Текст книги "Хроники трона. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Александр Анфилатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 73 страниц)

Пять часов петляния по тайге не прошли даром, Геннадия приходилось тащить за ремень даже шагом, он выбился из сил совсем, о беге не могло быть и речи. Борис ещё держался, но бежать тоже не мог. Сам их командир, тянущий за собой буксир, нагруженный своими трофеями, оказался свежее всех и наверно смог бы ещё пробежаться. Самой счастливой в их группе была собака, её не сломили сорок километров проделанного пути, она бодро семенила впереди, иногда ожидая отстающих спутников.

В районе полудня неожиданно лес кончился, так же, как и начался. Подходил конец их пешего пути. Выйдя на просеку, стали искать знакомые ориентиры, на местности с которой они начали свой путь вглубь территории орочьих владений. Оказалось, что они вышли несколько севернее, чем рассчитывали, потому, не скрываясь, продолжали путь по просеке. Приходилось временно пренебрегать опасностью, для максимально быстрой встречи с лошадьми. Эта встреча произошла, как и рассчитывал Ярослав минут пятнадцать спустя их начала открытого движения вдоль края тайги. Жиган появился верхом на Буяне совершенно неожиданно со стороны смешанного леса. С ним шли две осёдланные, заводные лошади. Долго ожидавший товарищ, бурно выражал свою радость по поводу встречи.

─ Четвёртый день вас ждём. Извини, Славка, не в том месте, где ты приказал, но там, в лесу, зверь ходит, пришлось на этой стороне обосноваться, – засыпал объяснениями прибывших беглецов местный сиделец, – целыми днями и ночами караулил вас на просеке, думал, не найдёте.

У него действительно были красные глаза и невыспавшийся вид. Ярослав не стал вдаваться в пустые разговоры, просто не было сил. Сразу полез Майке в седло, та не выразила так обычного для неё неудовольствия, наверное, соскучилась – лошади порой бывают ужасно сентиментальны. Распределившись в сёдлах, пошли легким аллюром за скачущим впереди Жиганом. Достичь лагеря оказалось сущие минуты, лошади ожидали их на небольшой поляне в непосредственной близости от просеки. То, что он там увидел, поразило его до глубины души.

Раненый четыре дня назад орк сидел посреди лошадей и палкой ковырял в остывшем кострище. Свежий бинт покрывал его спину и грудь, похоже, наш добросердечный самаритянин не пожалел своего бинта.

─ Это что? – спросил самаритянина командир, указывая нагайкой на дикаря, – так ты мои приказы исполняешь?

─ Я в палачи не нанимался, – огрызнулся тот, – тебе надо – ты и мочи.

Ярославу тоже не катило убивать раненого. Конечно если тот наполовину уже в могиле, то да, ради избавления от мучений, но вот так за здорово живёшь легкораненого, хотя и орка? Впрочем, что мешает его просто бросить, никаких тайн он уже не выдаст, всё едино уходим, и никакая погоня им уже не страшна. У дикарей нет конницы.

Абориген по-русски ни бельмеса, но уразумел, что о нём речь идёт. Засуетился, пытаясь встать. Залопотал на своём языке и на Геннадия пальцем указывает, видал его раньше, объясняет. Между прочим, жестикуляция у него, как у всех диких народов, из-за недостатка слов в словарном запасе, богатая. И при этом выразительная до простоты. Маячит он людям, словно глухонемой, и все знаки рыканьем орочьим сопровождает. На пальцах показывает и понять его нетрудно. Из всей этой суеты и трескотни Ярослав сумел уразуметь лишь то, что погоня за сбежавшим будет, и его свои найдут и убьют. За какие преступления, осталось не ясным. В результате, набравшись сил, орк встал и перебрался поближе к Ярославу, при этом он выглядел неважно, ранение было не из лёгких. А, дорвавшись до всадника, вцепился в стремя, продолжая того упрашивать, о чём, не понятно, но ясно из слов и жестов, что у него пятеро детей. Ярослав, пытаясь избавиться от назойливого дикаря, пнул его пару раз покрепче, но тот, хотя и упал от ударов, стремени не выпустил, держась мёртвой хваткой. В довершение Майка с испугу дернулась, протащив того пяток метров по земле, но отцепить лишний груз не смогла. Ярослав, поняв, что ему просто так не избавиться от раненого, а избивать совесть не позволяла, взмолился:

─ Жиган, это твой дружбан, избавь, пожалуйста, меня от него.

