Текст книги "Ракетчики (СИ)"

Автор книги: Алексей Рагорин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 88 страниц)

– Ух, ты, круто!

– Больше степухи!

– Наташа, настоящая?

– И я хочу.

– И я хочу!

– Расслабились! Дам ещё Ане, Ларисе и всё. Руки прочь! Сороки.

«Глупость совершил. Не нужно было деньги начинать раздавать. Клише старого мира. Здесь и сейчас – слишком эксцентрично и выпендрёжно. Так мог поступить бандит или успешный кооператор. На подпитии. Нужно следить за поступками. Оказывается, эмоции участвуют в принятии решений. Фильтр адекватности, так сказать. Придётся ещё больше головой работать, следить за собой, отморозком. Стоп! Эмоции? А какие такие эмоции? Думаю… думаю… думаю… Ага, есть ответ. Это были не эмоции, всё верно, Светозар не врал. Это сработали остаточные стереотипные программы молодого меня. Попустился слегка – и вот. Это терпимо, переживём, будем следить тщательнее.»

– Что со свадьбой? Кого замуж берёшь, солдатик?

– Марина, ты как всегда, остра на язык. Ладно. Наташа имеет шанс. Если устоит: не будет курить, пить, не выйдет замуж ещё года три.

– Ха-ха-ха!

«Зачем туда пошёл? Фиг его знает. Проверить ощущения? Может быть. Пижонская импровизация. Зачем деньгами сорил? Не жалко, но засветка. Где моё холоднокровие? Ладно, наша цель: деканат. Мне нужны документы: зачётка, свидетельство об окончании школы, справка, что прослушал первый курс, направление в КВВКИУ РВ.» Документы сделали очень быстро: стольник декану за срочность – через час забрал всё у секретарши.

Зашёл в «Орбиту», поел мороженое. Ну… Что сказать?.. «Вкусно, но… Это не трогает, мне доступны только интеллектуальные удовольствия, если так можно сказать. Хотя и тут вопрос спорный, персоналок пока нет, а видео салоны с гнусавым переводом будут казаться таким отстоем, по сравнению с 7Д-кинотеатром, что тест будет некорректен. Хватит рефлектировать! Вперёд!»

Добрался до жд-вокзала. Перед входом три цыганки подскочили с дурным вопросом: «Добрый человек, скажи, как до ГУМ-а проехать?» Ситуация ясная, как день. Потом будут благодарить, гадать доброму человеку бесплатно, пытаться развести хоть на пятёрку. Цыганчата окружили, что-то гелготят на своём. Можно было бы отключить им почки – через пару суток сдохли бы. Но это лишняя трата сил. Используем Голос.

– По-о-шли во-он! Чу-урр-ки-и!

Эффект – замечательный! Моча, кал, кони, люди; кто-то упал и ногами сучит, кто-то на четвереньках уползает, кто-то в «эмбрионе» отлёживается, одна из взрослых просто убежала, другая упала на колени и закрыла голову руками. Спокойно прошёл ко входу в кассовый зал. Что ж мне на цыганву так «везёт» по жизни?

Крещение кровью остальных.

За следующий месяц я посетил с рабочим визитом: Емца в Киеве, Касьяна в Харькове, Кармышова в Одессе. Первым делом посетил Кармышова. Втридорога купил видеокамеру и видеомагнитофон. Вместе с Кармышовым купили машину. Это было существенно сложнее. Но Одесса-мама позволила решить вопрос, пусть и, опять же, втридорога. Машина нам досталась – таксопарковская «Волга». Я не стал её никак переделывать, только затонировал. Опять же, если бы это была не Одесса, то вопрос было бы решить на порядок сложнее.

