Текст книги "Ракетчики (СИ)"

Автор книги: Алексей Рагорин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 88 страниц)

– Ничего. Они все убиты. За последние пять минут картина боя изменилась радикально. У меня повалили косяками потери. И появились чудеса, вроде сбитых с предельных дистанций вертолётов и этих танков. В чудеса я не верю, но…

– Но?

– У меня друга привезли. Из Турции, давно уже. Когда я с ним по телефону разговаривал, то он мне о подобных чудесах рассказывал. Связывал их с армянами. Тогда я ему не поверил. А через месяц он сам приехал в горшочке. Пепел хранит могила, салют отгремел, жена в слезах… А я только теперь поверил другу, когда сам с этим дерьмом столкнулся. Можете писать докладную начальству. Пускай меня комиссуют, как психа, но я никого ни на какой технике туда близко не подпущу. Буду ждать гаубиц.

– А авиация?

– Штурмовики армяне собьют, как те вертолёты. Нужно бомбить с высоты, хотя бы со средней. Упадёт точность. Управляемые бомбы дорогие, трудно выбить разрешение на применение. Но людей терять надоело, буду пробовать бомбить, если артиллерия стратит. Гаубицы будут через три часа, не раньше.

– Понятно. Скорее всего, вы правы, полковник. Там есть Робин Гуды. Ещё. Мне нет нужды писать рапорты. Я сам могу приказать кому угодно и что угодно. Вот мои полномочия, читайте.

– Ого! Что ж сразу не показали?

– Не знал, что захочу вмешиваться. Думал посмотреть со стороны, да и всё. Теперь так… Вам не повредит передышка: я вижу у вас множество раненых. О перемирии я, скорее всего, не договорюсь. И о сдаче – тоже. Но мне крайне любопытно посмотреть на них. Я туда схожу. Как бы, на переговоры. Прикажите своим людям прекратить стрельбу. Всем. Если я не вернусь через тридцать-сорок минут – считайте меня погибшим и действуйте по своему усмотрению.

– Да, господин!

Я снял каску, бронежилет, спортивную куртку. Поднял руки вверх и пошёл к русским. Стоило бы какую-нибудь белую тряпку найти… Поздно, надеюсь, получится и так. Я должен был бы бояться. Но вместо страха был подъём духа, азарт. Я вспоминал жест русского и предвкушал прикосновение к тайне. К зданию дали подойти вплотную. По дороге насмотрелся на наших убитых морпехов: кровь, расколотые черепа, оторванные руки, ноги. Пара человек ещё подавала признаки жизни: шевелились, стонали. Один громко кричал поодаль – его «успокоила» русская пуля. Это было где-то в середине моего пути. Чуть не уссался, страшно стало, но поворачивать поздно. Вполне может быть, зная русских, это была пуля милосердия, а не цинизм.

– Чего надо?

– Поговорить. С главным. Вашим. Я не вооружён.

Чтобы они убедились, я медленно покрутился.

– Залезай прямо в окно.

Я перелез, испачкав о штукатурку штаны. Ерунда, сейчас на кону стоит значительно большее. Боец прижал тангенту: «Брат», я – «Шило», приём. У меня парламентёр. Принял. Могу, провожу. Отбой.»

– Иди вперёд, я буду командовать.

Этот, «Шило», был уже ранен в нескольких местах: перевязана левая рука, сквозь бинт проступили бурые пятна; щека посечена каменной крошкой, тактические очки в царапинах, отстрелено правое ухо. Кровь запеклась бурыми пятнами и уже не текла.

– Всё, дальше не пойду. По этой лестнице иди на крышу, там и поговоришь с главным. Никуда не отклоняйся, иначе тебя просто убьют.

С крыши открылась картина боя во всей красе: дымили вдали вертолёты, открылся вид на два подбитых танка, которых я раньше не видел из-за здания, вид сверху на сотни трупов солдат был ещё более колоритным, что ли. На крыше находилось два бронеавтомобиля. Действительно, совершенно непонятно: как русские их сюда затащили? Надо будет потом поинтересоваться.

– Я тебе не это показал. Чего припёрся?

– Вы замечательно говорите по-американски. Юго-запад? Глубинка? Вы – из наших?

