Текст книги "Призванье варяга (von Benckendorff) (части 3 и 4)"
Автор книги: Александр Башкуев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)
Истина ж в том, что лишь Господь дарует Победу, ибо Победа – Воля Божия. А Бог на стороне не Сильных, но – Правых. Ваша бабушка – Велика, потому как хорошо поняла сие, а ваши кузены – один другого "плохей", ибо того же – не чувствуют.
Ведь как говорила Екатерина? Не "завоюем Польшу", но "освободим белоруссов, малороссов и новороссов"!
Одно дело завоевать, а потом сгонять с земли крымских татар, а иное русским освобождать русских. Пусть и "новых русских".
Да, ваша матушка выпросила у тетки право на завоевание Литвы и Курляндии. Но я вот не верю, чтоб такую властную и жестокую женщину, как Екатерину Великую, можно было принудить, или уговорить! Но я не сомневаюсь, что столь мудрая правительница могла сама подтолкнуть вашу мать к такой просьбе.
Ибо одно дело вводить войска в Белоруссию, иль Малороссию, и совсем иное – в Литву, да Курляндию. Если одно для русского человека "освобождение", иль "воссоединение", то второе, как ни крути – "завоевание" и "оккупация". А если все сделать вашими же руками?!
Да вы же сами рассказывали, как в те дни праздновали не только в лютеранской Лифляндии, но и – в стане католиков! Ибо Воссоединение – Право пред Господом.
И тогдашняя армия была – Правой Армией. Так что не смейтесь над старичками с их допотопными взглядами. Ибо у них есть то, чего не было у вашего поколения. Они помнят, как воевать Честно и умирать за Правое дело.
Ведь что началось после гибели Государыни? Царство Картло-Кахетинское объявлено Тифлисской губернией. Русской землей. Мелочь.
Ханство Бакынское захвачено ради бакынской нефти и объявлено Русской землей. Пустяк!
Бабушка ваша так и не ввела войска к униатам. Сделала вид, что "не успела ввести". Нет же – появились губернии Житомирская, да Подольская, тоже Русские. А там "москалей" испокон веку – режут исподтишка! Убийц давят, а потом изумляются, что у Шварценберга – униатская армия!
При вашей бабушке не подымался вопрос насчет обустройства Прибалтики. Была единая Ингерманландия под ее прямым управлением и латыши с эстонцами хоть злились, но... слушали. Павел же "раздробил" сии земли и объявил их "Россией"! Немедленный взрыв страстей и – возникновение "лютеранского герцогства"!
Если бы что-то одно, то это может и прошло б бесследно для армии, но когда сие вошло в Практику – Армия внушила себе: мы – завоеватели; нам дозволено! А Господь такого не любит...
Какой черт понес нас в Италию и Швейцарию? Что мы забыли в Персии, Молдавии, да на Аустерлице?! Какого хрена мы искали в Пруссии, да Финляндии?
Вы думаете, что сие – мировая политика с экономикой, а я скажу – сие Искушение. Силой. Властью. Троном. Негодные люди примерили на себя венец великой правительницы, да вообразили, что теперь им – сам черт не брат!
Их армия могла пыжиться, как угодно, учиться чему угодно, но -не побеждать! Ибо она уже смирилась с тем, что – Неправа.
Вот Вы – великий разведчик, почему я не могу выучиться Вашему ремеслу? Не смейтесь, – и Вы знаете, и я знаю, что не смогу. Не смогу и все! Зато вы не умеете и не можете выращивать ни ваших знаменитых свиней, ни овощ на грядке, а я – могу! Почему?! Божья Воля. Кровь.
Почему одни люди в страшный миг хватают что есть под рукой и бегут на верную Смерть? Потому что в них – Дворянская Кровь. Почему другие прячутся по углам, да платят огромные отступные? Опять-таки – Кровь. Кровь Дворовая.
Это и есть – суть Монархии. Каждый должен знать свое место и дело. Кто свиней растить, кто добро наживать, кто детей крестить, а кто и – помирать под Святыми Хоругвями..."
