Текст книги "Ратибор. Окталогия (СИ)"

Автор книги: Александр Фомичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 121 страниц) [доступный отрывок для чтения: 43 страниц]

Глава 13
Кто⁈

Проехали они всего ничего, несколько часов пути, как вдруг заметили вдалеке струйку чёрного дыма, разрезающего горизонт. Сначала одну, потом другую, третью…

– Что-то горит! Это не там ли, случайно, где деревушка-то наша стоит⁈ – друзья мрачно переглянулись, предчувствуя недоброе. Они были опытными воинами и прекрасно знали, в каких случаях вот так, один за другим начинают вздыматься к небу клубы чёрного дыма.

– Кажись, там, сапоги Перуна вам в задницы! – проревел Ратибор и пришпорил своего вороного. Яромир и Мирослав с Вереей и лошадьми с поклажей как могли помчались за ним.

– Делай, как я скажу, дорогая, и не спорь! – бросил Мирослав на ходу младшей сестрёнке князя Изяслава. – Если видишь, что дело гиблое или я крикну, уходи немедля, на меня не смотри! Не перечь, милая, не время! – прервал он готовую было возмутиться Верею. Та благоразумно промолчала и лишь подстегнула свою белоснежную красавицу кобылку, стараясь не отставать от Мирослава.

Подскакав поближе, товарищи замедлили ход. Бывалые витязи, они не ошиблись: на деревню напали. А струйки чёрного дыма, видневшиеся издалека, представляли собой не что иное, как дым от горящих изб. Быстро спешившись и наказав Верее ждать с лошадьми и поклажей чуть в стороне, в укромном месте на окраине леса, что с двух сторон подступал к селению, трое приятелей взяли своё оружие на изготовку и стали осторожно, крадучись, приближаться к тому, что осталось от столь полюбившейся им деревеньки. Страшная картина открылась их взору. Догорающие остовы строений, тут и там лежащие неподвижно в крови тела местных жителей: мужчин, женщин и детей. Нападавшие не жалели никого.

– Кто⁈ – то ли прорычал, то ли выдохнул, наконец, витавший в воздухе немой вопрос взбешённый Ратибор. – Да я эту падаль голыми руками…

– Похоже, что хазары! – процедил сквозь зубы Яромир, пнув одно из тел. Из его груди торчали вилы. Видно, один из сельчан приложился от души. Сам покойник явно отличался от жителей посёлка. Небольшого росточка, смуглый, с чёрными, как смоль, волосами, вооружённый странной формы кривым мечом, одетый в причудливые камзол и шаровары с сапогами, он точно был не из этих мест.

– Тихо! – прошептал Мирослав, отошедший чуть дальше от друзей. – Слышите? Они ещё здесь!

Ратибор с Яромиром замерли и прислушались. И правда, с противоположного конца селения, с его окраины, раздавались гортанные крики и недобрый смех. Не сговариваясь, трое ратников поспешили на звук голосов. Картина, открывшаяся их глазам, объясняла произошедшее с деревушкой. Избу, стоявшую на самом краю села, обступили вооружённые такими же кривыми мечами (как у убитого недалече чужака) да копьями низкорослые смуглолицые воины, человек двадцать, один в один как тот, с вилами в грудине. Они переговаривались на своём наречии и смеялись. Сам дом обложили хворостом, и у одного из нападавших был в руках тлеющий факел.

– Выходи по-хорошему, последний раз тебе говорю! – прокричал один из них, с длинной, заплетённой в две косы козьей бородкой, на вполне сносном языке русов. – А то спалим ведь сейчас тебя вместе с твоими детёнышами, как сожгли уже весь ваш кишлак!

– Хазары, – констатировал очевидное Яромир.

– Видно, один из их разведывательных отрядов, – прошептал Мирослав. – Но что они тут делают? Неужели не удержались-таки от того, чтобы зайти в одно из поселений, что на пути попалось? На отшибе оно, мало кто тут бывает! Что случилось, поймут далеко не сразу, их уже и след простынет…

Троих русичей никто не заметил, и грех было этим не воспользоваться. Осторожно, без лишнего шума, они двинулись к избе. Основная часть хазар стояла перед входной дверью, похоже, запертой изнутри. Видимо, избёнку уже обошли и знали, что другого входа-выхода нет. Но на всякий случай позади домишки прохаживались двое кочевников из напавшего на деревню отряда. Мало ли, вдруг запертые в избушке, как в западне, решат в окна сигануть. Эти вояки подстерегали людей из дома, потому никак не ожидали, что кто-то зайдёт к ним со спины.

