Текст книги "Ратибор. Окталогия (СИ)"

Автор книги: Александр Фомичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 121 страниц) [доступный отрывок для чтения: 43 страниц]

Глава 15
Штурм

Путникам нашим быстро подыскали один из брошенных домов, располагавшихся недалече от ворот в Борград. Коней своих друзья оставили в княжьей конюшне, где о них обещали позаботиться, как если бы это были скакуны самого государя. Изба, в которой расположились приятели вместе со Златой и Емельяном, была довольно обветшалой, зато просторной, с несколькими комнатами, что полностью всех устраивало. Оставив опять умудрившегося налакаться Емельяна отсыпаться в одной из опочивален, трое друзей вместе со Златой и Вацлавом проследовали за крепостную стену, где молодым воинам тут же нашлась работа: нужно было углубить да укрепить в нескольких местах ров, окружавший по периметру город. Засучив рукава, товарищи споро принялись за дело. Местные быстро оценили помощь пришлых гостей; работали те усердно и умело, можно даже сказать, за десятерых. Но всех, конечно, поразил Ратибор. Когда понадобилось перенести одно из массивных свежесрубленных сосновых брёвен поближе к входу в Борград, он просто взвалил его себе на левое плечо да пошёл вразвалочку к городским воротам. Окружающие его люди только ахали да охали, дивясь этой невероятной, нечеловеческой мощи. До Ратибора эти брёвна таскали в город человека по четыре, не меньше, а тут он в одиночку легко нёс его да ещё напевал себе под нос незамысловатую песенку:

Да, мы русы, да, мы русы,

Бойтесь нас, вражины‑трусы,

Бойтесь нас, вражины‑трусы,

Потому что русы мы!

Да, мы русы, да, мы русы,

Бойтесь нас, вражины‑трусы,

Бойтесь нас, вражины‑трусы,

Потому что русы мы!

Всех хазар мы закопаем,

Печенегам наваляем,

Половцев мы разобьём,

А потом ещё споём!

Да, мы русы, да, мы русы,

Бойтесь нас, вражины‑трусы,

Бойтесь нас, вражины‑трусы,

Потому что русы мы!

Да, мы русы, да, мы русы,

Бойтесь нас, вражины‑трусы,

Бойтесь нас, вражины‑трусы,

Потому что русы мы!

Не количеством берём,

Храбростью вас разобьём!

За Сварога, за Перуна

Да за дом родной с милушкой

Сварим мы из вас галушки!

Да, мы русы, да, мы русы,

Бойтесь нас, вражины‑трусы,

Бойтесь нас, вражины‑трусы,

Потому что русы мы!

Да, мы русы, да, мы русы,

Бойтесь нас, вражины‑трусы,

Бойтесь нас, вражины‑трусы,

Потому что русы мы!

Нет на свете нас сильнее,

Нас отважней и смелее!

Верим – будем мы едины

И вообще непобедимы.

Лютый враг тогда заплачет

И домой тотчас ускачет.

Мы же будем пировать,

Жить, гулять да ликовать!

Да, мы русы, да, мы русы,

Бойтесь нас, вражины‑трусы…

Вскоре эту песенку подхватил и пел уже весь честной народ. Боевой настрой у людей явно пополз вверх. Воодушевлённые благой вестью о том, что Мирград идёт к ним на помощь, жители Борграда с утроенным энтузиазмом принялись готовиться к обороне города. Те горожане, кто собрался уже бежать прочь от ужасов долгой осады, передумали, вернувшись в свои хаты, да рьяно бросились помогать собратьям строить оборонные укрепления. Даже Злате нашлось дело: ей вручили несколько дюжин колчанов со стрелами и доверили обмакивать их наконечники в чан со смолой, чем она охотно и занялась, ведь рада была, что может хоть как‑то помочь местным перед неотвратимо надвигающейся на их городок страшной напастью.

– Я думал, что вы уже давно домой отправились… – сделав вид, что для него это новость – видеть троих приятелей среди трудящихся над укреплением оборонных рубежей, произнёс Огвальд, объезжая в сопровождении небольшой свиты места идущих строительных работ.