Я всегда числил себя монархистом, но лишь после бесед с моим новым духовником, я осознал себя таковым.
Помните, – "Когда могущая Зима, как бодрый вождь, ведет сама На нас косматые дружины..."?
Открою тайну, – это не Лондон, но Санкт-Петербург. Сентябрь 1812 года. Годовщина коронации Его Величества. Армия разбита. (В реальности она отходит к Тарутину, но в столице о том без понятия. Нет связи.) Москва сдана. По слухам убиты не только Багратион, но и Барклай с Кутузовым.
И вот посреди всего этого Государь устраивает его знаменитый "Пир во время Чумы". Из дельных – никого. Все Дворяне в Армии. Пели, плясали, да кутили – ... Дворовые.
Потом Царь, пытаясь хоть как-то оправдаться за те безобразия, описывать кои я и не думаю, говорил всем, что у него было два помрачения – одно "по известию о смерти папеньки", и другое – "с письма Кутузова о сдаче Москвы".
Не спорю. Оба известия были из разряда, после коих должен помутиться рассудок, но ты ж – Император! Ну, плевать тебе на себя, на свою Честь, подумай о Чести Той, кто тебе так доверилась! Даму (а Русь – Дама!) нельзя конфузить в приличном обществе, напиваясь до полного свинства, как и нельзя топтать ни ее, ни царских регалий!
Ведь это ж не царская шапка и не царский кафтан... Это – иное.
То, что он делал в те страшные дни – никого не изумило уже. Его не сбросили с трона лишь ради Империи. В те дни она б не пережила смены царствий. Народ же решил: "Царь – поддельный".
Моя бабушка перед смертью написала свои мемуары в виде "Записок" и... оставила их в архивах. Сразу после Войны они вдруг появились в многочисленных списках и весьма разошлись в обществе. Эти воспоминания показали всем – насколько великой правительницей была моя бабушка, а никакой там не "узурпаторшей", иль "людоедкой", как это пытаются выставить мои политические противники.
Так вот, – в насквозь польском салоне князя Кочубея пошли грязные намеки на то, что "Записки" сии написаны якобы мною (sic!) с вполне откровенной политической целью. Больше всего наших противников взбесили намеки на то, что отцом Императора Павла был никакой не Петр III, но какой-то там С***. Из сего следует весьма прозрачный политический вывод, что если все основные ветви петрова дома пресеклись еще в середине прошлого века, пришла пора передать власть ветви побочной. А именно, – моему кузену, как Бенкендорфу, и потому – правнуку Петра Великого.
Князь Кочубей был в ту пору министром внутренних дел и затеял целое следствие по поводу подлинности сих записок. Выяснилось, что моя бабушка писала какие-то мемуары, попавшие к Императору Павлу, кои были им, конечно, прочитаны и – немедленно сожжены. Нынешние ж, ходящие по рукам, "списки" поздняя литературная обработка.
Сам Карамзин поспешил выказать немалое изумление тем, что "Записки" ходят по рукам в переводе на русский, ибо бабушка моя вела личную переписку и архивы исключительно по-немецки. Кроме того литератор провел тщательный анализ "Записок" и "дал руку на отсечение", что "писаны они в начале этого века, но никак – в середине века прошедшего", – настолько за сии годы изменилась стилистика русского языка, его морфология и даже словоупотребление.
С другой стороны, Карамзин признал, что, "мы имеем дело с литературным переводом неизвестного нам источника несомненно германского происхождения". "В унылых местах переводчик, похоже, скучал над своей работой и в тексте сохранились построения, характерные для прямых калек с немецкого языка. Иной раз фразы даже топорны и с головой выдают немецкий образчик".
В заключение Академик писал, – "Для меня нет сомнений, что в основе "Записок" лежит немецкий оригинал. Но насколько точно переводчик следовал оригиналу, лежит лишь на его Совести. Сравнение же данного текста с текстами пьес Государыни Императрицы говорит о том, что самые яркие места "Записок" были просто переписаны, или вписаны сим переводчиком, ибо качество его пера во сто крат выше пера венценосицы".