У Кармышова права были, ещё с училища, но ездил он плохо. У меня – наоборот: прав нет, но езжу хорошо. Стоит себе возле рынка такси, никого не трогает, не привлекает особого внимания, за милицией не числится. А внутри мы сидим, на камеру снимаем. Что снимаем? Как цыганские банды «работают»: карманы чистят, «гадают». Пока взрослая цыганка гадает, девочка лет восьми аккуратно «выпотрошила» сумку жертвы. Через час наблюдаем другую картину: женщина, которой гадали, идёт со стеклянными глазами под ручку с цыганкой. Аккуратно двинули за ними. Видеокамера у меня в специальной сумке с «окошком». Кармышов не понимал цели моих действий, но терпел. Парочку женщин мы провожали до какой-то многоэтажки, потом они зашли в подъезд. Подстраховки я никакой не увидел: непуганые ещё. Мы зашли в подъезд следом и ждали возле выхода, Кармышов курил снаружи, стоя в проходе лицом к подъезду. Глупо, конечно, но мне хотелось всего и сразу. Послышались шаги на лестнице. Когда шаги были уже почти возле выхода, Кармышов закивал головой. Цыганка ничего не поняла, а я выскочил сбоку, как чёрт из табакерки, один удар в горло – только ртом воздух хватает, но не кричит. Забрал из ее рук сумку: часы, серьги, колечки, деньги, сберкнижка. Раскрыл пошире, Кармышов направил «окошко» сумки внутрь, чтобы всё снять.

– Серега, иди к машине, я тебя скоро догоню.

– А может, и я с тобой? Женщина – очень даже ничего…

– Серый…

– Понял.

Узнал адрес, уж не знаю: соврала – не соврала, свернул шею, сумку забрал с собой.

– Почему ты не отдал ценности той красотке?

– Это была бы засветка. И перед ментами и перед цыганами. Робин Гуды встречаются редко. Кроме того, а в какой квартире она живёт? Или пусть ценности заберёт первый встречный? Время!

Умом понимаю, что нужно жалеть пострадавшую, вернуть ей ценности. Но чувства жалости нет. Тот же ум советует не рисковать даже при низкой вероятности провала. Работаем дальше.

В нужном районе стоим, дежурим. На вокзале я разыграл наркомана, таксист отвёз меня к знакомым цыганам за дозой. Есть у таксистов такая услуга. Дозу купил, двор посмотрел, адрес запомнил. Теперь стоим неподалёку, смотрим. Номера на нашей «Волге» левые, перед посёлком переставили. Маленькая, лет пять, девочка забрала у наркоши деньги, через пять минут вынесла ему шприц. Я наблюдаю в бинокль, Кармышов пишет на камеру. У камеры есть режим приближения. Через час ситуация повторилась. Сергей не понимал: чего мы ждем? Ага, вот этого и ждали! Этот наркоман пошёл в соседний двор. Это и есть притон.

– Серега, сначала я войду один, ты заходишь через две минуты и ничему не удивляешься, лады?

Подошёл, постучал, открыла пожилая цыганка. Стандартный удар в горло, затолкал в дом, свернул шею, нежно положил на пол, чтоб не громыхнула. Походил по дому – больше дееспособных не было. Кармышов зашёл внутрь и скривился. Было от чего. В притоне пребывало всего три наркомана, но видок был специфический, да и запах в доме…

– Снимай это всё, Серега, и сам запомни хорошо.

Наснимав на одну кассету нашего любительского видеоматериала, я решил не продолжать. Перешёл к реальной составляющей. После разведки мы пошли ночью на дело. Ход событий напоминал операцию с Юревичем. Были и отличия. Юревич – резкий, злой, обиженный на начальство, несправедливость системы и весь мир. Для него наша акция была почти естественна. Но и ему всё далось с трудом. А Серега Кармышов – бабник, балагур, гуляка. Опять же, не десантник, не воин-афганец, а самый обычный ракетчик. Для должной мотивации пришлось заниматься видео. Тем не менее, мой труд не пропал напрасно. Сергей прочувствовал цыганскую специфику. Взрослых дорезал без жалости, а в последнем из трёх дворов, что мы брали в ту ночь, скрипя волей, сумел зарезать и цыганчёнка средних лет. Проникновение в дома перешло на качественно другой уровень. На одесской барахолке у одного жучилы купил несколько приспособ. За лишнюю десятку он примерно показал, что как нужно делать. Вроде, простые железяки, а сколько нам открытий чудных… Именно открытий! Ххэ.

– Сам сможешь превратить сберкнижки в золото? И не засветиться!?

– Не уверен.

– Тогда так, оставляю тебе все деньги. Они понадобятся на разных этапах. Не забудь постепенно разменять сотки и полтинники. Золото тоже остаётся тебе – оно не ржавеет. Книжки заберу себе – их нужно превратить в деньги и золото. Теперь вдвоём едем к Емцу.

