Текст книги "Дорога к себе"
Автор книги: Александр Бромов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 40 страниц)
– Вот, – детская ручка начала решительно переставлять миниатюрные кораблики, – пусть плохие думают, что вы дуйаки и испугались. Тогда они погонятся, а вы как шайахнете из засады, и к, анты им.
Все с изумлением уставились на лохматое трехлетнее чудо в короткой пижамке с ромашками, забравшееся на свободный стул. Когда ребенок успел просочиться в кабинет, никто из взрослых в пылу обсуждения не заметил.
– Устами младенца, – пробормотал Андрей Дубровский.
И почему столь очевидное простое решение никому не пришло в голову? Да потому, что трусость считают хуже предательства. Дома этому трюку никто бы не поверил, а с землянами может сработать.
– Я пить хочу, – заявило чудо и схватило первый попавшийся стакан.
Элерин испуганно охнула, а Таамир, проводив свое вино возгласом «а-а!», попробовал забрать его у девочки. Но та, не отрываясь, крепко шлепнула его по пальцам, оттолкнула руку и отвернулась от дракона, чтобы не мешал. В гробовой тишине Лисса в три глотка вытянула все содержимое и, шумно выдохнув, поставила стакан на место.
– Это мне? – она с натугой потащила на себя пакет Рошейна. – Споки ноки, – девочка, кряхтя, неуклюже села на попку, потом сползла со стула и бодро зашагала к двери.
– Однако, – Маярт перевел удивленный взгляд с дочери на опешившего отца. – Точно сама дойдет?
Сантилли сорвался с места догонять неразумное чадо.
– Во сколько лет Тиль провернул этот фокус? – глядя им вслед, спросил Чарти.
– На опережение работает, – с отсутствующим видом отозвался Найири. – Значит надо ждать картинок на стене и крыс в постель. Как минимум.
– У меня столько косметики нет, – облегченно выдохнула Ласайента, зато Элерин так и застыла с озабоченным лицом, прижав ладонь ко рту.
А Рашид отрешенно добавил:
– А я бы еще супницы проверял. Во избежание.
Когда через полчаса тихий и задумчивый Сантилли вернулся в кабинет, там под громовые раскаты хохота разрабатывались версии будущих выходок Риалиссы.
– И где вы были лет четыреста назад? – упрекнул их император. – Мне бы не пришлось ломать голову, чем бы этаким порадовать родителей.
Гости задержались до глубокой ночи. Танцевали, болтали, вспоминали, незаметно перейдя к свадьбам, одну из которых сыграли несколько месяцев назад.
Демонесса из Сьюзен получилась изумительная, несмотря на активное сопротивление ашуртов. Все доводы о том, что союзы горничных и князей недопустимы ни в коем случае, упрямый Ноэль выслушивал, набычившись, но твердо стоял на своем. Сначала родители надеялись, что сын перебесится и остынет, как это часто с ним бывало, однако после последнего скандала с отцом сын забрал Сьюзен из дома Сантилли и исчез в неизвестном направлении на несколько месяцев.
– Ну, поживут и разбегутся, когда поймут, что не пара, – делала предположения Эджен и горестно вздыхала, понимая, что в этот раз все серьезнее.
Беглецы обнаружились совсем недалеко, в мире Рашида, счастливые и влюбленные друг в друга еще больше. После этого Ноэль потребовал ритуала для Сьюзен, пригрозив, что иначе они попросят помощи у Судьи.
– Да все женятся по любви! – кричал вышедший из себя сын на отца и дядю. – Мне пальцем показать?
– Лично меня никто не спрашивал, – холодно отрезал Сантилли и едва не прикусил себе язык.
Начиналось-то, конечно, с договора между Повелителями и прямого приказа Судьи, но вышло несколько иначе, и в любом случае последнее слово оставалось за ним.
– А Эрри с Тьенси? – не унимался Ноэль, и оба демона поняли, что дело гиблое – мальчишку ничто не переубедит.
Разговоры с Найири тоже не помогали. Король увещевал, грозил бросить в башню, просил и, в конце концов, плюнул на упертого внука.
– Вторую жену возьмет, – бушевал он, меряя тяжелыми шагами столовую, где проходил последний разговор, – или я сам его порву.
