Текст книги "Ратибор. Окталогия (СИ)"

Автор книги: Александр Фомичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 121 страниц) [доступный отрывок для чтения: 43 страниц]

Глава 7
Первая застава

Вечерело, когда Ратибор наконец подъехал к Первой заставе, находившейся на небольшом природном горном плато высотой в пару метров, дополнительно усиленном насыпью у основания строителями крепости. Сама цитадель была сложена из крупных, грубо обработанных блоков серого известняка, давно потемневших от времени, и высота её стен доходила до пяти метров. С них хорошо просматривалось окружающее расстояние на несколько вёрст вокруг, потому Ратибора, конечно, заметили часовые на двух встроенных в стену сторожевых башнях, располагавшихся спереди по периметру крепости. Но так как начало темнеть, дозорные не разобрали, что за одинокого путника к ним принесло на ночь глядя.

Ратибор уже подъехал к массивным двустворчатым воротам, сделанным из толстых дубовых досок, обитых железом и находившихся в мощной воротной башне, когда сверху через бойницу ему прокричали:

– Стой! Кто идёт?

– Свои…

– Свои все дома сидят! – неприветливо крикнули ему в ответ, не узнав по пересохшему без воды голосу своего командира.

– Боеслав, ты, что ль⁈ Живо отворяй ворота, пока я тебе задницу твою косматую не надрал, собака такая!.. – разразился гневными проклятиями вспыльчивый Ратибор. Сегодня был нелёгкий день, и молодой богатырь порядком подустал, ведь за всё это время ему даже простой водицы испить не удалось. Настойчиво всученный одним из печенегов при выезде из их стойбища бурдюк он тут же вылил, опасаясь (и не без оснований), что вода в нём может быть отравлена.

– Ратибор⁈ Тысяцкий⁈ Не может быть! – наконец его узнали.

Кто‑то кубарем скатился сверху по лестнице и принялся лихорадочно отворять массивный засов ворот Первой заставы. Наконец створки широко распахнулись, и наружу выглянула лохматая физиономия радостного Боеслава.

– Не прошло и года… Решил меня с голоду и жажды уморить? – Ратибор сверху вниз, со своего коня, хмуро посмотрел на нерадивого воина, отчего тот сразу стушевался, и, не проронив больше ни слова, устало въехал в крепость, во внутренний дворик.

Боеслав быстро закрыл за ним ворота. К притомившемуся воеводе тут же слетелась ещё пара радостных дозорных, желающих воочию убедиться, что перед ними не призрак, но рыжебородый витязь так рявкнул на них, что караульные опрометью бросились назад, на свои посты.

– Воды, дуралеи, дайте мне воды, чтоб вас всех разорвало на навозные ошмётки!.. – Ратибор неторопливо спешился.

Боеслав с досадой хлопнул себя по лбу и тут же протянул командиру свой практически полный бурдюк с прохладной водицей. Ратибор с нескрываемым наслаждением приложился к нему, быстро осушив сосуд с живительной влагой до дна.

– Какие‑либо происшествия за время моего отсутствия были?

– Никак нет! – задорно отрапортовал светящийся от радости Боеслав.

– А где все‑то? – Ратибор кинул пустой бурдючок Боеславу, потянулся за услужливо протянутым им ещё одним мехом, отхлебнул из него уже не спеша и недоумённо оглянулся. Во внутреннем дворике не было ни души, кроме дозорных. – Дрыхнут, что ль, уже?

– В казармах! Готовятся к завтрашнему дню! – рассмеялся заливисто Боеслав, ловя свой бурдюк назад и одновременно забирая у рыжего исполина поводья его коня.

– Да? И чем же так примечателен день завтрашний, что к нему надо готовиться? – поинтересовался сухо Ратибор, не забыв отвязать от седла лошади мешок с золотом, что уволок у печенегов.

– Как чем, тысячник⁈ Тебя спасать едем! Вызволять, так сказать, из плена лютого, если жив ещё! Ну а если нет, то карательная облава…

– Понятно. За главного Любомир? – Ратибор, осушив и второй бурдюк, развернулся и пошёл прямо к казармам, держа в одной руке торбу с золотишком, а в другой – свою секиру.

– Так точно, Любомир!

– Хорошо…

– Тысяцкий, – окликнул его неуверенно Боеслав, – рад видеть тебя в добром здравии!

– Взаимно!..

