Текст книги "Ракетчики (СИ)"

Автор книги: Алексей Рагорин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 88 страниц)

– Правильно. И в газетах запрещено использовать слова иностранного вида, если есть такое же русское. Это не мой вопрос. А мой – это ты, Софья. Дальше. Внук Лукиничны матюгался вчера на этой самой площадке. Замечание я сделал. Лукинична, передай родителям, что вам вынесено предупреждение. Следующий раз будет штраф. Почему их нет на собрании? Забухали?

– Что ты? Господь с тобой, Кириллович! Сын с ночной отсыпается, а Машка к родителям на пару дней уехала.

– А может, как тот раз: синяки под глазами? Ты их предупреди: они по краю ходят. Если не станут бухать меньше – будем думать. Хоть они и не бузят сильно, когда бухнут, но это не защитит их полностью. Дальше, второй, нет, третий вопрос. Нэлка, ты у нас главная собачья мама.

– И чё? И не собачья. Если уж на то пошло, то – кошачья. Котов у меня больше на довольствии.

– Это неважно. Санстанция отстреливает, а ты помогаешь плодиться. Я видел трёх собак: рыжего кобеля, черную молодую сучку и мелкий чёрный переводняк, типа таксы. Тебе назначается налог на трёх собак и ответственность. Берёшь их к себе в квартиру на содержание. Испытательный срок: один месяц. Со всеми вытекающими последствиями. Со штрафами за нахождение без намордников и поводков, со штрафами за их какашки и так далее. Если не знаешь всех положений о собаках в городской черте – зайдешь после собрания, я тебе выдам, у меня есть. Или можешь в райкоме взять.

– Это чего ж это деется?! Люди! Я не хочу!

– Кириллович, пожалей Нэлку! Не надо. Ну, их, этих дворняжек. Она больше не будет.

– Дак, ведь я не со зла. Закон такой. Власть так сказала. Заботится она о собаках. И мнение народа учитывает. Вот мне и пришло разъяснение: как именно положено доброту и милосердие к этим разносчикам блох и глистов проявлять. И учти, Нэлка, через две недели медкомиссия. Если проверка установит у них глистов или блох – штраф за ненадлежащее содержание животных.

– Кирилыч, а может они, эти собачки, потеряются, сдохнут в посадке? Сами. Отравятся чем-то. А?

– Нет Чинсанович, не вздумай их на шашлык пустить. Отвечать будешь. Если кому Нэлку жалко – можете поручиться за неё. Кто хочет?

– Я поручусь. Мы подруги.

– Ещё кто-то хочет?

– И я поручусь.

– Молодцы, девочки. Тогда так: Юле даём рыжего кобеля, а Тамаре таксу. Точка! Ни слова! Такое поручительство нонче. За слово отвечать делом нужно.

– Я передумала! Уже не хочу ручаться. Я ж не знала!..

– Цыц! Я сказал. Закомпассировано. Месяц будете ухаживать за блохастиками. А потом можете отвезти в санстанцию. Их усыпят. Не орите! Не поможет. Нехр… не положено со мной спорить. Можете идти обжаловать. Всё! Цыц! Последний вопрос. Самый главный на сегодня. Нинка-наркоманка родила.

– Это чегой-то ты мою Нину наркоманкой обозвал? Она уже полтора года не колется.

– Ага, взять негде стало.

– Но ведь и не колется? У нас и справка от нарколога есть.

– Ага, помню. «Условно пригодна». И так далее. Короче. Не сбивайте меня. С роддома сообщили: урод. Реально родила урода. Кому интересны подробности – потом посмотрите. Когда выпишут. Власть рекомендует усыпление. Но не настаивает. Есть возможность взять на поруки.

– Кирилыч, а Кирилыч. А что за поруки тут будут?