– Его тоже будешь «крестить»?

– Всех надо Серега, потом поймёшь.

* * *

– Норррмально. Всё понимаю. Б..дь! Нет! Нихрена не понимаю! Саша, зачем это нужно?! Почему нужно обязательно убивать?! Почему мы все должны через это пройти? Ладно, Толик. Бог с ним, что Серегу заставил. Но Касьян, его – как? Он же у нас добряк, семьянин… Неужели у тебя нет души – детей резать?! А ты-то как смог, Сергей Иванович, Серега, а?

– Отвечаю по порядку. И вы, Александр Николаевич, и остальные, должны пройти боевое крещение. Возможно, придётся закупить оружие, возможно, будет нужно купить человека. Есть и ещё планы, где могут понадобиться деньги. Зачем вас «вязать кровью»? Не для проверки преданности делу. Это вопрос психологии. Я, да и вы сами, должны быть в себе уверены; уверены, что когда настанет нужный момент, вы сможете нажать на курок и отдать приказ. Так уж вышло, то и я, и вы – не десантники-афганцы. У которых по десятку духов за спиной. А убивать, может статься, придётся ни в чём особо не повинных ментов и советских чиновников, членов КПСС. Но если мы не сделаем того, что должны – потом погибнут все. Только не сразу, не все от пуль, некоторые выживут лично. Но народ вымрет, как индейцы Америки. Одна из программ уничтожения русского народа, которая работает сейчас – цыгане. Социальные паразиты. Почему убивать? Если действовать по закону – откупятся, их крышует милиция. На второй видеокассете есть звук – послушаете. Советская система достаточно прогнила, чтобы на неё не рассчитывать. По нашим законам нельзя привлечь ту пятилетнюю девочку ни к какой ответственности, чем цыгане и пользуются. Она и сейчас: один из винтиков в машине уничтожения, а когда вырастет – будет вполне работоспособная деталь. Почему вы все должны пройти через это? Пускай, в 91-м препятствием к достижению цели может стать честный милиционер, вы это будете знать, что он ни в чём не виновен. Простой цепной пёс власти. Стоит поперёк дороги, мешает нашему плану. Как быть? Рука не должна дрогнуть. Есть ли у меня душа? Обкусанная. Но даже если бы предки мне оставили чувства – резал бы и плакал, плакал, но резал бы этих детишек. Из яйца кобры вылупится кобра, а не птенец.

– Александр Николаевич, вы кассеты посмотрите, там всё просто, как сиськи.

– Эх, Серега-Серега… И ты… Ладно, включайте телевизор.

Емец фильмом не удовлетворился. Сергея мы отправили в Одессу, а мне пришлось повторять обосновательную процедуру оперативной разработки цыган в Киеве. В конце концов, Емец убедился.

– И всё же, детей… Как-то… Не по-человечески.

– Знаю, но они для нас – не люди. Нас они за людей не считают. Мы для них – добыча. Цыгане оставили у себя родовой строй. Теоретически, это значительно лучше, чем то социальное устройство, что у нас сейчас, и, тем более, чем сейчас на Западе.

– Ты был на Западе?

– В той жизни. Продолжу. Только теоретически. А на практике их повышенные выживание и устойчивость, нашему народу – только во вред. Если бы мы наказывали семью русских бандитов – я бы не тронул не только детей, но и жену. А с цыганами не так. Их дети не попадут в детский дом. Даже если попадут – сбегут к родственникам. Те их научат жить по-своему. Так что, из этих детей не выйдет не только строителей коммунизма, но даже любых нейтральных граждан. Выйдут социальные паразиты, наподобие грибов таких, на деревьях растут, полукольцами. Постепенно такие паразитные программы уничтожат не только страны, но и народы, в том числе и русский.

– А какие ещё есть паразитные программы, как ты говоришь?

– Водка, сигареты.

– Это не подходит. Что ещё?

– Ищете вариант, как увернуться от судьбы тяжкой? Ещё наше общество разрушает партхозноменклатура, я их называю новыми дворянами. С их детьми не так однозначно.

– Ты мне не оставляешь выбора.