Ноэль лично присутствовал на ритуале, справедливо опасаясь случайных неприятностей со стороны заботливых родственников. Убивать девушку Найири стал бы только в крайнем случае, но даже свести все к нулевому варианту и сокрушенно развести руками, мол, не судьба, не получилось.
Но несмотря ни на что на свадьбе было шумно и весело, особенно когда Эрри и Тьенси украли Сьюзен. Новобрачный жену выкупил за ящик розового вина, сто тридцать отжиманий на пальцах и изумрудное колье и серьги, которые демоны тут же продали Эдингеру, не сумев поделить. Леонардо переживал очень сильно, но держался и истерик не закатывал, а в доме на берегу появилась новая служанка из Черного замка Сантилли – бойкая черноглазая девушка-дэм.
Проводив гостей и проверив дочь, спавшую в обнимку с котом и подаренными Рошейном роликами, Сантилли ушел на берег моря, чтобы немного посидеть в тишине. Как Элерин справлялась с сыновьями, пока папочки искали дорогу домой, если сейчас они втроем не могут уследить за одной трехлетней девчонкой? Ашурт тепло улыбнулся: его королева, его звездочка, искорка. Красивое имя они подобрали для дочери, созвучное с истинным – Риалисса. Поющий огонь.
– Как моя крестница? – рядом с демоном на песок присел молодой человек: русые волосы, серые глаза, красивое лицо может принадлежать как юноше, так и девушке, высокий, тонкий в кости, если и есть мускулы, то они скрыты под обычной свободной одеждой.
– Так это тебе мы не успели сказать спасибо? – Сантилли с любопытством посмотрел на ангела. – Ты изначальный или просто так?
Он помнил, как тяжело было им находиться рядом со Стражем границ во время их единственной встречи, но уточнить никогда не мешает. Черт знает этих небожителей, что от них можно ожидать.
– Когда-то для создания прекрасной женщины я дал частичку моей сущности. Она до сих пор горит в твоей жене и ее сестре. А теперь – и в твоей дочери.
Ашурт тихонько присвистнул – всю жизнь мечтал о таком счастье.
– Не переклинит ребенка? – не смог удержаться он.
Но если с Ласайентой все в порядке, то и о Риа можно не беспокоиться – нормальная неугомонная непоседливая маленькая демонесса. Уже читает, и родителям приходится прятать лишнюю литературу, не предназначенную для излишне пытливого детского ума. На днях взломала код доступа на домашнем компьютере и выставила на обои гостиной пещеру пыток, про которую давно и благополучно забыли. Леонардо едва повторный удар не хватил при виде сцены на кресте, а родители теперь гадают – поняла девочка что-нибудь или нет. Пришлось лишнее в срочном порядке перекидывать в архив.
Месяц назад наловила крабов и медуз и выпустила их в бассейн с морской водой, чтобы никто не съел. Странно, что до акул не додумалась. Это самое безобидное из всего.
Андерс простил любимой внучке раскуроченный и неподдающийся восстановлению заброшенный байк, но флайерр шустро перегнал в другой гараж и в свой кабинет ее больше не пускает, после того, как застал ее за чтением книги с заклинаниями.
Пульт на шхуне заблокирован, а батареи перенесены в нижнюю мастерскую, у которой по несколько раз в день меняются кодовые комбинации. Это все ерунда, но стоит моргнуть, и ребенка приходится снимать то с наружных стен, то со стеллажей, то с деревьев. Несколько раз отлавливали в лесу и на самодельном плоту в лагуне.
Сантилли не помнил, чтобы он сам был до такой степени мобилен. Интересно, а если бы Ласти в детстве не задыхалась, где бы ее пришлось искать родителям? На соседней планете?
– Я иногда наблюдаю за ней, – еле заметно улыбнулся ангел, – девочку тянет к неизведанному и новому. Она любит путешествовать и узнавать новые миры. С одной стороны, это хорошо.
Ха, а ведь Чарти не случайно называет брата «пешеходом». Значит, он тоже постоянно сбегал из дома. Незаметно для себя.
– Что плохого в том, что ребенка тянет к знаниям? – изогнул бровь Сантилли.
