Текст книги "Ратибор. Окталогия (СИ)"

Автор книги: Александр Фомичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 121 страниц) [доступный отрывок для чтения: 43 страниц]

Глава 5
В гостях у Мефодия

– Скажи, Ратибор, а ты непобедим?

– Конечно, нет! Запомни, Емеля, непобедимых – не существует. Даже если боец никому не проигрывал ни разу, это не значит, что он непобедим! Это всего лишь означает, что он просто не встретил ещё в своей жизни того, кто ему наваляет!..

– А вот Лудогор, говорят, непобедим! Даже Светозар, ну, тот самый, знаменитый, из Орёлграда, которого ты спать отправил, по слухам, избегает встречи с ним…

– Да брешут, поди! Но вообще, Емеля, ты слышал, что я тебе сказал сейчас? Или у тебя в одно ухо влетает, а через конопатую носопатку твою вылетает? Или, может, через задницу…

– А ты сможешь одолеть его?

– Посмотрим…

– А может, тебе не стоит драться с ним, Ратиборчик? А вдруг он победит?..

– Емеля, ты вот что мелешь такое, а⁈ Я в жизни никогда от схватки не уклонялся, даже в мыслях! Если воин проиграть боится, значит, он уже проиграл, ещё до боя! А хочешь быть лучшим – побеждай лучших!

– А ты хочешь быть лучшим, Ратик?

– Почему нет? Не откажусь… Вполне здоровое желание!

– Ты и так лучший, Ратиборушка!..

– Заткнись, Емельян.

На пятые сутки за разговорами двое приятелей подъехали к цели своего путешествия: маленькой, всего в несколько изб деревне Зябкино, что располагалась на пути из Мирграда в Борград, если ехать по Кривому тракту, соединяющему между собой два княжества. Этим путём кто только не пользовался, ибо имелось у него много ответвлений и подъездов, потому недостатка в постояльцах Мефодий, хозяин «Дальней дороги», трактира, находящегося в селении, не испытывал. Самому Мефодию пошёл уж шестой десяток, но он был всё так же крепок телом и жизнерадостен. Лишь немного омрачали ему настроение седые волосы, что нет‑нет да стали появляться в его густой, тёмной шевелюре и такого же цвета небольшой окладистой бородке.

День медленно клонился к вечеру. Народу в таверне уже было порядком, ибо помимо нескольких знакомых проезжих купцов среднего достатка, регулярно останавливающихся в заведении, да парочки‑другой обычных странников, бредущих по своим делам в то или иное княжество, в кабаке отдыхало два десятка воинов из Варграда. Сдвинув три стола у дальней стены, они, не скупясь, заказали себе вина с медовухой, птицы, вроде нескольких перепёлок с рябчиками, да двух внушительного размера кабанчиков: на одного они вовсю, с аппетитом уже налегали, второй же дожаривался и был на подходе. Мефодий споро протирал кружки, с нескрываемым удовлетворением взирая на царящую в зале идиллию; даже волки, и те, казалось, не вызывали у него особого беспокойства, ибо возглавлял их Лучезар, родной брат самого Кулбаха, грозного правителя Волчьего города. «Держит своих псов он на поводке уверенно. И чего, интересно, им в Борграде понадобилось? А, не моё это дело…» – тут же осадил сам себя Мефодий, оборачиваясь на скрип открываемой двери. Привычно пригибаясь, чтобы не удариться головой, в корчму не спеша, вразвалочку вошёл Ратибор. Шум да гам в кабаке тут же стихли. Все молча оценивающе уставились на рыжебородого великана, что замер на пороге, неторопливо осматриваясь. Невероятной мощью веяло от новоприбывшего. Впечатляющую стать молодого исполина оценили все посетители без исключения, тихо, уважительно зацокав языками. Чуть задержав прищуренный взгляд на отдыхающих варгах, Ратибор бросил лениво Мефодию:

– Приветствую, старче! Кваска кувшинчик мне, будь добр, а то что‑то горло в дороге пересохло… Да пожрать чего‑нибудь сообрази! Мы вот тут свои косточки кинем… – Ратибор пошёл к столику, что стоял в противоположном конце зала, и, прислонив к скамье старушку, как он ласково именовал своё устрашающего вида оружие, привычно сел спиной к стене, так, чтобы сзади никто не подкрался. А заодно и было видно как на ладони всё заведение, вместе с гуляющими в нём постояльцами. – Да, о лошадях наших позаботься! – рыжебородый витязь высыпал на стол горсть серебра.

