Текст книги "Броненосцы Петра Великого. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Алекс Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 166 страниц)

Пожалуй, три дня, проведенные в поместье стали одними из самых приятных, за два года. Никто меня никуда не гнал, спал до состояния отлежания, никуда не торопясь, прошелся вокруг поместья, оценил, как прекрасно это место, и насколько глубокий тут снег. На второй день даже рискнул прокатиться на лошади. Все мои, кто меня знал, высыпали на мороз, и расселись на парадном крыльце им только попхорна не хватало, для моей ностальгии.

Провел два занятия со студентками и присоединившимся к ним десятком рыцарей. Другой десяток рыцарей звенел мечами в холле. Звенели, кстати, боевыми мечами, даже не попытавшись тупить кромки или нечто подобное делать. Идилия.

Много общался с Ермолаем, говорили уже не вообще, о жизни, а о ближайших двух годах.

Делился с ним мыслями, что будем строить, и к чему нас это приведет, по моему мнению. Много спорили, так как мое мнение оказывалось, периодически, далеко от реальной жизни, которую мне так и не довелось узнать близко.

Написал письмо архиепископу, в Холмогоры. Просил при Холмогорской морской школе создать небольшую группу из двух десятков девятилеток причем, создать прямо сейчас. Поселить их в отдельном домике внутри школы. Да, да в том самом, на котором в плане стоит пометка "юнги". Если школу построили согласно моим планам, то он там должен быть. Воспитателя для них пришлю вместе с директором школы. Если все будет по плану, то воспитатель приедет еще с одним воспитанником. А Директор школы привезет еще два десятка опытных матросовинструкторов, для курсантов школы. Еще раз попросил уделить максимум внимания группе юнг. Сделал пару намеков архиепископ, человек понятливый. Канва письма заняла буквально треть страницы, а остальное место заполняли принятые тут пышные обороты и "нижайшие" просьбы. Надо срочно вводить гражданскую форму письма, и азбуку, и математику, и ... впрочем, именно это стоит в ближайших планах. С ума сойти, где мне на эти планы времени взять?

А пока, отдал письмо Питерудиректору, он с инструкторами отправлялся в Холмогоры ближайшим обозом принимать школу и осваиваться. Питерадмирал оставался, вместе с греком, в Москве, ожидать воспитанника.

Вечерние посиделки с высшими офицерами мне, в целом, понравились. На должностях их утвердил с испытательным сроком. А уж испытаниями обеспечу.

Ермолай строчил письма, ставшие результатом наших бесед и моей жалобы на произвол Тульского духовенства. Но это письмо было мелочью, сей вопрос, решат мгновенно. А вот остальные письма, почти святого отца, существенно серьезнее решался вопрос, как жить дальше будем, и как указы Петра церковь народу преподнесет. Сан у Ермолая не очень высок, по крайней мере, так говорит, и гарантировать он ничего не мог. Вот и обстреливал цитадель веры очередями писем.

Рыцари, глядя на повальное увлечение эпистолярным жанром, добавили свои пару залпов, отправив письма в Таганрог, с последующей передачей в Константинополь.

Только Тая с ученицами не отметились в этом деле. Посчитал это непорядком, и начали заниматься по черновикам букваря.

Эх, хорошее было время.

Потом вернулся тайный, и все испортил, сообщив, что меня ждут. Ждали дела, ждала Москва. Купечество, так не просто ждало, а облизывалось и затачивало ложки к трапезе, несмотря на ударную работу, проведенную Федором. Макаров еще не вернулся от Азова, но его ожидали со дня на день. Петр задержался в Воронеже, и когда он вернется, никто не знал что было плохо, с ним мне спокойнее в столице. Расклад получался не очень. Радовало, что ключевая фигура моего плана выразила некоторую заинтересованность в сотрудничестве, и мой московский марафон начнется именно с него.

Таю оставляю с ученицами, со мной в Москву поедут только четверо морпехов и десяток рыцарей буду вводить их в свет, а за одно ими прикроюсь.