На что тот, не говоря ни слова, подвёл к ним некрупную каурую лошадь по кличке Карюха, выделенную отряду для нашего освобождённого пленного и на неё взгромоздил дикаря, после, чтоб не упал, привязал его ноги к седлу.

─ Ну, удивил, так удивил, – совершенно спонтанно вырвалось из Ярослава, – Я начинаю сомневаться, в монастыре ты двадцать лет сидел или на зоне?

─ Ты, Славка, наверно считаешь, что в лагере одни душегубцы сидят? – вопросом на вопрос ответил Жиган. – Запомни, я не из них.

─ Да, как ты поедешь теперь? – встрял в разговор Борис. – Запасной лошади у нас нет.

─ Буян сильный, унесёт двоих! – заверил его тот.

─ Раз ты такой человеколюбец, ты с ним и возись, – подвёл итог Ярослав, – но никаких задержек в движении быть не должно.

─ Будет исполнено, гражданин начальник, – ехидно ответил Жиган. Он взгромоздился на великана Буяна и посадил на круп ему Геннадия.

Только они собрались отчалить, как в голову Ярослава пришла, как он думал, хорошая идея. Такие идеи редко посещали сей подёрнутый паутиной агрегат, и он не замедлил поделиться ею с товарищами:

─ А что, братаны, не показать ли голозадым хвосты наших коней?

─ Это как? – ничего не понял Борода.

─ Засаду устроить, подстрелить парочку и дать понять, что потуги догнать нас напрасны.

─ Рискованно, – затянул Жиган, – может ну их, этих орков. Свои бы головы унести быстрее.

─ Кто за? – решил голосовать Ярослав, подняв в руке взведённый арбалет. Борода ответил тем же. Геннадий, с особой злостью, рукой, хотя его мнения никто не спрашивал, – Принято единогласно, – закончил командир. Дал шпоры лошади, та лёгкой рысью понесла его к месту их выхода из Орочьего леса. Товарищи последовали за полным энтузиазма Ярославом. Карюху с раненым орком вел в поводу Борода.

Укрылись в кустах, не слезая с коней. Ждать пришлось недолго, спустя минут двадцать на противоположной стороне среди зелени появилась морда. Нахальная, с усами и вся в полоску – чёрные такие и рыжие полосы. Это была погоня, но, мягко говоря, не та, которую ожидали. Тигр, постоянно нюхая воздух, с особой осторожностью вышел на открытое место. Он шёл по следу беглецов и сейчас не чувствовал, что за ним наблюдают – ветер дул в противоположную сторону и относил запах лошадей. Те, в свою очередь, не видели и не чувствовали кота. Животное сильно осторожничало, пряталось в высокой траве, пытаясь разобраться в запахах оставленных людьми и лошадьми. Кошак долго медлил, и Ярослав хотел было спугнуть его, пока тот не нашёл засаду, как сцену посетили новые актёры.

Двое орков выскользнули из леса, ничего не зная об идущем впереди хищнике. Кот в это время вжался в траву, стараясь спрятаться. За первыми дикарями из лесу вынырнули ещё четверо, и устремились к противоположному краю просеки. Чувствуя, что его сейчас обнаружат, тигр издал предупредительный рёв. Те от такой неожиданности остолбенели, они не предполагали рядом зверя. Ярослав не захотел больше тянуть, момент очень удачный, скомандовал:

─ Огонь!

Глухо щелкнули тетивы, смертельные болты унеслись к выбранным целям. Орка, в которого он попал, буквально сбило с ног. Ещё двое, пораженные его товарищами, рухнули на землю. Жиган издал залихватский продолжительный свист, и вся компания высыпала из кустов. При виде столь необычного явления все действующие до сих пор лица ударились в панику. Дикари метнулись в заросли, а за ними, высоко подпрыгнув на месте, как водится при испуге у всех кошек, ломанулся перепуганный кошак-тигр, на ходу обгоняя дикарей и скрываясь в зарослях.

