Текст книги "Стихотворения и поэмы"

Автор книги: Александр Прокофьев

 
Вот какое дело,
Верней – дела:
На широкой улице
Метель была.
Метель-канитель,
Повилика-повитель,
Метель!
А как мела?
Да в два помела:
Переметывала,
Перелетывала,
Полумертвая
Перевертывала!
 

* * *

 
Метелица сивая
Снег мела,
А за ней, красивая,
Ты прошла.
Шла между рябинами —
Всяк смотри!
Где ж ты, где, рубиновый
Взлет зари?
А пока метелицы
Лих разбег
И за нею стелется
Снег
Да снег…
 

1962

 
Межень. А скупо, редко блики
Бросает солнце. Где же зной?
Но на цветенье земляники
Бродяга шмель заснул, как Ной!
 
 
Рядком негромко ветер свищет,
Волна зеленая кипит.
Друзья его, наверно, ищут,
А он, в нектар уткнувшись, спит…
 
 
А солнце в тучах будто тлеет,
Но всё равно июля власть:
Земля зарделась от кипрея,
Трава второй раз родилась.
 
 
А под горою море плещет,
Встает волны крутая стать,
И по-хорошему трепещет
Всё то, что может трепетать…
 

1962

 
Горят пролетные зарницы,
И у реки, где новый плёс,
Мне хочется посторониться
От близко падающих звезд.
 
 
Но всё же руки поднимаю
И взгляд за искрою веду, —
А вдруг, быть может, я поймаю
Мою летучую звезду?
 
 
Но искры гаснут, искры гаснут,
Но, искры новые даря,
Вблизи Байкала в ленте красной
Встает сибирская заря.
 

1962

 
Что же ты, осинка, без ветра шумишь?
Что ж ты, мое сердце, без гнева горишь?
 
 
И за словом слово ложится в строку,
Видно, так положено им на веку:
 
 
Горевой осинке без ветра шуметь,
Сердцу же без гнева и в гневе гореть…
 

1962

 
…А плакать нам положено от века
По всем земным зеленым поясам:
Вот плачет по-грузински Катя-Эка,
А как по-русски плачут – знаю сам!
 
 
Да, я видал и знаю, как рыдают,
Когда обид не снять и не простить.
Да, я видал, когда слезу глотают,
Застрянет в горле – и не проглотить.
 
 
Но если наша речь и слово что-то значат,
Другое горе надо брать всерьез,
Когда сама земля трясется в плаче,
Гудит и задыхается от слез,
 
 
Когда она в сплошном дыму багровом
И от нее по звезды грозен путь,
А стрелы молний, посланные громом,
Везде летят,
Когтят
Земную грудь…
 

1962

 
Он Россией вручен мне,
этот цвет непростой,
золотой,
позлащенный,
золотистый,
златой.
Он живой, он плакатный,
слабый он и тугой,
а когда он закатный,
то впадает в огонь!
 
 
Он по-своему труден,
но его не виню,
ибо я, как все люди,
поклоняюсь огню!
Молодому, крутому,
разгромившему тьму,
золотому,
златому,
непростому
ему…
 

1962

 
На́ день, на́ два, тебе на диво,
Объявляю себя счастливым!
Почему – я и сам не знаю,
Просто-напросто объявляю
На день, на два, не на полгода…
Улыбайся,
Моя погода,
Умывайся,
Земля, росою,
Раскрывайся
Сильней красою!
На день, на два, тебе на диво,
Объявляю себя счастливым!
На земле ведь счастливых мало,
Там меня и недоставало!
Подари же мне в одночасье
На день, на два немного счастья!
 

1962

 
Солнце раньше всходит и заходит
В том краю, в иркутской стороне,
И оно лучистых глаз не сводит
Со всего, что ныне мнится мне.
 
 
У меня желанье не пропало
Вырвать час-другой еще для встреч,
Чтобы снова слышать речь Байкала,
Также Ангары лазурной речь.
 
