Текст книги "Ракетчики (СИ)"

Автор книги: Алексей Рагорин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 88 страниц)

– Отлично. Не дерзи. Мне нужно изъятие. Ваня, кто у тебя на ферме живёт? Отец, мать, кто ещё?

– Больше никого. Мать как-то раз, сдуру, пролечила длинные волосы на руках. Смущали они её, видите ли. Гормонами. Больше у неё детей не вынашивалось.

– Ваня, дорогой будущий братец, покороче, потом расскажешь эти тайны Мадридского Двора. А отец твой хорошо стреляет?

– Отлично, у нас водятся суслики, он метров со ста попадает в голову.

– Чё ты лыбишься!? Хреново. Толя, слышал? И ещё они русские по происхождению. Поэтому прямолинейный захват не рекомендую. Могут отстреливаться. Придумай что-нибудь хитрое. Девок туда пошли, под видом торговок каких.

– Торговок они могут прогнать. Лучше банковских работников. Тех у нас, в Америке, все боятся. Смогут подойти на близкое расстояние и парализатором отстреляют.

– Только без беспечности. А то времени много прошло, вдруг, там уже десяток работников с Мексики живёт, или наркобаза. Без спешки и жертв. Адрес фермы сейчас скажу, и фамилии.

– Нет необходимости. Ферма Майкла Черни в пяти милях от Вуд-Спрингса, в семидесяти милях от Анджелеса.

– То, что меня слушал, это нормально. А почему так быстро инфа прошла? Ты что, не отдыхаешь?

– Всё проще. Дело случая. Потом. Гостайна.

– Ладно, темнила. На всяк случай произношу приказ: отца и мать Джона Черни, изъять без порчи здоровья. Точнее, с минимальной порчей здоровья. Всякие ампулы, газ и прочую лабуду применять можно, лишь бы сердце выдержало. Тазеры не рекомендую. Риск, хоть и мизерный, есть. И доставить к нам, в СССР. Не срочно. Изъять – побыстрее, в течение недели, по возможности. Доставить – обычным порядком, с ближайшим ПП.

– Принято, доставить тихим ходом подводным пассажирским.

– Сделаешь – доложишь. После изъятия.

– Ваня, уже поздно, поехали ко мне домой. Переночуешь, с семьёй познакомишься. Завтра съездишь домой, официально у Тони «добро» получишь. Кстати, ты имей в виду, этот ритуал имеет силу в обе стороны. Меня тут тоже могут укокошить. А у меня уже два с половиной ребёнка…

Тайный сбор генералов. 23.11.97.

– Саня, тебе не кажется, что ты злоупотребляешь положением? Когда вытаскивал родителей Чёрного? У меня есть гора более важных задач для оперативных групп.

– Нет, не кажется. Я – лицо, витрина нашей системы, того, что мы строим, куда ведём народ. Я не ворую, не потакаю личным прихотям, не репрессирую по личным пристрастиям и не летаю на рыбалку на вертолёте. Но если так случилось, что я принял личное участие в судьбе человека, и при этом допустил ошибку, то должен отвечать. Вопрос нравственного выбора и ошибка были личными, а отвечать приходится должности. Для сохранения моего «белого и пушистого» внешнего вида вполне оправданно применять ресурсы государства. Вопрос моей честности, это не личный вопрос, а государственный. Посмотри на отношение к нашей команде. Тут я тоже, вроде бы, злоупотребляю, делаю вам поблажки, исключения, наказываю в ручном режиме.

– Ты имеешь в виду «наказание» Серёги новой женой?

– Типа того. Но это можно посчитать постоянной прибавкой к рейтингу социальных заслуг. Разве нет? Некоей компенсацией за доверие и риск на начальном этапе. Не так много людей пошло бы против системы. То, что я немного использовал волошбу для вашей вербовки, ничего не меняет.

– Надо же, я не заметил ничего такого.