Нашим друзьям удалось несколько сбить спесь с преследователей. Они в результате стычки с лёгким сердцем и весёлым настроением не сговариваясь повернули лошадей и неторопливым шагом направились в сторону «Оловянного тракта», в надежде, что Орки теперь будут осторожны и медлительны. До самой ночи всадники не сбавляли выбранный темп движения. Верхом они чувствовали себя увереннее и погоня более не пугала своей близостью. Обратный путь проходил в противоположном направлении, нежели в начале. Дорога хорошо известна, а поэтому возращение казалось более успешным и быстрым. Люди расслабились. Удачный и несколько смешной исход засады внушил опасное чувство безопасности и беспечности. Казалось, что солнце светит веселее и дикари вовсе не такие страшные, а тигры, больше похожи на домашних котят. Только судьба готовила им очередной сюрприз, и далеко не из приятных. Не привязанные теперь к следу и свободные в выборе направления движения они не стали углубляться в труднопроходимые заросли, которыми раньше преследовали дикарей. Взяв несколько севернее, обошли их по редколесью, что позволило не слезать с лошадей.

Удалившись достаточно далеко от Орочьего леса, местного аналога нашей тайги, решили заночевать, и на несколько часов дать отдых себе и лошадям. Остановились на берегу чистого ручья. Игнорируя все предосторожности, развели костер и разогрели консервы. Ярослав не ел по настоящему два дня, и с удовольствием навалился на гречневую кашу с мясом. Лошади, пользуясь моментом, щипали траву, им предстоял завтра тяжёлый день. Жиган с Бородой разделили время караула между собой, освободив остальных наиболее уставших от этой обязанности.

Утро не застало компаньонов спящими. Только первые лучи осветили макушки деревьев, они уже на ногах. Наскоро перекусив, оседлали лошадей, и были готовы продолжить путь. Ярослав не стал надевать кольчугу, упаковав её в седёльную сумку, а трофейный меч, вообще закрепил на переднюю луку седла. Щит, шлем и колчан приторочил к задней. Теперь он походил на кочевника, что везёт с собой всё своё имущество, и только арбалет оставлял всегда взведённым и заряженным.

Только они тронулись и не прошли ещё и двухсот метров, как на едущих впереди на Буяне Жигана и Геннадия с дерева камнем рухнул зверь. В первые доли мгновения Ярослав даже ничего не увидел, настолько быстрым был бросок. Сбитый пятнистым животным, Геннадий слетел с крупа коня, его ноги не были в стременах, и сбить его оказалось нетрудно. Леопард начал рвать поверженного на землю человека. Ярославу потребовалось немного времени опомниться. Кобыла под ним стояла в оцепенении и только таращила глаза, она не успела сообразить, что произошло. Воспользовавшись моментом, он выстрелил в извивающегося зверя. Похоже, цель поражена. Кот выгнул спину, бросив человека. В этот момент опомнившаяся Майка встала на дыбы, сбрасывая с себя человека. Ярослав был готов к этому, ноги выскользнули из стремян, арбалет отброшен в сторону, а трофейный меч извлечён из ножен. Только приземление оказалось жестким, он упал плашмя на спину в трёх метрах от обезумившей лошади. Та, недолго думая, унеслась в неизвестном направлении.

Ярослав моментально соскочил, не думая о себе, и с мечом в руках ринулся на зверя, он опасался, что если промедлит, то потеряет доверенного ему человека. Леопард, а это был не тигр, а именно он, в то время находился в худшем положении, чем можно было подумать. Болт попал ему в спину и повредил позвоночник. Вторая стрела торчала из левого плеча, это уже постарался Борода. Находясь в такой ситуации, животное уже не помышляло о нападении, пятясь назад и пыталось скрыться. Его задние лапы не слушались, передняя имела серьёзную рану. Увидев, что кошка оставила человека, Ярослав изменил первоначальное намерение о немедленном нападении, подобрал брошенный арбалет и взвёл его. За это время раненый зверь далеко уполз в кусты, пришлось идти за ним, чтобы добить. Одного болта в грудь ему хватило. Пора оказать помощь пострадавшему. Борис с Жиганом, уже успели успокоить лошадей и находились возле него.

