Текст книги "Стихотворения и поэмы"

Автор книги: Александр Прокофьев

Где ты, где ты, отчий дом?

С. Есенин

 
Где ты, дом весенний мой,
Окна с белою каймой?
Шесть черемух в них глядело,
Шесть красоток в платьях белых.
 
 
Где ты, дом заречный мой
В белой замети зимой,
В теплой заячьей ушанке,
За метелью-ладожанкой?
 
 
Где ты, дом заветный мой
С красной гарусной тесьмой?
Отплясал закат на крыше!
Где ты, дом заветный мой?
 
 
Где ты, дом бесслезный мой,
Где ты, друг серьезный мой,
Что ответил, что ударил
В сердце гибели самой?!
 

1958

 
Что ты так смеешься звонко?
Слышно мне издалека,
Ой, река, река Кобонка,
Говорливая река.
 
 
Вон волна платочком машет,
Вольно иволга поет,
А вдали березка пляшет
И сережки отдает.
 
 
Это ты ее жалеешь
В нестерпимый летний зной,
Это ты ее лелеешь,
Холишь легкою волной.
 
 
Что ты так проснулась рано,
Бьешь немолчно в берега,
Кинув взгляд из-под тумана
На расцветшие луга?
 
 
А они, в цветах лиловых,
Как ведется, у реки
Завлекают чернобровых
Вить венки, венки, венки…
 

1958

 
Друзья мои!
                  Я сердцем внемлю.
Навеки в день и час святой
Я полюбил родную землю
С ее суровой простотой.
 
 
Я полюбил порой начальной
Весенний ветер распашной,
Настройный шум дороги дальней,
И шум черемухи лесной,
 
 
И золотящий ярко окна
Поток лучей,
                  и синь морей,
И блеск зари на лапах мокрых
Поднятых в лодки якорей.
 
 
Но где б я ни был, где бы ни был —
Пусть за туманною грядой, —
Я вижу волн сердитых глыбы
И небо, слитое с водой.
 
 
Мне всюду мнится в блеске молний
И электрических огней
Кусок земли, идущей в волны
Бессонной Ладоги моей!
 

1958

 
По дороге в Низово
Я слова нанизывал:
 
 
На рябинки-любимки,
На лозу из глубинки,
 
 
И на елки-мутовки,
И на вербы-плутовки;
 
 
На березничек частый,
На осинник несчастный!
 
 
…Удала́я голова,
Я иду дорогою
 
 
И хочу, чтоб все слова
Милая потрогала,
 
 
Обошла бы каждый куст,
Ощутила бы на вкус,
 
 
Распознала бы на цвет,
Нанизала бы ответ!
 

1958

 
На лугу на широком
Заснежились стога.
Налетали, кружились,
Серебрились
Снега.
 
 
Тихим сном засыпали.
Я их тихо пою:
«Вы, как звездочки, пали
Здесь
На землю мою,
 
 
Чтоб она, дорогая,
Ненаглядная вся,
Шла б, звезда́ми сверкая,
Их сиянье неся!»
 

1959

1

 
Мне о России надо говорить,
Да так, чтоб вслух стихи произносили,
Да так, чтоб захотелось повторить,
Сильнее всех имен сказать: «Россия!»
 
 
Сильнее всех имен произнести,
Сильнее матери, любви сильнее,
И на устах отрадно пронести
К поющим волнам, что вдали синеют.
 

2

 
Не раз наедине я был с тобой,
Просил участья, требовал совета,
И ты всегда была моей судьбой,
Моей звездой, неповторимым светом.
 
 
Он мне сиял из материнских глаз,
И в грудь вошел, и в кровь мою проник,
И если б он в груди моей погас,
То сердце б разорвалось в тот же миг!
 

3

Среди долины ровныя…

Из песни

 
Сияние небес твоих огромно,
И пусть навеки память сохранит:
Могучий дуб среди долины ровной
Твоей зарей, как лентою, обвит.
 
 
И он стоит, величия исполнен,
И смотрит вдаль, и видит дальний путь,
И только шрамы от ударов молний,
Как воину, легли ему на грудь.
 

4

 
А сколько молний грудь твою разили!
Не раз, врываясь в дом твой, обнаглев,
Враги кричали: «Кончено с Россией!» —
И узнавали твой, Россия, гнев!
 
