напрочь лишена романтизма и всё вижу без прикрас. Небо над Москвой серое и мрачное, ветер – сырой и противный, а в воздухе пахнет бактериями, которые выделяет влажная почва для привлечения членистоногих тварей. Да и стихоплётство у меня никогда не складывалось, а в голову навязчиво лезет единственная рифма… К слову «Европа».
Котя звонила уже несколько раз, чтобы выслушать подробный отчёт о моём вчерашнем свидании. Что я могла ей сказать? Правда такова, что на сегодняшний день у меня две Ж. Одна в трусах, другая – в личной жизни. Поэтому я вру своей подруге, что занята работой и откладываю неприятный разговор на потом. А потом… мне необходимо себя собрать. Слепить из солёной, пропитавшейся слезами размазни уверенную в себе, красивую Еву. И не оглядываться назад.
Моя смена закончилась, и я тороплюсь покинуть переполненную посетителями кофейню. Скоро должен подъехать Гриша, но я решаю дождаться его на улице, а заодно проветрить мозг. У нас сегодня вечером аншлаг и было бы правильно задержаться, чтобы помочь Паше. Разве я не хотела трудиться до упаду? Уже не хочу. Сегодня я слишком популярна у мужчин, и каждый второй гость норовит познакомиться со мной ближе. А ещё говорят, что мужчин не привлекают грустные девушки. Да я как памятник тоске! Но каждый мечтает утешить меня в меру своего воспитания и смелости. Я даже устала от изобилия внимания… Но самооценке явно на пользу.
Что ни говори, а всё же запах после дождя чудесный. Я глубоко вдыхаю влажный воздух и вместе с ним вдыхается мысль, что мне стоит подумать о новых отношениях. Ну как новых… По сути у меня и старых-то никогда не было. Весь мой опыт остался в далёком Чикаго и ограничился несколькими глубокими поцелуями. Но без порхающих бабочек в животе и прочих насекомых.
Как-то я слышала, что любить самой вовсе необязательно, и женщина гораздо счастливее, если позволяет себя любить, оставаясь равнодушной к избраннику. По мне – так полный бред! В чём счастье-то? Возможно, в том, что не рискуешь разбить себе сердце?.. Тогда стоит попробовать, а то ведь так и жизнь пройдёт без греховных радостей. А с другой стороны, какая радость без взаимного чувства?.. Дилемма, однако…
Но для начала надо отпустить прошлое и вытаращить глаза в будущее, то есть научиться смотреть по сторонам, чтобы не пропустить своё счастье. А вдруг судьба?!. Я осматриваюсь и… сердце ёкает… Не пропустила!..
Моё счастье припарковано с торцевой стороны противоположного дома. Или это моё несчастье? Я бы и рада не смотреть в ту сторону, но взгляд словно мощным магнитом притягивается к чёрной машине. Стёкла авто затонированы, и я даже не уверена, видит ли меня Ромка. Но точно знаю, что если где-то совсем рядом околачивается альтернативное счастье, у него просто нет шансов быть замеченным.
Неужели Ромка не поверил, что меня нет, и решил дождаться? И почему тогда не подъедет ближе? Я не понимаю, как мне быть, но подходить сама, конечно, не стану. В идеале – вообще задрать нос и сделать вид, что не заметила. Но поздно, да и глупо.
Из кофейни вышел мужчина, наш постоянный посетитель, и направился ко мне.
– Ева, куда тебя подвезти? – он выглядит доброжелательным, и, скорее всего, предлагает просто помощь, без дальнего прицела.
– Спасибо, но я уже вызвала такси.
– Так отмени, со мной получится быстрее и комфортнее.
Урчание Ромкиного монстра я узнаю сразу и бросаю быстрый взгляд туда, где он стоял ещё минуту назад. Теперь он движется в мою сторону, а у меня от волнения начинают пылать щёки.
