Текст книги "Броненосцы Петра Великого. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Алекс Кун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 143 (всего у книги 166 страниц)

Окрыленный новыми знаниями, немедленно организовал паузу в празднике, наскоро обсудив со слегка косым Алексеем перспективы. К обеду экспедиция позвала уже всех индейцев на потлачь, предварительно разбавив медовуху, оказавшуюся для местных крепковатой, и заготовив подарков на полторы сотни рублей. Особых дебошей не ожидал, но два капральства морпехов у меня были подняты по боевой тревоге.

Пока гремели кружки, слышались выкрики и редкие выстрелы в воздух, вернулся к написанию инструкций для общения с аборигенами и дополнениям в Уставы. Напиваться в стельку не хотелось, мне одного дня праздника вполне хватило, чтоб болела голова и, почемуто, колени.

На ужине офицерский состав экспедиции, раскрасневшись от выпитого и набравшись впечатлений, бурно обсуждал, как они пройдутся по всем племенам островов на южном архипелаге, и вернуться на запад, на гряду островов, подводить алеутов под руку Алексея. Звучали даже планы повелеть аборигенам, что они теперь под рукой Алексея, и без позволения сюзерена друг с другом биться не должны. Обсуждались идеи и похлеще.

Молча слушал эту ахинею, качая головой. Даже для моего авантюризма эти разглагольствования молодых дворян выглядели сказками. Мысленно прикидывал варианты.

– Ты граф, что сказать хотел?!

Алексей заметил мои хмыканья, и не преминул оторвать меня от созерцания вилки.

– Нет, Алексей Петрович, нечего мне сказать.

На этот раз царевич посмотрел на меня пристальнее, а обсуждение водружений двуглавых орлов на камнях Аляски приостановилось.

– Что ж, так?! Твоим же словом сий поход справлен!

И это верно. Наверное, нельзя отмалчиваться. Опять на меня все непопулярные решения свалят, но иначе нас тут всех положат со временем.

– Нечего, ибо не о том говорим.

За столом стало совсем тихо. В наступившей тишине особенно отчетливо звякнула вилка, положенная мною на стол.

– Не о том. Наговор это, будто племена местные с радостью под руку чужеземца пойдут. Слабые, малочисленные, пойдут. Но только и у них обиды, да кровники имеются. Как только они нам под крыло занырнут, так немедля отыграются на ком, а расхлебывать, уже нам. Сильные сразу войной пойдут, склады разграбят и пожгут, дабы слабыми не показаться. Как не крути, не видать нам тут мира в годы ближние. А коль так – уже не торговые дела, а военную компанию обсуждать потребно.

Высказав самое наболевшее, обвел взглядом лица высшего состава экспедиции.

– Коли слово мое вопрошаете, то вот оно. Канонерку оставить тут потребно, да наряд усиленный в форте. На канонерке по всем землям окрест пройти, торговать согласно новым торговым правилам, но вести себя строго. Население не забижать, платить честно, согласно статусу поселений, подданство не навязывать пока, присматриваться, да силы оценивать. Коли нападет кто, тиранить жестко, обкладывать данью и брать родовитых аманатов. Ежели так к делу подходить, то и строить форт поиному потребно. Крепостицу надо большую, дома для аманатов, казарму для наряда канонерки. Артели рабочие за топливом отправлять, охрану для артелей…

Говорил еще долго. Дворяне трезвели на глазах после моих описаний возможных разоров. Упирал на то, чтоб не обольщались добродушием наших соседей, у них явно не все хорошо. Приводил соотношения, сколько нас, а сколько их. Закончил мыслью, что истинный владетель должен быть, не только добр и справедлив, но еще строг и силен, иначе самые замечательные подданные сядут на шею.

Остаток вечера прошел в ожесточенных дебатах, спаливших мне половину нервной системы. Даже намеки на мою «кровавость» прозвучали, чего не припомню со времен выхода экспедиции в плаванье. Но эти намеки сыграли мне на руку, Алексей вскинулся, выражая свое неудовольствие, и встал на мою сторону. И кто теперь против нас?!