─ Борода, – закричал на товарища Ярослав, – быстро ловить сбежавшую лошадь, тут я сам справлюсь! Жиган, быстро тащи медикаменты из седла Буяна.

Парни метнулись выполнять команды. Сам он перевернул раненого, проверил пульс и зрачки. Есть! Значит, живой. Осмотрел раны, большие, но поверхностные, только один укус в плечо глубок и опасен заражением. Геннадию повезло, что быстро отогнали зверя – не успел сильно порвать. На спине и плечах восемь средней глубины отметин когтей. Жиган быстро распечатал пару аптечек. Перевернули на живот, срезали одежду и вдвоём обработали раны септиком. При этом потеря крови наблюдалась небольшая, но обильная. Казалось, что человек истекает, но это всё поверхностная кровь и её легко остановить. Затем забинтовали, истратив половину запаса бинтов. Вкололи все положенные в таких случаях уколы. Дали понюхать нашатыря. Геннадий пришёл в сознание и спросил:

─ Что у меня со спиной – вся горит?

─ Раны неглубокие, жить будешь, – ответил Ярослав, – а пока терпи, привезём к своим, там тебя лучше обработают. Встать можешь?

Тот сделал попытку встать, но командир остановил.

─ Хватит. Вижу, что можешь, пока лежи, отдыхай.

Складывалась скверная ситуация. У них в группе второй раненый, и всё по его вине, размышлял Ярослав, оба раза причиной была его беспечность или опрометчивость. Если дело пойдёт так и дальше, ему перестанут доверять. Надо быть осторожным и не расслабляться.

Тем временем Борода нашёл и привёл Майку. Оказалось, кобыла ускакала довольно далеко, но после исчезновения опасности успокоилась и принялась пастись как ни в чём не бывало, где её и нашёл Борис.

─ Спасибо, Борода, что нашёл лошадь, теперь новая вводная: надо снять шкуру с леопарда. Думаю, у тебя в этом богатый опыт.

─ С леопардов не снимал, но, думаю, вдвоём с Жиганом справимся, – ответил тот.

─ Вот идите и справляйтесь, а я тут покараулю, – поощрил их к действию Ярослав.

Сам стал готовить лошадей к дальнейшему пути. Надо отметить, что их пленный всё это время вёл себя очень тихо и не отсвечивал, сидел привязанным к седлу лошади, а та, в свою очередь, к дереву. К развязке событий появилась и Найда, весь прошлый день она провела на ногах, а в момент нападения, похоже, пряталась. Её морда так и говорила: я, мол, на белку и зайца назначена, а с кошками сами разбирайтесь.

─ У…у, дезертир, – погрозил ей пальцем, – сдам на живодёрню.

Понимая, что провинилась, собака повесила уши и униженно помахала хвостом.

Пришлось задержаться почти на два часа. Пока подействовали обезболивающие, пока мужики снимали и упаковывали шкуру, пока распределяли лошадей, ушло много времени. Тронулись в путь уже ближе к полудню. Лошадей распределили иначе, чем раньше. Майку, как иноходца, отвели под Геннадия. Борода на своей лошади, вёл на поводу Карюху с раненым орком, иногда подсаживая собаку, когда та уставала бежать за всеми. Ну а остальные расположились на могучем Буяне. Тот выказывал неудовольствие таким распределением, добавка в восемьдесят килограмм, которые весил Ярослав, для него была существенная. Таким порядком продолжали путь.

Скорость на переходе держали среднюю, временами давая лошадям отдохнуть. К концу дня вышли на Оловянный путь. Колеса повозок, прошедшие здесь четыре дня назад, чётко указывали направление дальнейшего движения. Геннадию к вечеру стало хуже, у него был жар, и ехать больше не мог. Пришлось провести ночь в стороне от дороги, в небольшой рощице на вершине холма. Сделали парню пару уколов, жар спал и он уснул. Приходилось опасаться заражения, особо от укусов в плечо, но, кроме антибиотика ампиокса, вколоть более нечего, потому кололи его регулярно.

