Текст книги "Ракетчики (СИ)"

Автор книги: Алексей Рагорин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 88 страниц)

«Чего это я? Невинный вопрос баба задала. А я её так обломал.»

Эта вспышка нигилизма Журавлёва имела глубокие внутренние корни, явилась суммой нескольких разнородных составляющих. Поэтому увидеть её причины было нетривиально. Накопившаяся усталость от войны и работы, необходимость постоянно дотягивать своё поведение до некоего уровня, заботиться о рейтингах – эти причины дали вспышку нигилизма. Подлинным олицетворением «злой» силы, заставляющей его напрягаться, был Диктатор. Но Журавлёв сублимировал злость на предполагаемую «фаворитку», помощницу Корибута. Теперь ему было стыдно, но не совсем понятно: как загладить грубость. Наталья сидела недовольная, но собранная. Если бы расстроилась, раскисла, то можно было бы пожалеть. А так…

– Иногда мы играем с дельфинами. Я имею в виду настоящих, животных. Это, конечно, не те душки, что в дельфинариях показывают, но всё равно, они забавные. Кстати, вы знаете, Наталья Сергеевна, что в дельфинариях их мучают?

Наташа хотела выдержать марку: не реагировать на заискивания, попытки исправить ситуацию. Но Журавлёв это делал так прямолинейно неловко, что почти обезоружил. Кроме того, лететь было долго, скучно, и про дельфинов ей действительно было интересно узнать. Она видела в детстве фильм «Флиппер». Не наш. На этом все познания о дельфинах заканчивались.

– Ну и как же их мучают?

– Сама по себе дрессура – полбеды. Мало кормят, на грани голода. Потому они за рыбку: и в кольцо и с мячом. А самая большая беда: бассейн. Он для них маленький. И состав воды не подходит. Они болеют, слепнут, психика нарушается. Наших, боевых дельфинов – тоже мучают. Но у них преимущество: они дольше воспитываются, ценнее, их берегут. Они выходят в море на боевые задания.

– На какие?

– Бухту охраняют. Теоретически, могут минировать корабли. Но это сейчас не нужно. Топить мы и сами замечательно научились. Патрулирование заменяется системой датчиков, как у америкосов. Качество эхолокации наших носителей постоянно растёт. Уже седьмая версия принята на вооружение. Живой дельфин может обнаружить боевого пловца противника на расстоянии до полутора километров, а «семёрка» – на пятистах метрах. Это очень неплохо. Я начинал на второй модели, там было 80 метров, и это было вполне приемлемо. Экраны сейчас цветные…

– А кроме войны? Неужели не остаётся от моря ничего другого?

– Многие глубинные виды фосфоресцируют – красиво. Можно было бы жемчуг добывать – но нас не для этого туда направили. Каракатицы и осьминоги – тоже любопытная экзотика. Простите меня за грубость, Наталья Сергеевна. Я – военный моряк, а не дайвер. В причудливых камнях я вижу не красоту, а худший обзор, более трудную подводную обстановку. В китах – ложные цели. Водоросли – ненавижу. Потом приходится фильтра от них чистить. Не романтик я. Хотел бы вас развлечь, но это ж эмоции нужно передать, а не голые факты. Понимаете? Простите меня.

– А, правда, что бывают огромные осьминоги, которые могут утянуть на дно лодку?

– Не знаю. Врать не буду. Я сильно больших не видел. Видел одного: если щупальца вытянуть, то будет как бы высотой метра три-три с половиной. Про лодку не скажу, но на нас никто не нападает. У нас АПС есть…

– Пристегните ремни, скоро садимся во Владивостоке.

Встреча прошла по-деловому. Опыта встреч на высшем уровне у меня не было, сравнивать – не с чем. Но мне показалось, что это скорее исключение из правила. Протокол предельно свободный, минимум расшаркиваний. Представились, Наташа огласила тему, изложила основы операции. А затем обсуждали вопрос за вопросом технические детали. То – китайцев что-то не устроит, то – корейцам не всё ясно, то – русские чего-то хотят. Политические и оргвопросы решала Наталья Сергеевна, флотские – я. Удивляюсь: как у неё в голове всё умещается. Начало операции будет через два месяца, но будет необходимо время на подготовку, поэтому собирались и обсуждали заранее. После официальной части никакой неофициальной не было. Встреча проходила в обстановке секретности. Почти вся делегация осталась на доработку деталей. Это были управленцы и офицеры штаба ракетных войск среднего ранга: полковники, замминистров. Они будут сопровождать операцию в Китае и Корее до завершения. А мы, с Натальей Сергеевной, загрузились в самолёт и полетели домой.

