Текст книги "Хроники трона. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Александр Анфилатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 73 страниц)

   В ответ Анна согласно кивнула, поворачиваясь в сторону лестницы, ведущей на отсутствующий второй этаж и стены цитадели. Вспомнив о дворце, когда-то имевшем второй этаж,Ярослав уточнил:

   – У нас в крепости не хватает помещений, вероятно, скоро придется надстраивать.

   – Наверно придется, – отвечала Анна, непонятно почему стесняясь и не поддерживая разговора.

   Она опускала глаза в землю или отводила в сторону, не желая встретиться взглядом с Ярославом. Они по мосткам перешли на внешнюю стену. Здесь полтора десятка людей, в основном модонов, под руководством нескольких землян из команды Силыча с помощью домкратов поднимали на стену большие каменные блоки. Следуя насущной необходимости, начиналось строительство воротной башни, и первые особо крупные глыбы приходилось поднимать с большим трудом. Выломанные из городских строений, их прикатили сюда на специально построенной повозке, и сейчас, подкладывая брусья, медленно, по одному поднимали.

   Ярослав не удержался, бросился помогать, забыв о спутнице.

   Спустя какое-то время тяжелый камень грузно лег на катки, и Ярослав вновь обратил свой взор к Анне. В тот момент она стояла у парапета в стороне от всех, глядя на волны фиорда и зеленовато-серую полоску океана на горизонте. Он тихо подошел, держа в руках белый актеон, который сбросили перед работой, чтобы не замарать. У Анны через плечо свисала его портупея с дагой, а бастард стоял, прислоненный к парапету. Ярослав взял ремни, опоясываясь, взглянул в глаза девушке. С минуту она смотрела в сторону залива, потом перевела взгляд на него. Ярославу на секунду показалось, что агатовые ее огромные глаза излучали тепло.

   Он положил свою ладонь на ее руку. Девушка не отстранилась.

   – Что случилось вчера? Мы все переживали...

   Анна молчала.

   – ...Если что-то серьезное, скажи, возможно, смогу помочь. Не держи в себе, и станет легче. Здесь все – твои друзья!

   – Не случилось ничего необычного, – спокойно ответила девушка, – просто я узнала, какие бывают люди.

   Ярослав удивился и смутился:

   – О чем ты?

   – Какие подлые и мерзкие!

   – Кто посмел тебя...?!

   – Ты! – прямо в лицо бросила обвинение Анна. – Ты – подлый, мерзкий и испорченный тип.... – в ярости выпалила она, вырвав свою руку из ладони Ярослава, – можешь на меня не рассчитывать...

   – Помилуй Бог...– взмолился Ярослав, всем своим видом давая понять, что ни сном ни духом не в курсе.

   – Я видела тебя с Юлей, – Ярослав остолбенел от удивления, а Анна пыталась добить, – теперь у тебя уже есть две девушки, а третья будет не по силам!

   – Но, Анна, это совсем не то, что ты думаешь, – пытался оправдаться Ярослав, но девушка отвернулась и тихо всхлипнула, изо всех сил стараясь сдержать слезы.

   Ярослав глубоко вздохнул, чтобы сделать попытку оправдаться, но рядом уже были люди (стены не были местом для подобных разговоров), к ним направлялась Ольга Николаевна, и Ярослав счел за благо отложить продолжение разбора полетов. Тем более что можно лучше подготовится и все обдумать.

   – Мы поговорим об этом позже! – строго заявил он. – Сюда идут. Утри сопли!

   Анюта всхлипнула сильнее, намереваясь разреветься. Ярослав от греха подальше последовал к Ольге навстречу со словами:

   – Что случилось?

   – ЧП, – ошарашила врач, – заболел ребенок из агеронской семьи, за два дня третий случай.

   – Эпидемия?! – произнес ужасающее слово Ярослав.

   У землян глаза полезли из орбит.

   – Эпидемия! – безнадежно согласилась врач.

   * * *

   Возвращаясь в Мегарон, Ольга предлагала неотложные меры:

   – Нужно немедленно организовать карантин где-то на окраине города, и прекратить нашу скученность в крепости.