Яромир и Мирослав выросли позади них как призраки. Отточенными движениями одной рукой закрыт рот, вторая рука с ножом перерезает глотку. Два ещё трепыхающихся тела осторожно опустили на землю и быстро оттащили к стене избы. Ратибор подошёл к окну и тихо постучал в запертые наглухо деревянные ставни. Поначалу никого не было видно, но потом на него с той стороны окошка, сквозь узкую щёлочку меж закрытых створок уставились испуганные, заплаканные девичьи очи.

– Открой, милая, – пробурчал как можно более нежно Ратибор, – свои! – и, обернувшись вполоборота, бросил товарищам: – Я по центру зайду, а вы с боков.

Женщина то ли узнала молодого гиганта, то ли его рыжая физиономия внушила ей толику доверия, но ставни мигом отворились, и Ратибор, несмотря на свою богатырскую комплекцию, удивительно проворно и практически бесшумно забрался в распахнутое настежь окно. Да ещё и секиру умудрился прихватить с собой. Оказавшись внутри, он огляделся: на него боязливо взирали четыре пары зарёванных глаз: трое детских и одни женские.

Женщине было лет тридцать – тридцать пять. Волосы растрёпаны, лицо в слезах; простое платье из хлопка местами разорвано. Она испуганно прятала за собой детишек, совсем юных двух мальчишек и одну девчушку. Обеими руками отчаянная сельчанка сжимала большой кухонный нож, который и выставила перед собой. Детки были совсем малые; старшему мальчику не исполнилось на вид и десяти лет.

– Спокойно, милая, мы друзья, – тихо произнёс Ратибор, стараясь не напугать ещё больше стоящую перед ним и дрожащую от страха в первую очередь за своих ребятишек мать. – Как тебя зовут?

– Велижана, – чуть помедлив, еле слышно прошептала женщина.

– В доме ещё есть кто?

– Нет. Думаю, и в деревне тоже уже… Мы последние вроде… – крупные слёзы опять покатились по заплаканному лицу Велижаны.

– А ну открывай, тварь! – рявкнул противный скрипучий голос снаружи, и в дверь ударили чем-то тяжёлым. – Открывай, стерва! Будешь покладистой, возможно, мы и не тронем твоих цыплят! – за дверью раздался мерзкий дружный гогот.

Велижана опустила нож и в ужасе прижала к себе деток, затравленно и в то же время с надеждой смотря на ввалившегося к ней через окно могучего рыжего исполина.

– Я помню вас!.. Вы гостили у нас недавно…

– Сидите тут! А я пойду открою… – мрачно перебил её Ратибор.

Взгляд у него при этом был такой, что Велижана аж отшатнулась, загородив собой детишек и опять подняв свой нож, но разъярённый великан даже не заметил этого, развернувшись уже к входной двери.

– Негоже заставлять так долго ждать дорогих гостей, – пробормотал он недобро. Голубые глаза его сверкали холодным яростным пламенем.

– Ну где же ты, моя маленькая серенькая козочка, – проблеял снаружи воитель с козьей бородкой. – Выходи по-хорошему, не зли меня, дрянь! – с этими словами, явно упиваясь охватившим его пьянящим чувством вседозволенности, степняк противно поскрёб своими грязными кривыми ногтями дверь в дом.

За дверью что-то заскрипело. Видно, отодвигали затвор. И вот дверца в избу резко распахнулась, и в проёме возникла чья-то огромная тень. Привычно пригибаясь, чтобы не удариться головой о косяк, на пороге показался Ратибор. «Козья бородка» да и все его друзья хазары замерли в изумлении, открыв от удивления рты: уж кого-кого, а вот здоровенного, невероятно громадного, по их меркам, русича с лохматой гривой волос цвета пламени они явно не ожидали сейчас здесь увидеть!

Когда молодой богатырь вышел из дверного проёма, он оказался на крыльце, прямо напротив лиходея с козьей бородкой, который к тому же находился на второй из трёх ступенек, что вели с террасы вниз, на землю. Благодаря этому боец из Хазарии едва доставал носом до пупка Ратибора, из-за чего разница в комплекции двух воинов казалась ещё более колоссальной. Медведь и суслик встретились на узкой тропинке, не иначе.

