Текст книги "Стихотворения и поэмы"

Автор книги: Александр Прокофьев

 
Она мне памятна, доро́га,
Мне до нее рукой подать.
Таких дорог на свете много,
И многих мне не увидать.
 
 
На ней, как на поляне, света
И есть мой след среди следов.
Она зеленая от лета
И голубая от цветов!
 
 
Теперь она отгоревалась,
Зовется просто полевой,
А то – военной называлась,
А ближе к фронту – фронтовой.
 
 
Она идет землею древней,
И хоть росла не напоказ —
Но все рыбацкие деревни
С нее всю жизнь не сводят глаз.
 
 
Они не все на ней распели
Запевки вольные свои,
В ее кустах не отсвистели,
Не отгремели соловьи.
 
 
По ней не все промчались свадьбы,
Цветными дугами звеня,
Не все прошли трехтонки с кладью,
Друзья погрелись у огня!..
 
 
…Летит дорога по разлужью,
Глядит в далекие лета,
И для нее по старой дружбе
Везде раскрыты ворота!..
 

1959

 
Солнце вновь на пороге
Золотит помело.
По знакомой дороге
Я приехал в село.
 
 
Вон плетни, палисады,
Вон остаток плетня…
Вон речная прохлада
Поднялась на меня;
 
 
Вон от радости пляшет
Целый взвод тополей;
Вон мне озеро машет
Белой гривой своей!
 
 
Вон… Вот доля
                          так доля —
Кроной дуб закивал!
«Что, доволен?»
                      – «Доволен!
Лучшей встречи не ждал».
 
 
Я к вам в гости приехал,
Дорогие края…
Отзовись мне хоть эхом,
Юность – зорька моя!
 
 
Отзовись! Ты и ныне,
Как всегда, дорога.
Покажи мне родные
Заливные луга.
 
 
От утра до заката
Я не то что в лугу —
Без такой провожатой
Я ходить не могу!
 
 
Пусть отстанут тревоги!
Лишь с тобою одной
Я пройду по дороге,
По тропинке цветной.
 
 
Помнишь, мчались в ночное,
Лишь за гриву держась?
Травы па́хнули зноем,
Тени бились, кружась.
 
 
Помнишь сладкую дрему,
Полусон наших нив,
Вьюгу белых черемух,
Вишни алый налив?
 
 
Помнишь? Ну, хоть отчасти
Подтверди, подскажи!
Помнишь, шло мое счастье
С васильками во ржи?
 
 
Если ты позабыла,
Всё равно вспомню я.
Где так долго ходила,
Юность – зорька моя?..
 

1959

 
Дед мой Прокофий
Был ростом мал,
Мал, да удал,
Да фамилью дал!
 
 
Дал на деревню,
На весь уезд,
Дал для сынов
И еще для невест;
 
 
Дал, как поставил
Печать с гербом!
А что на печати?
Да дед с горбом!
 
 
А где о нем вести?
Вдали, вдали!
А где его песни?
Да с ним легли!
 
 
А где его слезы?
В морской волне.
А где его думы?
По всей стране!
 
 
А где его доля?
В руках бойцов.
А где его сердце?
В земле отцов!
 

1959

 
Чем знаменита Ладога?
А собственно, водою —
Холодною, крутою,
Прозрачною, седою!
 
 
А чем еще?
                Болотами,
Цветными берегами
Да щукой большеротою,
Степенными сигами;
 
 
Еще травою донником,
Да резкими ветрами —
Меженцем и шелонником,
Да блеклыми утрами;
 
 
Плакучею, заплаканной
Березой над полями
Да всякой мелкой птахою:
Стрижами, соловьями;
 
 
Да просто перелесками,
Да запросто лугами…
Да сильными, советскими,
Широкими шагами,
Что накрепко впечатаны
В мою родную землю!..
 
 
…Идут деды с внучатами,
Идут деды и внемлют
Своим садам, посаженным
И ждущим совершенства,
Большим шагам – по сажени,
Своим ветрам – меженцам!..
 

1959

 
Почти над самым плесом,
Почти что над волной
Шумят, шумят березы,
Посаженные мной.
 
 
Они широкой кроной
Стремятся к облакам,
А что топор не тронул —
Спасибо землякам!
 
 
Друзья мою деревню
Зеленою зовут.
Пускай мои деревья
Меня переживут.
 
