Текст книги "Дорога к себе"
Автор книги: Александр Бромов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 40 страниц)
К завтраку подоспел Мишель с недовольным чем-то Демоном. Кот, как только открылся портал, своим ходом проскочил границу и, нахохлившись, уселся на стул. Сантилли он показался похожим на старый лесной мухомор из детских земных сказок, но озвучивать свои мысли демон остерегся, зная ядовитый язык вредного зверя, когда тот не в духе.
Окрима встретила шумную компанию девушек и парней душной жарой улиц и благословенной прохладой огромного крытого базара.
«Обожаю, Орхан, – Ласайента полной грудь вдохнула свежий воздух, – можно без проблем завалиться без свиты на рынок, побродить по рядам, до хрипоты торгуясь с купцами, и никто и слова против не скажет. Золотой народ!».
Среди местных, и не только среди них, одно время бродил анекдот о том, как какой-то новоиспеченный визирь решил поближе познакомиться с народом, навестив Окримский базар, и выбрать себе сабельку-другую. Он с небывалым шиком обставил собственное шествие по улицам столицы, а чтобы внушительную свиту не затоптали на рынке, приказал очистить его от покупателей. Вот еще, толкаться среди простонародья! После этого визита на все базары столицы напала странная эпидемия: как только на них появлялся кто-нибудь из дома визиря, по рядам лихо проносилась холера, оспа или дизентерия (в зависимости от фантазии владельца), и лавки с треском закрывались во избежание распространения заразы. Но спустя некоторое время продавцы чудом исцелялись и снова открывали торговлю. При расследовании столь таинственных метаморфоз купцы чистосердечно поднимали глаза к небу со словами: «На все воля Всеблагого отца нашего. Все мы в его руках», – и проводили по лицу ладонями.
Рассказавший байку Рашид, хитро ухмылялся в густые усы и на вопрос: «Чем кончилось?», – отвечал: «Как обычно – казнили дурака, чтоб не подрывал экономическое положение в стране». Анекдот анекдотом, а кого тогда обезглавили на площади?
Торговцы, привыкшие к нашествиям разномастных гостей из разных миров, с философским спокойствием встретили и более чем откровенный наряд Эджен из брючек и символической кофточки, еле прикрывающей грудь, и полупрозрачную широкую юбку Джес с блузкой, в которой выреза было больше чем самой блузки, и Ласайенту в черной мужской футболке и джинсах. Элизабет в отличие от них мела пол многослойным легкомысленным платьем, контрастно выделялась на фоне чопорной Элерин, закутанной в тонкую шаль, как в кокон. И только Сах Ир полностью соответствовал обстановке: шаровары, рубаха и длинная безрукавка по орханской моде, перехваченная широким шарфом. Император и маркиз в повседневной одежде скромно терялись среди этой пестрой клумбы.
Огромный черный кот с высоты плеча мага важным взором инспектировал товар. Девушки весело обсуждали и покупали украшения и безделушки, юноши терпеливо ждали, когда дело дойдет до оружейных рядов. Глядя на Элерин создавалось впечатление, что она, как матрона или гувернантка в возрасте, выгуливает непоседливых детей, присматривая за ними, чтобы те чего-нибудь не натворили такого неприличного. Шалунишки.
Случайно посмотрев на Мишеля, Сантилли вдруг понял, что тот отдыхает. Просто отдыхает от суеты, неурядиц, обид и ссор среди разноголосицы базара, его разноцветной круговерти и праздничности. Он пришел не за покупками и даже не за компанию, а – отдыхать. Вроде и вместе со всеми и отдельно от всех. Отгородился от друзей стеной молчания, ушел в себя, как за бортом остался. Вокруг бушует шторм жизни, а маркиза уже нет, его выбросило в открытое море и носит по волнам, а он не замечает этого. Смутная мысль, толком не оформившись, исчезла, и ашурт сжал губы от досады: так отдыхает или пережидает, когда все кончится. Когда он успел настолько поглупеть, что не может просчитать элементарное?
«А ведь я не только сам себя утопил, я и друга за собой утянул, – дошло до Сантилли, – друга, который не захотел меня бросать. Рино тоже меня не бросила, и я ее тоже утопил».