Охота на «Дельфина».

Вдруг, ровный гул моторов сменился рваным чиханьем, рывками корпуса самолёта. Через пару минут, вообще – тишиной. По громкой связи на контакт вышел пилот: «Отказ обоих двигателей. Запустить заново вряд ли удастся. Скорее всего, нам залили некачественное топливо. Есть и вторая проблема: отказала рация. Мы над территорией Китая – наши нас пока что не сопровождают. Буду тянуть, сколько смогу, к границе. Она тут недалеко – километров 40. Посадка будет жёсткой: все пристегнитесь». Самолёт наш был не настолько большим, чтобы упасть камушком, но и не кукурузник – долго планировать не мог. Вопль пилота: «Вижу Амур, может, и дотянем», – последние его слова.

Самолёт летел уже метрах в 15-ти от земли. Спасительная река уже близко, нет! Крылья срезали пару верхушек деревьев. Внезапно перед носом самолёта пилот увидел высокое дерево. Штурвал влево – не слушается: скорость упала ниже критической. На этой мысли и оборвалась жизнь пилота: его насквозь пронзила довольно толстая ветка дерева. Дереву тоже пришлось несладко: верхушку срезало. Метров через сто самолёт хлюпнулся в реку. Был бы он герметичен – ещё долго можно было бы плавать на поверхности воды. Но – не судьба.

Тряхануло сильно, аж зубы клацнули. Что нужно делать теперь? Отстегиваемся, смотрим, что там с Натальей Сергеевной: немного испугана, белая вся, повреждений нет – нормально.

– Наташа – за мной.

Так, вода прибывает не очень быстро. То есть, у меня есть пара-тройка минут, а не десять секунд. Ищем что-нибудь полезное. Блин, я не летчик! В автомобиле хоть аптечка на видном месте лежит. Какой-нибудь бы аварийный комплект найти. Только где? Ладно, что есть ещё? Вынимаем кислородные маски. Зачем? ХЗ. Буфет, тут Наташа брала чашки и делала нам кофе. Ага, нормально, кофе в стеклянной банке, сахар кусочками, печенье в пакете запаянное. Кофе высыпаем нафиг, рафинад заталкиваем в банку, закрываем. Может, не пропитается? Печенье под руку. – Наташа, вы ноут свой взяли? Нет? Быстро берите! Теперь идите сюда, держитесь за эту ручку. Сейчас я открою дверь самолёта, вы выплывете. В сумку кладём банку и пакетик. Сумку не отпускайте. Вы плавать умеете?

– Д-д-да.

– Хорошо, ничего не бойтесь, вынырните, держитесь на воде, никуда не плывите. У меня есть в самолёте ещё одно дело, я потом вас догоню. Понятно? Поехали! – Открыл дверь. С трудом. Напор воды чуть с ног не сбил. Дождался замедления и вытолкал Наташу наружу. Самолёт ещё не погрузился вглубь.

– Отплывите в сторону, чтобы водоворотом не засосало!

Теперь ныряем, плывем к кабине пилота, дверь не заперта, не заклинена, открылась легко. Вот и наш пилот. Не паникуем, время есть. Снимаю его ремень с кобурой и пистолетом. Давай-ка, разую его. Вроде всё. Может, тут золото-брильянты есть, только видно плохо. Уходим. Вот и Наташа плавает. Ничё, нормально держится.

– Вы с сумкой справитесь?

– Я её через плечо продела, всё нормально.

– Плывем до ближнего берега.

Вышли мы на тот берег, где «подстригли» деревья. Смотрю на течение, думаю.

– Наташа, а ведь мы в очень неприятном положении. Вы не находите странным одновременный отказ двигателей и рации?

– Вы полагаете, была диверсия?

– Очень похоже. Причём, мы сейчас на китайском берегу.

– Вы намекаете, что сидеть и ждать помощи от китайцев будет опасно?

– Похоже, что так. Предлагаю пройти по урезу воды до тех камышей. Там выйдем на берег. Всё же больше шансов запутать следы, если за нами будет погоня с собаками.