– Э‑э‑э, там ещё новость есть…

– Ну?

– Двое гостей к нам сегодня приехали, из самого Мирграда!..

– Разберёмся…

Ратибор отворил дверь в казармы и вошёл внутрь. Несмотря на то что через пару часов должен был быть уже отбой, никто и не думал готовиться ко сну. Воины гарнизона хмуро и молчаливо полулежали или сидели на своих кроватях, чистили оружие, поправляли в который раз снаряжение. Видно, что готовились к серьёзной передряге. Когда Ратибор, скрипнув входной дверью, вошёл вовнутрь, на него поначалу даже никто не взглянул, продолжая заниматься своими делами.

– Собрались куда, обормоты? – голос Ратибора гулко прогремел на всё огромное казарменное помещение крепости. – А я думал, вы тут вовсю празднуете мою кончину!..

В казармах мигом наступила полная тишина. Шокированные до глубины души воины потрясённо уставились на голого по пояс командира, всего в своей и чужой крови да дорожной пыли. Чего греха таить, многие из них и правда считали его уже мертвецом.

– М‑дя уж, ну и приём! – Ратибор недовольно покачал головой и тут же попал в крепкие объятия Любомира.

– Ну, ты это, полегче, старче, – хмыкнул рыжебородый витязь, отстраняя от себя расчувствовавшегося не в меру сотника.

– Я знал, тысяцкий, что это не конец, я знал! – Любомир, всё ещё не веря своим глазам, ткнул пальцем в плечо Ратибора, проверяя, не призрак ли перед ним.

– Тысячник! Ратибор! Вернулся! Живой! – восторженно‑удивлённо раздалось одновременно со всех сторон, и воины бросились к рыжеволосому гиганту, каждый норовя хотя бы просто прикоснуться к своему воеводе, к живой легенде, которой он стал для них всего за год службы.

– Рат! – до боли знакомый баритон прорезал восторженный гул голосов, и Ратибор поверх голов своих бойцов увидел стоящего недалече радостно улыбающегося Мирослава.

– Друже! Мирка! – молодой великан огорошенно осклабился да пошёл сквозь толпу воинов прямиком к своему давнему приятелю. Обменявшись крепким рукопожатием с закадычным другом, Мирослав довольно молвил:

– А я ведь сразу им сказал, что ерунда всё это! Приезжаю я сегодня, значит, а мне тут заявляют, что тебя, дескать, печенеги разорвали, представляешь⁈ Я им в ответ – мол, скорее поверю, что это ты в одну бороду положил все племена кочевников, которые в округе обитают, чем в то, что тебя смогли одолеть!

– Вы знакомы, как я понимаю? – Любомир стоял рядом, улыбаясь до ушей. – Он сегодня приехал, – кивнув на Мирослава, продолжил сотник, – и как услышал про то, что с тобой случилось, немедля хотел броситься тебе на выручку! Еле уговорили до утра обождать, так как сами собирались всем гарнизоном выходить тебе на помощь… Как же ты выкарабкался, тысячник? Невероятно!..

– Радим, – громко позвал Ратибор.

К командиру тотчас подоспел низенький, но довольно пухлый человечек со взлохмаченными, каштанового цвета волосами, в шароварах и рубахе, которые явно были ему очень велики.

– На, держи, – на глазах поражённых витязей Ратибор передал Радиму, являвшемуся казначеем Первой заставы, характерно позвякивающий тяжёлый мешок с золотыми монетами. Тот с трудом его удержал, с изумлением чуть приоткрыв и уставившись на содержимое.

– Тебе что, дружище, степняки заплатили выкуп, лишь бы ты не развалил их стойбище⁈ – загоготал ошарашенно Мирослав, а за ним и все находившиеся в казармах бойцы.

– Долгая история… Выдать каждому ратнику гарнизона по надбавке, равной пяти серебряным монетам, остальное – в казну! – распорядился Ратибор.

Толпа воинов ответила ему восторженным рёвом.

– Может, тогда уж и гульнём сегодня, тысяцкий? – Любомир выжидательно взглянул на своего начальника. – По чуть‑чуть… В честь твоего чудесного возвращения с того света!

– Если только по чуть‑чуть, секира Перуна вам в задницы! – пробасил Ратибор. – Но дозорных не снимать!

– Само собой! – с облегчением выдохнул сотник. – Я рад тебя видеть, старшой!..

– Взаимно, Любомир, взаимно!

