Текст книги "Броненосцы Петра Великого. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Алекс Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 111 (всего у книги 166 страниц)

Заводские дела разнообразием не отличались. Теоретически, мог действительно остаться на Неве, но самому привести караван мне будет спокойнее. Тем более, некоторые моменты изменил. Например, сжигать серу, для увеличения производства кислоты у управляющего рука бы не поднялась – как никак, стратегическое сырье. Топливо, опять же, в бочках грузить собирались – теперь сварщики варят большие танки под него, так как увезти собираюсь не только норму, а вообще все топливо, какое смогу.

Оружейники так и не довели до ума «сороку». Хотя, для стрельбы по площадям на дистанцию больше чем у картечниц – вещь получилась неплохая. Из минусов вышел большой вес боеприпасов и большой объем, который они занимали. Из плюсов – ракеты летели на черном порохе, и летели дальше мин картечниц. Свою нишу это оружие займет, но «мечом кладенцом» не станет. Возьму с собой, сколько успеют сделать – будет полевое испытание.

Ракетчик колдовал над «Гарпуном». Летать этот бочонок уже научился, напоминая в полете басовито жужжащего, неторопливого шмеля. Но пробивными характеристиками оружие похвастать не могло, не пробив даже щита бревен мишени, когда умудрилось в него попасть. Заберу на пробу и его – все же, осколочнозажигательная боеголовка лишней не будет, а катера станут зубастее.

Вообще собирался взять с собой все, что способно было стрелять, не взрываясь на позициях. Если мне предложат рогатку, стреляющую шрапнелью – возьму и ее. Задумался, представляя варианты конструкции, потом встряхнулся – совсем ум за разум заходит. Некогда мне эти сомнительные эксперименты ставить. У меня их и так хватает.

Сомнительные результаты выдали текстильщики. Вискоза, или нечто похожее, получалась, но в мизерных количествах. Целлюлоза полностью растворяться в щелочи не желала – растворялась малая доля, остальное просто набухало. Вот эту малую долю и прогоняли дальше на нити. Отвратительно. Чегото не хватает для полного растворения. Велел подмастерьям пробовать добавлять все подряд, начиная с серных соединений, исходя из логики, что лить нити, будем в серную кислоту. Подобное к подобному.

С цементом вышло как с вискозой – в принципе получилось, а в частности – то спекание внутри барабана, то рассыпание готового бетона. Словом, все как обычно. Вискоза выходит мокрой туалетной бумагой, бетон как зубной порошок, «Гарпун» как дорогостоящая рогатка. Рутина.

Произошло на заводе и одно знаменательное событие. Примерно за седьмицу до нашего прибытия на завод приехали итальянцы. Итальянцев было, правда, двое, остальные – наши. Но за всей этой группой закрепилось наименование «итальянцы».

Приехали они по поручению Русского банка, для уточнения … Словом, для инвентаризации. Обалдеть. На завод их не пустили, и правильно сделали. Теперь управляющий, с видимым облегчением, сбросил на меня итальянское общество – жужжащее, почище Гарпуна, и недовольное «тупыми мужиками», мешающими становлению финансовых структур. Почему все так не вовремя?

Забрал с завода самого въедливого подмастерья управляющего, назначил выездную сессию комиссии с базированием в штабе корпуса. Пусть портят нервы в оборудованном для этого месте.

По льду Двины сплошным потоком шли караваны на остров Ягры. Склады базы флота заполнялись тоннами смертоносных штук, подрыв которых существенно изменит лицо базы и вмороженных вокруг нее в лед кораблей. Рискованная это штука – война, какие бы меры предосторожности не предпринимались.

Февраль выдался особо трескучим. Форма морпехов явно нуждается в доработке! Передвигаться по улице исключительно бегом не всегда удобно – закутанные работники провожают недоуменными взглядами.

Зато холода позволили перевести нитрирование на форсированный режим, так как самое опасное при создании шимозы или нитробумажек – перегрев смеси, и все приходиться делать медленно и аккуратно. Теперь же, с охлаждением проблем не стало, и пороховые форты устроили гонку с зарядными цехами, выигрывая ее подчистую. Всегда говорил – можно в любом минусе найти плюсы. Если постараться.