   Ярослав, шагая за врачом и обдумывая необходимые действия, спросил:

   – Что это за болезнь, и насколько она опасна?

   – Несмотря на то, что я лично о ней ничего хорошего не слышала, Олег утверждал, что инкубационный период от трех дней до недели. По своим признакам заболевание похоже на грипп, но передается, вероятно, иначе, более медленно. Смертность, по нашей информации, высокая, но переболевшие более не заражаются. До сих пор у меня не было никакой конкретной информации ни о лечении, ни о возбудителе. Совершенно не представляю, какая реакция будет у землян. Вирус новый для нас, потому можно ожидать чего угодно.

   – А что говорил Олег?

   Ольга пожала плечами.

   – Не болел.

   В зале Ярослав нашел некоторых из командиров, которые были уже в курсе событий.

   – Немедленно требуется разогнать народ по поместьям. В крепости остаются Шестопер и его люди. Павел Петрович, необходимо в течение двух-трех часов подготовить помещение для больных в восточной части города, снимайте людей с других работ, пусть делают эту.

   Общественные работы в крепости и городе с сегодняшнего дня отменяются. Крепость на карантине. Все колонисты должны ночевать в своих поместьях, причем полностью запрещается общение между семьями. Пусть сидят каждый на своей земле, работают, и друг с другом не общаются, чтобы прервать всякие связи. Ваши люди, Ерофей Силыч, должны организовать патрулирование территории колонии с целью недопущения несанкционированного перемещения людей. Все контакты через людей Силыча: вызов врача и другое. Не подчиняющиеся должны быть изловлены и немедленно наказаны.

   Затем, после паузы, обратился к Ольге:

   – Каковы признаки болезни? Все должны их знать и при первом подозрении докладывать врачу.

   Ольга Николаевна вкратце рассказала:

   – По нашим сведениям, не из самых заразных, но смертность очень высокая. Начинается с повышения температуры, жар. Все кончается сильнейшей слабостью и неизбежной смертью.

   – Сколько длится болезнь?

   – Спустя несколько дней после заражения иногда бывает ложное улучшение, а потом через неделю-полторы наступает смерть или выздоровление.

   Ярослав обвел взглядом собравшихся. Здесь были не только земляне, но и модоны, и ласу. Он, обращаясь в первую очередь к аборигенам, спросил:

   – А как ее лечат?

   Ответил стоящий ближе всех Колтук:

   – Я точно не знаю, кто-то говорил мне, что надо все время лежать, не раскрываться, когда горячка, упаси бог, не мыться и очень мало есть.

   – У нас есть определенный запас антибиотиков, причем сильных и современных, – перебила старика Ольга Николаевна, – будем надеться на них, но главное – это жесткие карантинные меры. И немедленные!

   – Конечно... – с пониманием согласился Ярослав и затем, обращаясь к собравшимся: – В течение часа все должны покинуть крепость. Погрузить повозки, собрать скот и разойтись по поместьям.

   Ярослава очень порадовало, что все серьезно восприняли сложившееся положение. Колонисты за час подняли на ноги все население крепости. По счастью, путь был недалек, и люди грузили весь скарб, включая уже изготовленные здесь ткацкие и гончарные станки. Спустя каких-нибудь полчаса первые повозки начали покидать город. Люди шли в основном пешком, погоняя перед собой немногочисленные стада домашнего скота, до сего дня ночевавшего в форбурге. Каждая семья уходила на участки земли, где должна была в одиночестве пережидать период карантина. Многие, стремясь обезопасить себя, бросали уже возделанные поместья, уходя дальше в лес, где намеревались обработать новую землю, однако, не оставались без присмотра и старые посадки.