Экспертиза Карамзина произвела фурор в наших кругах. Сторонники Кочубея с пеной у рта доказывали, что Павел – сын Петра Федоровича, наши сторонники и люди из круга Сперанского сходились на том, что "нет дыма без огня". Обыватели же шептались и приговаривали, что если Павел и все его сыновья были "не царского роду", это объясняет все бедствия, выпавшие на долю Империи, за время сих "поддельных царей".
Следствие так и не обнаружило источник списков "Записок", отметив в своем докладе, что списки появлялись в салонах Прекрасной Элен и госпожи Дурново и стало быть "восходят" к моей "Amis Reunis" и "Великому Востоку" Сперанского.
У Кочубея возникла теория, что истинные "Записки" были уничтожены Императором Павлом, но "в известных кругах" сохранилось огромное число писем Государыни Императрицы, коя буквально обо всем писала своему истинному отцу – создателю прусского абвера барону Эриху Карлу фон Шеллингу. Тот же, чтоб не подводить свою дочь, не докладывал обо всем Фридриху Прусскому, но хранил сии письма в тайном архиве (этим объясняется то, что "Записки" обрываются на годе смерти фон Шеллинга). А вот кому достались сии бумаги после смерти барона...
Кочубей при этом многозначительно посматривал в сторону нас с моей матушкой, но никаких доказательств у него не было и быть не могло. Сохранившиеся в архивах пометки о том, что моя бабушка посылала моему прадеду депеши в двадцать и тридцать листов, ничего не доказывали, ибо не были подтверждены на дипломатическом уровне. Абвер никак не воспользовался сими посланиями, – может моя бабушка слала прадеду рецепты пирогов с черникой?! Докажите!
Так что Кочубею всеми его теориями осталось лишь подтереться, а в народе открыто заговорили, что у Николая во сто крат больше прав на корону, нежели у его старших братьев.
Когда я смог посадить на пост министра внутренних дел Сашу Чернышова, я обнаружил пикантный момент. Пять лет сряду Кочубей требовал доказать, что я – автор "Записок" (возможно, в соавторстве с моим секретарем Львовым, моим заместителем по "Amis Reunis" Грибоедовым, и адъютантом по "Мертвой Голове" – Чаадаевым).
Он верил, что из всех лиц, имевших доступ к архиву барона фон Шеллинга, у одного меня "хорош русский" (и есть помощь от дельных словесников), в то время как у моих сестры и матушки, если литературный и есть, так немецкий.
Мне лестно сие мнение, да еще из уст политического противника, но... Такое должно доказывать.
Что ж до "Записок", судьба их весьма занятна. Все кругом так часто говорили, что именно они послужили толчком к возвышению Николая, что никто не удивился, когда мой кузен стал спрашивать у наших сторонников – есть ли у них экземпляры "Записок". Их с радостью предъявляли, ибо верили, что сиим доказуется принадлежность нашей партии, а Николай тут же просил их "почитать".
Никто не смел и думать о том, чтоб отказать своему повелителю и... Мой брат не вернул экземпляров и уже к 1825 году "Записки" полностью исчезли из обращения. Все ныне существующие варианты находятся вне пределов России и представляют собой – обратные переводы с русского на немецкий, или французский.
Столь ожесточенное преследование со стороны моего брата тех самых бумаг, что оправдывали его воцарение, укрепило мысль об их подлинности. Nicola ж стали чтить "Невольником Чести", защищавшим прежде всего Честь Империи – пусть и против своей выгоды. Ряды нашей партии стали множиться не по дням, но – часам.
Я могу по разному отнестись к брату, – но он – Бенкендорф. Упрямый, настырный, горделивый и отчаянный Бенкендорф – Жеребец Лифляндии. Его можно обвинять в чем угодно, но не в том, что он – не Помазанник. Бенкендорфы испокон веков правили лютеранской частью Прибалтики. И раз во мне взяла верх Кровь "Рейнике Лиса", мой Долг пред Бенкендорфами в том, чтоб и их Кровь получила свое.