От Двинского полка осталась рота охраны завода, и пять сотен новобранцев. Острая нехватка кадров добралась и до поморья.

Сделал вид, что все эти проблемы вторичны – единственное, что важно – весна 1703 года.

В конце февраля из Вавчуга вышел большой обоз на Онегу, везя станки, материалы и мастеров. Вот и началось.

Март встретил в Холмогорах, устроив интересную жизнь морской школе. Даже провел несколько лекций, с примерами, как можно быстро и заслуженно попасть в расширительную камеру канонерки.

Экипажи канониров обучал работе с Сорокой. Точности у этих курсантов все одно никакой, так что, они, с Сорокой, дополнят друг друга.

Время выходило. Все что могли – сделали. Но этого мало. Надо еще вовремя донести ложку до обеда. Пару раз просыпался от кошмара – приходят апостолы, полные боеприпасов, а на Балтике все уже догорает. Или вариации на эту тему – май месяц, а вокруг острова Ягры, где теперь базировался наш флот – паковые льды. Может поэтому, выдвинул завершающие погрузку обозы раньше намеченного времени. Боязно положиться на милости природы – заготовленным подрывным зарядам верю больше.

Заканчивался март. Корабли стояли красивым строем … вмерзшие в лед. Вокруг них ноздреватый лед широко засыпали золой. К свободной воде тянулись пунктиры лунок, с заготовленными зарядами, соединенными почти тремя километрами проводов.

Вокруг кораблей копошился людской муравейник. Шла загрузка. Очень нервный процесс – неизвестно, что окажется прочнее, подтаявший лед или корпуса кораблей. Если не удастся проломить лед осадкой – будет совсем кисло. Что будет, если проломиться все же корпус – даже думать не хотелось. Лед сдался первым. Можно считать, эскадра сделала маленький шажок к Балтике. Теперь мы ждали ветра.

27 марта, перекрестясь правой рукой, чтоб никто не видел, левой провел пучком проводов по контакту Вольтова столба. Вдалеке, у кромки чистой воды вздыбились фонтаны воды с осколками льда, и эта вакханалия разрушения быстро набегала на корабли, взламывая лед и заставляя еще сильнее сжимать скрещенные пальцы – только бы гидроударом не выбило нам днище! Приближаясь к стоящим кораблям взрывы ослабевали – сказывались уменьшенные заряды. И все равно, когда опал последний водяной султан над кораблями и причалами нависла полная тишина. Почти три тысячи собравшегося народа заворожено смотрели на широкий пролом, заполненный битым льдом и большими льдинами. Второй маленький шажок.

Идиллию разрушили трюмные команды борьбы за живучесть, вылезающие из трюмов и громко обсуждающие тему «Ну и бумкнуло! думал …». В тишине эти жизнерадостные разговоры воспринимались особо остро. Зато стало понятно и без доклада – мы не тонем. Можно замахиваться на третий шажок.

Обернулся к Глебу, вцепившемуся в планширь рядом со мной.

– Выводи эскадру капитан. Конвой на тебе. Следи за навалом на край ледового фарватера.

Предстоял второй сложный этап. Навал на край монолитного льда может запросто проломить нам борт, особенно если напоремся на лед неудачно.

Корабли выводили со страховкой, везя санями с наветренной стороны корабельные якоря на полностью выпущенных якорных канатах. Со стороны смотрелось, может и смешно – корабль на веревочках – но помогало здорово.

Мешанина льдин в фарватере осложняла проводку еще больше. Будь тут лед начала февраля – не решился бы расталкивать его деревянными кораблями. Лед конца марта и то уступал неохотно. Третий маленький шажок сделали. Он вышел самым сложным. Не обошлось без небольших подрывов крупных льдин и ручной работы баграми. Но мы это сделали – альтернативой было только дойти к Балтике в июне.

Дальше эскадра начала бег семимильными шагами. Погода первого дня похода задала настроение на все оставшееся время. Ясное и солнечное. Мы вырвались! Теперь эскадру, неудержимо набирающую ход, никто не остановит. Просто не догонит.