Если он не ошибается, то сейчас последует лекция о пользе невежества, замаскированная под заботу о будущем ребенка. Родственничек божественный выискался.
– Хочу кое-что объяснить тебе, – оправдал его ожидания ангел, – а ты уже сам решишь, как это использовать.
«Интересное начало. Многообещающее», – усмехнулся Сантилли, а вслух произнес:
– Я весь внимание.
– Любое знание – это и благо, и зло. Это как молот, которым можно ковать серпы, а можно и дробить головы.
«Серпами тоже шейки неплохо режутся», – подумал про себя ашурт, но рассеивать заблуждение собеседника не стал.
– Или лекарство, – продолжал тот, – передозировка которого грозит смертью. Ты понимаешь меня, демон?
Почему-то обращение «демон» получалось у собеседника уничижительным и неприятно резало слух.
– Меня зовут, Сантилли, ангел, – ашурт нарочно выделил последнее слово.
– Ты обиделся? – удивился тот. – Не думал, что это так легко – обидеть тебя. Можешь называть меня Оэль.
Оэль так Оэль, окончание практически любого ангельского имени. Пойдет.
– Знание, особенно мировое, дает силу и власть, – начал пояснять ангел очевидную для демона истину, – позволяет подняться на высшую ступень в обществе, поэтому политики на той же Земле так стремятся найти и использовать людей, обладающих способностями воздействовать на основную массу человечества, и безраздельно властвовать самим. Вот почему мировое знание передается только посвященным. Избранным.
Теперь все стало на свои места: ангелочки спохватились и забеспокоились о судьбе стада своего. Как мы боимся остаться без фанатов и потерять рейтинг. Все правильно, единая информационная система, а, значит, и единая энергетическая подпитка от верующих. Сначала выпустили джина из бутылки, потом в панике забегали, а расхлебывать, судя по предисловию, придется Жемчужине. Итак, о союзе в будущей битве можно не заикаться. Но в любом случае люди так и будут ползать в грязи, потому как, по словам ангела, не готовы. Кто доверит баранам высшие знания, которые они извратят и используют, чтобы меньшинство властвовало над большинством? На Жемчужине тоже не райские кущи, где каждый друг другу товарищ и брат, но и по головам не ходят, уважая в первую очередь свою честь и имя. А ангелочки у нас пекутся об общем благе человеческом. Ага-ага. А их бог – главный баран в этом стаде. Черный козел.
– Тогда откуда взялась эта чушь под названием «Библия»?
– Что тебя не устраивает в ней? – ровным голосом поинтересовался ангел.
– Странный он какой-то, этот бог, – решил сыграть в дурачка демон. – Сначала создал людей и бросил, не уча, потом ему не понравился результат их саморазвития, и он решил их истребить. Всех. Живых, чувствующих боль. Всемирный потоп. Потрясающее решение проблемы. А воспитывать он их не пробовал? Ладно, спохватился и придумал правила, в принципе неплохие, но мне больше всего понравилась одна шикарная вещь – согрешил, прибил птичку, и ты снова невинен, как младенец. А можно, я каждый день буду грешить? У меня этих птиц – полный лес, прикажу Лео, он мешками таскать будет.
«Наверняка, какая-нибудь прыткая горлица достала вашего божка», – добавил он про себя.
Ангел внимательно слушал, не перебивая, и Сантилли, не дождавшись возражений, продолжил:
– А пророк Авраам, который спасая свою жизнь, подстилал свою жену под других, выдавая ее за сестру? И ему это прощалось и поощрялось. Трусость поощряется. Ложь поощряется. Упс, ошибочка, дяденька не лгал, так как был женат на собственной сестре. Наложницы, рабыни, многоженство, жены сами предлагают мужу своих служанок. Как мне это нравится! Тогда я не понимаю, почему меня за это не поощряют? Ах, я же не сплю со своей прислугой. Каюсь, грешен. Некоторые моменты особенно смешны, кто чист, кто не чист – это надо определять, например, по копытам. Раздвоенные – чист. А у чертей копыта раздвоены? Их можно есть или нельзя?
Сантилли с удовольствием отметил, как собеседника передернуло.
– И почему люди его рабы? Ха, или овцы? Ты представляешь меня смиренным бараном в вашем стаде? Предательство, обман, убийства, брат замышляет против брата. Извини, но больше похоже на стаю гиен.