Наутро выспавшийся раненый выглядел несколько лучше, но ещё с трудом взбирался в седло. Майка несла его ровно, сильно не трясла. Вообще, как на всех иноходцах, ехать на ней более комфортно, чем на Буяне или, скажем, на Храбреце. Кроме неё, в отряде подобными способностями обладала Ласка, и это немало. Ни у кого в экспедиции, даже у Олега, не было лошадей, способных идти иноходью, а у них сразу две имели плавный и лёгкий шаг.

Дорога шла всё время вверх, люди вступали в настоящие горы. Чем-то они были сродни Уральским – с невысокими круглыми вершинами, такие же древние и покрытые лесом. К полудню дорога вошла в глубокий каньон реки. Справа и слева возвышались крутые терриконы сопок, между ними река, а вдоль неё вьётся узкая колея, оставленная прошедшими ранее повозками. Этих следов и держались. Путь вздымался всё выше и выше, следуя изгибам реки.

Перевалов достигли только на третий день с начала движения по Оловянному пути. Они не были чем-то особенным и не походили на перевалы в высоких горах Кавказа или Альп. Просто крутая перемычка между двумя каньонами, содержащими в себе русла двух рек. Оставшаяся позади текла на север, а новая – на юг, по ходу движения. Сам перевал длиной километров десять и высотой метров сто пятьдесят не поражал грандиозностью. Они его преодолели, в основном не слезая с седел, и лишь в некоторых местах пришлось идти пешком, но раненые всё едино оставались верхом.

Жиган упрямо тащил за собой дикаря и не хотел бросать. Ярослав предлагал оставить его на дороге, благо тот начинал поправляться. Вредный зек в порыве сентиментальности говорил:

– Как только Уир сможет ходить, не будем удерживать.

Оставалась единственная надежда, что когда орку надоест тащиться с людьми, то сам уйдёт. Каковы истинные причины такого душевного отношения к дикарю со стороны бывшего урки, для Ярослава оставалось загадкой. От прямых вопросов тот уклонялся, а объяснял орколюбие необходимостью искупления прошлых грехов. Сам Ярослав не был слишком человеколюбивым, но и губить ни за что живое существо не желал. Потому терпел блажь товарища, считая, что дикарь не сильно стесняет, а в будущем всё утрясется.

Однако Уир, похоже, считал иначе и бежать не собирался. За несколько дней общения с людьми он неплохо освоился в их обществе. Научился нескольким жизненно необходимым фразам на русском языке. В свою очередь, те нахватались от него орочьих словечек и, что интереснее, жестов, которыми дикарь сопровождал свою речь. В результате между людьми и Уиром возникла возможность общения на бытовом уровне, и постепенно налаживалось понимание. Своё пребывание в человеческой компании тот объяснял безвыходностью положения. После ранения, а особенно пленения он становился изгоем. Его могли убить, но не только. Законы орков предусматривали наказание всей семьи Уира. Вожди могли потребовать смерти его детей как отпрысков недостойного отца. Орки считали, что трусость и предательство передаются по наследству, от отца к сыну, а поэтому от них необходимо избавиться. Оставшись с людьми, дикарь убивал сразу трёх зайцев. Исчезал бесследно, при этом семью не в чем обвинить. Оставался живой, так как ранение могло привести к смерти, и прибивался к какому ни какому обществу, потому как без своего племени шансов выжить не было.

Преодолев перевал, спустились к не широкой горной реке, текущей не совсем на юг, а на юго-запад. У отряда назрели новые проблемы: заканчивалось продовольствие. За восемь дней их рейда съели все, что было взято с собой, насущно требовалось пополнить их запасы посредством охоты. Как назло обильные места остались позади. В горах дичи было меньше, и даже зверь пошёл другой, более хитрый что ли. Кроме этого двое раненых исчерпали запасы бинтов. Геннадию перевязки требовались ежедневно, что соблюдать в условиях движения оказалось сложно. Потому пройдя вниз по течению реки и удалившись от перевала километров на пятнадцать, облюбовали небольшую ровную площадку на берегу реки. Решили остановиться на день, поохотиться и дать отдохнуть как людям, так и лошадям. Развели костёр, стали кипятить в небольшом походном котелке старые, уже отстиранные бинты. Бориса, как лучшего охотника, на пару с Жиганом зарядили на промысел.