– Чуть-чуть, потому и не заметил. Не переживай. Вы – реальные герои и патриоты. Я веду речь не об этом. О честности правителя. Это аналог закона. Того, идеального, которого никогда в жизни никто не видел. Оттуда росли корни кровавого воскресенья 1905-го года. Люди искали правды, надеялись найти её у царя. Люди желают, чтобы с ними поступали честно, справедливо, по закону, или даже по понятиям. К примеру, когда гаишник в моей первой жизни ловил меня на реальном нарушении правил дорожного движения, я молча доставал деньги. А когда он пытался «развести» меня, я дико возмущался, стоял до последнего, платить не хотел. Хотя в обоих случаях доказательная база была одинаковая: никакая. Любой человек должен иметь совесть, и жить по ней. То, что большая часть народа её сейчас потеряла, подменила жизнью по закону, спряталась за формальными отговорками – наша общая беда. И это нужно преодолеть, воспитать совесть. Твоё управление «Л» собирает кровавую жатву не ради крови, как таковой, не ради наказания предателей. Чем виноваты члены их семей? А для воспитания остальных. Поэтому пиар-составляющая этих действий важнее реальной.

– И что, это воспитает совесть?

– Страх заставить осознавать проступки, действовать праведно. А потом это войдёт в привычку. Следующее поколение будет копировать ДЕЙСТВИЯ родителей, и будет воспитано жить по совести. Ради воспитания детей сегодняшнего поколения, ты и режешь предателей.

– Что-то мы далеко ушли от темы.

– Как на меня, то всё понятно. Если я ругал того же Серёгу, то он и сам осознавал, что «накосячил». Чего на меня обижаться? Все мы можем совершать ошибки. Вопрос в мотивах, осознании и желании исправить. Я – ошибся. Лёха был прав: нужно было остаться циничным отморозком, не выделываться, дать парню умереть, не экспериментировать с волошбой. Если откровенно, я списываю это на свой молодой организм. Его гормоны иногда подталкивают меня к экстремальным поступкам. Хотя, чаще всего, мой старый ум обуздывает порывы молодого организма. Но в данном, конкретном случае, я не сдержался, ошибся, потом ещё ошибся в волшебном ритуале. Нужно за ошибки отвечать. Причём, не формально, по старой традиции: откупился и был таков. Чем мы тогда будем лучше врагов или коммунистов?

– Я понял. Но! Это не отменяет использование госресурсов в личных целях.

– Толя, родителей Чёрного я вытащил, злоупотребляя, но обязанности по кровному братству я взял лично.

– Ой-ой-ой! Как страшно! Перспектива: взять в жёны первую красотку города. Ужас!

– Я уже повинился. Именно она меня просила спасти её любимого. Что тут сказать? Молодой красивой девушке отказать труднее, чем старой и некрасивой.

– Га-га-га!

– Га-га-га!

* * *

– Нормально. Толя, останови плёнку. Там есть ещё что-то важное?

– Нет. В принципе, дальше можно не слушать.

– Эт самое, я считаю, что за последний период, Корибута править не требуется.

– Нормально, присоединяюсь. Серёга?

– По-человечески хочется отомстить. Дать ему пару лишних жён, как он мне. Чтоб знал. Мои меня так используют, что мама не горюй. Вижу интересную бабу, и как сытый кот на воробушка: надо хотя бы мявкнуть, а лень.

– А по существу, без хохм?

– А по совести – без замечаний.

– Кира?

– Как по мне – всё честно.

– Вишневецкий, Сергей?

– Претензий не имею.

– Иванов?

– Всё делает верно, более того, предлагаю за системное и настойчивое внедрение Вед в жизнь присвоить ему майорское звание. А «хохма», кстати – это «притча» на еврейском.

– Любите же вы, генерал, поумничать…

– Ха, нормально, ха! До лампочки ему наши звёздочки. Но смеха для… Голосуем.

Ритуал кровного братства. 23.12.97.

Через три дня после встречи с Чёрным Юревич доложил об изъятии семьи Черни. И собаки. Они без неё ехать отказались. Пришлось вернуться с матерью и забрать псину. Ещё неделю они ждали в тихой рыбацкой деревушке на побережье Тихого океана ближайшего ПП. И двинулись на далёкую родину.

По прибытии в СССР, фермеров поселили в Калмыкии. В Штатах они занимались коневодством. Это направление в СССР было полностью завалено. Им предстояло много интересной работы по специальности. Это несколько снизило градус недовольства. Ещё больше этот градус снизил визит сына с невесткой, помощь в обустройстве хозяйства на новом месте. Её оказали все друзья Ивана, которые совместили отпуск с трудом на строительстве фермы. После того, как Иван объяснил им причины перемен, они смирилась с судьбой, отнюдь не тяжкой. Как выяснилось, кипучая энергия отца привела к новому кредиту, который родные собирались отдать, реализовав чертовски привлекательный проект по выращиванию генномодифицированных семенных сортов сои. Вот беда, на тот год прилетела саранча и всё съела. Ферму на момент изъятия ещё не забрали, но она уже была в залоге у банка. И перспективы были туманны.

