Текст книги "Хроники трона. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Александр Анфилатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 73 страниц)

   Ярослав присоединился к своим людям еще на пути к месту стоянки. Энолу он так и не оставил среди отряда лучников, которых они обогнали на переходе. Он предпочел держать ее при себе. Еще с лета дорога к дельте была расчищена от леса, и всадники ушли далеко вперед, обогнав отставшую пехоту. По прибытии раскинули палатки. Большинство землян, предвидя неудобства, вызванные дождем, захватили с собой тенты от повозок и сейчас скрывались под их пологом.

   Здесь Ярослав впервые за несколько дней смог поговорить с Жиганом. Старый товарищ от бессонных ночей выглядел устало. Груз забот всей разведки колонии тяжелым бременем ложился на его плечи. Он много рассказывал о прошедших событиях со стороны его людей. Труба успел заварить хороший крепкий кофе из запасов, привезенных с земли. И сейчас Ярослав, Сергей, Станислав и часть их людей, укрываясь пологом палатки Олега, с удовольствием попивали напиток среди гор сложенного оружия и запасов в соседстве с укрытыми лошадьми. Миэле сидела здесь же на снятом с Сокола седле. Она редко участвовала в разговорах, лишь слушая малопонятный говор людей. Ей предложили кофе, она попробовала, но он показался ей горьким и противным.

   – Кофе остается совсем мало, – посетовал Труба, неожиданно прервав монолог Жигана, – всего пара банок. А на земле рассчитывали... хватит на год.

   – Что делать, – отозвался Станислав, при такой нервной жизни это неудивительно.

   – Интересно, будет ли у нас когда-нибудь свой кофе? – не унимался Труба.

   Он любил кофе, и если честно, то большая его часть обернулась за ним.

   Тут уже не удержался Ярослав:

   – Вероятно, лет через десять, когда из наших семян вырастут деревья.

   Парень грустно вздохнул, а Жиган продолжал прерванный разговор:

   – Ты, Славик, считаешь, что вуоксов я зря оставил приглядывать за поселками войо, но ты не прав. Толку в бою от них будет немного, а вот заметить злой умысел у нас в тылу...

   – Конечно, это хорошее дело, но я рассчитывал использовать вуоксов как дозорных на берегу, кто быстрее их сможет через джунгли доставить известие о приходе бурути, Лимон или Лопата?

   – Ничего, десять километров пробежки им только на пользу...

   – Это все не так важно, – отозвался Станислав, грея руки о кружку с горячим кофе. Несмотря на тропический климат, было довольно холодно.

   – Понимаю твое беспокойство, – с готовностью согласился Ярослав. – Придут войо или нет, мы не знаем, но Навси-ла-рад – из тех, кто держит свое слово. Во всяком случае, до сих пор таковым был.

   – Может и был... Однако мы на месте, а вождя нет.

   Ярослав покачал головой:

   – У них все сложнее: понятий дисциплины и долга нет. Каждого надо убеждать лично.

   – Будто у нас они есть, – усмехнулся Жиган, отхлебывая из своей кружки.

   – Есть! – не согласился Ярослав. – Другое дело, мы им следуем, только когда выгодно. Сейчас выгодно, и все как один. А вот попробуй, позови людей на Земле, добровольно не пойдут. У войо вообще нет таких слов, как дисциплина! Потому Навси-ла-раду трудней убедить своих воинов выступить в поход, тем более в союзе с людьми. Думаю, придут, но в самый последний момент.

   Время шло, а войо не появлялись. Известий о кораблях противника не поступало. Люди мучались в неведении, но сделать ничего не могли. Так прошла ночь.

   * * *

   Утро выдалось с прояснениями, ливень прекратился, и с легких хмурых туч вяло сыпал морох, окутывая собой, как туманом, девственные заросли. Деревья склоняли кроны под тяжестью напитаной влагой листвы. Не успели колонисты обрадоваться, как с востока пришла грозовая туча, ударил гром, сверкнула молния, и на землю полились потоки дождя такой силы, что, казалось, боги хотят устроить новый потоп. Водой запрудило дорогу, ручьи бежали промеж корней деревьев, и даже в палатках вода стояла по щиколотку.