– Да здесь я, мой маленький серенький козлик, – с этими словами могучий рус обвёл тяжёлым взглядом притихших степных разбойников, прислонил свою секиру к дверному косяку и молниеносно схватил правой дланью стоящего перед ним в изумлении хазара за горло. Шокированный кочевник вдруг почувствовал, как стальные пальцы рыжего великана жёстко сдавили ему гортань, не давая вдохнуть более ни крупицы живительного воздуха, а его ноги отрываются от ступеньки, на которой он только что стоял. Ратибор одной рукой медленно поднял беспомощно трепыхающегося в его железной хватке степняка так, чтобы зенки «козьей бородки» оказались на уровне его собственных. Когда их взоры встретились, бьющийся, как рыба, только что вытащенная из проруби, воин с козьей бородкой увидел в горящих яростным голубым пламенем глазах огромного русича свою смерть. Замершие в растерянности хазары как будто впали в ступор, с изумлением наблюдая за удивительной сценой, разворачивающийся перед ними.

– Ну что же не весел ты стал, козлёнок мой? – голос рыжеволосого гиганта звучал ровно и спокойно, что выдавало крайнюю степень лютого гнева, им овладевшего. – Аль не рад мне уже?

С этими словами Ратибор выпрямил правую руку, крепко держащую за горло трепыхающегося кочевника, не спеша отвёл назад левую для замаха и от души всадил мощный хук в мордаху извивающегося перед ним в воздухе противника. Удар вышел страшной силы. Здоровенный кулак рассвирепевшего богатыря был не меньше, чем вся голова «козлёнка». Раздался глухой хруст ломающейся лицевой кости, обильно брызнула кровь, окропив физиономию и рубаху Ратибора, и говорливый степняк отлетел метров на семь-восемь назад, кувыркнувшись по земле несколько раз по инерции и замерев неподвижно в придорожной пыли у сточной канавы.

– Меня зовут Ратибор! – раздался громогласный голос взбешённого рыжего исполина. – Я из племени русов, и сейчас я вас всех тут положу рядками, козлятки сивокосые!

После чего Ратибор схватил могучими руками голову ещё одного, только что поднявшегося на ноги негодяя, до этого сидевшего на крыльце, чуть левее от двери, на одной из ступенек, что вели в дом, и сильно крутанул. Раздался характерный хруст ломающейся шеи, и бездыханное тело вскочившего кочевника медленно осело вниз. Он даже не успел понять, как умер. Однако его смерть вывела из ступора остальных хазар. Они наконец-то стали осознавать, что происходит, начали громко ругаться и поднимать свои луки, кривые мечи да копья. Ратибор же быстро взял за знакомую потёртую рукоять дожидающуюся хозяина верную старушку секиру, что стояла там, где он её и прислонил к порогу, да стремительно пошёл прямиком на засуетившихся степняков. Одновременно с двух сторон обложенной хворостом избы выскочили Яромир с Мирославом и метнули с ходу по копью в кочевников, ставших натягивать тетивы своих луков, сразу уменьшив на двоих явно не ожидавших появления ещё пары противников хазар. Копья русичи любезно позаимствовали у тех лиходеев, кого поймали у окна с обратной стороны избы.

Трое взбешённых воинов из племени русов против оставшихся полутора десятков кочевников. Что и говорить, шансов у степняков не было! Ратибор каждым взмахом своей двуручной секиры просто сминал любого, кто вставал у него на пути. Сила ударов вкупе с холодной яростью, обуявшей рыжебородого гиганта, да острой как бритва секирой была такая, что кочевники практически разваливались пополам, разрубленные кто до груди, а кто и до пояса. Это представляло собой невероятное зрелище! Любая попытка заблокировать чудовищной силы удар была заранее обречена на неудачу. Маловесные деревянные щиты нападавших, предназначенные лишь для защиты от стрел да лёгких ятаганов, разлетались просто в щепки; клинки, как спички, ломались в попытке блокировать мощнейшие удары разгневанного богатыря. Яромир не отставал от рыжего друга; его двуручный меч бил в похожей манере, да и по силе удара воевода если и уступал Ратибору, то ненамного. Мирослав, конечно, был не так могуч и силён, зато в ловкости и скорости, пожалуй, превосходил своих братьев по оружию. Два его коротких палаша мелькали с невероятной быстротой. К тому же Мирослав время от времени не чурался мастерски метать один из одноручных мечей, тут же его подбирая, да несколько специально с этой целью находящихся у него за поясом метательных ножей, когда видел кого-либо из кочевников, пытавшихся судорожно положить стрелу на тетиву лука.