Сантилли отвернулся к морю, начав терять интерес к молчаливому собеседнику. Это как игра в одни ворота без вратаря – тупо долбишь по мячу, результат вроде есть, а удовлетворения – пшик. В принципе ашурт высказал все, что хотел. Исповедался напрямую. Осталось бухнуться в ножки и постучаться головушкой о песок.
– Ваш бог жесток и глуп, – негромко произнес он. – Все его деяния только во славу свою, только лишь для того, чтобы показать свою силу и устрашить. И при этом говорит: «…ибо Я милосерд». Он хочет править, он рвется к власти любыми путями, уничтожая всех непокорных ему на своем пути. Извини, но это очевидно. Если и есть в этом учении доброе зерно, – «сжалился» он над ангелом, – то оно теряется среди прочей шелухи и мусора. Но ты знаешь – это все равно у нас не прокатит, потому что ваш бог не любит магов. Соперников боится?
Оэль посмотрел на свои руки и перевел взгляд на море, но возражать не стал. Да что же ты молчишь, как каменный? Расшевелить тебя?
– Хочешь, скажу, как было дело? Жил-был довольно сильный маг в одном мире, которого со временем ему стало не хватать, и он решил создать что-нибудь, где будут поклоняться только ему одному. Если не нравилось – уничтожал или бросал на произвол судьбы. Может, я и заблуждаюсь, но это частности. Однако теперь люди обращаются непосредственно к высшим силам, про которые ты мне так сладко пел в начале нашей беседы. Дорожку-то они протоптали из благих намерений, но защитить ее не смогли, а вы как всегда мило сделали реверанс и отошли в сторону, мол, сами выбрали свой путь – вот и топайте, но мы предупреждали – знание опасно.
Сантилли, не замечая этого, постепенно начинал горячиться.
– Вы выпустили на свободу зло. Почему бы не воспользоваться собственным так пропагандируемым вами милосердием и не простить взбунтовавшегося ангела? Не подставить другую щеку? Сказать, почему этого не делается? Потому что он угрожает существованию твоего лживого бога. Вот когда дьявол угрожает всем остальным – это преподносится как испытание. Выживет только истинно верующий в Него, единственного и неповторимого. Вся ваша религия – одно словоблудие и не более того. Твой бог растит себе тупое послушное стадо, которое будет тупо и послушно убивать во имя его.
У ангела закаменело лицо. Вряд ли небожителю нечего сказать в ответ, но он продолжал упорно хранить молчание.
– Сказать тебе простую истину, Оэль? Никто не должен никому поклоняться, и нет никакого царствия божьего. Если тупо стучать лбом в пол, ты ничего не поймешь, зато обретешь свободу от всего, что тебе дорого: от семьи, от родины, от друзей. И будет у тебя пустая душа овцы из стада рабов, но ты в своем скудоумии примешь это за благодать. Если хочешь чего-то достичь, то должен сам пройти свой путь от начала и до конца. Я не призываю всем скопом бросаться совершать ошибки и грешить, но мы учимся всю жизнь и, в конце концов, приходим к пониманию определенной истины. Извини, если мы на этом пути обходимся без твоего лживого бога. Лично у меня сложилось стойкое убеждение, что вся твоя религия – это вера для нищих духом, чтобы держать их в покорности.
– Странный демон, – еле заметно улыбнулся ангел, – сначала задаешь вопросы, потом сам же на них и отвечаешь. Сначала требуешь чего-то от нас, обижаясь на отказ, потом сам это делаешь и говоришь нашими же словами, объясняя свои поступки.
– То есть? – Сантилли медленно повернулся к нему. – Это был ты? Ты отказал в помощи Ласу? Ты… тварь божья….
– Если бы я тогда помог – ничего бы этого сейчас не было, демон. Отринь эмоции и чувства и подумай. Ответ на все это ты уже дал. Осталось его понять.
«А мои слова тебе очень не понравились, – усмехнулся Сантилли, – но ты зацепился за другое, чтобы с достоинством выйти из положения».
Он понимал, что радость его мелочна, но обида ангела все равно принесла удовольствие. Хоть в чем-то он достал небожителя. Как бы еще и сдачей не прибарахлиться?