   Однако утреннее прояснение не пропало бесследно. С Белой башни прискакал гонец с известием, что на северо-востоке замечены паруса, вероятно, корабли намереваются пристать к берегу в районе небольшой косы, в пяти километрах к югу от дельты. Лагерь был поднят по тревоге, и скорым маршем воины ушли к предполагаемому месту высадки. Более часа колонна под проливным дождем прорывалась сквозь джунгли, которые в этот момент стали особенно непроходимы. Пройдя половину пути, встретили посыльных от берегового дозора. Двое агеронцев из людей Жигана сообщили, что корабли действительно подошли к известной косе, но сейчас штормуют в море на якорях, не решаясь приблизиться к берегу. Прибой, поднятый восточным ветром, не дает возможности подойти без угрозы быть выброшенным на дюну, и если колонисты поспешат, то будут до того, как бурути высадятся.

   И они спешили как могли. Береговой полосы достигли сильно вымотанные. Ярослав приказал расположиться лагерем в лесу недалеко от берега. Но непосредственно к открытому пространству запретил приближаться даже близко. С кораблей их могли заметить и сменить место высадки. Воины вновь растягивали тенты, делали шалаши. Каждый старался укрыться от жуткой погоды. Несколько кораблей действительно были видны сквозь пелену дождя. Они раскачивались на волнах со спущенными парусами в миле от берега. Якоря удерживали их от сноса ветром. Но что творится на палубах, из-за пелены дождя даже в бинокль не было видно. Вероятно, экипажи ждали, когда стихнет ветер, и валы прибоя перестанут угрожать неуклюжим посудинам.

   Станислав, глядя с большого расстояния и кутаясь в плащ-палатку (струйки воды все время пытались прошмыгнуть под одежду), говорил недоумевающим тоном:

   – По словам твоего друга Ольверо, на кораблях должен быть колдун. Почему он не успокоит ветер?

   – Сплюнь, – возмущенно отозвался Ярослав, – накаркаешь! Пусть они штормуют там до весны!

   Станислав не последовал совету друга:

   – Однако странно... Может, его там нет, может, что не сладилось.

   – Может, и нет! Да только не верится. Колдовство – такая штука... Иногда легче подождать, и проблема решится сама собой.

   – Да, – согласился Станислав, – погода здесь переменчива.

   – Час-два, ветер сменится, и зыбь прекратится. Зачем колдовать?

   Их разговор прервал подошедший Жиган:

   – Группы войо замечены в паре километрах отсюда.

   – Почему не подходят? Твои люди пытались войти в контакт? Где Навси-ла-рад?

   – Войо скрылись, заметив людей, но, думаю, главные силы где-то рядом. Уир сообщает, поселки стоят пустые.

   – Вот и думай, – многозначительно и скорбно заметил Станислав, – что на уме у войо, а вдруг нападут на крепость. Не удержат ее одни женщины до нашего прихода!

   – И не обязаны! – отрезал Ярослав. – У них строгий приказ: в случае невозможности удержать, перебить заложников и на лодках переправляться на другую сторону залива. Надеюсь, угроза жизни заложникам остановит их от опрометчивых действий.

   – Чего же тогда войо ждут? С минуты на минуту прибой стихнет, и мы будем вынуждены выйти из леса одни.

   Ярослав усмехнулся:

   – Навси-ла-рад – умный вождь, держит паузу...

   – Пытается показать, что мы без них – ничто! – бросил фразу Жиган.

   – Скорее, это месть! – уточнил Ярослав. – Пусть понервничают подлые людишки!

   То ли действительно Станислав накаркал, и колдун ввел в действие свои чары, то ли погода сама собой успокоилась, но примерно через полчаса после прихода колонистов на берег ветер сменился, валы улеглись и даже дождь прекратился. Жуткая ливневая туча ушла на запад, небо нависало над побережьем бледно-серой громадой. Силуэты кораблей, ранее еле видимые, четко прорисовывались на фоне далекого горизонта. В бинокль стали различимы фигурки людей, копошащихся на борту: одни устанавливали весла, другие опускали мачты, третьи укладывали реи и паруса. Через некоторое время черные силуэты кораблей медленно двинулись к берегу. Видя, что высадка началась, Ярослав приказал окружавшим его в тот момент командирам:

   – Выстроить подразделения согласно диспозиции!