 
Спросят что – отдам им всем в угоду,
Ничего не требуя взамен.
Пусть расскажут, сколько за два года
Было здесь тревог и перемен…
 

1962

 
Пускай об этом судят критики,
Они-то знают, что к чему,
Ведь лирики и аналитики
Они по складу и уму,
Узна́ют, где зарыта истина,
Найдут жемчужное зерно,
Чтобы сказать глубокомысленно:
«К чему оно?
К чему оно?»
А впрочем, что я?
Многих слушаю
И сам, что думаю, скажу.
Зачем над «Треугольной грушею»,
Ломая голову, сижу?
Ох, слава богу, всё прочитано.
Скажу по правде, ну и пусть…
А на кого сие рассчитано?
Судить не смею.
Не берусь!
Пусть ляжет на меня, на грешного,
Непререкаемо вина,
Пусть в голос мне – дружку сердечному —
Поет «Шумел камыш» жена;
Пусть бьют меня ветрища встречные,
Чтоб день мой тучей нависал,
Чтоб я забыл на веки вечные,
Что Назаренко написал!
Но нет мне в мире краше берега,
Чем русский стих.
Его пою.
По Маяковскому Америку
Я открывал.
На том стою!
 

1962

 
О ком так сказано свободно,
Я не успел переспросить.
Иной имеет тенор модный,
А хочет тенором басить.
 
 
Вещает и, кому-то жалуясь,
Шутя врагов своих разит,
Кого-то бьет, кого-то жалует,
Кому-то пальчиком грозит.
 
 
Ну, перед кем кичитесь,
                              родненький,
И перехо́дите на бас,
Как будто Вы один
                             за Родину…
Мы что-то делали до Вас.
 
 
Мы что-то делали и делаем,
Мы в молодом строю встаем
И называем белым белое,
И красным красное зовем!
 
 
И мы дрались, и мы не плакали,
Не мандолиня из-под стен…
Ну почему вы так заякали?
Всё ли к лицу, товарищ Н!
 

1962

 
Вся Латвия в солнце сегодня,
Горит позолота дубрав,
Как будто бы желтые сходни
Опущены наземь стремглав.
 
 
На травах по-летнему росно,
Такая кругом благодать!
Открыты небесные кросна,
И только ткачих не видать!
 
 
Но кто-то искусно вплетает
Ту пряжу в узор полотна,
Она мне видна, золотая,
Ведь в дайнах латышских она,
 
 
Где долы, пригорки крутые,
Где видимы мне через бор
Подковы коня золотые
Да гривы алмазный убор…
 

1962

 
От районных центров до глубинок,
От всего, что вмочь ей иль невмочь,
В тополях дорога, и в рябинах,
И в дождях, идущих день и ночь.
 
 
Ливень бьет, как бы вбивая гвозди,
Будто бы по крыше сыплет дробь,
И горят рябиновые грозди,
Словно бусы, словно серьги,
Словно кровь!
 
 
За какой горою солнце село?
Где закат его и где восход?
Будто бы брезентом очень серым,
Старым весь обтянут небосвод.
 
 
Лишь вода блестит зеркально в ямах,
Дождь совсем засеребрил листву,
И летит мой путь до моря прямо,
До границ Литвы И за Литву!
 

1962

 
Всю-то я Литву теперь проехал
Возле рек, озер ее, лесов,
И осталось, может, где-то эхо
Наших песен, наших голосов.
Где-то под дождями обложными,
Где-то в гребне вздыбленной волны,
Где-то между ставшими родными
Долами Литовской стороны,
По дорогам старым или новым,
По тропинкам вьющимся любым,
В дайнах по-над Неманом свинцовым,
Темно-синим или голубым.
Как темна вода в озерах светлых
И ручьях, по-вешнему живых!
И цветут легенды в плеске ветра,
В тихом шуме ив береговых…
 

1962

 
Не лазурною синью
Мне понравился Вильнюс,
Ведь по правде – так ныне
Сини нет и в помине!
 