Выехали на пяти санях. Время выхода подгадали к времени назначенного приема не хотелось лишний раз ходить по минному полю, пока не найду себе минный тральщик.

На этот раз Москва встречала хорошей, морозной погодой, днем еще и солнце играло со снегом в зайчиков, а под вечер тени накрыли наш обоз. Тени башен первого круга стен Москвы.

Стараясь не опоздать к ужину, прибавили скорость, нам еще пол города объезжать. Чтоб было быстрее, поехали через Яузу и по южному берегу Москвы реки. Проскочили кремль, и, проскрипев по Всехсвятскому мосту, подъехали к подворью Федора Юрьевича.

Всю дорогу тайный рассказывал мне о привычках князя. Характер, у которого, весьма тяжелый, а основная ставка в этой партии на него так что буду прогибаться слегка. Если с ним ничего не получиться эвакуируемся из Москвы, и будем думать, что делать дальше.

На подворье заходили пешком, оставив сани за воротами, оказывали, так сказать, почтенье князю, и продолжили его оказывать при встрече.

Федор Юрьевич встретил нас на крыльце, вместе с сыном Иваном. Раньше видел их обоих, но не приглядывался. Теперь на это время было. Старший Ромодановский выглядел массивным стариком, лет шестидесяти, сильнее всего напоминающий казака, с такими же массивными усами и прищуренными глазами, словно в них постоянно дует ветер, и секут пески времени, оставляя тонкие морщинки по всему лицу. Младший выглядел уменьшенной копией, только менее посеченной временем, может изза вполовину меньшего возраста, а может, он от ветра за отцовской спиной укрывался. Так сразу и не скажешь, надо общаться.

Представились, представил рыцарей, которые парой сопровождали меня на эту встречу. Специально выбрал самых родовитых, и тщательно это подчеркнул в представлении. Сообщил, что дела государственные привели нас к этому благословенному порогу и не уделит ли хозяин толику ... ну и так далее.

Трапезничали, или вечеряли, ели, в общем. Не просто ужинали, а делали это по правилам. Хорошо, что извинился перед князем и посетовал ему, как в заморских странах, где не один год меня носили повеления государя, привык к иным манерам, а рыцари, так вообще на иных манерах выросли и если что не так будем делать, то не по злобе или неуважению, а исключительно по незнанию. Видимо, сказал об этом вовремя, так как не раз ловил на себе неодобрительный взгляд князя. На рыцарей он почемуто так не реагировал, опять все шишки мне достаются.

Закруглив продуктовый ритуал, перешли в кабинет, и приступили впятером, вместе с его сыном непосредственно к делу.

Для начала, собирался дать подробные пояснения к Указам Петра. Надеялся проскочить этот момент быстро, а на деле потратили больше полутора часов. Князь оказался въедливым старикашкой, и было проще разложить всю картину преобразований, чем отвечать на массу вопросов. Так и сделал, упирая на необходимость перевооружить армию и в несколько раз увеличить численность населения. Иначе нам новые земли не освоить, а на не освоенные земли, как известно, быстро надеться другой хозяин и с ним вновь придется воевать. Ну и массу следствий из этого необходимость кормить это возросшее население, необходимость в массе грамотных людей для армии и флота, так как новое оружие будет требовать особого к себе отношения. А без этого нового оружия потеряем в войнах много людей и опять же, некому будет новые территории осваивать. Необходимость в еще большем количестве грамотных людей, для производства этого оружия, и так далее, в том же духе. Рассказывал чистую правду, только выпирая нужные мне пункты. Под конец повествования немного успокоился. Князь слушал не враждебно, не перебивал выкриками, и анафеме не придавал, сразу, по крайней мере. Плавно перешел на указы, следствием которых и будет вся та благодать, которую ранее перечислил. Указы разбирал тщательно. В указе о Табеле упирал на местничество и его отражение в современности. Ведь страна растет, появляются новые должности и люди, вот и нужен табель, государем узаконенный, чтоб люди знали свое место. С паспортами и вольными возились дольше всего, так как князь сам был при поместьях и крестьянах. На нем отработал уже отлаженную схему аренды земли, только упирая уже не на то, что это способ обойти указ, а на то, что так больше времени на службу государю можно выкроить.