– Как же ты, рыжий потапыч, выкарабкался да ещё богатства такие с собой прихватил? – улыбаясь, спросил своего старого приятеля Мирослав.

– Как, как, да вот так! – и Ратибор вкратце поведал о своих недавних приключениях.

Бойцы опять поразевали рты от удивления. Да, на подобное был способен только их воевода!

– М‑дя уж, – молвил потрясённо Мирослав. – В который раз убеждаюсь, что ты, друже, являешься ярким примером того, что и один в поле – воин!

– Да разойдитесь вы, ошалелые, разойдитесь! – сквозь радостную толпу витязей к Ратибору продирался высокий, но очень тощий мужичок с длинной бородкой и в плаще с капюшоном. – Дайте пройти уже!

– Пропустите лекаря! – раздалось с разных сторон, и толпа, неохотно расступившись, позволила проскользнуть к Ратибору местному знахарю Даромиру, который сразу принялся бегло осматривать своего командира.

– Всё в порядке, Даромир, одни царапины, – молвил ему недовольно рыжебородый богатырь.

– Ничего себе царапины! – возмутился худощавый целитель. – По‑твоему, это царапина⁈ А вот эта⁈ Вот эта⁈ Да такие «царапины» любого другого в кровать уложили бы на пару недель минимум, а этот стоит, хоть бы хны ему!

Так позволить себе разговаривать в крепости с Ратибором мог только Даромир.

– А ну, садись быстро на койку, сейчас мигом обработаю тебе их! Ещё ранения есть?

– Позже, старче, позже! – осадил его Ратибор. – Приходи через часик со своими зельями в мою конуру, а сейчас дай пожрать хоть с дороги.

– Любомир, – обратился Ратибор к своему сотнику, отворачиваясь от недовольно брюзжащего Даромира, – я к себе, отдохну чутка. Распорядись, чтобы ко мне принесли через полчаса пару кувшинов доброго кваса да румяный окорок, а сейчас приготовили бадью с водицей. Надо бы смыть всю ту грязь с кровью, что принёс я с собой.

– Будет сделано, тысячник! – радостно воскликнул Любомир и резво побежал выполнять поручение своего начальника, раздавая приказы направо и налево.

Вдруг, притормозив, сотник резко развернулся.

– Это, Ратибор, есть только одна проблемка… – Любомир смущённо откашлялся. – Твоя комната занята как бы…

В казармах наступила гробовая тишина. Казалось, даже наглое комарьё перестало жужжать и притихло в предчувствии надвигающейся грозы.

– Что? – голос Ратибора был спокоен, но каждый из присутствующих знал, что это как раз не предвещало ничего хорошего. – Что ты сейчас хрюкнул? Ну‑ка, повтори, а то мне, кажись, кто‑то из печенегов на ухо наступил…

– А какого ляда ты впустил его⁈ – Любомир вдруг гневно развернулся и принялся орать на своего десятника Воибора, как раз подвернувшегося под руку.

– Так он и не спрашивал даже! Лишь нахально прокудахтал, что остановится в покоях начальника заставы, раз они временно пустуют! Мол, ему по статусу положено! – Воибор растерянно оправдывался.

– Что значит «не спрашивал»⁈ По крепости шастает какой‑то чужак и заходит куда ему вздумается, что ль⁈ – Любомир распалялся всё больше, чувствуя и за собой вину в сложившейся нелепой ситуации.

– Да он перед фактом поставил! Тявкнул, что пока тут поживёт!..

– О ком речь⁈ – взорвался наконец потерявший терпение Ратибор.

– Да о пришлом, что с твоим другом приехал сегодня! – Воибор указал на Мирослава.

– Постой, постой, – русоволосый мечник удивлённо вылупился на десятника, – ты хочешь сказать, что тот желторотый юнец, что со мной прибыл сегодня на Первую заставу, занял комнату Ратибора⁈

– Ну да! Прострекотал, что он‑де посол княжий, что ему по статусу полагается, и раз тысяцкого пока нет, то он в таком случае поживёт в его хоромах…

– Во дура‑а‑ак!.. – Мирослав сокрушённо покачал головой.

– Мир, – Ратибор взглянул угрюмо на старого товарища, – что за наглеца ещё ты притащил в мою крепость?

– Нам надо поговорить…

– Это точно. Но после того как помоюсь, перекушу, попью да заодно и посмотрю, что там за клоп по моим палатам шарится! Я буду у себя.