   Ярослав разделил свою группу на шесть меньших и определил каждому место, где они будут жить. Так Станислав обосновался на мельнице. Жиган занял Белую башню и ближайшие поля,Геннадий с женой и сыном – на средних террасах склона, остальные также на земле поместья, по возможности, на максимальном удалении друг от друга. Сам Ярослав с племянницей, Ноки и Трубой остался, как и подобает вождю, в главном доме, где и принимал посланцев от других групп и взводов. Примерно таким же образом рассеялись по окрестностям и все остальные переселенцы, и только люди Шестопера остались в крепости для охраны. Ольга Николаевна ежедневно присылала человека с докладом и просьбами, на что Ярослав немедленно реагировал через посланников, отдавая необходимые распоряжения.

   Первое время число заболевших резко росло, но через четыре-пять дней стабилизировалось. Меры карантина дали свои результаты.

Глава 71

   Поместье, где с начала эпидемии жил Ярослав, представляло собой южный склон холмистой гряды с тремя рукотворными террасами, и хотя древние жители лишь слегка поправили опорными стенами существующий естественный рельеф, в любом случае, работа была проделана большая. Основная земля поместья тянулась от стен города до подножия гряды и искусственного пруда с мельницей. Территорию прорезала грунтовая дорога, беря начало, как ответвление мощеной, недалеко от восточных ворот города. Затем она подымалась по склону, террасам и заканчивалась у ворот главного дома. На вершине гряды, так же как и у подножия, земля делилась на отдельные участки заборами, которые вероятно, остались от прежних владельцев еще до организации большого поместья.

   Окрестности изобиловали великолепными пейзажами, радовавшими глаз, а особенно видами с вершины на море, долину и фиорд. Правда и здесь густая чаща зарослей скрывала берега глухой стеной, закрывая поверхность земли. Но не везде. В этой сплошной зелени порой встречались обширные просветы, а порой каменистые отроги, ниспадающие крутыми обрывами. Здесь, на манящем фоне скал, возносились разлапистые южные деревья, часто опутанные ползучими растениями и вьюнами, как будто сошедшие с китайских акварелей. Среди этого, можно подумать, рая на земле обнаженными проплешинами зияли участки возделанной земли, что оставили после себя люди.

   Именно на таком клочке пашни вели свое хозяйство девушки из группы Ярослава, хотя до главного дома поместья было рукой подать, им запретили появляться там и покидать обработанную делянку. Всего их было пятеро вместе с Анной, Юлей и Настей. Две другие девушки несколько старше по возрасту, изначально попали на Трон вместе с группой бомжей, потому наклонности прошлой жизни несколько отдаляли их от Юли и Анны. Ольга и Наташа, несмотря на несколько месяцев засухи и вполне реальной угрозы наказания, постоянно находились в поиске чего-либо перебродить. Однако дикая местность давала мало возможности, и потому девушки находились в состоянии продолжительной грусти и тоски.

   Но голод не тетка, и чтобы прокормить себя, приходилось работать не покладая рук. В первую неделю карантина подруги сделали необходимые посадки и теперь, в основном, занимались охраной участка и прополкой буйных сорняков. А охранять было от кого, и, хотя каменные заборы защищали от местной, исключительно нахальной разновидности диких свиней, между прочим, очень опасных для человека, нашлось немало существ, для кого стена – не помеха. В первую очередь, это различные виды птиц, летающих и бегающих наподобие маленьких страусов, но главный и самый хитрый разоритель – игрунки. Эти полуобезьяны-полувуоксы отличались поразительным умом и сообразительностью. Ведя дневной образ жизни, плохо видели в темноте, тем не менее, регулярно, в ночное время делали налеты на грядки девушек. Они выкапывали из земли только что посаженные плоды, нанося серьезный урон хозяйству. Когда растения дали всходы и стали несъедобны, разорение прекратилось, но полосатые мародеры повадились таскать запасы продуктов прямо из дома (точнее, хижины), где жили девчонки. Дошло до того, что зверьки пристрастились таскать все, что плохо лежит. Убивать разбойников никто не решался, а камни и палки, летящие вслед похитителям, мало их пугали. В ту ночь Анна с Юлей вернулись с поста в начале ночи, их сменщицам оставалась вторая половина и утро. Сон не шел, после окончания сезона полевых работ девушки не сильно уставали. Тем не менее, полудрема сомкнула веки и сквозь пелену между сном и реальностью Анна почувствовала, что кто-то сел на ее кровать!

