Текст книги "Стихотворения и поэмы"

Автор книги: Александр Прокофьев

 
Вот какою я была:
Словно маков цвет цвела,
Поутру бежала к речке,
Умывалась добела.
 
 
Умывалась добела,
Принималась за дела,
За делами, за работой
Песни пели, я вела!
 
 
Вот какою я была:
Лед ломала и плыла;
А теперь себе на горе
Я мальчишку завлекла.
 
 
На себя теперь дивлюсь:
Над любой бедой смеюсь,
А над этим горем плачу —
Утерять его боюсь.
 

1953

 
Гаснет солнце за рекою,
Воле краю нет,
Я б хотела, друг, с тобою
Обойти весь свет.
 
 
Чтоб до синих гор, далече,
Нас вели пути,
Но чтоб в милое Заречье
Нам опять прийти,
 
 
Где в реку печаль упала,
Больше не всплывет,
И где белым, бело-алым
Яблоня цветет.
 
 
Там, что лентою, зарею
Дальний путь обвит…
Гаснет солнце за рекою,
А любовь горит!
 

1953

 
На солнечном плесе,
У самой дороги,
Мыла Марусенька
Белые ноги.
 
 
И песенку пела —
Хорошее дело, —
Далёко над речкой
Она полетела.
 
 
Далёко, высоко
Прошла над лесами,
Над русским раздольем —
До самой Рязани.
 
 
С косой золотою,
С большими глазами,
Ее услыхала
Девчушка в Рязани.
 
 
Запомнила сразу
И сразу запела…
Лети дальше, песня,
Хорошее дело!
 

1953

 
После шквала, после бури
Путь заказан мгле.
Столько выдано лазури
Небу и земле.
 
 
И пошла она потоком,
Всё затмив окрест,
Прямо с Дальнего Востока
Вплоть до здешних мест.
 
 
Перед нами наши весны
Разомкнули круг…
Опускаем в воду весла —
Продолженье рук.
 

1953

 
До чего же день отраден!
Солнце над рекою,
А Заречье ветер гладит
Ласковой рукою.
 
 
Он рябинку нагибает,
Яблоню тревожит,
А река – вся голубая,
И Заречье тоже.
 
 
А поздней – совсем вкрутую,
Как маляр заправский, —
Вечер сразу загрунтует
Две другие краски
 
 
И кочующим туманом
Это всё погасит,
Лишь заря сплошным баканом
Небо разукрасит.
 

1953

 
Над излучиной речной
Тихий сумрак лег ночной,
Из-за тучи выплыл месяц,
Месяц ходит, как ручной.
 
 
Он проходит над селом,
Стукнул в тучу – вызвал гром,
Над рекой остановился —
Всю засыпал серебром.
 
 
На излуке, на затоне
Серебро лежит, не тонет:
В лугах,
В полях —
Река в рублях!
 
 
Клен стоит, над нею свесясь,
И любуется водой…
Это всё наделал месяц
Молодой!
Молодой!
 

1953

 
Так ли, нет ли, но, наверно,
Так и началось:
Началось с того,
                        что первым
Спать задумал лось.
 
 
Прислонился он к сосенке
Около бугра
И лосихе и лосенку
Сам сказал:
                    «Пора!»
 
 
И над маленьким сохатым
Замерла лоза,
И последний луч заката
Им смежил глаза.
 
 
Тихо, тихо росы льются.
И – почти слюда —
В тоненьком зеленом блюдце
Замерла вода.
 
 
Замер лес, цветы и травы,
Всем пора заснуть.
Тишину такую, право,
Совестно вспугнуть!
 

1953

 
День совсем на исходе.
И, по-своему прав,
Вечер в ночь переходит.
Круто.
          Резко.
                      Стремглав!
 
 
И под красной дугою
На лугах заливных
Ночь летит, как в погоню,
На конях вороных.
 
 
Мчит по краю родному,
Только иней хрустит,
На дуге коренного
Новый месяц блестит.
 
 
Звезды, звезды – как гроздья,
Россыпь ярких огней,
Звезды вбиты в полозья,
Звезды в гривах коней!
 

1953

 
Вопреки всем приметам,
Что известны давно,
Посмотри: бабье лето
К нам стучится в окно.
 
 
Далеко улетая
(С наших мест не видать!),
Кружит ласточек стая, —
Может быть, подождать?
 
 
Но летят вперегонку
Пташки смелые:
Сверху – синее суконце,
Снизу – белое.
 