– Даже не знаю, кто для тебя «ваши». Конкретнее. Что хочешь? Мины подвозите новые? Раненых эвакуируете?

– И это тоже. Но я к воякам не имею отношения. Сдаться, конечно, вы не захотите?

– Мог бы и не спрашивать.

– Скажите, а много у вас таких? Как тот парень, что выскочил с гранатомётом? Как «Шило», как вы?

– Мог бы сказать, что все русские – такие, но тебе почему-то хочется сказать правду. Даже не половина. Четверть. Где-то так. Но «вашим» – хватит.

– Н-нда?.. Я следил за вашей группой. Впечатляет. Вы за последний год ликвидировали свыше полусотни владык. Впечатляет.

Русский снял очки. Опытный. Не стал ни подтверждать, ни опровергать мои слова. Устало посмотрел на меня.

– Самолёты тоже собьёте?

– Чем?

«Врёт. Меня хорошо учили читать мимику. Врёт. Значит, есть ПЗРК.»

– Разве что, бомбы.

«А тут говорит правду. Бомбы сможет сбивать. Как армяне.»

– Вы же не армянин!? Как вы это делаете?

– Спроси своих хозяев, владык.

– Во имя чего вы сражаетесь? Не русские, а именно вы. Вы же – наш? Я прав?

– Я был игрушкой, таким же инструментом демонов, как ты сейчас. Это правда. Потом прозрел, нашёл путь, правду, своих, дом, цель. Я воюю за правду. Наверно так. Звучит высокопарно, но… Хочешь – верь, хочешь – не верь.

– Причём тут вера? Какая может быть правда в том, что вы убиваете бывших своих сограждан, свой народ? Вон, студентов настреляли сколько.

– Есть враги. Это твои владыки. Они сильно укрепились в обществе. Отдельно не выковыряешь. То, что нас обложили после этой ликвидации, лишний раз подтверждает данную мысль. А раз нельзя выковырять отдельно – приходится уничтожать вместе с людьми. Теоретически, невинными. Как у япошек: «Сначала сломай меч врага, потом убей врага».

– Там ещё раньше про дух было.

– А-а… Дух – тоже. Голову статуе Свободы моя группа отбивала. Пойдёт, в качестве духа?

– Ну… Может быть. И всё же, люди…

– Танк. Как с танком. Танк ни в чём не виноват. Но в нём сидят враги. Приходится уничтожать танк, чтобы уничтожить сидящих в нём врагов. Народ – танк, враги – владыки.

– Оставим абстрактное философствование. Если я дам гарантии? Жизни?

– Ты сам не понимаешь, какую глупость говоришь. У этого государства нет будущего, пока слуги демонов, упыри у власти. Сатанисты. К сожалению, они очень сильны. Поэтому брат вынужден будет уничтожить американский народ, чтоб добраться до врагов.

Джеймса поразила убеждённость, уверенность русского в своих словах. «Америке – конец? не завтра, не через месяц, но исход партии уже предопределён? Не может быть!»

Продолжение боя. Ваня.

Голова тяжёлая, руки-ноги ватные. Ощущение, что меня били мешком с песком. Или наоборот. Врёшь! Не возьмёшь!

– Кто-нибудь!

– Я тут, Ваня, что с тобой было? Мы тормошили, по щекам били, нашатырь с аптечки нюхать давали…

– Носки под нос совать не пробовали?

– Мы же не садисты!

– Га-га-га!

– Дай мне ещё нашатыря.

– А может?..

– Га-га! Давай-давай, расшутился. Аврх! Фу! Хоть мозги прочистились. Доложи обстановку.

– После того, как ты вырубился, началась атака. Мы сожгли два танка, пару бэтэров, человек сто пехоты. Эти придурки решили нас штурмануть под прикрытием брони. У них есть снайперы.

– Сколько я был в отключке?

– Минут десять-пятнадцать.

– Потери?

– Два двухсотых, пять трёхсотых. Тяжёлых нет.

– Как вышло с двухсотыми? Кто?

– «Борода» стоял на восточной стене, ему прямо в дыру снаряд закинули. С той стороны три танка сразу подошло. А у «Бороды» только одна позиция, никакого манёвра… Два танка он успел «приголубить» а третий…

– Ещё – кто?

