Текст книги "Броненосцы Петра Великого. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Алекс Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 124 (всего у книги 166 страниц)

Главных нашлось несколько, у них тут совет родов рулил. Посидели очень неплохо, у меня уже был опыт «Васюков», после Петербургского аукциона, и главы родов слушали толмача, буквально капая слюной. Причем, врать не пришлось – действительно, если наладится снабжение базы, и развернется программа самообеспечения – то рыбаки будут только в выигрыше. Уходя, старейшины обещали завтра обсудить с родами заданные вопросы и вечером дать ответы. Какие вопросы? Простые. Где под форты удобные места, где под артели земельные. Местные свои острова лучше всех знают, что, безусловно, не отменит тщательной проверки указанных ими точек.

За два дня полк выгрузил все необходимое для зимовки, и немного догрузил сверху. С местом под основную базу еще не определились, но несколько вариантов приглянулись. Оставил за коменданта базы полковника, выдав ему несколько листов с планами работ. Оставили на базе и клипер, с наказом обследовать острова, но при этом не угробить корабль на камнях. Вроде все.

Приближались осенние шторма, и задерживаться с отправкой разгрузившихся от десантов транспортов не стоило. Они хоть и «всплыли» избавившись от заскучавших морпехов, вырезающих штыкножами на бортах трюмов своеобразные петроглифы, но загружены трофеями суда были еще значительно. По крайней мере, сидели они низковато для сильного шторма.

Полковнику обещал, что следующим летом привезу на базу много крестьян, с лопатами, овцами и дочками, так что, полку надо только перезимовать культурно и в строительном угаре, а дальше мы ему быт наладим.

Домой эскадра вышла в составе одних транспортов, ведомых двумя канонерками. Шли на юговосток, и на этот раз промахнуться было сложно, навигаторы расслабились. Скорость корабли держали приличную, и уже через пять дней слева по носу замаячили крутые скалы юга Норвегии – мимо Скагеррака мы все же промахнулись, уйдя севернее.

Далее, каботажно и без приключений дошли до Кронборга, служащего воротами Дании. Вот тут, после незамедлительного ответа крепости на наше пушечное приветствие, серьезно задумался. С одной стороны, налицо изменение отношения данов к России – в прошлый раз нас так пышно не приветствовали. С другой стороны – снарядов на канонерках не просто мало, а хватит только на приветы. С третьей стороны, ковать железо надо пока оно в шоке.

Над этими сторонами одного непростого вопроса думал всю дорогу к Сальтхольму. В итоге просто побросал монетку, пока она случайно не выдала, что от нее хотел.

Канонерки проводили транспорты через мели Сальтхольма и отправили их в самостоятельное плавание, твердо наказав капитанам не сдаваться пиратам на рыбачьих лодках – а то у пиратов может случиться разрыв сердца, когда они увидят, чем наполнены трюмы транспортов. Негоже так с людьми поступать. Посему – не сдаваться. Сдаться только нашей дежурной паре, когда транспорты ее встретят.

Дух и Гонец, надраенные командами до праздничного состояния, с затертыми выхлопами Сорок на верхних палубах, двинулись назад, к Копенгагену. С дружеским визитом.

Умышленно входили в бухту на моторах, демонстрируя канонерки во всей красе. Даже команды велел построить в парадном строю, что не отменяло боевое дежурство канониров в башнях. Рейд города порадовал парусным столпотворением. Даже завидно стало – у русских причалов судов поменьше крутится. Пока.

Канонерки лихо сманеврировали по рейду, виляя между датскими и купеческими судами, закончив показательное выступление у нашего бывшего причала. После перехода русского флота на Готланд, наши причалы и склады в Копенгагене перешли постепенно к ганзейцам, и теперь тут была очередная фактория Ганзы, а значит, самое подходящее место якорной стоянки канонерок. К самому причалу вставать не стали, чтоб уменьшить количество нежелательных визитеров – ими и так быстро заполнялся берег и лодки, торопящиеся пощупать поближе новинку. Можно считать, начало визита удалось.