Он снова оглянулся на безучастную жену. Надо что-то с этим делать, пока не стало поздно. Но что? Как ее растормошить?
И тут созрел Сах Ир, тоже внимательно за ней наблюдавший.
– Извини, – он развернул сестру к себе лицом, – но твои скафандры мне в печенках сидят. Что ты так на меня смотришь? Смотри, сколько красивых вещей. Ты же всегда любила модно одеваться, – брат аккуратно потянул сестру к ближайшей ювелирной лавке.
– Отвернись или зажмурься, – разлепила губы Элерин, встав намертво.
Ответ вполне в духе мужа. Сантилли обругал себя последними словами и, приобняв жену за талию, наклонился к ней:
– Рино, ну давай ты выберешь себе что-нибудь новенькое. Сах правильно сказал, ты совсем себя забросила.
– Зубы перестала чистить? – деланно удивилась она, поднимая на него насмешливые зеленые глаза. – Между ног воняет?
Ашурт крякнул и потер нос.
«Не слабо тебя», – посочувствовал ему Сах.
За спиной хмыкнула Ласайента, и Сантилли рассердился: «Ты бы лучше совет дал, чем посмеиваться».
«А, как совет нужен, так я друг, – обиделась демонесса, – а в остальное время – постельная принадлежность с незначительными деталями».
И демон, начиная заводиться, подумал, что у них с Элерин женский заговор по изведению его любимого.
«Извини, неправильно выразился, – огрызнулся он, – детали более чем значительны», – и напряг мышцы в ожидании закономерного удара.
Несколько томительных мгновений ничего происходило, и Санти рискнул оглянуться. Если первая жена, не дожидаясь ответа, равнодушно отвернулась, то вторая задумчиво выбирала место приложения сил. Их глаза встретились, демонесса чарующе улыбнулась, и ашурт насторожился: решила растянуть удовольствие? Но девушка, внезапно заинтересовавшись бусами, обогнула его по пути к прилавку, мимоходом мягко прикоснувшись к щеке губами. Ее рука ласково легка на его спину, скользнула вниз, притягивая к себе, и Сантилли обдало жаром….
В следующее мгновение расслабившийся демон вздрогнул и шумно втянул воздух сквозь зубы – никогда еще Ласти не щипала его, тем более так по-садистски выворачивая чуть ли не полбока. Все когда-то впервые, но продолжения жутко не хотелось, и ашурт стремительно выбросил вперед руку в надежде поймать своего палача и страшно наказать, например, долгим поцелуем. И пусть весь окримский рынок и вся Окрима захлебнуться слюной желания. Но демонесса мелькнула дымным росчерком, и пальцы Сантилли вместо нее ухватили платье Бетти чуть ниже спины вместе с тем, что было под тканью. Королева, не по-королевски взвизгнув, подпрыгнула, схватилась за пострадавшее достоинство и гневно развернулась.
– Прости, прости, прости, – зачастил демон, смиренно поднимая руки, – киска, рыбка, зайка. Бес попутал. В смысле, перепутал. Я перепутал.
Подружки сдавленно захихикали, а у Элизабет медленно поползли вверх брови, и ашурт спешно решил прояснить ситуацию, пока еще жив:
– Меня подставили, – он укоризненно посмотрел в сторону довольной собой Ласайенты. – Не знаю, за что я сейчас расплачиваюсь, то есть я догадываюсь, но ты – случайность на моем пути, не более. Я прощен?
– Ну, не знаю даже, – задумчиво протянула Элизабет, стараясь по возможности незаметно потереть больное место, – как-то это все так двусмысленно….
Никто ничего не понял, но что торговцы, что покупатели с интересом следили за развитием событий: не каждый день встретишь прыгающих королев и императоров, хватающих их за зад. Сах выразительно постучал себя по лбу, сделав Ласти страшные глаза. Та независимо-победно вздернула точеный носик и не спеша направилась к выходу из ювелирных рядов, небрежно помахав рукой. Да-да, команда «все за мной» понята и принята к исполнению. Друзья, перешучиваясь, потянулись следом прочь от места происшествия. А торговцы… Что торговцы? Поболтают день-два и успокоятся. До следующего раза, а потом и привыкнут.