– Неправда, вы можете выйти из команды. Я не смогу доверить вам руководить киевским филиалом, если не буду уверен, что вы пойдёте до конца, Александр Николаевич.

– А почему нельзя просто убить предателя Горбачёва?

– Его убить можно, но сейчас это бессмысленно. Решайтесь.

Комплексом мер я добился от Емца половинчатого согласия. Он пошёл на дело, но выторговал себе возможность уйти, если ему что-то покажется неправильным. Мне пришлось заставлять цыган много рассказывать. Это забирало время, но себя оправдало. В конце концов, деньги в этой акции вторичны. Рассказывали цыгане о клиентах, а это молодёжь, рассказали о СПИД-е, и о среднем сроке жизни наркомана, о гаданиях и выносах квартир, о ментовской крыше. Приходилось немного подколдовывать. Уровень владения энергиями постепенно повышался. Называется: попутная тренировка.

– Сколько у тебя братьев?

– Четверо.

– Все живут в Киеве?

– Нэт, трое живут в Киеве, а тэбэ зачэм?

– Тебе всё ясно, Александр Николаевич, насчёт воспитания детей?

– Да. Давай, этого я сам.

– Не возражаю.

С технической точки зрения операция прошла вполне нормально. Но детей Емец не смог.

– Александр Николаевич, сможете превратить сберкнижки в золото? Кармышова я не «подгружал», но вы-то – человек ответственный?

– Хорошо, сделаю.

– Тогда весь «улов» оставляю пока у вас. Мне предстоит самое трудное: Касьян.

– Бедный Кирилл. Ты его будешь ломать, как меня?

– К сожалению, буду.

– Ты, это… Не спеши. На детей напирай, что они, мол, на наркотики падки. Ну, ты понял. Кира детей любит. Своих.

Испытание Касьяном было самое тяжёлое. Видео, рассказы, оперативная разработка – мало. Придумал ещё один фокус. Мы с Кириллом ходили под видом партийцев в морг, разговаривали с патологоанатомом, в наркодиспансер, посетили нескольких родителей наркоманов, посмотрели на самих наркоманов.

– Здравствуйте. Мы из партийной комиссии по проблеме наркомании. Обком озаботился данной проблемой. Это секретарь по идеологии, а я – идеологический сектор обкома комсомола. Вопрос деликатный, партия пока не готова поднимать шум. Нам поручено провести предварительное исследование вопроса. Вы, как практикующий врач-нарколог, можете нам помочь. Кстати, вы член партии?

Как-то так это всё и происходило. Но Касьяну этого было мало. У него самого было трое детей, да и склад характера: спокойный, добродушный, рассудительный. Как командир мирного времени – идеал. Я уже, фактически, сдался. Даже не было настроения готовить сольную акцию. Помог случай. В гостиницу позвонил Касьян и попросил встретиться. Оказалось, что в его училище был застукан с анашой курсант. Этот курсант – бывший солдат-афганец, поступил по льготе, из беседы с ним выяснилось, что он привык к зелью в Афганистане, а тут продолжил. Касьян в доверительной беседе выяснил: в Харькове он брал наркотики у цыган. Только личный опыт решил дело. Я не поверил в такое счастье! С Касьяном решил не нагонять ужаса – детей «мочил» лично, его выгонял из дома. Отработали стандартную программу, я выдал Кириллу ЦУ и поехал в Краснодар.

Краснодар после армии.

Поезда, поезда, поезда… Мне приходилось ездить. Не очень много. Не мог спать в поездах. Раньше. А теперь сплю крепко. Маленький приз за потерю чувств. Много об этом думаю. Не раскисать!

С вокзала позвонил Рубану. Он тут уже почти три месяца обитает. Суббота, должен быть дома.

– Саша, подъезжай ко мне домой, эт самое, до понедельника всё равно мы ничего не будем делать. Запоминай адрес…

* * *

– Здравствуй, Александр Владимирович, эт самое, рассказывай, какие новости?

– Добывал ещё денег на будущее, пару дней гостил дома, документы из Универа забрал. Побывал в гостях у всех наших, кроме Юревича.

– Ну, ты, эт самое, электровеник.