 
Под их высокой крышей
В заречной стороне
Другой стихи напишет
И вспомнит обо мне,
 
 
Помянет добрым словом
Каким-то летним днем
В краю моем суровом,
В Приладожье моем.
 
 
Он сказочною новью
Пройдет, где я ходил,
И скажет:
          «Вот Прокофьев
Березы посадил.
 
 
А что еще он делал —
Ответить не берусь!..»
Привет им, в платьях
                                 белых,
Твоим любимкам, Русь!
 

1959

 
Неясные рассветы,
Неяркий окоем…
Да были ли поэты
В Приладожье моем?
 
 
Да, были, и немало,
Они слова вели;
Отсюда запевалы
На все моря прошли.
 
 
Прошли на океаны,
И на́ веки веков
Остались в дальних
                                 странах
Распевы моряков.
 
 
Они ведь там осели,
Где вышли из груди:
В Тулоне, и в Марселе,
И в Лондоне, поди!
 
 
И в Гамбурге, и в Киле…
Где только склянки бьют,
Где есть моря какие,
Там, значит, и поют!
 
 
Поют и тут, хоть тресни
Земля под каблуком!
И, может, слово в песне
Поставлено дружком…
 

1959

 
Я к ней пришел с приветом личным,
Да и проведать, как живет.
Она землею земляничной
Меж берегов крутых плывет.
 
 
Она такая:
                всё осилив,
Не раз впадает в забытье,
Тогда немало звезд России
Считают зеркалом ее!
 
 
Они серебряно искрятся
На гранях влажного весла,
И всю-то ночь они ей снятся,
И снам, как звездам, нет числа!
 

1959

 
Около дома,
Возле крылечка,
Тихо течет
Безымянная речка.
 
 
Слышу, как шепчет
Склонившейся иве:
«Что здесь за люди —
Забыли про имя!
 
 
Я ведь сливаюсь
С могучей рекою,
Я у нее
Завсегда под рукою,
 
 
Я у нее
Завсегда на примете,
Если там буря,
То здесь, скажем,
                                ветер!
 
 
Нет на нее
Ни обиды, ни жалоб…
Ей без меня
Трудно будет, пожалуй!»
 

1959

 
Это я прошу иметь в виду,
Все у нас рыбачили в роду:
Бабки, прабабки,
Прадеды, деды!
И те, что на лавках
Кучней за обедом!
 
 
И те, что по люлькам
Качались, что куклы:
Татьянки, и Юльки,
Да прочая клюква!
А те, что из люльки
Едва выползали,
Свистели в свистульки
И сети вязали!
 
 
Марфины и Настины —
Все были В династии!
В нашем взводе,
В нашей роте,
Наши вроде,
В нашем роде!
В рыбацком роду…
Это я прошу иметь в виду!
 
 
И ловили рыбу мы в роду
Триста шестьдесят пять дней в году!
            Держись, братва!
            Ерши, плотва,
            Ерши, ерши,
            Глаза больши́,
            Остальное – кости…
            Приходите, гости!
Так мы жили-поживали,
Хлеб не каждый день жевали,
Так росли упрямые.
И у тех, кого мы знали,
Кто делился с нами снами,
Было то же самое!
 

1959

 
Убегая за моря,
Уходя за скалы,
Золотые якоря
Солнце опускало.
 
 
За звеном ведя звено,
Яркая, литая,
Опускалась цепь на дно,
Тоже золотая.
 
 
И горели дотемна
Золотые косы
Там, где хлынула волна
На седые плесы,
 
 
Где стояли, как божки,
Охраняя рыбу,
Золотые старики —
Камни-неулыбы!..
 

1959

 
Довольно снам весенним
                                          сниться!
Среди забот и многих дел
Я залетел к тебе, как птица,
И, словно птица, отзвенел.
 
 
А ты ждала меня, Отрада?
Я – твой навеки, кровный твой,
Так дай мне губ твоих прохладу
И напои водой живой —
 
 
Седою, где прошли буруны,
И синей, где лишь тишина,
И тронь рукою легкой струны,
И вспомни наши имена.
 
 
Они всегда твои по праву,
Из той бесчисленной родни,
И ты их всех бессмертной
                                           славой
Соедини, объедини!
 
 
А мне дари слова-алмазы
Из глубины твоих веков,
Из всех твоих бессчетных сказов,
Из драгоценных родников!
 