 
Такой испепеляющий и грозный,
Он так неумолимо налетал,
Что, если б враг тогда метнулся к звездам,
Не избежал бы гибели и там!
 

5

Воротясь обратно из Зазвездья…

Ник. Асеев

 
Уже в Зазвездье красный флаг огнистый.
Подвластно всё мозолистым рукам.
Идут с открытым сердцем коммунисты.
Любить тебя – их заповедь векам!
 
 
Они несут знамена боевые,
Благоговейно осеняют Русь,
Они клялись беречь тебя, Россия,
И я под их знаменами клянусь!
 

1959

1

 
Весна моя! Ты вся открыта взору,
Тебя, твой облик в сердце сберегу!
Где я ни шел в твоих цветных просторах,
Не думать о тебе я не могу!
 
 
И сколько б дум я здесь ни передумал,
И сколько б ни стоял перед мечтой,
Я полонен твоим зеленым шумом,
Твоею статью, русской красотой.
 

2

 
Звезда моя! Иду к тебе бесслезно:
Ты высушила слезы навсегда.
Как хорошо, что есть дневные звезды!
Одна из этих звезд – моя звезда!
 
 
Ее огонь горит любой порою,
Он озаряет путь не нам одним.
Ее огонь зажжен землей героев,
И он в душе моей неугасим.
 

3

 
Любовь моя! В чем признаюсь я ныне,
Давно горело в сердце у меня.
Любовь моя! Души моей святыня,
Всего меня навеки полоня,
 
 
Увидела ли ты, какое чудо
В моей груди свершилось этим днем?
А я о нем рассказываю всюду,
Наверно, ты услышала о нем.
 

4

 
Оно – что сердца стук, оно – дыханье,
Оно пылает пламенем в крови,
Оно владеет всем моим признаньем
Негаснущей, немеркнущей любви.
 
 
Такой необоримой и всевластной,
Такой, что не найти ее светлей,
К тебе, великой, и к тебе, прекрасной,
К тебе, любви и радости моей!
 

1959

 
Что-то отлюбилось, позабылось,
А Земля по-прежнему мила.
Вот она сейчас дождем умылась
И зеленой шалью зацвела.
 
 
Звезд огни над шалью замигают,
Заиграет радуга-дуга…
Красоту Земли оберегая,
Мы не раз ходили на врага.
 
 
Кто ее нарушить попытался,
Тот увидел в лютом гневе нас.
Я давно с тобой, Земля, братался,
Побратаюсь вновь в который раз!
 

1959

О Русь, взмахни крылами!

 
Да, есть слова глухие,
Они мне не родня,
Но есть слова такие,
Что посильней огня!
 
 
Они других красивей —
С могучей буквой «Р».
Ну, например, Россия,
Россия, например!
 
 
Вот истина простая:
Как будто кто-то вдруг
Сберег и бросил стаю
Из самых лучших букв:
 
 
Из твердых да из влажных —
И стало чудо жить.
Да разве тле бумажной
Такое совершить?
 
 
Наполненное светом,
Оно горит огнем,
И гимном слово это
Гремит в стихе моем!
 

1959

 
Мои друзья летели в бурках
Зимою, в огненной пыли,
И сивки – вещие каурки
Едва касалися земли.
 
 
Мои друзья в гнилых болотах
Встречали грудью ярый шквал,
И даже спирт
                     луженых глоток
Моих друзей не обжигал.
 
 
Мои друзья легли на сопках,
В долинах, что горят в цвету;
Моих друзей сжигали
                                  в топках.
Но разве можно сжечь Мечту?
 
 
Мои друзья в бои летели
И, хоть у неба на краю,
«Вставай, проклятьем…»
                              громко пели,
Как песню первую свою.
 
 
Она могуществом напева
Срывала крышки у гробов,
И с ней вставал с великим гневом
«Весь мир голодных и рабов»,
 
 
Кого душил с рожденья голод,
Кто под железной был пятой.
И поднимался серп и молот
Как символ песни той святой!
 
 
И с каждым днем вольней и шире
Она раскинула крыла,
И нет, пожалуй, славы в мире,
Чтоб ей в подножье встать могла!
 