После этих разговоров пересмотрели кандидатуру в губернаторы Аляски, теперь им становился ставленник Петра, Родион, имевший опыт сбора ясака в Сибири. При форте оставалась канонерка с двумя катерами и сотней морпехов, береговой наряд усиливался полусотней колонистов, за счет экспедиционного наряда. Домов и складов отстраивали на всю эту толпу народа, плюс значительно загружали амбары форта товарами для обмена.

Вокруг форта будем строить крепость с размахом, закладывая в нее казармы для моряков и морпехов, с запасом на будущее, дополнительные амбары и склады, интернат для аманатов, с первым этажом, рассчитанным под будущую школу, домик больницы, терем губернатора – по плану, четырнадцать строений, не считая крепостных башен. По предварительным расчетам, девятьсот метров стены плюс дома и постройки, это пять тысяч стволов строевого леса. Огромный объем работ даже для двух сотен остающихся. Надо привлекать к работам индейцев, а значит, разрабатывать под них тарифную сетку. И проводники нам в дальнейшем пути не помешают, значит, еще и адаптировать табель о рангах. Почему мне эти мысли раньше в голову не пришли? Опять цейтнот!

***

Первой, на новых землях, построили церковь, удивительно взбодрившую личный состав. Дня не прошло после подведения под крышу, как ударил церковный колокол, и люди стали посматривать на окружающие пейзажи с прищуром, оценивая «свою» землицу. Строительство остальных сооружений заметно ускорилось. Форт, служащий крепости цитаделью, расширили, добавив два поверха, то есть, он теперь становился трехэтажным, правда, с низкими потолками на этажах. Рвы и палисады были сочтены излишними, у нас тут не Суэцкая крепость. Строительство стен отложили на лето, направив все силы на заготовку леса и постройку минимума жилья. Когда поднимут стены, жилые и складские площади заметно увеличатся. В этом заявлении парадокса нет, стены нынче строили не в виде вертикально вкопанных стволов, а в виде обычных срубов с горизонтально лежащими бревнами, связанными венцами небольших, выступающих за стену, башенок. В результате получались три рубленные стены, оставалось только добавить четвертую, параллельную со стене крепости, вырубить в ней оконца и двери, после чего использовать внутренние пространства крепостной стены под жилье или склады. Крыша такого помещения служила полом для защитников на стене. Удобно и практично. Девять сотен метров крепостного периметра дают минимум четыре тысячи квадратных метров отапливаемых площадей. Отопление сделаем центральным, с одной котельной. Но это все позже.

Пока занимались сборкой домов из грузов ледовых кораблей, заготавливали и корили лес для летнего строительства. Индейцы довольно просто согласились работать на подхвате, видимо им пока делать было нечего, лед на реках еще не встал твердо, месиво из земли и снега не располагало к путешествиям.

Климат на 61ой широте, на которой встал наша крепость «Аляска», не сильно отличался от погоды шестидесятой широты, на которой стоял СанктПетербург. Похолоднее, ветренее, но не особо дождливее или заснеженнее.

Строительную лихорадку нагло манкировал, вцепившись в письменный стол и отбиваясь от ежечасных попыток вытащить меня в грязь взбитую берцами, под бешено стучащие топоры и визжащие пилы. Должен же быть тут хоть один человек, занимающийся не тактикой, а стратегией! Алексея пытался усадить рядом с собой, но у него свербело поруководить.

Седмицу продолжалось круглосуточное строительство, загрузка кораблей обрезками строительного леса, и всем, что напоминало топливо, общение с индейцами и подготовка поисковых партий. Ночью площадки заливал свет прожекторов, серым днем освещение выходило порой хуже, чем ночью, но угольные стержни для прожекторов, несмотря на то, что мы их сами прессуем, следовало экономить.

Подняв минимальный жилой фонд и дописав инструкции, конвой засобирался на юг. Подводя итоги на традиционном вечернем собрании за тарелками – разбирали наши плюсы и минусы.