– Лживый бог имеет лживых слуг? – вкрадчиво улыбнулся ашурт.
– Я не солгал в прошлый раз, не солгал и сейчас. Ты элементарно не услышал или не захотел слышать. Мой бог, как ты говоришь, тоже имеет право на ошибки, и ваша библия тому свидетельство. Он был молод, неразумен, амбициозен, нетерпелив.
– А ты не любишь собственного бога? – хмыкнул Сантилли. – Что так?
– Про какого бога ты говоришь? – приподнял брови Оэль.
«Один-ноль? – удивился ашурт. – Проигрываю».
– Создатель.
– Ты сам ответил на свой вопрос. Он Создатель, но не бог в моем понимании. Он создал нас, поэтому мы называем его «наш господин» и относимся к нему с почтением. Он очень сильный маг, но чтобы стать таковым нельзя быть ни добрым, ни злым. Чувства мешают, не давая идти по дороге познания.
– И кто мы без чувств?
– Подумай, демон по имени Сантилли, – ангел встал, глаза его налились расплавленным золотом, он весь засветился изнутри слепящим светом, устремившимся ввысь.
– Лети птичка божья. Умеешь слушать, – с досадой пробормотал ашурт, провожая его взглядом. – Далось тебе мое имя. Отец специально такое подобрал – Неудержимый, – он упал на спину, раскинув руки, и закрыл глаза.
Сантилли совершенно не думал распинаться перед ангелом, но его почему-то понесло и совсем не в ту сторону, в которую он намечал. Приобрел союзников, олух. И черт с ними. Так и так никто на них не рассчитывал.
«Сам подумай, проповедник хренов, – благословил он ангела. – Но что же ты хотел мне сказать? Что я опять пропустил, тупой демон?».
Ашурт начал перебирать начало разговора. Высшие силы. Что конкретно он имел в виду? И почему он выбрал для встречи именно его, а не кого-то другого?
«Загадки-загадочки. Как я вас не люблю», – Сантилли вздохнул и, поднявшись, начал отряхивать песок с одежды.
Надо было лучше следить за его лицом и руками, а не упиваться собственным всезнайством.
«Но, скорее всего, я ничего не пропустил. Ангелок почву прощупывал, смотрел, чем дышим. А когда понял – смотался, а я еще как дурак, распинался перед ним. Сволочь, и ведь ничего про себя не сказал. Как же я так лоханулся? Супер у нас соседи».
И сразу вспомнил, как полгода назад его вызвал к себе отец.
– К тебе союзники просятся, – начал он, постукивая пальцами по столу.
У окна, заложив руки за спину, стоял Андерс, самозабвенно наблюдая, как старшина королевского гарнизона отсчитывает четверых новобранцев. Давно Сантилли не видел у Найири такого выражения лица: смесь удовольствия от удавшейся пакости и недоумения от того, что она вопреки всему получилась.
– Не пугай меня. Кто?
– Бчандракант Фирбдаст, – без запинки отбарабанил отец и хитро переглянулся с Андерсом, – твоя мечта и давняя любовь.
– Э, извини, – сын потряс головой, – я не понял. Повтори.
– Его Величество Бчандракант Фирбдаст и его личная отборная гвардия в количестве тысячи с хвостиком, – охотно пояснил Найири. – Чертячий король. Пусти их в самую гущу, они настаивают.
– На черта они мне там нужны? – возмутился Сантилли.
– Это превосходные воины, – вступился за долгожданных союзников Андерс. – Я видел их в деле несколько раз. И Его Величество не дурак. Он сделает то, что ты ему скажешь и больше.
В другое время Сантилли послал бы подальше новоявленных союзничков, чем рисковать, ставя непроверенных воинов в центр. Однако Андерс никогда не будет настаивать на заведомо провальном варианте. Вывод? Папочки прекрасно знакомы с боевыми качествами чертячьих солдат. Вопрос: где успели пересечься?
А ведь интересно получается, подданные этого Бчанги-хрен-его-знает-кого периодически шастают по И, не Кей-Лайн в одиночку, выпрашивая то одно, то другое и предпочитая получать пинки под зад, вместо того, чтобы напасть, как все нормальные соседи и поступают. И никого создавшееся положение дел не удивляет, кроме одного тупого ашурта.