Князь, моими ответами остался недоволен. Но он постоянно был недоволен, и посчитал это просто за черту характера, направленную не лично против меня, а связанную с работой.

Свое отношение к этим делам старший Ромодановский выразил коротким, но емким предложением.

Мне не по нраву, как дела ты вершишь, но результаты этих дел мне, покамест, любы. Готов поверить, что и из этих затей ты обещанные результаты справишь, посему, на поддержку мою можешь рассчитывать, поколь обещанное видится будет.

Подвел, так сказать, итог мол, дадим тебе время и посмотрим, что получиться. Сколько времени дадут не ясно, но, судя по тому, что делалось тут все очень медленно время у меня есть.

Наконец, дошли до фискалов и моего дела к князю. Ключевой вопрос "Кто будет сторожить сторожей?". Вот для его решения и просил князя создать при Преображенском приказе отдел ревизоров. Пояснял, почему не хочу делать этот отдел внутри фискальной службы. Раскладывал перед князем все придуманные мной варианты мухлевания с налогами и их отслеживание. Поливал самолюбие князя сиропом лести, мол, кроме него с этим делом никто не справиться, и не дадим грабить нечистым на руку помещикам нашего государя. Выдохся к исходу второго часа. Князь сидел попрежнему насупленный, теперь и не знаю, чем еще его зацепить.

Добавки не потребовалось. Когда этот морщинистый утес вынес вердикт, впору было заслушаться. Доверие государя он оправдает и волю его выполнит. Меня, как лицо, поставленное государем на это дело, он всегда будет рад видеть в своем доме, и приглашает завтра на обед. К этому времени он пригласит еще несколько доверенных людей и нам будет, о чем говорить. Сказано это было таким тоном, что становилось понятно видеть не рад, но сотрудничать готов. Ну и ладно, мне с ним детей не крестить.

Судя по построению фразы, с нами попрощались. Не так быстро, у меня есть еще план "Б".

Просил князя оказать любезность, помочь мне собрать бояр да купцов первой сотни на большой прием. Мне надо разъяснить все слухи и наговоры по поводу этих указов. И это очень важно, иначе указы государя могут быть неверно истолкованы.

В столице у меня знакомых мало, и бываю тут редко вот и прошу его пригласить всех, кого он посчитает нужным, на большой прием от своего имени, чтоб точно пришли. И порекомендует, где мне такой прием устроить, чтоб разом мог со многими пообщаться.

На всякий случай озвучил, что надо это "не корысти ради, а токмо исполняя волю государя". Первый раз, за всю беседу Федор Юрьевич усмехнулся. Видимо то же представив, как половина знати города получит приглашение от местного "Железного Феликса" обсудить спорные указы. Улыбнулся в ответ, именно эта реакция знати мне и нужна. Князь обещал помочь в эдакой малости, и завтра при встрече поговорим подробнее. Второй намек на закругление беседы игнорировать было уже неудобно, и мы раскланялись. Иван, за всю беседу не сказал ни слова, хоть и слушал внимательно. А мои рыцари участвовали только в самом начале беседы, когда кратко обсуждалась летняя кампания, а потом откровенно заскучали. Но в целом визит можно оценить на "хорошо". Эвакуация из Москвы откладывалась, а значит нужно начать подготовку к осаде. И пока недовольные не стянули войска под стены московского подворья запасаться солью и спичками.