Поселение мы тут оставляем крепкое, сковырнуть его будет непросто. Канонерка пройдет по всем берегам окрест, заявляя о новой силе и озвучивая правила игры. Когда поисковики найдут на Аляске золото еще неизвестно, но у нас появился полноценный заменитель – меха, в том числе каланов.

Вообще, меха каланов убили Аляску. Потекшее отсюда мягкое золото вызвало в моей истории «меховую лихорадку» и сюда рванулись авантюристы всех мастей, о природе и местном населении задумывающиеся только в свете рабов и дохода. Повторения этого беспредела надеялся избежать при помощи патрульных канонерок, а промыслы отдать на откуп индейцам. С одной стороны аборигены добудут меха меньше, чем могли бы добыть русские промысловики, зато цены на мех будут долго держаться запредельными. Вместо того, чтоб получить большие прибыли сразу, получим даже больше, но за много лет.

Индейцы, ознакомившись с нашими ценниками, решили выходить на промыслы, как только позволит погода. Если аналогичная ситуация выйдет с остальными поселениями аборигенов, долг Петру вернем за одну или две проводки ледовых караванов.

Первые аманаты из деревень, в количестве двух подростков, обживали одну комнатку форта, пока строился их интернат. Над поселком индейцев ныне полоскался красный вымпел, заявляя об их дружеском статусе. Еще один вымпел развивался над поселком в сорока километрах от крепости, стоящем в устье реки, впадающей в наш рукав залива – туда добрались поисковики на катере, вместе с купцами.

Ледокол мы разгрузили на две третьи, еще одна такая «губерния» и можно отправлять ледокол обратно. Кстати, на зеленокрасноголубых флагах губерний допускалось вышивать губернские гербы, которые утвердит Алексей. Для Аляски мне показался подходящим герб с ногой, провалившейся по колено в грязь и засыпанную сверху снегом, ну, еще можно штрихи гор поверх начертать – но этот герб энтузиазма не вызвал, и пока над крепостью развивался простой Алексеев триколор. Этот же триколор подняли на ледовых кораблях, а вот на канонерках остался Андреевский флаг, олицетворяющий единство военных флотов обеих империй.

Возвращаясь к делам форта, упомяну готовящуюся к отправке на север поисковую партию. Партия готовилась в тесном сотрудничестве с индейцами. Наши способы передвижения аборигены забраковали и обещали привести собак. Откуда они их приведут, индейцы не уточнили, но за скромное вознаграждение взялись оснащать поисковиков по местным нормативам и выделить проводников. Судя по поведению, местные нам оказывают великую честь и делятся самым ценным, видимо, имея в виду собак, так как отношение к людям тут довольно утилитарное – бог дал, бог взял. Благодаря этому, наши батюшки, развернувшие активную агитацию, находили понимание среди местных. Священники радостно утверждали, что скоро дело и до крещений дойдет.

Больше никаких знаковых событий не произошло, корабли переоснастили из запасов, машины перебрали второй раз, топливо загрузили меньше, чем хотелось бы, но теперь есть что противопоставить шторму.

12 декабря 1709 года три корабля экспедиции, окутавшись дымом ответных залпов, под звон колоколов церкви, выходили в залив, начиная новый этап путешествия. Планы основания фортов пришлось пересмотреть, так как оставлять небольшие гарнизоны, размером с капральство, становилось опасно. Вместе с тем, на первое место выходило снабжение северных земель и обеспечение продуктовой независимости – по ледовому пути мы сюда замучаемся припасы таскать. Для посевов южные земли подходят больше Аляски, значит, нам туда дорога.