Поначалу русы, ринувшиеся с трёх сторон на отряд степняков, могли показаться стороннему наблюдателю умалишёнными, ведь их было намного меньше. Но буквально через несколько минут боя безумцами выглядели уже хазары, безуспешно пытавшиеся что-то противопоставить той холодной дикой ярости, что обрушилась на них. Ряды напавших на деревню кочевников стремительно редели. Яромир и Ратибор просто скашивали их, как траву косой! Мирослав действовал не столь прямо и брал в первую очередь не силой, а мастерством, ловкостью и хитростью. Ну и двумя своими мечами, техникой боя на которых владел в совершенстве. Блок одним клинком и одновременно с этим стремительный выпад вторым в голову врагу, аккурат в левый глаз. Кочевник не успел поднять свой небольшой, круглой формы щит и умер ещё до того, как его бездыханное тело опустилось на землю. Следующий противник бросился на Мирослава вообще без щита, за что мгновенно поплатился; один меч ловкого русича он успел блокировать, а вот второй зашёл сбоку, снизу вверх; лезвие его пронзило степняка насквозь и вышло со спины. Кочевник лишь успел подивиться скорости своего оппонента и так и осел наземь с удивлённым выражением на лице.

Вообще, этот бой сильно напоминал избиение младенцев. Когда хазары поняли, что вместо лёгкой победы найдут тут лишь свою смерть, было уже поздно. На ногах стоять остался лишь один разбойник, который принял, как ему казалось, единственно разумное решение в такой ситуации: вскочил на одну из своих низкорослых лошадок, что находились недалече от места сражения и испуганно ржали да шарахались от клубов дыма, привязанные к нескольким деревцам, и помчался прочь. Только поздновато спохватился он. В пылу боя, возможно, ему бы и удалось уйти, а сейчас… Ратибор поднял с земли копьё одного из павших на поле брани противников, положил на своё широкое плечо, неторопливо прицелился и метнул вдогонку мчавшемуся прочь лиходею. Степняк уже чувствовал себя в безопасности, ибо ускакал на добрую сотню метров, но могучий бросок рыжеволосого русича был чёток и выверен; копьё настигло улепётывающего беглеца и вонзилось тому в спину. А сила этого невероятного по своей мощи и точности броска оказалась такова, что копьё пронзило негодяя насквозь, вышло у него из груди и вонзилось вдобавок ещё и в шею несущей его лошади. Раздалось предсмертное ржание, и всадник с конём на всём скаку рухнули на землю, подняв клубы дорожной пыли.

Всё было кончено. На окраине деревни перед единственной уцелевшей избушкой на земле валялся порубленный в щепки отряд кочевых бандитов. Лишь один из них всё ещё подавал признаки жизни. Тот самый, с козьей бородкой, что ломился в дом и которого Ратибор первым отправил в полёт. Лицо «маленького козлика» представляло собой кровавую кашу после его сокрушительного удара. Но он вдруг очнулся, на удивление, и даже куда-то пополз. Пополз куда угодно, лишь бы подальше от этого страшного места! Плохо понимая, где он сейчас находится и что вообще случилось, хазар твёрдо знал лишь одно: надо ползти! Просто ползти, хоть куда-нибудь! Главное, подальше от этой треклятой избушки… Но уполз он недалеко. Над ним огромной тучей навис Ратибор. Присев над кочевником, он взял одну из его рук в свои могучие лапы, и тут же раздался хруст одновременно с рыдающим криком степного разбойника; один из его пальцев был сломан.

– Как вы, шакалы, посмели сюда залезть… Как вы вообще узнали об этом месте⁈ Эта деревенька на отшибе, о ней и свои-то не все ведают! Отвечай, собака, у тебя ведь много косточек ещё осталось… – с этими словами Ратибор сломал ещё один палец кочевнику, вызвав очередной всхлипывающий, пронзительный крик.

И тут хазар вспомнил всё:

– Нас-с-с, навёл-л… Подсказал… Место хорошее, г-г-гутарил, т-тихое… – сдавленно всхлипывал, отхаркивая кровь, степняк. – Сопротивления не б-будет, нам балакал… Обманул, ш-шайтан…

– Кто⁈ – Ратибор говорил спокойно, не повышая голоса, но, казалось, от того тихого, неудержимого гнева, что его переполнял, даже кроны деревьев близлежащего леса перестали шуметь на ветру и певчие птицы все в округе замолкли, парализованные охватившим их ужасом.