 
…Он какой-то домашний,
Но во власти времен,
Не седой, не вчерашний,
А сегодняшний он!
 
 
Сказка связана с былью,
Дальше новый простор —
Лебединые крылья
Лебединых озер!
 
 
Дальше к морю – долины…
Шапку сбив набекрень,
Над горой Гедимина
Занимается день.
 

1962

За Непрядвой лебеди кричали…

А. Блок

 
Росла трава, и поднимались озими,
И косо в воду падали лучи.
Однажды сели лебеди на озеро
И расплескали воду на ручьи,
На капли, на струи и на капели…
И пел камыш, покуда не поник,
А от зари закатной воды рдели,
А днем играла радуга на них.
И общий жребий стае был подарен —
От лебедей на озере светло.
Когда же град предзимний вдруг ударил,
То лебедин поднялся на крыло.
И может быть, в просторе необъятном,
Еще вблизи от родины своей,
К ним слабо донесется от Непрядвы
И крик и трубы новых лебедей.
 

1962

 
Люблю мое Отечество,
Пою мое Отечество —
Надежду человечества
И славу человечества.
Ведь ярче нет содружества
Его народов пламенных,
Как нет сильнее мужества
Рядов под красным знаменем.
Иные страны мечутся,
С недолей им не справиться,
А ты, мое Отечество,
Державной волей славишься.
Державной волей славишься,
С любой невзгодой справишься.
 

1962

 
Обладая песенною властью,
В сердце взяв легенду или сказ,
Каждый день тебе желаю счастья,
Нет, не каждый день, а каждый час!
 
 
Так желают счастья на дорогах —
Не на ближний, а на дальний путь…
У тебя его, наверно, много,
Поделись с подружкой как-нибудь!
 
 
Поделись ты с ней, как хлебом-солью,
Чем богата ты… Скажи: «Бери!»
Из твоих бесчисленных бессонниц
Самую крутую подари,
 
 
Неотступную в начале ночи,
Недоступную, чтобы согнуть,
В час, когда любым заклятьем очи
И любою силой не сомкнуть!
 

1962

 
Возмужалым и сильным —
Плечи шире долины —
Я таким вижу Вильнюс
С горы Гедимина.
Вижу, как, беспокоясь,
Как его, украшая,
Где по грудь, где по пояс
Вилия́ отражает.
А потом, весь в зеленом,
Он идет к перекрестку,
Где высокие клены
Поправляют прическу.
Веет древнею былью,
Веет часом прощальным,
И поет старый Вильнюс
Вечно новую дайну.
 

1963

 
Будто в поле вышла мать,
Скорбя о детях,
Будто вышла их искать,
А в поле ветер
Дороги метит
Огнем.
Прильнем
К земле, седой от пепла,
Чтобы жгуче в сердце скорбь окрепла.
Не будем чуда ждать…
А мать —
Зимою в снегах,
Летом в цветах,
В веках,
В веках!
Ветер звенит в венках…
 

1963

 
Бури, ветры, с Балтики не дуйте,
Не врывайтесь в этот низкий дол.
Маленькая девочка Ведуте
Лишь за мамкин держится подол.
У нее другой опоры нету.
Я, в литовском находясь краю,
Горячо прошу исполнить эту
Просьбишку нижайшую мою.
 

1963

 
Там, где край небес багровым вышит,
Где ручей, искрясь, берет разбег,
Олененок к человеку вышел,
Взял его, жалея, человек.
 
 
Отогрел холодною зимою,
Если хочешь игры – затевай!
Дал путевку в жизнь.
Назвал Кузьмою.
Что ж, гуляй
Да нас не забывай!
 