– «Портос». После разрыва «Бороду» окликнули – не отозвался. Танк стрелял без перерыва, пробил дыры в восточной стене. По коридорам теперь нужно перебежками… Вот. Танк нужно было давить. И быстро. В лоб – он из курсового «наливает». Портос знал, что он смертник. Из окна выкатился, секунд пять чудом продержался и танк РПГ-шкой таки «загасил»… Его больше нет, командир.

– Ух! «Наливают». Ладно, я пошёл на крышу, сейчас станет полегче. «Хаммеры» держатся?

– Пока – да.

* * *

Не было ничего удивительного в том, что группа Чёрного держалась без него. Их тщательно готовили для боя именно в таких условиях: для городских уличных боёв. Вообще-то, они были специалистами широкого профиля. Стандартная подготовка «ликвидатора» включала сокращённый курс управления летательными аппаратами: «ликвидатор» мог взлететь на любом вертолёте и самолёте, мог работать оператором вооружения на боевых летательных аппаратах. Сокращённый курс предполагал недолгое обучение на симуляторах. И всё. На больших «Боингах» делали по паре взлётов-посадок, не более. Но приборные панели учили тщательно, надписи на кнопках должны были отлетать как «Отче наш» от зубов, в полночь будили, тесты проводили. Асами, ясное дело, ребята не становились, но это давало синергический эффект. Во-первых, ребята себя ценили. Во-вторых, эти навыки иногда пригождались, пусть и очень редко. В-третьих, об этом знали амеры, что заставило их усилить охрану аэропортов, контроль воздушного движения, потратиться на внутреннее ПВО, ибо наши группы уходили от погонь частенько на малых самолётах, и наносили визиты, и устраивали из всяких «Сессн» летающие снаряды на радиоуправлении. Например, таким снарядом были взорваны хранилища хлора в Чикаго на металлургическом заводе. Наземная охрана не спасла. А ПВО – тоже ресурс. Потратишь на одно – не хватит на другое. Само собой, что наши «чистильщики» изучали всю военную технику. Всю – значит всю. Наземную: бронетранспортёры и танки всех моделей и модификаций, их штатное вооружение и дополнительные системы, САУ и миномёты, тактические ракеты и РЛС, средства РЭБ. А также шахтное оборудование стратегических ракет.

Тут нужно дать пояснение. Первые выпуски учили по своим аналогам и скудным малопроверенным разведанным. А более поздние выпуски стали обучать по английским шахтам. После уничтожения Англии. Дело в том, что в процессе уничтожения шахт и воровства урана из боеголовок, после обрушения шахт, конструкция, архитектура помещений, устройство и работа оборудования и систем английских шахт стала достоянием учебных центров. А английские шахты имели много общего с американскими.

Ребята не были асами и на бронетехнике, хотя для наземных операций их готовили существенно больше. То есть, опытный танковый экипаж «Абрамса» выиграл бы дуэль у сборного экипажа «ликвидаторов». Но сама возможность использовать по назначению трофейную технику была крайне заманчива. Всё равно нельзя загрузить курсантов целыми днями только физо и тактикой. Умрут от усталости. Во время годичной обязательной турецкой практики многие из этих навыков были востребованы. Там ещё оставалось много натовской военной техники. Стабильные 10 % безвозвратных потерь на этой практике компенсировались обстрелянностью личного состава.