В наступившей тишине раздался хруст третьего сломанного пальца.

– Курьян! Его зовут Курьян! – истошно завопил от боли степняк. – Мы его давно знали, сбывал нам награбленное да лошадей! А тут наткнулся на нас вчера! Мы вообще в другую сторону ехали, разведать, что к чему! А он один был, нервный, на взмыленном коне! Злата нам отсыпал да попросил сюда заехать! Рассказал, как добраться! Твердил, должны ему тут много! Всё, что найдём, можем себе взять! Только мы ничего не нашли, ибо нет тут ни шиша, кроме свиней да коз… Разыщу его, на куски резать буду, собаку… Отпустите меня, а… – тихо заскулил кочевник под конец.

– Курьян, значит… – суровое лицо Ратибора потемнело ещё больше. – И куда же этот смердящий пёс подался дальше?

– Я не знаю! – испуганно завертел головой разбойник. – Куда-то на восток вроде…

– В сторону Мирграда… – пробормотал хмуро Ратибор. – Отпустил я одного как-то недавно, – продолжил он, сурово глядя на степняка. – Как раз вот тут, недалече было дело. Больше я такой ошибки не допущу…

С этими словами здоровенный русич не спеша взял хазара за лодыжку и поволок за собой, к ближайшим берёзкам, что в изобилии росли как в самой деревушке, так и подле неё. Подойдя и схватив уже обеими руками за ногу хныкающего кровавыми слезами негодяя, Ратибор раскрутил его и со всей своей могучей силищи приложил бандита хребтом о дерево, что было покрепче на вид. Раздался громкий хруст; берёзка выросла вполне себе крепкой, застонала, но выдержала такой удар, а вот позвоночник кочевника сломался, как соломка. Рыжебородый великан, который жаждал ещё крови, пребывал просто в бешенстве. Явно недовольный тем, что бой так быстро закончился, в лютой ярости он опять взял обмякшего недруга за ногу, раскрутил вокруг своей оси и метнул от себя метров на пятнадцать. Степняк безжизненной грудой окровавленного мяса шмякнулся на землю и затих навсегда.

– Что здесь происходит⁈ – друзья оглянулись.

Недалеко от них стояла Верея, растрёпанная и взволнованная. Голос её дрожал. Представшее перед её глазами зрелище явно было в диковинку для всеми любимой и оберегаемой безмерно младшей сестрёнки князя Изяслава.

– Всё позади, милая! – Мирослав подошёл и прижал её к своей груди. – Уже всё позади.

– Эти твари отбились от своего стада, – Ратибор мрачно огляделся. – Надо найти их всех и перебить!

– Решил в три клинка вырезать всё войско хазарское? – хмуро воззрился на него Яромир. – Чем тебя сейчас по макушке стукнули, мотыгой?

– Ничем меня не стукали! – зло огрызнулся Ратибор, подошедший испить воды из стоящего недалече деревенского колодца. Тут же грязно выругавшись, он неспешно отошёл от него, после того как заглянул вглубь и обнаружил там чьё-то бездыханное плавающее тело. – Никто же не говорит, что нужно в лоб переть! Можно ведь наскоки делать, засады там… Потрепать их фланги, коней увести! На крайний случай нагадить им в котёл с только что приготовленной похлёбкой…

– А их мы с собой возьмём? В авангарде нашей карательной экспедиции пустим? – Мирослав очами указал на не на шутку встревоженную Верею и вышедшую на крыльцо своей избы заплаканную и дрожащую Велижану с детьми, которые во все глаза испуганно разглядывали развернувшуюся перед ними во всей красе картину только что закончившегося боя, а заодно заворожённо наблюдали за Яромиром, сидящим на корточках и деловито очищающим от крови свой меч об одежду одного из мертвецов.

– Плюс не забывай, – княжий воевода поднялся, – что нам надо сельчан похоронить… Мы не можем их так оставить.

Велижана стояла и молча озиралась, прижимая к себе деток. Несмотря на пережитое потрясение, она не плакала. Уже не плакала. Но очевидно, находилась в прострации, в шоковом состоянии. Один из её ребятишек, мальчик лет шести-семи от роду, вдруг выскользнул вперёд из-под разорванного платья матери.