Через три часа хода сделали привал.

– Юрий Григорьевич, мне ботинки пилота велики. Ещё такой час, и я натру водянки.

– Дайте глянуть. Ага, великоваты, это да. О! Придумал.

Я сделал из своей тельняшки две аккуратные портянки. Намотал на ноги Наташе.

– Как?

– Плотно, не болтается, так лучше. Благодарю.

– Ерунда. Рассказываю свои мысли. Скорее всего, это китайцы чё-то мутят. Корейцам толку с этого нет. Тем более что Северная Корея – очень не любит Америку. А вот в Китае есть пятая колонна. Да. Ладно. Тем более что отказы случились над китайской территорией. Теперь вариант номер два: россияне. Маловероятно, но возможно. Учитывая, что мы с вами оба – секретоносители высшей категории – попадать в руки врагам и их агентам нельзя ни в коем случае.

– Вы совершенно правы, Юрий Григорьевич.

– Вот, я и говорю. Если бы я был один, то просто переплыл бы Амур прямо тут. Насколько хорошо вы плаваете?

– В университете мы сдавали 400 метров на спине.

– Не пойдёт. Тут ширина Амура полтора-два километра. И вода сейчас холодная. Я допускаю, что вы продержитесь двадцать-тридцать минут. А плыть придётся час-полтора. Вам. Это, если сможете. Да-а. Идём вдоль берега, ищем лодку, переходим на российский берег.

– Мне трудно идти. Я не веду речь о плоте – у нас нет топора. Я – не дура. Может быть, бревно решит проблему?

– Нет, Наталья Сергеевна, не решит. Проблема не в том, что мы не доплывем, а в том, что мы замёрзнем раньше, чем доплывем. Нужно искать лодку. Без вариантов. Отдохнули – вставайте, пойдём дальше. Берегите ноги. Смотрите, куда ступаете.

До вечера мы прошли ещё часа три. Начало сереть.

– В темноте мы ходить не будем, ноги жалко, глаза можно ветками выколоть, да и не видно – куда идти.

Нашёл полянку недалеко от реки, на небольшом возвышении. Наносил лапника. Это быстро рассказать. А вот сделать это без пилы, топора и даже ножа… Начало сентября: вроде, днём не холодно. Но мы шли, грелись. Ночью температура падает. Спичек и зажигалки нет. Палочки тереть друг о дружку я даже не пытался.

– Знаете, Наталья Сергеевна, первый раз жалею, что не курю. Может быть бы завалялась в кармане зажигалка.

– Не надо так официально – просто Наташа. У меня тоже с курением нелады: то – зря начала, то – зря бросила.

– Ну, насчёт бросить – всё понятно. А что там было с неправильным началом?

– О! Это давняя история. Ещё в далеком 88-м Диктатор, тогда он был просто Сашей, очень странно себя повёл. Он пришёл с армии, на факультет, пришёл в нашу группу и очень странно со мной поговорил. Запретил мне курить, пить, переспать с Толиком – это мой бывший муж. А тогда, ещё в 88-м – никто. Саша сказал, что он экстрасенс, как Кашпировский, провидец. Если – нарушу – не будет мне счастья.

– Что вы притихли, Наташа? Рассказывайте дальше, что там ещё наш Диктатор напророчил?

– Он во всём оказался прав. Молодая, дурная была. Ещё подружка моя подзуживала: «Какого чёрта! Не слушайся! Делай, как тебе хочется, это бред, никакой он не провидец, просто, это его метод кадрить девушек».

– А как вы попали к Диктатору на работу?

– В 91-м он больше половины нашей группы принудительно снял с учёбы, привёз в Киев, дал жилье, назначил по должностям. Никто не возражал. Сложно возражать, когда на половине столбов висят трупы врагов народа.

– А больше про судьбу он вам ничего не рассказывал?

– Про судьбу – нет. Он уделил мне кроме работы в 91-м пару минут: «Ты нарушила всё, что смогла: начала пить, курить, тем самым, ты отравила все свои яйцеклетки до конца жизни. Телегоническую связь с бывшим твоим мужем я бы мог снять, а яды выводить не умею. Теперь я тебя в жены не возьму». Вот и всё. Больше эту тему мы не поднимали. Он действительно сказал, что если я выполню некоторые условия, то он женится на мне. И срок назвал: 91-й. Выходит, что уже тогда планировал антипереворот. Мы тогда решили, что Саша прикалывается: это выглядело слишком эксцентрично.