«Сочтемся, ласточка», – ласково пообещал жене Сантилли и тут бесповоротно и окончательный осознал, что их спокойной жизни пришел конец, и пакостей, как и мелких и крупных хулиганств надо ждать ежесекундно. Скучать будет некогда.
«Как скажешь, любовь моя», – тоном кающейся монашки отозвалась Ласайента.
Война началась, усмехнулся император, и он сделает все, чтобы проиграть, потому как по военным законам побежденного надо, что? Правильно, утешить. А чтобы утешение оставило значительный след, необходимо как следует продумать тактику и стратегию действий, или кто-то обломается с утешениями. Что бы еще с Элерин сообразить? Совсем он разучился понимать женщин. Если вообще умел. И тут его осенило – сестра!
– Жени, – Санти догнал и вежливо придержал Эджен за локоток, – можно личный вопрос?
Демонесса вопросительно посмотрела на него.
– Я на самом деле так плохо разбираюсь в женщинах? – тихо, чтобы никто не услышал, спросил он. – Только честно.
У Эджен дрогнули губы, взгляд приобрел красноречивое выражение, и брат тяжело вздохнул и ссутулился:
– Что ж все так плохо-то?
– Ты, извини, – девушка взяла его под руку, – относишься к нам, как к необходимой домашней обстановке, без которой никак.
– Постельной принадлежности, ты хотела сказать? – все-таки обиделся ашурт.
Сестра весело приподняла брови:
– Я этого не говорила.
– Я просил честно, – напомнил Сантилли.
– Да, именно так, – неожиданно с жаром воскликнула Эджен и сразу перешла на шепот, – и Ласти это чувствует, и не только чувствует, но и постоянно видит, поэтому и старалась больше находиться в мужской ипостаси.
– И почему бы тебе не сказать это раньше, лет так сто пятьдесят назад? – проворчал брат и поежился, – И что теперь делать? Как только родит, все начнется сначала, вернее, продолжится.
– Относись к ней всегда так, будто она – твой друг, мужчина. Ты меня понимаешь? Ведь в любом случае это – Ае, Ласти. По большому счету ничего не изменилось, кроме, – она хмыкнула, – незначительных деталей.
Ашурт удивленно выгнул бровь, знает? Откуда? Но тут же вспомнил об их отношениях, почувствовав легкий укол ревности. Они ведь не просто близкие подружки, они были…. Но тут же одернул себя: кто-то сам в этом виноват, так что нечего пыхтеть и злиться. Демонесса сделала вид, что не заметила заминки. Она умничка, все всегда прекрасно понимает, и недавняя фраза про новую игрушку Клера наверняка прозвучала неспроста. Вардису невероятно повезло с женой, а ему – с сестрой.
– Да уж, незначительных, – демон приставил ладони чашечками к выпяченной груди и повертелся.
– Ты еще коленки стыдливо сдвинь! – Эджен хлопнула его по рукам, воровато стрельнув глазами по сторонам. – Характер-то остался. Личность та же самая. Что ты, как маленький? Кто мне не так давно говорил, что это девушка? Вот кто, кто? – она прищурила глаза.
Санти снова вздохнул, признавая ее правоту.
– Тогда почему она ведет себя по-разному? – тихо спросил он. – Как только в женской ипостаси – так у нее глобальный коллапс со вселенскими последствиями?
Сбоку донесся негромкий смешок, и увлекшиеся разговором собеседники увидели Ласайенту, поджидавшую их у колонны. Демонесса засунула большие пальцы за ремень, пошевелив остальными, и по обыкновению сжала губы, изобразив легкий налет вины.
– Я не подслушивал… ла, – поморщилась она. – Случайно.
– Ласти, действительно, веди себя, как всегда, – осторожно посоветовала Эджен, боясь обидеть йёвалли. – Что меняется?
– Незначительные детали, – усмехнулась та и повела плечами. – Да ладно, за девять месяцев привыкну.
– Ты грудью кормить не собираешься? – как бы невзначай полюбопытствовала Эджен, с интересом наблюдая, как в расширившихся глазах Ласайенты постепенно нарастает понимание и легкая паника: кормить грудью? Боги, как же так?
– А ты кому ребенка хотела поручить? Ему? – кивнула на брата Жени.