 
А в пути лишь тревоги
Над землей и водой…
Ну, счастливой дороги,
До весны молодой!
 

1953

 
Предосенние шумы
Затопили село,
Речка, словно под шубой,
Дышит так тяжело!
 
 
Пал туман на долину,
Всё закрыл. Только в нем
Возле речки рябина
Брызжет красным огнем,
 
 
Где, белесы и русы,
На песчаной косе
Нижут девочки бусы,
Первоклассницы все.
 

1953

 
Изъезжена, исхожена
Родная сторона,
Лесами загорожена,
Частушками полна.
 
 
Соловые, каурые
Летят во весь опор,
Трехрядки только
                           с Шурою
Заводят разговор.
 
 
Каурые, соловые…
А кем она целована?
А кто она, а кто она?
Кем на́век облюбована?
 
 
Летит стремглав заречная
Родная сторона,
Просторы бесконечные,
Высокая волна.
 
 
А над рекою хмурою
Отряды туч плывут…
У нас в частушках Шурою
Любимую зовут!
 

1953

 
Зима идет в платке по брови
И сеет первые снега.
Заречье милое в обнове:
На нем дебелые стога
Стоят, что башни вековые,
И всем видны издалека.
На нем дубы – что часовые,
Которым шапкой облака!
 
 
Всё по Заречью
                         в белом,
                                        в белом,
И лишь, что крапинки зари,
В лесу, заметно поределом,
Порхают стайкой снегири.
 
 
…Зима молодкой краснощекой
Проходит там, где ветер взвил
Снега,
         где дятел, птичий щеголь,
На елке кузницу открыл!
 

1953

 
Пали, пали белые снега,
Засверкали в поле жемчуга.
 
 
Зимнее над полем солнце встало
И коней на волю выпускало.
 
 
Кони, кони, звонкое копыто,
Золотой подковою подбито,
 
 
Кони, кони, холодно ногам,
Бьют они по новым жемчугам!
 
 
Кони, кони на колхозных нивах,
Красные подпруги, золотые гривы!
 
 
Кони, кони,
Ветер не догонит!
 

1953

 
Товарищам что-нибудь
                                        снится:
То снег, то цветы, то вода;
И сны их идут на страницы,
Становятся явью тогда.
 
 
А мне ничего не приснилось,
Ведь то, что присниться могло,
Давно уж со мною сроднилось
И в сердце глубоко легло.
 
 
Зачем мне? Я вижу воочью:
Мой мир полыхает огнем,
И звезды, горящие ночью,
И звезды, горящие днем.
 
 
Я вижу дорогу большую
В сверканье цветов и лучей,
Я вижу, как буря бушует
И молнию гасит ручей.
 
 
И русскую зиму я вижу,
И тучи, что низко плывут,
И девушку в красном на лыжах,
Которую Зоей зовут.
 

1953

 
Не отец, не мать в далеком детстве,
А мои друзья в родном краю
Всю Россию дали мне в наследство,
Всю мою любовь, судьбу мою.
 
 
Всю ее – с лугами и садами,
Малых и великих рек волной,
Всю ее – с морями, с городами,
С новью молодой и стариной;
 
 
Всю ее – в полях, в лесах, в дубравах,
Всю в цветах, обрызганных росой,
Всю ее – с неслыханною славой,
Всю ее – с невиданной красой.
 
 
Враг хотел отнять наследство это,
И не раз мы в яростном бою
Бились за весенний край Советов,
За свою любовь,
Судьбу свою…
 

1953

 
Я сам прошел по этому раздолью,
Шел по отцовским выбитым следам,
И если песня пала мне на долю,
Сложу ее и вам, друзья, отдам.
 
 
Отдам ее, ничуть не пожалея,
Не сетуя, не славя, не кляня,
Спою ее, как бы прощуся с нею,
И станет тверже сердце у меня.
 

1953

 
Я счастлив, что в городе этом живу,
Что окна могу распахнуть на Неву,
Я вижу, как зори над нею играют —
Так сильно, так ярко, что волны пылают!
 
 
Ему по плечу, что доступно немногим,
Как в мир он раскинул просторно дороги,
И сколько в нем воли, и сколько в нем света,
И сколько в нем спето, и сколько не спето!
 
 
Я знаю друзей по оружью, сограждан,
Я с ними в походах бывал не однажды,
Я рос вместе с ними, борясь и мужая,
Великою честью я это считаю!
 