   ***

   Оронапи с полудня сидел в зарослях вьюна, наблюдая за хижиной и участком людей. Его брат Пирокай должен был появиться в начале ночи, но вот уже звезды померкли, а тот не появлялся. План похищения зрел в головах молодых войо уже давно, но вот только сейчас сложились обстоятельства для исполнения – подростки нашли поместье, где жили одни женщины. При этом в хижине имелся большой запас человеческих инструментов и, что совершенно поразительно, металлических рылец. Когда брат Пирокай впервые увидел, как люди рыльцами поднимают землю, не то что спал с лица, а даже позеленел. Сами войо поднимали землю древесными копалками, и дело это нелегкое. Вероятно, по этой причине Пирокай запал на людские вещи. Воровство в их племени, мягко говоря, не уважалось, но тут совсем другой случай и, если отнять у людей, безобразие может сойти с рук, тем более что братья знали, кое-кто уже похищает с чужих полей рассаду и так же, как и Пирокай, мечтает стянуть более ценные вещи.

   Найдя удобную цель, братья улизнули с охоты и теперь выжидали момента для осуществления плана. В хижине жили только девушки, и войо не ожидали сопротивления, тем более они вовсе не собирались нападать, а только похитить рыльца и топоры, но в случае обнаружения их некому будет поймать.

   Пирокай появился уже среди ночи, подкравшись к брату, как ночной кот. Войо было уже семнадцать и его посвятили в воины, но глупые замашки подростка еще не выветрились из головы. Когда Оронапи немного успокоился от испуга, сумел ответить брату:

   – Три женщины сейчас в хижине, а две охраняют посадки, но, думаю, через какое-то время и они уснут.

   – Хорошо! – ответил режущимся взрослым рыком Пирокай. – Будем ждать до середины ночи, затем вдоль стены подкрадемся к хижине. Если повезет, нам будут завидовать все в роду. Таких ценных инструментов нет даже у самого вождя.

   Через пару часов, когда женщины сменились на посту и, по меркам Пирокая, должны были сладко спать, братья ползком пробрались к хижине. Дверь не закрывалась, и они, как ловкие игрунки, проникли внутрь. В отблесках лунного света, падающего через ничем не прикрытые окна, войо на ощупь стали искать предметы желания. На это потребовалось немало времени,потому как, несмотря на ясную ночь, в углах, где хранился инвентарь, царила тьма. Наконец, Оронапи нащупал древесные черни, а Пирокай попытался проникнуть в спальню. Дверь оказалась подперта изнутри, и молодой войо, просунув руку в щель, пытался аккуратно убрать подпорку.

   Неожиданный девичий крик заставил юных воришек оцепенеть на месте. Оронапи застыл с охапкой рылец в руках, а Пирокай – на земляном полу с просунутой в щель рукой.

   * * *

   Анна открыла глаза и сквозь полудрему увидела черную тень на фоне освещенного луной окна. Существо показалось ей огромного роста с большой треугольной вытянутой головой. По спине пробежали мурашки. На голове у нечисти торчали рога, морда заканчивалась, в темноте не разобрать, то ли свиным рылом, то ли кошачьим носом.

   "Бес", – острым ножом сознание резануло сердце. Из-за спины торчал хвост. Глаза чудища сверкали зеленым светом, а зрачки шевелились. На пару секунд девушка оцепенела, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, в голове роились вопросы без ответов: "Что это? Почему оно пришло ко мне? Чего хочет, и главное, что мне сейчас делать?" Осознав, что существо может принести вред и даже убить, Анюта окончательно испугалась и в порыве паники уже не могла более сдерживать чувств. Что есть мочи заверещала и с силой пнула ночного гостя обеими ногами. Существо оказалось относительно легким! Дико пискнув, оно сигануло на стол и в виде черной тени бросилось в окно, ловко перемахнув кровать со спящей (теперь уже проснувшейся) Юлей.