Время отхода ледовых кораблей в обратный путь неуклонно приближается, а путь впереди еще не меньше двадцати тысяч километров с учетом обратной дороги. Немного в этом пути нам поможет сам Тихий океан, течение, идущее вдоль всех берегов, несет корабли по кругу от Аляски к экватору, затем вдоль него и потом, поворачивая мимо Японии, опять на север, по кругу. Скорость течения местами около сотни километров в сутки, или несколько меньше. Просто дрейфуя можно пройти по кругу в северном полушарии за 7–8 месяцев, слегка подправляя курс парусами и переходя из одного течения в другое. В нашем распоряжении имелось восемь месяцев до открытия ледового пути. Но пару месяцев, если не больше, уйдет на основания поселений, так что, следовало поспешать, и корабли окутывались парусами, пользуясь перерывом в штормах.

Мой мысленный метроном начал громко тикать, с каждым тактом уменьшая наши припасы и увеличивая шансы на неудачу. Ненавижу это состояние! Почувствовал себя как перед Северной войной. Но на этот раз рядом пил не Петр, а занимался говорильней Алексей. Даже не знаю, что лучше.

Через сутки корабли вышли из залива, хлопнули парусами, ложась на юговосточный курс, и бодро побежали к новым проблемам.

Выход в море после длительного спокойствия в бухте, заставил уважать зимнюю погоду. Волны били нещадно, заставляя периодически запускать машины и давать отдых парусным нарядам. Конвой с трудом удерживал кильватерный строй, периодически теряя канонерку между водяными валами. Каково приходилось ее экипажу, если на тяжелом, хоть и валком, ледоколе кишки выплясывали ламбаду, боюсь представить.

Взятые в проводники алеуты совершенствовали коммуникации с нашими толмачами, решил воспользоваться некоторыми плодами их междусобойчиков – конвой принял севернее и двинулся в обещанную большую бухту, искренне надеясь не спутать черные волны с не менее черными скалами.

На вторые сутки после выхода в море шторм утих до свежей погоды. Бухту мы нашли, что не удивительно – промахнуться мимо залива шириной в три десятка километров сложно. Вот только бухта оказалась огромным заливом с разбросанным по нему архипелагом островов, мелей и камней. От одной опасности спрятались прямо в другую.

Тем не менее, корабли шли под гротами, пробираясь на восток. Попробовали эхолот мастеров. Потом починили и вновь попробовали. Так и продолжали пробовать сутки, пока описывали двухсоткилометровую дугу по заливу, нанося на карту острова и постепенно отклоняя курс к югу.

Вокруг пилой стояли горы со снежными покрывалами, берега прорезали шрамы заливов, острова кишели морской живностью, и, по уверению алеутов, живностью двуногой. Хотя, для них и сто человек, это уже много, так что, можно считать эти места слабозаселенными.

Сутки передышки взбодрили, и ужин на ледоколе удался. Руководство наверстывало стравленную Нептуну дань и обсуждало перспективы. Обсуждало, как обычно, размахивая шашками. По их словам нам и тот островок для форта подходит, и вон тот, а берег у ледника был вообще сказочный.

При этом ловил на себе периодические вопросительные взгляды. А мне не хотелось отрываться от свежее жареной рыбки. Диво как хороша, после наших сублиматов. Это не в укор коку, просто все хорошо в меру, в том числе и слегка резиновое мясо.

Как и боялся, Алексей затребовал мое мнение еще до окончательной очистки рыбного скелета моей добавки. Изобразил последний светский лоск, промокнув губы салфеткой и втихаря вытирая об нее маслянистые пальцы.

– Не могу ваш спор рассудить. Коли Алексей Петрович решит на своих землях форт ставить, то так тому и быть. Могу только сказать, что фортов у нас осталось три, еще один неполный малый колониальный наряд и один основной наряд, который делить нельзя, ибо в нем каждому урок прописан. Дороги у нас впереди, никак не меньше, чем мы уже прошли. Коли высадим всех тут, воля ваша. Только с чем дальше пойдем?

Один из будущих губернаторов Алексея, ратовавших за приглянувшийся ему ледник, задал очевидный вопрос, откуда знаю, сколько еще впереди. Ну, дикие люди, ей богу. Хоть бы у навигаторов нашей широтой интересовались.