Молодожены одинаково глупо уставились друг на друга. Сантилли неожиданно расхохотался и тут же сорвался с места догонять обиженную жену.
Элерин скользнула безразличным взглядом по мужу, что-то смешливо говорящего насупленной Ласайенте, и отвернулась. Ее не обнимали так бережно, не смотрели так нежно, не просили прощения, так ласково заглядывая в глаза. Нет, Сантилли был заботлив, внимателен, но не любил! Он и не скрывал этого. Не любимая. И теперь не нужная.
Уйти, пока не поздно, и пусть влюбленные будут счастливы. Когда-то она таким образом и хотела сделать – смотреть на них со стороны и тихо радоваться. Не получилось. Но ведь было счастье! Да, было, согласилась сама с собой ийет, недолгое и хмельное, пока Ае окончательно не отказался менять ипостась. И тогда Сантилли как-то сник и замкнулся. Надо поговорить с ним, сказать, что хочет посвятить себя…. Чему она хочет посвятить себя? Не важно, мысленно махнув рукой, решила Элерин, соврет что-нибудь. А на троих их счастье не делится.
Знакомый торговец негромко откашлялся, привлекая внимание Саха, и аккуратно показал глазами на дальний конец ряда. Маг среагировал мгновенно.
– Быстро, – яростно прошептал он, увлекая Элерин и Бетти вглубь магазинчика, и пригрозил. – Сидеть здесь и не возникать. Тиль! – он махнул другу рукой. – В темпе сюда!
Сантилли живо проскользил глазами по разноцветной толпе и чуть не охнул в голос: там, среди тканей и готовой праздничной одежды, деловито перебирая что-то, стояла Ольга со служанкой. Ашурт прижал пальцем губы Ласти, призывая к молчанию, и быстро втолкнул ее и сестру к притихшим подружкам.
– Если вас, прелестные миледи, затмевающие своей красотой солнце, заинтересуют эти несравненные…, – велеречиво начал торговец.
– Заинтересуют, – невежливо прервал его Санти, делая страшные глаза девушкам, – Тогрул, нас сейчас все заинтересует, желательно подальше отсюда и как можно быстрее.
– Где Мишель? – Сах вытянув шею, выискивал маркиза среди людской круговерти.
Торговец невозмутимо обратился к Элизабет, пропуская сквозь пальцы воздушную узорчатую материю:
– Тогда, может быть, моя несравненная божественная госпожа, пожелаешь примерить….
– Мы пожелаем, – пробормотал ийет, продолжая искать глазами оборотня. – Еще как пожелаем. Где?
– Прошу вас сюда, несравненные, – мужчина откинул полог примерочной, и Сантилли бесцеремонно впихнул несравненных в просторное помещение и задернул шторы, оставив небольшую щелку, к которой сразу и приник. Сверху его придавил Сах, заставляя присесть. Кот, прядая ушами в тревоге за хозяина, перепрыгнул к ашурту на плечо и протянул лапу с выпущенными когтями, оттягивая на себя ткань, чтобы тоже хоть что-то увидеть. В результате штора изогнулась крутым зигзагом с узкими отверстиями, в которых сверху вниз поблескивали карий глаз, зеленый кошачий и черный с застывшим язычком пламени.
– Святой Михаэль, – тихо пробормотал Сах, – держись, к тебе идет стихийное бедствие!
– Могли бы по мыслеречи предупредить, – Эджен привстала на цыпочки, выглядывая поверх головы мага. – Оленька, да?
Сах кивнул, соглашаясь, а вслух сказал:
– Все равно бы не успел, если не догадается нырнуть к кому-нибудь другому. Тогрул, – позвал он человека, – сплавь ее куда-нибудь шустрее.
Торговец степенно поклонился и вышел наружу. Почти сразу донеслось радостное:
– Светлого дня, Ваше Сиятельство! Какая встреча!
– Понеслось, – прошептал ийет. – Мишель, мы с тобой.
– Что вы так на нее взъелись? – укорила их Бет. – Нормальная девушка, – и, подумав, добавила, – очень целеустремленная.
– Вот именно, – буркнул Сантилли, оттесняя сестру, пытающуюся проколупать и себе щелку, – ключевое слово «очень». Знал бы, чем кончится, ни за что бы ни согласился взять ее сюда.