С момента, как монетка выпала визитом к Фредерику, думал над посланием для него. Наглеть, безусловно, не стоило, короли, они субстанция тонкая, ранимая, могут и на принцип пойти. А у нас снарядов и ракет мало. Правда, мы об этом никому не скажем.

Если отбросить все придворные завитушки, то постарался быть честным, расписал Фредерику прошедшую кампанию против англичан, не особо приукрашивая. Дал понять о политическом раскладе. Только потом перешел к тому, что, согласно воле моего государя, несколько обидевшегося на то, что наш лучший, верный друг и союзник, король Дании, пропустил в прошлом году эскадру англичан и голландцев в Балтику – мы создали русскую базу на Тромсе. Приложил выкопировку карты, с новыми границами.

При чем тут Тромсе и англичане? Так у нас около Англии теперь есть база, и нам необходимо иметь несколько способов ее снабжения и, при необходимости, подхода помощи. Отчего же именно Тромсе? Ну, альтернативным вариантом будет Берген – с него все указанное делать будет еще удобнее – но мы же друзья! Государь мой не желает чинить неудобства союзнику, и готов терпеть некоторые неудобства, проведя новую границу у Тромсе, по земле, которая королевству Дании несет одни убытки, облегчая ношу союзника. Но если уважаемый король Фредерик считает, что границу по Бергену будет провести сподручнее, то мой государь только приветствует этот дружеский жест. В окончании письма добавил, что дружеским жестом от Фредерика станет, так же, подарок русскому государю в виде бесплодного и бесхозного островка Сальтхольм, который Петру Алексеевичу дорог как память об историческом сражении, произошедшим у его берегов. Намекнул, что все эти дружеские жесты желательно сделать как можно быстрее и будет у нас мир и покой на все времена. Утопил канву письма в тоннах дифирамбов, отдал листы толмачам, пусть они мучаются.

С готовым посланием отправил капитана Духа, бывшего в прошлом году старпомом, и участвовавшем в устранении «оплошности» датчан. Для солидности ему в свиту добавил десяток морпехов, в парадном облачении – то есть, в постиранной и отлежавшейся форме.

Вернулись посланцы только поздним вечером – весь день они занимались «игрой по станциям», постепенно переходя от чиновников адмиралтейства к чиновникам дворца и набивая ценность послания, своими действиями, намеками и недоговорками – словом, все по плану.

На всякий случай объявил на канонерках готовность номер раз – с пушкарями, дежурящими в башнях вместе с заряжающими, обнимающими последние снаряды. Потянулось время ожидания. Отбиваться пока приходилось только от любопытных датчан и торговцев. Велел наблюдателям внимательно следить за перемещением кораблей на рейде – если нам будут перекрывать выход, отчаливаем немедленно.

Глава 38

Приглашение во дворец Кристиансборг пришло на третий день нашего визита – по нынешним временам, почти мгновенно. Приглашали вежливо, и время на сборы давали. Вот только собирать мне было особо нечего, парадного костюма у меня с собой нет. Как говорят – голому одеться, только подпоясаться. В моем случае – еще положить во внутренний карман специальную фляжку и зацепить вытяжную чеку за пуговицу. Не люблю, последнее время, ходить по гостям – опасное это занятие.

На выходе из фактории нас ждала карета – первый раз в Копенгагене меня обеспечивают представительским лимузином. Транспорт, это кстати – морпехи несли довольно увесистый, завернутый в парусину, подарок датскому королю. Ну не принято в это время ходить на приемы без подарков.

Погрузился в шум города, будто попал в другой мир. Уже забыл, что это такое, спокойно ехать по шумному, людному городу и смотреть в окно на занимающихся своим делом людей. Война ломает психику.