– Возьмите нас с собой! – раздался его тонкий детский голосок. – Нас со старшим братом! Мы будем храбро сражаться, обещаю! – воскликнул он и с вызовом сверкнул серыми зеницами. Старший согласно закивал и тоже сделал шаг вперёд.

– Да! Мы не боимся их! – поддержал он своего младшего брата.

Ратибор подошёл к мальчикам и посмотрел на них сверху вниз. Велижана было двинулась инстинктивно, дабы защитить своих сыновей, но тут же остановилась, вспомнив, что живы они лишь благодаря этим суровым здоровенным мрачным витязям.

Угрюмый богатырь присел на одно колено перед мальчишками, взглянул им в глаза и тихо спросил:

– Как вас величают, мальцы?

– Я Буеслав, а брата моего зовут Яволод, – юный воитель вызывающе надулся. – И мы уже не мальцы! Седьмая весна скоро будет, а я ещё не убил ни одного врага! Я хочу, как ты, хребты им ломать!

– Обязательно, Буеслав, – по суровому лицу Ратибора скользнула тень улыбки. – Обязательно сломаешь, и не один! Но позже. А сейчас тебе с братом надо защищать матушку и сестрёнку! Как её, кстати, звать-то, такую кроху?

Маленькая несчастная девочка лет пяти только всхлипывала иногда, спрятавшись за свою мать, и не горела желанием выходить вперёд. Можно только гадать, как на ней скажется пережитое. Но запомнит она это на всю оставшуюся жизнь, сомнений нет.

– Деяна она, – подсказал Яволод.

Ратибор кивнул и продолжил:

– Так вот, кто, если не вы, защитит вашу маму и Деяну? Они нуждаются в вас, в вашей силе и храбрости! Так что сначала им поможете, горой за них встанете, а потом, когда они будут в безопасности, можно и о врагах наших подумать! Ну что, договорились, воины? Ничего важнее безопасности своей семьи не должно быть для вас! Ну как, справитесь?

Буеслав нахмурился, но, чуть помявшись, с неохотой всё же согласно кивнул.

– Мы защитим их, не волнуйтесь! – Яволод закивал головой вслед за братом.

– Вот и ладушки! Молодцы! Так держать! – Ратибор поднялся и посмотрел на Велижану, которая медленно и отстранённо пошла по сожжённой деревне, с ужасом вглядываясь в тела погибших сельчан. Вот она бросилась то к одному телу, то ко второму, к третьему. Сдерживать слёзы она больше не могла, и лишь человеческий вой, так похожий на вой раненой одинокой волчицы, разнёсся над разрушенной деревушкой.

Витязи молча взирали на неё, на её скорбь и не мешали ей. Лишь Верея выскользнула из объятий Мирослава, бросилась к Велижане и обняла её за плечи в порыве сострадания, пребывая в шоке от произошедшего в посёлке и от свалившегося на эту незнакомую женщину горя.

– Пусть поплачет, – Мирослав отвернулся осматриваясь. – Ей надобно пореветь, дать волю эмоциям. А нам необходимо начинать хоронить людей, если хотим уехать отсюда засветло…

Яромир согласно кивнул и покосился на того мальчика, что постарше:

– Яволод, расскажи, что случилось тут?

– Они напали на нас неожиданно, – чуть помедлив, начал он. – Без предупреждения, без сигнала. Ничего не требовали! Просто налетели и начали рубить всех, кто на пути попадался: мужчин, женщин, стариков и детей! Им ничего не нужно было вроде бы! Ну, кроме того, чтобы мы все умерли!..

Мальчик вопросительно уставился на троих приятелей:

– Зачем они так с нами? Что мы им сделали⁈

Друзья хмуро переглянулись.

– Они не грабили, не уводили в рабство! Они убивали всех просто потому, что им это нравилось! Потому что им за это заплатили, – Яромир зло сплюнул. – Курьян, собака, злопамятный, как и предупреждал нас Светозар! Нашёл, как отомстить…

– Когда найдём этого недоноска, я его свиньям скормлю, – мрачно пообещал Ратибор.

Яромир взглянул на мальчишек:

– У вас родственники есть вне этой деревни? У кого вы могли бы укрыться?

– Есть, – Велижана подошла тихо и осторожно, как пугливая лань. Слёзы больше не текли по её лицу. Несмотря на свалившееся на неё горе, она смогла взять себя в руки. – Под Орёлградом тётка наша живёт со своей семьёй. Они нас примут.