1959

 
Мы шли из Гдыни. Волны
                                      с перезвоном
Наш теплоход и резал, и месил.
Морской буксир, по имени «Кобона»,
Навстречу шел и хрипло пробасил.
«Что за Кобона?» – спрашивает
                                                         немец.
На это я отвечу, как могу.
…Вот вспыхнуло огнем багровым Время
В моей Кобоне, на моем лугу.
 
 
В моей рыбацкой, рядовой деревне,
Где я услышал первый русский стих,
Где Русь была, как говорится, древле
И где могилы праотцев моих!
 
 
Когда мой Ленинград узнал блокаду,
Моя Кобона думала о нем,
Она, чтоб билось сердце Ленинграда,
Не раз, не два стояла под огнем.
 
 
Такое время трудно позабыть ей,
Была готова трижды умирать,
Она была то проводом, то нитью,
Такими, что не сжечь, не оборвать!
 
 
«Что за Кобона?» – спрашивает немец.
На это я отвечу, как могу.
Огнем багровым вспыхивало Время,
Я перед этим Временем не лгу!
 

1959

 
У меня на душе – будто друга обидел,
Будто втайне, ему не сказав, разлюбил.
Сколько я потерял, долго моря не видя,
Рокот моря, не слыша, почти позабыл.
 
 
Как давно я не видел, когда оно гнется,
Выгибает могучую спину, что кит,
И на ней пляшет ветер и солнце смеется,
А довольное море лишь пеной кипит.
 
 
И качает, как в зыбке, под парусом
                                                                лодку,
Что-то шепчет реке, заглянув ей в лицо,
А она обручилась с таким самохоткой
И надела его именное кольцо.
 
 
А когда оно в гневе стяг вздымает
                                                          атласный,
Вырывает, ярясь, камни, глину, песок,
Добела накаленные молнии гаснут,
А оно только волны сдувает с усов
 
 
И сливается с небом, и черные кони
Мчатся с молнией в гривах, грызя удила,
Только стон раздается от дальней
                                                              погони…
Черно-синее море, а шапка бела!
 

1959

 
Есть в России ломкая вода,
Словно кто-то бросил в речку льда,
Словно бы осталась в ней шуга,
Сохранили зиму берега!
 
 
Но посмотришь – белой пеной бьет,
А на взгорке пень – и тот цветет.
Под цветной тесьмой, цветной каймой
Бьется тот родник, дружище мой!
 

1959

 
Возле речки в тумане
Чуть звенят тополя…
Может, ими и манит
Человека земля?
 
 
Иль березкой кудрявой,
Не скупой на слова?
Или явором?
                       Явор
Всем лесам голова!
 
 
Иль плясуньей-калинкой,
Что сережкой трясет?
Или первой травинкой,
Пробивающей лед?
 
 
…Что ж, земля привлекает
Или этим, иль тем?
В суть вопроса вникая,
Я так думаю —
                         всем!
 
 
И рябины кистями,
И лужком заливным,
И грибными дождями,
И дождем не грибным!
 
 
Первой звонкой капелью
И росой на устах,
Соловьиною трелью
В соловьиных кустах;
 
 
И родными местами,
Где ты жил, где ты был,
И цветами, цветами,
Чуть о них не забыл!
 
 
Пенной яблоней вешней —
Нет на свете милей,
И черемухой здешней,
Северянкой моей!
 
 
Манят волею реки
И раздольем поля…
Не обманет вовеки
Человека земля!
 

1959

 
Утром рано, на заре,
Нечего гадать!
Что я вижу на дворе?
Вижу – благодать!
 
 
Вижу, выйдя за порог, —
В зареве леса,
Вижу – огненный восток
Поднял паруса!
 
 
Вижу – ветер на реке
Спит на сквозняке!
Вижу где-то вдалеке,
Где-то вдалеке —
 
 
В клочья взвитую парчу,
Будто после драк…
Мне б два метра кумачу
На хороший флаг!..
 

1959

 
Дождь, дождь, лей, лей,
Разменяй сто рублей,
Да еще полста,
Да раскрой уста!
Забивай гвозди
Возле дома,
Возле
Старого навеса,
Красного леса,
Возле новых тополей. …
Лей, лей, не жалей,
Лей на сто рублей,
А натычешься
На всю тысячу —
Ну что ж, ну что ж,
Здравствуй, ливень, буйный дождь!
 

1959

 
Что за погода? Горе, горе!
И небо словно бы грустит,
Как говорят, ни шьет, ни порет,
Чуть-чуть дождит, чуть-чуть блестит.
 