– Но за другого человека замуж он не запрещал выходить?

– Нет. Только работой загрузил так, что света белого не вижу.

– Это да, я удивлялся: как у вас в голове помещаются все подробности по «Хвосту дракона». У вас только один ребёнок?

– Больше не успели. Мы прожили около двух лет. Давайте спать, Юрий Григорьевич.

– Просто Юра, ладно?

Сырость и холод сделали своё дело. Никакую дистанцию соблюдать не было возможности. Юра сначала обнял со спины Наташу. Только для «сугреву». Утром обнаружил свою руку на чем-то мягком и приятно-знакомом. Опа! Это же: Наташина грудь. Быстренько стыдливо убрал руку, проснулся окончательно, встал.

– Наташа, подъём!

К середине дня им повезло: вышли к китайскому городу. Не очень большому, но были дома и по пять этажей.

– Будем ждать темноты. Я пока обойду по периметру, присмотрюсь издалека: что к чему. Выходить на власть не будем, светиться тоже нельзя. Даже просто заходить засветло нельзя: мы, как-то, не сильно похожи на коренных китайцев. Вы китайский случайно не знаете?

– Вы, Юра, шутник! Тут, скорее всего, даже не совсем китайский, а уйгурский.

– Сидите тут, в этих густых зарослях, далеко не отходите, а то потеряемся. Когда я приду – буду выть волком два раза. Вы мне отвечайте так же. Лады?

– Долго не ходите – мне будет страшно.

Невелика хитрость: обойти по периметру посёлок тысяч на десять человек. Лес подступал со всех сторон. Люди жили на отвоёванном у природы клочке земли. Красота! Тайга, Амур, голубое небо, белые облака… Вернёмся на землю. Есть продуктовый магазин – можно будет по дороге обокрасть. На берегу реки есть пристань, видны разные катера, лодки. Большая вероятность что-нибудь угнать. На балконах натянуты веревки со стираным бельём. Это глянем по ходу дела. На второй этаж как-нибудь заберусь. Пора к Наташе возвращаться. Я делом занят, а она там ждёт, с ума сходит. Тем более – уже темнеет.

Вань Джу, Чон Лой и Хунь Линь вывезли на окраину города свой груз. Хорошая старая «Тоёта» уверенно прошла по бездорожью до густого кустарника. Вань проверил, чтобы их не было видно с дороги. Чон достал лопаты, и братки споро принялись копать яму. Могилой это сооружение язык не поворачивается назвать. Чон и Хунь взяли бывшего главу прибрежного района за руки, Вань – за ноги – и поволокли к яме. Теперь весь посёлок будет под ними. Монополия даст возможность установить более высокие цены на продажу контрабандных товаров. Приятные мысли бродили в головах братков китайского разлива. Бросили труп конкурента в яму. Труп глухо шмякнулся оземь и звонко чихнул. Что!? Хунь даже присел от неожиданности. Чон весь побелел от страха, даже в сумерках это было видно. Вань, как старший, решил деятельностью замаскировать свой страх: спрыгнул в яму, наступив ногами прямо на труп, нагнулся, приложил пальцы к горлу, приблизил ухо к лицу покойника. Тело было холодным, мышцы задубели. Опять раздалось полупридушенное, глухое «апч-хи». Хух, слава богу, это не покойник воскрес, просто, в кустах кто-то есть. Вань облегчённо вздохнул и сразу начал командовать. Шёпотом он направил Чона обходить слева, Хуня – справа, а сам пошумел лопатой полминуты и ломанулся в кусты по направлению шума.

Ха! Кто это тут!? Белая, может быть – русская. Сидит на ветках, плохо одета, ботинки не женские и большие. Явно это не менты и не конкуренты – уже легче. По-любому: она свидетель и придётся мочить. Красивая-а-а… Аж жалко переводить такой материал. Чон и Хунь тоже слюни пускают. Нельзя идти наперекор желаниям банды, тем более, без веских доводов. Тишина? Тишина. Опасности нет? Нет. Можно и оттянуться – когда ещё такая попадется? Скорее всего – никогда.

– Чон – на стрём, ближе к дороге. Хунь – держи руки. Я буду первым, потом поменяемся.