Подошедшая Верея согласно кивнула:

– Я помогу им, отправлю брату весточку.

– Хорошо, – произнёс задумчиво Яромир. – Нам сейчас в Мирград надо. Погостите пока у нас, а опосля отправитесь в Орёлград. К вам с Мирославом на свадьбу Изяслав обещал заехать, не так ли? – Верея согласно кивнула. – Вот с ним и вернётесь. А пока собирайтесь, да не особо торопитесь. У нас здесь ещё дело есть… Где тут у вас лопатами можно разжиться?

– У нас в доме, в чулане, несколько штук имеется… – Велижана попросила Яволода показать, где именно у них чулан, а сама принялась собирать свой нехитрый скарб, пока приятели, засучив рукава, взялись хоронить убитых на зелёном лужке, что располагался рядом с деревней. Копали неглубоко, ибо времени было в обрез. Над каждой могилой клали камень, обозначающий место захоронения. Хазар же сначала хотели так бросить, но потом решили всё же свалить их в сточную канаву и слегка присыпать, дабы совсем уж не смердели.

– Пусть землица будет вам пухом, дабы шакалы смогли разрыть кости ваши! – бросил напоследок Ратибор древнее проклятие в адрес степняков.

Над могилами же сельчан просто постояли молча, как было заведено во все времена, да отправились в избу к Велижане, так как несколько часов у друзей ушло только на то, чтобы всех захоронить, и уже стемнело. Потому решили переночевать в единственном доме, оставшимся от некогда уютной деревушки, а поутру, как начнёт светать, двинуться в путь, что вся наша честная компания и сделала. Мирослав ещё загодя вечером поймал троих коней кочевников, ускакавших с испугу чуть в сторону от деревни во время боя. На одного водрузили нехитрые пожитки Велижаны, на второго залезла она сама, взяв с собой дочурку Деяну, которая умудрилась ни разу не зареветь за последнее время, что было очень удивительно в свете минувших печальных событий. Ну а на третьего жеребца сели оба мальчугана. Старший, Яволод, расположился спереди, а Буеслав устроился позади него.

Мирослав достал из дорожной котомки крепкую верёвку, один конец которой привязал к седлу своего рысака, а другой – к узде скакуна мальчиков на случай, если вдруг полудикий степной мерин вздумает проявить свой норов и попробовать сбросить с себя мальцов. Ту же операцию проделал Ратибор с лошадью Велижаны, пообещав, что, если та взбрыкнёт, он её на мясо пустит на ближайшем привале.

– Надеюсь, вы это лошадке сказали, а не мне, – слабо улыбнулась Велижана.

– Конечно, лошадке! Ведь я не ем людей! По крайней мере, не сегодня, ибо уже сыт… – попытался неуклюже поддержать разговор Ратибор. – Но я рад, что у тебя на лице появилось хоть какое-то подобие улыбки, – он посмотрел Велижане в глаза. – Ты должна жить дальше. Должна быть сильной. Ради своих ребятишек…

– Я знаю, – тихо ответила Велижана. – Знаю…

Вообще, кобылки степняков оказались очень смирными и вели себя на удивление тихо и спокойно, иначе витязи ни за что не посадили бы на них троих детей с Велижаной. Видимо, сказалось, что коней хорошо напоили, накормили и дали отдохнуть прошлой ночью. А возможно, и то, что испугались угрозы Ратибора пустить их на мясо, кто знает…

– Лошадь – скотина умная… – глубокомысленно прокомментировал смирное поведение кочевых скакунов рыжеволосый воин. – Может, они присмирели от радости, что больше этих хазарских скоморохов на себе не возят. Кто знает, как те с ними обходились. Мало ли, стегали почём зря…

– Кстати, – обратился Яромир к Велижане, – не хочу бередить твои раны, но не подскажешь название деревеньки вашей? Как-то вы ведь её должны были называть…

– Ряжкино, – чуть помедлив, тоскливо ответила Велижана. – Мы называли нашу деревню Ряжкино…

Друзья лишь переглянулись между собой угрюмо, так ничего больше и не произнеся.

– Эх, Ряжкино, значит… – только прошептал про себя печально Ратибор.

Чуть ещё потратив время на сборы, вся процессия с первыми лучами солнца двинулась в путь. Впереди их ждал Мирград.