Я еще не оправился от ранения и лежал в моей Гжели, когда мне прибыл пакет с Государевым вензелем. Я просил Маргит открыть его...
"Получил недавно известие о латышской трагедии. Соболезную и оплакиваю с тобой, брат мой, гибель твоей старшей дочери.
Ну да – в сторону слезы и сопли. Лучшее средство от траура – труд и ежели ты не против, взвалю на тебя Москву и окрестности.
Город в ужаснейшем состоянии, – пожарище, да предатели: следовало бы дать в Москве многим острастку. А Право вешать людей – чужим не поручишь, не мог бы ты, как мой брат – Именем моим и с моего Изволения учинить в Москве Суд и Расправу?
Все Изменники должны быть немедля осуждены – народ должен знать, что в город вернулась Законная Власть!
Посему, – прошу принять тебя титул московского генерал-губернатора и Куратора Трибуналов.
P.S. Ежели что не так – верни, не вскрывая, малый конверт. Там твое назначение. Я пойму. Там не только богатейшая из губерний, но и – Долг Палача. Главного Палача нашей с тобою Империи.
P.P.S. Ты – капельку жид и поймешь меня капельку лучше, ежели я заговорю с тобою на прямоту.
Пока за тобой безусловно стояло Латвийское Герцогство, ты для меня был опасен и в жизни не получил бы столь лакомый кусок, как Москву! Теперь же я надеюсь, что ты сменишь свое дикое Герцогство на вторую столицу Империи и разделишь со мною Власть и тяготы...
P.P.P.S. Да, – чуть не забыл – с этого дня все доходы с Московской губернии идут в твой карман. Но и расходы по восстановлению города опять же целиком на тебе! Не мне тебе – жиду объяснять, – какое Москва доходное место. Чем быстрее ты отстроишь ее, тем быстрее окупишь все вложенное.
P.P.P.P.S. Я понимаю, что у тебя нету средств. Все, якобы, "в деле". А ты – поищи. Возьми из своей "лютеранской кубышки" – потряси хорошенько ее, – эти нелюди убили твою старшую дочь! Ты и так собрался перебираться в Финляндию – не убудет у финнов, ежели ты не довезешь им с десяток миллионов рублей серебром!
Сыщи, изыщи, вышиби у кого-нибудь сии деньги – отстрой мне Москву, я тебе все прощу! Мало тебе титула генерал-губернатора, проси чего хочешь! Но пусть Москва станет вновь Белокаменной!
P.P.P.P.P.S. Я знаю, – чего ты добиваешься. Хорошо, если ты восстановишь Москву, я признаю Николая законным Павловичем и заставлю Константина отречься от Империи в его пользу. Достаточно? Тогда добудь денег и отстрой мне Москву. Богом прошу.
Александр – Государь Великия, Малыя и Белыя... и так далее.".
Я хохотал, слушая сие удивительное письмо. Маргит только с изумлением хлопала глазками, когда я ей объяснил:
– "Мы с Царем – кузены и внуки одной милой бабушки. По-хорошему, я всякий раз должен был бы отказываться, а он – писать мне новые письма. Но так как мы знаем друг друга – не хуже облупленных, кузен совместил все эти письма в одно.
Вообрази, что между каждым постскриптумом мой ответ и двухнедельные поездки фельдъегерей! Что самое удивительное, кузен точно знает, – что я ответил бы на каждое из его предложений и заранее написал свой ответ.
Видишь ли, – все это – дела чуток ритуальные: он настаивает, я отказываюсь. При этом оба мы знаем, что в итоге попрошу я, и на что – в конце концов пойдет он, ежели не хочет сразу же потерять трон! А так как идет Война – нет у нас времени на все сии благоглупости.
А теперь – давай-ка напишем кузену ответ!"
"Спасибо. Мы с тобой Братья и в такую минуту и выясняется, – кто тебе Истинный Друг. Хорошо, я приму Губернию и Кураторство.
P.S. Когда я отдал Приказ на резню масонов в столице, я уже сделал выбор. Так что – не надо юродствовать!