В этот миг дверь снова отворилась, и в «Дальнюю дорогу» залетел запыхавшийся Емельян.

– Слушай, медвежонок, здесь, кажись, волки!.. – выпалил он с порога и тут же смущённо замолк, ибо понял, что прокричал это сейчас на весь трактир.

– Да что ты курлыкаешь! – ехидно пробасил в наступившей тишине Ратибор. – И как же, позволь полюбопытствовать, ты об этом догадался, мозголобый?

– На сёдлах нескольких коней в стойлах их герб вырезан… – пробубнил невнятно Емельян, проходя за столик к приятелю и тревожно косясь при этом на мрачно разглядывающих его бойцов Варграда.

– Ты смотри‑ка, – ткнул один из них своего соседа в бок, – мирградцы! Сурок и медведь подружились, бывает же!.. – два десятка варгов покатились со смеху.

– Емеля, – Ратибор брезгливо повёл носом, – чуешь? Что за запашок⁈ Похоже, это вон у того скудоумного говоруна из пасти так воняет! Хлебнул, что ль, из ночного горшка с гаком… Вопрос в том, случайно или это его обычный утренний перекус?..

– Урони свой зад на место, Красимор, – буркнул начавшему было возмущённо подниматься с лавки «скудоумному говоруну» сидящий во главе стола Лучезар. – У нас важное задание, а с косолапыми – мир. По крайней мере, официально… Так что умерь пыл! Успеешь ещё их шкуры попортить!..

– Сколько лет, сколько зим! – Мефодий, тем временем торопливо подлетевший к старым знакомым, разбил, как лёгкую наледь, вновь наступившую в заведении неловкую тишину. Приглушённый гул голосов постепенно опять начал набирать обороты. – Давайте уточним, чего желаете? Извините покорно, но из мяса на данный момент только птица готова! Пара куропаток устроит или будете ждать, когда барашка зажарим?

– Кабанчик, что ль, вон тот занят? Давай тогда куропаток своих сюда, – молвил недовольно Ратибор. – И кваса, я же сказал!

– Понял, сделаем! Тебе чего? Есть вино, медовуха, пиво светлое и тёмное нескольких сортов…

– То же самое, что и Ратибору, – перебил хозяина Емельян. – То есть кувшинчик кваса и птичку.

– Усё сейчас принесём, оглянуться не успеете!.. – несколько озадаченно покосившись на княжьего племянника, пробормотал Мефодий, шустро сгребая со стола горсть серебра.

– Ты, я смотрю, ремонт сделал? – одобрительно хмыкнул Ратибор. – Помнится, в прошлый раз, когда я отсюда уходил, тут было несколько менее опрятно…

– Я как раз хотел попросить вас об одолжении, – зашептал, смущённо сбиваясь, трактирщик, – по возможности, конечно, больше у меня не мусорить… Следы крови еле убрали, и Велес свидетель, сколько нервов, времени и денег мне это стоило!

– Обещать ничего не могу, – проворчал, насупившись, молодой богатырь. – Но вообще, мы здесь по делу. Будь добр, попроси своего помощника найти Благану и пригласить её к нам на огонёк! Мы были сейчас у неё, перед визитом в твой кабак, но, кажись, ворожеи нет дома…

– Такое, конечно, возможно! Бывает, она целыми неделями в лесах дремучих пропадает: всё грибы, коренья да травы редкие, ей лишь одной ведомые, собирает… Но по самой деревушке мы сейчас прошвырнёмся! Авось повезёт, и она здесь где‑то шастает! Варнул! – крикнул Мефодий своего подручного, что тут же вырос рядом, с благоговением взирая на Ратибора. Видно, хорошо запомнил он рыжего гиганта по прошлому его визиту в «Дальнюю дорогу». – Позаботься о конях наших странников да пробегись рысаком по Зябкино; встретишь Благану – скажи, что гости к ней прибыли важные из самого Мирграда!