1959

 
Промчался день, и ночь упала,
И на земле зажглась звезда,
Вокруг «Авроры» закипала
Темно-свинцовая вода.
 
 
И кто-то вдруг ее разгладил,
И начался не за горой,
А здесь, в грозовом Петрограде,
Великой эры день второй.
 
 
И широко врывался в семьи,
В дома его могучий свет,
А чтоб штыки вонзились в землю —
О мире принят был декрет.
 
 
Потом летел он через горы,
За перевал, за перевал,—
Ведь тем же днем радист с «Авроры»
Его —
         всем! всем! —
                               передавал.
 

1959

1

 
Я точно знаю, кто впервые
Давным-давно сказал: «Не трусь!»
Тогда сказала так Россия,
Россия…
Если кратко – Русь.
«Смотри! Потом ведь кто-то спросит.
Не трусь, а значит – и не лги,
Тогда друзья в беде не бросят
И побоятся бить враги».
Немало я путей измерил,
Ходил немало по Руси,
Ее напутствию поверив,
А кто не верит – сам спроси:
У тех домов с коньком летящим,
У тополей – в воде по грудь,
У флагов блеклых и горящих,
Что осеняли дальний путь,
У тех берез, что мне кивали,
Когда я мимо проходил,
У тех ракит, где на привале
Я воду рек российских пил,
Гостил недолго или долго
У многих мест в родном краю —
Пусть спросят Свирь и спросят Волгу,
А также Ладогу мою.
Мне часто снится камень голый
Иль брат его, что мхом одет.
Спросите Колу – скажет Кола,
И Волхов тоже даст ответ.
Но где б ни шел я, коль спросили б:
«Кто был с тобой?» – отвечу я:
«Со мной была и есть Россия,
Моя весна, любовь моя!
Мне с ней отрадно, я ей верю,
Я так связал с ней бытие,
Что, сколько я еще измерю
Путей —
                 зависит от нее!»
 

2

 
Я жил за дальними морями —
Была там радость или грусть,
Но в той чужой, заморской яви
Ты мне звездой сияла, Русь!
Сияла светом несказанным,
Как и всегда в моей судьбе.
Я шел по землям иностранным
И думал всюду о тебе.
О чем я думал – всё отрадно.
Сказать? Но виза рот кривит!
Что о тебе, то – пропаганда!
А думать кто мне запретит!
На думы, друг мой, нет запрета,
А как хотели бы враги!
Но есть страна, что на полсвета
Свои раскинула стяги́!
Она идет в защиту бедных,
Она для недругов – грозой,
И всплеск ее знамен победных
Подобен всплеску алых зорь!
Она в расцвете несказанном,
И равных нет ее судьбе!
…Я шел по землям иностранным
И думал всюду о тебе.
О той большой, многоголосой
Сейчас рассказывать берусь,
О той красе русоволосой,
Что называют кратко – Русь!
О той великой, беспредельной,
Где каждый – друг и каждый —
                                              брат,
Где каждый парень – парень
                                                дельный,
Где что ни девушка – то клад!
О той, что, жаром рук согрета,
Идет в сиянье ярком дня,
Что разметнулась на полсвета
И вся на сердце у меня!
 

1959

 
В красном блеске,
                                в буйной силе
Встало солнце над Россией:
Над лугами, над полями,
Над лесами с соловьями,
Над кипучими ключами,
Над певучими ручьями,
Над весенним красноталом.
В красном блеске солнце встало:
Над Приволжьем,
                             над Прикамьем,
Над чудским Вороньим камнем,
Над чудесным над Придоньем,
Над неслыханным раздольем,
Над равниною Сибирской,
Над Свиягой, над Симбирском,
Засняло, не лукавя,
Этот день рожденья славя!
 

 
Гордимся именем твоим,
В нем честь и доблесть поколений,
На том стояли и стоим,
Тем живы мы, товарищ Ленин!
 
 
Мы, люди мира и труда,
Из мрака вышедшие к свету,
Неколебимо, навсегда
Осуществим твои заветы.
 
 
Тогда, покончив с долей злой,
Увидит вольный мир впервые,
Как всходит солнце над землей
Коммунистической России.
 
 
Ей никакой не страшен груз,
Она идет – людской заступник,—
Она шагнет вот-вот в
Союз Коммунистических Республик.
 