– Ты, старче, я гляжу, на грубость нарываешься?.. – молвил ему хмуро в ответ Ратибор, оторвавшись от возведения крупной насыпи. – Я ведь не посмотрю, что ты князь, так пошлю, что уши завянут у всех в округе!

– Но‑но, полноте!.. Это я так, мелю глупости всякие по‑старчески, не обращайте внимания… – Огвальд лукаво улыбнулся. – На самом деле я, конечно, очень рад, что три таких витязя с нами будут в это тяжёлое для столицы время!

– Добро! – Ратибор вернулся к своей работе.

Два дня пролетели незаметно. Сделали за это время – как за предыдущие две недели. Теперь Борград был готов к длительной осаде. Наконец тревожно прогудел долгожданный рог, возвещающий о приближении заклятого врага. Последние строители спешно вбежали в город, и массивные ворота его с шумом захлопнулись, закрывшись на три тяжеленных деревянных засова, окованных для прочности металлическими пластинами. Защитники Борграда высыпали на его стены и замерли в томительном ожидании, всматриваясь вдаль. И вот на вершине одного из холмов показался первый всадник, потом второй, третий, после чего уже вся орда кочевников, переваливая через плоскогорье, стремительно потекла, аки полноводная бурлящая река, к маленькому городку, грозясь смести его со своего пути как карточный домик. Разведчики не ошиблись: около двенадцати тысяч воинов было у неприятеля. Встав лагерем на недосягаемое для стрел и катапульт расстояние, вскоре из войска половцев выехал парламентарий и, неторопливо подскакав к городу так, чтобы его слышали с крепостных стен, громко прокричал:

– Пред вашими очами, несчастные, предстало несметное воинство солнцеликого, богами избранного своим наместником на земле, великого хана Улукбая, повелителя неба ясного и самых ярких звёзд! По своей доброте душевной, дабы избежать ненужного кровопролития, он предлагает вам, глупцы дубоголовые, добровольно открыть врата поселения вашего да впустить в городишко его войско! При таком исходе он может вам гарантировать, что не все жители Борграда будут посажены на кол и закопаны живьём в землю, а лишь те, кто будет гневить прославленного владыку! В противном же случае, если вы будете упрямиться и испытывать терпение всевеликого хана Улукбая, он обещает вам, что вырежет всё население вашей богами забытой дыры под корень, от мала до велика, не пощадив никого! Предварительно содрав со всех непокорных кожу живьём! Так что сдавайтесь немедля, пока солнцеликий настолько добр, что выдвинул вам это щедрое предложение! Иначе ужасная кара постигнет вас, а вашей страшной участью ещё многие столетия будут пугать своих маленьких детей их матери и отцы! Ибо не подчиниться наместнику богов на земле – это то же самое, что перечить и самим богам! Наказание за это может быть лишь одно – смерть медленная в мучениях страшных!

– Передай‑ка ты своему солнцезадому хану, что у нас к нему есть встречное предложение! – пророкотал со стен Борграда Ратибор. – Пущай для начала крепко поцелует каждого жителя городка в задницу, а опосля убирается в ту бездну, что его породила! В таком случае, так уж и быть, мы дадим уйти беспрепятственно его своре шакалов, что он сюда приволок, а ему самому не затолкаем доброе сосновое брёвнышко чуть пониже копчика! Хотя насчёт последнего я не уверен! Возможно, запихнём наш гостинец твоему пустоголовому повелителю при любом раскладе!

Дружный хохот разнёсся над стенами города. Вражеский посланник, гневно изрыгая проклятия, развернул коня и резво поскакал назад, к своему владыке, доложить о столь дерзком ответе русичей.

Вскоре в половецком лагере начались шевеления. Улукбаю явно пришлось не по душе встречное предложение осаждённых. Кочевники принялись готовиться к штурму. Предварительно они быстро перекрыли в своё время специально вырытый защитниками города искусственный канал, соединяющий протекающую недалече речку Хлуку с крепостным рвом, просто засыпав его землёй и песком в самом узком месте. Несколько их отрядов выехали из войска и, подскакав к Борграду на расстояние выстрела из лука, стали кругами ездить да обстреливать обороняющихся. Град стрел мгновенно полетел им в ответ. Кочевники являлись куда более искусными стрелками, чем русичи, но у осаждённых было явное преимущество в виде своего расположения: они находились под надёжной защитой высоких крепостных стен, и нападавшие были у них как на ладони. Потому защитники Борграда могли спокойно из бойниц расстреливать нападавших как в тире, хоть последние и старались перемещаться шустро, не задерживаясь подолгу на одном месте. Ратибор, Яромир и Мирослав также охотно взяли в свои руки по луку и, азартно соревнуясь между собой, кто больше настреляет вражин, раз за разом выбивали меткими выстрелами наглых степняков из их сёдел.