После практики курсантов распределяли по языковым учебным городам: Ливерпулю-2, Марселю-2, и т. д. Но периодически выдёргивали на страйкбольные бои. Как на полигонах, так и в разных природных условиях. Часто бои проходили в учебных городах. Правда, ставилось ограничение: стараться не портить декорации и инвентарь, то есть здания, машины, прочее, что есть в этих бутафорских городах. Шикарным был курс по автомобилям. Во-первых, курсанты становились автослесарями широкого профиля, с навыками автоугонщиков. Во-вторых, вождение. Несколько разных курсов. Обычный – это понятно: особенности построения дорожного движения в разных странах, культура общения водителей, особенности ПДД, сервиса. Курс экстремального вождения давал бездну навыков, позволяющих выкрутиться в таких ситуациях, в которых обычный водитель запаркуется и разведёт руками. Полицейский разворот – второе занятие. Занос, контрзанос, перестановка… Всё не перечислить. Вы считаете это обучение избыточным? Проверено Турцией – необходимость! На горных дорогах только так повороты и проходят, не жалея резину, а жалея себя. В узких местах устраиваются завалы, обвалы, засады турецких партизан и американских диверсантов. Нужна скорость. Или, вообще, сама возможность проехать. Как вы проедете на дороге, уже, чем колея вашей машины? Только через вывеску внутренних колёс. Если быстро, конечно, без разбора завала. Да, риск. На то и война. Промоина, типа канавы, поперёк дороги. А группа уходит от огня, сбивает прицел пулемётчику. Что делать? Затормозить перед промоиной? «Нет», – отвечал Сергиенко, инструктор по экстремальному вождению в Краснодарском Центре, – «разгоняемся, точечно тормозим перед канавой, и тут же попускаемся, пружины нас подбрасывают, машина перелетает через препятствие. Челюсти только смыкайте, чтоб зубы при приземлении не клацали. До полутора метров можно перелетать, в зависимости от обстоятельств.» И так далее. Таких приёмов – сто штук. И вождение проходили не по сокращённому, а по расширенному курсу. Откуда, вы думаете, берутся заполненные автомобилями улицы, в том же Марселе-2? Ездят те группы, у которых идёт занятие по ПДД. А, вас интересует, какие там машины? Иномарки. Разные. В любом количестве. Поначалу были наши. После утопления наших ракетных крейсеров, что мы Ираку сдали в аренду, стали открыто использовать «утопленников», те автомобили, которые перевозили на судах, которые топили наши «Дельфины». Да, мы препятствуем торговле врагов, ну и что? Зато иномарками разжились на халяву. Переправили в подводный порт, Балаклаву, перевезли в Запорожье, на автозавод, разобрали, почистили, поблистили, собрали – ездите на здоровье! Процентов пять деталей приходилось менять: лампы, баллончики регуляторов давления, поплавки, бачки – они лопались, ибо имели внутренние полости. Бензобаки ремонтировали. Обшивку салона нужно было новую. Тем не менее, восстановить с добавкой пяти процентов деталей, не самых дорогих, причём, – это значительно дешевле, чем все 100 % деталей изготовить. Подводная доставка себя окупала. Так вот, после Ирака, в городах-двойниках стали использовать только иномарки.

И всё же, сколь много ни давали бы методисты «отдыха» на дополнительных спецкурсах, главной специализацией «ликвидаторов» оставалась одна: убивать. Много, быстро, эффективно. Где предпочтёт сидеть снайпер? Как определить его позицию в тени комнаты? Хватит ли энергии пули конкретного оружия для «прошивки» стены, угла? Какой градус возвышения давать автомату, при стрельбе из подствольника на расстоянии 150 метров? Ответы на эти и подобные вопросы были «впечатаны» в рефлексы, в мышечную память рук и глаз.

Благодаря подготовке, группа Ивана не «слилась» бездарно, а держалась, сражалась. Да, группа понесла некоторые потери. Но враг при этом понёс потери значительно большие. У ребят не было сверхспособностей Вани. Но у них были оптические прицелы, боеприпасы и навыки. А также, что немаловажно, стойкость. Стойкость являлась следствием идеологической подготовки, или, если хотите выразиться циничней, идеологической обработки. На этом предмете учебные часы Корибут не экономил. Наши ребята знали, что они делают, против какого врага воюют, за что будут умирать, если придётся. А ещё они были уверены в том, что останутся жить. Жить в своих детях, о которых будет кому позаботиться. Некоторые, которых было, скажем честно, немного, поверили Корибуту и другим волхвам, по поводу перерождения душ. Остальные сомневались умом, но принимали на бытовом уровне. И ощущали интуитивно. От Корибута. Он иногда бывал на учениях, и всегда приезжал на выпуски, давал напутствие.