На новой старой Родине их позвали принять участие в необычном ритуале. Примечателен он был тем, что был реставрирован по старинной книге, и тем, что на него одновременно собралась часть правящей верхушки. Свидетелями ритуала выступали: со стороны Корибута: Емец и Вишневецкий, со стороны Ивана Чёрного: его друг, Олег Литвин и их куратор потока, капитан Погорелин. А также присутствовали родители обоих «братьев»: семья Черни из Калифорнии и мать с отцом Корибута.

Галина Вишневецкая, заместитель своего мужа, третьего министра идеологии, хотела это мероприятие провести с помпой, в прямом эфире. В ключе пропаганды ведической культуры и для демонстрации близости власти к народу. Смотрите, мол, у нас диктаторы братаются с бывшими зэками, хоть они будут убийцы и американские диверсанты. Но Корибут запретил. Сказал, что дело личное, широко освещать будет неправильно, а доказывать кому-то что-то – не видит смысла. Огорчило это неугомонную Галочку – не передать словами. Еле уболтала Диктатора провести запись ритуала для истории. На всякий случай. Поклялась, что в эфир или ещё куда, без его разрешения эта запись не пойдёт.

ГВ: Сегодня, в прямом эфире, пройдёт ритуал кровного братства. Это старый русский ритуал, который был прекращён христианской традицией. Подробностей ещё не знает никто. Кроме конечно того, кто его будет проводить.

А проводил ритуал генерал-лейтенант космических войск СССР, командующий космических войск, Иванов, по посвящению: волхв Светогор. Его предки по отцовской линии – староверы. Остались некоторые семейные реликвии, в том числе и книга. Часть знаний отец передал ему изустно. Можно сказать, что сан волхва ему перешёл по наследству. В раннем детстве проводят соответствующую проверку. Иванов её прошёл успешно. Ритуал кровного братания был описан в той книге, передаваемой по наследству в их роду.

Дмитрий Погорелин, капитан спецназа, чувствовал себя в своей стихии, когда воевал в Афганистане, когда учил курсантов и бойцов. А тут ему было непривычно. Мысли были далеко: в Афганистане. Вспомнился нетипичный рейд с Корибутом, когда они убили с полсотни «духов», пресекли караван с китайскими «калашами» и прочей ерундой, сбили пакистанцев на «Апачах». «Наши ребята тогда подрывались на итальянских и французских минах, в нас стреляли из английских снайперских винтовок, из китайских «калашей», «вертушки» сбивали американские «стингеры», тренировочные базы и много различной помощи «духам» предоставлял Пакистан, финансы щедрой рукой предоставляла Саудовская Аравия. Как тогда с СССР воевало полмира, так и сейчас наш скукоженный новый СССР воюет с двумя третями планеты. Что же им от нас надо? Нет, я понимаю, что они желают убить нас всех, до последнего младенца. Но: почему?!» Такие невесёлые мысли бродили в голове капитана Погорелина.

По-деловому подошёл к данной процедуре генерал-полковник Емец. Надо – значит надо. Он не лез в те вопросы, в которых не разбирался: идеологию, экономику, ведические традиции, прочее. Но насмерть стоял там, где считал себя компетентным профессионалом. Он был мотором военной составляющей команды. Он писал план понуждения к миру Польши, он составлял план ГКЧП, сохранения кусочка СССР, он разработал план ликвидации враждебного режима в Турции. И прочая, прочая, прочая…

Олег Литвин чувствовал себя раскованно и безответственно. Хотя и был свидетелем Чёрного. Ваня, дружбан, попросил – ладно, буду. Но не понимал: нафига козе баян? Но портачить «сходку» не собирался: Корибута он уважал ещё со школы.

Чёрный и Корибут сделали надрезы на левых руках, соединили. Считается, что кровь перемешается, и они станут кровными братьями. Волхв Светогор напевает заклинание, наговор. Вот. Вокруг расставлены атрибуты: идолы, с написанными на них рунами. Это всё что-то означает.