Дворец датских королей расположился на небольшом островке, в черте города. Говорят, именно отсюда началась столица Дании. Несколько ажурных мостов связывали дворцовый комплекс с остальным городом, и, что любопытно, стен вокруг дворцовой площади не было. Похожую компоновку использовали архитекторы при проектировании Петербурга, только у нас к каналу вокруг дворцовой площади будут сходиться прямые каналы, лежащие веером по городу, и сопутствующие каналам широкие набережные. Теперь у меня есть, с чем сравнивать. Собственно, и крутил головой по дороге, оценивая Копенгаген с точки зрения архитектуры и градостроения.

Убранство дворца меня интересовало все из тех же, натуралистических, соображений, и даже не сразу понял, что мы уже дошли до приемной залы, заинтересовавшись наборными деревянными створками.

Аудиенция в Дании проистекала при большом скоплении придворных, и на их фоне мой мундир выглядел черной вороной, попавшей, после пролета через вентилятор, на ферму павлинов. Оставалось добрать недостающие очки напором.

Шагнул вперед, разводя руки и незаметно толкая толмача

– Приветствую короля Дании и Норвегии, вендов и готтов, герцога ШлезвигГольштейна, Штормарна и дитмарсов, графа Ольденбургского и Дельменхорстского, Фредерика от имени моего пресветлейшего и державнейшего великого государя и великого князя Петра Алексеевич всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца!

Склонил голову в вежливом поклоне, после чего продолжил речь, обводя глазами зал.

– Государь мой радостью с друзьями спешит поделиться, этим летом галльский петух и орел двоеглавый одолели английского льва. Ныне на престол Англии король Яков восходит, и о мире разговор ведет. В знак дружбы позволь преподнести тебе символ освобождения морей от диктата английских флотов.

Зал заинтересованно затихал, по мере перевода, и с интересом смотрел на морпехов, волочащих обещанный презент.

Жестом фокусника вспорол несколько стежков подшивки и сдернул холстину, обнажая симпатичное носовое украшение, заготовленное на лондонских верфях для очередного корабля. Украшение предназначалось явно не для линкора, судя по размерам, зато богатством отделки могло украсить королевскую яхту.

Скульптура представляла собой – мускулистого золотого льва, стоящего на зубцах большой короны с задранным хвостом и оскаленными зубами. Хотя, судя по весу, украшение было все же деревянным, покрытым сверху золотом. Богатство отделки и деталировка выполнены на высочайшем уровне – дарить такое королю не стыдно.

По залу шепотки переросли в мерный гомон. Подароксимвол, похоже, понравился. Фредерик встал со своего коронного стульчика, и, волоча за собой длиннющую мантию, обошел шедевр лондонских верфей, ведя по нему ладонью. Выражения лица короля, при этом, напоминало заинтересовавшуюся сыром крысу. Помоему он даже своим длинноватым носом шевелил.

Склонил голову еще раз, когда король перевел на меня взгляд с подарка. Вот ведь всех учу, что надо знать языки и традиции с протоколами разных дворов. А сам? Вот чего дальше делать надо?

Не дождавшись от меня продолжения, Фредерик осмотрел презент еще раз и торжественно высказал нечто, поводя рукой то в мою сторону, то кудато в пространство. Толмач зашептал в ухо что мол, благодарит своего царствующего брата за подарок, что радуется вместе с ним и что доволен свободой морей. Причем, перевод толмача вышел явно более короткий, чем речь монарха. Интересно, он и мои тексты своими словами пересказывает? Надо будет уделить этому вопросу внимание.

Проходя мимо нас обратно к трону, Фредерик, тихонько сказал чтото толмачу, и величаво прошествовал далее, что с его худой фигурой давалось, видимо, нелегко. Да и молод он еще, чтоб самодержавности набраться – как никак «книжный червь». Отметил некоторое ребячество и за собой, так как с трудом подавил желание наступить на волочащуюся мимо королевскую мантию. Более того, быстро окинув взглядом зал, заметил, что ползущий за Фредериком шедевр ткачей многие провожают взглядами. Видимо не у меня одного дурацкие ассоциации.