Не так было у противоположной команды. Там «игроки» работали за деньги. Их тоже неплохо готовили. Но переполовинить бюджетные деньги удобнее, завысив стоимость амуниции, вооружения, дав подряды своим заводам и фирмам. А обучение предъявлять сенатским комиссиям всяким менее удобно. В итоге, подготовка американских морпехов несколько отставала от навыков «ликвидаторов». О полицейских, агентах ФБР, прочих вторичных силовиков, мы даже речь вести не будем, это – «мясо». Да-да, просто «мясо». Итак, морпехи. Именно они противостояли сейчас нашим ребятам. Они взяли Цинциннати в кольцо, сжали его, загнали группу Чёрного в ловушку. Этим «рэмбо» много где приходилось бывать, много против кого воевать. Они имели хорошую школу. Но с таким они ещё не сталкивались. С такими своими потерями и с такой стойкостью противника. Они знали примерное количество и вооружение русских диверсантов. Хотя данные о высокой боевой подготовке «мусульман» имелись, но справедливо предполагалось, что успехи связаны с тем, что им противостояли не кадровые военные. Фактически, это первый раз против «ликвидаторов» использовали морпехов. После стандартной обработки здания из тяжёлого вооружения, был предпринят штурм. Который утонул в крови. Их, американской крови. А мёртвому морпеху деньги потратить не удастся. Сами понимаете, что моральный дух от этого у наступающих сильно упал. Таким образом, отбив первые волны атак американцев, группа получила некоторую передышку, продержалась до прихода Вани в себя.

* * *

Ваня уже окончательно пришёл в себя. После магического боя, его связь с Правью стала значительно более сильной. Он замирал и ускорялся в нужные моменты. Как бы, слышал «ветер смерти», действия вражеских снайперов.

На крыше его радостно встретили свои. По связи «Череп» всем уже сообщил о «воскрешении» командира. Дверь броневичка услужливо распахнулась, приняла Ваню вовнутрь. После нескольких секунд радости встречи, бойцы вернулись к работе. Ваня занял место у верхнего М2. И понеслось… Сперва Ваня «вылечил» снайперов, они виделись несколько более опасными. Один целился именно в него, что откликнулось старым, давно известным чувством. Остальные враги выглядели значительно слабее. Ваня заставлял себя верить ощущениям и стрелять. Поначалу. Потом втянулся. Он знал, что стреляет не в пустоту. Интуиция, сверхчувственность, экстрасенсорное восприятие – какая разница, как это назвать? Иван предпочитал называть так, как сказал брат: выход в Правь.

После снайперов можно заняться теми, кто светится слабее. Есть! Ещё! Ещё один. Опа! По мою душу кто-то пришёл. Нет, прилетел. Получите. А что это за радужные разводы видятся? Одновременно с пятном опасности… То ярче, то тусклее… Собью-ка этот, подгадав яркую радугу. Есть! У противника что-то взорвалось. Будем знать! Я теперь – сверхчеловек!

Странный человек. Без серой тени. Не опасен. Но синяя тень глубже. Это значит… Значит… Шишка? Начальник? Бликует оптика. Меня разглядывает, как пить дать. Мерцающая радуга. А это что должно означать? Эх… Если бы раньше начать на колдуна учиться. Саня-Саня… Впрочем, а что – Саня? Он занимался, это я отлынивал, не доверял. Сидхи мне он наколдовал. Тогда это казалось вершиной, крутизной немереной, большего невозможно помыслить. Дурак! Какой же я дурак был! Поздно пить «Боржоми»… Пускай этот, с радугой, дует отсюда. Ещё шальная пуля прилетит, мало ли, что это за чел?..

Танки. Так. Что можно придумать, кроме оптики? Как слышать у них уязвимые места? Тоже радугой. Она тут слабее, но я теперь знаю, что искать! О! Оказывается, я в ствол им пули забрасываю! Иначе, с чего бы им взрываться? Тоже хорошо. Опять вертолёты! Дальше, чем в первый раз. Это вам не поможет. Пехота оживилась. Работаем. Ага, а этих я не достану из М2. Хреново.

– Витёк, дай «Выхлоп».

«Пробуем. На грани. Как языком нос достать. Рядом, но… Делать всё равно нечего. Будем стрелять. Есть! Обоймы хватило! Теперь ты, второй. Лето красное пропела…»

* * *

– Вы поколебали мою уверенность. В чём – правда? Почему вы служите Джокеру? Почему предали нашу страну?