 
И пошел гулять он, тонконогий,
Стал искать защиты у земли,
Позабыв пути, забыв дороги,
Те, что к дому этому вели…
 

1963

 
Подлетали, и алмазно стало.
Нету мглы.
Да и была ли мгла?
Будто бы жар-птица распластала
Два свои жемчужные крыла,
 
 
Озарила землю, пролетая.
И сошлись огни – к звену звено.
Только свет от края и до края,
И другого сердцу не дано!
 

1963

 
Как лучом, теплом сердец согрета
И сама, как свет, пришла в края,
Ты всегда, везде носитель света,
Партия моя!
 
 
Ты – вселенная,
И ты – отчизна,
Партия моя!
Будто бы в родник кристально чистый,
Так в твою весну
Впадаю я.
 
 
Ты моя могучая опора,
Щит нерукотворный – это ты,
Я с тобою путь веду в просторы
Высшей красоты и правоты!
 
 
То, что озаришь ты, – принимаю.
И еще сказать тебе хочу:
Ты вздымаешь гнев,
И я вздымаю,
Опускаешь меч —
Салют мечу.
 
 
Не один стою я в стане храбрых,
Не один борюсь за бытие.
То, что я сказал,—
Зовется Правдой,
Верою в бессмертие твое!
 

1963

 
Партия! Знамена, пламенея,
Там стоят, где подняла их ты.
Партия! Не знаю слов сильнее,
Чем твои из яви и мечты!
 
 
Вот земля. Лишь ты не дашь стареть ей,
Дашь цвести ей без военных гроз.
Партия! Ты смотришь в глубь столетии!
Это я, ликуя, произнес!
 
 
Встанет мир, какого не бывало,
В гордой, несказанной красоте,
Устремлен наш взгляд за перевалы,
За высоты,
                    к новой высоте.
 
 
Мы за всё в ответе на планете,
Бури взлет по всем материкам,
И твои слова, как звезды, светят
Всюду поколеньям и векам!
 

1963

 
Партия великая моя!
Я пою, слагаю песню братства,
Говорю от имени пристрастных,
Песню в честь твою слагаю я.
 
 
Мы давно идем дорогой главной,
Бури и поныне бьют нам в грудь.
Перед нами путь твой многославный,
Трудный и тернистый
В гору путь.
 
 
Многомиллионною громадой,
Вырвавшись из вековечной тьмы,
В наших братством спаянных отрядах
Наступаем мы:
 
 
Камнеломы и молотобойцы,
Зодчие республики моей,
Штурманы и юнги, комсомольцы,
Капитаны – пахари морей.
 
 
Это мы идем под стягом красным,
Это мы штурмуем высоту —
Стан вольнолюбивых и пристрастных,
К солнцу поднимающий мечту.
 
 
Партия великая моя!
Ты сплотила
                   желтых,
                               черных,
                                            белых.
Песню братства запеваю я
Голосом, от бури загрубелым…
 

1963

Умираем, не срамя…

Надпись на стене Брестской крепости

 
Не срамя, умираем,
Ты узнаешь, Россия.
Мы врагов наших лютых,
Как татарник, косили.
Но врагов было больше —
Былых и недавних,
От огня огнеметов
Расплавились камни.
Мы – солдаты России,
Мы раскрыли сердца, словно ставни,
Мы багровые звезды носили.
Вы прочли нашу надпись на камне?
Нет фамилий под нею,
Но она ведь железней железной.
Перед нею другие немеют,
А слова поглощаются бездной.
Не осталось имен.
Неизвестный Лежит под плитою.
Нет, уста Иванова Ивана
Не скованы немотою!
Нет, Иван Иванов —
Запевала,
Певун,
Ярославец —
В списки Славы внесен,
И его не дано обесславить!
 