Король устроился в своем кресле и ожидающе взглянул на меня. Гул придворных притих. Мне теперь что? Сочинение на тему «как провел лето» пересказывать? Да и, пожалуйста…

Уложился в пол часа былинного сказания, делая паузы для переводчика. Меня не перебивали вопросами, что радовало – а то забуду, где и чего именно соврал.

По окончанию моего восхваления деяниям русского и французского флота с армией, король, не вставая с кресла, и размеренно поводя кистью руки, высказал нечто, что толмач перевел как «…такие деяния не должны остаться без награды, о которой они, в смысле он, подумает…». После чего Фредерик вышел из залы под поклоны всех присутствующих. Меня что, бросили на съедение местной знати?! Мдя. Не повезло. Как пел Сауроныч

В пещере и деревне, в десятках разных мест

Маньякам приключенцам, всегда найдется квест…

Тяжело вздохнул, сразу вспомнив про свое пошатнувшееся здоровье. Сбежать не выйдет, толмач шепнул, что Фредерик позже пригласит на настоящую аудиенцию. Оставалось только заложить за лацкан руку, блокируя детонатор от случайного срабатывания. И кинуться с этой «связкой гранат» на амбразуру.

Вот ведь! Довоевался. И сравнения пошли все с фронтовым уклоном. Надо переучиваться на мирную жизнь. Надеюсь, она у меня будет.

Почерпнуть из разговоров с датчанами особо ничего не удалось. Сложно вести непринужденную беседу через высокий языковой забор. Да и не рассказывали ничего даны, предпочитая меня выспрашивать. Все что удалось, это подметить три основные группы, на которые условно можно разделить придворных по отношению к русским – явные злопыхатели, сторонние наблюдатели и горячие поклонники. Поклонницы не в счет. Со счетом примерно 5 к 12 к 2 выигрывали сторонние наблюдатели. И за что русских не любят? Мы же белые и пушистые! Начал ронять в разговорах ключевые фразы – «русские много денег потратить хотят», «Государь город строит», «преференции для торговли» и так далее. Счет 5 к 0 к 14 мне должен понравится больше.

Фредерик позвал в кабинет часа через два с четвертью. При этом засекал, как из зала вызывали других придворных. Похоже, Фредерик лихорадочно совещался с бомондом – плохой знак. По моим сведениям король датский, несмотря на возраст, правил королевством сам, без подсказок. Значит, он колеблется с принятием решения. А колебания мой оптимизм привык толковать не в свою пользу. Стал выстраивать в голове линию нападения, которая, как известно, является лучшей защитой.

На аудиенцию, меня одного провели к северному крылу дворца… в библиотеку. Фредерик в своем репертуаре. Слуга, через толмача, еще в зале, предупредил, что его величество желает разговора с глазу на глаз, и что толмач там будет датский. Посему не очень удивился, застав Фредерика без мантии, с валяющимся на столе, поперек груды бумаг, парике, развалившемся в кресле. Рядом с ним на стуле сидел, проглотив копье от стоявшего рядом рыцарского доспеха, пожилой чернобелый дворянин, в смысле одетый в черное, с белыми манжетами и воротничком.

Фредерик немедленно начал «гнуть подковы»… И что это, действительно, за ерунду ему в письме написал?! Как же достали меня все эти монархи! Еще и толмач этот языку учился непонятно где – мне после его переводов еще один толмач не помешал бы, уж очень неудобно старичка переспрашивать.

Засунул руку за лацкан, ставя сюрприз на боевой взвод. Пусть мы оба будем на взводе. Наглеть так с музыкой. Переложил несколько свитков на столе, пододвинул к нему стул и уселся, под удивленным взглядом Фредерика, раскладывая еще одну выкопировку из походной планшетки. Говорят, датчане спокойны к формальностям при общении. Вот и проверим.

– Фредерик, о прошлом годе ты нас предал, уж не серчай, коли эта истина не по этикету. Скажу тебе правду, как государю моему Петру говорю.