– Без проблем! Я мигом! – подобострастно раскланиваясь, Варнул тут же умчался выполнять поручение.

Хозяин же таверны сам, собственноручно принёс дорогим путникам подносы с куропатками и пару жбанов отборного, свежего кваса, самого лучшего, что нашлось у него в запасниках.

– Добро, – аж причмокнул Ратибор, отхлёбывая из своего кувшинчика. – Пожалуй, лишь ненамного хуже, чем у князя на столе…

При этих словах Мефодий аж зарделся от удовольствия:

– Рад стараться!

Между тем Буслава, сестра Варнула, вторая помощница Мефодия, оставшись одна, явно не справлялась с сыпавшимися на неё заказами; захмелевшие волки начали недовольно ворчать да покрикивать на суетливо снующую туда‑сюда нерасторопную разносчицу. В конце концов, это закончилось тем, чем и должно было: один из них, тот самый «скудоумный говорун», больно ущипнул её, пробегающую мимо, за задницу. Буслава от неожиданности вскрикнула и, резко развернувшись, не удержала поднос с вином, который и опрокинулся на заржавшего было аки конь Красимора, окатив его с головы до ног; рядом с ним упал на пол и раскололся вдребезги полупустой уже кувшин с напитком богов.

– Ой, извините, пожалуйста, я нечаянно… – Буслава задрожала, как осиновый лист на ветру, предчувствуя надвигающуюся грозу.

– Ах ты дрянь такая! – под ехидные смешки сидящих рядом приятелей облитый винишком, взбешённый воин вскочил и, схватив помощницу трактирщика за волосы, притянул к себе и проорал прямо в её широко открытые, перепуганные глаза: – Да ты сейчас всё это языком уберёшь, тварь! Сначала с меня слижешь, а потом и с пола, поняла⁈ – после чего разгорячённый хмелем воитель, продолжая держать одной рукой несчастную за растрёпанные кудри, другой, быстро размахнувшись, ударил Буславу по лицу. Та отлетела метра на полтора и, сбив пару стульев, что стояли недалече, неподвижно распласталась практически в центре зала «Дальней дороги». Из её разбитой губы обильно сочилась кровь.

– Что разлеглась, корова⁈ – вальяжно подошедший к упавшей девушке «скудоумный говорун», явно наслаждаясь превосходством в грубой физической силе, неторопливо по новой схватил свою жертву за волосы, накрутив их на кулачишко, и сильным рывком поднял её, злобно при этом прошипев: – Подъём, бурёнка, я только начал развлекаться!..

У Буславы от боли аж слёзы брызнули из глаз; озверевший негодяй явно знал, как причинить страдания женщине. Вот он опять замахнулся правой дланью, приготовившись снова ударить зажмурившуюся от страха и отчаяния беззащитную деву, но повторить свой мерзкий поступок ему было не суждено; Ратибор, оказавшийся тут как тут, левой лапой быстро схватил недоноска за его поднявшуюся для удара руку и, рывком развернув его к себе, от души всадил правый кулак в челюсть зарвавшемуся садисту. Раздался характерный звук сломанной лицевой кости; мерзавец, красиво пролетев метра четыре, не меньше, врезался прямо в толпу своих отдыхающих друзей, сметая всё, что можно, со стола и заставляя их с проклятиями вскакивать на ноги. Лицо подонка представляло собой кровавую кашу, когда он неподвижно замер у стенки трактира; сломанная челюсть, откушенный язык и выбитая добрая половина зубов только украшали (по мнению Емельяна) разбитую в хлам физиономию самодовольного негодяя.