Недовольный Ратибор покинул своих воинов и посетил сначала купальню, где ему уже приготовили пару бадей с водой, с наслаждением смыв с себя кровь, грязь и пот да переодевшись в чистое. После чего, вернувшись тем же путём, пошёл уже по лестнице наверх, в свои апартаменты, которые представляли собой всего одну, правда, довольно просторную комнату, располагавшуюся на втором этаже казарменных бараков.

– Рат, он племяш Святослава, будь с ним понежнее, – бросил ему в спину Мирослав, внезапно оказавшийся недалече.

– Мирка, дружище, я буду с ним сама учтивость, ты же меня знаешь…

– В том‑то и проблема, вулкан рыжебородый, что я тебя знаю! Слишком хорошо знаю!.. Потому и прошу!

Бойцы в зале ехидно заулыбались. Махнуться местами с юным послом из Мирграда сейчас бы никто из них не согласился и за бочку медовухи.

Ратибор стремительно поднялся наверх, быстро прошёл до конца второго этажа казарм, попутно кивая витязям, радостно приветствовавшим его по пути, и резко отворил дверь в свои покои. Картина, представшая пред его горящими синим пламенем очами, заставила рыжеволосого богатыря нахмуриться ещё пуще.

В просторной комнате воеводы, помимо широченной дубовой кушетки, сделанной на заказ специально для молодого гиганта, были лишь рукомойник на стене со стоящим рядом на тумбе кувшином воды да тазиком, вешалка с парой полотенец, столик с двумя стульями, большой шкаф да ещё одна тумбочка, уже прикроватная. На столе и на тумбе рядом с койкой примостились два слабо горящих масляных светильника, но комнату они освещали достаточно хорошо для того, чтобы можно было разглядеть, что в ней происходит и кто вообще там находится. На кровати были в беспорядке разбросаны чьи‑то вещи, а на одном из стульев дремал, закинув свои босые ноги высоко на стол, молодой человек лет двадцати с простым круглым веснушчатым лицом и русыми волосами, средней комплекции, одетый в красные шаровары да белую, местами заляпанную какими‑то пятнами полотняную рубаху. Синий камзол его висел на спинке соседнего стула. Там же стояли скинутые небрежно красные сапоги. На столе находился пузатый кувшинчик. Ратибор подошёл, взял в руки жбан, оказавшийся уже пустым, и неодобрительно понюхал.

– Вино, значит…

Незваный гость же дремал себе, безмятежно похрапывая и совершенно не ведая, какая опасность над ним нависла сейчас. Ратибор с минуту, сверкая синевой своих глаз, недобро смотрел то на незнакомца, то на его пятки, что тот задрал аж на столешницу. Наконец, недолго думая, он ногой выбил стул из‑под спящего молодого наглеца с такой силой, что тот влетел со страшным треском в стену и развалился на части. Сам же гость, а это был не кто иной, как Емельян, смачно шлёпнулся на пол, но довольно быстро вскочил на ноги, не совсем ещё понимая спросонья, где он находится и что вообще происходит.

– Не помешал, надеюсь? – Ратибор хмуро глядел на племяша Святослава.

– Да как ты смеешь⁈ Ты знаешь, кто я такой⁈ – вставая, начал тот возмущённо верещать. – Я – посол самого князя!..

Тут Емельян вдруг замолчал, ибо, поднявшись, понял, что упирается сейчас носом стоящему перед ним воину, что выбил стул из‑под его пятой точки, максимум в солнечное сплетение. Медленно он поднял своё лицо, сильно задрав голову, и столкнулся с голубыми глазами Ратибора, что холодно зыркали на него сверху. Емельян вдруг почувствовал себя маленьким полевым мышонком, что ненароком встал на пути у медведя. У здоровенного, рыжего, очень злого медведя… Емельян никогда ещё не видел в своей жизни таких огромных людей!

– Э‑э, здрасти, – робко промямлил он. Инстинкт самосохранения наконец проснулся у Емельяна, и он вдруг всем своим нутром почувствовал, что лучше не злить этого рыжебородого великана. Тем более что и так уже, похоже, его чем‑то разозлил.

– Чем могу помочь? – ещё более сконфуженно пробормотал княжий племяш.

– Помочь? Помочь ты, конечно, можешь! – заговорил недобро Ратибор, буравя своим неприветливым взглядом Емельяна. – Для начала тряпка есть у тебя? Чистая?