– А вот такие, как и с собачками. Только похуже. Мне рекомендовано поручителей подставить, как и Юльку с Тамарой. Но у меня рука не поднимается. Вы меня не сдавайте. Дело – дрянь. Конкретно. Тем, кто поручится за Нинкиного урода, придётся оплачивать его обучение в спецшколе, лечение всех болезней, ещё всякие социальные мелочи. Внимание! Целых три года! Раньше пересмотр поручительства невозможен. Юлька через месяц отвезёт свою собачку на усыпление и вздохнет спокойно, а с человеком… Вот так. Не смотрите на меня так. Самому не по себе. Но и власть я понимаю. А как же?! Нинка себя испаскудила, здоровье подорвала наркотой и прочим, родила зверушку. А мы, то есть, страна, должны его всю жизнь кормить, лечить, одевать. А зачем? И так с жиру не бесимся. С властью я не спорю. Но и вас, дураков, жалко. Наверняка кто-то бы решил милосердие проявлять. И я должен был бы крикуна за шкирку – и к ответственности. А если вдруг, олигофрен какой, из урода выйдет? Людей убивать будет? Тогда поручители садятся. Реально садятся. На шахты едут, к примеру. Вот такие пироги, люди добрые.

– Это ты серьёзно? Поручителей – на шахты?!

– Ещё как серьёзно. Так и есть. Был у меня случай в районе. Месяц назад. На Новый Год. По Чумаченко 25. Один алкаш свою бабу бутылкой стукнул по башке. Оно и не было бы ничего: мозги она все пропила. Да только баба эта упала неудачно: об батарею виском стукнулась. И всё. Привет.

– Ну и чё? Делов-то…

– Да, Нэла, делов было-о – дофига. Полдня ругались – объяснял и убеждал. Убийство – вопрос важный, староста дома обязан был меня привлечь. Ну и милиция была.

– Не томи, Кирилыч, в чём подвох-то?!

– Подвох, не подвох… Поручились за эту семью. Помните, как было у нас с Быдлюками? Мы своих алкашей на поруки не взяли, а в том доме – нашлись добрые люди. Дураки! Четыре человека. Алкашу этому, Чернорыпову, дали шесть лет. Но половина вины полагалась поручителям. Их было четверо. Теперь чередуются: по три месяца в год трудятся на шахте. И так будут три года мучиться, пока свою половину не отмотают. Ох, и крик в доме стоял! Когда судили и приговор зачитали. «Бред! Если б мы знали! Несправедливо! Не хочу!» Только криком делу не поможешь. Будут на шахты ездить, как в отпуск. Как миленькие. Это им ещё повезло: четверо их, а могло бы быть трое. Никто нигде ни за кого не поручался? На заводах или ещё где? Думайте, отзовите поручительство, если сомневаетесь.

– И что, так всё у них и кончилось?

– Не, не кончилось. Там ещё другой момент был. С ними бухал на Новый Год ещё Сидоркин. Он не предотвратил. Так его пустили не свидетелем, а… этим… как его…

– Соучастником, что ли?

– Не. А! Вспомнил. Уклонистом. Это значит, что он уклонился от вмешательства в совершаемое преступление. Сидоркин, дурак, сам сознался, что когда Чернорыпов взял бутылку и пошёл с угрозами на жёнку свою, он сидел и смотрел. А по новым законам за невмешательство в совершаемое преступление положено наказание. Ему дали двушку. Тоже на шахты поедет.

– Ну и мастер ты, Кириллович, тоску нагонять.

– Кирилыч, а, Кирилыч? А давай мы ничего никому не скажем, а ты с собачками нас простишь? Ну их к чертям! Ещё покусают кого…

– Не могу Юлька, не могу. Месяц потерпишь. Всё, давайте расходиться. Собрание закончено. Вопросы – другой раз. Что-то сердце побаливает. Пойду домой, валокордин там есть.

Рабочее совещание с Рокотовым, Лукошко и Моргуновым по роботизации. Март 94-го.

– Александр Владимиравич, я хачъу обратить внимание на социальный аспект нашей ускоренной автоматизации. Куда нам дураков девать? Да-да, дураков. Куда? Что будем делать с теми, кто не смог или не захател учиться на более умную специальность. Тем более что наладчиков ЧПУ и обслуживающэго персонала автоматических линий нужно значытельно меньше, чем рабочих до автоматизации. Например, на минском заводе автоматических линий нам теперь придётца сократить 15 % работников. Куда их девать? Всех в село? Так у нас и так избыток товаров сельского хозяйства. Пока выручает Россия, покупает излишки, продаёт нам сырье и комплектующые. Но отношения между нашими странами портятся, не за горами – торговое противостояние. Выглядит опасной китайская тенденция. И на селе эти бездари не нужны. Там наш Рокотов тоже устроил автоматизацыю. Каюсь, сам ему помогал всё это время. Теперь даже сомневаюсь: не зря ли. Под землю загнать всех? Так и туда дотянулась рука социального диверсанта.