1957–1959

 
…Дал ногу! В путь-дорогу
Песню вывел старшина,
Что над полем, что над логом
Зазвенела как струна.
 
 
Над вечерней тихой Росью
Плыл закат венком красы,
А пшеничные колосья
Растопорщили усы.
 
 
И огнем заполыхала,
И, пройдя через огонь,
Закричала, завздыхала
Эта самая гармонь.
 
 
Отозвались, зазвенели
Балалайки в три струны,
Заходили, как хотели,
Заплясали плясуны.
 
 
Закружили хороводы,
Полушалки зацвели,
И поближе и поодаль
Люди душу отвели.
 
 
Так бывает, так бывало
Не один, а много раз.
Белозубый запевала
Выдал песню на заказ.
 
 
А который, а который?
А в какой же это день?
Подголоски дали втору,
В роте мало ли людей!
 

1959

 
Идут года под флагом красным,
Уж сколько кануло годов!
Они рукою своевластной
Подводят мужеству итог —
 
 
Свершеньям нашим, планам, думам,
Колхозным пашням и садам,
И целине, и Каракумам,
И нашим в мужестве рядам.
 
 
Года подсчитывают братьев,
Когда плечом к плечу встаем,
Когда идем великой ратью
В великом мужестве своем.
 
 
Мы, озарив страну огнями,
Вершим достойные дела,
И нету силы за морями,
Чтоб наш поход сдержать могла!
 

1959

 
Меня, как в море, бури закачали.
И скажем прямо:
Я хлебнул всего!
Все три войны остались за плечами
И в доле поколенья моего.
 
 
Мы не нашли, а взяли нашу долю.
Поход, поход, и нет фронтам числа!
А плечи были каменными, что ли?
А доля что?
                  Под стать плечам была!
 
 
Она брала лихие перегоны,
Она, как хлеб, вошла к нам в бытие.
И отблеск вечной славы на погонах
У рядовых и маршалов ее!
 

1959

 
Всё останься в памяти крылатой,
Всё, что поднялось тогда над злом:
И салюта первые раскаты,
И орудий наших зимний гром,
 
 
Вешний гром в родных полях
                                            колхозных,
Дождь, что провожает до дверей,
И тяжелый гнев в глазах
                                       бесслезных,
И тоска и горе матерей.
 
 
И лазурь, наполненная светом,
И паек блокадного пшена,
Полинялый флаг над сельсоветом,
И могил солдатских тишина,
 
 
И отбитый клок земли с березкой
Белогрудой, раненной в бою,
Штукатур, заляпанный известкой,
Гвардия, идущая в строю,—
 
 
Всё останься в пламенной и зримой,
Как на пьедестале, высоте,
Всё останься в той неповторимой,
В молодой, бессмертной красоте!
 

1959

 
Нет в России города без славы,
Местной, повсеместной, мировой.
На своих птенцов глядит Держава,
Видит их с горы сторожевой.
 
 
Видит их больших и видит малых —
У подножья гор, в степях своих,
Видит их почти что годовалых
И тысячелетних видит их;
 
 
Видит их – героев-ветеранов,
Тяжела их поступь и легка,
Слава их прошла за океаны,
Словно щит на их груди века!
 
 
Видит их, стремительных
                                       и грозных,
В деле – за двоих и за троих,
Звездоносных, путь пробивших
                                        к звездам,
Так что уж нельзя не видеть их!
 
 
Высоки их стяги боевые,
Широко их солнце зацвело.
С высоты веков глядит Россия,
И на сердце у нее светло!
 

1959

 
Тыща сто голосов, как года, поднялись,
          И ударило в небо веселье:
Огнекрылые птицы повсюду взвились
          И зареяли ярко, весенне
 
 
По-над русской рекою, над новым
                                                         предместьем,
          По-над местом, где правило вече.
И слетались туда величальные вести,
          А грядущему веку навстречу
 
 
Вышли сразу одиннадцать грозных веков,
          Те, что здесь, возле Волхова, спали,
И как будто одиннадцать тяжких клинков,
          Засверкав русской сталью, упали!..
 

1959

 
Стоит березка фронтовая,
Ей не от солнца горячо,
У ней ведь рана огневая:
Пробила пуля ей плечо!
 