   Юлька, как бешеная, подпрыгнула на кровати, в страхе и панике ища оружие. Первой ей попалась под руку табуретка, и в тот момент в хлеву, что служил одновременно и прихожей, послышался шум падающих лопат, грабель и окучников, а вместе с ним писк и визг разбегающихся игрунек. Не будь дурой Юля с криком "Что случилось?" бросилась к двери, на бегу выбивая подпорку.

   – Бес! Бес! – срывая голос, визжала Анна. – К нам приходил Бес!

   – Не дури! – выдохнула Юля (Настя еще только подымалась с постели), нос к носу столкнувшись в дверях с войо.

   * * *

   Когда в хижине людей поднялся крик, Пирокай единственное что успел сделать, так это подняться с земли. В распахнутых дверях, в отблесках лунного света стояла женщина с табуреткой в руках и явным намерением раскроить ему голову. Да только Пирокай был хорошим войном, он ловко увернулся от летящего предмета, который лишь слегка задел плечо. А вот юному Оронапи не повезло, табуретка угодила прямо в грудь, он выронил инструмент и осел на землю с тихим стоном.

   Тем временем Пирокай не думал сдаваться или трусливо бежать, ни одна человеческая женщина не сможет испугать воина войо, пусть и первогодку. Юноша не собирался возвращаться без добычи.

   Получив в челюсть, он еще на что-то надеялся, но после серии безнаказанных ударов руками и ногами в живот и пах с прерванным дыханием и резкой болью в причинном месте счел себя оскорбленным и решил заняться человечкой серьезно, по-мужски, без скидок на пол. Со звериным рыком он бросился на вражину, намереваясь вцепиться зубами (войо, как и вуоксы, имели клыки и хорошо кусались). За спиной раздался умоляющий голос Оронапи:

   – Братец бежим!

   Но Пирокай не на шутку рассердился. Как человеческая женщина посмела поднять руку на воина войо?!

   А через мгновение юноша уже считал, что брат не так уж и неправ, из носа текла кровь, женщина, схватив "воина войо" за чуб, била коленом по морде, таская за вихры, как собачонку. И что самое обидное, Пирокай при всей своей силе, а он был явно сильнее, ничего не мог поделать, настолько неожиданно агрессивным оказался противник, ну прямо как лесная кошка. Наконец,уяснив, что пора смываться, крутанулся на месте, оставляя клок шерсти в руках женщины. Оронапи уже сбежал, и молодой войо со всех ног бросился наутек.... Его никто не преследовал.

   Через десяток минут, когда воришки-неудачники поняли, что погоня им не угрожает, Оронапи спросил у находящегося в расстроенных чувствах брата:

   – Братец, что мы скажем?

   Он намекал на неприглядный вид морды Пирокая.

   Тот шел, время от времени хлюпая разбитым носом, срывая листья дерева хино и прикладывая к пострадавшему месту, из которого все еще влажной струйкой сочилась кровь. В ответ на глупый вопрос молодой воин болезненно рыкнул, с шепелявым оттенком заметив:

   – Шкажем упал на охоте...

   – Будут смеяться... – удрученно уточнил брат.

   – Это лучше, чем шкажать, что наш избила женщина!

   Оронапи всем своим видом и кивком головы полностью согласился с братом:

   – Если узнают, со свету сживут!

   – Будем молчать...

   * * *

   Сразу по окончании потасовки девчонок неожиданно, до колик в животе, пронял хохот. Все трое смеялись до упаду, потешаясь нерасторопности и неготовности молодых войо встретить достойный отпор.

   – А он как на меня оскалится, – икая, задыхалась Юля. – А я ему... ногой...в...в.... Глаза стали такие удивленные!

   – Не смешите меня! – отмахивалась Настя. – Я и так...

   Анна, несмотря на перенесенный испуг, не могла не смеяться, радуясь чудесному избавлению от опасных воришек (девушки быстро смекнули, что молодые аборигены покушались на их имущество, а не на жизнь). Ее не покидал вопрос о том, что за существо проникло в хижину и так напугало.