P.P.S. Я – германо-балт и верю, что "славяне" происходят от латинского слова "раб". Посему жить средь рабов я не думаю. При первой возможности передам губернию кому-то из русских.
P.P.P.S. У меня нету денег. Все вложено.
P.P.P.P.S. Ты с ума сошел! Я не настолько еврей, чтоб грабить мой же народ ради каких-то там москвичей. Вот если бы – я что-то мог объяснить моим подданным и родне, как-то их успокоить – показать, что деньги вложены ими хоть с какой-нибудь выгодой...
P.P.P.P.P.S. Никто тебя за язык не тянул. Дай нам десять лет и Москва станет – как новенькая.
Александр – бывший Герцог, а ныне твой – просто кузен.
Просто кузен будущего Императора. Брата твоего – Николая".
Многие не поймут, – что именно предложил мне мой кузен и почему наша переписка могла быть так "сжата".
Во-первых, он предложил мне пост московского генерал-губернатора. С одной стороны – "от Москвы не отказываются". С другой, – здесь – подводные камни.
Будучи вождем лютеран, я не мог чересчур обрусеть. Владенье Москвой весьма выгодно, но... отдаляет от промышленного сердца Империи лютеранских губерний. И тут надобно выбирать, – что лучше: деньги с торгового оборота, иль – управление промышленным производством. Московское Злато, иль наш – Ливонский Булат.
В иных условиях Государь ни за что не отдал бы мне Центр Империи вложить в одни руки главный торговый поток и основное промышленное производство – прямой путь на кладбище, иль – монастырскую келью.
Но в условиях 1812 года, – при полном разореньи Москвы и окрестностей, угроза сия обращалась в ничто. На восстановление города нужны были годы, а при первом случае Государь отнял бы у вашего покорного слуги сию важнейшую из губерний. Другое дело, что я это понимал и Государь знал, что я это знаю.
Хитрость же была в том, что по традиции московский генерал-губернатор имел самую высокую квоту на представление новых членов в Сенат и Синод. Кроме того, – от него зависели представительства от всех окрестных губерний – Калужской, Тульской, Рязанской, Владимирской, Тверской и Смоленской. Не случайно титул сей – генерал-губернаторский!
В обычное время сие – немногого стоит. Ротация в Синоде с Сенатом весьма неспешна и хоть московский генерал-губернатор и мог повлиять на нее, в реальности он командировал не более одного человека раз в год. Но!
Шла Война. Многие из прежних сенаторов себя запятнали, – кто прямым пособничеством, а кто и – невнятной позицией в грозный час. С точки зрения политической – сие значило, что московский генерал-губернатор может единовременно чуть ли не на треть обновить Синод и Сенат в свою пользу!
Конечно, сие было б безумием – наживать столько личных врагов никому не позволено. Но... Никто и не ждал от меня таких глупостей. Я созвал всех зависимых от меня сенаторов и церковников и провел с каждым из них душеспасительную беседу. Наиболее одиозные, конечно же, пошли в ссылку, или – на послушание в сибирские скиты, прочие ж... Именно так я и получил сегодняшнюю поддержку средь русских.
В Сенате с Синодом люди в основном "с пониманием" и хамить Куратору Трибуналов Империи никто из них не осмелился.
Во-вторых, – пост Куратора. Я часто посмеивался – "Зачем такой длинный титул? Зовите меня без затей – Прокуратор. И ведите сюда того... ну, этого – смутьяна из Галилеи!"
В практическом виде сие значило то, что я не могу осудить и публично повесить лишь троих – Государя, Диктатора Аракчеева, да Наследника Константина. А ежели к сему вдруг припомнить, что никто не отнял у меня чин Начальника Особого отдела всей русской армии – полномочия мои стали просто заоблачными, – я сосредоточил сыскное, дознавательское, судебное и карательное отделения русской армии.
Здесь возникает любопытный момент, – почему мой хитрый кузен пошел на столь резкое мое усиление? Ответ – чисто экономический.