 
А пусть! Теперь я знаю страны
С высоким небом голубым,
Но не о них я думать стану,
И не завидую я им.
 
 
Там целый год сверкает лето,
У них и зим нет вихревых,
У них и весен буйных нету…
А как же русскому без них?
 

1959

 
Чудо в бело-розовом цвету,
Счастье, устремленное к лазури.
Радостно смотреть на красоту,
Вижу я ее, глаза зажмурив.
 
 
Всё живое времени подвластно,
И всему черед расти, цвести.
Так вот от девчонки голенастой
Годом позже глаз не отвести!
 

1959

 
Закат налился темной кровью,
И потемнела бирюза.
Сначала было предгрозовье,
Потом как грянула гроза!
 
 
Белым-бело от молний стало,
Совсем исчезла синева,
И засучила, закатала
Гроза по локоть рукава!
 
 
И ветер шел, глаза зажмурив,
И низко-низко тучи гнал.
И в нем немало было дури,
А сколько точно, он не знал!
 
 
Гроза промчалась, лишь раскаты
Гремели где-то за Невой,
Как будто мчались вихрем сваты
Совсем разбитой мостовой!
 

1959

 
Опять кострами иван-чая
Мои отмечены пути,
Опять за нашими плечами
Успело лето отцвести.
 
 
Опять ушло оно за снами,
Куда орел не залетал.
Опять за всякими делами
Его, как надо, не видал!
 
 
Мы с ним простились, с ним расстались,
Оно ушло за грань морей,
Но видно всем, что в нем остались
Дела и дни страны моей.
 
 
И может быть, пустячный случай,
Лишь мне по-близкому родной,
И, может, стих какой певучий
О милой женщине одной…
 

1959

 
Всё хорошо, отрадно смолоду,
Когда плечам не страшен груз.
Вошла, и губы пахнут холодом,
Дождинкой, сладкою на вкус!
 
 
Осенней стужи будто не было,
Другое сразу началось,
И не прошу я и не требую,
Чтоб солнце выше поднялось!
 
 
Пусть так всегда, как было смолоду,
Пусть будет ветер, будет дождь,
Пусть губы будут пахнуть холодом,
Дождинку как-нибудь найдешь!
 
 
И станет радостно и весело
Ненастный день прожить вдвоем,
А выйдет солнце – делать нечего,
Другую песню запоем!
 

1959

 
…А откуда на Ладоге украинская мова,
Задушевное, мягкое и певучее слово?
Украинская мова?
                                Едва ли, едва ли!..
Не поверите мне, так поверите Далю!
Впрочем, с давнего времени начинается речь.
Как-то царь разорил Запорожскую сечь
И сослал двадцать тысяч украинских сынов
Рыть Петровский канал.
                                     Мало видели снов
Запорожские хлопцы о своей Украине,
Засыпая в болотах, на камне, на глине,
На холодном ветру замерзая,
                                                 вмерзая
В темный камень-валун
                               иль в граниты вгрызаясь,
Чтоб легла на костях возле моря дорога
По болотам, забытым и чертом и богом!
…Не всегда небо в тучах – бывают просветы.
Не всегда же зима – наступает и лето,
И под ладожским ветром, а может,
                                                    балтийским,
Не дремало родное Запорижское вийско!
Захмелев от простора, от радости плача,
Обнимало в рыбацких селеньях рыбачек.
Не встречали отпора запорожцы, пожалуй,
И в уста целовали моих ладожанок,
И дарили им песен заветное слово,
Вместе с песнями – всю украинскую мову…
 

1959

 
Дожди идут не то что к случаю,
А от зари и до зари.
Опять сегодня принатучило,
Но прилетели снегири.
 
 
Не знаю, сколько их летало
Здесь в беззащитности своей,
Но на березах стало ало
От красногрудых снегирей!
 
 
Так было в пору листопада,
Могло в другую пору быть…
О, как немного сердцу надо:
И полюбить – и позабыть!..
 

1959

 
Расшумелся бор зеленый
Гибкими ветвями…
Наделила мать Алену
Черными бровями.
 
 
Гнула, гнула их подковой,
Поломала сильно,
А глаза у чернобровой
Напоила синью
 
 
И вложила столько света,
Что толкни – прольется.
…Песня спета, недопета,
Песня в небе вьется!
 

