Текст книги "Долгое лето (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 51 страниц)

Гедимин отпустил трубку, и она беззвучно канула в провал. И тут же ярчайшая вспышка опалила Речнику глаза. Он не успел отвести взгляд и сквозь пелену неудержимых слёз видел, как раскалённые добела осколки разлетаются из ямы. Чёрно-золотистая фигура на её краю пошатнулась и шагнула назад. Белые осколки впивались в мягкий жёлтый металл и вспыхивали, рассыпаясь в пыль. Сармат прижал руку к пробитой груди и тяжело осел у стены, привалившись к ней спиной. Плавящийся металл стекал по дрожащим пальцам… всего мгновение – потом тело содрогнулось, голова сармата запрокинулась, и Фрисс увидел расплывающийся тёмный щиток над глазами, стекающий крупными каплями по вискам. Серебристый знак на шлеме – символ затерянной станции – задрожал и расплылся в лужицу. Свет тускнел, и всё таяло во мраке, только красные сполохи мелькали перед глазами Речника, да болели обожжённые глаза… Он глухо застонал и вцепился в края чаши.

– Гедимин! Как же так… как же… ты же не можешь… ты же не умер, нет… – Речник крепко зажмурился и ударил кулаком по камню. – Гедимин…

Его удар пришёлся по неожиданно прочному гребню на змеиной голове. Резкая боль в ушибленной руке привела его в чувство. Фрисс растерянно замигал, глядя, как ртуть проворно утекает в змеиную пасть.

– Гедимин… – Речник стиснул зубы и замотал головой. – Вайнег бы побрал все ваши мороки! Он никогда не умрёт, ясно тебе, порождение гнилых болот?!

Никто не ответил ему. Фрисс не чувствовал тут никого – ни живых, ни нежити, ни богов, ни призраков. Зеркальные глаза змей отражали крохотную фигурку Речника в истрёпанной броне, со спутанными волосами и безумным взглядом.

– Постой, Вимласот, – покачал головой Фрисс, прикасаясь к змеиным глазам. – Теперь понятно… ты взаправду всё видишь… Покажи мне, что будет с Рекой!

Россыпь серебряных шаров раскатилась по дну чаши, быстро сливаясь в одну большую лужу. Синие и зеленоватые блики замерцали на краях зеркала. Видение было смутным, как отражение в неспокойной воде. Фрисс видел человека в начищенной до блеска броне, серебристая меховая мантия укрывала его плечи. Он стоял к Речнику лицом, почтительно сложив руки перед грудью. Фриссу не привиделось – рук было четыре. Лицо дрожало и расплывалось, и Речник досадовал на текучую ртуть и никак не мог вспомнить, где он видел эти широкие скулы, и слегка раскосые глаза под тяжёлыми веками, и округлый подбородок… Кто-то стоял перед склонившим голову незнакомцем, и в руках он держал вещь, которую Фрисс узнал с первого взгляда – серебряный венец Королей Реки. Этот незнакомец был одет в красноватую речную броню, из-под блестящего шлема с плавниками выбивались седые волосы. Лица Речник не видел.

Седой воин поднял венец и медленно возложил его на голову четырёхрукого. На миг зеркало перестало рябить, и Фрисс увидел на правой кисти Речника россыпь мелких шрамов. Он вздрогнул и поднёс свою правую руку к зеркальной глади. Он не ошибся – там, в серебристой глубине, стоял он сам и посвящал зелёноглазого воина с четырьмя руками в Короли Великой Реки. И между Фриссом и седовласым Речником был не один год и даже не двадцать…

Ртутное зеркало потемнело, как Река под сильным ветром. Фрисс выпрямился. Что-то больно сжало виски, глубоко под глазницей как будто размеренно били молотом о наковальню. «Ртуть…» – поморщился Речник, запоздало поправляя бесполезную повязку на лице. «Что же я скафандр не надел-то?!»