– Я бы вас попросил выбирать выражения, товарищ первый министр!

– Перэстаньте. В чом я не прав? Я правду гавару. Как она есть. Под землей ваш Рокотов тоже всё автоматизировал. Только провода с током протягивай – и всё. Людей надо мало. Даже если учэсть всё: новые места измераютца десятками тысячъ, а дураков – сотни. В масштабах страны. У меня голова кипит, но придумать не могу. Давайте думать вместе: что делать с лишними людьми.

– Я выполняю поставленную задачу. И весьма успешно. А думать, куда остальных девать – не входит в мои обязанности.

– Вишь! Как ушёл от ответа! А я их даже на стройку не могу загнать. Они ваши дорогие роботы ламать будут. Ни в какую хозращотную бригаду этот контингент не берут. Были б дети – на второй год в школе бы оставил доучиваться. Были б виноваты в чом – на шахты Донбасса. А так… А-а…

– Я тоже не имею готового решения. Обещаю подумать. Но и вы не расслабляйтесь. Вариантов у нас нет. Высылать в Казахстан их мы не будем.

– Почему в Казахстан?

– Нипочему, просто ляпнул. А вы, почему молчите, Владимир Владимирович?

– У меня пока идей нет. Ну не в НИИ же их пристраивать?

– А я могу предложить. Но это тоже не идеал.

– Не мнитесь, гаварыте, Валентин Андреевыч.

– Мы можем начать оборудовать подземные объекты второй-четвертой очередей сейчас. Там будет много не автоматизируемых несложных работ. Но вопрос упирается в деньги. Даже объекты второй очереди запланированы лет через пять.

– Раз идей больше нет, тогда давайте ставить точъку. Как вы щытаете, Александр Владимирович?

– Я думаю, думаю… Вот что я думаю: желательно рассмотреть более пристально предложение второго министра Сладова. Это раз. Я попробую придумать ещё хорошее что-нибудь, но в данном предложении вижу положительные моменты. Эти объекты нам всё равно будут нужны, не сомневайтесь. Мира не будет. Второй положительный момент: подземные работы равномерно распределены по территории страны. Не нужно будет нашим оболтусам новое жилье подыскивать, переселять. Как было бы, если бы мы нашли им рабочие места на каком-то ново созданном предприятии. Дайте команду министру труда передать данные на людей министру образования. Пусть Семихлебов тоже поработает. Может, им вечерние курсы устроить, ещё мозги помучить. Глядишь, лишние пару-тройку процентов в нормальные места пристроить удастся.

– Валентин Андреевич, может, мы не будем откладывать в долгий ящык, вы мне сразу после совещания покажете ваше предложение в деталях?

– Как скажете, Александр Григорьевич, ничего срочного у меня нет, остальные дела подождут.

– Дядя Валя, я советую показать Александру Григорьевичу не чертежи и прочие бумажки, а провести экскурсию по киевскому подземелью.

– Я так и планировал. – Все, кроме Сладова, свободны. Спасибо за присутствие, Александр Владимирович. – Всегда рад помочь. Жаль, что этот раз не вышло. До свиданья.

Сладов проводит экскурсию Лукошке под землей.

– Мы можем попасть в подземный Киев через любой люк. Уже произведена замена всех коммуникаций на универсальные.

– Можэт мне перэадецца?

– У меня есть запасная роба, пойдёмте.

Эта экскурсия произвела впечатление на Лукошко. До этого он, как первый министр, имел дело, применительно к данной теме, исключительно с цифрами, выделяемыми ресурсами. А теперь увидел всё воочию. Длинные подземные бетонные туннели, прохладные и слегка влажные. Почему слегка? Вентиляция есть. Умные датчики включают свет по мере продвижения людей. Трубы и провода, направляющий жёлоб на полу и рельсы для подвесной железной дороги под потолком. Забавный двухместный велоэлектромотоцикл. Эта штука может ездить на электричестве, на своём моторе, и в самом крайнем случае: как велосипед.

Насосные и промежуточные обслуживающие станции, модули управления, шлюзы-отсекатели, дублирующие системы – всё это производило хорошее впечатление на хозяйственника. Он помнил цифры экономии, если мерять отрезком пять лет. Не нужно раскапывать мёрзлую землю, водители не объезжают место аварии по кучугурам, лежащим до весны, не нужно заново класть асфальт. Скорость реакции и устранения аварий возрастает в несколько раз.