Еще один безостановочный переход до Готланда. Три апостола и Сокол с фрегатом боролись со встречным ветром горла Белого моря. Гораздо южнее, полки корпуса подходили к Нарве. Армия Апраксина занимала предместья Выборга. В это же время Петр с 35 тысячами выступил из Нарвы на Ригу.

Из глубины России накатывала первая волна переселенцев. В оставленных ими бараках устраивались новые люди, радовавшиеся, что их, вместе с семьями, приняли в отличные хозяйства. Солдаты южной армии вяло удивлялись, к чему бы им так богато огневого припаса выдали, а в Константинополе, на северной стене, в окружении рыцарей стоял гроссмейстер Ордена, выжидающе глядя вдаль. На север. На Неве оглушительно трещал лед, вздыбливая накатанные дороги, присыпанные корой и кирпичной пылью зимних работ. Весна начинала цикл разрушения, ломая все созданное зимой. По ее стопам шли наши полки и эскадры, стягиваясь к небольшой точке на карте. Этой весной туда шли не только мы. Неотвратимо приближался май 1703 года.

Ходко начавшийся поход эскадры, становился все быстрее и быстрее, что было уже не к добру. На идущим головным Соколе рифили паруса, но расходящийся ветер быстро наверстывал уменьшение площади своим усилением. Раскачивалась волна, превращаясь из зыби в валы, обдающие брызгами палубу. Вляпались. Искренне надеялся проскочить после зимних штормов. Ну не до борьбы нам со стихией!

Море только усмехнулось, над планами оседлавших его таракашек и заплевало снасти пеной. Эскадра доворачивала на север, удаляясь от норвежских берегов. Путь удлинялся, зато расходящиеся волны не били теперь в борт и не грозили выкинуть на камни.

Апостолы начали отставать, активно сбрасывая паруса с передних мачт. Даже для этих монстров ветерок становился чрезмерным. Метров 20 в секунду уже вдувало. Волны выросли метров до пяти, и Сокол стал напоминать не менее гордую птицу нырка, не успевая всплывать на все волны. Потемнело, видимость упала километров до двух, да и то только с марса, так как с палубы видно было исключительно волны и пену. Еще хорошо, что без дождя или снега обходимся. Проблем и так хватает.

Матросы, пережидая потоки воды, прокатывающиеся по палубе, перебегали от мачты к мачте. За кормой, когда она выныривала из волн, можно было разглядеть два водяных фонтанчика сбрасываемой ручными помпами воды. Тревожный признак.

Дождался прокатывания очередного вала, поймал крен в нужную сторону и перебежал к трюмному люку. Мы уже тонем или еще нет? Нам тонуть нельзя! Меня Петр за такое четвертует в особо извращенной форме.

Привычно спружинил ногами за убегающей палубой, и оперся на стену, в ожидании крена – по руке побежала холодная струйка воды с рукава штормовки. С подола, на среднюю палубу, вода так просто текла потоком, причем, стекая не только по наружной стороне штормовки но и по внутренней. Вот ведь мы попали!..!

Чавкая, сбежал на нижнюю палубу. Хотел было отчитать за открытые люки в трюм, но, заглянув туда, решил не отвлекать матросов от увлекательного соревнования с поступающей водой. Как башни не герметизируй – все одно они сильно протекают, когда мы ныряем. Вода дырочку найдет.

Судя по тому, что на помпах работают в две смены, а не в четыре – мы не тонем, резерв производительности по откачке еще есть. Зато палубы помоем.

Выбирался наверх, шатаясь, как пьяный от переборки к переборке, с чувством облегчения, слегка подпорченного мыслью – а ведь на фрегате восемь башен. Но там и команда больше.

Подгадал открытие люка к сходу очередной, прокатившейся волны и вывалился на корму, немедленно прихватив локтем такелаж. Мокрый капюшон сползал на глаза, по ногам била вода, с шумом сливаясь через шпигаты. Все хорошо.