– Карп Михайлович, никак тебе меха взор закрыли? Мы ведь по испанским бумагам идем. Знаем, где наша граница на юге, знаем, где мы ноне. А вот какие земли меж этим знанием лежат, не ведаем. Но земли великие и богатые, то вы сами уже поняли. Невместно губернии делать величиной с ушко иглы. Не порусски это, селиться без размаху. Вот отойдем дней на десять от крепостицы, и новую заложим. Так и пойдем, покуда до испанцев не спустимся. Говорено ведь про то было. Чего заново языки трепать?

Алексей в это время спокойно доедал добавку, будто не про него разговор. Или он так меня от рыбы отвлекает? Напрасно. Точно знаю, что пара теней мой интерес к блюду уловили и натаскают к нам в каюту судок жареных хвостиков.

Про теней – разговор отдельный, и довольно долгий. Целое капральство на охрану мне совершенно без надобности, а вот зачин службы безопасности новой империи будет необходим. Святые отцы остались далеко на западе – самое время долго и вдумчиво учить новых контриков, но уже не связанных саном. Шпионы из морпехов выйдут вряд ли, как и из их учителя, а вот приучить мыслить логически и замечать незначительное, делая из него выводы – научить попробую. Будет служба «смотрящих».

Алексей относиться к силовым структурам своей империи наплевательски – сколько раз просил обратить его внимание на внутреннюю структуру контроля. Мне же нужно будет защищать новейшие технологии! Куда там. Типичный подход – главное придумать правильный и красивый закон, а как он исполняться будет, и будет ли вообще, это не монаршее дело. Как мне это знакомо. Придется брать внутренние службы на себя.

Опыта в этом деле слегка поднабрался, глядя на работу тайных и святых отцов. Теперь проводил свободные часы за учебой с капральством. Постепенно заполнял свободные прямоугольники в блоксхемах службы безопасности Империи фамилиями, и проводил индивидуальные занятия.

Капральство разрослось – морпехи, оценивая задачи, постепенно стягивали к себе людей со всей эскадры. Тянули по принципу знакомств, что еще не говорило о наличии у претендента нужных качеств. Некоторых приходилось отсеивать в просто силовые подразделения.

На наше шебуршание Алексей смотрел с пониманием, его сразу поставил в известность, что без новшеств империи не выжить. Сырья у нас мало, транспорта мало, а денег надо много. Значит, без маленьких, но дорогих диковин на продажу – не обойтись. Как не обойтись и без охраны тайны всего этого.

Императорыч согласился, и побежал вновь обсуждать законы со своим окружением. Надо будет глянуть их, хоть краем глаза. Надеюсь, Алексей переболеет всем этим зудом, и к началу настоящей работы станет вменяем. Пока у меня другие дела есть.

По своему обыкновению, устроил из обучения «смотрящих» соревнование. Расширившееся капральство ныне было поделено на две «команды», слегка различные по количеству, и любое действо оценивалось относительно его исполнения второй командой.

Такой подход принес любопытный результат. Каверзы друг другу устраивать смотрящим запретил, но кто ж меня послушает. Пакостить не пакостили, но невинные помехи, в виде двери подпертой шваброй учиняли. В результате, некоторые фамилии в квадратиках будущей структуры поменял местами.

Словом, «смотрящие» подрастают внимательные и сметливые, без рыбки вечером точно не останусь. Даже любопытно, чем вторая половина отыграется, рыбку ведь и запить вкусно не грех будет.

После ужина поднялся с Витусом на мостик. Конвой устраивался на ночлег – кругом темень, хоть глаз выколи. В море мы еще позволяли себе ночные переходы, но в этом заливе такие подвиги избыточны.

Побеседовав с капитаном о завтрашнем ходовом дне, покурив, и послушав, как Беринг накачивает палубный наряд на бдительное несение вахты в связи с возможным любопытством местных, отправился к своим бумагам – новые технологии и диковины еще откудато взять надо, дабы было, что охранять. А у меня, последнее время, муза спряталась, не перенеся штормящего моря.