1959

 
Жила-была девчонка
Семнадцати годков,
Она венки любила
Из пламенных цветков,
 
 
Из ярких златоцветов,
Растущих в тишине,
Каких немало летом
На нашей стороне.
 
 
Глаза у той девчонки
С косинкой небольшой,
Она любила песни
И пела их с душой;
 
 
Еще у той красавы
Была одна краса:
Пронизанная лентой
Пшеничная коса!
 
 
Я это знаю точно:
За ближнею рекой
В свои семнадцать весен
Она была такой.
 
 
По ней грустил мальчишка,
Совсем сошел с ума,
Ведь краше златоцветов
Была она сама!
 

1959

 
Бабьим летом гаданно и жданно
Праздную твой день рожденья, Анна!
С птицами отлетными, что в стаях,
И с цветами, что нельзя оставить
Под метели ярые и вьюги.
Я собрал их тут со всей округи
В честь твою.
                   Ты видеть их должна!
Голубая, синяя волна,
Белая и алая взлетают,
Падают и вновь горят все вместе,
Мечутся и вновь стоят на месте.
Пятьдесят? Сто тысяч? Полных двести?
Где их счесть? Не счесть!
Все они
             в твою собрались честь.
Будь здорова, Анна,
                            будь здорова!
Это имя – песня
                             или слово?!
 

1959

 
А ты, наверно, помнишь взморье.
Коль нет, так вспомни поскорей.
Быть может, Синее загорье
Осталось в памяти твоей?
 
 
Как в край далекий взят тобою
Залитый солнцем небосклон,
Глухой, тягучий стук прибоя,
Волны немолчный перезвон?
 
 
А у меня, теперь теснимый,
Но всё равно горит в крови
Тот давний свет необоримый
Доверья, равного любви!
 

1959

 
Как будто неба больше стало
И больше леса и лугов,
Как будто вдруг пахнул подталок
Весенней яростью снегов;
 
 
Как будто луч рассветный брезжит,
Как будто колокол упал,
Как будто выскочил подснежник
И задрожал, затрепетал;
 
 
Как будто краше и светлее
Зажегся день в родном краю…
…Товарищ мой, иди скорее.
Иди встречать любовь свою!
 

1959

 
Ты в пятнадцать лет похорошела,
И об этом столько лет подряд
Сосны над тропинкою замшелой
Молодым сосенкам говорят.
 
 
Кто сказал им?
                      Только не синица,
У нее другие, брат, дела:
Ей, синице, только море снится —
Всё в огне. Она его зажгла!
 
 
Или, может быть, когда светало,
Сохранила облик твой вода?
Может быть, кукушка отсчитала,
Так сказать, значительно года?
 
 
Может быть, когда рвались завеи?
Может быть, под этою сосной
Ты прошла, от солнца розовея,
И осталась в памяти лесной?
 

1959

 
Ветер возле водополья
Гнул сосеночку в дугу…
Я гляжу в глаза сокольи,
Наглядеться не могу.
 
 
От сосенки той зеленой
Путь к тебе лежит прямой,
Соколенок, соколенок,
Сизокрылый сокол мой!
 
 
Я кручину от порога,
От дороги отведу,
Я с любой твоей тревогой
Дальше дальнего уйду.
 
 
Для того и проторила
От сосенки путь прямой…
Что мне скажешь, сизокрылый,
Легкокрылый сокол мой?
 

1959

 
Ох, черны глаза, черны!
…Не вернулся муж с войны,
Как заснул, так не проснулся
Где-то около Двины!
 
 
Возле сумрачной Двины,
Где воронка на воронке…
Шла оттуда похоронка,
С той заречной стороны.
 
 
И одна осталась Люба.
Люба, Люба! Стать легка.
Нецелованные губы —
Как два алые цветка!
 
 
Ох, черны глаза, черны!
Две косы, как две волны,
Синей схваченные лентой,
На затылке сведены.
 
 
Выйдет Люба на лужок,
На крутой на бережок:
«Где же, где же милый ходит,
Тот, что сердце бы зажег?»
 
 
Жил рыбак на том лугу,
Сеть вязал и гнул дугу.
Неужели он не видел
Никого на берегу?..
 

1959

 
Повстречаюсь:
               «Как здоровье?
Как живешь, мой свет?»
Посмотрю на чернобровье,
Слов-то вроде нет!
 
 
Все куда-то запропали,
Все не ко двору.
Где их черти закопали
Во темно́м бору?
 