В размеренности неприятностей есть своя прелесть. Эскадра нащупала устойчивый курс, и теперь стихия била нас с пунктуальной периодичностью. Некоторые удары послабже, некоторые посильнее, но организм уже втянулся в ритм, где надо держаться, а когда можно окинуть взглядом обстановку или перебежать.

Периодически корма всплывала на гребень волны, на краткий миг открывался вид на мачты эскадры, будто бы торчащие прямо изпод воды. Хорошо идем! Даже фрегат вроде не отстает, что есть основной признак его успешной борьбы с затоплением. Как только начнет отставать – значит, набрал воды в трюмы. Что тогда делать – сложный вопрос.

Ветер усиливался, подбираясь к 25 метрам в секунду. Сокол скрипел такелажем и мачтами, на снастях уже не осталось ни одного матроса, все одно ничего нельзя сделать. Триселя гудели, напряженные, будто стальные листы. Начали отставать апостолы, которых просто сдувало, несмотря на все старания команд. Плохо.

Шторм. Хоть и говорят, что штормить может сутками – но обычно, шторм длиться от 6 до 12 часов. Значит, по минимуму – нам еще четыре часа держатся.

Сидел в своей каморке, удобно расперев себя ногами и спиной между переборками. Прикидывал варианты, куда нас может снести, вскидываясь на особо сильные удары волн. Этим же самым занимались наши навигаторы. Шторм штормом, но учебу никто не отменял. Вот шторм закончится, и проверим, кто ближе к истине будет, а кому корабль после шторма отмывать.

Удары волн ослабевали. Вовремя. А то все тело болит. Выскочил еще раз на корму, приняв полезную для здоровья солевую ванну. Эскадра держалась в кильватере. Молодцы мы! Семь часов шторма, а корабли удержались в пределах видимости! Готов был прямо сейчас вручить всем по значку «Небывалое – бывает» из ящиков груза апостолов, да только вот никто это деяние подвигом не сочтет. Обычная работа.

Выглянуло солнышко, разбежавшись брызгами солнечных зайчиков по успокаивающейся зыби. Начало слегка подташнивать – значит, все хорошо, погода штатная. По поводу морской болезни – наверное, есть люди совершенно ее не чувствующие, но в большинстве случаев – это бравада. На мерной зыби нехорошо всем – некоторым меньше, некоторым больше. С опытом просто перестаешь обращать внимание на дискомфорт. Вот во время штормов морская болезнь отступает – не до нее. Зато возвращение дискомфорта говорит о штатном режиме плаванья. Отлично.

Драил медяшку компаса, под скрытые ухмылки всего экипажа. Радовался, каких орлов взрастил. Быстрее меня на линейке считать навострились! Еще бы канониры так шустро считали, совсем хорошо бы стало. С ними, что ли, поспорить?

Сокол расцвел сигнальными флагами, хотелось передать хорошее настроение по всей эскадре, которая начинала забирать к югу, возвращаясь на маршрут. Не остановить нас штормам и супостатам. Цветочки все это.

Входили в Северное море настороженно. Оживленно тут стало, паруса одинокие, паруса группками. В Скагерраке много суденышек, благоразумно разбегающихся при нашем приближении. Нас теперь ни с кем не путали. Приятно.

Насторожила крайне вялая реакция крепости Кронборг. Уже все? Любовь с датчанами закончилась? Или им надоели шмыгающие через Эресунн русские? Ладно, освободятся канонерки, приду в Копенгаген и спрошу.

Вновь ползли через мелководье Сальтхольма и нагло шли вдоль побережья свеев. На их месте, уже бы давно поставил форт на берегу, у которого погиб цвет их флота. Это было бы символично – отомстить именно тут. Все что надо – дальнобойность орудий километров восемь. Мдя…

Бешенный, безостановочный галоп по морям принес свои плоды. 28 апреля 1703 года встретили нашу дежурную пару фрегатов «пасущих» отару островов у Карлскруны. На этот раз разошлись без эксцессов, вежливо и экономно поприветствовав друг друга поднятыми сигнальными флагами. До Висбю оставалось чуть больше двух сотен километров.