Хотелось спать и рыбки. Двинулся к себе в каюту, ожидая сюрприза.

Три ходовых дня прошли без приключений. Свежий ветер гнал корабли мимо побережья, наматывая километры на лаги. На красоты берегов все уже насмотрелись, тем более, погода не располагала к вдумчивому созерцанию.

Жизнь в море бурлила, наплевав на холод и непогоду. Еще несколько раз видел китов, нерпа залезла в тузик, спущенный с Юноны для пополнения запасов воды, и не поднятый ночью на борт. Страна непуганой жизни.

Алеуты рассказывали толмачам свои предания, разок даже наблюдал пляску на палубе, если эти подпрыгивания можно было так назвать. Кстати, бубнов в виденных поселках алеутов не имелось, или их от нас прятали. Надо поинтересоваться, какое музыкальное сопровождение у подобных подпрыгиваний.

Тем не менее, толмач доложил, что мы подходим к землям ситкинкван и стоит их обойти. На вопрос о подробностях, толмач пожал плечами – воинов много, байд много. Заинтересовал. На это точно надо глянуть. Хоть будем знать, кто тут страшный такой.

Усмехался зря. На четвертый день по левому борту пошли изрезанные проливы рассекающие лабиринты островов.

Конвой, неторопливо расплескивал ленивые волны, идя под одними гротами, тянулся вдоль берега, высматривая обещанный проводником пролив к ситкской деревне. Но аборигены нашли нас первыми. Из уже пройденного проливчика выскочила длинная лодка на десяток гребцов и заскользила между нами и берегом.

Не совру, сказав, что две третьи команды выскочили на палубу глянуть на местный колорит. Аборигены действительно существенно отличались от наших проводников. Взгляд сам перебегал с алеутов на нашем борту к индейцам в лодке. Тут игра пошла уже не о «найди семь отличий», а скорее «найди пяток сходств». И выиграть эту игру, мало у кого получалось.

Индейцы в лодке выглядели… как индейцы. Размалеванные черными и оранжевыми полосами, голые до набедренных фартуков или кожаных штанов, видимо у самых богатых. Мускулистые, коренастые, хоть и мелковатые. У обладателя штанов в черных волосах до лопаток висели вплетенные пара перьев. Кстати странно, думал перья торчать должны, а оно вон как, висят остью вниз.

Чем ближе подходила лодка, тем интереснее становилось. Высматривал подробности в бинокль. Лодка большая, каркасная, на борт пущена кора, весла рафтовые, гребцы сидят на шпангоутах, в виде гнутых прутьев. Рыбачьей снасти не видно, скарба нет, гарпуны больше напоминают копья с костяными сколами наподобие кончика иглы шприца. Ой, не рыбаки это.

Передал бинокль своим теням.

– Докладывайте, что об этих гребцах мыслите.

Еще одна простенькая загадка на логику.

– Военный поход, кн… граф, тут и думать нечего.

Вторая тень только головой покивал, не отрываясь от бинокля и рассматривая берега.

Головоломка вышла несложной, команды наших кораблей пришли к аналогичным выводам и народ засуетился – наметилась беготня за оружием, и перестановки на палубе под крики боцманов.

Наблюдал эту суету с легкой усмешкой, ну да, сейчас этот десяток индейцев кааак кинется на тысячу лбов и три корабля, кааак растерзает… Понаблюдал, пока лодка с гребцами описывала вокруг ледокола циркуляцию. Любопытные у них привычки, акульи – вон, на второй круг пошли. Добавить парусов, что ли? Будет интересно, на какой скорости они от нас отстанут.

Толмач докладывал Берингу тарабарщину, изливающуюся из проводника. На ум пришла дурацкая мысль, у нас не проводник, а полупроводник какойто получился. С запорным слоем.

Поднялся на крыло мостика, к спорящим, пропустив спешащего туда Алексея. Пока поднимались, да разбирались с проводником, гребцы пошли на третий круг. Со слов проводника ситкхи приглашают в гости. По правилам им надо кричать, приглашая на борт, а они должны три раза отказаться, но потом согласиться, и будет мир.