Тем временем у половцев «заговорили» три катапульты, что они с огромными трудностями притащили с собой. Россыпи камней одна за другой ударили в мощные городские стены, лишь слегка повредив их и не причинив осаждённым существенного вреда. У половецкого войска стали видны первые осадные лестницы, а также устрашающих размеров таран, представлявший собой тяжеленное бревно с окованным сталью наконечником, подвешенное на массивных цепях к балке внутри особой деревянной конструкции на колёсах. Для защиты от огня это сооружение было покрыто сырыми шкурами животных. Опять бахнули вражеские катапульты, отправив следующую порцию камней в стены Борграда, и вот орда степняков, поливая ливнем стрел обороняющихся, начала приближаться к крепостному рву. В ответ наконец‑то шарахнули городские катапульты; у защищающихся имелось их четыре штуки; две из них бросали небольшие валуны, а две были приспособлены под метание брёвен. Свои снаряды они швырнули одновременно по команде Борислава, старшего сына князя Огвальда, руководившего обороняющимися, принеся нападавшим кочевникам существенные потери. Но те, не обращая на павших собратьев никакого внимания, неудержимой лавиной упрямо приближались ко рву осаждённого града, неся перед собой широкий мост, сделанный из десятка‑другого крепких сосен, да кучу мешков с землёй, камнями и песком.

Половцы явно рассчитывали взять Борград наскоком, при первом же штурме. Их таран медленно, но верно двигался за основными силами нападавших в сторону городских ворот, как к самому слабому месту в обороне города. Подойдя ко рву под прикрытием града стрел, обрушившихся на защищающихся, кочевники принялись закидывать его притащенными с собой землёй, песком, булыжниками да ветками деревьев аккурат напротив воротной башни осаждённого поселения, довольно быстро создав добротную прочную насыпь по центру рва, похожую на плотину, и водрузив после на неё принесённый с собой крепкий деревянный настил. Дорога к городку была открыта. С парой дюжин осадных лестниц наперевес половцы, торжествующе вопя, бросились к Борграду, быстро прислоняя свои штурмовые сооружения к его стенам и ловко карабкаясь по ним наверх. Сверху на нападавших посыпались камни различной величины, специально для этих целей во множестве заготовленные обороняющимися. Вражеские катапульты прекратили обстрел городских стен, дабы не задеть своих воинов, идущих на штурм, а вот метательные машины осаждённых и не думали останавливаться, раз за разом посылая снаряды в направлении вражеской орды. Особенно были эффективны облитые смолой подожжённые брёвна, которые наносили страшный урон нападавшим. Единственным, но очень существенным недостатком таких катапульт была их слишком долгая и сложная перезарядка, требующая привлечения значительных людских ресурсов.