На базе царил аврал. Хоть мы и пришли раньше оговоренного срока, но все одно ловил на себе укоризненные взгляды Памбурга. Чуть не вспылил. Ну да! Заходили по дороге в бордель!..!

Праздник труда, начала мая, удался по полной программе. К чести адмирала Балтийского флота – он подготовил начало кампании с достойной восхищения пунктуальностью. Полки корпуса уже были сняты с Выборга, бывшие утята, ныне гордо переименованные в корабли десанта, подготовлены к походу, припасы собраны, пуговицы начищены, морды команд лучатся готовностью порвать свеев на флаг их покровителей. Осталось дать уставную команду «Фас!».

Первым делом начали заправку и загрузку канонерок. Перенес свой виртуальный вымпел на Духа, уютно устроившись в пахнущем краской, адмиральском закутке.

Думал о покровителях. Ой, не нравиться мне вялая реакция на нас датчан. Что там за игры у нас за спиной? Или это моя паранойя? С другой стороны, решившись на предательство – на их месте наоборот всячески демонстрировал свою радость.

Лихорадочно прикидывал, что можно сделать. Распылять силы нельзя, не так их и много. Но душа, все одно, была не на месте. В прошлый раз английский флот стоял в Скагерраке, будут ли они менять свои привычки? Как все не вовремя! Ладно. Уступлю своей паранойе.

Вызвал в адмиральский закуток на Духе капитана и офицеров.

– Господа офицеры. Ставлю вам отдельную боевую задачу. Тайную. О которой говорить пока даже командам запрещаю. Есть у меня думка опасливая, что даны пропустят флот бриттов в Балтику. Уж больно время для удара подходящее, мы под Ригой всеми силами встанем, и Балтика почти без присмотра останется. Назначаю «Святого Духа» в наряд на патрулирование Балтики у датских берегов.

Развернул на откидном столике карту, свесившуюся склейками со стола почти до пола.

– Вот тут… – ткнул пальцем – … мысок лесистый при выходе из узости Сльтхольма. За ним на якоря встанете да катера сбросите. Деревень на мысу не видел, но пусть морпехи проверят все. Духа на виду не держать. Коли парусок рядом пройдет – катерами на абордаж его берите, да рядом с собой на рейд ставьте. Ущербу не чинить! Может их потом отпускать придется. Наблюдать за проливом. Коль бритты придут, да на мелководье сунуться – вы знаете, что делать.

На этих словах все заулыбались. Подловить у Сальтхольма еще одну державу будет сказочно приятно. Коли случиться такое – памятник на острове поставлю! Огромный, как поделки Церетели. Пусть пугает всех, кто идет этими водами. Зарок даю!

– Но флот может и Большим Бельтом пройти, так что, сторожко сидите, да на юг поглядывайте. Коли пойдут бритты там, собирайте катера, да в хвост им пристраивайтесь. Флот их, просто так не пойдет, ветра ждать будет – уж больно линкоры неповоротливы. Коли так, ветер им с кормы будет, и вы с кормы. Супротив ветра они не пойдут, а повернув боком, чтоб вам ответить, скорость потеряют.

Офицеры вновь заулыбались, представляя эти поплавки, качающиеся на волнах как мишени. Пришлось хлопнуть по столику рукой, возвращая на землю эту витающую в лучах славы молодежь.

– Но чтоб не боле одногодвух снарядов в борт клали! Пусть сами догорают. Мне Дух еще и для иного надобен будет! Берегите запас! Коли супротивник разбегаться начнет, выпускайте катера, все Гарпуны, что есть, им перегрузим. Кстати, коли бритты, через Сальтхольм пойдут – катера отправляйте хвост флоту подрезать.

Побарабанил задумчиво ручкой по краю столика. Офицеры почтительно внимали мудрости. Нюню, они меня просто за надраиванием медяшек давеча не видели.