– Это у них такой план? – император развернул карту, продолжая ворчать. – Напроситься вперед, чтобы идущие за ними сдохли от вони.
Но к его приятному изумлению, когда облаченный в роскошные пластинчатые доспехи поверх не менее шикарного одеяния главный черт явился за указаниями, специфический запах почти не ощущался. Отцы, сохраняя таинственное молчание, предоставили Сантилли самому объяснять союзному королю его задачу. Говорить тот предпочитал на родном языке, словно пережевывая камни, но, как ни странно, они даже смогли понять друг друга и договориться, уточнив некоторые детали. Император успел заметить короткий взгляд гостя, брошенный на Андерса, и его выгнутую надбровную дугу, когда Сантилли объяснил особенности действия психотропного оружия. Йёвалли еле заметно кивнул головой, и черт в знак согласия припечатал свою ладонь к плечу Сантилли, едва не выворотив тому сустав.
– Вы в детстве случайно на одном горшке не сидели? – ненавязчиво поинтересовался император, потирая место несостоявшегося вывиха, когда черт изысканно откланялся.
– С чего ты взял? – Андерс даже не стал скрывать насмешливой иронии.
Император одарил его загадочной улыбкой – пусть тоже поломает голову, интриган.
Сантилли, высунув кончик языка, быстрее заработал пальцами, и Лас застонал, на миг закатив глаза.
– Да кончай ты уже, я тоже хочу, – сердито засопел в спину ашурта Мишель.
– Отвлекаешь, – пихнул его локтем император, – мне сосредоточиться надо. Поэтому – отвали в очередь. Уже… почти… сейчас.
И в это время вертолетики зависли в воздухе, а стены террасы содрогнулись от дружного мужского вопля:
– Джес!!!
Девушка сердито смахнула в сторону неподвижную модель:
– Вас сколько ждать можно, дети малые?
– Я его почти добил! – возмущенно воскликнул Лас.
– Ты? Меня?! – подскочил на стуле Сантилли. – Кишка тонка.
И тут вертолетики неожиданно бросились в атаку. Спорщики, не ожидавшие такой подлости от Джес, не сговариваясь, бросились врассыпную под пронзительный свист Мишеля, впрочем, резко оборвавшийся. Когда Лас рискнул остановиться в гостиной и оглянуться, супруги обменивались безобидными по разрушающей силе, но страшными на вид заклинаниями. Особенно впечатляла темно-дымчатая змея с загнутыми черными клыками. Сантилли, перемахнувший через перила в сторону моря, с видом знатока давал дурацкие советы с безопасного расстояния.
– Ух ты! – восхищенно выдохнула Риалисса, глядя на них через кухню из гостиной. – А меня научат?
Лас едва успел поменять ипостась – дочь не любила, когда мама становилась мужчиной.
– Он темный маг, а ты огненный демон, – пояснила она, беря Риа на руки. – У вас разные способности.
– А когда к, ылья йазвейнутся? Я летать хочу. Мама покатай меня еще йаз!
– Давай-ка, милая, порычим немного. Надо, надо, – строго произнесла она, видя недовольную гримасу дочери. – Или ты хочешь йакать до конца своей жизни? Учитель уже пришел.
Итак, есть почти час свободного времени. Надо утрамбовать в них подготовку к женитьбе сыновей и собственному дню рождения. Как бы все это не сорвалось из-за надвигающейся войны – люди уже полностью собрали флот. Со стороны И, не Кей-Лайн тоже все готово. Демоны и драконы от нетерпения землю роют, а у императорской семьи на носу свадьбы. Сыновья настаивают на тихой скромной церемонии, но родители решили показать характер. Сколько уже можно ляпать свадьбы за три часа? Надоело.
Мишель и Джес быстро выдохлись, перейдя к извинениям, и на кухню мимо занятых поцелуями супругов незаметно просочился Сантилли, чтобы сразу наткнуться на Леонардо, загружающего в холодильник мясо.
– Ты почему не у Чарти?
Человек неловко начал оправдываться:
– Милорд Юштари всех отпустил. У него отец вернулся.