Вот и всё, закончилась магическая часть… Быстро. Но и без этого ритуала, передав кровь Чёрному, Корибут добавил слабое место в свои доспехи. Светогор объяснил давеча: враги могут через кровь Чёрного теперь наложить проклятие на него, на Корибута. И парировать эти чары будет крайне сложно. Ногти, волосы – тоже допустимо, но значительно слабее крови. Впрочем, враги могли для своих тёмных дел взять кровь у родителей, сестры, так что: одним слабым местом больше – одним меньше… А чувств особых, как всегда, Александр не испытывал. Сделал, что посчитал должным, и точка.

Иван Чёрный пребывал в некоем специфическом состоянии. Обычно, многие молодожёны бывают в таком состоянии на своей свадьбе. Парадокс, но на свадьбе у Ивана было совершенно другое настроение. С Тоней он к тому моменту уже жил, только пережил более сильные изменения в жизни: смерть и воскрешение, праздновал весёлой гурьбой со своими друзьями одновременно и их свадьбы. Нет, там было не то и нетипично для свадеб. А тут… Загадочный древний ритуал; в напевах волхва он услышал бабушкину старую речь, ощутил вкус раннего детства. Окинул взглядом присутствующих. Как разительно отличались все эти люди от американцев! Душа трепетала, сердце сжималось от драматичности момента! А ведь ещё не так давно он считал себя несчастным неудачником без смысла в жизни. А теперь обрёл Родину, цели, новую семью. Он с некоторым стеснением подошёл к матери Корибута, поцеловал руку. Откуда и взялось? Чёрт! Опять потекли предательские слёзы! Крутой спецназовец, головорез, на счету больше сотни трупов! Второй раз эта земля вышибает у него слезу. Зинаида Николаевна нагнула богатыря и прошептала на ушко: «Это душа у тебя оттаивает, сынок, не казни себя». Иван быстро пожал руку отцу Александра и спрятался за Вишневецким. Тот тоже был высок, можно было незаметно размазать рукавом слёзы. Почему-то подумал о жене, теперь уже беременной. Реально братом он Корибута не ощущал, но испытывал уважение и трепет, благодарность за излечение Тони.

Корибут с родителями Ивана пообщался на паршивом английском, советской закваски. Впрочем, смысл его незамысловатой речи фермеры поняли: «Большая честь… обещаю позаботиться… ваш дом… никогда… всегда… извините за насилие при переселении…» Понятно, что той бури эмоций, что у Ивана, он испытать не смог.

После процедуры братания, Александр задержал Ивана ещё на десять минут и дал сидхи. Все три: интуитивную стрельбу, русский рукопашный бой и чувство тактической опасности.

* * *

Тоня вспоминала рассказ Ивана о ритуале. Размазала недосохшие слёзы. Погладила ещё незаметный животик. «Ваня приезжал, спрашивал официального согласия. Показал сидхи. По такому случаю свозил к себе на базу, на стрельбище, показал, как стал стрелять. Не хвастался. Меня успокаивал: мол, не бойся любимая, я теперь надёжно защищён. Дурак! И Санька – дурак. Теперь, сердце подсказывает, Ваня будет стараться вдвойне, будет брать самые трудные операции, рисковать. А какая у него будет работа, волею судьбы, я видела. Под пулями будет ходить, жизнью рисковать. Чёрт! Чёрт!! Чёрт!!! Пока Ваня был дома – воздыхала по Саньке. А теперь сердце щемит – сил нет терпеть, за Ваню страшно. Оказывается, я его очень-очень люблю. Парадокс: в лагере спокойней жилось. Но хуже. Санька назвал меня берегиней. А какая из меня берегиня? Ничего волшебного не умею. Как я могу защитить своих мужчин? Гм. А ведь это – мысль! Пойду читать химию. Саня что-то говорил про «глицерин». До родов ещё поработаю. Охо-хо… Где там сейчас мой Ванечка?»

Город Ливерпуль-2.