 
Розы в Бресте растут?
Посадите их вешней порою,
Где у тихого Буга
Спят солдаты России,
Герои…
 

1963

 
…Дорогие,
Бьет меня нещадно ностальгия.
С нею жизнь не в жизнь
В конце концов!
Где ты, край мой,
Где земля отцов?
Где ты в тополях,
В березах, в вишнях,
Где ты в клеверах,
В цветах
Чуть слышных?
Где ты, мой цветистый,
Где, мой блеклый,
Где ты, мой тяжелый,
Где, мой легкий?
Где ты, где, мой
Выстраданный болью,
Где ты, мой в лугах,
В полях, в заполье?
Как с тобою
Дни мои летели!
Здесь же день проходит,
Как неделя,
Здесь идет неделя,
Словно месяц,
Как старик идет,
Не куролеся;
Ну а месяц – за год
Мне в разлуке,
Если ж год —
Тогда вздымаю руки!
 

1963

 
Я говорю с тобой как с другом,
На времена, на времена.
Тебя пахала глубже плуга
Окрест лежавшая война.
 
 
Не тысячи, а миллионы
Здесь приняли кровавый бой.
Твои дома, как бастионы,
Стояли насмерть над Невой.
 
 
Ты храбрым был на ратном поле,
Отважно бился с лютой тьмой,
И мир твою увидел волю,
Твое величье,
Город мой!
 

1963

1

 
Еще бы сильней засияло
Златыми лучами всеми,
Если бы солнце знало,
Как его любит Север!
Юг, скажем, июня нюней,
Он всё время в июне,
Юг всё время в июле,
Он за него не воюет!
А где-то
Кола.
Колыма.
Новая планета.
Десять месяцев зима,
Остальное – лето!
Пусть семеро, пусть семеро
Мне говорят про Крым.
Всё ж нету краше Севера,
Скажу я семерым!
По духу он неистовый,
По мускулам литой,
Он весь отмечен истовой,
Неброской красотой.
Работая и празднуя,
Он вьет и вьет снега
Метелями алмазными
В алмазные стога.
Ему такое нравится,
В размах летят года,
И Западу от зависти
Не спится иногда.
 

2

 
Товарищ верный и прямой,
Могучий Север мой,
Иду к тебе, дружище мой,
Как будто бы домой.
А что?
И верно – дома я,
И верно – вот мой дом,
Его вы знаете, друзья,
Он на холме крутом;
Открытый солнцу и ветрам,
И, полонив лета,
Он открывает по утрам
Широко ворота,
И слов врывается отряд,
Как будто сквозь кольцо,
А песни свищут и звенят,
Вбегая на крыльцо.
 

3

 
…А вдруг костлявая с косой
В мои ворвется дни,
Тогда ты снегом иль росой,
Товарищ мой, сверкни,
Пускай слетят с алмазных круч
На сонмы городов,
И пусть промчится столько туч,
Сколь прожито годов,
Моих суровых – зимних,
Моих весенних – в ливнях,
Моих крутых, дорожных,
Моих неосторожных…
 

4

 
…А что я делаю?
Тружусь.
Да на тебя не нагляжусь.
Мой Север снежный,
Мой друг железный!
Вот выдают, как новости,
Что ты, мой друг, суров,
Но от твоей суровости
Я весел и здоров!
 
 
И я с тобой здороваюсь,
Мой драгоценный друг,
Слагаю строчки новые
И замыкаю в круг:
Если бы солнце знало,
Как его любит Север,
Оно бы сильней сияло
Златыми лучами всеми,
Оно бы к нему летело,
И зависти не боялось,
И так над ним пламенело,
Чтоб вся земля удивлялась…
 

1963

 
Вот радостные вести,
Таким вестям салют!
Мои стихи как песни
На Ладоге поют.
Я радуюсь за слово,
Что шло, как на войну,
Где чайки-рыболовы
Садились на волну;
Я говорю «спасибо»
Родимой стороне,
Я сам ходил по сивой,
По ладожской волне.
Она меня встречала,
Как будто бы в венках,
Она меня качала,
Как сына, на руках!
Она под шапкой белой
В рубашке голубой
И пела и звенела
Серебряной трубой!
 