Ашурт едва не выругался и протяжно присвистнул. Так, наша блудня соизволила появиться дома не иначе как на столетний юбилей сына. Интересно, в каком виде, если Юш отменил занятия?
– У нас проблема? – Ласайента закусила губу.
Нет, наша проблема точит зубы на орбите Земли, а здесь так, жвачка для ушей. Кстати, про жвачку.
– Ты документы на поступление подал? – демон, скрестив руки на груди, прислонился к столу и наклонил голову на бок, рассматривая топчущегося на месте Леонардо.
– Мне…. Я хочу сначала вернуть вам долг за лечение….
– И как ты собираешься его возвращать? – начал закипать ашурт. – Таская ящики? Жизни хватит? Если ты в этом году не поступишь – я тебя вышвырну к дьяволовой бабушке! – все-таки взорвался он. – Я зачем на тебя деньги тратил? Чтобы ты грузчиком работал?
Ласайента тихо испарилась в сторону моря вслед за Мишелем и Джес.
– Знакомые интонации, – пробормотал оборотень, останавливаясь у кромки прибоя. – Представляете, каким он будет к тысяче годам?
– Гремучая смесь Найири и Таамира, – поежилась Ласайента. – Врагу не пожелаешь.
– Вы бы, девчонки, ушками не хлопали и не пускали дело на самотек, а брали бы его в свои руки. Или нам… – маркиз чиркнул ребром ладони по своей шее. – Лаской его, лаской.
Чуть позже Сантилли завернул к Тоньесу. Да, от прежнего красавца-ашурта мало что осталось: похудел, почернел, обветрился, вылиняли рыжеватые волосы, густо засеребрилась благородная седина на висках. Когда наберет вес и восстановит прежний цвет кожи, от женщин отбоя не будет, но придется графа огорчить.
– И как прогулочка? – холодно осведомился Сантилли у бывшего родственника, знаком приказав ему оставаться в кресле.
– Все не можешь простить? – у того дернулся уголок рта.
Император ласково ему улыбнулся:
– Мы все не без греха, но чтобы так обходиться с женщиной, надо быть законченным подонком. Ты не согласен? – и без перехода спросил. – Что с Беарн будешь делать?
В отсутствие отца Юштари, вопреки его воле, освободил мать из башни и поселил в старом отдаленном замке, разрешив прогулки по окрестностям в сопровождении охраны, но запретив переписку и посещение соседей. Графиня, сначала обрадовавшись свободе, скоро заскучала и принялась за старое, то есть соблазнение всех, кого видела, но получив недвусмысленное предупреждение от начальника гарнизона, решила, что свежий деревенский воздух гораздо полезнее для здоровья, чем тюремный и занялась переделкой крепости и сменой мебели. Так как настроение у нее гуляло, где хотело и как хотело, то ремонт грозил затянуться на неопределенное время.
– Зачем она тебе? – насторожился Тоньес.
– Меня не волнуют твои чувства, Тони, – усмехнулся Сантилли. – Считай, что на ближайшие триста лет ты отбегался. Ты меня понял?
Тальшу, конечно, бабник тот еще, но далеко не дурак:
– Девочка, конечно, предпочтительнее.
– Предпочтительнее, мой дорогой, прекрасно воспитанный ребенок, а не очередной подкидыш. Предлагаю начать с будущей мамочки и себя. Желаю успехов. Впечатли нас, убогих.
Император небрежно кивнул подданному и вышел. Или тот берется за ум или браться ему будет не за что, потому что у Сантилли лопнуло терпение. Это граф понял тоже.
Ясно, что обсуждение праздников пришлось отложить на вечер, пристегнув к этому делу заглянувших на огонек трех неразлучных друзей: Марка, Алексей и Глеба. Первым на очереди стоял день рождения Ласти. Сто десять лет – это возраст. Друзья захватили две упаковки пива и развалились в шезлонгах у бассейна, но не успели они опустошить первую, как к ним ненавязчиво присоединилась виновница будущего торжества, только что уложившая дочь спать. Демонесса придирчиво выбрала последнюю бутылку и босой ногой затолкала пустую коробку под шезлонг.
– Тебе не стыдно? – укорил ее ашурт.
Ласайента многозначительно попинала звякнувшее опровержение и грациозно присела по соседству с Марком.