Ваня открыл счёт в банке. Ему это удалось сделать совершенно легко. Остальным членам оперативной группы действия на чужой территории давались значительно труднее. Утром зашли в супермаркет, продуктов купить. В Макдональдс, «развращённые» качественной пищей СССР, никто идти есть не захотел. Решили набрать пару торб овощей. И надо ж такому случиться, Олега какая-то бабулька что-то спросила. Он понял почти всё, кроме названия местного овоща. Иван был рядом и ответил вместо друга, группа не «засыпалась».

Но на таких мелочах и сыпятся агенты. Там непонятка, тут непонятка. По закону больших чисел в утилитарном применении: рано или поздно – можно провалиться. Машину напрокат брал Вася Кобзев. По документам, он ясное дело, Роберт Картрайт, а не Кобзев. Васе науки давались легко, в том числе язык. Соответственно, если не считать, Чёрного, он был лучшим агентом. Проблем с прокатом не возникло, Ивану править, помогать не пришлось. Практически весь день группа провела на ногах. Один снимал офис в офисном центре, другой становился на учёт в налоговой. Третий получал в архитектуре разрешение на строительство, четвёртый посещал врача, пятый оформлял страховку на дом, шестой оформил лицензию на оружие. Ребята пожалели, что с ними нет Тюрина, в магазине радиотоваров. Из бытовых моделей всякой электроники и минимума деталей предстояло собрать радиоэлектронных помощников шпиона. С другой стороны, зная беспримерную храбрость Тюти, ну его нафиг, без него спокойнее, пусть себе дома изобретает, в спокойной обстановке. Ребята расспрашивали дорогу, разговаривали о природе, погоде, биржевых и футбольных новостях, интересовались туристическими достопримечательностями и возможностью найти работу.

В конце их трудового дня, после ужина, когда самое время завалиться на диван и включить телевизор, контролёр-инструктор начал скрупулезный «разбор полётов». Кто, где, что не так сделал, сказал. Объяснял и показывал, как было правильно и как можно было выкрутиться универсальным способом, если не знаешь или забыл слово, способ, организацию, действие. И всё это на американском диалекте английского языка с южным акцентом. Ваня стойко держался, проявлял ответственность, не дремал, хотя имел полное право, уж у него ошибок не было вовсе, а помогал инструктору, подсказывал, показывал, добавлял свои варианты.

Вся их группа жила в городе Ливерпуль-2. Здесь проходили стажировку методом «погружения» все группы агентов перед заброской в англоязычные страны. Им предстоит ознакомиться с Австралийским, Канадским, Ирландским и многими другими кварталами этого города. А больше всего, примерно 90 % времени, они проведут в Калифорнии-2. Выбор был обусловлен наличием в группе Ивана Чёрного. Глупо не использовать такое преимущество.

В СССР подобных городов имелось несколько. Этого спецназовцы не знали, но можно было догадаться. Должны же подобную процедуру проходить «французы», «немцы», прочие «папуасы»? Это были города-театры. Не очень большие, со схематичным расположением и наличием зданий, организаций, мест. Везде жили люди и функционировали в максимально приближённом к реальности режиме. Люди-актёры. Как потом выяснили наши друзья, этих людей воровали из соответствующих стран наши коллеги, диверсанты, из предыдущих смен. Нет, вы не подумайте, не полные актёры. Сантехники чинили протекающие унитазы, дворники исправно собирали бумажки, продавцы продуктов продавали продукты. Но при этом их основная обязанность была: именно играть жителя этого города, а не быть им. Когда к этим жителям подходил «турист» со специальной нашивкой, они обязаны были уделять ему столько внимания, сколько нужно. Существовали конкретные, заранее оговоренные, сценарии, работали и спонтанные контакты. В аэропорту, на жд-, автовокзале и ряде других мест находились чистые артисты: реальных функций они не выполняли. Если считать по-западному, то очень дорогой проект. Но Команда считала, что жизнь агентов важнее. Перед первой заброской «погружение» длилось три месяца. Если честно, то группа уже «задолбалась» контактировать, закладывать макеты взрывчатки, «убирать» «цели» штатным и нештатным оружием, разными способами. Но нет-нет, да и проскальзывало в конце дня замечание инструктора, поправка Ивана. Строгие лингвисты замечали ошибки в акценте. Обычными способами акцент не убирается почти никогда. Но уже в Днепропетровском Центре ребята начали ставить произношение по особой методике. Ходили слухи, что её внедрению способствовал сам Диктатор. Суть метода была в визуализации звуков. Когда русский человек произносит слово «Москва», он не говорит мáсква, не говорит он и мóсква. Этот безударный звук является чем-то средним. Носитель языка усваивает эту «среднюю точку» интуитивно и на протяжении долгого периода времени. Специальная программа преобразовывала звуки в картинки на экране компьютера. Таким образом, методом тыка с обратной связью, наши старательные «ученики» успевали за три месяца получить коммуникационный минимум по английскому и испанскому, убрать акцент, выучить чужие звуки.