– Но Кьердис ее любит, – возразила ему Эджен и нетерпеливо подергала брата за футболку. – Что там?
– Щебечет, – поморщился тот, – птичка певчая. Ну, что Тогрул тянет кота за хвост?
Демон рассерженно дернул помянутой деталью, хлестнув императора по лицу. Тот, не отрываясь от наблюдения, смешно пошевелил носом и смахнул шерстинки с лица:
– Дерзишь, зверь?
Кот громко зашипел, и мгновенно был прижат рукой Саха.
– Пусти, человек, – сдавленно прохрипел он, изо всех сил упираясь лапами в плечо демона, – Мишелю пожалуюсь на попирание прав животных.
Девушки все, кроме Элерин, не по-королевски скорчились, зажимая рты ладошками и пытаясь сдержать смех, а маг отпустил жертву, почесав у нее за ушами. Кот еще какое-то время ворчал, но его никто не слушал, и он обиженно замолчал, вернувшись к наблюдению. Эджен, пробормотав: «Это надолго», – уселась на мягкую скамеечку у стены и принялась рыться в бисерной сумочке-мешочке, доставая покупки. Бетти сразу присоединилась к ней, и подруги принялись перебирать безделушки, а Элерин, опустившись по соседству, закуталась в шаль и полностью ушла в себя.
«Насколько силен Эрри?», – мысленно спросила Ласти, решив уточнить кое-какие детали, все равно пока делать нечего.
«Ничем тебе не уступает, – рассеянно отозвался Сах, следя за Мишелем, – полностью идет по твоим стопам. Шаг в шаг».
Маг вдруг как-то странно оборвал себя и стрельнул глазами на Сантилли.
«То есть?» – насторожилась демонесса.
Ответа не последовало, и она тряхнула ийет за плечо:
– То есть «шаг в шаг»? Сах, – Ласайента за подбородок повернула к себе голову друга. – На меня смотри.
Спас положение, не зная того, Тогрул, нарочито громко сказавший:
– В соседнем ряду, у моего родственника вы найдете именно то, что ищете, моя луноликая госпожа.
Польщенная комплиментом Ольга тепло распрощалась с ним и четой Ксавье и, важно удалилась.
– Тогрул, я тебя обожаю, – Сах быстро вынырнул из примерочной в магазинчик, сбегая от неприятного разговора, и искренне пожал человеку обе руки. – Да будут благословенны твои дни и удачна торговля, я твой должник, – он осторожно выглянул из-за угла, пальцем отодвинув платья.
Мужчина улыбнулся в пышную бороду и с достоинством поклонился.
– Еще не ушли, – не отрываясь от разглядывания нарядов, сказала Джес и сердито посулила. – В следующий раз это будешь ты.
– Согласен, – кивнул головой маг, провожая глазами Ольгу. – С нас пиво и конфеты.
Сантилли совершенно не понравилось то, как криво усмехнулся и промолчал Мишель. Опять эта дура смотрела на него, как на насекомое. И все из-за роста. Надо вправить ей мозги, которых, судя по всему, хватает только на прислугу. Но ведь умная девчонка была. Ключевое слово «была», а жаль.
После Окримы компания со смехом растеклась по дворцам и виллам, как говорливые ручейки – каждый в свое озеро-море. Болтали в основном девушки, обсуждая происшествие, маркиз молчал, упорно думая о своем. Элерин, как только они вернулись домой, поднялась в библиотеку, оставив их на растерзание Ласайенты, и теперь Сах и Сантилли усиленно соображали, как им открутиться от разговора о сыновьях.
«Да скажи уже правду, – не выдержал маг, – так и так узнает. Лучше уж от нас, чем сама дойдет. Еще не известно до чего».
Ашурт подавил тяжелый вздох и встретился с хмурым взглядом жены.
– Пошли к бассейну, – предложил он, невольно отводя глаза, – если что, можно сразу утопиться и концы в воду.
Друзья расселись в шезлонги, и Ласайента, видя, что никто правдой делиться не хочет, поторопила молчунов:
– Что значит «шаг в шаг»?
– Ласти, – Сантилли неуверенно глянул на нее и начал издалека, – В жизни разное случается. Сама знаешь.