– Запомни, Емеля, одну простую истину: мужчина, который бьёт женщину, – это не мужчина вовсе! Это моль бесхребетная! У меня к клопам да тараканам уважения больше, чем к таким ничтожествам! – пророкотал между тем на всю харчевню Ратибор, тяжело оглядывая неспешно берущих его в плотное кольцо варгов. – Давить их надо по мере сил и возможностей, как гадов ползучих! Точно так же, как насильников, эти вообще – нелюди! Одно огорчение – сдуваются быстро, обычно с первой же плюхи… Попрыгать, что ль, на нём ещё, для острастки?.. Хоть стараюсь лежачих не пинать, но тут с трудом сдерживаюсь!.. Емельян, чего встал как истукан? – рыжебородый богатырь мельком посмотрел на застывшего недалече в растерянности молодого летописца. – Помоги девчушке, отведи в сторонку, чтоб не затоптали. Не видишь, что ль, танцульки у нас намечаются…

– Сию секунду, Ратиборушка… – Емельян, словно очнувшись ото сна, мигом подлетел к заплаканной Буславе и помог отковылять ей к стойке, где стоял мрачный Мефодий. Рука хозяина «Дальней дороги» покоилась на невесть откуда взявшемся у него за поясом одноручном клинке.

– Ты ведь Ратибор, не так ли? Лучший воин Мирграда, как поговаривают… – тем временем уважительно проворчал Лучезар, единственный из варградцев, кто остался сидеть. Но сейчас и он неторопливо поднялся да, вперившись прямо в синие, отдающие лютым холодом глаза рыжеволосого великана, медленно продолжил: – Только ошибку ты совершил сейчас одну. Зря ты припёрся в наш угол без своего двуручного топорика, что у лавки вдалеке примостил! Худо тебе без него будет, ой, худо…

Бойцы Варграда в два десятка рыл обступили Ратибора, злобно скалясь и готовясь в любой момент броситься на одинокого безоружного, спокойно стоящего рыжебородого витязя. Как будто стая шакалов окружила здоровенного бурого медведя; первым напасть никто не решался, ибо прекрасно понимал, что это верная смерть. Но погавкать с безопасного расстояния и поскрежетать клыками всем скопом на могучего противника, это святое.

– Так я специально не взял секиру, ибо нечего добрую сталь старушки моей марать о кровь всяких дворняг трусливых, вроде тех, что сейчас хороводы вокруг меня водят! – презрительно фыркнул Ратибор и, глядя в лицо врагам, резко гаркнул свою любимую фразу, которую почти всегда бросал в физиономии стоящих напротив противников: – Идите сюда, собаки!

Одновременно с этим он быстро взялся за край стоящего рядом тяжёлого дубового стола и, могучим рывком подняв его, развернулся да с невероятной силой швырнул в крадущихся за спиной лиходеев, уложив сразу троих одним махом. После чего, стремительно подойдя к распростёртым телам противников, мыском ноги подкинул себе двуручный меч одного из них, ловко поймав его за рукоятку правой дланью.

– Похоже, шансы выровнялись, псы вы облезлые! – ехидно рыкнул Ратибор, ловко крутанув в воздухе обоюдоострый палаш.

– Убить его! – взвизгнул истерично Лучезар. – Сначала Красимор, теперь ещё трое! Он один всего, а четверых у нас уже завалил! Толпой прыгайте на этого зубра дикого, остолопы, по одному не лезьте!..

С этими словами своего главаря оставшиеся полтора десятка варгов с оружием наперевес бросились на рыжеволосого исполина, презрительно улыбающегося в их перекошенные злобой и ненавистью лица.

Ратибор держал в руках оружие, сколько себя помнил. С малых лет отец отдал его в княжью дружину на обучение делу ратному, и он слыл там лучшим; на мечах, топорах или копьях, равных ему не было. Вкупе с недюжинной физической силой и поразительной для своего гигантского роста и могучего телосложения скоростью, рыжий витязь представлял собой невероятно опасного противника; ох как много неравных схваток он уже пережил, выходя с триумфом из заведомо проигрышного боя, когда, казалось бы, шансов на победу было с гулькин нос. Вот и сейчас кинувшиеся с воинственными воплями на одиноко стоящего богатыря волки вскоре очень сильно пожалели об этом своём опрометчивом решении. Ратибор, со свирепой ухмылкой парировав удар первого противника, молниеносно вспорол ему брюхо ответным выпадом, после чего, издав грозный рёв взбесившегося топтыгина, рыжебородый берсерк опять устроил кровавую бойню в заведении Мефодия; его клинок запел смертельную песнь, забирая жизнь у любого, кто вставал на пути у молодого великана. Варги попытались снести здоровенного ратника Мирграда с первого захода, налетев на него всем скопом, но это у них получилось откровенно плохо; мешающиеся под ногами столы, к одному из которых Ратибор предусмотрительно встал спиной, да стулья со скамейками не позволили хоть сколь‑нибудь удачно реализовать сей нехитрый план. Рыжий витязь же времени даром не терял: блок, ответный удар, снова блок, выпад. Бойцы Варграда оседали на пол один за другим; некоторые были разрублены чуть ли не пополам. Очередному лиходею Ратибор просто голову с плеч снёс, как грибник шляпку у гриба снимает.