   Люди забегали, засуетились, вставая каждый на отведенное ему место. Пятьдесят воинов войо, что пришли вместе с Ярославом, были поставлены крайними на левом фланге, где инамечалось заранее. Тридцать всадников встали на правом, в засаде. Строй организовали быстро, сказывались подготовка и опыт. Потянулись мучительные минуты ожидания. Как назло, корабли шли к берегу медленно, устало маневрируя между песчаными косами.

   * * *

   Неожиданно, в самый напряженный момент появились посланцы от Навси-ла-рада. Ярослав даже сплюнул от досады:

   – И где их носит нелегкая...

   Гонец войо, в легком вооружении, с копьем и деревянной палицей в руках, с луком за плечами, весь лоснящийся от стекавшей по нему воды, мокрый и грязный с ног до головы, как и все на побережье, передал слова вождя:

   – Великий вождь Навси-ла-рад-амон спешит к тебе, Дхоу людей. Он просит не начинать без него битву и не лишать славы победителя бурути.

   Ярослав в уме чертыхнулся, поминая недобрым словом вредного союзника, хитрость которого могла стоить людям жизни. Он понимал, как тот хочет его подставить, не нарушив клятвы верности.

   – Передай Великому вождю Навси-ла-рад-амону, – резко заявил Ярослав, – что он опоздал к назначенному времени! Пусть спешит! И если опоздает к началу боя, я расценю это как измену! Враг уже начал высадку, и ждать войо никто не собирается. Я начинаю бой, как только нога врага коснется берега. К тому времени Великий вождь должен быть здесь!

   Воин, сделав легкий поклон Дхоу, рысью бросился бежать в обратный путь.

   Ярослав понимал, что, как бы ни старались войо, бой начнется до их прихода. Он прошел вдоль рядов воинов, подбадривая упавших духом, делая замечания и вселяя веру в души людей. Увидев Силыча, спросил:

   – Борис занял позицию?

   – Так точно! – отвечал тот.

   Ярослав обратился к Шестоперу:

   – Ты командуешь левым флангом, держи в узде войо, если попятятся, поддержи! То же относится и к агеронцам.

   Проходя мимо Станислава, что командовал всем фронтом, спросил:

   – В центре надежно прикройте щитами наших лучших лучников и берегите Эльфийку, если она погибнет, ее брат с нас шкуру спустит.

   Тот утвердительно кивнул.

Глава 82

   Время вышло! Корабли подходили к берегу, и Ярослав махнул рукой: «Пошли!»

   Воины шагнули дружно и ровными рядами высыпали из леса на открытое песчаное пространство берега. Сотню метров они пробежали в несколько десятков секунд и остановились у края воды, устанавливая большие щиты павезы. До кораблей оставалось всего ничего, и в воздух взвились стрелы. Первые залпы колонистов оказались наиболее смертоносны. Переполненные людьми посудины были прекрасными мишенями. Многие из воинов сидели на веслах и оказались открыты убийственному ливню, стрелы пронизывали их насквозь, впиваясь в спины, руки, головы.

   С кораблей раздавались истошные вопли. Некоторые раненые и убитые падали прямо за борт с переполненных палуб кораблей. Послышались зычные возгласы: командиры и кормчие брали под контроль перепуганные неожиданностью нападения экипажи. Результат не замедлил сказаться – воины подняли над головами щиты, и раненых сразу стало меньше, несмотря на то, что обстрел с земли не ослабевал. Весла дружно взвились в воздух, и вот уже через несколько десятков гребков носы кораблей ударили в грунт. Корабли остановились, с них прямо в воду, утопая в ней по самую грудь, как горох, посыпался десант. Настал момент, когда смерть пожала свою кровавую жатву.