– Сроку патруля вам – месяц. Опосля на базу вертайтесь, Гонец вас сменит. Уйдете с рейда вместе с эскадрой завтра, а как от базы отойдем – идите к мыску оговоренному, но чтоб паруса ваши с Готланда ни одна живая душа не заметила. Тут полно торговцев, найдутся средь них и те, кто весточку передаст, куда и сколько ушло кораблей. Вот и делайте вид, будто Дух на Ригу ушел. Скрытность для вас – самое главное. И у мыска тихо сидите, как можно ближе к берегу встав. Можете даже лапника нарубить да по бортам его повесить и на такелаж. Издали будете островок с соснами напоминать, да с берегом сливаться. Медяшки прикройте со стеклами, чтоб не блеснуло на солнце ничего! Вопросы?

Наличие вопросов порадовало. Значит, думают над делом. Написал письменный приказ, его потом команде зачитают. Посидели еще минут тридцать и разошлись, плотоядно улыбаясь. Добро пожаловать, уважаемые бритты. С души, будто камень свалился. Значит, верной дорогой … гм …

Подумал еще немного. Раз пошла такая пьянка – «доставай последний огурец». Смотался на тузике до Сокола. Для них есть не менее тайное и сложное задание. Провести месячный отпуск в шикарном месте, между островами Красным и Западным Березовым. Всего то и надо – последить за двумя направлениями – входом в Выборгский и Финский заливы. Если уж совсем идти на поводу у моей паранойи – свеи должны воспользоваться ситуацией, предполагая, что бритты громят базу на Готланде, и выслать все имеющиеся суда либо к Выборгу, либо к Неве. Так как боевых судов у свеев мало, будет большой десант… Мало, конечно, одного Сокола. Но эскадру уже не спрячешь, больно заметно ее отсутствие будет. На Соколе самые опытные наши канониры, да и тяжелых судов от свеев не ожидаю. В любом случае – главное, пристроиться в хвост и выбить десант. Так Глеба и напутствовал.

Подумав, решил немного облегчить Соколу задачу. Официально приказал по флоту – отправить два линкора к Кронштадту, на усиление дежурившего там старого фрегата. Теперь слух разойдется, и свеи точно пойдут на Выборг.

Или мне это все кажется? Четыре корабля уже своей паранойе пожертвовал. Канонерку так вообще за целый флот можно считать. С чем останусь то?!

Вот и думал, с чем останусь.

Тем временем матросы заканчивали набивать порохом «Константинопольский сюрприз» – снятые с призов пушечки максимально большого калибра. Так как брандер к стенам Риги подойти не может, делали мины поменьше, чтоб их можно было на телеге везти, прикрываясь щитами. Будем объем компенсировать количеством.

Начинал нервничать. Петр уже, небось, Ригу обложил, делая вид, что будет ее год осаждать. Гонцы из крепости наверняка теперь скачут к Карлу. А мы все еще сидим на Готланде, устроив большой молебен за дарование … и так далее.

4 мая 1703 года, эскадра, под управлением адмирала фон Памбурга, в составе шести линейных кораблей, двух канонерок, двух фрегатов нового образца, трех птиц и трех десятков кораблей десанта, покинула рейд Висбю, взяв курс на Рижский залив. Вот теперь можно начинать мандражировать понастоящему.

Шли медленно, ветер все больше заходил к северу. Даже возникла мысль бросить линкоры, оставив им в помощь фрегаты, чтоб они потом пришли к Риге самостоятельно и привели десант.

Так и сделали, тем более, это скрывало еще на деньдругой выход из походного ордера Духа и Сокола.

В Рижский залив входили уже малой эскадрой из двух птиц, ведомых Гонцом, как самым медленным парусником в ордере.

По левому борту неторопливо проплывал остров Эзель, Моонзундского архипелага, с его характерным, далеко выдающимся в Ирбенский пролив полуостровом Сяяре, только не облагороженным пока чернобелым, высоким маяком. Непорядок. Маяк и форт тут явно будут не лишними.