Лучезар между тем в сечу пока не лез. Опытный боец, он ещё до начала рубки понял, на какого могучего воина они нарвались в «Дальней дороге» и чем эта схватка закончится для его отряда. Шанс был лишь один: зайти тихонько со спины. И Лучезар крадучись, с обнажённым клинком наготове всё выбирал и выбирал наилучший вариант для атаки, ибо понимал, что второго шанса не будет; в случае, если его постигнет неудача и он промахнётся, этот демон с огненными волосами мигом из него вырезки настругает. И вот, казалось, подходящий момент настал: можно рискнуть! Но в то же мгновение что‑то тяжёлое опустилось самому Лучезару на макушку, тотчас потушив свет в его ошалевших от такого неожиданного поворота событий очах. Это Емельян, споро подлетев сзади, со всей дури приложился стулом родному брату правителя Варграда по черепушке, вырубив того наглухо. К этому времени схватка уже близилась к своему логическому завершению: последнего оставшегося стоять на ногах противника Ратибор в буквальном смысле пригвоздил к стене корчмы, не потрудившись опосля даже извлечь клинок из дерева; как приколотая иголкой бабочка, тот так и остался висеть на лезвии меча, лишь слегка осев при этом. В этот миг вдруг поднялся на ноги очухавшийся после доброй плюхи Ратибора Красимор. Его знатно покачивало. Безумно вращая налившимися кровью очами и обильно харкая кровью, он силился что‑то сказать, явно не понимая того, что со сломанной челюстью и откусанным языком это будет сделать несколько проблематично. Кажется, Красимор очень плохо осознавал, где он находится и что же произошло. Собственно, это вообще оказалось последним, что сделал в своей жизни «скудоумный говорун», ибо подлетевшая Буслава тут же в ярости всадила ему в грудь клинок Мефодия, за пару секунд до этого выхватив его из‑за пояса нерасторопного хозяина трактира. Красимор очумело уставился на свою недавнюю жертву; в его глазах мелькнуло нечто, напоминающее огоньки разума. Похоже, подонок узнал, наконец, хоть кого‑то вокруг себя. После чего, страшно захрипев, негодяй как стоял, так и завалился на бок, пару раз ещё дёрнувшись в предсмертных конвульсиях. Всё было кончено. Пол кабака, устланный телами погибших, напоминал собой арену кровавого ристалища. Два десятка варгов нашли свой конец там, где явно не ожидали: последним полем битвы для них стал трапезный зал «Дальней дороги».

– Раненые есть у нас? – Ратибор оглядел присутствующих в таверне.

– Есть! Я! – тут же звонко воскликнул Емельян. – Смотри, какую занозу засадил себе!.. – показывая большой палец рыжему приятелю, прощебетал он радостно. – Это я о стул так чирканул!..

– Вот это рана, Емеля! – язвительно усмехнулся Ратибор. – Зашивать надо! И сдаётся мне, это как минимум постельный режим! На месяц‑другой…

– Эх, а я ведь совсем недавно сделал ремонт… – удручённо покачал головой Мефодий, в задумчивости осматривая разрушения в своём трактире.

– Не ной, старче! На вот тебе в качестве возмещения ущерба… – Ратибор только что хладнокровно, без каких‑либо угрызений совести перерезал ножом глотки тех трёх неудачников, коих уложил столом в самом начале схватки, после чего присел над единственным оставшимся в живых, но находящимся без сознания Лучезаром, срезал с его пояса толстый кошель с монетами и бросил через ползала кабатчику. Тот, ловко его поймав, быстро открыл и, мельком заглянув внутрь, тут же радостно убрал за пазуху. Похоже, настроение Мефодия после этого явно улучшилось.