1963

 
Кипят березы по округе,
Ушли далёко за село.
Пусть где-то пасмурно на юге,
А здесь, на севере, светло.
 
 
Кой-где висят тумана клочья,
Но горизонт зарей объят,
И всходит солнце белой ночью,
Березы белые кипят…
 
 
За темным яром, за яругой
Еще неясный слышен грай,
И власть над этою округой
Передает Июню Май.
 

1963

 
Запроливала слезы
Плакучая береза,
Не видя разлюбезной
Своей сестры железной!
 
 
Лежит тайга перед сестрой,
Сибирская сторонка.
Не знал и я, что за горой
У плаксы есть сестренка.
 
 
Когда услышал, то поверил,
И всё ж мне неизвестно,
Какие ходят-бродят звери
Среди берез железных!
 
 
…Весенний воздух,
                             как вино,
По-над лесами льется.
Я знаю, дерево одно
Бесстыдницей зовется.
 
 
Оно, клочок небес неся,
Когда в разгаре лето,
Снимает, скажем, всё и вся —
Самим собой раздето.
 
 
А вот еще:
В гурьбе лесной
Всех чаще с ветром бьется —
Зовется мачтовой сосной,
И правильно зовется.
 
 
Деревья – всей земли краса,
Я к вам любовь направлю:
Благословляю вас, леса,
Сады и рощи
Славлю!
 

1963

 
«От любви любви не ищут!» —
Сказано не мной.
…Жаль, что выцвел милый ситчик
Кофты продувной.
Вьется тропочка крутая,
Быстро дни летят.
Пусть твой ситчик отцветает,
А глаза горят.
Зажигаются лукаво
С каждою весной
У забавы,
У Любавы,
Ягоды лесной.
Вот что, ягода лесная,
Я сказать хочу:
О тебе я столько знаю,
Знаю —
Да молчу!..
 

1963

 
Две рябины качаются…
Мне не сладко, не худо.
Нет, не так начинается
Настоящее чудо.
 
 
Чудо шквалу подобно,
Налетит – не вернется,
Но о нем мне подробно
Говорить не придется.
 
 
В нашей доле суровой
Я прощенья не чаю,
Но сказать два-три
                          слова
Я тебе обещаю.
 
 
Впрочем, ты их слыхала
От желанного друга,
Где заря полыхала
Над лазоревым лугом,
 
 
Где не скроешь ладонью
Бирюзу и рубины,
Где к земле нашей дольней
Прикипели рябины…
 

1963

 
Ох и пала
На меня опала,
Накалила сердце добела.
Сколько лет она меня искала,
А нашла —
Железом обвила!
Чья-то пуля вышла из обреза.
Щит не нужен,
Да и нет щита.
…Помоги мне снять с груди железо,
Грудь моя не камень,
Не плита!
 

1963

Дай пожить мне, дай покрасоваться,

П. Васильев

 
Дай пожить мне, дай покрасоваться,
На свою красу мне дай полюбоваться,
На свою на светлую,
На свою наследную,
На свое девичество,
На свое величество!
 
 
Я иду —
Цветы в лугу алеют,
Я иду —
Тальянки столбенеют!
Замирают пальцы на ладах
В наших семиреченских садах!
 
 
А они —
Налево и направо.
Я им солнце дарю,
И звеню,
И горю,
Звенислава,
Горислава!
 
 
Я иду, иду, как лада,
И сама себе я рада.
Дай мне, дай мне, друг, покрасоваться:
Не женой,
А милой
Называться!
 

1964

 
Подожди,
Пока пройдут дожди,
И поверь в народную примету,
Что за ними выйдет бабье лето,
Ты не торопи его,
А жди!
 
 
И оно настанет в паутинках,
В ярко-золотом платке берез,
В маленьких печалях и грустинках,
В простеньких,
Не то чтобы до слез.
Будет:
В ленте алой предзакатной
Брызнет красным заревом рябин!
Будет:
Над волною перекатной
Журавлей промчится острый клин.
 