   Со стороны колонистов стреляли все кто мог. И даже большенство всадников присоединились к бою. Каждый воин, имевший лук или арбалет, стрелял, стараясь выпустить как можно больше стрел. Точность в данный момент была вторична. Враг сыпался с бортов кораблей так густо, что каждая стрела, выпущенная в том направлении, находила достойную цель. Но враг все прибывал и прибывал, трюмы кораблей казались бездонными.

   Станислав, находясь в первых рядах и видя происходящее, приходил в ужас. Сотни! На кораблях были сотни воинов, если не тысяча или полторы. Чего стоит их жалкая цепочка из трех рядов, включая и приблудных войо, по сравнению с таким количеством. И даже если сейчас покажется Навси-ла-рад, – это не изменит численного превосходства врага. Остается только одно – стрелять быстрее. Благо, корабли начали высадку не одновременно, три из них, ровно половина, все еще маневрировали, стараясь не сесть на мель слишком далеко от берега.

   Станислав кричал, обращаясь к воинам:

   – Ребята, быстрее! Прошу вас, быстрее стреляйте! Не жалейте стрел! Если мы их подпустим, нас сомнут!

   Со стороны бурути посыпались стрелы. Лучники стреляли с палуб кораблей, и даже те, что уже спрыгнули в воду, доставали луки и пытались противостоять урагану смерти, летящему в них с берега. Колонисты поневоле стали укрываться за ростовыми щитами, и хотя ответный огонь врага был слаб и жалок, у каждого человека замирает в груди сердце, когда над ухом звучит бередящая душу песня стрел.

   Станислав, видя, что их огонь ослабевает, бросился вдоль рядов, прикрываясь щитом.

   – Ребята, не трусь! Двум смертям не бывать. Стреляйте быстрее!

   Он добежал до самых крайних рядов, где на фланге Шестопер поддерживал воинов войо. Те стояли жестко, монотонно посылая одну стрелу за другой, синхронно давая ровные залпы. Никто из них и не думал бежать, хотя дикари страдали от врага в большей степени, чем колонисты. Их щиты были узковаты, и только в переднем ряду имелась тонкая цепочка из ростовых, переданная им людьми накануне боя.

   * * *

   Возможно, защитники долины смогли бы сдержать натиск врага, если бы отражали три или четыре корабля. Но те из них, что подошли к берегу позже, развернулись и причалили в сотне метров к северу от построения колонистов. Такой маневр резко менял обстановку. Воины, быстро спрыгнув с этих кораблей в воду, беспрепятственно достигли берега и теперь угрожали ударить Станиславу и колонистам во фланг. Он уже приготовился отдать команду отступать, как прибежал гонец от Ярослава с приказом отходить.

   Ярослав все это время находился на опушке леса и наблюдал за происходящим на берегу. Он поминал вождя войо и всех его родственников до седьмого колена самыми последними словами, обещал сотворить такое злобное колдовство из арсенала своей бабки, что не только душа самого вождя не найдет места, но и души всех его предков выгонят из рая, если таковой для них существует. Обещал окружавшим его людям, что повесит войо на первом же суку, как только увидит. Вероятно, проклятия подействовали. Великий вождь Навси-ла-рад появился собственной персоной. Он выглядел устало от долгого бега, как и его воины. Несколько минут назад Ярослав мечтал круто наехать на вождя, но когда дошло до дела, предпочел сбавить обороты.

   – Вы опоздали, вождь! – высокомерно произнес он. – Где ваши воины?

   Навси-ла-рад виновато потупил взор, но, чувствуя превосходство в интонации Ярослава, высоко вскинул голову:

   – Со мной пять десятков воинов, они готовы немедленно вступить в бой. Остальные будут, спешат...

   Услышав такую глупость, как готовность войо немедленно вступить в бой, Ярослав осадил вождя:

   – Прикажи своим воинам построиться здесь! В лесу! Строиться в три ряда! Ваше опоздание дорого нам обойдется... Всем нам.

   Навси-ла-рад вновь гордо вскинул голову, но не ответил. Зычно рыкнул на своем языке. Войо стали послушно строиться.