– Что ты мнешься, как девственница? – девушка сжала руки в кулаки. – У него что, любовник? Да?
– Солнышко, у нас никогда не было близнецов, – ашурт потер ладони и против обыкновения пригладил волосы, – ну…. Мы не знали и прозевали момент.
– При чем здесь близ…, – и тут до нее дошло. – Тьенси? Это Тьенси? Вы идиоты! – она вскочила и заметалась по краю бассейна. – Кретины! П…придурки!
Сах заподозрил, что в последний момент Ласайента заменила одно слово на другое, более цензурное.
– Ае, не бушуй, – попытался остановить ее Сантилли, – все не так страшно, как ты думаешь.
– Вы оба покойники! Вас вообще можно одних оставлять? – она остановилась перед ними и постучала костяшками пальцев по лбу.
– Да ничего страшного, – нерешительно произнес маг, – все проходят через это.
– Ты-то откуда знаешь? – взвилась демонесса. – Тоже пробовал?
– А что? – Сах постарался, чтобы его взгляд был по возможности уверенным. – Интересно же, – и сразу втянул голову в плечи.
– Браво тебе, – Ласайента похлопала в ладоши. – И как?
– Никак, – пробормотал тот.
Единственная попытка, которую он предпринял любопытства ради, благополучно скончалась при выборе кандидата. Ийет, мысленно представивший себе весь процесс в действии, дальше начала уйти не смог, решив этим и ограничится. Ну его к дьяволу.
– Вы… вы…, – девушка снова начала мерить шагами площадку. – Все же нормально было. В чем дело? У них сдвиг по фазе? Помрачение в мозгах? Что вы молчите? – она топнула ногой.
– Ждем, – смиренно ответил Сантилли, – когда успокоишься.
– Поверь мне, – жена наклонилась к нему, оперевшись на спинку шезлонга и сразу выпрямилась, – я – спокоен. У него же девчонок было – не продохнуть. С чего вдруг такая смена ориентации? Разочаровался? Захотелось разнообразия?
– На погребальном костре я видел такое разнообразие, – огрызнулся муж и похлопал себя по груди. – Я рад этому? Заметно, что я рад? Что ты мечешься, как…? – он помахал рукой перед лицом и уже спокойнее договорил. – Сядь. Тут все сложнее, чем ты думаешь.
Ласайента неохотно опустилась на место и сцепила пальцы, ожидая продолжения.
– Я бы рассказал, – Сах виновато посмотрел на них, – но они с меня Слово взяли. Ребята очень аккуратны и осторожны, если бы Сантилли их случайно не застукал, вы так бы ничего и не узнали.
– Они не заметили, – ашурт мотнул головой и покусал губу, – хорошо, что у меня мозгов хватило не устраивать скандал. Здесь все надо очень аккуратно сделать. Я думаю, что Эрри не рассчитал силу, и девочка умерла во время… ну, ты понимаешь. Впечатлений должно хватить надолго. Отсюда и все остальное.
– Трудно было его предупредить? – ядовито поинтересовалась Ласайента, подаваясь к мужу.
– А ты как думаешь? – вскинулся он и тут же протяжно выдохнул. – Год назад, после второго Посвящения они куда-то отправились вдвоем, вернулись под утро. Эрри белый, как покойник, руки дрожат. Тьенси чуть лучше. Сказали, что подрались, но все нормально и сразу в море ушли недели на три. А потом я наткнулся на них в библиотеке.
Пальцы Эрри запутались в волосах брата, обнимающего его. Еще мгновение и Тьенси прижал йёвалли к стеллажам, что-то шепча ему на ухо. И этот взгляд…. Сантилли слишком хорошо знал этот взгляд по Ласу: манящий, чарующий и… да, порочный, но такой желанный.
Отец застыл в дверях, оцепенел, не веря своим глазам. Мальчишки ничего не видели и не слышали, полностью поглощенные друг другом. Он так и не понял, каким образом умудрился сдержаться, не сорваться, а тихо уйти. День прошел, словно во сне: он что-то обсуждал с Элерин, что-то читал, о чем-то болтал с Мишелем, что-то отвечал сыну. Страшный день. Черный день.