– Время поджимает. Вам это не видно, а у меня в голове часовая мина тикает: «91-й, 91-й, 91-й…»

– Расскажи, как там наши устроились на новых местах, отдохни от своей мины.

Многое обговорили с Рубаном за эти два выходных. Он устроился заместителем у Черноусова. Лучше трудно придумать. В понедельник меня оформили в училище: учебные документы, место, форма, постельное бельё, оформление допусков, подписки о неразглашении, закрепление оружия и прочее. На это ушёл весь день. Вторник начался с общения с Черноусовым. Ничего особенного: тайны я ему не выдавал. Скорее всего, он удовлетворял любопытство. Воспользовавшись случаем, я закрепил свою исключительность. У меня оставался маленький «хвостик» июля и август. В июне курсанты сдают экзамены, а в июле у них каникулы: разъезжаются по домам. Мне посещение дома не было нужно, а работы – валом. Если бы я поступал в училище обычным способом – то до августа мне тут делать было бы нечего. Но я перевёлся, поэтому имел формальное право получить доступ в помещения, к учебному процессу, к людям. «Выторговал» у Черноусова свободный доступ к учебным ресурсам: курсам, библиотечным материалам, посещению спецклассов. Это бы мне обеспечил и Рубан, но всё равно через Черноусова. Я несколько облегчил нам задачу. Вениамин Валентинович удивлялся такому порыву математика стать ракетчиком, но, с другой стороны, сам же он возжелал стать ракетчиком… А что, другим – нельзя?

За остаток июля, по накатанной схеме, убедил Рубана пройти боевое крещение цыганами. Это было не очень сложно, чуть труднее Кармышова. Съездили в Ростов «на гастроли». Взяли в дело Юревича, разведали, разработали план и замечательно сработали. Рубан показал себя вполне нормально. Проблевался разок, но это нормально, не десантник, чай. Добычу я разделил напополам, дал поручения Юревичу и Рубану на конвертацию и вздохнул с облегчением. Один из трудных этапов остался позади. Команда проверена, «обстреляна» – можно двигаться дальше.

Весь август напряжённо занимался. Сдал все зачёты и экзамены за первый и второй курсы. На первом курсе в военных училищах проходят курс молодого бойца. Предметов там несколько, но все упирают на здоровое тело. Это у меня было в армии. Физическую форму я подтянул: для ракетчика годилась; хотя тут пришлось напрячься. Строевая – так только что из армии, два года шагистикой наказывали. На втором курсе были более интеллектуальные предметы: химия, физика, высшая математика, инженерное дело. Химия – мой любимый предмет в школе, пару лет выписывал журнал «Химия и жизнь». В конце десятого класса даже колебался, куда поступать: на химика или программиста. Материал был новый, но принципы знакомые. Короче, химию одолел. Высшая математика: не смешите меня, какая она высшая, после моих пяти курсов ДГУ в первой жизни? Сдал легко. Физика: читал, как художественную литературу – уж очень мало там формул и они сильно простые. Основы баллистики также одолел приемлемо. Не подумайте что я – гений. Во-первых, сильно помогали математические мозги. Во-вторых, помогала специфика «бездушности»: нет моральной усталости или отторжения, нет «не нравится»; прекращал учить только тогда, когда голова уже «не варила». В-третьих, объём знаний в военном училище был несколько меньшим, чем в любом гражданском ВУЗе. В-четвёртых, помогала мнемотехника. Различными приёмами мнемотехники я занимался в первом варианте жизни для своих детей: моих девочек мучили в постсоветской школе, причём забивали голову не знаниями, а информацией. Работа шла преимущественно на память. Решил им помочь. В сети можно было найти всё: нашёл, натаскивал своих школьниц, запомнил методы сам.

Наиболее любопытно было с рукопашным боем, но об этом – чуть позже.

В конце августа начали возвращаться из отпуска курсанты. Через пару дней наклюнулись проблемы в моём взводе. Странный перевод, хиловатый вид, свободное посещение занятий, странное рвение к учёбе – все предпосылки стать не только белой вороной но и изгоем. Поначалу от активного наступления ребят останавливало незримое наличие «блата». Я не считал нужным скрывать своё панибратство с Рубаном. Но, через пару дней, самый смелый, Сергей Свистунов, решил проверить меня на «вшивость», «наехал» в умывальнике.