– Э‑э‑э, не совсем понял…

– Чего ты не понял, отрыжка захворавшего павлина⁈ – взорвался Ратибор. – Тряпьё чистое найти сможешь среди того хлама, что ты на моей лежанке раскидал?

– Э‑э‑э, да, найти можно…

– Вот и ищи давай! А как найдёшь, возьмёшь после вон тот кувшинчик с водой, что стоит у рукомойника, и вылижешь до блеска мой стол от своих грязных пяток! Ты понял меня, молот Сварога тебе по самое сокровенное⁈ – Ратибор грозно нависал над Емельяном, и у того не было ни малейшего желания спорить с этим страшным человеком, сильно напоминавшим здоровенного рыжего медведя‑шатуна, который до сих пор являлся непутёвому посланнику в ночных кошмарах.

– Д‑да, п‑п‑понял, с‑сейчас с‑сделаем! – Емельян опрометью метнулся к своим вещам, разбросанным в беспорядке по кровати, и принялся лихорадочно в них рыться. Наконец он выудил полотняный платок, схватил жбан с водой и поспешно бросился назад, к столу.

– Чистый, надеюсь?

– К‑кто чистый?

– Слюнявчик твой чистый, придурь, аль весь в козявках, поди?

– Д‑д‑да, к‑конечно, наичистейший, не извольте в‑волноваться! – сунул под нос Ратибору свой платок Емельян.

– А что, похоже, что я волнуюсь? Три давай!

Емельян быстро плеснул на ткань водицы и принялся судорожно драить столешницу, на которой только что покоились его босые ноги.

– Вы, пожалуйста, не серчайте так, я, как приехал, сразу помылся в крепости!

– Какой ты молодец, однако! После этого, значит, ты решил, что можно ноги на стол закидывать, находясь не в своей комнате? Мокрица ты неразумная, откель ты такой вылупился, а⁈

Тут в дверь постучали.

– Ну⁈

– Тысячник, ваш квас и окорок, как заказывали, – дверь тихо отворилась, и в комнату зашёл Горисвет, главный повар Первой заставы, неся на подносе два пузатых кувшина с квасом и блюдо с большим румяным окороком, источавшим бесподобный аромат на всю комнату.

– Благодарю, Горисвет. Ставь на стол.

Горисвет с плохо скрываемым любопытством посмотрел на сломанный стул, лежащий у стены, и на замершего с тряпкой в руках Емельяна, после чего подошёл и аккуратно поставил на ещё влажную от его уборки столешницу поднос с кушаньем.

– Приятного аппетита. Что‑нибудь ещё, тысяцкий?

– Благодарю, пока нет. Свободен.

Горисвет вышел так же тихо, как зашёл. За ним тихонько потянулся и Емельян.

– А тебя я не отпускал.

Емельян мгновенно замер, пытаясь определиться, как ему лучше поступить: вернуться под гневные очи этого страшного рыжего исполина или всё же дать стрекача?

«Но куда бежать? Я же в этой цитадели, как в западне», – тоскливо подумал он.

– Не заставляй меня ещё раз повышать голос. Это может плохо для тебя закончиться.

– Да тут я! – Емельян обречённо развернулся.

Ратибор тем временем присел на единственный оставшийся целым в комнате стул, предварительно небрежно скинув висящий на его спинке камзол Емельяна на пол, и сделал несколько могучих глотков из кувшина с квасом. После чего довольно рыгнул и принялся уминать принесённый румяный окорок молодого поросёнка. Емельян всё это время стоял молча, ни жив ни мёртв, не смея потревожить трапезничающего великана.

– Ну, чего зря стоять? – наконец произнёс подобревший после кваса с окорочком Ратибор. – Вещай уж, кто ты такой и с какой целью припёрся на мою заставу.

И тут Емельяна озарило.

– Ратибор⁈ Ты ведь Ратибор, не так ли⁈ Воевода Первой заставы⁈

– Какой, однако, сообразительный!.. – хмыкнул рыжебородый исполин, догрызая свой окорок.

– А я слышал, тебя печенеги четвертовали!

– Не верь всему, что обо мне лялякают! Брешут, собаки…

В этот момент в дверь опять постучали и в комнату заглянула продолговатая физиономия знахаря Даромира.

– Можно, тысяцкий? Я быстро!