   Внезапно посреди веселья она спросила:

   – Но кто залазил к нам в дом?

   – У Анны завелся еще один ухажер? – не без иронии намекнула Настя. – Здесь в джунглях столько разумных существ, и все испытывают озабоченность и потребность в человеческом тепле.

   – Вам смешно, а я так перепугалась, – изобразила обиду Анна, – у него глаза горят, а на макушке рога... и ...хвост.

   – Анна даже на необитаемом острове не остается без поклонников! – не преминула съязвить Юля.

   – Ладно, девчонки, довольно смеха! – неожиданно прервала веселье Настя. – Здесь совсем не до шуток. Полно Ярославу над нами издеваться, немедленно уходим в каменный дом поместья! – Скомандовала неформальный лидер их небольшого коллектива. – Юля, позови наших охранниц! Все равно от них никакого толку, только ворон пугать! Наверно снова спят под кустами! А мы немедленно собираемся и уходим.

   * * *

   Через десять минут Ярослава разбудил грохот ударов в ворота! Спросонья подумав об опасности, он стремглав поднял близких и всей гурьбой с обнаженным оружием (Ноки ловко владела копьем, как и всем, что ей попадало в руки) встречали незваных гостей. Узнав, что это его собственные девушки, грозно поинтересовался, и не думая открывать ворота:

   – Какого черта приперлись, заболеть охота или заразу разнести?

   – Кончай валять дурака, Славка, – не на шутку взбесилась Настя, – к нам войо залезли, ограбить хотели, если бы не Юля, были бы мы живы или нет, неизвестно. Открывай немедленно!

   Наконец, пойдя на уступку, Ярослав снял брус и открыл створку ворот, впустив, на его взгляд, перепуганных женщин. Анна, как только увидела парня, бросилась к нему, в страхе ища защиты и обнимая руками, совершенно не давая отчета в своих действиях и более не стесняясь подружек. Крепко схватила Ярослава за покрытую кольчугой талию и прижалась головой к груди.

   Ярослав, чувствуя, что девушки изрядно напуганы, беспокойно спросил:

   – Что случилось?

   – К твоей Анне из джунглей приходил влюбленный поклонник, – хихикнула Юля.

   – В дом залезли войо, пытались обокрасть!

   Ярослав удивленно вскинул брови.

   – ...Совсем молодые воины, – уточнила Юля, стесняясь своей силы, боясь, что ее могут посчитать мужиковатой и обвинить в отсутствии женственности, – мне было нетрудно с ними справиться.

   – Понятно... – уяснил Ярослав, – а что это за бредни о поклонниках из джунглей?

   – А это вовсе и не бредни! – воскликнула задетая Анна, на секунду оторвав голову от груди парня. – Какое-то неизвестное существо залезло в хижину и испугало меня!

   – И что оно сделало?

   Анна не поняла вопроса, потому как что еще должен был сделать бес, как не забраться в хижину. Затем, вспомнив горящие глаза монстра, неуверенно ответила:

   – Смотрело...

   – На кого?! – уже почти смеясь, уточнил Ярослав.

   – На меня, – удивилась Анна, – на кого еще смотреть?

   Услышав ответ девушки, вся компания вновь засмеялась, и хохот после перенесенных "испытаний" был облегчением, в нем чувствовались некоторые нотки истерики.

   – Вам смешно, а знаете, как я испугалась! – оправдывалась Анна.

   Ярослав, жалея ее, постарался утешить, хотя сам тоже был не прочь узнать, кто мог забраться в хижину к девушкам.

   – Аня, скорее всего это была одна из игрунок, ты ведь знаешь, они любят везде шарить, возможно, спросонья она тебе показалась крупнее, чем есть, а за рога ты приняла уши, они у игрунок торчком на макушке. А бес должен был иметь кроме рогов еще и уши. Ты не помнишь, были кроме рогов уши?

   Анна от неожиданности растерялась, не будучи в состоянии точно вспомнить отпечатанный в памяти образ, наконец, совсем запутавшись.