Я – по роду и происхождению своему связан с банкирами, да заводчиками. Для расширения наших гешефтов в России нужно чуток – нормальное сообщение, почтовые службы, железные дороги, система банков, торговые представительства и так далее. В общем, – конь не валялся. А почему он там не валялся? Нет средств.
Империя традиционно не имеет достаточно средств на самые нужные для нее самой вещи. Откуда могут взяться новые средства? От частных лиц. Но так уж повелось исторически, что к богатеям у русских отношение вечно предвзятое. Поэтому свободные деньги есть лишь у "поляков", да – "немцев". (Ну и – у "польских", да "немецких" жидов соответственно.) В последнее время к ним добавились "татары" с "армянами", – но вы поняли суть.
Итак, – вопрос заключается в том, чтоб частные лица с окраин Империи стали вкладывать кровные непонятно на что – в землях русских. Но...
Александр взошел на престол, убив своего папеньку – Императора Павла. При сием все правительство Павла оказалось в изгнании, а сильней всего досталось "татарам".
Павел стал Императором законным путем, но... разогнал весь двор своей матушки. "Немцы" лишились в Империи почти всего нажитого и много Павлу напакостили.
Бабушка моя стала Императрицею после убийства чокнутого Петра, а тот взошел на престол в середине войны по трупу Елизаветы. "Польская партия" была практически обезглавлена, а активы ее – конфискованы бабушкой.
Елизавета стала Государыней, убив Анну Леопольдовну. При сием были массовые погромы средь "немцев".
Анна Леопольдовна получила престол от умирающей Анны Иоанновны, а та вытоптала первый слой "польской партии", выросший в дни Правления Екатерины Скавронской.
И так далее...
Последний раз, когда Власть в России перешла от одного Государя к следующему без массовых репрессий и казней (с обязательными конфискациями!) случился от Ивана Великого к Василию III, ибо случай Михаила с Алексеем Михайловичем не в счет, – реальная Власть тогда была у Филарета и от него перешла к Никону, а уж у Никона ее и отобрал Алексей Михайлович. (Оба раза – от Филарета к Никону и от того к Алексею – резня была та еще! Читайте Историю никоновых реформ и русского старообрядчества...)
Можно ли в сих условиях надеяться на какие-то инвестиции со стороны?! Разумеется, – нет. Вот их и не было!
Поэтому я всегда повторял, – неважно Кто у нас "Будет". Реальная Власть в мире давно уж не у Царей с Королями, но – Больших Денег. Как представитель тех самых Денег, я говорю и настаиваю:
"Нам нужен Царь любой – неважно какой. Передача Власти от него и к нему должна быть в соответствии с законодательством, каким бы дурацким, иль архаичным оно б ни было.
Смена Государя на троне не должно влиять на экономику Российской Империи. Государство не смеет конфисковать ничьих вложений по произволу, иль желанию нового Императора.
Любые попытки нарушить "естественную смену Правителей" должны пресекаться всей мощью карательного аппарата Империи, – как бы справедливы они в сути своей ни были.
Реальная Власть в Империи принадлежит тем, кто больше в нее средств вкладывает и контролируется специальным институтом жандармов и тайной полиции, следящим за ее прихотями.
Ни один Жандарм, иль сотрудник Тайного Управления не смеет иметь экономических интересов в Империи, или за рубежом более тех, что установлены ему для должного исполнения его Тайных функций. (Имеется в виду, что ежели наш агент по легенде – крупный банкир где-то в Англии, он, разумеется, подпадает под этот пункт!)"
Государь был наслышан о всех этих требованьях и... всячески за них ратовал. Я уже доложил вам о том, что он допустил в дни паденья Москвы, и весьма сильно было мнение о необходимости отстранить его от Престола. В сих условиях – резкое усиленье меня и всей нашей партии было кузену весьма на руку...
Ибо, – я знал, и он понимал, что я знаю – другим шагом кузена должно было стать предложение мне – занять пост главы Тайного Ведомства и создаваемой Жандармерии. Ежели б я отказался, – сие стало бы моим политическим самоубийством. В ином случае – согласно моим же требованьям я добровольно отказывался б от всех моих денег и влияния в экономике.