 
Почти закрыта рана эта
Как бы припухшею корой…
Березка зеленью берета
Уже хвастнула пред сестрой.
 
 
Как северянка, речь заводит,
Всё с переспросом: «Чо до чо?»
И только ноет к непогоде
С закрытой раною плечо!
 

1959

 
Нет, я еще не всё сказал. Куда там!
Уже давно покончено с войной,
Но всё ж велик мой долг перед солдатом,
Что грудью заслонил свой край родной.
 
 
Когда земля тряслась в кромешном гуле,
Узнал солдат, что и вода горит,
А в грудь его навылет били пули,
Кровь жгла снега, да что снега – гранит!
 
 
Солдат стоял, где сталь изнемогала,
Солдат лежал, где плавилась броня.
Солдат шагнул, где смерть располагала
Еще большим количеством огня.
 
 
Где он прошел, земля слывет железной;
Где он стоял, разило солнце тьму.
Он шел, горел, тонул, стоял над бездной —
И равных в славе не было ему!
 
 
И равных в силе не было, пожалуй!
От взрывов бомб, фугасов и гранат
Земля очей в ту пору не смежала,
Она-то знала, чем силен солдат!
 
 
Мы испытали всё, и полной мерой,
Не позабыв, не сбросив ничего,
Он был силен несокрушимой верой
В бессмертие народа своего!
 
 
Где он стоял, Свобода ликовала;
Где он ходил, разбив ее тюрьму,
Свобода, словно сноп огня,
                                              вставала…
…И равных в силе не было ему!
 
 
И равных сердцем не было, пожалуй!
Оно такой поход перемогло,
Оно такие вихри отражало,
Такую, скажем, ярость пережгло,
 
 
Что камень раскололся б от нагрева!
Оно не уставало до конца,
Оно вело наполненные гневом
Святую месть и мужество бойца!
 
 
Позаросла пыреем и осотом
Земля с войны.
                        Не все пришли домой.
И тишину на Пулковских высотах
Хранит давно великий город мой.
Там спят солдаты, павшие в кровавой
Битве,
           легшие в строю;
Их не забудут Питера заставы:
Они за них здесь полегли в бою,
Они за них тогда пошли под пули,
Вгрызались в землю и в гранит седой,
Они за них здесь вечным сном заснули
В походных шлемах с красною звездой!..
 

1959

 
Пробили солдатское сердце штыком,
Кровь сразу смешалась с горячим песком.
В могилу друзья положили солдата,
И пушки вдали прогремели раскатом.
Вдали прогремел орудийный раскат,
Лиловый от дыма скатился закат,
Лиловые звезды мерцали чуть зримо,
Лиловые ветры прохлынули мимо!
Остался один он в могиле лежать,
Жена за двоих будет сеять и жать,
Но сердце солдата привыкло гореть,
Не может оно, не должно умереть!
Земля расступилась, сказала: «Прости!» —
И яблоня стала из сердца расти.
Над прахом героя она поднялась,
Цветком бело-розовым вся занялась,
И вся под ветрами трепещет крылато.
…То бьется бессмертное сердце солдата!
 

1959

 
Его крылом задела слава,
Когда взвилась огнем вода,
Когда у самой переправы
Он обнял землю навсегда.
 
 
Он смертью как бы вызов свету,
Последний, грозный, бросить смог:
Попробуй вырви землю эту
Или хотя бы этот клок!
 
 
Ведь он такой же за яругой,
Он испокон веков нам свой.
Вспаши его войной, как плугом,
А он останется живой!
 
 
Взломай его огнем и сталью
И проведи через бои.
Но всё равно весною тальник
Сережки выбросит свои.
 
 
И всё равно над страшной гарью
Необычайной чистоты
Взойдут цветы иван-да-марья,
Другие русские цветы.
 
 
Моя земля необорима,
Она, куда ни бросишь взгляд,
Была огнем войны палима
И стала краше, говорят!
 