Потом собрал всю выдержку, что еще осталась, постарался взять себя в руки и начал анализировать. Почему? Как так получилось? И вспомнил бескровное лицо Даэрри, его опустошенный взгляд и опущенные плечи: нечто страшное произошло той ночью после праздника посвящения, настолько запредельное, что намертво заледенило его душу, и Сантилли начал догадываться, что именно. Решение так и не пришло. Он не знал, что сказать и что сделать, а еще через неделю не выдержал и рассказал друзьям. По виноватому выражению глаз Саха, понял – тот знает все. Но маг был связан Словом.
– Я боюсь с ними говорить об этом, – сознался Сантилли, – боюсь, что все испорчу. Ты же знаешь, как я могу взорваться. Мальчишки замкнуться и что тогда? Уйдут из дома?
– Я попробую поговорить с Эрри, – Ласайента провела по лицу руками. – Черт, но как же так?
Элерин читала, забравшись с ногами на диванчик в гостиной. Вот еще одна проблема. Ласайента попыталась разговорить ийет, но та отделывалась короткими, равнодушными, ничего не значащими фразами. Пришлось отступить и оставить ее в покое. Потом они с Сантилли почти час беспощадно гоняли друг друга в спортивном зале, растрясая раздражение и злость.
После душа уставшая, но успокоившаяся Ласайента, натянув облегающую футболку и шорты, спустилась на террасу, чтобы сразу нарваться на откровенный взгляд Саха, до этого задумчиво изучавшего море со своего любимого насеста.
– Я тебя предупредила? – тихо спросила она, показательно аккуратно расправляя его рубашку и приглаживая ее. – Ты ничего не понял?
– Ае, – маг осторожно убрал ее руки, – я все понял, но, свет очей моих, хочешь совет? Только не обижайся.
– Ну, – хмуро отозвалась демонесса.
Сах помялся, но все-таки сказал, виновато улыбнувшись:
– Одевай корсет. Это невозможно. Они так соблазнительно волнуются, – он пошевелил пальцами и смутился. – Извини, но я мужчина, а не бревно, в конце концов.
Ласайента мгновение пристально буравила его тяжелым взглядом, потом резко развернулась, буркнув «спасибо за совет», и ушла переодеваться. Сах вытер вспотевшие ладони о штаны и перевел дыхание. Сантилли, наблюдавший за сценой с другого конца террасы, неожиданно добродушно хмыкнул, и ийет не удержался – скорчил ему рожицу «что-тебе-надо-отстань-от-меня».
Сыновья пришли ближе к вечеру веселые, шумные, голодные и сразу начали гонять на кухне Сьюзен, требуя то одно, то другое.
Девушка появилась в доме полтора года назад. Маленькая, испуганная, с растрепанными темными волосами, свисающими неровными клочьями, с огромными заплаканными глазами, с кровоточащей ссадиной на лбу и в коротенькой юбочке, еле прикрывающей порванные на коленках грязные черные колготки. Она жалась к стенке, стягивая на груди кофточку без пуговиц, выдранных с мясом. На все вопросы о семье отвечала судорожным мотанием головы. Ее в каком-то зашарпанном марсельском переулке отбили от насильников братья и притащили сюда, в благополучный мир, представив родителям, как прислугу.
Сантилли, сначала ошалевший от такого наглого с его точки зрения заявления, спешно сдал назад под перекрестным огнем трех пар глаз. Если Тьенси смотрел просительно, а Элерин – строго, то Эрри – пристально, словно проверял на прочность толстокожесть непробиваемого ашурта. Император прекрасно знал, чем обычно кончалось у Ласа то, что начиналось с такого взгляда. Даэрри был точной копией отца. Внешне он что-то взял от матери, но оно было так незначительно, что полностью терялось на общем фоне. Разве что волосы не золотились так, как у Ласайенты, к двадцати годам несколько потемнев. Если точно не знать, то отца и сына можно было принять за двойняшек и отличать по расположению сережек, отсутствию живого браслета и наличию фенечек на бицепсах и запястьях Эрри в подражание Джуни.