Старичок, вскочивший на первых словах, уселся обратно, по жесту своего короля. Теперь проглоченные им копья смотрели своими поблескивающими наконечниками на меня из его глаз. При переводе дворянин несколько раз останавливался – видимо подбирал обтекаемый перевод. Это он напрасно. Скрестив взгляд с его копьями, произнес раздельно

– Прошу толковать сказанное точно…

Посоревновались еще на ристалище взглядов. Дворянин отвернулся и продолжил перевод без особых задержек. Потом они еще и несколькими фразами обменялись без перевода. Интересно моя тушка им тут не очень мешает? Вклинился продолжением речи в повисшую паузу.

– Государь мой огорчен дюже. Он поверх всего даденное слово ставит. Коли слово порушили, которым о мире договаривались, то и мир порушили. Но готов Петр виру взять малую, дабы с хорошими соседями ссору не чинить. Вирой той государь мой – земли северные, норвежские, определил. И на том стоять будет твердо.

Провел пальцем по выкопировке, подчеркивая и так ярко нанесенную новую границу. Дед бубнил перевод, выделяя тоном, насколько он не согласен с произносимыми через него словами. Лишь бы этот борец за традиции меня за грудки не схватил.

Выждав, когда затихнет перевод, продолжил, не давая ответить

– Фредерик. Не хочет Петр войны меж нами. Но так будет, коль виру ту великой сочтешь. Земли те, царству нашему, по новой границе со свеями нужны. Петр границу посередке Ботнического залива своей рукой начертал, почитай до самого моря Норвежского. У него и карта земель в зале висит с границами новыми, на которую он каждый день любуется. Прошлым летом, аккурат как ты англичан к Риге пропустил, по всей новой границей со свеями наши гарнизоны, которые под Ригой Карла побили, встали. А этим летом еще и в Тромсе гарнизон встал. Твоя воля, Фредерик, вирой за порушенное слово откупиться, али за земли северной Норвегии, которые не родят ничего, а живут лишь рыбой да привозным зерном, кровь лить. Коли случиться война, тогда Господь нас рассудит – и только он ведает, кому, и что, опосля нее отойдет.

По мере перевода король сменил позу на более напряженную. Мое седалище предположило, что канонерки пора переводить с готовности раз на боевую готовность.

На старичка вообще старался не смотреть – от него волнами шло желание придушить некоего русского. Не так все гладко выходит с Данией, как мне думалось. Ну, вот зачем им эти, действительно богом забытые земли?! Нам то понятно зачем – мы по перешейку от залива до фьорда Тромсе железную дорогу проложим, будем по ней базу снабжать и границу патрулировать. А на запасном пути поставим, что положено в таких случаях. Но Данамто эти земли не особо и нужны. Только что, ради престижу. Так мы им красивый выход оставили – сделать России благодарный подарок в честь … чего ни будь. Все будут с красивыми, благородными лицами. Народ ликует и кидает чепчики. Мдя… где там мой дежурный, бронзовый таз для идей?

Пока король переваривал перевод, меня терзала наиболее актуальная мысль – выпустят меня из дворца или у Дании будет новый монарх.

Теперь передо мной сидели два дана, наглотавшиеся рыцарского снаряжения. Все плохо.

Посмотрел прямо в глаза его высочеству.

– У меня на родине, ваше величество, говорят – «худой мир лучше войны». И еще говорят – «долг платежом красен». Союз наш, коли дружеским останется, царствам только достаток принесет. Негоже соседям ссориться. Но и обман чинить невместно.

Откинулся на удобно изогнутую спинку стула, показывая, что все сказал. Говорить, действительно, было больше не о чем. Просить сейчас за Сальтхольм будет явным перебором.

Обмен мнениями датчан затянулся. Держал нервы в узде, сохраняя видимость спокойствия. Надо вносить в Академию, на военный факультет, занятия по посольской подготовке. Высшие офицеры должны знать, как действовать в таких вот ситуациях.