Таким образом, в США их мог «расколоть» только человек, в совершенстве знающий оба языка. По инструкции, при общении с носителем английского, полагалось вставлять малозначимые испанские обороты, чтобы минимальный акцент получал подспудное обоснование в глазах аборигена. А при столкновении с испаноговорящим – так же само пользоваться английским, но безо всяких испанских вставок. Понятно, что испанскому языку было посвящено времени раз в десять меньше, чем американскому диалекту. Конечно, эти инструкции не могли служить непробиваемой бронёй в их маскировке, но снижали вероятность вызвать подозрения. Подобных уловок им дали множество. Как следить, как уходить от слежки, как с помощью стакана подслушать разговор, с помощью булавки открыть сейф, как из компонентов сельхоз– и строительного магазина изготовить в бытовых условиях взрывчатку. Список дисциплин можно перечислять долго. То, чему в норме спецназ ГРУ готовится пять лет, в сокращённом варианте им закладывали за три месяца.

Изъяны такой подготовки возмещались двумя факторами. Первый: им придавали на месте опытных агентов управления «Р», разведчиков, получивших полную программу обучения по подобным методикам. Второй: они решали задачи ликвидации, а не разведки. Буква «Л» именно ликвидацию и означает. То есть, все дополнительные навыки могут быть востребованы в их работе, но в значительно меньшей степени. Можно ещё упомянуть то, что три месяца истекали по календарю. А реально, этот срок можно смело удваивать. Ибо реальной работы набегало часов под двенадцать в сутки. Едят в баре – слушают телевизор на английском, по соседству гуторят на английском посетители. Все инструктора преподают дисциплины на английском. За время обучения курсанты не ходили в наряды, как в армии или Центре, обеспечивая свою жизнедеятельность по быту. Вместо этого они перепробовали штук двадцать разных специальностей, преимущественно таких, которые позволяют без подозрений присутствовать во многих местах или иметь повод входить в здания. Ребята побывали пожарниками, электриками, газовщиками, полицейскими, бомжами, врачами, почтальонами, и другими «специалистами».

Учились ухаживать за девушками. В том числе, в постели. Впрочем, до секса инструктора дело не доводили. Раз в месяц женатым устраивали свидания. Но эти свидания были обставлены ещё более жёсткими условиями, чем в выбраковочном лагере: разговаривать было нельзя. Никак. Ни шёпотом, ни на ушко, ни писать. И жён, и мужей предварительно инструктировали. За нарушение – лишение следующего свидания. Условия формировали ощущение тайны, своеобразной романтики. Нарушителей не было. Одна ночь в месяц для молодых здоровых организмов – и так не шик, если очередной лишат – вообще тоска зелёная. В конце концов, наговорятся ещё с жёнами. Разрешалось писать письма. Но с рядом ограничений и условий. Ясное дело, в Ливерпуле-2 – на английском языке. Даже на компьютере, не на бумаге. Но Сеть там была локальная, выйти из неё в общесоюзную не мог бы самый лучший хакер: эти сегменты были физически развязаны.

Специальную подготовку совсем не забрасывали. Их возили раз в неделю на полигон. Но при этом никаких посторонних контактов не допускалось. Ребятам дали минимальные навыки боевых пловцов. Предусматривался вариант заброски через море. Дали минимальные навыки владения парусными яхтами малого класса. Морскому обучению способствовало то, что Ливерпуль-2 был построен в Крыму, хотя не на самом побережье. Нагрузка в этом бутафорском городе была выше, чем в Днепропетровском Центре.

Конец обучения, заброска, работа. 10.03.98.

Об этом обучении Олег со товарищи мог бы рассказывать дольше, чем оно длилось. Но зачем? Заброску осуществили через Грецию. Круизный лайнер довёз до США, а потом «туристы» «потерялись».