─ Чтоб далеко не отходили, и назад без жратвы не возвращались, – напутствовал их Ярослав, сам, оставаясь с ранеными и готовясь их врачевать.

При всём внешнем благополучии отряда – они ушли от погони и не имели погибших – положение складывалось безрадостное. Люди и лошади вымотались настолько, что ещё немного – и они поползут на коленях. Особенно лошади: последнее время их почти не кормили, и не давали отдыхать, заставляя тащить на себе людей по горам даже ночью. Лошадок, конечно, жаль, но догнать уходящий караван другого способа нет. С ранеными дела обстояли не лучше. Если орк ещё держался, то Геннадий совсем расклеился и более не мог ехать верхом. У парня открылись сильные боли в спине, раны воспалились, он терял сознание. В аптечке закончилось всё, что имелось. Остался последний шприц с промедолом и таблетки от диареи. Ярослав даже не был уверен, что сможет довезти его до своих живым. Ещё один день подобного пути – и отряд не сможет двинуться с места.

Глава 16Нуроги – совет вождей

Великий дхоу Рахар, по меркам лесного народа, был действительно стар. Пятьдесят лет и зим для вуокса долгая жизнь. Большинство из азатов племени не доживают до сорока, успевая только дать потомство. Болезни, тяжелый труд, голод и враги, сокращают их дни. Впрочем, инурги живут ненамного дольше. Шестьдесят лет – столь же краткий срок.

Сейчас дхоу возлежал на носилках, занимаясь своим излюбленным делом – размышлениями над превратностью судьбы. Четверо дюжих кáргов несли его по лесной тропинке в сопровождении целого отряда крепких и сильных воинов. Когда-то в прошлом Рахар, уже будучи дхоу, мог бегом преодолеть расстояние от слияния двух рек до Горы Богов, куда сегодня его несли, и самые молодые из его племени с трудом поспевали за ним. Сегодня все чаще ноги стали отказывать старому вождю. Буря эмоций, вызванная гибелью воинов племени Зу, вернула цепкую болезнь и не дала возможности идти самому.

Рахар не мог отказаться от нуроги, курултая вождей, даже больного долг обязывал его присутствовать. Карги-носильщики не роптали, каждый из них добровольно вызвался нести недомогающего вождя до самого обиталища богов, где пройдет собрание, а это, по крайней мере, пять дней пути в одну сторону.

Провести нуроги требовали карги племени бога Шу. Покачиваясь в такт шагам, вождь думал: «Насколько Шу неугомонны! Еще прошлым летом им крепко перепало от инухаев на севере, а сегодня они снова пытают счастье на юге». Впрочем, Рахар не знал наверняка, какие слова будут сказаны на совете племён. «Но догадаться немудрено, – размышлял он, – Шу станут в очередной раз призывать к войне, им не впервой потрясать копьями, когда тумаки и шишки падут не на них. Земли Шу глубоко в лесах, и пока до них доберутся, страдать станут Зу и Ур, как пограничные. Однако это не всё, там, в лесах – ужасающая нищета и жизнь, не идущая ни в какое сравнение с долиной северной реки. Потому любой бронзовый наконечник копья – огромное богатство. Для Зу и Ур бронза – норма жизни, как и стальные копья не в диковинку. Зачем им война, когда богатство сами инурги несут в их руки? Другое дело Шу, грабеж – единственный способ добыть хоть малую толику достояния и обрести почёт в глазах соплеменников».