февраль 1994-го года. Беседа с Кармышовым.

– Привет Серега, что хотел?

– Саня, не даёт покоя один вопрос. Ты ж знаешь, я – заядлый болельщик. Почему мы не участвовали в Олимпиаде? Не, я понимаю: война, экономия и всё такое. Но это же даёт славу стране, воспитывает гордость и агитирует за нас. Или я не прав?

– Всё так, Серега. Всё так. Но чуточку не так. Во-первых, мы само по себе спортивное движение не гнобим. Только поставили ограничение по профессионализму. Только любительский спорт. Реально. Нам не нужны рекорды ценой здоровья. Они вообще не нужны. А вся гордость мира не поможет пережить ядерную зиму. Это для тебя экономия ресурсов выглядит абстракцией. А нам человечину приходилось кушать. Это по поводу гордости, экономии. Теперь слава и агитация. Мы не успеваем спасти всех, поэтому попытаемся спасти лучших.

– А кто будет отделять лучших от худших?

– Серый, не пытайся запутать меня вопросами морали. Меня это не пробирает. Как придумаем – так и будет. Идеала не обещаю, но будем стараться отбирать пообъективнее. Или у тебя есть идеи по этому поводу?

– Не, это я так просто спросил. По ходу дела.

– А-а… И ещё скажу тебе пару вещей. Большой спорт давно стал не спортом. Бизнес, зрелище, политика, что угодно, но не честное соревнование силы, ловкости в полувоенных дисциплинах.

– Не понял.

– Смотри, пределы человеческого организма давно выверены, достигнуты. Дальше все уперлись в стену. Выход нашли: допинги. Всякая химия: уколы, еда, может быть ещё что-то. Я точно не знаю. Но именно эта химия даёт преимущество. Американцы «мутят» с этим со страшной силой. Никакие анализы мочи не помогают. Часто выигрывает тот спортсмен, который пользуется ещё неизвестным, новым допингом. Его в крови находят, но не знают, что с этим делать. Есть и второй момент: технические виды спорта. Удачно подобранная смазка на лыжах способна дать преимущество в десятки процентов. И при чем тут сила и ловкость? Следующий момент. В программу олимпиад постоянно включают новые виды спорта. Это даёт сильное преимущество тем странам, в которых этот вид практиковался раньше. Но один нюанс: включение нового вида контролируют наши враги. Это означает, что городки не станут олимпийскими. Суть не в городках, а в одном-двух комплектах наград, которые на каждую следующую олимпиаду разыгрывают враги с преимуществом.

– Я понял, Лиллехаммер нам не светит.

– Да, Серега. Могу ещё добавить дёгтя.

– Ну?

– Олимпиады не служат заменой войне, вообще, делу мира. Куча видов спорта не имеет никакого отношения к реальным действиям. Копья метали, тут я согласен. А вот чему из жизни аналогичен бобслей? Где это ездили по ледяному желобу в гробу? Но это пустяк. А не пустяк то, что на время олимпиад не прерываются войны и конфликты. То есть, это декларируется, но остаётся пожеланием. Наши враги неоднократно наносили нам удары именно во время олимпиады. Это давало им преимущество. Для пропаганды снаружи спорт имеет некоторый смысл. Но этот фронт нам не нужен в контексте знания будущего. Мы не будем спасать остальные страны. Поэтому мне безразлично общественное мнение остальных народов. Ну, почти. В любом случае их махину пропаганды мы не победим. С точки зрения пропаганды внутри Союза – это даже вредно. Я планирую ликвидировать в массах ложную гордость. А также около спортивные паразитные субкультуры, наподобие фанатов разных футбольных клубов. Участию – «да», болению – «нет». Ясно?

– Всё равно не согласен. Возьмём фигурное катание: красиво ведь?

– Набор бессмысленных движений.

– Робот! Зомби недобитый. Ты неправ!

– Я буду прав потом, когда мы будем ждать под землей потепления. У нас нет бесконечных ресурсов. Поэтому: «всё для фронта, всё для победы».

– А почему ты тогда вообще спорт не запретил?