Задания группе давали от простых к сложным. То эмигранта-учёного «бандиты» «зарежут при ограблении». То писатель, обливающий грязью Сталина и СССР, подавится бубликом. То их родной, талантливый американский химик, нанюхается синильной кислоты. Опять же, ихний талантливый военный конструктор ракет, полез сдуру под свой огромный джип, видно хотел крепление на глушителе самостоятельно нацепить, спало где-то. А домкрат возьми, и опрокинься. Ай-яй-яй! Много ли тому задохлику было нужно? Сломанное ребро проткнуло лёгкое, пневмоторакс, смерть. Банальные передозы наркотиков косили людей налево и направо.

Запомнился Олегу один свой, гнида, инженер-электронщик. Даже, пожалуй, учёный. Была в Красноярском Политехническом институте такая лаборатория: вакуумной микроэлектроники «ВИТИМ». Это было новое, прорывное направление в электронике. Старый СССР мог создать свою уникальную элементную базу электронных компонентов, работающую на других физических принципах, чем полупроводниковые приборы. Но Карпов Леонид Данилович, руководитель этой лаборатории, соблазнился на посулы врагов, и сдрыснул жить в Штаты. Выдал за бесценок все секреты. Интересной работы ему не предложили. У амеров есть уже созданная своя элементная база. Зачем им журавль в небе? Карпов стал преподавать в заштатном колледже. По российским меркам он устроился шикарно: дом, машина, зарплата в долларах. Сам он жалел о том, что его тему не стали финансировать, но мосты сожжены. Предателем он оказался двойным: семью из России вытягивать не стал. Развёлся, женился на молоденькой американке, как ему в своё время услужливо-коварно советовал агент ЦРУ. Секс у него был. Не было смысла в жизни. Он тянул лямку, тратил деньги, вливался в культуру. Но до конца это не получалось. Постоянно напоминали об ошибке в выборе пути глуповатые, по сравнению со своими, красноярскими ребятами, американские студенты.

Вместе с заданием, человек из управления «Р» давал краткие установки, пожелания. Например: десять часов мучительной смерти; демонстративно жестокое убийство; тихо, безболезненно убить всех в доме, в добавку к основной цели. Одна из разновидностей дополнительных установок: выкачать из клиента информацию. Подобные установки тоже разделялись на подвиды: желательно; обязательно; пробовать такой-то срок; по такому-то направлению, теме. С Карповым была не просто дана установка, получить информацию, но наш «заказчик» пошёл на операцию с нами.