Поздним вечером, на нашем московском подворье составлял план визитов. План не получался. Надо было или отводить на визит не более получаса, что с нынешним этикетом не реально, либо растянуть сутки до сорока часов. Растянуть сутки казалось более реальной затеей. Сократить количество визитов нельзя, и сроки оповещения увеличивать нежелательно через несколько дней меня начнут употреблять в пищу, и к этому времени надо стать ядовитым.

На подворье произошли значительные изменения. Появилось два новых домика вдоль забора и еще один амбар. Заметно увеличилось количество людей. Федор обзавелся массой помощников и приказчиков. Вот как надо! А не одному идиоту на горбу все нести. Эх, кто бы мне дал пару спокойных лет тогда бы и у меня наросли секретари, ученики и ученицы. Задумался о выделении пары свободных лет, больно радужные плюшки мерещились. Куда там! Пришел Федор, на ночь глядя, и стал опять стонать над убыточными производствами. Да не убыточные они! Просто мало рентабельные. Зажрались тут эти московиты! Имел короткий разговор с Федором о вкусной и здоровой пище, а если еще раз полезет, будем иметь разговор о самостоятельной жизни. Нет, надо выспаться, кудато меня не туда заносит.

Утром встал к заутренней, не сам, конечно растолкали мои морпехи, и мы с ними рванули по намеченным еще вчера адресам с короткими визитами. Лучшая защита, это нападение. Вот мы и пробежались до обеда по центрам недовольства по паре первых купцов гостиной сотни, паре бояр, самых языкастых, одному дьяку из поместного приказа и еще одному дьяку из московского стола разрядного приказа. Говорили со всеми поразному, но смысл был один государевы указы берет под контроль князь Ромодановский и он скоро соберет всех для разъяснений. Разъяснять же, эти указы, государь поручил мне. Те, кто не поймут разъяснений или не услышат их от меня, мало ли, заболею или государь куда ушлет могут считать, что им не повезло такими будет заниматься Преображенский приказ и князькесарь. Так что, на сборе быть обязательно. Вот, мол, заехал именно это сказать, а то волнуюсь, мало ли, кто ни будь, не услышит и не придет, или придет и не услышит их души на мою совесть лягут.

Ну, и словесные кружева вокруг этой канвы.

А на обед вернулся на подворье у Моховой. Планируя до самого вечера разжевывать нюансы ревизорской деятельности и обсуждать будущее собрание. Вёз исписанные листы планов подготовился, не хуже чем для визита к Петру.

Освободился раньше, чем планировал, и кинулся в типографию. Пришлось по дороге заезжать на наше подворье, и брать наброски для первого номера газеты "Вести".

Как и ожидал, застал Василия на рабочем месте. Судя по отгородкам, которые появились в помещении типографии он тут и ночевал не редко.

Типография расширилась. Теперь практически все место амбара было занято верстаками, стеллажами и двумя вращающимися столами типографских машин. Неплохо Василий продвигается.

Сидели с ним в отгородке, делились новостями и пили чай. Травяной. Если не забуду, сделаю Василию презент мешочек индийского чаю.

Типография негромко скрипела станками, чемто шлепала и приглушенно богохульствовала. Заказов, для печати, было много. Гражданский шрифт пришелся многим по вкусу еще до выпуска азбуки и учебников.

Обсуждали азбуку, Василий демонстрировал опытные образцы. Красивые. С картинками. Мне понравилось. Только вот в его математике быстро запутался както загадочно они тут считают, уж очень много лишних действий мне было непривычно. Подумал, и решил математическую часть переписать ночами у меня время будет. Василий огорчился, математика была его задумкой. Предложил, после того, как внесу исправления сравнить. И вариант, который ему понравится больше будем печатать.

Календарь он сделал хороший, но сходу проверить его правильность мне не по силам, и этот вопрос отложил до свободной ночи. Рассказал о задумке, добавить к букварю тексты для чтения и тексты эти будут поучительными показал наработки Таи, с мытьем рук перед едой и не сованием пальцев в розетку. Для Василия эти тексты стали откровением, и массу времени убил, отвечая на вопрос "Что, правда, что ли?"