Разрешилось все неожиданно просто. Старичок, от имени короля, поблагодарил меня за передачу воли моего монарха, всем своим видом показывая, что благодарит меня именно король, да и то строго по протоколу. После чего мне предложили «ступать», над словами Петра Фредерик обещал подумать несколько дней и отписать. Пришлось уточнить, ждать ли мне ответа тут, или …

Обмен мнениями на датском привел к предложению ждать тут неизвестно сколько. Поклонившись кивком королю, сообщил, что через полторы седмицы меня ожидает государь, и могу ждать четыре дня, опосля чего, обязан покинуть гостеприимную бухту Копенгагена и его замечательных жителей – ибо воля моего монарха для нас, его слуг, закон, и она будет выполнена всегда!

Испросил разрешения удалиться. Измотал меня этот короткий разговор и длинные недомолвки. Буду все эти четыре дня валяться на койке и пить отвары. Лекарей попрошу еще и цветы пустырника в отвар добавить, а то начну на людей бросаться. И языки учить надо. Где бы на все время взять?

До канонерок нас даже отвезли. Вежливый мажордом, или как их тут называют, очень красочно демонстрировал жестами, как он страждет нас проводить. Но на него шикнул ктото из местных шишек в зале, где мне пришлось собирать свою свиту. Еще один раунд переговоров собрал вокруг меня приличную толпу народа, пришлось подтверждать, что да, готовы в Дании заказывать множество вещей, да и канал готовы строить, ежели король наши договоренности не порушит. Еще кучу «да», в том числе и про то, что нанимаем на службу. И не меньшую горку «нет», так как про массовые казни свеев ничего не слышал, как и про казни осман, вместе с переселенцами не ведаю. И медведи по улицам у нас не ходят – это для проформы упомянул.

Разговоры пошли светские, и смущенный толмач перевел мне рекомендацию пышного датчанина, сменить его, в смысле толмача. А то не любят даны говорить пошведски. Могут, но не любят. Посмотрел с осуждением на мнущегося переводчика. И почему, интересно, был уверен, что толмач переводит на датский? Будет мне уроком. Датчане и в мое то время не любили шведов, а ныне так подавно. Только другого толмача у нас нет. Везде проблема с кадрами…

В продолжившихся беседах делал акцент, что все дела, которые вместе творим, будут в силе, пока мы друзья. На это немедленно получил прощупывающие вопросы, есть ли причина сомневаться в нерушимости и так далее. Вот тут и рубанул правду – да, есть. Эскадра англичан и голландцев в прошлом году в Балтику прошла? Прошла! Наши верные союзники не только ее не остановили, но даже не помогли нам, занятым в баталии под Ригой, отбиться. Сами понимаете, тут без серьезной виры, дело миром не решить.

Ну, и виру назвал, с печальной усмешкой наблюдая, как множество датчан повторяют мимику давешнего старичка. Вот теперь все. Оставалось внять мажордому и покинуть дворец, выбивая подковками по мощеной площади перед дворцом фрагменты пятой симфонии Бетховена, запомнившейся по фильму моего времени – «Аллегро с огнем».

Обратная дорога, под мерный цокот лошадей вызывала грусть. Смотрел на узкие улочки Копенгагена, красивые домики, и видел все это в огне, передергиваясь от видений. Петр не уступит. И Фредерик будет стоять на своем. Бес меня попутал с этой Норвегией. Помолиться что ли?

Зайдя в ворота фактории, постоял на дворе, разглядывая сруб православной часовни, оставшейся ганзейцам в наследство от базы. Только сейчас заметил, с какой любовью подняли это здание. Посмотрел пристально на резьбу по дереву, на прихотливый узор крыши, на полированную латунь в украшениях. Часовня стояла живым воплощением веры. Веры в радость, что может приносить труд, гордость, когда твой труд радует других. Веры в будущее, когда седой старик скажет восхищенным внукам – «А тож! Мы с Парфеном эту церкву и рубили». Много ли надо старости? Совсем чутьчуть. Верить, что жизнь прожита не зря.