Часть половцев между тем по осадным лестницам вскарабкалась‑таки под градом булыжников и стрел на стены Борграда и, злобно скалясь, со своими кривыми мечами наперевес схватилась врукопашную с защищавшими город воинами. Поначалу оборонявшиеся дали достойный отпор степнякам, но нападавших всё прибывало и прибывало; стройные ряды защитников стали редеть на глазах под накатывающими на них волна за волной кочевниками, имевшими над бойцами городка уже ощутимое численное преимущество. На этом недолгая оборона Борграда могла вполне себе бесславно завершиться, если бы на помощь ратникам Огвальда не подоспели наши товарищи, стремглав залетевшие с оружием наперевес с двух сторон к прорвавшимся на одну из стен кочевникам. С одного края зашли Мирослав с Яромиром, с другого – разъярённый Ратибор и, двигаясь навстречу друг другу, начали выкашивать противников куда быстрее, чем сухую солому доброе пламя пожирает. Обороняющиеся пораскрывали в изумлении и восхищении рты, заворожённо наблюдая, как трое витязей мастерски расправляются со значительно превосходящим их по численности неприятелем. На узкой настенной дорожке особо не развернуться, и для Ратибора с Яромиром это оказалось как нельзя кстати; от их карающих меча с секирой степнякам было не скрыться и не спрятаться, как ни старайся. Только если прыгать со стены назад, к своим, либо в город, на мостовую, прямо на копья поджидавших их внизу воинов. Вскоре трое друзей встретились в центре, убив по пути несколько десятков нападавших и практически полностью очистив стену от их присутствия. Только сейчас оборонявшее Борград местное ополчение наконец осознало, как им повезло, что эти трое пришлых витязей посетили их городишко перед самой осадой. Ибо двое из них стоили не одного десятка обычных бойцов, а третий, рыжеволосый великан, так вообще сотни минимум, это стало ясно каждому, видевшему сейчас их в деле.

Тем временем степняки всё продолжали лезть по штурмовым лестницам, и не видно было им конца. Ратибор с Мирославом и Яромиром остались на стене и принялись встречать перемахивающих к ним через бойницы половцев, быстро убивая любого, кому не повезло вскарабкаться наверх. Попутно друзья стали отталкивать осадные лестницы от стены вместе с висящими на них противниками. Это было очень опасно, и одна из многочисленных стрел, прилетевших снаружи, чиркнула Яромиру по шее, а другая вонзилась Мирославу в бедро. Но вот им на помощь наконец подоспели воины Борграда, и совместными усилиями штурмовые лестницы всё же были скинуты вниз, прямо на головы визжащего в бессильной ярости неприятеля. Обороняющиеся вскинули торжествующе руки вверх, но быстро выяснилось, что праздновать пока рановато – штурм ещё не закончен.

К вратам города под прикрытием большого отряда степняков подкатывал таран, весь усыпанный стрелами со смазанными смолой горящими наконечниками. Пламя его не брало, ибо, как уже упоминалось, верх этого страшного сооружения, несущего с собой лишь смерть да разрушение, был застлан свежеснятыми коровьими шкурами, которые загораться ну никак не желали. Вот таран наконец пересёк ров по уложенному половцами мосту и, подъехав к вратам Борграда, немедленно нанёс первый удар. Окованный железом наконечник здоровенного бревна с громким треском ударил в запертые створки, и всем осаждавшим и обороняющимся стало понятно, что долго ворота поселения не продержатся под этим могучим напором. Защитникам города надо было что‑то быстро предпринять, если они не хотели, чтобы лютый враг прорвался вовнутрь. На таран с воротной башни сыпался град камней, но это было ему как слону – дробина. Тогда на него вылили большой чан с кипящей смолой, и раздавшиеся внутри этого осадного сооружения дикие крики воинов, раскачивавших на цепях само бревно, возвестили о том, что кого‑то неслабо ошпарило. Но это лишь ненадолго остановило атаку; места павших и покалеченных быстро заняли новые бойцы, и таран ударил в ворота ещё раз, заметно их сотряся. На верху воротной башни лежал специально припасённый именно на такой случай здоровенный гранитный валун, с невероятным трудом туда в своё время поднятый, и сейчас его пытались скинуть вниз нерадивые ратники во главе с Бориславом, но у них ничего не получалось; они явно не рассчитали свои силы. Но тут к ним подбежали Яромир с Ратибором. С ходу верно оценив ситуацию, они нетерпеливо оттолкнули двух незадачливых ополченцев, лишь мешавшихся у них под ногами. Заняв их место, молодые богатыри быстро присели на корточки, взявшись за края неподъёмной гранитной громадины, и, изрыгая проклятия, с большим трудом, напрягая на пределе свои могучие бицепсы, совместными усилиями смогли‑таки перекинуть здоровенный валун через стену. Тот с оглушительным грохотом упал вниз, аккурат на находящийся внизу таран, разнеся его в щепки и похоронив под собой всех, кто его тащил и раскачивал. И нападавшим, и обороняющимся стало ясно, что первый штурм отбит. Разочарованные степняки под радостные крики защитников Борграда отступили к своему лагерю. Сегодня победу праздновали князь Огвальд и его ополчение.