До газеты дошли уже ранней ночью. Удивление, концепция информационных листков, не вызвала газеты на Руси были известны по немецкой слободе. Только за их выпуск никто не брался, ибо дело было убыточное. Ну, это пока денег мало а вот обзаведутся люди свободными деньгами, тогда и газета прибыльной станет. А пока будем тратить нажитое неправедным путем. Так что, Василий, эти "Вести" надо напечатать мне прямо сейчас, и много. Больше тысячи однозначно, а там сколько сможешь за ближайшую неделю. Мне надо снабдить этими "Вестями" фискалов, отправляющихся по деревням.

Кроме того, отдал ему планы факторий и сопроводительные бумаги на них их надо размножить, в том же количестве, а потом мы на них печати приказа поставим и впишем номера факторий и имена фискалов.

Да, понимаю, что надо доски резать, и работы много. А что делать? Воля государя! Огорчил мастера. Василий позвал учеников, отдал им в набор листочки с текстами, а сам занялся изготовлением красивых шапок с названием. Доски для планов обещал утром начать делать, тут свет хороший надобен. Не стал мешать человеку и висеть над душой. Распрощался и поехал домой, также портить глаза.

Утром вновь подъем к заутренней. Если и дальше пойдет аналогично никакие ухищрения боярам не понадобятся угроблю сам себя, хоть этим отомщу они старались, готовились к страшной мести, а князь брык, и помер.

Три дня в аналогичном расписании утром визиты по знаковым фигурам столицы, после обеда персональная работа с Преображенским приказом, потом ревизия моих московских производств, даже к портным с обувщиками зашел. Потом бессонные пол ночи и опять подъем к заутренней. Морпехи, и то на меня начали смотреть косо, они высыпались ничуть не больше, от этого злились и кидались на людей при малейших подозрениях, а, помоему, даже без подозрений просто пар спустить.

Думал, хуже уже некуда и тут приехал Макаров. Прямо, как по анекдоту, про поручика Ржевского. Радовало только, что Макаров за дело взялся с места в карьер. Он за время пути набросал схему и теперь активно ее реализовывал.

Еще пары дней такой работы мне хватило. Договорившись с Ромодановским о дате сбора, а с Макаровым о новых приказах уехал в поместье. Стар становлюсь уже об огородиках задумываюсь.

Огород не огород, но цветник меня встречал. Радостно. Такое количество молодых женщин на меня плохо действует. Весна, наверное.

Два дня предавался неге. То есть спал больше шести часов в сутки. Ночами вылизывал букварь и добавлял в него все новые странички. В частности, добавил и расписал новую систему мер, длин и весов. Хотел добавить туда и краткий список законов. С удивлением понял, что местных законов то и не знаю. Вроде мне это не мешало, но вот понадобилось а нету. Решил законами озаботить старшие классы, букварь, он все же для маленьких. А зачем тогда про микробов? А пусть будет! У крестьянина в доме букварь, порой, единственная книга а чаще одна книга на всю деревню, а то и на город.

На третий день пришло краткое письмо от Рамодановского он сообщал, что Лефорт тяжело заболел и собрание он переносит на более ранний срок, на послезавтра. Как именно связанны, болезнь Лефорта и собрание, он не пояснил вроде Лефорт никак нашим планам помешать не мог. А с другой стороны утес большой, с него видней.

Заперся в кабинете еще раз шлифовать "Послание к собранию". Скорей бы Петр приезжал. С ним весело, он бы на это собрание пришел, за пол часа всех построил, и вопрос был бы решен а тут неделю бьешься, как рыба в аквариуме, и перспективы пока не ясны.