– Мой прапрадед назвал бы тебя ментом, – со смешком сказал Алексей, – они как раз всегда последнее брали.
– Это кто? – нахмурил брови Сантилли, но вспомнить ничего похожего не смог.
– Сказочный персонаж, – немедленно отозвался Глеб. – Вообще-то водились когда-то, но потом вымерли.
– Климат не подошел? – усмехнулся ашурт и умоляюще посмотрел на жену: «Дай посидеть одним», но Ласайента притворилась, что не видит жалобных взглядов мужа.
– Нет, – охотно пояснил Хляба, сохраняя серьезное лицо, – отстреляли.
– Жестокие люди, – вздохнул Сантилли, не оценивший шутки, и поболтал остатками пива в бутылке. – Самое смешное, что если бы не Розианна, то через два дня мы бы справляли твое второе совершеннолетие.
– Самое смешное, – передразнила его Ласайента, – что и это может накрыться так же, как и первое.
– Не придумывай, – Сах потянулся и положил ногу на ногу. – Шикарный был праздник, жаль не все смогли прийти.
– Спасибо, что напомнил, – ашурт поискал, чем запустить в друга, но под рукой ничего не оказалось кроме пива, которого и так всегда не хватало.
Демонесса хмыкнула и словно невзначай полюбопытствовала:
– А какие сюрпризы будут?
– Я еще не настолько набрался, что начать разбалтывать государственные тайны, – муж отсалютовал жене бутылкой. – Ты, главное, реагируй адекватно и все будет путем.
– Шла бы ты, родная, спать, – посоветовал ей Глеб. – У нас чисто мужской разговор.
Ласайента, мило улыбнувшись, сменила пол.
– Не катит, – усмехнулся Сантилли. – Ае, проваливай, дай нам посекретничать.
– Внимание, на горизонте длинные уши, – предупредил Мишель, ногой задвигая под шезлонг вторую упаковку.
– Спит, да? – Сантилли забрал у йёвалли компромат и передал его Марку. – Прячь или опять лекции будем слушать о вреде алкоголя для женского организма.
Йёвалли намек поняла и нарочито медленно перетекла из одной ипостаси в другую. Дочь, не заметившая превращений матери, промаршировала до бассейна и забралась на колени отцу:
– Ты мне сказку не йассказал. Снова забыл?
– Скажи «джинсы», тогда расскажу, – попробовал открутиться Сантилли.
– Не скажу, – надулась та.
– А «жинсы»? – хитро прищурился Алексей.
– Ну, жинсы, и что? – хмуро отозвалась девочка.
– А теперь «д».
– Ну, д-д-д. И что?
– Д и жинсы, – продолжал Скребицкий.
– Ну, дижинсы. Все йавно же не получается, – тяжело вздохнула Риалисса.
– Ты «и» выбрось, – посоветовал Алексей, – и получится «джинсы».
– Да ничего не получится! – она в сердцах потрясла растопыренными ладошками. – Сколько можно – джинсы, джинсы, надоело уже. Ой, получилось! Папа, – она подпрыгнула, едва не выбив локтем бутылку из рук Сантилли, – джинсы! У тебя д, аные джинсы. Супей!
– Супей, супей, – проворчал отец. – Ты почему не спишь, блудня? Так, рядовой, слушать мою команду! – Риалисса, сидя, вытянулась по стойке «смирно» – Марш в кровать спать! Приказ понятен?
– Никак нет, милойд, – бодро отрапортовала дочь. – Ты сказку забыл, – и елейным голоском хитро протянула. – Джи-инсы.
Демон, наблюдавший за ними сквозь полуприкрытые веки, смачно зевнул и потянулся, выпустив когти.
– Пошли, дитя, – промурлыкал он, мягко спрыгивая на разноцветные кирпичи дорожки, – расскажу тебе сказку.
Девочка шустро сползла с колен Сантилли, торопливо чмокнула его в щеку и вприпрыжку поскакала к дому.
– Мне оставьте, – уголком рта попросил кот, скосив глаза на вторую упаковку, и с достоинством отправился следом.
– Ае, вали, – тихо попросил Мишель, – сама знаешь, чем кончаются их посиделки.