– Я был диверсантом. «Провалился». Попал в их лагерь. Нашёл любовь и счастье…

– Стандартная медовая ловушка. Фу, как банально.

– Ничерта ты не понимаешь, убогий. Медовая ловушка… Тут, у нас, в Америке, есть секс, трах, «лысого прогулять». Можно – за деньги, без разницы. А там – любовь. В этом и есть смысл жизни. Я нашёл там друзей. Настоящих. Потом мне дали шанс исправиться. Притом, заметь, я мог уйти к вашим. Я проходил стажировку в Турции, воевал. В Америке – все чужие, воюют, и то за деньги. А там – все свои, родные, под пули за тобой полезут, грудью закроют. Друг рыдать будет, что не успел умереть вместо тебя. Это ты так просто не поймёшь, нужно лично пережить. Понял?

– Понял.

– Да нихрена ты не понял. Диктатор, Корибут, мне кровь свою дал. Много. С того света вытащил, сам едва не умер. Я ему тогда был никем. Так, простой боец. Один из тысяч. А что станут для тебя делать твои демоны? Ты их владыками называешь. Потому называешь, что ты их раб. Что? Что они для тебя сделают? Ты не на той стороне воюешь, не тем служишь.

– Возможно, вы правы… И всё же, в чём – правда? Почему вы предали свой народ? Только из-за крови и женщины? Ладно. Почему я должен считать свою сторону не той? Мне кровь не дарили, женщин я – наших имею.

– Мы за жизнь рода человечьего с нежитью, и нелюдями сражаемся, а вы против жизни на стороне нежити боретесь. А доказывать тебе это… Нет времени, да и место странное. Думаю, что ты о делах своих хозяев больше меня знаешь, агент.

Эти слова стали спусковым крючком, запустили в голове Джеймса некие процессы, которые имели далеко идущие последствия. В мозгу начала складываться картинка, как из кусочков. Сам Джеймс такой игрой не играл, детей не имел, но видел, как другие дети складывают пазлы, головоломки. Вот такая головоломка и начала складываться. Он не для агитации разговаривал с русским. Который оказался интересной личностью. И не для проформы. Аналитику нужно реальное понимание процессов, положения вещей. Джеймс не считал слова «нежить» и «нелюди» случайной фразой. Вообще, он старался глубоко анализировать речевые обороты собеседников. Это вскрывало такие сущности, о которых сами говорившие, зачастую и не подозревали. В этом случае Джеймс поступал аналогично. «Нежить» заставила вспомнить сатанистские ритуалы, человеческие жертвоприношения, которые проводили владыки. «Нелюди» заставили задуматься над рядом научных направлений, боевой вирусологией, развитием ГМО, других направлений генной инженерии. Легли на свои места в картинке: пропаганда смешанных браков, артисток-мулаток, внедрение гомобраков, забирание детей из семей, вообще, разрушение семьи. Нашла своё место технология расчеловечивания, касающаяся тела: дырки, пирсинг, рожки, раздвоенные языки, удлинённые клыки, прочие фантазии больного, как ранее Джеймсу думалось, воображения. «Нелюди». Или русский имел в виду «не люди»? Не столь важно. Русский прав: он, агент Смит, знает больше дел и делишек владык. То, что не официально декларируемые лозунги «свобода», «демократия» являются целью владык, известно было давно. Джеймса устраивала цель, которую он сам придумал, домыслил: власть над миром, построение колониализма во главе с базовыми странами. Оставалось покорить процентов двадцать стран мира. В 1991-м. Ранее, все странные программы и задания он списывал на техническую необходимость. Например, гоморазврат Европы, проводимый владыками, он считал оправданным тем, чтобы Европа не стала опять альтернативным центром силы. И он не задавал сам себе вопроса: почему эта программа реализуется, несмотря на то, что «эпидемия» заразила базовые страны: Швейцарию и Англию. Ранее, Смит списывал это явление на случайность, побочный эффект. А теперь… Что ещё неладно? Золото. С ним очень «мутная» ситуация. Куда-то оно уходит. Владыки его куда-то девают. Ранее агент считал, что прячут в хранилищах. Но после 11 сентября… Не знаешь, что и думать. Как бы не вышло, что русский прав. И не для красного словца владык так назвал. Назвал, а не обозвал.