По какой-то причине, возможно, операцию спланировали на ходу, не произведя доразведку, место работы было известно, а место жительства цели – нет. Использовали простой, дешёвый способ для слабоконтактной слежки. Кулёк с машинным маслом, в нём пробили небольшую дырочку, одна капля капала примерно раз в секунду. Время никто не измерял, сделали на глазок. Прицепили под машиной за рулевую рейку. На велосипеде Володя Толстов, ой простите, Джерри Фик, проехал по каплям, обнаружил искомый автомобиль припаркованным к дому в одноэтажном жилом районе. Район – не для вип-персон, без охраны на въезде, и, тем более, без периметра. Никаких камер наблюдения, полицейских участков, прочих чудес в районе дома цели обнаружено не было. Ускоренная разведка подходов, отходов района, то же самое, касательно города. Наш электронщик выяснил систему охраны. Цель, электронщик, не мог обойтись без своих любимых игрушек. Хреново. Наш спец только руками развёл: мудрено, самоделка стоит, не такому «полуфабрикату» от электроники, как он, преодолевать. Не по зубам. Думали брать на дороге, хотя это более рискованно, но помог случай. В соседнем коттедже был грандиозный тусняк. Иван сходил, порасспрашивал, оказалось: хозяин круто выиграл на форэксе и с жиру бесится. Позвал кого ни попадя. То есть, гости друг друга знают слабо. И, вот уже идёт от весёлого соседа щуплый голый мужик с бутылкой пойла в руке, стучится в дверь. Карпова подвели старые привычки. Ну, и конечно, голый вид человека. Американец в половине случаев дверь бы не открыл. Мог полицию вызвать. А наш самоуверенный тип дверь открыл, начал что-то втолковывать «заблудившемуся гуляке». Недолго. Секунды три. Тычёк горлышком бутылки в горлышко человечка. Голый уже в доме, за минуту связал цель, побежал по комнатам проверить обстановку. В это время к дому подъехала доставка мебели, человека четыре грузчиков занесли стулья. А вышло только два… «Сколько в доме денег, где они? Где кредитные карточки? Какие пин-коды? Где жена, ребёнок? Адрес родителей? Тип и цвет её машины? Где её фото? Ваше начальство в колледже? Фамилии и должности коллег? Есть ли среди них мусульмане? Есть ли среди них русские? Где работали до того? С кем из ЦРУ или других агентств работали по вашей научной теме? Кого ещё можете назвать из перебежчиков?» Олег понял из работы разведчика, что вопросы подбираются по нарастающей. Сначала цель должна думать, что её захватили грабители, должна начать отвечать. Потом выясняются якобы незначительные или бессмысленные, с точки зрения цели, вещи, а потом подбираются к всё более важным вопросам. На этом этапе, даже если клиент уже понял, кто его «потрошит», психологическое сопротивление минимально. Если упрётся – можно перейти к жёстким вариантам допроса. Гений электроники понял истинное состояние дел поздновато. Дальше было любопытно и необычно. Карпов понял, что мы его убьём при любых раскладах, но не пытался себе что-то выторговать, откупиться, сказал примерно следующее: «Они выполнили не всё, что обещали на словах. А это нечестно». Ха! Тварь продажная! Кому бы говорить о чести, а кому бы… Ну да ладно. Дальше он чешет примерно так: «Самое главное, они обманули мои ожидания, неявные договорённости». Етить-колотить, это чмо ещё жалуется, что плюнули в его мелкую душонку! «Свою жизнь мне спасти не удастся, я вижу это со всей очевидностью. Но поверьте, я всей душой хочу поквитаться хотя бы с некоторыми виновниками моего несчастья. Вот их данные». Дальше он полчаса «пел». «Выкачали» его по-полной, разведчик был доволен. Мы узнали, какую часть изобретений он «слил» амерам, какую – нет. А также: адреса, места встреч, имена, фамилии, должности, которыми представлялись агенты. Много всякого. Какая-то часть информации окажется мусором, какая-то – поможет разведчикам. Это уже не наша работа. Мы по этой теме потом не работали. Но в программу ещё входило: сожжение в гараже нашего клиента. Горло мы ему предварительно попортили, чтоб не орал. Потом навестили жену и ребёнка у родителей жены. Это оказался дом в таком же коттеджном районе, но с другой стороны нашего мегаполиса. Точное название я вам не назову, секретность не велит. Но информацию вы можете найти сами, если любопытно. Особенностью акции, почему я её выделил из общего ряда, запомнил и вам рассказываю, была демонстративная ликвидация не только цели, но и его американской жены, ребёнка, родителей жены. Какой-то доброхот, я так подозреваю, из управления «Р», «слил» фотографии и сведения биографии нашего клиента, Карпова. А исполнение целей «доброхот» приписал нам, управлению «Л». Некоторые СМИ распространяли эту сенсацию добровольно, по зову их продажной душонки. Когда волна шума пошла на спад, поднялась вторая волна: статьи на правах рекламы, за деньги то есть. Ясен пень, от подставных. Третью волну обеспечили центральные СМИ. Они просчитались с игрой. Думали, что выигрывают, освещая данный вопрос. В глазах американцев СССР не стал хуже – потому что хуже было уже некуда. А вот наши предатели, перебежчики, эмигранты начали задумываться. Задумались и управленцы врагов, когда появилась четвертая волна пиара. Подозреваю, что к разработке операции приложил руку генерал Вишневецкий, а не один Юревич. Во множество рекламных контор, которые занимаются расклейкой объявлений, поступил заказ. На русском языке было написано: «Кто вернётся добровольно в Россию – семья останется жить. Идеально – в консульства. Карпов Л.Д.». Слово «СССР» не прозвучало, но знающий поймёт. Это же объявление мозолило глаза в интернете, социальных сетях, рассылалось через спам, завуалированные варианты объявления были заблаговременно проплачены и размещены в газетах, в том числе, что меня позабавило, в некрологах. Такой громкой акции я не припомню, хотя убирать до второго-третьего колена наших предателей случалось и позднее.