Чон ушёл, Вань не спешил, не хотел съесть сладкое одним куском. Погладил тыльной стороной пальцев бабу по щеке, ощутил её страх. Кайф! Провёл указательным пальцем по губам. В огромных круглых глазах блестела Луна, страх и бриллиантик слёзы. Вань был уверен, что глаза голубые, хотя в темноте это было не видно. Как это возбуждало! Вот сейчас это случится.

– Хунь, свети в сторону, не ломай кайф.

Вань неторопливо расстегивал пуговицы на брюках, расстегнул ремень. Кто бы мог подумать, что глаза этой бабы могут стать ещё больше? Где-то минуту назад со стороны дороги раздался лёгкий шум. Но, ведь, Чон молчит, значит, всё в порядке. Вань стал на колени и принялся деловито стягивать с незнакомки колготки. Та не сопротивлялась. Ах, какие ножки! Трусики нам тоже не нужны. Хунь встрепенулся и почему-то отпустил бабу. Хруст позвонков вывел Ваня из ступора. Хунь оседал, а белый мужик был уже совсем рядом. Ещё ближе был кулак мужика.

– Всё, всё, спокойно, Наташенька, всё уже кончилось. Тихо, не плачь.

– А-а-а-а!

– Не плачь хотя бы так громко.

– А-а-а-а!

– А то ещё другие китайцы услышат.

– А-аммм! Дурак! Не пугай меня так больше. И так натерпелась страха.

– О как? Мы уже на «ты». Замечательно. Помоги мне: этих нужно раздеть, разуть, обыскать. Все мелкие вещи клади на вот эту рубашку. Я схожу, тут недалеко, ещё один валяется.

– Корибут говорит, что правильно будет «ложить». На ложе ложатся, а клад – внутри. Класть можно только вовнутрь, а ложить – на что-нибудь.

– Ага, уже командуем и поучаем. Значитца, стресс прошёл.

Добыча составила: сколько-то китайских денег, в которых никто не разбирался, пара выкидных ножей, сигареты, три зажигалки, четыре пары обуви, мобильный телефон. Журавлёв не поленился: проверил ноги всех китайцев на предмет грибка. Отлично, все здоровы. Можно использовать все пары носков. Наташе подошли две пары ботинок: с Ваня удобные кроссовки и с покойника стильные туфли. Взяли все. Заставил Наташу надеть спортивный костюм Чона. Прихватил и другие шмотки. Ключи от машины были в кармане Ваня. Сели в машину и поехали. Журавлёв решил изменить план на ходу. На местную тачку обратят внимания меньше, чем на крадущуюся в темноте парочку. Тем более что собачий лай он слышал, а это потенциально опасно. На всякий случай бросил в багажник одну лопату. Для ближнего боя, так сказать.

По дороге заехал в магазин, который присмотрел днём. Какого-то чёрта он светился огнями и работал. За прилавком стоял продавец. А вот покупателей не было. Это факт стоило использовать. Молниеносный удар в лоб – продавец не возражает нашим действиям. Сначала хотел оставить в живых, но расчёт и благоразумие победило благородство. «Я отвечаю за гостайну, за Наташу, за двух жён и семерых детей. Елки-палки, уже за семерых! Маша, Славик, сын Алёны от Вити, заехавший в СССР в животике Максим, четверо мелких. Нафиг, нафиг, никаких слюней, эффективность – прежде всего.» Махнул призывно Наташе рукой, а сам потащил продавца в подсобку. Пошёл на мелкий компромисс – свернул продавцу голову не на глазах женщины. Я-то уже профессиональный убийца со стажем. А она работает в кабинете, вдруг, начнёт заморачиваться, в истерику ударится? Нафиг.

Набрали всяких продуктов, кульков больших, банок с консервами. Фонарики и батарейки нашёл в сопутствующих товарах. Выбрал пару здоровенных кухонных ножей. Приглядел чайник, кастрюлю и пару кружек из пластмассы. Лучше бы алюминиевых, но тут нету. Верёвок бы ещё… Стоп! Я знаю, где их можно взять!

Я не побрезговал и бельем спящих китайцев и их бельевыми веревками – срезал их на балконах.