Глава 16
В осаде

Когда кочевники осознали, что наскоком взять город не удалось, они приступили к более длительному, но вместе с тем и более надёжному способу захвата поселений, не сопровождающемуся обычно такими людскими потерями среди нападавших, как это бывает при штурме. Атака в лоб на Борград дорого обошлась половцам: их потери составили более полторы тысячи погибших, и ещё свыше тысячи бойцов имели ранения разной степени тяжести. Но и оборонявшимся пришлось несладко: Огвальд потерял почти три сотни воинов; раненых насчитали на две сотни больше. Улукбай же пребывал просто в бешенстве; вместо скорой победы и лёгкой добычи он оказался втянут в длительную осаду, всех тягот которой, чего уж душой кривить, рассчитывал избежать. Но отступить он уже не имел никакого права: его степняки не поймут своего хана и примут это за проявление слабости. Они жаждали крови, отмщения за своих павших собратьев и, как следствие – «вишенки на торте», а именно, тотального разграбления непокорного городишка с последующим вырезанием всех горожан от мала до велика. Потому половцы решили брать поселение измором.

Шла третья неделя осады. Окружив Борград по периметру, степняки тщательно следили за тем, чтобы никто не мог выйти или зайти в него, регулярно постреливая из своих осадных орудий по стенам городка то камнями, то протухшими тушами животных, надеясь вызвать панику и, если повезёт, какую‑нибудь болезнь. Из Борграда прицельно стреляли из катапульт в ответ, уничтожив‑таки две из трёх адских машин противника. Последним своим камнемётом половцы решили не рисковать и, изрыгая страшные проклятия да грозя всеми возможными карами небесными, в конце концов отогнали его подальше на безопасное расстояние.

Кочевникам пришлось занять выжидательную позицию, надеясь, что в городе быстро закончатся вода и припасы. Только не учли они одного: нападение степняков не стало неожиданностью для Огвальда и его людей, потому запаслись жители осаждённого града и питьём, и едой в достатке, приготовившись к тяжёлым лишениям долгой осады. Это не считая того, что в Борграде было несколько своих колодцев, которые редко когда пересыхали. У оставшихся же десяти тысяч половцев наметились серьёзные проблемы: если воды им ещё хватало из протекавшей рядом речки Хлуки да имевшегося чуть поодаль, за холмами, небольшого озерца, то с едой начались явные затруднения. Привезённых с собой запасов продовольствия осталось максимум ещё недели на три‑четыре, а пополнить их было негде – окрестные деревни все опустели, тамошние жители со своей домашней скотиной перебрались за стены города, а охота и рыболовство явно не могли прокормить такое большое воинство. Оставались, конечно, ещё кони самих степняков, но резать своих лошадей считалось у кочевников плохим тоном, и делалось это лишь в самом крайнем случае, когда провианта взять больше негде. Потому половцам надо было в ближайшее время либо брать поселение, либо уходить; это понимали все: и осаждавшие, и оборонявшиеся.

Именно поэтому всё то время, что длилась осада, день и ночь напролёт в лагере кочевников кипела работа: делался новый таран, а также собирались привезённые с собой именно на такой случай осадные башни, коих насчитывалось аж четыре штуки. Процесс их сбора был долгий и кропотливый. Три из них уже оказались готовы. Четвёртая тоже должна была быть собрана не сегодня завтра, и жители Борграда со всё возрастающей тревогой взирали на вздымающиеся вдалеке шестиметровые махины, способные вместить в себя под семьдесят‑восемьдесят человек каждая. Если они одновременно пристанут к городским стенам – быть беде; горожане хорошо это осознавали. Притом что подъехать к Борграду им мало что помешает; часть рва у городских ворот кочевники давно зарыли и накрыли крепким настилом, сделанным из толстенных брёвен, добытых в одном из лесов, располагавшихся недалече. Оборонявшимся могли бы помочь их катапульты, но снаряды для них были на исходе, а пополнить запасы негде. Оттого и снедала тревога сердца осаждённых; опасались они, и не напрасно, что второй приступ могут и не отбить. И вот настал день, когда половцы закончили все приготовления и собрались снова идти в атаку на непокорный город. Стало ясно – второму штурму быть.