После гибели многих воинов на поле боя от руки инухаев Рахар пребывал в тяжелом состоянии духа. «Нет худа без добра, – размышлял он, – погибло много храбрых воинов, но путь слабому претенденту к почетному возвышению вождя отрезан. Руха потеряла троих своих сыновей и теперь безутешна, но их род выпал из звания претендентов, и им остается удел позора – они проиграли битву. Конечно, жаль ее мужа Риуха, он честный и смелый воин. Однако Рахар сумеет поддержать старого товарища, а уж они с Шашуром выберут претендента сами, на свой вкус: без самомнения, без многочисленной жадной родни, умного и смелого, который захочет учиться быть вождем и сможет стать хорошим вождем для всего народа вуоксов, а не только кучки разжиревших от жадности карг».

Хорошим был преемником Рух, молодой, серьезный воин, но прошлого не воротишь, погиб позорной смертью лежа в пыли у ног инухая. «Конечно, – думал Рахар, – было бы неплохо поймать убийцу и снять с живого кожу, но последствия, каковы они будут? Хороший вождь всегда должен думать о завтрашнем дне, о последствиях».

С головы колонны спешит Шашур, полы его одеяния цепляются за ветки елей:

– Подходим, великий дхоу, – сообщает шаман.

– Я и сам вижу, дорогой друг, не первый раз мы идем с тобой этой тропой.

Шашур младше дхоу на десять лет, но, по меркам вуоксов, тоже старик. Находясь в дружеских отношениях с Рахаром (они еще в детстве вместе охотились) и с высоты своего положения главного шамана племени, никогда не позволял себе непочтительного отношения к дхоу. Всегда оставался его верным помощником и понимающим другом. Великий вождь, видя преданность колдуна, платил сторицей, ставя его авторитет выше всех в племени. Можно сказать, их дружба надежно вела долблёник их народа среди порогов житейских невзгод.

– Нас встретили карги Ур и сейчас идут по тропе впереди нас.

– Ур всегда почтительны к соседям, – заключил Дхоу.

– Они сообщили, что великий дхоу Рагнарок (Ящер судьбы – дух-демон мести и смерти) ожидает нас на поляне встреч.

– И это не новость, друг мой, Рагнорок, в отличие от Шу, Ра и Ву, почтителен к нам.

– Рагнарок – великий вождь, – подтвердил Шашур, – хотя он и изменил свое имя.

– Он правильно делает, что более не слушает старых карг, а правит только вождями.

– Изменение законов, данных богами, может привести народ к гибели, – Шашур не всегда соглашался с дхоу по принципиальным вопросам.

– Согласен с тобой, но не всегда. Когда боги сами призывают к переменам, преступно не прислушиваться. На священном озере ты сам взывал к богам и получил согласие.

– Не согласие, а обещание подумать.

– Да, разница большая, – согласился дхоу, – но это уже многое. Народ вуоксов тысячи лет и зим живет по данным богами законам, давно многое пора менять, иначе нас сметут инурги. Ты слышал рассказы каргов о бое.

– Да, великий дхоу.

– То-то, таких воинов еще не видели леса севера, и если их станет много, нам места уже не останется.

– Что же делать?

– Взывать к богам, пусть дадут новый хороший закон.

– Но боги молчат и не посылают знамений.

– Чему ты удивляешься, они сами растеряны и не знают, что делать. Одни слухи о новых богах чего стоят, инурги-переселенцы идут с юга на север, с севера на юг, голова кружится. Что, я спрашиваю, делать в таком случае несчастным лесным жителям?

– Что? – переспросил Шашур, будто сам не знал ответа, но не провел старика.

– Сам знаешь, – ехидно ответил Рахар, – стать хомой, сидеть в норке и беречь свои запасы на зиму.

– И плодиться, плодиться, – поддержал шаман.

– Точно в цель, мой друг.

Голова колонны вышла на обширную поляну посреди леса. Именуемая Поляной встреч, она служила местом переговоров и торговли между племенами Зу и Ур. Не раз в прошлом оба племенных вождя проводили здесь встречи для обсуждения спорных вопросов. Вот и сегодня Рагнарок ожидал на ней гостя. Поляна находилась на его территории, и по законам гостеприимства он обязан был достойно встретить соседа. Посреди поляны уже горел костер уважения, к которому он пригласит прибывшего вождя. Рядом стоял обширный шалаш, где они проведут беседу.