– Ну, ты даёшь! Чёт-то у тебя одни крайности. На любительском уровне спорт и физкультура полезны для общества и самого человека. Потому и рейтинг по этому поводу ведётся. Запрещён профессиональный спорт. В старом Союзе и тут царило лицемерие: наши «любители» числились на заводах, а реально «пахали» в спорте. Золотые медали, самые длинные реки: помнишь, такой ерундой приучали гордиться?

– Помню. А профессиональное пение, зачем запретил? Бунта хочешь?

– Это в рамках договоренностей с Ираном. И нам это тоже нужно. Действительно нужно. Маленький шажочек в сторону духовности, дальше от разврата.

– Ну, ты загнул: где разврат, а где песни? Тем более что нелогично: петь-то ты не запретил, только профессионально петь запретил. Чтоб деньги не зарабатывали. Непонятно.

– Серега, всё просто. Ещё Ар из Тотель сказал: «Хлеба и зрелищ». Вот со зрелищ и идёт разврат.

– Мутишь ты всё. И с развратом ничего не понял, и с Ираном, и какой-такой Ар из Тотель. Аристотель? Что ли? А цитата, точно его?

– Раньше пропусков между словами не делали и гласные не писали. Поэтому Ар мог быть нашим, арием. С цитатой не уверен. Может, Юлий Цезарь это сказал. Фиг его знает. Но точно кто-то из древних. Не суть важно. Важно то, что человеку нужно каждый день выходить на бой с животным внутри себя. Иначе на планете появится ещё один вид человекообразных обезьян.

– Ну, ты и загнул! Даже если так – это будет очень не скоро. Мы не доживем. Особенно, учитывая твои прогнозы по войне. Обезьяны, хэх!

– Серега, а ты знаешь, что есть такой вид обезьян, которые почти всё время совокупляются? За банан, за почухать, просто так, от скуки. Но: всё время. Только это и делают.

– Ну и чё?

– Прикинь, смотрит на них Бог, смотрит…

– Ну?

– И ничё. Не о чем ему с ними говорить. Чтоб он им ни сказал – не поймут, не оценят. Противно. Так и с нами. И Иран тут очень даже причём. Им руку нам подавать противно. Они вполне представляют степень нашего разврата. Люди-кнопки, кнопки удовольствия. А наших баб они считают всех шлюхами.

– Так это ты из-за них ввёл обязаловку на ношение платка замужней бабе?!

– Да. И нет. Как и с певцами. Это нужно нам и само по себе. Красота мужней жены только для мужа. Не нужно провоцировать, дразнить других. Программы-то соответствующие, запускаются, от этого потом много проблем. В том числе: усиление разврата. Это костыли для сдержанности. В той жизни у меня, как у тебя сейчас, тоже слюнки текли на симпатичную самочку. Сдерживаться позволяли: ум, воля, материальные соображения. Но приходилось напрягаться. А если женщина не накрашена, в платке, в стандартной одежде – она выглядит менее соблазнительно, соответственно: мужчине легче бороться за мораль, меньше измен, разводов, внебрачных детей, болезней «разных нехороших».

– Тебя послушай – так и незамужних нужно сажей мазать и в лохмотья одевать.

– Хорошая мысль, товарищ Берия.

– Лихо ты гайки закручиваешь. Так дойдет, что я тебе сам скажу: «нафига мне такая жизнь»? Нет певиц – нет соблазнов из «ящика», не вижу волос бабы, она не такая красивая – не соблазняюсь. Тогда бы уже паранджу ввёл.

– На Руси издавна была традиция: платок носить. Это забытое старое. Паранджу вводить не будем. Некоторые мусульманские традиции – это остатки старых, ведических традиций. Мы являемся наследниками арийского ведического общества. Потом, после ослабления власти жрецов и волхвов, традиции сдвинулись в сторону ослабления морального ценза, после замены религии Светлых Богов на христианство – сдвинулись мировоззрение и этика, после прихода к власти на Руси прозападных Романовых – общество пошло семимильными шагами к разврату. Требования Петра первого брить бороду и усы были обусловлены педерастией.

– Чё ты гонишь?

– Я. Тебе. Не гоню. Не хочешь слушать – вали.

– Да ладно, не обижайся. Рассказывай.