– Слышь, Корибут, а чё это тебя запретили ставить в наряды?

– Мне нужно сдать академразницу. Всего лишь вопрос времени.

– А мне пофигу, твои проблемы, чё я должен за всякую блатную шелупонь корячиться? А?

Пацан явно нарывался. Но ситуация неприятная: с моим привелигированым положением действительно нужно что-то делать. Тем более, что на всех этих ребят у меня есть планы. Просто отгораживаться от них нельзя. Подтянулись в умывальник другие курсанты.

– Первое. Ваши лишние наряды я компенсирую, пользуясь своим блатным положением. Чуть позже вы это увидите, пусть будет сюрприз. Второе, ты лично, ответишь за «шелупонь». Но не здесь. Завтра, на уроке по рукопашке.

Свистунов попытался меня остановить, схватив за руку. «Рычаг руки наружу», добивающий удар в солнечное сплетение – товарищ лежит, отдыхает.

– Я же сказал, завтра! Или вы хотите быть отчисленными?

Я повёл взглядом по толпе. Взгляд, это конечно не огнемёт, но мои понты сработали. Кому охота откорячиться в училище два года, а потом загреметь в армию? То, что я «блатной» – знали, а насколько – фиг его знает. Решили не связываться. Гордо протиснулся сквозь толпу и пошёл спать. «Отбой» уже скомандовали. Никто не был готов к такой странной развязке. Пока – отсрочка. Пользуясь свободным посещением, я на рукопашку не ходил. Обоснованно считал, что следует сначала подтянуть те предметы, в которых я слаб. Кроме того, предметы, нагружающие тело, сильно утомляют, потом труднее учить умственные дисциплины. Не судьба, придётся общение с рукопашниками начать несколько раньше. Не хотел. Поддаваться не собирался, а без этого будет буча. Плохо, конечно, жизнь вклинилась в планы, но что ж тут поделать?

Русские стили.

Вот и занятие по рукопашному бою. Способ обучения здесь был своеобразным. Преподаватели показывали минимум, требовали думать самим, считали, что когда телу надоест получать синяки и шишки, оно само «вспомнит» или «придумает» приёмы. Мой тренер ушу придерживался других принципов: тщательно ставил правильность приёмов, постоянно указывал на типичные ошибки, работа шла «в обозначение». Начальный рост мастерства шёл существенно быстрее. Как оно дальше – не знаю, туда я ходил чуть больше двух лет. А методы обучения Рогдая мне не известны – получил готовое. Зачем мне было делать перевод? Дурак! Поступил бы на первый курс обычным способом, да и всё! Ах, поздно. Что там у нас ещё с рукопашным боем? Преподавали здесь – адепты русского стиля. Частично именно из-за этого и было выбрано КВВИУ РВ. Преподавателем по рукопашке у меня был Гирус Ефим Анатольевич. Он, правда, меня пока ничему не учил, но зачёт я сдать был должен. Теперь ещё и со взводом разбираться дополнительно.

– И как ты собираешься сдать мне зачёт? Ты ж нифига не учился?

– Я занимался рукопашным боем в других местах. Надеюсь, это зачтётся.

– Мало ли чему ты там учился, в других местах. Что ты умеешь?

– Осмелюсь сказать, что почти всё.

Это было наглостью и почти правдой. В первой жизни сначала было ушу. Потом, во второй половине жизни, когда настали смутные времена, пришлось возглавить оборону района. В этот период очень плотно сотрудничал с разными борцами, преимущественно самбистами. А уж науку Рогдая сложно переоценить.

– Да? Ню-ню. – В голосе препода сквозило сомнение.

Минут пять пришлось убеждать его в том, что я могу вступить в учебный бой с его подопечными, которых он обучает уже целых два года. И кувыркаться заставлял, отжаться заставил, мышцы скептически осмотрел… Махнул рукой: «Ладно, раз сам настаиваешь…»

– Можно вот с ним, – показываю на Свистунова.

– Да ты чё?! Сергей в этом классе – лучший рукопашник!

– Ефим Анатольевич, разрешите, я не больно этого новичка, так, для науки, чтоб не зазнавался? – А смотрел Свистунов зло, зло.