Когда носилки Рахара поравнялись с костром, и он уже намерился опуститься на землю, дабы принять вождя Ур с подобающим моменту уважением, но Рагнарок, видя немощь старца, сам поспешил навстречу, ломая официоз церемонии, собственноручно помог спуститься с носилок и занять место у костра. Его действия, наполненные искренностью побуждений и уважением к старшему по годам вуоксу, вызвали бурю одобрения в рядах каргов обоих племен, присутствующих в эту минуту на поляне.

Рахар растерялся:

– Прошу простить мою немощь, великий вождь. Горе подкосило мои ноги.

– Не надо извиняться, уважаемый Рахар, для меня честь услужить такому почтенному вуоксу, как вы.

Вся церемония встречи и приветствия оказалась скомкана, но вожди быстро вышли из положения уже сидя у огня, приветствуя друг друга:

– Привет тебе, великий дхоу народа бога Ур, – начал Рахар.

– И тебе привет, великий дхоу народа бога Зу, – в свою очередь приветствовал Рагнарок, – какая цель привела тебя в наши края и осчастливила народ Ур видеть воплощение мудрости и доблести на нашей скудной земле?

– Скороходы принесли весть, что у Горы Богов собирается нураги, и я поспешил к вам, ведь Гора Богов лежит на твоей земле, великий дхоу Рагнарок, и я счастлив видеть тебя, вождь народа Ур.

После напыщенных тирад, приветствий и восхищений, предназначенных для ушей каргов, вожди удалились в шалаш для личной беседы. Рахар, кряхтя, уселся на циновку, вождь Ур даже в приватной обстановке не оставил почтительного уважения к старику, помогая, чем только мог.

– Не вижу твоего краснорожего колдуна, уважаемый Рагнарок, – заметил вождь племени Зу, – случаем, не в болоте утопил?

Рахар не скрывал неприязни к человеческому шаману Ур.

– Нет, – усмехаясь, отвечал Рагнарок, – но, признаться, желание такое есть.

– Чем вызвано его отсутствие на церемонии? Мой Шашур всегда со мной.

– Твоему шаману позавидует любое племя, но в силе Зардаку нет равных. Отсутствует он по причине инухаев, что прошли здесь пять дней назад.

– Уж не хвост ли отдавили Ядовитой Ящерице?

– Хуже. Днём ранее пленённый инухай бежал у шамана из под носа, прихватив, с собой толику добра. Теперь он без него, как без рук – колдовать нечем. Вот и рыщет по лесу, как голодный волк, а инухая и след простыл – за оградой его ждали свои с верховыми шадатами. Теперь Зардак будет долго пыль нюхать, а след не найдет.

– Хе, хе, хе, – смеялся Рахар, – так и надо этой краснорожей Ящерице. Все-таки скажи, когда ты утопишь его, жду не дождусь.

– Он нам нужен, – ответил Рагнарок.

– Когда надумаешь, пригласи, я помогу.

– В чем?

– Топить.

– Никак не возьму в толк, чем не угодил тебе этот человек. Живет среди нас, помогает, наполовину вуокс стал.

– Злой он человек, зло творит, новых богов призывает, внушает вуоксам дурные мысли, к вражде склоняет, выйти из лесов зовет, жертв человеческих больше требует. Все это очень плохо и не по нашим законам.

– Законы давно менять пора, брат вождь, – убежденно высказался Рагнарок.

– Закон закону рознь, один пора менять, другой менять рано, а третий вообще нельзя, а четвертый вернуть требуется.

– Понимаю, потому, имея силу, оставляю всё как есть.

– Тут я тебя полностью поддерживаю, не время нам из лесов выходить, они хранят нас, защищают. Ты вот хранишь вуоксов, в набеги не пускаешь, я тоже спуску своим не даю, и это правильно.

– Однако твои карги напали на переселенцев.

– И что толку, перебили их инухаи, а отказать совсем не мог. Карги вой подняли, честь их запятнана.

Рагнарок усмехнулся:

– Честь вуоксов! Давно надо избавиться от старых законов матерей и править силой.