Ратибор кивнул, встал, сполоснул руки в рукомойнике, вытерев их одним из полотенец, что висели рядом, и сел назад. Вокруг него стал тут же суетиться Даромир, ловко накладывая на раны рыжего витязя лечебные повязки с травами да мазями. Всё это время Емельян терпеливо ждал, не без зависти про себя дивясь невероятной мощи сидевшего перед ним человека. Это был настоящий богатырь! Косая сажень в плечах, весь в многочисленных шрамах, с могучими мускулами и без грамма лишнего жира, он являлся олицетворением всего самого лучшего, что досталось ему по наследству от его далёких предков, которые привыкли отстаивать грубой физической силой своё право на существование в этом жестоком мире.

Наконец Даромир закончил свою работу, удовлетворённо кивнул и, сложив назад в мешок многочисленные склянки с травами да мазями, быстро удалился восвояси, бросив напоследок, что проведает Ратибора ещё раз с утреца.

– Ну ты и здоровый! – восхищённо брякнул вдруг Емельян.

– У меня в роду по мужской линии все такие… Были.

– Почему были? – ляпнул, не подумавши, Емельян, но тут же стушевался под мрачным взглядом Ратибора, поняв, какую глупость сейчас спросил. Были – это значит были…

– Итак, на чём мы остановились? А, ну да… Кто ты такой и чего забыл в моей крепости?

– Я, это… посол я, а звать меня Емельян, и мне нужен ты, Ратибор! – выпалил чуть ли не скороговоркой племянник Святослава.

– Да что ты говоришь⁈ А вот нужен ли ты мне – вот в чём вопрос…

Ратибора после сытного ужина немного клонило в сон. Начинала сказываться накопленная за день усталость. Даже у него был свой предел выносливости, пусть он намного и превосходил этот самый рубеж у обычного человека. «Но всё же надо сначала разобраться с этим босоногим недомерком…»

– Конечно, нужен!

– Сильно сомневаюсь…

– Я бы сказал, даже необходим!

– А ты что, гадишь золотом?

– Эм, вроде нет…

– Тогда на кой ты мне?

– У меня для тебя письмо! От самого князя!

– Сходи‑ка ты с ним на нужник…

– От самого великого князя Святослава!

– Вот‑вот, и с ним тоже…

В этот миг в дверь снова постучались и в комнату заглянул встревоженный Мирослав. Увидев живого и здорового Емельяна, он, облегчённо вздохнув, спросил:

– Не помешаю?

– Заходи, друже, что за глупые вопросы, – махнул ему рукой Ратибор. – Квас будешь?

– Почему нет? – Мирослав зашёл, быстро осмотрелся, отметив про себя лежащие у дальней стены обломки стула, и отхлебнул из второго кувшина, стоящего на столе.

– А можно мне тоже кваса? – поинтересовался жалостливо Емельян. – А то в горле что‑то пересохло…

Ратибор мрачно уставился на княжьего племяша.

– Там, – указал он на шкафчик, – есть чарки. Открой, возьми и налей себе.

– Понял, благодарю! – Емельян оперативно метнулся к шкафу и, достав оттуда одну из здоровенных деревянных кружек, налил себе из жбана Мирослава.

– Смотри‑ка, а ведь правильно говорит!.. – Ратибор, удивлённо буркнув, взглянул на своего старого приятеля.

– Угу, мы с батей тоже заметили.

– Видел Белогора недавно?

– Да, было дело. Шатуна одного надо было угомонить, а то совсем распоясался…

– Вы о чём, вообще, сейчас? – Емельян недоумённо переводил взгляд с Ратибора на Мирослава. – Что значит «правильно говорит»? Я уже это слышал недавно, в Залесье, от вас с отцом…

– Мирка, объясни ему, мне лень… – Ратибор откинулся на стуле и закрыл глаза, отдыхая после сытного ужина.

– Благодаришь ты правильно, не «спасибкаешь». Ибо когда ты говоришь «спасибо», фактически ты не благодарность выражаешь, а просишь помощи у богов. «Спаси Бог», смекаешь? Вряд ли это нравится Сварогу да Перуну с Велесом, когда по десять раз на дню их по ерунде всякой дёргают и постоянно просят о спасении, когда оно не требуется. Нельзя, в общем, так гутарить, ибо когда тебе действительно понадобится помощь богов, по‑настоящему, они могут уже и не откликнуться, решив, что ты опять по пустякам к ним взываешь… А вот когда ты говоришь «благодарю», ты как бы «благо даришь» тому, к кому обращаешься. Это и есть настоящая, искренняя благодарность. Теперь понял? – Мирослав терпеливо разжевал озадаченному Емельяну прописные истины мироздания.