1959

 
Я не о том, что называют славой,
Заговорил сегодня, друг ты мой,
Хотя она положена уставом
Советской жизни, истинно прямой.
Нет, я хочу поведать о сверканье,
Когда лучи заводят беготню,
Когда моря проснулись ранней ранью,
Когда полнеба предано огню!
Нет, я хочу сказать о дне весеннем,
Об утренней прозрачной тишине,
О том, как мы справляли новоселье,
О ветке краснотала на окне,
Такой, что сердцу от нее светлее,
Роняющей сережки в полусне…
А убери – и станет жизнь беднее
Без ветки краснотала на окне!
 

1959

 
Ничего не надо, Лада, Лада,
Только б день горел своим огнем,
Да земля шумела новым садом,
Новой рощей, добрым летним днем;
 
 
Да досталось сердцу то, что мило,
Чтобы всюду солнце перед сном
Русские березы золотило,
Как подружек их, что под окном;
 
 
Да сердца горели бы бесстрашьем
На великой Родине моей,
Как литые звезды на фуражках
У ее отважных сыновей!
 

1959

 
Друг, пока душа не онемела
И покуда сердце знает бой —
До всего на свете есть мне дело,
И не только мне, а мне с тобой!
 
 
Мы с тобой живем не одиноко,
Так пришлось, нет, скажем, повелось,
Что интересует нас глубоко —
Как-то там Испании жилось?
 
 
Что ей снилось? (Не видал ни разу
Снов испанских, думая о ней…)
Как мечталось донье черноглазой?
Что любилось?
                         Сколько светлых дней
 
 
Видела она за это лето?
Что ей пелось? Сердце чем зажглось?
Чем ее душа была согрета?
Как моей Испании спалось?
 

1959

 
Не знаю, что я в памяти оставлю
Моих друзей, в моем родном краю?
Я только то и делаю, что славлю
Самозабвенно Родину свою.
 
 
Я знаю: сердце дальше глаз увидит,
Оно, как говорят, без берегов!
И что моя Отчизна ненавидит —
Я тоже ненавижу, как врагов!
 
 
Она простая? Подлинно простая!
А какова собой?
                          Мои друзья,
Я никогда веснушек не считаю,
И в этом тоже заповедь моя!
 
 
Страна моя – воистину прекрасна,
И никому ее не превозмочь!
Согласны с этой истиной, согласны?
Кто не согласен – пусть уходит
                                                        прочь!
 
 
Его душа гнилушка или камень!
А мы, коль говорить наедине, —
Уже стоим с грядущими веками,
С величием грядущим наравне!
 

1959

 
Я, как степняк, пою о том, что вижу,
Что мне в глаза попало в свой черед,
А сердце, дальше видя, строчки нижет,
Оно меня никак не подведет.
 
 
Вон строят дом, уже свели стропила.
Готовь к столу, хозяйка, каравай!
Стучит топор, и звонко ходят пилы,
Бьют молотки… Всем дело есть…
                                                          Давай!
 
 
Давай! Давай! Россия любит дело.
Всяк презирай, как трусов, беглецов.
Давай! Давай! Россия любит смелых.
А коль не смел – учись у храбрецов!
 
 
Горят сады листвою разноцветной —
Зеленой, красной, желтой… в семь
                                                             цветов.
Как хорошо, что грудь открыта ветру,
Он мне как брат, и я пойти готов
 
 
За ним, попутным, иль ему навстречу,
Чтоб знать ее деянья наизусть
И увидать, как расправляет плечи
Моя страна,
                     моя Отчизна,
                                              Русь!
 

1959

 
Вот она, в сверканье новых дней!
Вы слыхали что-нибудь о ней?
Вы слыхали, как гремит она,
Выбив из любого валуна
Звон и гром, звон и гром?
Вы видали, как своим добром,
Золотом своим и серебром,
Хвастается Ладога моя?
Вы слыхали близко соловья
На раките, над речной водой?
Вы видали месяц молодой
Низко-низко – просто над волной?
Сам себе не верит: он – двойной!
Вы видали Севера красу?
Костянику ели вы в лесу?
Гоноболь, чернику, землянику,
Ежевику?
              Мяли повилику?
Зверобой, трилистник, медуницу?
Сон снимали сказкой-небылицей,
С глаз сгоняли, как рукой?
Вы стояли над рекой
Луговой, достойной песни?
Если нет и если, если
Вы отправитесь в дорогу —
Пусть стихи мои помогут
К нам прийти, в родимый край…
Так что знайте,
Так что знай…
 

1959