– Петр начал вводить элементы разврата в наше традиционное общество. В те времена купцы верили на слово, любовниц не имели и прочее. С Европы он привёз педиков. Их люди били. Мужиков без волос на лице презирали всегда. Вот Петя и прикрыл педиков. Если пол Питера ходит бритыми – педиков там не заметишь.

– Да, ладно? Всё известно – Петр Первый – великий царь и так далее.

– А про «пьяные пиры» ты не слышал?

– Что-то было. Но то ж про водку, а не про педиков. Хотя, бороды боярам он обрезал, про это читал. Но разврат, по-моему, был всегда. Девок сенных всяких пялили ещё при царе Горохе.

– Нет, только после Романовых. Романовы закрепостили народ, сделали рабами. А до того люди были свободными. А за изнасилование свободной девки, хоть сенной, хоть банной – перед общиной ответ держать.

– Ты и любовниц запретишь? И мне – тоже?

– Не кипешуй, Серый. У каждого есть свои слабости. Преодолеешь и ты свои. Касьяну, к примеру, бегать приходится по утрам. А то не проходит со своим брюшком рейтинг. И ничё – скрипит, но терпит. Да, Серега, твоя вольница скоро закончится. А пока можешь оттягиваться напоследок.

– Тиран! Деспот! Диктатор чёртов! Театры ты тоже, я так понимаю, из-за этого закрыл: облико морале, советико туристо?

– А много ли ты знаешь о театрах?

– А чё про них знать? Вид искусства, вредные и развратные зрелища, по-твоему. Так?

– Так, да не так. Первые представления начали давать в церквях будущих католиков. Одно время церковь запрещала театры. Но не из-за разврата, а как конкурентов. Именно западная церковь. Было разделение. Наши и южане, которые потом стали мусульманами, разврат не приняли. А Запад – принял.

– Завёл свою шарманку. Давай ближе к телу: про театры, учитель-мучитель, святоша хренов.

– Ладно. Про театры. Зачем, по-твоему, дворяне, времён царей разных, ходили в театр?

– Развлечься. Культура. От скуки.

– Ну да, от скуки. Дворяне были с одной стороны, развращены, но с другой – не до конца были вытравлены старые целомудренные порядки. Женились только с разрешения родителей, за непристойное предложение, хуже – за косо сказанное слово даме – могли вызвать на дуэль и убить.

– Это как с Пушкиным?

– Да, наверно. А «клубнички» с чужой грядки хотелось. Вот дворяне и ходили в театры, выбирали себе проституток по вкусу. Эдакий дорогой бордель. В обычных театрах – декольте до пупка, в балете – попки голые, пидары себе мальчиков присматривали. Все округлости и выпуклости на виду.

– А опера возбуждала, так?

– Зря ехидничаешь. В опере пели кастраты. Поначалу.

– Это ты меня так обрабатываешь? Чтоб у меня вообще вставать перестал? И я стану очень благопристойным… импотентом. И тебе за меня краснеть не придётся. Так не мучься. Убирай меня из команды и не мучай яйца. Я хочу жить так, как хочу, а не по твоим надуманным порядкам. Понял?! А театры мне вообще побоку!

– Я понял, что горбатого могила исправит. Вали отсюда, расспрашиватель вульгарис, не мешай работать.

Отмена страховок. Лукошко. Март 94-го.

– Почему мы должны атменять страховки? И вабще, вы обещали мне свободу манёвра. В хозяйственной деятельности. Но постоянно вмешиваетесь. Или я в чом-та неправ?

– Можно отвечать?

– Не переводите всё в шутку. Я серьёзно озабочен нашими рабочими взаимоотношениями. Вы меня выдернули с должности председателя колхоза. Зачэм? Кто я для вас и вашей команды?

– Боитесь, что не справитесь?

– Ничего я не баюсь. Но я хачу знать реальное положение вящэй.

– Я перед вами чист. Я не лукавлю. Вы и есть – первый министр. Более того, мы уже долго работаем вместе, поэтому вы вполне достойны получить допуск к одной гостайне. Самому нет времени рассказывать – это долго. Я попрошу Кармышова – он самый свободный из команды.

– Тайна – так тайна. Но вы не атветили ни на адин мой вапрос.