Так оно и случилось, – я раздал все мои деньги и фабрики моим доченькам, а вернее – зятьям в виде приданого. Строго говоря, – сегодня я, – как Король Лир – гол, как сокол. Слава Господу, что средь моих девочек одни лишь Корделии и ни одной Гонерильи с Реганою!
Наконец, – вид сгоревшей Москвы более вредил моему кузену, чем остальные его просчеты – все вместе взятые. Срочное восстановление города стало условием его дальнейшего царствия, но у кузена не было денег!
В сиих условиях бездетный царь согласился на прямое наследование ему не законного Павловича, но – юного Nicola. Кузен всегда был умен, хитер и... "После нас – хоть потоп", – это и про него.
Как видите, – все пошло так, что царственному кузену стало на руку мое усиление. Ведь кузен ничего не терял, – с его точки зрения он в любой миг убивал меня чином Жандарма Империи.
Но штука в том, что мне совершенно не нравились банковские дела с политическими! Зато дед мой как раз в сием возрасте возглавил им созданный Абвер, а прапрадед – "Интеллидженс Сервис". Видно есть что-то в Крови, раз меня влечет как раз то, чем занимались дед мой с прапрадедом! Сие и есть Древняя Кровь. Тайна Наследственности.
Я с детства люблю Играть в Шахматы. И не очень-то – в карты. В шахматах же меня привлекает скорей не Игра, но – очередной повод доказать самому себе мое превосходство. Поэтому я не умею нарочно проигрывать. Вскоре все перестали играть со мной в шахматы.
Зато появилась разведка и контрразведка. Сегодня я получаю огромное удовольствие от того, что поймал очередного преступника, иль – вражеского шпиона. Оно сравнимо лишь с тем, кое я получаю при известии от разведчика об очередном успешном исполненьи задания.
Я – счастлив. Наверно, я не был бы столь же счастлив, будучи Королем, Герцогом, иль главой банкирского дома новоявленных Медичи. Суть жизни (как я ее понимаю) как раз и есть в том, чтоб найти То, что именно Тебе по Душе и стать в сием – Мастером.
Ежели сие выйдет, – весь Мир вокруг Вас как бы Светится и доченьки ваши растут истинными Корделиями. А что еще нужно для Счастья?
Так я и стал московским генерал-губернатором и Куратором всех Военных Трибуналов Империи.
Я не знаю, как поляки пытали, насиловали, жгли и расстреливали "немецких" и немцев и не буду врать насчет этого. Скажу лишь, что Володя Яковлев взял свой псевдоним от имени невесты, кою убили католики. Я просто не хочу знать, как все вышло, но когда я прибыл в Москву, в ней не осталось ни единого "немца". Тела их были свалены поляками в грязь пересохшего кремлевского рва (там, где мы для упокоения невинных разбили Александровский сад), имущество разграблено, дома – сожжены.
Якобинцы потом оправдывались, что пожар Москвы начался от русских поджогов, мы же обвиняли противника.
В реальности же огонь разошелся от того, что горело много домов и лавок. Поляки Понятовского, шедшие в авангарде противника, так ознаменовали свой вход в Москву, вырезая всех "немцев". После ж убийств на имущество казненных набрасывались русские мародеры, которые и поджигали лавку, дабы скрыть свои преступления.
Из всех слоев русских в Москве выступило лишь купечество (разорившееся от гибели немецких поставщиков), да университетская братия. (Евреи "немецкие" близки к науке и в ходе резни полегли многие любимые и даже члены семей русских школяров и ученых.)
Русские москвичи в отличие от московских поляков не вышли встречать врага хлебом-солью, но и не сопротивлялись. Убивали поляки. И "польские" евреи. "Немецких" евреев и немцев. Часто московские "польские" евреи московских "немецких" евреев. Вот вам правда о том, кого стреляли и резали в горящей Москве. Русское ж мещанство безмолвствовало, ибо (чего уж греха-то таить!) многие якобинские лозунги пришлись ему по душе. Мещанина хлебом не корми – дай поделить чужое, а для чиновника якобинское правление – прямая выгода. Сейчас он "под дворянством", а так – сам окажется наверху.