Глава 17
Дождались!

Четыре здоровенных штурмовых башни, по шесть метров высотой каждая, медленно, но уверенно двигались к Борграду. За ними не спеша полз новый таран. Обстреливать эти мощные осадные сооружения горящими стрелами оказалось бесполезно; привычно обвешанные свежесодранными шкурами животных, их было невероятно сложно поджечь. В этом смогли быстро убедиться Ратибор с Яромиром, сделавшие себе по здоровенному луку в человеческий рост длиной; за счёт дальности полёта стрел из такого оружия, помноженной на недюжинную силу двух молодых великанов, витязи поражали врагов, находящихся на куда большем расстоянии, чем если стрелять из обычного, средних размеров лука. Запустив для пробы несколько горящих стрел по ближайшей из медленно, но неумолимо надвигающихся на Борград башен, друзья быстро оставили затею попробовать их подпалить; только стрелы переводить, кои начали потихоньку заканчиваться у обороняющихся. Потому было решено встречать кочевников прямо на стенах города, когда те повалят валом из своих чудовищных подвижных конструкций. Как вот быть с ещё одним тараном, так и не решили; второго гранитного валуна в запасе не оказалось. Скорее всего, придётся отворять ворота и пробовать совершить быструю вылазку, дабы расколошматить таран ещё на подступах, что было очень рискованным мероприятием.

Всё воинство Огвальда, слегка поредевшее за время осады и насчитывающее на момент второго штурма порядка четырёх тысяч бойцов, стояло в полной боевой готовности на стенах да перед воротами Борграда, прекрасно понимая, что если степняки разломают врата и прорвутся в город, то сдержать их будет уже невозможно. Мирослав находился рядом с двумя своими друзьями‑исполинами. Ранение в бедро ещё давало о себе знать; пусть и чуть‑чуть, но всё же он слегка прихрамывал на левую ногу.

Напряжение нарастало как снежный ком; казалось, сам воздух был пропитан тревожным ожиданием предстоящей сечи. Тысячи воинов стояли, нервно переминаясь с ноги на ногу. Все отдавали себе отчёт в том, что этот день может быть последним для них самих и их родных, потому готовились лечь костьми под тот же таран, если надо будет, лишь бы не пустить беспощадного врага внутрь их славного града. Последние снаряды выпустили катапульты обороняющихся, всё‑таки зацепив одну из осадных башен под торжествующий возглас защитников Борграда, – верхушка её была разнесена в щепки, и ужасающее сооружение, передвигаемое ручной тягой, остановилось. Проку от него больше не было. Но три остальных туры всё так же неотвратимо продолжали своё наступательное движение на Борград.

Бойцы Огвальда были мрачнее тучи; все прекрасно понимали, что сейчас они так просто не отобьются, как при первом штурме. На этот раз противник подготовился основательно. И лишь Ратибор радостно скалился до ушей в предвкушении доброй заварушки; эти две недели осады, что пришлось сидеть сиднем в ожидании хоть какого‑нибудь движения, порядком ему надоели. Не раз он предлагал сделать вылазку за ворота да потрепать как следует стремительным ударом стоящего лагерем недалече неприятеля. Но даже его здравое предложение тайком пробраться, как стемнеет, к штурмовым башням да сжечь их дотла, пока те ещё не готовы, не нашло поддержки у Огвальда с его сыном Бориславом; они как огня боялись делать вылазки за стены города, опасаясь угодить в засаду, устроенную коварными кочевниками. Решено было не рисковать. Но глядя сейчас на надвигающиеся на городок три здоровенных махины, несущие в себе по несколько десятков вражеских воинов каждая, многие подумали о том, что идея рыжего гиганта прокрасться под покровом ночи в лагерь неприятеля да спалить к чертям эти чудовищные сооружения, была не такой уж и безумной.

От стен града до осадных тур осталось всего метров двести, и кочевники привычно начали поливать оборонявшихся ливнем стрел; в отличие от воинов Огвальда, у степняков они не кончались; благо густые леса в округе были богаты деревом, и оружейники половцев денно и нощно трудились не покладая рук, обеспечивая своих собратьев всем необходимым.