Прошел мимо часовни. У меня свой храм, покачивающийся на волнах, и взметнувший в небо высокие шпили. Да будет каждому человеку по его храму. Аминь.

Поднимаясь из лодки по штормтрапу на Дух, уже почти успокоился. Коли не миновать четвертого года войны, встретим его достойно. Отмахнулся от доклада дежурного офицера.

– Объявляй по кораблям боевую готовность. Увольнения отменяются. Дежурство в башнях посменное, караулы удвоить, наблюдателей удвоить. Выполнять.

Козырнул в ответ на бодрое «Будет исполнено!». Может еще и пронесет. Датчане деньдругой перебесятся, а потом, может, и взвесят, что им ценнее – далекие северные земли или близкие соседи.

Над кораблями зажигались звезды, отражаясь блестками на колышущемся море. Среди сонной неподвижности рейда слышались разговоры с Гонца, стоящего рядом. С тихим, катящимся звуком, кормовые башни поводили стволами. Первая ночь под зависшим дамокловым мечом.

Зря Цицерон рассказал про этот меч, висящий на конском волоске над троном, и напоминающий своим существованием про призрачность жизни. Иногда очень уютно в выдуманном мирке. Во многих знаниях – много печали. Жизнь в стиле Шклярского.

Как нервно и четко бьют пальцы чечетку

На мокром окне

Вот ночь утечет, все будет не в счет

Так кажется мне.

Взгляни: а под тем ли, ты солнцем стоишь

Клянись же, ешь землю, что вместе со мною сгоришь

Утром на нас так и не напали. Велел экипажам отсыпаться посменно. В том числе и экипажам Псов, так и просидевших всю ночь в катерах, загруженных Гарпунами. Согласно плану прорыва катера должны были расчистить дорогу канонеркам. Как не печально, но Гарпунов у нас было больше, чем снарядов к соткам.

Днем отсыпался сам. Отвар с пустырником помог оглушить мою паранойю, и засыпал только под привычные причитания совести.

Во второй половине дня политическая труба позвала на работу, так как попрежнему числился неким политическим консультантом флота. На базу прибыл датчанин с адмиралтейства, пожелавший согласовать совместные действия. Это, какие, любопытно? Где встанет рота арестовывающих, и в каком порядке мы будем выходить за ворота? Шучу, конечно. Даны, не хуже нас, понимают, что полумеры в острых вопросах не спасают.

Адмиралтейство прислало праздничную депешу, рассказывающую, как они все счастливы и как на радостях хотят провести парад, в том числе флота. В общем, сказки рассказывают. Мне бы самому захотелось проверить боевую эффективность неизвестного корабля, получи мы про него противоречивые слухи. Маневры бы выдумал или конкурс, какой. Так что, парад, это они еще неплохо выкрутились.

Посмотрел долгим взглядом на датчанина, ожидавшего ответа, взял из рук толмача толстый, почти картонный лист из адмиралтейства. Словом, тянул время. Устроить нам бяку на параде в упор – проще простого. Но возможно, приглашение и без подвоха – тогда отказываться не стоило. Отоспавшаяся паранойя кричала громче здравого смысла.

Убрал послание в планшетку, и кивнул толмачу переводить.

– Передай на словах. Наши корабли, не парадное оружие, а клинок для смертного боя. Обнажать такой меч в праздник будет святотатством. Но почту за честь, коли с наших кораблей, со стороны, достойные адмиралы на маневры своего флота вместе с нами посмотрят. Жду гостей перед парадом. У меня еще осталось несколько бутылок голландского и английского джина, мы сможем со стороны оценить различия, как вин, так и кораблей.

Расставшись с датчанином, заставил себя не падать обратно в койку, а заняться рутинной проверкой конструкции канонерок. Неизвестно когда еще выдадутся пара дней безделья.