На въезде пристани: шлагбаум с будочкой. Видимо, эту машину знали хорошо – сторож торопливо выскочил, ничего не спрашивая, открыл шлагбаум настежь. Но нас такой вариант не устраивает. Я вышел и, подойдя к удивлённому сторожу, сделал грязное, но необходимое дело: удар в горло – сторож не сопротивляется. Затащил его за боксы для катеров и добил. Шлагбаум оставил открытым. Машину припарковал посредине причала. Через пять минут нашёл хороший катер метров восьми длинной. Новый, красивый. Ключа нет, но я умею обращаться с техникой. А вот и лопата пригодилась. Как воротом, скрутил скобу, что держала цепь – замки открывать без ключа не умею. Завёл мотор, отплыл минут на пять от гостеприимного города и его пристани и бросил якорь – ничерта не видно. Луна за облаками подсвечивает малость, но на корягу, мель можно налететь запросто. Лучше поспим в нормальных условиях. Каюта на катере одна, но очень неплохая, тем более, после ночи в лесу, на ветках. На телефоне выставил английский язык, настроил будильник на 4:30 утра и завалился спать, потеснив Наташу на койке.

Сработал будильник. Ох, как не хочется вставать. Набегался вчера. Рука привычно лежала на женской груди. Да-а. Примерный семьянин, блин! Будем считать это случайностью.

– Спи пока, Наташа, я сам.

Светает, можно уже двигаться. Заводим мотор и не спеша идём вверх по течению. Почему вверх? Внизу могут искать самолёт и наши трупы. Да и психологически легче приближаться к дому, чем отдаляться. Хотя до дома: ой-ой-ой – скока пилить! Через пять часов двигатель зачихал и заглох. Нашёл вёсла, разбудил Наташу. Мучительно выгребали полчаса к берегу. Катер, всё ж не ялик! Это ещё хорошо, что я держал под конец катер ближе к российскому берегу. А то бы вообще захэкались. Всё хорошо, кроме одного: нет, не только удобных туристических рюкзаков, но даже неудобных сумок. Есть кульки и одежда. Наташа готовила завтрак. Я в это время колдовал над одеждой. При помощи бельевых веревок я соорудил из двух брюк горе-насильников некое подобие вещмешков. Лишнюю одежду упаковал в кульки по два с разных сторон: чтобы не намокли. Не поленился, разделся догола, отплыл от берега и затопил катер. По одному кульку в левую руку. Палку Наташе и лопату мне – в правые. Двинули. Ничего полезного в катере не нашли. Хоть бы спиннинг… С другой стороны, не попались в руки погранцам – уже хорошо.

Идём вверх по течению уже два дня. Стали на ночь, развели костёр. Жалею, что в программе обучения «дельфинов» нет курса по выживанию в лесу. Океан переплыть – знаю как. Если бы не китайская еда, которая тает – уже бы шли на голодную. Пробуждение утром было не столь приятным. Где лежала моя рука – я не обратил внимания, так как стало больно в ребрах: меня пинал какой-то бородатый мужик. Ещё человек пять с ружьями вышли из-за деревьев. Да, не спецназовец я, не спецназовец. Они подкрались – не услышал. Мог бы и волк или медведь подойти. Тут они есть. Меня держали под прицелом сразу двое, Наташу обсматривали.

– Не, девка дюже справная, её возьму себе. А энтот нам ни к чему – в расход.

«Охотники» чувствовали свою власть и превосходство. А мои перспективы мне не понравились. Что-то ситуации стали повторяться. К чему бы это?

А вот рукопашке нас учили хорошо. Говорили, что волю закаляет. Это раз. Есть и два: они меня обыскали. Непрофессионально. Под мышкой под одеждой висел в кобуре пистолет пилота. Одна беда: до него добраться не так просто. Рывок, обнял одного, второй не может стрелять в меня, рубанул обратным ребром по шее «защитника», довернул его гладкостволку, разрядил товарищу в лицо. Это оказалась дробь. Лица, считай, нет, но стоит и орёт вполне живой. Остальные четверо смотрят недоумённо на крикуна. Это нам на руку – успеваю достать пистолет. Адреналин ускоряет реакцию, в виске стучит пульс, но опыт боёв, пускай и подводных, помог обрести чёткий контроль над собой. Руки не дрожали. Теперь устраиваем тир. Последний, тот, что положил глаз на Наташу, оказался решительным: разрядил ружье, куда смог. А смог он в мой «щит». От, блин! Одна дробина нашла мою руку. Теперь неожиданная сложность: две собачки. Переводняк с волками, что ли? Бросились молча. Тут пришлось вспотеть. Обе лежат, но обойма пуста. Выбросил бесполезную железку. Наташа бьётся в истерике, но сейчас не до неё. С пояса «щита» вынул добрый охотничий нож, добил мужика без лица, сделал контрольки остальным. Мой «щит» получил дробью в живот. Одежда частично помогла, ослабила энергию дробинок. Толстоват был слегка – тоже в тему. С десяток маленьких шариков пробило мышцы брюшины и там застряли. Теоретически, может даже выжить. Дробь была слишком мелкая. Теперь для меня важно его разговорить. Методы допроса мы не учили. Опять-таки, кто ж мог предвидеть… Но попробовать надо. Привязал к дереву за руки, снял сапоги, отрезал один палец.