В день собрания приехал в кремль к заутрене. Соответственно, выехали из поместья поздно вечером, и всю ночь скрипели снегом, по синей полосе дороги, контрастно выделяющейся на черном фоне стоящего по бокам леса. А когда змея дороги выползала из лесной норы в чистое поле, то контраст был уже иной темная, пятнистая шкура дороги на белосинем фоне русских просторов. Хорошо. Мне вообще больше нравится ночь. А уж ночная дорога, неторопливо пробегающая под полозьями, под фырканье лошади и звяканье упряжи успокаивала, и снимала мандраж последних дней. Только в эти дни, прорабатывая долговременные последствия указов, до меня дошло это Рубикон. Когда проталкивал указы Петру, еще не отдавал себе отчета, чего творю. Казалось, так, небольшая модернизация, чтоб удобнее работать. Хорошо, пусть даже большая но модернизация. Потом были долгие беседы с Ермолаем и острые вопросы князякесаря. Расчеты долгими ночами убедили, иначе никак. Но эти же расчеты показали, будет много банкротств и перераспределения земель и капитала. Бунтовать, пока свежо утро стрелецкой казни никто не будет. А вот ор поднимется до небес. И, к сожалению, мне придется быть в эпицентре этого ора.

Накопится недовольству давать нельзя, и ехал на собрание с двойной целью. Пояснить указы, само собой, и дать возможность боярам спустить пар исконно русским способом.

День готовился к собранию. Точнее, предыдущий день готовился к докладу, а в день отъезда подобрал среди барахла наруч на правую руку, чтоб он изпод бушлата незаметен был, и пару часов тренировался с морпехами отбивать правой рукой палку. Получалось так себе.

Теперь, пол дороги вдалбливал моим хранителям картуза, что они не должны лезть мне на помощь ни при каких условиях. Пусть даже в комнату не заходят.

Перезвон колоколов кремля встретили уже внутри кремля, на дворе перед боярской палатой. Именно тут Федор Юрьевич назначил сбор.

Чтобы не дразнить гусей отстояли заутреню в соборе, куда больше всего народу шло. Не простого народа, а обладателей длиннополых шуб и высоких шапок.

Выйдя из собора, глубоко вздохнул, напяливая картуз, и пошел на закланье.

Боярские палаты производили впечатление. Снаружи вроде изба избой, только с высоким крыльцом. А внутри изба больше походила на царские хоромы шикарной отделкой и росписью.

Центральный покой напоминал малую залу Петра. Большое помещение с наборным полом, и массивными столбами, поддерживающими балкон, идущий по всему периметру зала. Вдоль стен тянулись скамьи, рядом с которыми кучками стояли приглашенные, вырабатывая, видимо, стратегию и тактику этого заседания.

Главная скамья стояла на возвышении у стены, напротив двери. На ней восседало несколько пожилых бояр и сам князькесарь, орлиным взглядом окидывающий шушукающихся приглашенных.

В очередной раз пожалел, что не интересуюсь придворными делами и большинство людей, в этом зале были мне незнакомы, точнее, видел их неоднократно, даже говорил с ними но личных дел с психологическими профилями на них не имел а зря.

Федор Юрьевич встал мне навстречу, даже несколько шагов ко мне сделал. Честь, наверное, так как разговоры по залу затихли.

Пока мы, вместе с князем, шли к головной лавке, бояре и купцы рассаживались на свои места. Смотрелось это довольно забавно. Часть скамеек стояло пустыми, а на другой части бояре только что на головах друг у друга не сидели. Еще и порычали кому какое место занять. Сразу вспомнился анекдот, про сидящего на рельсах, когда его просят подвинуться. Вот, именно так тут и было. За исключением только того, что тот, кто сидит на рельсах, двигаться отказывается, и в разных углах зала завихрились смерчики споров.

Князькесарь прошелся линейным кораблем по этому скопищу джонок, и разговоры стихли. После чего, Федор Юрьевич вышел на центр зала и произнес вступительное слово. Короткое. Минут на двадцать.