– Зачем этих‑то сейчас прикончил? – лишь спросил хозяин «Дальней дороги», указав на троицу с перерезанными кадыками. – Да и остальных серых можно ведь было не убивать, по крайней мере, часть‑то уж точно! А ты всех на тот свет отправил…

– На двадцать рыл зато меньше со стороны Варграда напротив стоять будет в сече лютой, что нам с ними скоро предстоит, – мрачно буркнул рыжебородый богатырь. – Я не получил от этого удовольствия, Меф, я не мясник, но на войне бывает, знаешь ли, что приходится делать ради общего блага крайне неприятные вещи, которые явно не по душе тебе. И как знать, сколько жизней наших бойцов я спас сейчас? Сколько медвежат эта двадцатка могла отправить в чертог Сварога? Скольким семьям я сохранил мужей, отцов, кормильцев?..

– Логика ясна, – трактирщик понимающе кивнул. – Вопросов больше нет.

– Вот и ладушки. Так‑с, видимо, это главарь у них… – Ратибор, мельком взглянув на беззвучно плачущую недалече Буславу, севшую на один из уцелевших стульев, бросил направившемуся было к ней Емельяну: – Не трогай девчушку пока, у неё шок. Дай прореветься… – после чего могучий воин ловко пошарил по одёжке Лучезара, выудив из неё причудливой формы посеребрённый ключ да письмишко из нагрудного кармана, скреплённое личной печатью Кулбаха. Тут же его вскрыв и бегло прочитав, Ратибор встал, внимательно осмотрелся и, увидев то, что искал, подошёл к дальней стене заведения и поднял с пола лежащий на боку средних размеров резной латунный сундучок килограмм на двадцать пять. Поставив его на стол, он быстро огляделся и, убедившись, что никого рядом нет, кроме княжьего племяша, тут же сунул в замочную скважину найденный у оглушённого Емельяном Лучезара ключ и несколько раз повернул его против часовой стрелки. Ларец открылся со звонким щелчком; Ратибор хмуро, не мигая глазел на его содержимое: сундук был доверху наполнен полновесными золотыми монетами.

– Ого‑о‑о! – потрясённо протянул подошедший сбоку Емельян, поражённо таращась на открывшиеся его взору богатства. – Да это же целое состояние!..

– Молчи, Емеля, не ори на весь кабак! – недовольно проворчал Ратибор, быстро захлопнув сундук перед самым носом княжьего племяша, уже тянувшего к сокровищам свои загребущие руки.

– Что это было⁈ Откуда такие горы золотые⁈ Куда ехали эти волки с ними⁈ В Борград?

– Именно. Кажется, Емеля, мы вовремя сюда заглянули… Очень вовремя, я бы добавил! Похоже, кабанят хотели купить!..

– О как!

– И не говори!

– Чего в сундучке? – подошедший Мефодий с хитринкой уставился на приятелей.

– Тебе, хозяин, того кошеля со златом, что я снял с пояса их предводителя, хватит, чтобы покрыть расходы на новый ремонт?

– Вполне…

– Можешь ещё пошарить по карманам убитых. Всё, что найдёшь, твоё. Плюс оружие, украшения, лошади и так далее. А про этот ларчик забудь! Ты его вообще в глаза не видел, усёк? – Ратибор поставил сундук под стол и угрюмо взглянул на Мефодия.

– Конечно, усёк! Я понятливый… – согласно кивнул тот.

– Ай, молодца!..

– А чего с этим делать будем? – Мефодий кивнул на лежащего без сознания Лучезара.