– Почему наша сторона хуже? А ваша – лучше?

– Мы – потомки Светлых Богов. Мы служим светлой энергии любви. Наши боги любят, когда нам хорошо, когда у нас любовь. К жёнам, детям, соседям, народу, природе. Ко всему. А твои хозяева всем делают плохо, несчастливо. Всем и всему. Начиная от планеты и кончая последним бомжом Америки. У нас, в США, больше всех в мире тюрем. Больше, чем на Руси. У нас из лагерей выходят люди, а у вас… А, что с тобой говорить? Нам друг друга не понять. Это нужно прожить самому.

– Отчего же? Вы поколебали мои позиции. Честно. Я буду думать. Хотя для меня вопрос выбора стороны носит исключительно академический характер. Вы же понимаете? Я уже долго, так сказать, воевал на этой стороне, мне нет дороги назад. Даже если впоследствии, после дополнительных исследований и раздумий, я сочту ваши взгляды более соответствующими действительности.

– Агент, говорите проще. У меня голова болит. Я только полчаса назад дрался с вашими хозяевами. Я глазами видел: они – тёмные, нежить. Они не так выглядят в Прави, как мы. А сменить сторону никогда не поздно. Меня же Корибут не расстрелял? Даже после того, как узнал всю биографию. Всю. И про Колумбию, и про Никарагуа и про Африку. Только не подумай, что он доверчивый дурачок. Если захочешь сменить сторону, то должен будешь измениться реально.

– Нет, это невозможно. Я лучше знаю о своих делах. На мне столько крови… Образно говоря, конечно, что ты, по сравнению со мной – невинный младенец. Ты был исполнителем. А я помечал на карте те деревни, которые сжигал твой взвод. Меня никакой Светлый Бог не простит. И Христос – тоже. Раньше я себе говорил, что уничтожаю полуживотных, которым несправедливая судьба дала столь богатую ресурсами землю. А если я впущу в голову твой стиль мышления – мне впору вешаться. Так что…

Ване надоел этот теоретический диспут. Он слабо понимал цели агента. Он не раздражался только потому, что время работало не только на американцев, но и на него. Работа в подземных коммуникациях велась, требовала времени, давала шанс вырваться из ловушки. А агент… В чём-то – типичный. Достаточно прямолинейный, почти честный. Не пытается запутать мозги словесными кружевами. «Джонни, детка, мы думаем только о тебе. Ты же хочешь заработать?» – как-то так его уговаривали съездить в командировку в СССР. Этот не уговаривает сдаться, не обещает пощаду, денег. Судя по мимике, как нас учили на «психологии допросов», не врёт. Прокачать, его, что ли?

– Вы миномёты подтягиваете, пока ты мне зубы заговариваешь?

– Не знаю, вполне возможно. Надеюсь, вас не накроют вместе со мной. Ха-ха-ха! Правда, могут.

– Страшно?

– Не очень. Повидал на своём веку, знаете ли. Вряд ли. Слишком сильная у меня «корочка». – Джеймс постучал указательным пальцем по сердцу, подразумевая что-то.

«Нет, не врёт. Нет признаков. Может, конечно, на то и расчёт, на это меня и ловят, понимают, что мы не сдадимся. Хотят хоть что-то выпытать. С другой стороны, я не собираюсь ему тайны выдавать. Была – не была!»

– Ладно. Рискнём. Нам всё равно – крышка. Всю важную информацию я «слил» ещё с базы. А ещё у меня есть флешка с интересной киношкой. Она большая, сливать в Интернет было долго. Её, скорее всего, мне передать не судьба. Я тебе дам один секретный канал связи с Русью. Он одноразовый. Туда можно будет слить эти фильмы. Посмотришь сам, узнаешь правду. Если у тебя в душе ещё осталось хоть что-то живое – можешь передать это нашим. Брат, впрочем, и так суть знает. Но подробности будут любопытны.

– Так вы – тот самый брат?! Кровный брат Джокера?! Джон Черни?