   – Не помню... Вроде нет! – и снова прислонилась головой к груди.

   Ярослав, видя конец веселья, скомандовал:

   – Ладно, расходитесь спать, я посторожу всех.

   Девушки не спеша разошлись по своим помещениям, где еще ранее были у них постели и комнатушки с крышей, в которых еще до эпидемии ночевали, когда всей семьей жили в поместье. Однако Анна не ушла. Они вдвоем остались на улице, сели на камень недалеко от пруда, на самом краю обрыва. У подножия гряды у самых ног простиралась непроглядная тьма джунглей, среди ветвей и деревьев сейчас точно также коротали время или спали люди, беззащитные в своем одиночестве. Анне так хотелось тепла, крепкой руки и того умиротворенного чувства защищенности, которое может дарить только близкий человек. В эту минуту она жаждала защиты, защиты от Ярослава и не хотела уходить во тьму каменных стен. Одиночество пугало.

   Они долго сидели молча, Анна обнимала парня, не чувствуя его, только тяжесть брони и оружия. Сейчас сталь была теплая, несмотря на ночь и отсутствие солнца, которое бы могло нагреть ее. Невольно подумалось: "Как только Ярослав терпит жару в тяжелом хауберке и толстом поддоспешнике?" Самой Анне часто делали поблажки. Когда было совсем нестерпимо жарко, она скидывала броню и оружие в повозки. В последнее время девушка вообще перестала носить броню, а оружие – только для вида. Однако близость врагов говорила, она неправа!

   – Может быть, ты снимешь броню? – неожиданно для Ярослава, а еще более для себя, озвучила Анна и тут же испугалась сказанных слов, своего решительного голоса.

   Однако она помнила советы Насти: надо быть смелее!

   Ярослав удивился, но безропотно снял кольчугу. Анна помогала.

   – Честно сказать, я в ней довольно сильно устаю, – как бы оправдывался он, – привычку к броне требуется вырабатывать с детства, а я надел пару месяцев назад, и если бы не природа, давно отдал бы концы.

   – Отдохни немного, – подбадривала его Анна, нежно касаясь обнаженного тела.

   Белье Ярослав из-за жары не надевал, а потому остался обнаженным по пояс, не сняв стеганые шосы.

   – Как ты терпишь в этом ватнике?! – теперь уже вслух выразила свое удивление Анна.

   – Поддоспешник – не ватник, – уклончиво, с некоторой долей обиды ответил Ярослав, – в нем намного прохладнее, чем в фуфайке, конский волос и шелк плохо греют и не сильно парят.

   – Да я не о том! – многозначительно намекнула Анна, прижавшись к парню и обнимая, сама же думая: "Какой он странный, разве не понимает ничего? Врала, наверное, Настя, говоря, что нормальный парень сразу все поймет, а Ярослав что-то тормозит. Или тут дело в Юле?.." Мысль как черная тень проскользнула в душе, когда она вспомнила имя подруги, но Анна взяла себя в руки!

   Тут же пришел ответ на ее немые вопросы.

   Ярослав, чувствуя близость, обнял девушку за талию, привлек к себе, руки их переплелись, а небритый подбородок коснулся ее виска, причинив боль.

   – Уже поздно, – тихо сказал он.

   – Да, – согласилась Анна, – надо идти спать.

   И поддавшись внезапному порыву, он наклонился и поцеловал ее в губы. Она обвила его руками за шею, и он вдохнул аромат ее волос, пахнущих сенокосом. Он начал целовать ее, так как целовал бы Юлю, но вдруг почувствовал, что Анна не прижимается к нему. Губы у нее были мягкие, влажные и нежно-невинные, как у ребенка. Что-то остановило. Затем, расслабившись, он осторожно обнял, инстинктивно прижав ладони к ее груди, но неожиданно девушка встрепенулась, замерла, более не отвечая на поцелуи, и что-то перевернулось внутри Ярослава. Нежность ее губ и щек – безвольное согласие? Оторвавшись от его губ, Анна положила голову ему на плечо. Он бережно привлек ее к себе, взглянул в глаза. В их тесной близости произошел прорыв, она наконец опрокинула плотину непонимания и предвзятости. Это было чистое чувство двух брошенных в водоворот событий людей, ищущих не столько близости, сколько человеческого тепла, надежды на будущее.