– По‑хорошему, конечно, глотку ему тоже перерезать надо!.. А по‑плохому… Комнаты, в которых останавливались в прошлый раз, свободны? Одна? Крайняя? Отлично! Принеси‑ка туда немедля кувшинчик с водицей да верёвку покрепче. Потолкуем с серым разбойником по душам. Сейчас оттащим только для начала наверх, а то твои постояльцы начинают выползать из своих нор, куда забились во время схватки… – рыжебородый витязь грозно зыркнул на двух вылезших из‑за барной стойки купцов, коих тут же след простыл; они шустро вылетели наружу, громко при этом хлопнув входной дверью. – Емеля, присмотри за сундучишкой; глаз с него не спускай! А лучше, топай‑ка вместе с ним за мной, от греха!.. И секиру мою не забудь прихватить! Надеюсь, унесёшь всё сразу, – Ратибор легко взвалил себе на плечо бесчувственное тело Лучезара и неторопливо потопал наверх, на второй этаж. Быстро найдя пустующую комнатку, в которой останавливался в «Дальней дороге» при прошлом своём визите, и отворив её ногой, споро внёс пленника вовнутрь да швырнул на одну из двух кроватей, что располагалась слева. После он подошёл к прикроватной тумбочке и зажёг стоящую там старую лампадку, которая мгновенно разогнала лёгкий полумрак, царивший в помещении. Зашедший следом Емельян, тяжело дыша от натуги, молча прислонил к тумбе секиру Ратибора, поставил ларец с драгоценностями на пол и задвинул ногой под правую кровать, после чего, с явным облегчением усевшись на неё, посмотрел на своего рыжего приятеля:

– Я могу присутствовать?

– Можешь… Молчи только. Говорить буду я.

Между тем Мефодий оперативно поднялся следом за Ратибором, принеся с собой большую чашу с прохладной водицей. Тут же мигом выплеснув её содержимое на лицо Лучезара, трактирщик молча положил рядом с богатырём на кровать моток крепкой бечевы, ключ от комнаты и споро ушёл. Варг, тихо застонав, потянулся рукой к своей голове, которая наверняка неслабо раскалывалась после удара по ней стулом, и открыл глаза.

– Ну чего, бо‑бо? – Ратибор, присев на край койки, тяжело вперился в брата Кулбаха.

– Бо‑бо…

– Если не хочешь, чтобы я тебе ещё и хо‑хо сделал, лучше отвечай на мои вопросы, понял?

– Понял… А хо‑хо, ента что, уж позвольте поинтересоваться?

– Это когда пальцы ломают. В нескольких местах каждый. Один за другим. А потом отрезают, так как они тебе без надобности опосля будут, ибо в носу ковыряться ими ты уже больше не сможешь.

– Спрашивай…

– Умный. Это хорошо, – Ратибор показал лежащему на кровати пленнику письмо, что нашёл в его нагрудном кармане. – Ехали, значит, в Борград, чтобы купить как минимум нейтралитет пятачков, а если повезёт, и вообще надеялись привлечь их на свою сторону?

– Угу… – кашлянул обречённо Лучезар.

– Кто ты? Ну⁈ Будешь молчать, по‑другому пообщаемся!

– Лучезар…

– Случайно, не родный брат Кулбаха?

– Случайно, он самый.

– Ох как мне свезло! Ценный пленник у нас, оказывается, Емеля! – Ратибор, мельком взглянув на сидящего тихо племяша Святослава, снова перевёл взор на титулованного родственничка правителя Варграда. – Воевать с нами собрались?

– Ага…

– Из‑за Ждана?

– Точно. Любимчик Кулбаха. Был…

– Откуда узнали, кто его к Перуну отправил?

– Из разных источников. Это было несложно… Много народу ведало! Ну и Изя раскололся, в конце концов, когда мой брат его прижал хорошенько фактами разными да показаниями свидетелей…

– Ясно… Колояр с вами в связке находился?

– Да. Хотели его на трон Мирграда посадить. Он полностью наш, ручной был…

– Вы Святослава пытались травануть? Ну, отвечай, а не то сейчас руку из плеча вырву с корнем! – Ратибор крепко сжал одну из ладоней замявшегося было Лучезара и чуть потянул на себя. – Не веришь, что ль, что смогу, плесень ты волосатая?..

– Да верю, верю! Мы это, мы! Кулбаха идея! Хотел малой кровью обойтись! – затараторил испуганно Лучезар.

– Ещё попытки будут?

– Да нет вроде… Кулбах отказался от этой затеи. Свят уж больно серьёзную проверку учинил, в несколько этапов. Хлопотно чересчур. Так ведь и спалиться легко, а братец очень дорожит своим человечком, что у вашего князя по дворцу шарится!