Джеймс был в шоке. Он ещё считал себя умным. Так и не понял: с кем говорит. Хотя русский в самом начале разговора совершенно чётко сказал, что ему Джокер кровь давал. Просто сознание не восприняло информацию. «За «нежить» зацепился, а «кровь» пропустил. Так проколюсь перед владыками – могут списать. Совсем.»

– Тот самый.

– Давайте флешку. И… Прощайте.

* * *

Когда Джеймс вернулся к Бергу, то дал ему пару советов.

– Вы нашли, что искали, господин агент?

– Я – да, я поговорил с их старшим. И это очень много. Вы были со мной любезны, полковник. Поэтому дам вам совет. Чтобы потом на вас не спускали всех собак. Не штурмуйте больше. Согласуйте со всеми службами и подразделениями, выдвиньте на дальние позиции миномётные батареи, гаубицы, договоритесь с лётчиками и, по точному времени или сигналу, начинайте давить массой, количеством. Каждую секунду должно прилетать на цель не меньше десятка боеприпасов. Иначе – вы их не возьмёте. Дорого обойдётся по людям.

– Мы пока стянули только это… – Полковник показал рукой на четыре миномёта и пару САУ.

– Время терпит. Они окружены. Но сдаваться не будут, я уверен. Поэтому не спешите, требуйте ещё тяжёлого вооружения, координируйте части, готовьте обстрел.

– Это займёт немало времени…

* * *

После ухода агента, «Мех» доложил Чёрному, что подземные пути разведаны. С теплотрассой вышел облом: каждый корпус имел свою индивидуальную котельную. А канализация оказалась подходящая: труба шла метрового диаметра. Дерьмово, конечно, лазить по дерьму, но выбора шаловливая Фортуна не предоставила. «Мех» устранил взрывом пару решёток на пути, прошёл аж до реки. Выйти можно.

– Говорит Брат. Внимание. Всем, кто может свободно перемещаться, приказываю собраться в подвале. Переходите под командование «Меха». «Мех» – ты старший.

– Да!

– Тех, у кого ранены ноги, можешь поднять ко мне, на крышу. Мне нужно будет четыре человека. Заменишь у меня водителей и заряжающих в «Хаммерах».

В итоге, после сборов и утрясок, на крыше заменили не четырёх, а пятерых человек. «Шило» поймал рикошет в ногу, сам вызвался заменить стрелка на втором «Хаммере». Остальные ушли. Раненых там было много, но, большей частью, в верхнюю часть тела. Десять ушло, шесть осталось. Умереть. С честью. «Шило», ничуть не стесняясь, выдал пафос.

– Иван, клянусь, я буду считать честью, умереть рядом с тобой, с вами, ребята. Никогда бы про себя раньше не подумал, что могу так думать. Вот.

– Борька, это ты хочешь, чтобы амеры услышали твои речи и умерли от спазма в горле, от такого высокого стиля?

– Пошёл вон, дурак. Скажи ему, командир.

– «Хулиган», во-первых, противник нас не может слышать, у нас кодированный сигнал. Во-вторых, не опошляй такой момент. Нам, действительно, скоро умирать. А ты всё хохмишь.

Через час начался апокалипсис местного масштаба. С неба летели мины всех калибров, бомбы летели с большой высоты, гулко бухали гаубицы. Иван приказал второй машине следить за ближним радиусом и не тратить напрасно боеприпасы. Сам он стрелял непрерывно. В его машине сидело два заряжающих, и подавали ему то одно оружие, то второе. Ванины мозги перегревались, как процессор компьютера, но держали бой. Ваня работал вместо ПВО. Все «гостинцы» он обезвреживать не успевал. По броне хлестали осколки, крыша здания «протаяла» сотней дыр и продолжала деградировать. Не все боеприпасы попадали в здание. Часть падала рядом, не нанося повреждений, часть разрушала стены, была вредна потенциально, но не опасна.

– Ребята, подъедьте ко мне ближе, пока ещё можно. Не могу держать большой «зонтик».

Через час непрерывного обстрела целой оказалась только та маленькая часть здания, на которой ютились автомобили. Чем дальше от Чёрного – тем больше разрушений. С фронта здание приняло вид пологого треугольника. А на верхней, усечённой, вершине сиротливо и гордо стояли два броневика.