Пробежавшие дни заявили, моими трудами, что канонерки пережили поход в целом неплохо, но со сварными швами надо будет еще поработать. Паутинками глухих, не сквозных, трещин покрылось много швов, особенно в середине корпуса, где знакопеременные нагрузки самые большие. Выработка шиберов двигателя вышла больше, чем ожидалось, но разбирать машины не в самом дружественном порту посчитал неудачной затеей. Накопилось и множество мелочей – накипь в конденсаторах, развальцовка степсов, паучки коррозии, выпирающие изпод краски. Прототипы собирали на себя всю паутину, в архивах моего незнания. Но при этом они прокладывали гать, в болоте неизвестности. Первым всегда трудно.

Команда, перешедшая в готовность «раз», занималась наведением лоска и повторным отскребанием верхней палубы от выхлопов Сорок. Надо будет подумать, как обойти эту особенность ракетного оружия.

Канонерки готовились принять гостей, в том числе командам подробно разъяснялось, чего нельзя говорить, показывать и куда нельзя пускать. Гости прибыли на утро четвертого дня пребывания канонерок на рейде. За день до этого датский флот активизировался, и мы удвоили посты наблюдателей. Очень сложно себя чувствуешь, когда невдалеке на линкорах открыты пушечные порты, пусть даже из них не торчат стволы орудий, а только летит мусор и выплескивается грязная вода.

Кортеж к фактории прибыл солидный, с десяток карет. Пришлось их на двор пропускать, так как на узких улочках этого времени о парковочных местах не задумываются – не то, что в нашем проекте Петербурга. У меня по набережным аж три полосы заложены на каждый берег, плюс еще широкий тротуар, под которым пойдут коммуникации. Все же, удобно строить город с нуля, да еще представляя, какие проблемы у него будут в будущем.

Разместив в боевой рубке, перед открытыми попоходному иллюминаторами, по полудюжине гостей на каждой канонерке, корабли снялись с якорей, и малым ходом пошли в сторонку от концентрирующихся для игры мускулами линкоров датчан. Разговоры, понятное дело, крутились вокруг конструкции Духа, но подробные расспросы пресек, сказав, что уважаемые адмиралы смогут разглядывать этот чудокорабль, когда его купят у нас. На что, понятное дело, получил еще массу вопросов, но уже в политической области, куда и старался спихнуть разговоры с особенностей конструкции.

… Конечно продадим, даже сделаем для вас новые, легче чем эти, так как на этих мы учимся, а вам уже без недочетов продадим… Да, дорого – но один такой корабль целой эскадры стоит… Нет не скоро, ныне верфи для наших флотов корабли строят, а потом и друзьям построить можем… Вот, не ведаю, как повернется – меж государями нашими черная кошка пробежала, и как оно дальше будет…

Прессинг датчан, часть вторая. Про продажу канонерок действительно задумался. Сделать их из 10 мм стали, коловратники старого образца поставить, на которых шибера надо постоянно менять – и будет у нас очень жирный кусок масла на толстый кусочек хлебушка, который, при усиленном денежном вливании, обеспечат нам разросшиеся земельные артели. Воевать с этими новыми канонерками не так уж и сложно, прицелы мы им поставим как на фрегатах для Ганзы, орудия гладкоствольные, для удешевления и так непомерно дорогой конструкции – думаю, будем спать относительно спокойно. И ремонтные доки с нужным оборудованием, опять же, только у нас будут. Впрочем, это все туманные прожекты. Дымовая завеса.

Маневры датчан не впечатляли. Когда участвовал в настоящем бою, где эти линии кораблей выплевывали тебе в лицо дымные смерчи, вокруг летела щепа, и воздух гудел – все эти парадные «танцы» выглядят бледно. Дегустирование разного джина представляло больший интерес. Правда, результат и тут был предсказуем – голландцы делают джин как эксклюзивный продукт, а англичане для его изготовления используют подгнившее зерно, которое больше некуда продать. Зато английского джина было много. Вот и живой пример, когда ручную работу вытесняет поточное производство.