– Кто он? Имя!

– Я не знаю…

– Это неверный ответ! – раздался звонкий хруст ломающегося пальца.

– О‑о‑ох, а‑а‑а!.. – вскрикнул Лучезар от пронзившей его острой боли, обиженно‑удивлённо уставившись на свой сломанный мизинец, после чего торопливо заверещал: – Я клянусь тебе всем святым, именами всех богов, здоровьем моих детей, чтобы они сдохли в страшных мучениях, если я вру, что не знаю, кто он! Только Кулбах знает! И он никому его имени не называл: ни мне, ни своим сыновьям даже! Перестраховывается! Как раз из‑за возможности возникновения такой вот ситуации, как у нас сейчас!.. Знаю только, что это кто‑то из очень близких к Святославу людей!..

– Похоже, не врёшь… Или ещё тебе чего‑нибудь сломать?

– Прошу, Ратибор, не надо!.. Я правду говорю, клянусь тебе всем свят…

– Обозы наши кто пощипывает?

– Бурзоган с Лудогором! Берут с собой обычно десять‑двенадцать бойцов…

– Кто людей наших губит при таких нападениях?

– Лудогор, будь он неладен! Развлекается так! Скучно ему, видите ли!.. Силён, зараза! Всё противника достойного себе ищет…

– Мельванес с вами?

– Так точно! Ужасный человек!.. Бойтесь его! Гутарят, он пожирает людские души!..

– Уже трясусь в испуге так, что аж высморкаться страшусь. Авось услышит? Емеля, газы тоже прекращай пускать свои непотребные, а то привлечёшь к себе ненароком лихо окаянное… По запаху тебя за версту учует! Падок он, поди, на это дело, ибо сколько злыдней я ни встречал в жизни, все как на подбор, из дерьма слеплены были. Ладно… – Ратибор лениво потянулся, после не удержался и зевнул вдобавок. – Варяги, кстати, когда припелёхают? И сколько их ожидается?

– Первая ватага уж прибыть должна была пару дней назад! В общей сложности около четырёх тысяч. Может, чуть больше…

– Ясно. Жить хочешь?

– Очень! Как и все нормальные люди!..

– Я тебя свяжу сейчас и покумекаю, как с тобой дальше поступить, понял?

– Я Мирграду не опасен уже. Если Кулбах узнает, сколько всего я вам поведал, он не посмотрит, что мы родня. Лично придушит! Это если повезёт. А нет, так четвертовать может, коль совсем осерчает…

– Я всё сказал. Посидишь пока тут, а мы подумаем, что дальше делать с тобой… Емеля, слюнявка у тебя при себе?

– Угу!..

– Пасть ему заткни. А я пока руки свяжу.

Не обращая внимания на начавшего было вяло возражать Лучезара, Ратибор оперативно спеленал его, как младенца, и бросил назад на кровать. Емельян же не без удовольствия засунул брату Кулбаха свой носовой платок в рот в качестве кляпа, после чего друзья, наказав высокопоставленному пленнику сидеть тихо и не дёргаться, спустились вниз, в таверну, дабы обмозговать сложившуюся ситуацию. В зале вскоре должна была начаться генеральная уборка: с минуты на минуту обещали подойти жители деревушки, которых Мефодий опять запряг помочь перетащить тела убиенных воителей на местное кладбище, которое что при первом, что при втором визите в «Дальнюю дорогу» Ратибора неизменно расширялось. Рыжебородый витязь же с Емельяном, присев за оставшийся сравнительно целым после недавней заварушки один из дальних столиков у стены и взяв себе по кувшинчику с квасом и доброму окорочку второго кабанчика, так и не доставшегося заказавшим его варгам, принялись живо обсуждать свалившиеся на них новости.

– Ну вот, – пробасил перед тем не без удовольствия Ратибор, обращаясь к Мефодию и впиваясь при этом крепкими белыми зубами в добрый кусок мяса, – а хотел нам сначала только птичек в качестве перекуса подсунуть! Если мне надо будет каждый раз в твоём кабаке за поросячью голяшку пару десятков лиходеев каких вечным сном на боковую укладывать, так ты в следующий раз говори сразу с порога, не томи!..