– Извините, – возвращаю внимание мужчине, – но я уже договорилась.
– Передоговорись, – невозмутимо отвечает он и кивает на свою Audi. – Моя по-любому круче, чем такси.
Я с недоумением смотрю на дяденьку. Он меня клеит, что ли? На тачку? Он же моему папе ровесник, а понтуется, как пацан. У меня сильно чешется язык сказать ему – «А моя Audi ещё круче», но это будет совсем детский сад.
– Извините, – повторяю терпеливо и вежливо, – но я предпочитаю на такси. Спасибо.
– Ты меня боишься, что ли? – Вот же прилип! – Так я… Ух ты! Ты глянь, какая красотка! Это же Chevrolet Impala!
Гордый владелец быстрой и комфортной тачки переключил своё внимание на Ромкину – самую роскошную. А меня чуть не разорвало от гордости и, конечно, я не удержалась:
– А Impala ещё круче. Поеду на ней, пожалуй.
– Так ей же полвека! Уже динозавр, – усмехается мужик.
– Этот динозавр сделает Ваше корыто на трассе за пять секунд, – я начинаю злиться, а Ромка уже покинул салон и хлопает дверцей.
– Если не рассыплется раньше, – не унимается старый козёл.
Ромка подходит к нам и обнимает меня за талию. О, Боже!..
– Мужик, пока ты сам не рассыпался, давай – слюни подобрал и соскочил отсюда.
А я уже совершенно не слышу ответ дяденьки, потому мой любимый мужчина притягивает меня к себе и целует в висок. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не притронуться к этому месту. Заторможенно наблюдаю, как оскорблённый мужик шагает к своей машине, и очень остро и горячо ощущаю, как Ромкины пальцы поглаживают мою талию и перемещаются на поясницу. Всё очень целомудренно, а я чувствую себя голой. Все эмоции наружу.
– Ева, расслабься, ты чего такая напряжённая?
И правда – мои мышцы будто окаменели, и язык стал деревянный, и голова пустая. И, кажется, если расслаблюсь, то стеку на асфальт к Ромкиным ногам. Вот там я ещё не валялась…
– Обиделась на меня? – Ромка отстраняется и убирает руки, а я одновременно ощущаю потерю и облегчение.
– Обиделась? – переспрашиваю, блистая красноречием. Да что со мной?!
Ромка не усмехается и смотрит на меня очень серьёзно и… виновато? Мозг понемногу проясняется и меня начинает отпускать напряжение. Оскорблённой всё же выглядеть лучше, чем очарованной влюблённой идиоткой. Мне хочется сказать что-нибудь умное, но я пока недостаточно поумнела и всё ещё продолжаю ожидать подвоха.
– Прости, Ляль, я поступил, как полный кретин.
Он назвал меня Лялькой!
– Ты приехал извиниться? – голос не дрожит, уже хорошо. Но если он ответит «да», а потом уедет… Я снова умру.
– И это, конечно, тоже, – соглашается Ромка. – А ещё ты забыла у меня свой рюкзак, что стало отличным поводом не пропустить очередное свидание.
– Дурацкий повод! – бормочу разочарованно. А если бы не забыла?..
– Согласен – дурацкий. Но, наверное, я бы и без рюкзака приехал…
– Наверное? Ты не уверен?
Неужели он не понимает, что ранит меня? А хотя… Разве он не испытывает от этого удовольствие?
– Ляль, если бы я не хотел тебя видеть, то отдал бы рюкзак Григорию ещё вчера.
– Григорию? – до меня не сразу доходит. – Ты что… знаешь Гришу?
– Теперь знаю, – Ромка улыбается. – Я ведь вчера искал тебя по всему району, а потом поехал к тебе домой. А ещё преподобный Толян пытался меня убить. Лялька, ты даже священника до греха довела!
Ромка прижимает меня к себе, гладит по спине и шепчет мне в волосы:
– Простишь мне вчерашний вечер?