– Да, теперь я понял! Как всё просто, оказывается! А мне ещё дядя Святослав, правда, ничего не объясняя, сказал, что так балакать надо, вот я и стал… И знаете, ведь даже как‑то полегчало, ей‑ей! Велес свидетель, не вру!

– Ты чего, и вправду племянник Святослава? – Ратибор задумчиво из‑под полуоткрытых век разглядывал Емельяна.

– Ну да, недавно к нему прибыл ума‑разума набираться, так сказать! По дальней линии сын его двоюродного…

– Письмецо давай сюда, что там у тебя для меня припасено.

– Да, сейчас, сию секунду!.. – Емельян бросился к своему синему камзолу, что Ратибор, перед тем как сесть на стул, скинул на пол, и, достав из внутреннего кармана уже порядком помятый конверт с печатью в виде медвежьей головы, сжимающей в зубах секиру, протянул его рыжебородому великану. Тот лениво вскрыл печать, вытащил письмо и бегло просмотрел послание. После чего, обескураженно нахмурившись, прочитал ещё раз, уже медленнее.

– Вот и я так же, друже, прочёл своё письмишко неоднократно, – хмыкнул Мирослав.

– То есть Свят хочет, чтобы мы явились к нему втроём? – протянул озабоченно Ратибор. – Но насколько я в курсе, у нашего Яромирки всё без изменений. Пока не пришёл ещё в себя, как регулярно узнаю я из весточек, что мне голуби из Мирграда приносят…

– Прошу прощения, что влезаю в ваш разговор, – кашлянул смущённо Емельян, – но, как я понимаю, виной всему то страшное несчастье годичной давности, когда всю семью Яромира, а именно его жену и троих детей, жестоко убили прямо в их же доме? Во время твоей свадьбы с Вереей. Я слышал лишь краем уха об этой истории… – Емельян виновато покосился на враз помрачневшего Мирослава.

В комнате повисла гнетущая тишина.

– Правильно понимаешь, – тяжело вздохнул Ратибор, после чего встал и подошёл к единственному окну в комнате, что выходило аккурат на внутренний дворик.

– На третий день свадьбы это было, – немного помолчав, угрюмо продолжил он. – Курьян, собака, гниль болотная, скотина мстительная, пробрался в дом к Яромиру и хладнокровно зарезал его жену Бояну да троих их детишек, Голдимира да Анахиту с Вышенегой…

– Кто такой этот Курьян? – взволнованно спросил потрясённый Емельян.

– Да одна подлая тварь… Была. Зуб на нас имел большой за то, что мы всю его шайку разбойников в Орёлграде урыли. Мчались мы за ним тогда не помню сколько вёрст, пока наконец не нагнали в одной мелкой деревушке на западе… Да только лишь тело егошнее нам досталось… Нашли в канаве его останки, у дороги. Забил кто‑то до полусмерти нашего негодяя, а потом ещё для верности горло ему перерезал да обобрал до нитки… Получил, падаль, своё, да только не от нас!.. А Яромир потом, по возвращении, сильно избил Ладимира, начальника городской стражи Мирграда, за то, что тот не углядел, да поругался крепко со Святославом из‑за этого, после чего сильно запил и не просыхает до сих пор, насколько мне известно…

– А из‑за чего вы с князем поссорились? Говорят, что это он тебя сюда сослал специально, после того случая как раз?.. – Емельян вопросительно глазел на замолчавшего Ратибора.

– Они из‑за того полаялись, что Ратибор сказал Святославу прилюдно, что если, пока он будет в походе каком, что‑то подобное случится с его семьёй, он ему голову открутит на хрен… Князю, имею в виду! Тот и осерчал, отправив Ратибора на неопределённый срок сюда, на Первую заставу…

– А я и откручу, если чего, не сомневайся, друже! Ибо его вина в этом как раз и есть самая большая! Он обязался наши семьи защищать в наше отсутствие! Он обещал, давал слово, что с ними будет всё хорошо! Так будь добр, выполняй своё обещание! Или отвечай по всей строгости, коли облажался! – Ратибор развернулся и прямо посмотрел на Мирослава. – Или я не прав, дружище⁈