– Ладно, только без травм! К бою!

Вчерашнего активиста я бил по неуязвимым местам, но сильно и больно. Старался ничего не сломать. Сначала длинной плетью, самым кончиком среднего пальца хлестанул по его кончику носа. Боль, лёгкий шок, слёзы. Затем отбил ноги, руки, колени, надавал пощечин, уронил пару раз на спину. Он попытался даже лупануть меня, в нарушение правил, в пах. Как же, держи карман шире! Удар в пах – первый удар в ушу, хотя работа идёт в обозначение. Соответственно, рефлекы против паха у меня были наилучшими. Ногу затёр, в «солнышко» пробил. Гирусу это надоело, он остановил бой.

– Вот пример того, как не должен вести бой настоящий боец. Учу, вас, учу… Бить нужно совершенно в другие места, на поражение, а не «танцевать». Так где, ты говоришь, занимался?

– Дед учил, он в ОСНАЗе у Сталина служил.

– Да-а? Ню-ню… Может и с двумя справишься?

– Давайте сразу с четырьмя, чего время терять?

– У нас тут не институт благородных девиц, я разрешу. Может, передумаешь?

– Нет, я справлюсь.

– Ню-ню, давайте, вот вы, четверо.

Этих вырубал в солнечное и горловое сплетения. Причём, сделал это очень быстро.

– Вот это другое дело, так и надо действовать в боевой обстановке. Только ещё жёстче, добивать нужно.

– В бою – буду, тут – не вижу смысла.

– Недобитый встанет и зарежет тебя ножом.

Надо заметить, что из этой четвёрки все ещё судорожно хватали воздух ртом.

– А если б их было больше?

– У меня хорошая подготовка.

– Ню-ню… И больше, говоришь, потянешь?

– Хоть всех.

– У, ты какой! Взвод! Ставлю задачу: взять в плен новичка, как там его… да, Корибута! Постарайтесь ничего ему не сломать и не убить. Взять в плен и связать. Начали!

Отдалённо эта месиловка была похожа на армейскую демонстрацию. Разница была в том, что эти ребята действительно имели несколько большую подготовку. Пришлось работать ещё жёстче. Бил ладонями по голове, посылая в нокауты, в пах со средней силой, руки-ноги отбивал на блоках безжалостно. Но ребята терпели боль, вставали заново, хромали ко мне, опять получали. Не могу сказать, что сильно запыхался – как-никак, бегал на длинные дистанции, но всё же несколько подустал.

– Всё! Хватит! Вы все условно убиты!

– Нет, ты их не добил.

– Это учебный бой, как вы предлагаете их добивать?

– Это ты сам должен придумать.

– Вот он я, покажите на мне, как нужно добивать сокурсников на тренировке.

Я подошёл к Гирусу, расставил широко ноги и руки, эдакая звезда получилась. Пусть ударит, я бы не защищался. Гирус посмотрел в глаза. Что-то почувствовал. Ситуация сразу изменилась. Никуда бить он не стал.

– Ладно, замнём для ясности. Останешься после занятий, зачёт у тебя приму.

После конца урока мы с Гирусом остались в зале одни.

– Давай потанцуем, курсант. Работаем быстро но в обозначение. Слегка подыгрываем на пропущенных ударах. Это для реалистичности. Понимаешь?

– Да, я так работал.

– Отлично, поехали.

Ох, и «потанцевали» мы с Гирусом! Хотя условность поединка накладывала свой отпечаток, но картина вышла действительно реалистичная, Гирус подыгрывал честно. А картина такая: примерно 6:1 в мою пользу.

– Никуда не уходи. Я сбегаю, позову наших.

* * *

– Ну, воин, показывай, на что горазд!