 
Все грозы, все бури наш город осилил,
Он воин, любимый Советской Россией.
И гордый стоит он в красе небывалой,
И Ленина орден на бархате алом.
 

1945, 1953

 
Хмель-хмелек,
День-денек,
И на солнцепеке
Хмель прилег.
 
 
Спи-поспи,
Час придет,
Мы не позабудем,
Мы тебя разбудим!
 
 
Час настал,
В нашем новоселье
Хмель пришел
С брагой да
              с весельем.
 
 
«Шире круг!» —
Говорит хмелина,
Расцвела улыбками
Вся долина.
 
 
День-денек,
Хмель-хмелек,
Не выдержав боя,
Дед прилег!
 

1953

 
Хороши рыбачки по Заречью,
Выбегают солнышку навстречу.
 
 
Выбегают с берегом прощаться,
И глаза их серые лучатся.
 
 
И еще отрада – ветер веет,
И от ветра щеки розовеют.
 
 
И готово сердце отозваться,
И готовы губы целоваться.
 

1953 или 1954

 
Как за речкою за Мстой
На семи цветах настой.
 
 
На семи цветах багровых
Для девчушек чернобровых!
 
 
Чтобы щеки не завяли,
Чтобы брови не линяли,
 
 
Чтобы губы были алы,
Чтоб краса не пропадала.
 
 
Вот какой за речкой Мстой
На семи цветах настой!
 
 
На семи цветах багровых
Для девчушек чернобровых!
 
 
Чтобы парни их любили,
Холостыми не ходили.
 

1953 или 1954

 
Ох и голосист мой край родной,
Ой да и лесист – стена стеной!
 
 
Великаны сосны в ясный день
Заломили шапки набекрень
 
 
И глядятся вольно в синеву,
И вступают в песню и молву.
 
 
За стеной – садов весенний снег,
За стеною – синь озер и рек.
 
 
И любой речной, озерный плес
В соловьином свисте – на сто верст.
 

1953 или 1954

 
Говорят, весна моя
Переходит в лето.
Что ж, отвечу людям я:
В нем не меньше света.
 
 
В нем, куда ни кинешь взгляд,
На большом разгоне
Всё мои, мои летят
Огненные кони.
 
 
Только даль вовсю горит,
Только море света,
В трубы звонкие трубит
Молодое лето.
 

1953 или 1954

 
Село солнце вешнее на вербу,
Село, словно птица.
                                И тогда,
Полагаю я, что самой первой
Под снегами дрогнула вода.
 
 
Да, конечно, так оно и было.
Вяло снег удары отражал,
Золотые копья солнце вбило,
И ручей довольный побежал.
 
 
Он летел, сверкая снежной пеной,
И не мог метафорой связать
То, о чем стихами непременно
Он хотел знакомым рассказать.
 

1953 или 1954

 
Дела, дела всё разные,
Одних бумаг – стога!
А ведь сегодня празднуют
Заречные луга.
 
 
Простор там песней оглушен,
Не скучно никому,
И даже ворон приглашен,
Хоть триста лет ему.
 
 
Пускай сидит и сыт и пьян,
Смирит сегодня нрав,
Пускай услышит, как с полян
Несется запах трав.
 
 
«Кар-р, кар-р», – наверно,
                                             заведет,
И на какой-то миг
Ромашку в толстый клюв
                                      возьмет
И загрустит старик.
 
 
А рядом свищут соловьи
И пеночки поют.
А рядом яблони мои
Цвести не устают.
 
 
И всё в нарядном, дорогом,
Всё далеко видать.
Луга кругом,
Простор кругом —
Такая благодать!
 

1953 или 1954

 
Ты сидела у реки
И плела венок,
Ветер, шедший в тростники,
Замер возле ног.
 
 
Наплывала бирюза,
Налетала, быстрая,
На веселые глаза
С золотою искрою,
 
 
На ресницы щеточкой,
Ленту-косоплеточку,
 
 
И на платьице горошком,
На траву вьюнок,
На всю Лиду-босоножку,
Что плела венок.
 
 
Вот какие, брат, дела,
Вот в чем счастье Лидино…
А черемуха цвела —
Видимо-невидимо.
 

1953 или 1954

 
Цвела, цвела черемуха
На белой на горе,
Ломала я черемуху
Утром на заре.
 
 
Черемуха весенняя,
Тебя красивей нет.
Ломала – листьев
                           не было,
Был только белый цвет.
 