Начиналось, как обычно "Волею государя, собрал вас тут, дабы обсудить дела державные ... ". Дальше был краткий обзор летней кампании. Всем эти сведенья, наверняка, были известны однако, лишний раз о победах рассказать не лень, а послушать в удовольствие. Совершенно верный подход, так как дальше шли вещи неприятные. Ромадановский совершенно верно расставил акценты, выставляя указы Петра не как самодурство молодого монарха, науськанного безродными нехристями из своего окружения а как следствие расширения России, от которого мы уже отказаться, не можем. Потом Федор Юрьевич закруглился, передавая слово мне, для подробного разбора указов.

По бумажкам тут никто не читал, и кафедра, для докладчика, предусмотрена не была. Выходи на центр зала и веди речь. Причем, вставать можно было только после того, как усаживался предыдущий докладчик. А коль вскочил, раньше времени то это прямое оскорбление выступающего. Интересно, отсюда берутся корни традиции кричать на собраниях подчиненным "сядьте!"?.

Все эти нюансы узнал на предварительных совещаниях у Ромадановского спасибо ему огромное, а то, не зная, рванулся бы в центр зала сразу после приглашения. А так соблюл формальности.

Выступал, практически по ленински засунув левую руку глубоко в карман, а правой рукой, с зажатым в ней картузом, активно размахивал, помогая словам врубаться в умы.

Стоит заметить, что формальности тут не особо соблюдали. Уже минут через пятнадцать моей отполированной, и экспрессивной речи на тему "Спасем Россию!" вскочили несколько бояр, и перешли на личности. Ну, вот как им ответить, почему безродный выскочка их учить жить должен?

Потому, бояре московские, что государь, о вас радея, поручил мне обсказать подробно, как волю его исполнить ловчее можно.

Теперь повскакивало еще несколько. Обзываться начали. Ну и ладно сами начали.

Вот ты боярин! Ты тут о предках своих только что сказывал. А что лично ты сделал?! Не предки твои, а ты лично! У меня хоть и случилась этим летом конфузия, но опосля нее все свои силы на подмогу адмиралу Крюйсу сложил, и он одержал викторию! А ты этим летом чем стране помог? Лавку тут полировал?

Вау! Жаль, что нельзя обороты речи конспектировать. Отличный слог. По логике, сейчас в дело пойдет последний аргумент политиков.

Мдя, так вот оказывается, как тореро на корриде себя ощущает. Интересный опыт. Гдето, все же ошибся в своих расчетах. По ним, аналогичный боярский посох должен был лететь в меня, таща за собой хозяина минут на двадцать позже. Но открывать боярам глаза на это несоответствие стало уже некогда. Вытащил левую руку из кармана, сжимая в ней успокоитель, принял летящий в голову посох на правую руку, слегка ее присушив под наручем, взялся за реализацию политики иными средствами, как говорили классики.

Минут пять было весело недовольных бояр много, и они дядьки опытные, в отличие от меня. Кроме того, отпрыгивая от гудящих посохов, твердил про себя мантру "не бить по лицу угроблю ведь!". Потом свалку остановил князькесарь.

Счет был явно в мою пользу троим поломал ребра однозначно, не смотря на толстые шубы, одному руку, наверняка. И есть шанс, что парочка будет мучиться животом.

Думаю, не останови нас Федор Юрьевич всех недовольных сложил бы тут штабелем. Может, по этому меня и остановили. Мог ведь и раньше начать орать и стучать своей палкой.

Переступая через недостаточно удачливых бояр, вышел гордым шагом из зала. Знаю, что такое не по традициям. Но, в конце концов, они оскорбили владетельного князя! Запороть всех, что ли? На самом деле, надо было мне в холодок. И снегу на морду приложить.

Что делать, рукопашный бой непрофильная дисциплина, странно, что вообще на ногах стою.

Зачерпнул снега рядом с крыльцом, обтер лицо, выкинул порозовевший комок и приложил следующий к переносице. Правая рука работала вяло, не столько отсушил, сколько неудачно увернулся, получив со всей дури по спине и руке. И нога болела, хотя по ней, вроде, никто не попадал. Интересно, фингалы будут под обоими глазами, или все же только под правым.