– Прав по сути, но не по форме и содержанию. Ты ещё мог бы такое Святославу лично сказать, один на один, но не прилюдно… Да и в случае с Яромиром, ты же понимаешь, это предвидеть было невозможно! Кто же мог предположить, что этот скользкий змей Курьян задумал такое…

– Возможно или невозможно, чего теперь гадать⁈ Но этот шакал мог ведь так зайти и к тебе в дом, Мирослав, и ко мне! Я бы тогда точно государю макушку открутил, тьфу‑тьфу, – Ратибор отошёл от окна и постучал костяшками пальцев по деревянному столу. – И как ещё Яромир‑то сдержался! Он ведь тоже князя в душе винит, это я тебе точно говорю!

– Знаю… Оттого и странно, чего это Святослав нас всех троих к себе вдруг вызывает спустя год? Снова собрать разудалую троицу решил? Я‑то с ним не цапался, но вы двое нормально его разозлили…

– Да пёс его знает, чего он там замыслил! Ты‑то, посол, не ведаешь, случаем, в чём дело? – Ратибор вопросительно взглянул на внимательно слушавшего их, затаив дыхание, Емельяна. – Хотя откуда тебе… Своим неразумным племяшам князь явно не докладывает о том, что у него в голове творится!

– Нет, не ведаю! – Емельян отрицательно затряс копной русых волос. – Возможно, это как‑то связано с моей сестрицей, Златой, которая к нему недавно приехала. Её там замуж собрались выдавать за купца, что ль, какого‑то, не знаю точно… В общем, дядя дал мне лишь задание собрать вас всех троих и привести к нему! Сначала, сказал, к Мирославу поедешь, потом с Мирославом – к Ратибору, ну а далее…

– Ну а далее понятно. Мы с Миркой должны поехать к Яромиру и привести его в чувство, – Ратибор скептически фыркнул. – Задумка ясна, по‑другому бы и не вышло нас у него собрать. Без Мирослава я тебя, Емеля, выставил бы на порог тотчас, как узнал, зачем ты явился и от кого. Ну а с Яромира заваривать эту кашу было вообще бесполезно… Не в кондиции он. Хотя год прошёл… Пора бы уже начинать приходить в себя… Запомни, Емельян, одно простое правило, в жизни пригодится. Алкоголь – это зло. Лучше его вообще не употреблять. Слабыми, уязвимыми и безвольными он нас делает. Но если уж тебе неймётся да зудит в одном месте, то пить надо только с радости! С горя ни в коем случае нельзя! Ведь хмель – он усиливает наше эмоциональное состояние, понимаешь? Соответственно, если напился на радостях, это ещё полбеды. Бывает, как говорится. А вот если с горя, то это совсем плохо, ведь тебе будет от этого только хуже… Понял меня?

– Понял…

– То‑то же! Мотай на ус, пока я добрый!..

– Ну ты, Ратибор, и выдал сейчас… – удивлённо уставился на него Мирослав. – С годами, смотрю, мудреешь!

– Слава Сварогу, что не глупею, как некоторые!

– А это было сейчас обидно.

– Ничего, переживёшь! Запей вон квасом обиду свою.

– Сволочь…

– Я знаю…

– Ну чего, едем тогда? – с надеждой в голосе перебил вялую перебранку двоих друзей Емельян.

– Да едем, куда денемся! Даже любопытно стало, что путного из этого выйдет и зачем он нас вообще решил призвать. Похоже, случилось чего… – молвил задумчиво Ратибор. – Да и Яромира проведать надо. Давно не виделись!

– Значится, что мы сейчас делаем?.. – рыжебородый витязь принял решение, хлопнув по столу так, что пара кувшинов, стоявших на нём, аж подпрыгнула. – Ты, – Ратибор сурово воззрился на вмиг съёжившегося Емельяна, – забираешь немедля своё барахло с моей кровати, а заодно и стул сломанный. Завтра утром принесёшь мне другой, целый. Понял меня?

– Так это не я его разломал!..

– Что?

– Понял…

– Вот и отлично. А теперь отправляйся спать, ибо детское время уже закончилось. Завтра выдвигаемся, отсюда до Мирграда шесть дней пути как‑никак. Мир, дружище, ты сам разберёшься, надеюсь, когда тебе на боковую. А я вот прям сейчас и завалюсь. День выдался сегодня какой‑то неспокойный…