 
Ломала, в воду ставила,
Кидала на скамью,
Всему-то миру славила
Черемуху свою.
 
 
А под горою шалая
Река, забыв покой,
Зарю гасила алую
Холодною волной.
 
 
Цвела, цвела черемуха
На белой на горе,
Ломала я черемуху
Утром на заре.
 

1953 или 1954

 
Ты идешь тропой неровной,
Узкою, росистою,
На спине твоей не дрогнут
Косы золотистые.
 
 
Ты выходишь на простор,
Где волна качается,
И жалеет темный бор,
Что тропа кончается.
 

1953 или 1954

 
Шла я к речке по тропинке,
По нескошенным травинкам.
 
 
Вышла к речке:
«Будь добра,
Дай водицы два ведра,
 
 
Самой чистой и спокойной,
Чтобы мать была довольна;
 
 
Той, что слаще карамели,
Что пьянит сильнее хмеля;
 
 
Самой звонкой, самой синей,
Той, что есть в одной
России!»
 
 
К бережку плывет ответ,
Что воды спокойной нет.
 
 
Возле каменного брода
Замутили гуси воду.
 
 
Замутили, расплескали,
С белых крыльев пыль смывали…
 

1953 или 1954

 
Там, где две тропы
                              встречаются,
Где речной прохладой бьет,
Я иду, сирень качается,
Земли не достает.
 
 
Я иду, а ветер кружится,
Пролетает тут и там
И, сорвав с березки кружевце,
Бросил к розовым цветам.
 
 
Ой ты, ветер, ветерок,
Что трубишь ты в звонкий
                                              рог,
Что трубишь ты, что летаешь
Над простором двух дорог?
 
 
И заречных чаек стая
Принесла такой ответ:
«Я летаю, заметаю
На тропинках легкий след».
 
 
Там, где две тропы встречаются,
Где речной прохладой бьет,
Я иду, сирень качается,
Земли не достает.
 

1953 или 1954

 
Пруд заглохший весь в зеленой ряске,
В ней тростник качается, шумит,
А на берегу, совсем как в сказке,
Милая Аленушка сидит.
 
 
Прост венок, а нет его красивей,
Красен от гвоздик, от лилий бел,
Тополиный пух на платье синем,
С тополиных рощ он прилетел.
 
 
С берега трава, врываясь буйно,
Знать не хочет, что мертва вода,
И цветет дурман-цветком багульник
Рядом, у заглохшего пруда.
 
 
Но кукушка на сосне кукует
И тропинка к берегу ведет,
Солнце щедро на воду такую
Золотые обручи кладет.
 

1953 или 1954

 
Не стихая несколько недель,
Ходит, ходит по земле метель.
 
 
Золотая – лютики горят —
Налетает пять недель подряд!
 
 
Голубая с белою вдвоем
Ходят вместе на лугу моем,
 
 
Там, где крылья вольно распростер
Иван-чая розовый костер,
 
 
Там, где ты стоишь среди травы,
Вся в метели, с ног до головы.
 

1953 или 1954

 
Поднимался, опускался,
Всё закрыл туман.
Целый вечер заливался
Про любовь баян.
 
 
Песни, вырвавшись из плена,
Заняли сады,
Баянист самозабвенно
Трогал все лады.
 
 
Разломала все преграды
Вешняя вода.
Мне не надо бы, не надо
Приходить сюда.
 
 
Мне бы эту непогоду
Дома переждать
Иль поодаль бы, поодаль
От баяна стать.
 

1953 или 1954

 
Ходят волны по реке,
Темные, свинцовые,
А рябины вдалеке
Будто нарисованы.
 
 
Будто пламенный плакат
Над землей раскинулся,
Будто сел на них закат
И не может сдвинуться.
 
 
В ягодах рябиновых
Листья подорожника…
Лишь бакан да киноварь
Были у художника.
 

1953 или 1954

 
С Ленинградом столько в жизни связано!
Все к нему сошлись мои пути.
Столько слов о нем хороших сказано,
Что не знаю, где еще найти.
 
 
Может, на путях, клюкой промеренных,
Встретятся слова такие мне?
Может, в сердце, где они потеряны,
Поискать —
Опять на самом дне?
 

1956

 
От солнца будто плавишься
В своей ограде каменной,
Ты всей России нравишься,
Что совершенно правильно!
 
 
Волною громко хрустнула,
Тряхнув другой, победною,
Красавица ты русская,
Бедовая,
Наследная.
 