Сьюзен, сначала робевшая перед огромным огненным демоном, со временем привыкла к его угрюмому характеру. Она оказалась подвижной смешливой пятнадцатилетней девчонкой, романтичной, любознательной, не болтливой, и совершенно не испорченной жизнью в трущобах. Весело хохотала над шутками братьев, мило краснея, когда Тьенси перегибал с дозволенным, почти все свободное время просиживала в библиотеке или интернете, самостоятельно нагоняя школьную программу, любила готовить и шить и была по уши влюблена в Эрри, относившегося к этому с королевским снисхождением.
Ласайента устроилась с планшетом у стола, уперевшись ногами в его ножку и опасно покачиваясь на стуле. Позиция была удобной: видно все, что происходит на кухне, а на тебя никто не обращает внимание. Хорошо, что прорубили еще одну дверь. Очень удобно во всех отношениях.
Демонесса делала короткие зарисовки и думала, с чего же начать трудный разговор. Теперь, как никогда, ей было жалко отца, которого она когда-то изводила, и стыдно за давние свои выходки. Она завидовала его выдержке и терпению и корила себя за глупость и злость. В голове вертелась фраза Таамира о собственных детях, сгоряча брошенная драконом, когда привезли разбившегося в пещерах Мишеля. Вот и дожил он до собственного сына, а в мозгах как свистел ветер, так и свистит.
Пока девушка пыталась размышлять, перескакивая с одного на другое, братья поужинали и наперегонки рванули на террасу. В дверях организовалась демоническая куча-мала: Тьенси давил массой, Эрри краснел от натуги, но не сдавался. В конце концов, они протиснулись в широкий проем, чуть не оборвав шторы, и ашурт сразу плюхнулся в кресло.
– Пап, – машинально позвал Эрри, и Чарти значительно заухмылялся, – Папа, – упрямо повторил он, косясь на брата, – завтра игра, ты идешь?
– Разумеется, – рассеянно ответила демонесса, закрывая планшет.
– Папа, – мечтательно закатив глаза, проворковал Тьенси.
– Заткнись, – Даэрри не пожалел на него пинка, но ашурт подтянул ноги. – Вот так и сиди. А как я должен обращаться? Мама?
– Пошли, прогуляемся на эту тему, – предложила Ласайента и потянулась.
Футболка задралась, и сыну стал виден плоский, в кубиках живот с небольшой бриллиантовой серьгой. Стул сильно качнулся, но демонесса ловко зацепилась ногой за низ столешницы и аккуратно поставила его на пол.
Теплый песок ласкал босые ступни, вечерний бриз перебирал волосы, мерно дышало море. Рядом шел повзрослевший сын с повзрослевшими проблемами, а он, отец в женской ипостаси, не знал, что с ними делать.
«Испортить прекрасный вечер, – недовольно подумала Ласайента, – это я умею, а поговорить по душам – это никак».
Они устроились на причале, свесив ноги.
– Можно, я тебя буду звать Ае? – спросил сын. – Мне нравится. Непоседа.
– Мне тоже, – эхом отозвалась она.
С чего начать? Боги, с чего начать? Почему всех его мыслей хватает только на двигатели и хулиганства. С осуществлением последних вообще проблем не возникает.
– Как концерты? – спросила Ласайента, лишь бы не молчать.
«Тоже мне, отец, ничего о ребенке не знает. Все дни после возвращения только с Сантилли, думал только о себе, а о сыне – забыл. Даже не знаю, что сказать», – грызла себя демонесса.
– Освистали на первом, – рассмеялся Эрри. – Наслушался на всю жизнь. Джуни мне говорит: сыграй что-нибудь или забудь о выступлениях. И я сыграл. Сразу замолчали. Но все равно у вас с Санти классно получалось, намного лучше, чем у нас.
Да, этого не отнять, они умели заводить зрителей. Воспоминания подняли теплую волну, захлестнувшую с головой. Волна схлынула, оставив ощущение горечи: не скоро он теперь выйдет на сцену. И Сантилли встал, как баран – не буду и все. Император с гитарой. Бред. Но для себя-то он играет?
Ласайента озвучила вопрос и очень удивилась отрицательному ответу.
– Пап, он гитару разбил, – тихо сказал сын, глядя в воду, – где-то недели через две, как ты пропал. Вдребезги. И больше в руки не брал. Как вообще студию не разнес – не знаю. Его Эдингер держал, потому что больше никто остановить не смог. Я не думал, что драконы настолько мощные.