Последняя фраза меня заинтересовала. А если мы не будем кричать? А если не ведаем их правил? Война? Оказалось – да. Ну, дикие тут нравы, однако. Велели алеуту кричать, но он сослался на незнание языка. И что делать? Заглянул в рубку и велел гуднуть. Пусть аборигены сами расшифровывают.

Гудок рявкнул над морем, полетев, крошась эхом, по каньонам изрезанного берега. Гребцы на лодке едва не перевернулись, но быстро восстановили согласованность и бодро пошли на четвертый круг. Наблюдал за ними уже с интересом, думал, они к берегу рванут, а они пересилили страх неизвестного и блюдут традицию. Очень интересно. А ведь их и ружейная стрельба может не испугать.

Вскоре традиции были соблюдены, ледокол трижды рявкал гудком, а лодка нарезала круги. За это время Беринг подготовил палубу к приему аборигенов, разогнал народ, выставил вооруженный наряд и уговорил царевича смотреть на представление из «ложи», не спускаясь с крыла мостика.

Напрасно про смекалку аборигенов историки отзывались насмешливо. Сброшенный штормтрап гребцы восприняли правильно, вскарабкались лихо и устроили на палубе нечто похожее на военную пляску, с подпрыгиванием и взмахиванием гарпунами.

Короткая пляска завершилась выкриками, индейцы спустились обратно в лодку, быстро отчалив, и устремившись в большой пролив впереди нашего курса.

И что это было? Немая сцена заставила всех переглядываться. Постепенно взгляды останавливались на наших проводниках, активно жестикулирующих с толмачами.

Консилиум из толмачей, дворян и офицеров решил считать, что нас пригласили в гости. Подозреваю, не все так однозначно, да только подозрения к делу не пришьешь.

Пока корабли заворачивали в открывающийся слева по курсу обширный залив, спустился к своему капральству. Вот и первая задачка для службы безопасности.

Вслед за лодкой наша эскадра лавировала меж камнями и островками внутри залива. Вокруг поднимались горы, из воды торчали камни, глубины резко упали, и пришлось сбросить паруса, переключаясь на машины. Лодка замедлила ход вслед за конвоем, дожидаясь, пока мы отыщем подходящие проходы. Не нравиться мне все это. Бухта в целом хороша, но нас вели в северовосточную ее часть, за большой остров, а там камни торчали как зубья на гребенке.

Пляски вокруг камней затянулись до обеда. Наконец корабли бросили якоря, едва имея метр под килем. Напротив рейда, на холме, стояла большая индейская деревня, и высыпавший на берег народ. Народа толпилось много, несколько сотен человек точно, а то и больше тысячи. На каменистом пляже у подошвы холма лежали длинные лодки аборигенов. В глаза бросалась разница поселений алеутов и этой деревни. Вот ведь странность, пять сотен километров географической разницы, а такие отличия в жизни.

Вокруг кораблей уже крутились лодки, на которых кроме мужчин сидели женщины, приковывая внимания к своим телам, прикрытыми одними только передничками. Как только им не холодно? Зима же! Снег выпадает.

Судя по мужику на головной лодке, в штанах и с десятком перьев вплетенных в волосы – нас посетила местная шишка. Индейцы вновь поднялись на палубу и устроили небольшую пантомиму. Толмачи затруднялись с переводом, но предположили, что с нами здороваются. Лично мне это больше напомнило «кошелек или жизнь», но озвучивать мнение пока не стал, на палубе началась демонстрация «ниток и бус».

Походил рядом с нашими «купцами» пытающимися жестами и с помощью толмачей начать меновую торговлю. Процесс этот явно буксовал, что заставляло задуматься. Не дурнее же эти ситкхи алеутов.