 
Наверно, есть красивее,
Но правда не кончается:
Такие очи синие
Не каждый день встречаются.
 
 
Ты жемчугами славишься,
Ты нижешь их, искусная,—
И всей России нравишься,
Красавица ты русская!
 

1956

 
На Пулковских высотах догорает,
Уходит старый день в небытие.
Стояла насмерть здесь Сорок вторая,
Железные дивизии ее,
Полки ее и маршевые роты,
Что осенили славою редут…
И если посмотреть вполоборота,
Мгновенно, как бойцы глядели тут,
То сразу, друг мой, встретишься со взглядом
Солдата, ветерана одного,—
Он назван, он зовется Ленинградом,
Отсюда путь бессмертия его!
 

1956

Иль мало нас?…

А. С. Пушкин

 
Всё видел город наш бессмертный,
Сжимал оружие герой,
Его враги из тьмы несметной
Лежат за Пулковской горой.
 
 
Они повержены в бесславье,
И снят жестокий след врагов
Зеленой вьюгой разнотравья,
Холодным бешенством снегов.
 
 
И вновь тропинок вьется много.
За их стоцветную кайму
На Пушкин торная дорога
Спешит к Лицею самому…
 

1956

 
Гремела вкруг тебя война,
Была страда солдатская,
Ой, сторона ты, сторона,
Сторонка ленинградская!
 
 
Лесов, лугов в помине нет,
Земля снарядом вспахана,
Но всё ж струился тихий свет
Из глаз твоих заплаканных.
 
 
И мы покончили с войной —
Реке опять звенеть волной.
Звени, звени, звени, река,
Мани подружку иль дружка.
 
 
Течет речонка по́ полю,
Идет девчонка к тополю,
Где нет конца свиданию,
Цветению,
Страданию…
 

1956

 
Сурово Балтийское море,
Стою на родном берегу.
Волна за волной на просторе
Трясут башлыками в снегу.
 
 
Вон вздыбились плотной стеною,
Вон рушат мгновенно ее,
А с этою грозной волною
Уносится сердце мое
 
 
Туда, где прибрежные сосны
Шутя обнимает закат,
Туда, где стоит звездоносный
Героев герой Ленинград!
 

1956

 
Ветры встречные, попутные
То стихают, то шумят.
Мелководье. Волны мутные.
Виден с берега Кронштадт.
 
 
Он по молоду, по холоду
Вышел что-то приказать.
Он ведь брат такого города,
Что и в сказке не сказать!
 
 
Старший – сердце ленинградское
Всем друзьям отдать готов,
А под каскою солдатскою
Скроет двадцать городов,
 
 
Под пехотою зеленою,
Что отчизною дана…
Ой, балтийская, соленая,
Рядом бьющая волна!
 

1956

Сюда по новым им волнам…

А. С. Пушкин

 
Они никак не постарели.
Задора буйного полна,
Шумит свинцовая,
                          в апреле
Помолодевшая волна.
 
 
Другие мчатся с нею рядом,
И так большой судьбой дано,
Что к морю сердце Ленинграда
На все века устремлено,
 
 
К раздолью вольному такому,
К балтийской яростной волне,
К тому могуществу морскому,
Что неподвластно тишине,
 
 
Что в старом споре с тишиною
Растет,
              добившись одного:
Греметь суровою волною
В честь Ленинграда моего!
 

1956

 
Кажется, что всё вблизи просмотрено,
Но глядит на запад Ленинград,
В сторону фортов родного Котлина, —
Как там поживает младший брат?
 
 
Младший брат, неся давно сверхсрочную,
Не в обиде на свою судьбу.
Он сейчас ведет предельно точную
И предельно грозную стрельбу.
 
 
Знает он: кто сунется – поплатится.
И не вызов это, а ответ…
За мишени гулко эхо катится,
А мишеней и в помине нет!
 

1956

 
Тяжелые, словно литые,
Метнув за раскатом раскат,
Балтийские волны седые
Летят далеко за Кронштадт
 
 
И русские наши твердыни,
За грозный кронштадтский гранит,
Который и раньше и ныне
Матросскую доблесть хранит.
 
 
Она поднялась на просторе,
На яром таком рубеже…
Бушует Балтийское море,
И ветер ему по душе,
 
 
Что ходит хозяином полным,
В пучину тряхнув серебро.
Летите, балтийские волны,
Кронштадт говорит вам: «Добро!»
 