– Откуда вы и кто такие?

– Дети христовы, со скита. Но где скит – не скажу, хошь всего изрежь на куски, сатана.

– Это старообрядцы, раскольники? Перекрестись, а, да, руки. Ладно, ты двумя пальцами крестишься?

– Двумя перстами мы крест творим.

– А староверов тут рядом нигде нет? Тех, что Перуну, Хорсу, Макоши поклоняются? Юра, заставь его рассказать.

– Как не быть? Есть.

– И как вы живёте рядом, с таким подходом?

Журавлёв обвел рукой мёртвые тела.

– Дык, ты, мил человек, не похож на поганца, ты – чужак. А с ними просто живём: они ушли от власти – и мы. Друг дружку не трогаем – и всево делов.

– Как их найти?

– А если расскажу – отпустишь?

– Дурак, что ли? Нет, конечно. Просто убью. Мучить не буду. Впрочем, я могу по вашим следам поискать ваш скит. Зайду в гости. «Щит» подобрался, взгляд приобрёл некую обречённость.

– Вы почти дошли до притока Амура. По нему вёрст через десяток и стоит их город.

Нож завершил работу дроби. Наташа запоздало охнула.

– Наташа, так надо. Нельзя его было отпускать.

– Я знаю, просто не могу привыкнуть. Параллельный мир. Алиса в зазеркалье. Я собаку за всю жизнь не задавила. За эту неделю десяток трупов перевидала. Чуть по кругу не пустили два раза. А-а-а! Я не могу! Это слишком! А-а-а!

– Наташа, ну ты чё? Успокойся, мы выберемся, тихо, медведь услышит.

О, медведь помог. Я не психолог. Может, это и неправильный способ. Дома разберёмся. Перебрали шмотки охотников. Интересно, чёй-то они попёрлись вшестером? И куда? Переоделись в тёплую одежду, разжились нормальными сидорами. Выбрал себе двустволку, патронов разных под неё. Нож нацепил. Теперь живём! С обувью для Наташи пока слабо. Будет пока идти в китайских кроссовках. Раскольники были рослыми ребятами.

Через час Наташа подвернула ногу. Ничто не предвещало беды. Перепрыгивала маленький ручеек, а под листьями были ветки. Мы уже шли вверх по притоку. Вот засада!

– Чёрт! Ну, чё за невезуха!?

Затравлено-виноватый взгляд Наташи остановил поток моих эмоций. Нельзя так. Нужно держать себя в руках. Снял кроссовок. Лодыжка сильно опухла. Попробовали – идти не может. Чё делать-то!? Поели.

– Наташа, давай я оставлю тебе ружье, а сам быстренько сбегаю к староверам? Город тут у них. Помощь приведу, а?

– Юрочка, не бросай меня! А-а-а-а!

– Тихо, ладно, никуда не пойду. Тут уже близко, я попробую дотащить тебя. Ладно? сейчас палку найду, опираться будешь.

Топор теперь у меня был, и нож. Нормально. Нашёл ветку с развилкой нужных длины и толщины, сделал подобие костыля. Похромали. За три часа прошли… Не знаю – сколько. Отдохнули, пошли дальше. Натолкнулись на молодой лес. До того относительно нормально шли под высокими хвойными деревьями. А тут: лёгкая балочка, заросшая лиственными деревцами с мою руку толщиной. Растут густо – не пройти. Ну, рубил сколько-то. Ну, продвинулись на пару-тройку сотен метров. Руки уже болят: будут мозоли, точно говорю.