   – Я не знаю, что ты думаешь, – прошептала она, – но у меня такое впервые.

   – Я знаю, – тихо молвил он, аромат свежего сена дурманил голову.

   Она высвободилась из объятий, мягко потянулась.

   – Светает! Как хочется спать, – она зевнула.

   На востоке розовел восход. Тонкий светящийся нимб покрывал горизонт океана.

Глава 72

   Подходило время сбора урожая, дожди выпадали все чаще и становились продолжительнее. Люди без понуканий, сами собирали выращенное и снашивали в свои убогие закрома. Воровство, в период, когда на полях было нечего взять, единичное и незаметное, теперь приобретало массовый характер. Молодежь войо в некоторой степени даже бравировала разбоем, выставляя свою безнаказанность напоказ. Люди нервничали, озлоблялись, и только чудо пока хранило от серьезных столкновений. Ведь стоит пролиться первой крови, и затухший конфликт вспыхнет вновь. Ярослав изо всех сил старался унять пострадавшие семьи, с пеной у рта доказывая необходимость хранить терпение и хладнокровие. Значительное влияние на разгул преступности оказала распыленность людских семей по окрестностям города, вызванная необходимостью карантина. После нескольких недель изоляции волей неволей образовался разрыв связей, и эпидемия мало-помалу стала стихать, получив жертву в виде полутора десятков людей.

   За последние две недели ни кто не заболел, и Ярослав разрешил возвращаться в крепость. Только не все откликнулись на призыв, много народа так и осталось на участках, в поместьях, ближе к земле. Однако сам Ярослав и семья вернулись в крепость.

   Неожиданно выяснилось назначение мощеной дороги, идущей к устью реки. Изначально земляне думали, что она предназначена для перевозки товаров с пристани в устье или связи с поместьями в тех краях. Оказалось, много проще и практичнее. На заболоченных островах росла особая трава, по виду напоминающая осот, в рост человека высотой, и не было в окрестностях лучшего удобрения, чем это растение. Как только закончился сбор урожая, ласу потребовали рубить просеку в гелеях, потому как им нужна трава, а таскать ее на себе через дебри, мягко говоря, неудобно. Организовав несколько авралов, освободили мостовую от растительности, и груженые травой повозки потянулись на опустевшие поля. Листья травы укладывали на землю и перекапывали. По рассказам ласу, она должна была сгнить к окончаню сезона дождей. Земляне, видя такое дело и сколько пользы оно принесет, не замедлили перенять опыт, и буквально в течение нескольких дней вся колония занималась сенокосом в болотистых заводях устья реки, порой находясь в воде по колено, а то и по пояс, потому как трава эта предпочитала заболоченные участки и росла прямо в воде.

   По окончании осенних работ жизнь постепенно входила в привычное русло на старом месте в крепости. Охрану пришлось усиливать, потому как после уборки урожая поля опустели, и самые смелые из войо стали покушаться впрямую на имущество людей. Безнаказанность воодушевляла, и самые отчаянные делали попытки проникнуть в крепость. Их находили, отпугивали, но пойти на поимку и применить наказание не решались. И дело не только в страхе перед неизбежной большой войной, но и в том, что у людей, как говорится, рыльце тоже было в пушку. Несмотря на запрет, угрозу жесткого наказания, люди охотились к северу от гряды, в лесных угодьях войо. Некоторые даже хвастались, что доходили до самых поселков и даже спасались от погони. Ярослав строго наказывал за нарушение приказа, но люди охотились тайно и даже при поимке предпочитали быть выпоротыми, но с жареной кабанятиной в желудке. К сожалению,меры, принятые руководством колонии, не давали должного результата. Эгоизм людей продолжал балансировать на тонком лезвии между миром и войной. Когда грянет гром, было только делом времени.