1956

 
Как расцвели на Марсовом цветы,
Как засверкало всё, затрепетало.
Такой непобедимой красоты
Не знало это поле, не видало.
 
 
До плит гранитных катится прибой.
Там братья спят, что волю отстояли.
Положено великою борьбой,
Чтобы цветы гранит здесь обрамляли.
 
 
Цветы у нашей родины в чести.
Положено священным нашим правом:
Не умирать им, а цвести, цвести,
Как розам, у подножья нашей славы!
 

1956

 
Я иду по дороге от моря до моря,
Я иду по дороге, купаясь в просторе,
В том, что снится ночами,
                                    что вижу воочью:
В тополиных,
                  сосновых,
                                 березовых рощах,
В тех, что гаем зовут на моей Украине
И которые встали при широкой долине.
«При широкой долине» – многих песен начало,
Что раздольно, по-русски звучит и звучало.
«При широкой долине», – я пою на дороге,
Замирает душа от чудесной тревоги,
От просторов, которым нет края, нет края,
От такого,
                   чему и названья не знаю!
Я иду по дороге, захваченный синью,
Я иду по дороге
и вижу Россию!
 

1956

 
Скажу, что я высказать вправе
О матери милой своей:
Я знаю Россию по славе
Геройских ее сыновей,
 
 
Что в битвах, которым нет равных,
Прошли до великих морей…
Я знаю Россию по правде
Геройских ее дочерей.
 
 
Я знаю Россию по песням,
По тем, что народ сберегал,
Из слов-самоцветов, кудесник,
Что день, то и строчка, —
                                         слагал.
 
 
Я знаю Россию по сказкам,
Где рядом леса и луга
И где на тропиночке вязкой
Яга – Костяная нога.
 
 
Я знаю Россию по сказам,
Которые с детства слыхал,
В которых ни разу, ни разу
Великий народ не солгал.
 
 
Я знаю Россию по воле,
Мне нет этой воли милей,
Как нет мне ни света, ни доли
Нигде
                 без России моей!
 

1956

 
В ярком солнечном блеске
Иль в тумане глухом
Залегли перелески,
Сплошь заросшие мхом.
 
 
Мелколесье-крушина,
Мелколесье-коса,
Дальше круто вершины
Поднимали леса.
 
 
За лесами поляны,
Разнотравья настой,
С земляникой румяной
Под ракиткой густой,
 
 
Да цветов узорочье
По заречным лугам,
Тополиные рощи
Подошли к берегам.
 
 
Тополиных пушинок
Ветром поднятый рой,
Трепет белых кувшинок
Предзакатной порой.
 
 
Всхлип гармоники венской
У тесовых ворот…
Наш народ деревенский,
Мореходный народ.
 
 
Смех девчонок курносых
У рыбацкой реки,
Их далеко за плесы
Уводили дружки.
 
 
Там и смех, там
                         и слезы,
А вблизи и вдали
Красовались березы
И рябины цвели.
 
 
Били ливни косые,
Жгла жарою страда,
И входила Россия
В грудь мою навсегда:
 
 
В ситце синеньком
                               грустном,
С дальней стежкой витой,
В сказе дедовском устном,
С песней русской простой;
 
 
С песней русской обрядной,
С вековечной мечтой
И с родной, ненаглядной,
Молодой красотой;
 
 
С деревушкой рыбацкой,
Половодьем реки,
С тихой, светлою лаской
Материнской руки;
 
 
С первым словом певучим,
С глухоманью лесной,
С уходящей под тучи
Корабельной сосной…
 

1956

 
Поднимается солнце над степью широкой
И повсюду кидает лучи.
Над дорогою ближней, над стежкой далекой
Золотые забили ключи.
 
 
А дороги идут,
А дороги бегут,
Все туда, где нас любят
И ждут.
 
 
Где нас любят и ждут, где на вольном просторе
Наши думы-мечты расцвели,
Где зеленые волны шумят, словно в море,
Словно там пропадают вдали.
 
 
А дороги идут,
А дороги бегут,
Все туда, где нас любят
И ждут.
 

1956

 
Февраль – кривые дороги,
А нет на него обид.
Весна на моем пороге
В зеленый рожок трубит.
 
 
И сразу стихает вьюга,
Алмазы в лугах горят,
И птицы с дальнего юга
В Заречье мое летят.
 
 
Я в первый денек весенний
Тебе порученье дам:
Давай справляй новоселье
Синицам, скворцам, дроздам!
 

1956