   Ярослав обратил внимание на то, что происходило на берегу. Там явно творились весьма неприятные вещи. Он быстро усмотрел, что численность врагов превосходит ожидаемую, и,вдобавок, часть кораблей разумно уклонилась к северу, намереваясь начать высадку вне зоны обстрела. Можно было послать туда войо, но пять десятков слишком мало, следовало ждать остальных. Но войо подходили медленно, прибывая небольшими группами по десять-пятнадцать воинов. Вероятно, вождь с отрядом самых выносливых вырвался далеко вперед, и теперь подтягивались отстающие. Ярослав поинтересовался причиной.

   – Почему вы опоздали?! – негромко спросил он у стоящего рядом вождя.

   Тому вопрос был явно неприятен, он бросил коротко:

   – Не все хотели...

   И через паузу добавил:

   – Пришлось заставлять.

   Ярослав с удовлетворением про себя отметил, что не ошибался в причинах.

   Тем временем положение на берегу стало угрожающим. Бурути высадились беспрепятственно и теперь наступали во фланг. Первыми должны были ощутить силу тяжелой пехоты находящиеся на левом фланге войо и поддерживающие их люди Шестопера. Последний уже разворачивал своих буквой "Г", чтобы отразить удар. Станислав метался за рядами воинов, стараясь ободрить людей, но не решался на отступление без приказа. Ярослав подозвал одного из посыльных всадников, передав приказ:

   – Отступить к опушке!

   Через пару минут весь строй колонистов дрогнул и в полном порядке отошел к лесу. Обстрел с обеих сторон прекратился.

   * * *

   Бурути серьезно замешкались с высадкой. По всему было видно, они понесли огромные потери. Палубы кораблей были завалены убитыми и ранеными. В воде плавало множество бездыханных тел. Некоторых из них прибивало к берегу и выбрасывало на песок. Раненые с трудом выбирались из воды, сидели на песке, пытаясь оказать помощь самим себе. Промеж них метались командиры, кого-то строили, но уже ничего не могли сделать. Экипажи кораблей, причаливших первыми, оказались настолько расстроены, что не годились для дальнейшего боя. Видя состояние врага, Ярослав поспешил на опушку.

   – Почему прекратили огонь?! Немедленно продолжить! – он вырвал из рук одного из воинов лук, сам натянул тетиву и послал стрелу, почти не целясь, в сторону сгрудившихся на берегу врагов.

   – Люди устали! – взмолился Станислав. – Пятнадцать минут отдыха?!

   – Устали! – взревел Ярослав. – За полчаса боя? Что будет с вами за три или четыре часа? Немедленно стрелять!

   Усталые воины вновь натянули тетивы.

   Короткая передышка не дала бурути почти ничего. Высадка с первых трех кораблей прекратилась, но остальные высаживали воинов. Казалось, что им не будет конца и края. Через десять минут они запрудили берег, выставив щиты и прикрыв ими беспомощную толпу раненых, что бессмысленно сгрудились на границе земли и воды. Ярослав, глядя на это угрожающее и одновременно жалкое зрелище, отметил про себя, что в таком состоянии враг, даже будучи в численном превосходстве, не в состоянии наступать. Это дает бесценные минуты, а может быть и полчаса, чтобы собрать силы войо в один кулак. Шанс на победу еще не был утерян.

   Ярослав нервно расхаживал по опушке леса. Рядом падали стрелы, но он не обращал на них внимания. Станислав, прикрываясь щитом, спросил подошедшего Ярослава:

   – Как мы облажались! Кто говорил, что их будет триста? Да их – тысяча, не меньше!

   – Неожиданности на войне – обычное дело, – задумчиво произнес Ярослав, – но их не тысяча. На мой взгляд, шестьсот, от силы семьсот. Тысячу корабли просто не поднимут.