 
Во темно́м бору морошка
Крупная растет,
Во темно́м бору в сторожке
Солнышко живет.
 
 
И не темен бор сосновый,
Нечего корить.
Но не мне с обычным
                                словом
Стежечку торить.
 
 
Всё же, веря в счастье-долю,
Я туда пойду,
Может быть, в раздольном поле
Те слова найду,
 
 
Те слова, что кем-то скрыты
И лежат пластом
Под зеленою ракитой,
Под густым кустом!
 

1959

 
Что ты делаешь, Лада?
Кинь мне искры из глаз,
Мне веселого взгляда
Не хватает на час.
 
 
А уж в нашем затишье —
Что поделаешь тут! —
Не хватает, ты слышишь,
И на тридцать минут!
 
 
И на двадцать, пожалуй,
Говорю, не тая…
Так что, милая, жалуй,
Ладно, Лада моя?
 

1959

 
Завлекала я мальчишку
Целый год с неделею,
Не по песням,
                     не по книжкам,
А как сердцу велено!
 
 
Как приказано глазенкам,
Серым с поволокою,
Как положено девчонке
Росту невысокого!
 
 
Только речка знала это.
Берега отлогие
Да неяркие рассветы…
А узнали многие,
 
 
А узнали многие,
Те, что сами маются
И, как судьи строгие,
Очень ошибаются.
 
 
Завлекала я мальчишку
Целый год с неделею,
Не по песням, не по книжкам,
А как сердцу велено!
 

1959

 
Я говорю «спасибо» лету —
Оно горело блеском дня,
Оно, по всем моим приметам,
Смотрело братски на меня.
 
 
Оно вело меня по сказам
И уводило за село,
Оно с девчонкой сероглазой
В мой стих врывалось и цвело!
 
 
Оно однажды небывало
Прошло, как вихрь, душой моей —
И сердце начисто сорвало
Со всех тяжелых якорей!
 
 
И мига нет, чтоб осмотреться,
Куда летит девятый вал.
А пусть!
              На то оно и сердце,
Ему по силам новый шквал!
 

1959

 
Связаны, завязаны двойным узлом.
Зови его не соколом, зови орлом!
 
 
Где вершина крутая —
Там орел пролетает,
И над нею на солнце
Он глядит не мигая.
 
 
Ну а сокол?
              А сокол
Пролетает пониже,
На широкие крылья
Он два облака нижет.
 
 
У него стать соколья
И повадка другая:
Он не может на солнце
Смотреть не мигая!
 

1959

 
Ты оставь свою кручину,
Сбрось ее скорее с плеч,
Ведь кручина не лучина —
Ею печки не разжечь!
 
 
Ведь она сгибает плечи,
С ней как встанешь, так вздохнешь,
Ею сердце не залечишь,
Только больше разобьешь,
 
 
Только больше разволнуешь.
Ты покой скорей верни,
И свою кручину злую
Ты подальше прогони!
 
 
Если ты ее не сбросишь,
Изведет тебя она.
Ну а впрочем, ну а впрочем,
Наше дело – сторона!
 

1959

 
Что ж, покуда солнце не зашло
И еще березы не зажгло —
День еще не кончен,
Ночь не наступила…
 
 
…Я хотела разлюбить,
А не разлюбила!
 
 
Только мне не надо
В голову вбивать,
Что, когда покину,
Буду тосковать.
 
 
Что мне да что мне,
Да, как на грех,
Я об этом помню
Лучше всех!
 
 
Я об этом знаю
И повторю,
Я об этом снами
Говорю!
 

1959

 
Никому о нем не говорила,
Не гостила, в гости не звала,
Но запевка имя повторила
И повторно сердце обожгла.
 
 
Тяжело обжечь его повторно!..
Не сказав ни слова никому,
Я пошла дорожкою подгорной,
Повинуясь сердцу своему.
 
 
Ой, дорожка, стежечка подгорная,
Над тобой светло горят лучи…
Ты меня знавала непокорною.
Как мне стать покорной?
                                             Научи!
 

1959

 
Встречусь я с тобой когда-нибудь
И скажу: «Что было – позабудь!»
 
 
Ничего и не было, краля краль,
Ничего и не было. Был февраль.
 
 
На тропинках узеньких был ледок,
На твоей головушке цвел платок.
 
 
Были стежки в инее, шел февраль,
И чего-то, милая, было жаль!
 

1959