Общее впечатление от близкого знакомства с местными складывалось негативное. Алеуты тоже попахивали, но не настолько! Видимо, вместо теплой одежды ситкхи намазываются жиром, и забывают его смыть, когда он прогоркнет. Ситкхские женщины, это отдельный разговор. Можно представлять себе голых туземок, ладненьких и молоденьких. Да вот картинка эта хороша только для глянцевых журналов моего времени. В жизни туземки отличались кряжистостью, отвислостью, и на редкость неприятными лицами. Местные красотки еще и оттягивали нижнюю губу деревянными вставками, напоминая дебилов с отвисшей челюстью и капающей слюной. За дисциплину на борту можно не беспокоиться, любовь на этих берегах представлялась мне слишком экстремальным делом.

Обратил внимание на оружие вождя. У него на поясе висел железный нож! Этим ножом шишка размахивала перед нашим купцом – даже мне было понятно, что он хочет нечто похожее. Купец разводил руками, соблюдая установленные правила продавать лезвия только «друзьям». Шишка распалялся, и к месту торговли стягивались морпехи. Любопытно, испанцы так высоко на север подняться вроде не успели еще, значит, это нам привет с той стороны гор, где на восточном побережье англичане с французами лихорадочно вооружают индейцев и поощряют их резать скальпы. Как бы на мушкет не нарваться.

Вождь правильно оценил обстановку, с окружившими его морпехами – до стрельбы дело не дошло, сменившись в очередной раз пантомимами. Интересно, а почему нас в поселок не приглашают?

На поздний обед мы уселись только после того, как ситкхи покинули борт, пообещав, как надеялись купцы, вернуться с мехами и другими товарами на обмен. За столом Витус отчитывался о контакте, оправдывая мои опасения – делать тут нечего, торговать нечем, и объемов торгов купцы не обещают. Опять не о том говорим. Постучал вилкой по тарелке, привлекая к себе внимание.

– Дозволь, Алексей Петрович, итог подвести

После утвердительного кивка царевича продолжил.

– Коли так дела, как наш капитан сказывает, то нечего тут всем кораблям делать. Предлагаю одну канонерку оставить, для окончания торгов, а остальным кораблям пройти по архипелагу и нанести его на карту.

Алексей даже жевать прекратил, удивленно слушая мою инициативу.

– К чему это граф? Завтра все и пойдем.

Удивляет меня порой царевич. Наивностью. Это римские изыски на него плохо влияют.

– Алексей Петрович, не надо завтра. У нас каждый день на счету, а путь впереди еще длинный.

Алексей насупился, внимательно на меня глядя.

– Не договариваешь ты граф, мы тут карту не за день ни за седмицу не составим. Один день ничего не поменяет.

– Все так. Да только день тут, день там, и к возврату опоздаем.

Алексей серьезно смотрел на меня, впрочем, как и большинство людей за столом.

– Есть и другие причины?

Ну, наконецто до царевича дошло.

– Есть, Алексей Петрович. Да только невнятные. Душа просто ноет, что так правильно будет.

Алексей хмыкнул, он постоянно мое упоминание души скептично принимает. Может, думает, у меня ее нет? Напрасно. Раз болит, значит есть.

– Так тому и быть. Опосля обеда и пойдем.

Алексей продолжил звенеть вилкой, и не стал уточнять, что останусь на канонерке. К чему монарху эти подробности.

Отобедав, курили на крыле мостика с Берингом. На кораблях царила суета отхода. Витус долго молчал, но затем задал «неожиданный» вопрос.

– Думаешь, нападут?

Усмехнулся. Нет, они нас подарками завалят! Повернулся к правой тени, он у меня стройнее ответы порой выдает.

– Ефим, доложи мысли о туземцах.

Морпех напрягся, создавая уставное лицо, и начал перечислять.

– Большие лодки, с промысловыми байдами алеутов не схожи. Оружие у всех гладкое, не охотничье. Людей много, а товаров к обмену не привезли. Оружие у воев сильно разное, видать не все свое. Пляски эти, не мирные они, какието. Деревня большая, а с чего кормится? Скалы кругом, а рыбы сушеной на обмен не привезли…