Но вдруг в стане врага началась непонятная сумятица; если штурмовые башни всё так же продолжали медленно, но неотвратимо двигаться на Борград, а первые ряды кочевников не прекращали осыпать его стены тучами стрел, то в задних рядах степняков начали происходить какие‑то непонятные стороннему наблюдателю телодвижения. Часть войска половцев резко развернулась и принялась с тревогой вглядываться в окружавшие равнинную низменность холмы, громко переругиваясь друг с другом со всё возрастающим беспокойством.

Впрочем, вскоре оборонявшимся стало понятно такое поведение степняков. На одном из покатых холмов показался одинокий всадник, который внимательно разглядывал открывшееся перед ним поле битвы. Вскоре возле него показался ещё один, потом ещё и ещё, и вот стройные ряды воинов плотной цепью начали быстро переваливать через плоскогорье, спешно образуя при этом боевое построение в форме клина и явно готовясь к атаке. Степняки остановили наступление на Борград и принялись судорожно разворачивать свою орду навстречу новому, куда более грозному противнику, что так неожиданно зашёл им в спину.

Оборонявшиеся пришли в радостное возбуждение.

– Ну что там⁈ – нетерпеливо крикнул громко Борислав дозорным на угловой башне. – Что на гербе, чтоб вам головы поотрывало⁈ Ну же, быстрее!..

– Голова медведя с секирой в зубах! – радостно раздалось сверху. – Это Мирград! Святослав пришёл, как и обещал!

Тем временем прозвучавший в отдалении рог известил о том, что так вовремя подоспевшая на выручку Борграду мирградская рать ринулась в атаку на пребывавшую в смятении орду половцев, стремясь воспользоваться полученным тактическим преимуществом и не дать успеть степнякам собраться с мыслями и перестроиться. Войско Святослава быстро достигло последних рядов развернувшегося к нему, испуганно пятившегося неприятеля и с ходу врубилось в них, стремительно сминая сокрушительным ударом задние линии половцев.

– Чего ждём, князь⁈ – Ратибор гневно смотрел на Огвальда, безмолвно наблюдающего со стены за тем, как пришедшее ему на помощь мирградское воинство ударило в спину орде хана Улукбая. – Выводи своих, не упусти возможность размазать по равнине этих шакалов, аки масло по доброй ватрушке!..

Князь Огвальд вздрогнул, будто очнувшись от глубокого сна, задумчиво взглянул на Ратибора, после чего развернулся к выжидающе уставившемуся на него Бориславу и утвердительно кивнул ему.

– Отворяй врата! – немедленно проревел тот. – В атаку! За Борград!

– За Борград! – выдохнули в ответ многие сотни глоток.

Ворота отворились, и четыре тысячи воинов, возглавляемых Бориславом, торопливо потянулись из города навстречу воинству степняков.

– А ведь у тебя был сейчас соблазн, княже, не лезть в битву да посмотреть, кто кого одолеет, не так ли⁈ – Ратибор оказался перед Огвальдом и сурово вперился тому в глаза. – А после, если представится такая возможность, и победителя добить, а⁈

– Соблазн был, – правитель Борграда не стал отпираться и лишь виновато улыбнулся в ответ на яростный взгляд Ратибора, – но я его в себе переборол…

Рыжебородый великан лишь презрительно сплюнул в ответ да помчался на поле боя, боясь пропустить самое веселье.

Тем временем недалече от врат города ругались двое так похожих друг на друга и вместе с тем столь разных человечков.

– Ты‑то куда⁈ – раздался испуганный женский возглас. – Стой, дурак, затопчут ведь!

– Сама ты дура! – зло огрызнулся не совсем трезвый Емельян в ответ на крик сестры. – Я должен быть там, вместе со своими друзьями!

С этими словами племяш Святослава взялся за бог весть где им добытые щит и одноручный меч да помчался следом за воинством Огвальда в атаку на половецкую орду. Злата лишь заломила в отчаянии руки да сокрушённо покачала ему вслед головой, страшно переживая за своего непутёвого братца и вместе с тем гордясь в душе, что он, как и её возлюбленный, участвует в этой великой битве.