 
Ты пройдешь по осени начальной
Стежкою, тропинкой полевой,
Под нежгучим солнцем,
Под прощальным,
Под моей зарей вечеровой.
 

1964

 
Я хожу не по графику,
По тропинкам и мхам.
Вся моя биография
Разошлась по стихам.
 
 
Вся – от красного флага
До ломтя на столе,
Вся – от первого шага
По родимой земле.
 
 
Вся – от песни певучей,
Что зовем и поем,
До былины дремучей
В Заонежье моем.
 
 
От подснежников милых
На вешней заре
До отцовской могилы
На старом бугре.
 
 
Вся – от листьев опалых
До весенних ветвей,
До звезды пятипалой
На папахе моей.
 
 
Мы, где надо, не трафили
Ни чужим, ни родне…
Вся моя биография
На родной стороне:
 
 
Не в какой-то ограде,
А в ветрах верховых,
И в походной тетради,
И в стихах фронтовых.
 
 
И в делах, и в опале,
Той, что лютой зовут,
И в друзьях, что отпали,
И в друзьях, что живут.
 
 
Кто-то вечно под тучами,
День за днем – ни строки,
Где-то слово замучили,
Зажимая в тиски.
 
 
Ну их к дьяволу с квотой,
Утверждающей лень,
И глубинной зевотой,
Низвергающей день!
 
 
Я же знаю дорогу,
Путь извечный, крутой,
И пока, слава богу,
Незнаком с немотой!
 

1964

 
То, что я увидел, —
О том пою:
Я увидел – солнце
Идет в гаю.
Правобережьем речным
И в воде заплесной,
Словно сломанные им,
Отражались весла.
Шло тропинкою лесной
И не позолотой,
А златой своей казной
Сыпало без счета.
Нет, не сыпало,
Бросало
В белые кувшинки,
Где вилась и где плясала
Речка Вертушинка,
Речка Вертушинка
Или Камышинка,
Не улыбка на устах,
А скорей смешинка!
Солнце шло по просеке,
По лучу,
Говорит:
«Попро́сите,
Всё озолочу!
Будет гай золотым,
Будет гай красным,
До вершин налитым
Ягодой рясной!»
Солнце, стой,
Солнце, стой!
Бей в бубен золотой,
Бей в бубен золотой!
 

1964

 
Поговори со мной, товарищ мой,
Поговори со мною, друг прямой.
Поговорим о славе, что сверкает
Как некая высокая звезда.
Кто ею завладел —
Не отпускает.
А отбивать?
Не те уже года!
Она какой-то чопорною стала
И, коль благоволить перестает,
Как будто бы нисходит с пьедестала,
В лицо не глядя,
Руку подает.
Да, кстати, мы за ней не колесили
И ничего —
Работаем, живем…
Поговорим-ка лучше о России,
Возлюбленном отечестве своем.
У нас в России дни в крутом разгоне,
Она в грозе боролась и росла.
В лугах пасутся огненные кони,
Которым нет, товарищ мой, числа.
Она прошла чрез годы грозовые,
И там, где шаг ее запечатлен,
Стоят полки ее сторожевые
Под сенью алых флагов и знамен!
Над ней играет солнце молодое,
Ну а на ней, куда ни бросишь взгляд,
Синеет даль Шелонью или Мстою,
А лютики как солнышки горят!
А там стоит во всем цветном раздолье
И на горе, и под горой крутой,
И на лугу, и в поле, и в заполье
Черемуха под белою фатой,
И яблони в таком весеннем дыме,
Что поклонись поклоном поясным,
И тронуть их губами молодыми
В России не покажется смешным!
Так до морей,
И так до океана,
И так на тыщи тысяч русских верст,
Так до степей, где спят в ночи курганы
Под голубым сияньем русских звезд!
 

1964