Французы это хорошо поняли и первым делом устроили раздачу "тряпок" казненных. Говорят, зрелище было отвратительное – толпа рвала окровавленное барахло друг у друга чуть ли не из зубов, а якобинские офицеры возвышались над сим Содомом и искренне потешались над "нравами русских".
Вторым делом захватчики объявили сохранение всех прежних министерств и ведомств и чиновничество чуть ли не на пузе приползло за своими портфелями и тепленькими местами.
Особенно преуспели в сием... ученые Московского Университета Вы спросите, – как же так?! "Ученые" были и на стороне "поляков" и "немцев"? Да, – все так и вышло. Здесь необходимо вспомнить Историю Москвы и ее Университета.
Московский Университет был основан с подачи Михаила Васильевича Ломоносова по наущению графа Чернышева – фаворита Государыни Елизаветы. Произошло сие в 1755 году. Вам ничего не говорит сия дата? Вам ничего не говорят сии имена?
Поясню, – в реальности Московский Университет не успел даже вылупиться из яйца, как на Руси грянула новая смена царствий. Бабушка моя взяла в оборот Ломоносова (как возможного претендента на трон), сослала за Можай Чернышева, в Университете же выжили лишь три факультета: медицинский, юридический, да – философский. Все необычайно нужные для Империи в условиях массового строительства заводов и фабрик.
Я умолчу о философии, да юриспруденции русских, ибо сие – тема для отдельного плача. Скажу лишь, что здесь принято нанимать тех юристов, кои по своим родственным связям близки ко Двору! Любопытный критерий мировой юридической практики.
А уж медицина... Профессия медика на Руси – занятье наследственное и традиционно "жидовское". Евреи (и прежде всего евреи "немецкие") прибывали в Империю на кораблях, оседая в первую голову в столице и Риге. После этого, сколотив имя и капитал, они и "шли" далее на восток – в Москву, в частности. В сих условиях медицинский диплом Санкт-Петербурга и Дерпта значил верный кусок на всю жизнь, Москвы – можно вешать в отхожее место.
Не было смысла поступать в Московский Университет! Все сколь-нибудь одаренные юноши уезжали учиться в Санкт-Петербург, Москва ж стала хиреть на глазах.
Тогда моя бабушка, дабы не закрывать Москву, создала при местном Университете в 1774 году Пансион, где думалось "приобщить детей ко всемирной культуре". Воспитанники ж его принимались в студенты вообще без экзаменов. (Этакая синекура для неучей!)
Неучи потянулись. В первый год в Пансион прибыли целых... 12 (двенадцать!) воспитанников, 9 (девять!) из коих в течение года были отчислены за неуспеваемость. Но тут наступил 1775 год...
Год Первого Раздела Речи Посполитой.
Пансион сразу же стал "прибежищем сирот дворянского роду". В переводе на русский, – детей польской шляхты брали в заложники (точно так же, как и меня – в Иезуитский Колледж!) и учили в Москве русской культуре и русскому языку на казарменном положении.
Шляхта – есть шляхта. Дети, воспитанные нормальными гувернерами, и готовые поступать в Сорбонну с Болоньей оказались не по зубам русским (с позволенья сказать) "профессорам". И тогда уже – их родители (на свои личные деньги!) стали выписывать из Европ нормальных учителей, чтоб "дети в России дураками не выросли"! Сразу открылись нормальные факультеты, обучение в Москве приобрело практический смысл и Университет стал хорошеть на глазах. Но...
Теперь это стал – "польский Университет"!
Когда грянуло Восстанье Костюшко, и поляков принялись вывозить вглубь Российской Империи, именно Москва стала их главным прибежищем. Здесь уже осели многие из прежних учеников Пансиона, остепенились и нажили немалую собственность. Университет же получил десятки профессоров, ненавидящих Россию и русских, а якобинская крамола с московских кафедр стала фирменным блюдом Московского Университета!