– Добро. По порядку. Страховки. Я вмешиваюсь только по принципиальным вопросам. По тем, действие на общество которых шире простой экономики. Страховка похожа на ссудный процент, на который введён запрет в некоторых мусульманских странах. Этот вопрос затрагивает идеологические принципы. Страховка провоцирует безответственность. Застрахованный может невольно думать таким образом: «Я застраховал квартиру от кражи – могу не уделять внимание безопасности». Будет бросать дверь открытой. Его обворуют. Или страхование здоровья. Он что, железным становится от этого? При травме на производстве работает государственная программа. А вот поощрять пьяниц, ломающих себе руки-ноги, государство не должно. Всё, что воспитывает безответственность, нас не устраивает. Я ответил на ваш вопрос?

– Только на первый.

– А, да. Вы – реальный первый министр. Не подстава, ширма, козёл отпущения, директор, который будет сидеть. Первый министр со всеми реальными полномочиями. Более того, большинство членов нашей команды – военные. Соответственно, люди, малосведущие в хозяйственных вопросах. Поэтому я ничуть не врал, когда говорил вам, что вы будете у нас главным мотором экономики. Ничего с тех пор не изменилось. Или, к примеру, мой тесть, Сладов, вас как-то «обжимает», игнорирует ваши указания по рабочим вопросам, не подчиняется, грубит?

– Нет, что вы, что вы. Сладов – идеальный подчинённый. На него у меня вабщэ нет нареканий. Скарэе, Рокотов. Вот он – хужэ горькай рэдьки. Со своей автоматизацией. Автоматизирует всё, вопреки экономической эффективности.

– Это особый случай, Александр Григорьевич. Это тоже стратегический момент. Мы, фактически, ведем войну со всем миром. Дело в том, что Америка контролирует почти весь мир. Это не всегда очевидно. Взять тот же Китай. Он начинает работать на США. Они туда вывозят заводы и технологии. Китайцы за две копейки в день пашут, как негры в поле. Обеспечивая высокий уровень жизни в США и Европе. Эти процессы только набирают обороты, но мы должны это учитывать. Индия. При всей, декларируемой официально, дружбе с нами и Россией, она встроена в их экономическую систему. Она не просто член Британского Содружества. Она осталась колонией англо-саксов, только в другой форме управления. Соответственно, на некоторый существенный процент Индия работает на наших врагов. И так далее. В итоге, мы должны чётко представлять, что в этом военно-экономическом противостоянии тягаемся почти со всем миром. Даже Россия после 91-го частично работает на врагов. Она поставляет им нефть танкерами, руду, металл, рыбу, прочее. Чтобы компенсировать нашу количественную слабость, мы просто не имеем выбора, мы должны развивать автоматизацию и роботизацию. А экономическая эффективность придёт со временем.

– А пачему вы не бероте пад кантроль Расию?

– И не говорите. У самого сердце кровью обливается. Но… Всему своё время. Есть ряд причин. Пока – рано.

* * *

– Я пагаварыл с Кармышовым. Если это всё – правда…

– Сядьте, успокойтесь, Александр Григорьевич. Конечно, правда. Незачем пугать мою секретаршу, врываться в кабинет, как тайфун.

– Нет! Но это же всё меняет! Выходит, в той исторыи я был на вашем месте?

– Не совсем. Скорее: примерно на своём текущем.

– Нет, позвольте! Там – первое лицо, а тут…

– А тут – первый министр. Но замечу: там ваша страна не строила подземные города, не запускала ракет в космос, не вела войну с Америкой, не производила электронику и прочее. Не занималась роботами. Не вела никаких научных исследований. То есть, министры-то были, но проектов – не было. Поэтому тут ваша реальная власть, полномочия значительно больше. В это время, да и значительно позже, та Беларусь производила удобрения из Российского газа, продукцию сельского хозяйства, трактора, самосвалы, некоторую военную технику. Немного. Ткацкая фабрика какая-то была. Я подробно не помню. Точнее, даже не знал тогда. Но все высокие технологии и вообще, развитие, США давили со страшной силой. Вы в нашей команде, поздравляю второй раз. Помните слова Сталина по поводу подбора кадров на руководящие посты: «Он должен Родину любить». Это главное. И ещё важны здравый смысл и профессионализм. Не чувствуйте себя в чём-то обманутым. В данном случае я воспользовался послезнанием. Там, вы были наш человек. Нет оснований не доверить вам аналогичный пост тут. Не обижаетесь?

– Хател обидетца. Правда. Но вы так искренне меня обезоружили. Перэдумал, не буду обижатца. Но взыщу с вас компенсацию.