   Во время ожидания отставших войо враг на берегу выстроил фронты из четырех, в иных местах пяти рядов. Многочисленные потери, понесенные в начале высадки, ничуть не испугали воинов, а, наоборот, озлобили. Было очевидно, насколько мало защитников долины, и превосходство врага остается подавляющим. Бурути требовали мести за понесенные жертвы и наглость врага. Расстояние между отрядами позволяло услышать выкрики чужой стороны. Пришельцы не скупились на жестокие обещания и самые неприличные оскорбления. Несмотря на поток стрел, летящий в них, отдельные воины что есть мочи выкрикивали фразы, чтобы их слышал враг: "Будьте прокляты, убийцы! Вы еще пожалеете о том, что сделали! Мы перебьем вас всех! Ваши жены и дети будут просить смерти!"

   Ярослав видел, что сил у бурути в достатке, их воины полны уверенности в победе. Стоит им дать волю, оправятся, и тогда спасения не будет. В отличие от врага, его воины были подавлены. Это сквозило в выражении лиц, угрюмом тяжелом взгляде, порой неуклюжих действиях, но они держались стойко, на автомате посылая одну стрелу за другой, стараясь не думать о своей жизни, которая может оборваться в любую минуту и будущей судьбе своих близких. В этот момент отчаяния и безысходности он заметил одно обстоятельство в позиции врага. Если воины бурути построили ровные ряды из щитов перед фронтом колонистов, то на их правом фланге, где никого не было, не было и строя. Лишь многочисленные, но разрозненные кучки воинов охраняли три последних корабля, оставшиеся без экипажей. Между прочим, эти сто метров предназначались для войо, которые сейчас скрывались в зарослях. Ярослав поспешил к вождю.

   Впрочем, Навси-ла-рад находился недалеко, буквально в двух шагах, за опушкой. Он строил своих войо, громко рычал на непонятливых, порой отвешивая самым отмороженным беспощадные удары дубинкой. Он обратился со словами упрека к подошедшему Ярославу:

   – Великий Дхоу, вы решили победить врагов одни?! Неужели наши луки лишние?

   Ярослав даже не заметил вопроса, с серьезным видом задав свой, и самый главный:

   – Сколько сейчас у вас воинов?

   – Больше сотни!

   Ярослав видел, что в рядах войо значительно прибыло, а отстающие все подходили и подходили.

   – По моему приказу вы выйдите на опушку! Все воины должны стрелять из луков на ходу в тех врагов, что будут перед вами! Не останавливаясь, идите прямо на врага и атакуйте врукопашную. Наши ряды присоединятся к вам, как только фронт сомкнется во всю длину. Главное, не допустите разрыва между нашим и вашим строем. Воины должны плотно соприкоснуться, иначе в брешь проникнет враг. Будьте готовы!

   Навси-ла-рад громко гаркнул:

   – Мы всегда готовы!

   Вернувшись к своим, Ярослав приказал Шестоперу и тем всадникам, что участвовали в пешем бою, вернуться к лошадям:

   – Как только будем готовы, немедленно атакуем. Войо нас поддержат на левом фланге...

   Его слышали все ближайшие ряды воинов, многим это казалось безумием.

   – ...Станислав, как только войо выйдут из леса и поравняются с вами, бегите вперед и вступайте в рукопашную с тем врагом, что будет перед вами. Сам я с конницей ударю во фланг...

   И, видя угрюмые лица, продолжил особенно громко и воодушевляюще:

   – ...Я уверен, мы опрокинем их! Смелее! Враг не знает, что такое тяжелая кавалерия!

   И сделав отмашку посыльным на начало атаки, он спокойно направился к укрытым в лесу всадникам.

   * * *

   Войо вырвались из леса с диким истошным ревом и воем. Следует заметить, их боевой клич производил впечатление. Сотня луженых глоток издавала звук явно нечеловеческий, нечто среднее между верещанием озлобленного кота и рычанием леопарда. Все пространство побережья утонуло в этом зловещем рыке. Воины бурути даже замерли на мгновение от неожиданности, перестав метать стрелы. Никто из них не мог поверить своим глазам: на них в звериной ярости бежали нелюди! Ряды колонистов на веселящий душу порыв союзника ответили дружным «Ура!». В небо взметнулись лежащие до поры до времени на земле копья, и ободренные люди дружно бросились на врага. Расстояние между противниками было не столь велико, и пробежать его быстро не составляло труда. Но следует отдать должное бурути, они не только успели опомниться, но и организовали отпор. Воины на левом фланге выстроились и встретили разъяренных войо плотными рядами щитов и копий. Более пострадавшие в начале боя перед колонистами, но изначально стоящие в строю не только опомнились от неожиданности, но и, в свою очередь, бросились навстречу.