Обтерся еще раз снегом, вроде кровь остановилась. Значит, пора на второй раунд, пока организм на адреналине и не пошли отеки.

Дверь в зал открывал в традициях вестернов. Благо, хватило ума запомнить, в какую сторону она открывается.

У головной скамьи толпилось много народу, остальные опять стояли группками по интересам рядом с лавками вдоль стен. Мое появление прервало бурное обсуждение, выкрики которого были слышны еще изза двери. Пока повисла пауза, продолжил рычать своё сольное выступление.

Бояре! Мое слово еще не кончено! Коль поручил мне государь все сказать скажу. А коль вы не захотите слушать, то уже не моя вина, вам потом пред государем ответь держать. А покамест, слушайте далее!

Куда там. Второй раунд начался, минуя стадию переговоров. Не считать же переговорами, выкрики бегущих ко мне бояр типа "Да хто ты такой!.... безродный...". Разозлился. Это было уже совсем не по плану. За оставшиеся доли секунд сделал логический вывод, что собрание не удалось, а значит, заканчиваю миндальничать. Стариков, среди этих шаолиньских борцов посохами нет, старики благоразумно выкрикивали с места моя совесть будет чиста.

Рванулся на встречу. Дураки они, все же, хоть и бояре. Видимо, их бои давно отгремели, а бороды рвать особого умения не надо. Им бы меня на дальней дистанции посохами своими держать, а они к телу допустили, так приятно хрустящему ребрами под моим успокоителем.

На этот раз Ромодановский не успел вмешаться. Ему спины обзор закрывали, а когда закрывать перестали вмешиваться было уже не нужно.

Подошел, тяжело дыша, к головной лавке. На этот раз отделался легко, надо было с первого раза сделать вывод, что миссия провалилась и бить на поражение. Вечно во мне гуманизм не ко времени играет.

Прости меня, Федор Юрьевич. Сам видишь, не по злобе бояр помял. А только честь княжескую топтать не дам! Меня, во владетельные князи, сам государь возвел, и ни одному боярину не позволю порочить сие решение государя! А пред тобой винюсь, что сам собрать бояр просил, да слово государя так и не донес. Коль сочтешь возможным, готов буду и вновь слово нести. Но коль бояре опять полезут, не обессудь, таких, уже прямо к господу нашему на правеж отправлять буду. Хоть и зла у меня на них нет.

Князькесарь изучал меня своим прищуренным взглядом, как будто собирался с меня писать картину. А что, полотно бы вышло вполне батальным. На переднем плане злая и побитая личность, с разноцветным, наверное, лицом, разодранным кителем, пуговицы от которого раскатились гдето на заднем плане, непроизвольно размахивающая перед носом Ромадановского, в такт разговору, левой рукой, зажатой в кулак и с красивой стальной полосой облегающей пальцы этого сжатого кулака. Надо было правой рукой размахивать, в ней все же только картуз зажат, это менее вызывающе но правая рука работала плохо, ей опять досталось. А на заднем плане куча бояр, частью лежащих в батальных позах, а частью, склонившиеся над лежащими. Некоторых даже уводили к лавкам. Еще дальше, по стенам жались статисты, в большинстве своем из купеческого сословия. И все это в антураже резных деревянных столбов и косых полос света от окон. Шикарно может получиться. Назовем "Боярское собрание на страже Руси". Еще бы найти способ запечатлеть звуковой фон в красках, и картина могла стать шедевром.

Но Ромодановский упустил эту возможность. Вместо того чтоб вытащить бумагу для эскизов, окинул меня еще раз взглядом и пророкотал.

Ну, коль зла не держишь, садись князь, дело государя опреж справить надобно.

Надо же, если мне не изменяет склероз, то он меня первый раз князем назвал без ехидной интонации. Прогресс. Хоть чегото от собрания достиг.