Устроил ночлег: ветки, лапник, два костра. Дров-то я поневоле нарубил изрядно. Они, конечно, сырые, шипят больше, чем горят, но нам спешить некуда.

– Наташа, расскажите что-нибудь. Вы так тягостно молчите, прям как рыбка Баскервилей.

– Мне право, тяжело осознавать, что я для вас обуза. Слабое звено нашей маленькой цепи. Благодарю, что пытаетесь развеселить.

– А ну! Перестаньте «выкать», мы уже давно на «ты».

– А сам?

– Ха-ха-ха!

– Ха-ха-ха!

– И всё же, я настаиваю: рассказывайте, не молчите.

– О чем?

– Ну, хотя бы: как вы докатились до жизни такой, что такая красавица – и одна? В самом крайнем случае, существует система государственных мужей.

– Ты меня обидеть хочешь, Юра? Государственные мужи: вдовцы, холостяки. Это нормально. Формально: это скорее мужские умелые руки: забить гвоздь, почистить канализацию, прочие бытовые вопросы одинокой женщине решить. А как кандидатов в мужья, их пусть рассматривают другие. Мне по статусу не положено. Ты удивишься, но Корибут меня предупредил: «Даже не думай». Никаких бытовых проблем у меня с 91-го года не было.

– Почему ты спросила у охотника про староверов?

– Перед этой командировкой Саня дал мне напутствие: если будет очень трудно, заблудимся где – искать староверов, спрашивать волхвов. Они могут помочь. Как знал…

– Всё же не могу успокоиться. Пускай, государственные мужья вам заказаны. С 91-го сколько лет прошло. Непонятно.

– Это долгая история. Впрочем, спешить нам некуда… Начну издалека. Мы всей группой поехали в колхоз от университета. Собирали яблоки, виноград. Там было весело: все молоды и беззаботны. Танька, лучшая подружка, меня взяла на слабо: я потихоньку начала курить. Элементы взрослой жизни. Папа увидел бы тогда – отлупил. Диктатор – убил бы кого-нибудь. Или Таньку, или меня. Потом помню размеренный басок на ушко. Как кот мурчит. Этот голос Толика уносил меня в небеса. Высокий, симпатичный, отслужил в армии, оказывает мне внимание. Это сейчас я – опытная женщина. А много ли надо домашней девочке, вырвавшейся от родительской опеки? Толик своим натиском сломал меня в первый же день. Точнее, ночь. Вроде бы, было ещё вино. Уже не помню. Потом отношения стремительно развивались. Вышла замуж, родила сына. Пока была беременная, как выяснилось позднее, Толик подгуливал на стороне. Последние годы старого СССР он фарцевал, были шальные деньги, опять изменял. Знаете, всякие мелочи: светлые волосы на одежде, помада на воротнике, взгляд блудливый – жене это видно. Эгоист был абсолютный. Ухаживал красиво, рисовал золотые горы, а реально в супружестве видел только удобства для себя, грубил, один раз побил. Дико извинялся потом. Но важно то, что побил практически на ровном месте: причина той вспышки осталась мне неизвестна. Угар любви прошёл очень быстро. Ну, а будни вытравили остатки уважения. Брак изжил сам себя. Потом, в 91-м, Корибут, уже Диктатор, приехал в Днепропетровск, в наш университет, половину группы забрал в Киев. Меня тоже. При этом развёл с Толиком. Почти не спрашивая моего согласия. Сначала думала: на меня глаз положил. Но… Но я ни о чём не жалею. После развода вздохнула свободнее. Парадокс. Свободнее, но при этом работы выше головы.

– Не жалеешь? Даже о том, что Корибут тебя замуж не взял?

– Он странный, холодный, отстранённый, жёсткий. Не жалею. Я его слегка боюсь. Когда Корибут забрал к себе, заставил бросить курить, даже пиво, надел рабский ошейник – и всё, стало не до личной жизни. Вот так я и докатилась до жизни такой – это ответ на твой вопрос, Юра.

– А какие у вас отношения с Диктатором? Что он за человек?

– Рабочие. Выжимает все соки. Сначала дулась, заигрывала, пыталась «спрыгнуть». Но с ним никакие фокусы не проходят. Попытку дезертировать с трудового фронта он пресёк шантажом: сказал, что ребёнка отдаст на усыновление в Штаты. На заигрывания я тебе рассказывала, что он ответил. Порченой себя почувствовала.