   Ряды щитов сшиблись с сухим треском, послышались душераздирающие вопли раненых и умирающих. Звон оружия, резкий хруст ломающихся копий, – началась жестокая сеча, исход которой зависел от личного мужества каждого воина, от взаимной выручки и опыта отрядов.

   На левом фланге яростный порыв войо принудил численно превосходящие силы врага отступить к самой воде. Создалась реальная угроза прорыва фронта и захвата стоящих на мели кораблей. Отвага нелюдей обескураживала врагов. Они, почти безоружные, с дубинками и копьями кидались на строй тяжеловооруженной пехоты, показывая беспримерное мужество и отвагу. Прикрываясь узкими продолговатыми щитами, отдельные храбрецы хватали в охапку по несколько копий сразу, прижимая к себе и не позволяя ими действовать. В этот момент другие врывались между воинами врага, сея вокруг себя смерть. К сожалению, такие храбрецы обычно погибали. Другие пытались запрыгнуть на плотную черепаху щитов и ударить сверху, третьи просовывали копья сквозь или под щиты в надежде достать таким образом врага. Вышколенная пехота бурути попятилась!

   В отличие от войо, у колонистов дела шли с переменным успехом. Обескровленные воины врага атаковали смело, но вяло. В свою очередь, уже успевшие устать копейщики, лучники и агеронцы держались стойко, почти не неся потерь, но и продвинуться не смогли, даже попятились. В этот момент произошло то, о чем все, можно сказать, забыли. Бой шел своим чередом, но в рядах бурути зрела новая опасность, грозящая обитателям долины гибелью.

   На одном из кораблей открылось свечение. Колдун, долго прятавшийся за рядами воинов, решил-таки вступить в бой. Момент он выбрал удачный.

   Враги вскрыли свои резервы, а ситуация на фронте против нелюдей предвещала катастрофу. Бурути из последних сил сдерживали натиск.

   Свечение на носу корабля усилилось, яркий пучок огня отделился от носителя и по кривой траектории ушел к рядам атакующего противника. Раздался оглушительный хлопок и треск. Огненная бомба разорвалась прямо посреди густой толпы нелюдей, создав огромную брешь в рядах. С победным ревом воины бурути ворвались в пролом, опрокинув жалкое сопротивление тех, кто не был задет взрывом. Навстречу им спешили резервы во главе с самим Навси-ла-радом.

   * * *

   Миэле видела колдуна как на ладони. Он стоял на носу корабля, окруженный пологом магической защиты, накапливая силы для огненного удара. Все мужчины вокруг нее были заняты боем: одни сражались, другие отдыхали, третьи ждали своей очереди сменить уставших товарищей или поддержать соседа. Только трое лучников все еще поддерживали энолу в ее кровавой работе: спереди ее прикрывал щитом мальчик-модон, справа, прикрываясь щитом, метал стрелы Бегиш, слева – подросток-агеронец, которого Миэле выбрала сама за успехи в их ремесле. Володя-Лучник был вынужден оставить их. Он ушел в первые ряды воинов и сейчас сражался мечем и копьем наравне со всеми. Миэле метала одну стрелу за другой пытаясь в отчаянной ярости пробить защиту колдуна. Она шептала слова наговоров на стрелы, но магия леса была бессильна против волшебства колдуна, тянувшего энергию из всего окружающего, даже из нее самой.