Из истории архипелага помню мало, но история тут была богатая. Еще в начале тысячелетия на нем базировались пираты, потрошившие берега Балтики. Их еще «восточными викингами» называли. Во время первой мировой войны здесь пара больших корабельных баталий случилась, отправивших на дно пролива больше десятка кораблей, как наших, так и немецких. Во второй мировой тут уже бились, в основном, десанты. И, кстати, именно с Эзеля, через полтора месяца после начала Великой Отечественной войны, вылетели первые бомбардировщики на Берлин. Вот эта история в памяти отложилась. Много там всего было, и разбившиеся на взлете перегруженные бомбардировщики, сбитые нашим же огнем ПВО и «ишаками» машины, разжалование Водопьянова, как вынужденно приземлившегося на территории противника. Но свое дело пилоты исполнили. Геринг, главнокомандующий немецкой авиации, через месяц после начала войны заявил на весь мир – «Ни одна бомба никогда не упадет на Берлин». И уже через десять дней, немецкое радио, передавало о большой победе над русскими – мол, на Берлин летели 150 бомбардировщиков, из которых прорвались только 15. А их и было всего 15, так как с авиацией в то время, у нас выходило особо нехорошо.

На этом фоне мои деяния в этом архипелаге совсем незаметны. Но это только мне, из глубин памяти, ведомо. А пока эти острова – тихое местечко.

Осматривал, похозяйски, побережье в бинокль. Хорошо тут. Если ничего не изменилось, то летом тепло, градусов до 25, а зимой не холодно – минус пять считается редкими явлением. Можно назвать архипелаг ласковым – много земли, приятный климат, морской живности вокруг полно – если отбросить постоянный ветер. Всегда говорил – надо искать не минусы, а плюсы. Сильный ветер позволит заставить острова ветряками. Но подумаю о том позже, все же, мы тут по делу. И наши дела уже начались.

Поднял на Гонце флаги атаки – впереди маячили несколько парусов, уходящих от Риги. Не судьба им сбежать от войны. Птицы начали расходиться по обе стороны от канонерки, а Гонец открывал шиты ангаров, готовясь сбрасывать катера. Волна вполне позволяла.

Судя по перекинувшимся далеким парусам – нас заметили, и решили сбежать, благо был из архипелага и другой выход. Вот только сбегать почти против ветра – занятие дохлое. Птицы быстро догоняли призы в галфвинд левого галса. Канонерку хотелось подталкивать, но и она делала, что могла. Катера, в полной готовности, ждали своей минуты, которая приближалась мучительно медленно. Вокруг сбегающих призов заклубились жидкие облачка дыма, быстро разрываемого свежим ветром. Ну, куда они …!

Призов образовалось четыре. Точнее пять, но эту одномачтовую помесь рыбачьей лодки с папирусной «Ра» – за приз считать отказываюсь. Четыре.

Стреляли, малыши видимо для острастки. Совсем как рыбы иглобрюхи – сами маленькие, но если напугаются, раздуваются как мячики, делая вид, что они большие и страшные.

Вот только этим большим и страшным – птицы ответили как взрослым. Шрапнелью.

Немного понаблюдал избиение. Вот к чему было это геройство! Гордое осознание мышкой, что она пнула лисицу? Отдал приказ закрывать люки ангаров – погрозить и забрать всех без крови не вышло, теперь уже нет смысла тратить топливо. Птицы сами справятся, для них это дело привычное.

Наша увеличившаяся эскадра, потеряв больше часа, вновь шла к Западной Двине. Вот о реке и размышлял. Ширина Двины в устье до полутора километров, а глубина до 9 метров – даже линкорам хватит. Только мели, нанесенные песком, как обычно все портят. Зато берега реки и морских берегов устья радовали песчаными пляжами и дюнами, напоминая западный берег Ладожского озера. Красота. Мысли, сами собой, сошли к курортам, шезлонгам и экскурсиям – «… обратите внимание направо, где из окон нашего туристического теплохода открывается вид на местную достопримечательность, старинную крепость Дюнамюнде…».

Стояли на рейде в устье Двины, с интересом рассматривая шестиглавую крепостицу, прикрывающую Двину с устья. После Выборга и «Орешка» эти фортификации не впечатляли. Те же пять сотен солдат и 50 пушек. Ниеншанц. Только места занимает побольше, и бастионы рвом отчеркнуты. Да, крепость построена уже по современным канонам, с треугольными выступами, скосами, равелинами. Все как положено. Да вот беда – пушки стоят поверх стены, ничем не прикрытые. Увлеклись они тут редутами. И это хорошо – был бы вместо крепости солидный ДОТ, мы бы с ним намучались.