– Помилуй бог! Что вы хотите?! Дворец? Личный самолёт? Ещё пару штук государственных тайн?

– А что – есть?

– Не знаю. Честно. Может и от меня что-то скрыто. Но это непринципиально. Вы и так были член команды. А теперь – и подавно.

– Ладно. Защытаю ваше объяснение как извинение. Пойду работать.

Беседа с Фоменко. Апрель 94-го.

– Александр Владимирович. Есть вопросы. Хотелось бы прояснить, так сказать, степень нашей научной несвободы.

– Точнее.

– Меня, всю нашу команду, всех математиков, работавших по теме реальной истории, смущают ваши требования. Вы вносите произвольным образом в наши учебники истории изменения. А на них стоят наши фамилии. Я, другие авторы, не склонны отвечать за эти изменения. Мы понимаем всё. Мы ценим, что нас, наш труд, признали официально. Понимаем идеологическую целесообразность некоторых акцентов. Но как учёные, мы не хотим краснеть за эти учебники. Мы требуем внести и вашу фамилию в соавторы, раз вы вносите правки.

– Уворачиваетесь от ответственности.

– Нет, но…

– Перестаньте. Уворачиваетесь. Вы не допущены к некоторым вопросам. Есть такое слово: гостайна. Вам придётся поверить мне на слово: там должны стоять только ваши с Носовским фамилии. Точка. Этот вопрос не обсуждается. Второе. Те изменения в ваши учебники, которые вношу я или Семихлебов, другие работники министерства образования, не только идеологически обусловлены, но и правда. То есть они делают учебник ближе к правде. Просто вы ещё не собрали все факты. Мало материала. Советую поискать подтверждения в мире тем правкам, которые мы внесли. Советую съездить в командировку в Египет, Китай, Японию. Походите по пирамидам, музеям. Только осторожно. Чтоб враги не завербовали. И ещё. Мы выделим вам физическую охрану. Вас могут попытаться убить.

– Я не это имел в виду, когда…

– Перестаньте. Привыкайте отвечать за слова. Усомнились – езжайте, проверяйте. Или опровергайте. – Но ведь если обнаружатся новые факты… Придётся менять концепцию, переписывать учебники… А вы уже по ним детей учите… Это как-то несерьёзно.

– Короче, будет надо – десять раз перепишем. Вопрос решён. Думайте, куда поедете, и езжайте.

== Внеочередной сбор команды. По Кармышову.

– Эт самое, пользуясь случаем, Александр, хотел прояснить один вопрос. Он интересует всех. Вы с Вишневецким, его женой, Семихлебовым, Фоменко выдаете такие перлы… Нет, красиво выходит, но… Слишком. Всё – слишком. Слишком отличается от всего, что мы учили. Слишком резко. Слишком, э-э, расистски, что ли. Мы не возражаем против этого. С идеологической точки зрения – так и надо. Но, эт самое, любопытно: сколько там правды?

– Алексей Степанович, понимаю ваши сомнения. Сначала коммунисты туфту втирали 70 лет, теперь – мы, сказки рассказываем. Но парадокс ситуации в том, что там очень много правды. Была Империя. Её создали наши. Чингисхан. Звались они в разные времена по-разному. Во время Чингисхана – тартары. Была единая церковь. Слово «рим» означало не город, а город, в котором находится религиозный центр. Первый Рим – Александрия египетская. Второй Рим – нынешний Стамбул. Его ещё Царьградом звали. Третий Рим – Москва. А итальянский Рим – четвёртый, там Европа разместила своих иерархов после отделения от Империи. А потом нам подсадили Горбачёва тех времён: Романовых. Они и переписали историю. Тогда это было легко сделать: грамотных – раз-два и обчёлся, книги пишут от руки, их мало, хранятся по церквям и монастырям. Р-раз – и изъял, два – монахи переписали. Как новой власти надо. Наши предки, как и мы, воевать умели хорошо, а хвастать не любили. Так вышло, что реальный победитель в книгах и истории стал проигравшим. Именно поэтому, чтоб не повторять ошибок, идеологию и пиар, за который у нас отвечает чета Вишневецких, нельзя считать второстепенным направлением. А ваши сомнения будут развеяны фактами, которые обнаружит тот же Фоменко в своей поездке по странам.