   Когда первая бомба лопнула с оглушительным грохотом, и раздался победный рев врагов, энола была просто в отчаянии, что она может попасть в цель, но не может убить врага. Ее стрелы кончились. Миэле, подхватив агеронский лук, стреляла, не останавливаясь, но все впустую. Неожиданно они встретились взглядом. Колдун увидел энолу среди суетящейся толпы врагов, узнал, что именно ее стрелы доставляют столько беспокойства, что приходится тратить силы на поддержание щитов. Он злобно ухмыльнулся, чувствуя собственное превосходство, и метнул очередную бомбу в сторону назойливого стрелка. Энола видела летящий в нее огненный шар. Она понимала, что подарок предназначается именно ей, злорадный взгляд колдуна не вызывал сомнений в этом. Вероятно, она его изрядно достала. Миэле пискнула, как испуганная мышь, и, хватаясь за мальчика-щитоносца, упала, прикрывая голову руками. Раздался оглушительный взрыв, сознание отключилось.

   Сколько энола находилась не в себе, не помнила, казалось, целую вечность. В голове стоял шум и звон, как будто десять нелюдей били в нее молотами. Тяжело разлепив веки, энола увидела, что лежит на земле, под телом мальчика-щитоносца и его щитом. Все вокруг было в крови. Голова ребенка безжизненно свисала с ее груди. Оглядевшись вокруг, она села, оттолкнув мальчишку, нащупала лук и стрелы. Одна мысль не давала ей покоя: "Если колдун и дальше будет кидать бомбы, все погибнут. Я непременно должна убить его!" Колдун был на том же месте, он копил силы для нового удара. Миэле даже удивилась, как мало времени прошло с момента ее отключки и взрыва, а ей показалось – вечность. Она привстала на одно колено, наложила стрелу, прицелилась. Вокруг нее лежало множество окровавленных тел, – это были ее лучники и арбалетчики, с которыми она каждый день занималась. В тупой ярости она послала стрелу, напоенную магией леса и ее собственной ненавистью.

   Или колдун снял защиту, или после взрыва у нее дрожали руки, но энола все же достала его. Последняя посланница впилась врагу в бедро. Миэле взвыла в отчаянии. Она впервые в жизни так глупо промазала в самый неподходящий момент. Колдун скривился, но размалеванное его лицо выражало больше презрения, чем боли. Ярость кипела в его жилах, и он поднял руку с бомбой, чтобы добить отчаянного стрелка. Энола понимала, что секунды ее сочтены, но решила не показывать свой страх, и спокойно, глядя прямо в глаза врагу, накладывала очередную стрелу.

   Миэле не слышала хлопка, раздавшегося где-то далеко в тылу. Она вообще ничего не слышала, бомба контузила ее и оглушила. Она не чувствовала, что из ушей бежит кровь, но увидела, как голова колдуна неестественно дернулась, от нее отлетел кусок, разбрызгивая вокруг кровавые ошметки. Уродливые, слизкие мозги разлетелись по палубе. Колдун с оставшейся половиной головы дрогнул, пошатнулся, выронил из рук огненный шар. На носу корабля раздался оглушительный взрыв. Место, где он стоял, утонуло в яркой вспышке пламени, палуба загорелась. Никто не понял, что произошло. Волшебство – опасная вещь, и несчастные случаи – не редкость. Миэле вздохнула и потеряла сознание.

   * * *

   Борис, сидя на дереве, чувствовал себя как курица на насесте. Мало того, что над ним смеялись товарищи (никто не знал, зачем Ярослав заставил его туда лезть), хуже того, он не мог найти подходящее растение, чтобы соорудить полати. Мальчишки, по малолетству выделенные ему в помощь, годились только на посылки или подать ствол. Вот и сидел он в развилке ветвей, перекладывая отекший зад с одного места на другое, где еще не так больно. Он наблюдал за боем. Дело пошло веселее, воины поливали врагов стрелами, а Борис изнывал от желания кого-нибудь пристрелить. На берегу продолжался бой, товарищи дрались, не щадя животов, а он сидел на дереве, как дезертир. Однако приказ есть приказ – стрелять только в колдуна. А где он, кто знает? За рядами врагов металось много народу. Борис даже стал различать, кто командир, кто главнее, кто поменьше. «Но кто из них колдун?» – недоумевал сиделец. Безделье удручало. Он проверил оружие, пристроил его поудобнее в развилке веток. В тот момент, когда колонисты отошли и враг, казалось, вот-вот ударит, он послал мальчишку со словами, которые тот должен был передать в точности: «Дай стрельнуть?!»