Даже из старинных рыцарских бастионов пушки выковыривать и то сложнее, чем выбивать пушкарей с этих «современных» открытых бастионов шрапнелью.

Со стен крепости нас рассматривала толпа народу, изредка поблескивая стеклами труб. Полтора километра дистанции – они считают себя в безопасности, хотя, наверняка слышали, про дальнобойность наших пушек. Но человек так устроен – пока сам не увидит, верит с трудом. И что нам с этой занозой делать?

Переборол острое желание ударить тремя судами шрапнелью по толпе. Чтото, кровожадным стал – спешу решить вопросы самым простым способом. Велел спускать катер, грести полтора километра не хотелось. А топливо … да бог с ним, на всю жизнь не напасешься.

На берегу катер ждала солидная толпа встречающих, что интересно, не усиленная ротой мушкетеров. Галантный век.

Спрыгнул на песок с высунувшего на берег носа катера, ни на что особо не надеясь. Сколько раз предлагали крепостям сдаваться? Чего меня на все эти расшаркивания тянет? Вон, только морпехам нервы порчу – стрелок за картечницей так вообще со станиной слился в едином напряжении тела и стали, зыркая на меня крайне недобро, хоть и старался не перекрывать ему директрису стрельбы.

За мной на песок спрыгнул переводчик и пара моих морпехов. Катер слегка накренился на левый борт, приняв на него массу оставшихся морпехов капральства. За спиной звякал металл о метал. Дружеская вечеринка.

Вяло козырнул подошедшим от толпы свеям, представился, подождал перевода и выяснил, что говорю с комендантом крепости, генералом фон Штакельбергом. Чуть не хмыкнул, представив себе, как беру коменданта за рукав, и прочувствованным голосом его уговариваю – «… барон, ну сдайтесь, чего вам стоитто …». О чем говорить? Ну не помогают доводы разума в разговорах со свеями!

– Барон, завтра на ваш рейд войдет эскадра адмирала фон Памбурга, десяток линейных кораблей второго и третьего класса, с четырьмя сотнями пушек. С ним десант в десять тысяч мушкетеров, усиленных полковой артиллкрией…

Пока говорил, генерал хмурился все больше, и глядел на меня неприязненнее. Все впустую.

Переждал ответ и перевод. Ну да, кто бы сомневался.

– Генерал, той осенью все это слышал уже. Под Ниеншанцем комендант был еще злее. Под Шлиссельбургом комендант особо гордый был. Был.

Ждал перевода, с грустью оглядывая мирный берег, зеленую траву, купы деревьев. Внутренним взором накладывая на мирную картину черные воронки недолетов, срезанные шрапнелью ветви деревьев, красные подтеки на гребне стены…

Покивал суровой отповеди генерала. Конечно, эти, это не те. Те забыли о долге и …

Поднял с пляжа горсть песка, теплого, мелко текущего сквозь пальцы. Вспомнились строки песни Йовин.

Зелень травы, и небес синева на знаменах

Рвет тишину крик команды, в послушном строю

Враг мой, ответь! Почему после боя, мы сами с собою в бою?

Кто объяснит мне, зачем убивать! Для чего я сегодня убью?

Отряхнул песок с ладони под удивленным взглядом генерала

– Не забыли они о долге, барон. Мертвые сраму не имут. Даю вам час на почетную сдачу крепости. Гарнизон может уйти с флагами и оружием. Через час крепость будет уничтожена вместе с гарнизоном, как был уничтожен Выборг, Ниеншанц, Шлиссельбург. Вы в ответе за своих солдат. Помните об этом, генерал! Честь имею.

Дождался конца перевода. Мы скупо кивнули друг другу и разошлись, оставив на выглаженном ветром песке вязь лунок следов с осыпающимися краями. Не имеем мы чести. Оба.