Это Гирус привёл преподавателя по термеху Бочкина Александра Александровича и преподавателя расчёта баллистики ракет Вишневецкого Сергея Владимировича. Термех нам скоро начнут читать на этом курсе, а баллистику будут давать на четвертом. Но об этих людях я уже был наслышан. Они были организаторами Центра славянского мастерства, в котором происходило много чего интересного, фактически, из-за чего я и стремился в Краснодар. На этих ребят и Центр переподготовки спецназа, который вырастет из Центра, у меня были планы. Поэтому выложился по полной. Повалял всех по отдельности, потом – всех разом. Предпочитал сработать несколько жёстче, но не давать им даже повода подумать, что они имели шанс. Продемонстрировал Голос. Они, в ответ, решили продемонстрировать бесконтакт. К этому моменту я уже неплохо продвинулся в волховании, на программный уровень выходил быстро, но неглубоко. Мог наколдовать быстро, но по мелочи. Бесконтактный бой – самый примитив, с точки зрения магии. Обман чувств. Если требуется не просто заставить противника упасть или промахнуться, а, например, остановить ему сердце – это следующий уровень. Это уже вмешательство не в сознательную зону программ, а в бессознательную. Это труднее. И дороже для применяющего. О цене расскажу позднее.

– Почему тебя не берёт бесконтакт?

– Есть два слепца, которые нащупали на земле дубины и лупцевали друг друга, а зрячий от этих дубин легко может увернуться.

– Да, объяснил… Красиво, понятно и бесполезно…

– Чтоб было полезно, нам нужно обсудить ряд вопросов в узком кругу.

– Чего тут обсуждать?! Ты нам нужен в Центре! Это надо как-то провести по училищу, по документам. И всё!

– Это само собой, но не всё так просто, не торопитесь, Александр Александрович. Ещё раз повторяю: есть необходимость поговорить. Причём, не полчаса. Долго. Хватило бы и трёх часов, но практика показывает, что возникают дополнительные вопросы. Реально нужно рассчитывать на целый день.

– Предлагаю собраться у меня дома в ближайшее воскресенье. Тебе, Корибут, постараемся выбить увольнительную.

– Всё проще. Рубан, новый зам Черноусова – наш человек, он мне выпишет без проблем. Желательно и его присутствие.

– Договорились, у меня, в это воскресенье, с десяти утра. – Проявил инициативу Вишневецкий.

– Нет, ну ты скажи: откуда у тебя это?! – приставал Бочкин. Его слегка «напрягало» уверенное поведение «зелёного» курсанта, ревность, что ли, разбирала. До того, до моего «выступления», он был лучшим мастером.

– От предков. Как и у вас. Остальное – потом.

Заседание команды № 2.

Воскресная встреча проходила на квартире у Вишневецкого. Рубан, как и предполагалось, оформил мне увольнительную. Сидели, чайовничали и разговаривали. Попросил вводную часть дать Рубана, чтоб не один я весь день горло драл. Тот рассказал, что знал. Иногда, по ходу дела, приходилось давать дополнения, уточнения, комментарии. Умолчали мы пока только о некоторых моментах наших действий за последние полгода.

– Знаете, Александр, если бы я сам не владел бесконтактом, то не поверил бы в перерождение душ, общение с предками.

– Ню-ню, не поверил бы он. А откуда иначе у двадцатилетнего пацана ещё могли взяться такие навыки? Валял нас, как хотел.

– Неважно. Сейчас – верю.

– Напрашивается естественный вопрос: почему мы? Теперь становится совершенно понятен смысл такого странного перевода из Днепропетровского университета к нам, в заштатное военное училище. Вам нужны мы. Но зачем? В смысле учёбы мы вам, Александр, дать ничего не можем.

– Ничё не заштатное, нормальное училище!

– Ефим, помолчи.

– Эт самое, если позволите, отвечу я. Мы создали команду. Стоит задача: изменить историю, сохранить Союз, спасти людей. Саша знает многие ключевые моменты. Шанс есть, и неплохой. А вы, эт самое, нам нужны в команде.

– Да, Алексей Степанович сказал всё правильно. Я интересовался в прошлой жизни боевыми искусствами. Ваших высот не достиг, но о вас слышал, вы стали известными людьми. Вы все – патриоты. Никто из вас не эмигрировал в США, не струсил, не ушёл на гражданку, не стал «косить бабло» тоннами и жить ради этого. В данном случае мы вам доверяем, зная ваше будущее.

– Ню-ню, будущее они знают. Вы же его уже меняете, уже из того что вы рассказали про эти полгода, ясно, что много бабочек Брэдбэри сдохло.

– Га-га-га!

– Ты, эт самое, Ефим Анатольевич, не философствуй.