– Кто это? – спросил он, глядя в зеркальные глаза полупрозрачной змеи. Она, как и следовало ожидать, промолчала. Ртуть мелкими каплями скатывалась в змеиную пасть, унося с собой все ответы.

– Так… – Фрисс потёр висок, собираясь с мыслями, но нарастающая изнутри боль очень мешала ему. – Ещё один раз… Покажи, Вимласот… покажи, что будет с Кессой, Чёрной Речницей!

Единственный ртутный шар выпал на каменное дно и разбрызгался, посеребрив тёмный базальт – а потом взорвался золотым и белым огнём, яростным, как жар рождающейся звезды. Фрисс отшатнулся, закрывая лицо рукой, и неуклюже грохнулся на пол – ноги сами подкосились. Ледяные руки вцепились в его бока за миг до того, как Речник ударился затылком о камень. Голова Фрисса безвольно мотнулась, но тот, кто поймал его, был достаточно силён, чтобы удержать на весу – и даже взвалить себе на плечи тяжёлое тело.

– Та-а… Фрисс, напрасно я оставил тебя одного, – вздохнул Некромант, неохотно выпуская из рук сопротивляющегося Речника. В голове у Фриссгейна прояснилось, но боль по-прежнему выедала глаза, и ноги его не держали. Он тяжело осел на ворох листьев и посмотрел затуманенным взглядом на горлышко тростникового сосуда перед своим носом.

– Ты надышался ртутью, Фрисс. Но нээр’иси предусмотрели и это, – усмехнулся Нецис, вливая в Речника белесую жижу со вкусом прогорклого жира – нечто подобное Фриссу доводилось есть, когда он жил в Олдании, и теперь его перекосило от одного запаха, но Некромант был настойчив, и пришлось это выпить.

– Мрря… – Алсаг ткнулся носом в грудь Речника. – Фррисс, тебе дуррно?

– Ещё как, – вяло откликнулся Фрисс и почесал кота за ухом. – В Вимласоте какая-то страшная магия, такого я ещё не видел. Нецис, скажи, этим видениям можно верить?

– Несомненно, Фрисс, – кивнул Некромант. – Вимласоту несвойственно лгать. Отдыхай. Моя очередь травиться ртутью…

Фриссу трудно было отсчитывать время, когда под черепом словно перекатывались шарики жидкого металла. Он вытянулся на циновках и закрыл глаза, отстранившись от горячего Алсага и не в меру мохнатого Гелина, и поднял голову очень нескоро – тогда, когда над западными горами остался лишь верхний краешек солнечного диска. Рядом, судорожно сжимая в руках тростниковый сосуд, съёжился Нецис. Он казался ещё более бледным, чем обычно.

– Я вижу, что тебе уже лучше, Фрисс, – сказал он, поморщившись, и отпил из сосуда. – Это вселяет в меня надежду. Некроманта по рождению нелегко отравить, но я, кажется, справился. Неуёмное любопытство – это бич Нэйна, Фрисс. Настоящее проклятие…

– О чём ты спрашивал, Нецис? – спросил Речник, с радостью заметив, что боль уже не молотит по вискам, а едва заметно пульсирует в глубине черепа. Некромант отпил ещё глоток и с трудом сфокусировал взгляд на Речнике.

– О Нэйне, – ответил он, с сомнением покосился на сосуд и заткнул его пробкой. – И о червях. Интересные вещи происходят там, откуда мы оба ушли… Тебе знаком гвельский город Риогон? Я заглядывал туда в молодости…

Он поморщился от боли и прикрыл глаза.

– Я там тоже был, – ответил Фрисс, засовывая уже ненужную тканую повязку в водяной шар. – По молодости, когда Канфен ещё не утратил надежды научить меня магии. Хоть какой-нибудь.

Мокрая тряпка опустилась Некроманту на лоб. Он вздрогнул и слабо усмехнулся.

– Тогда ты не мог не увидеть там храм Кеоса, – прошептал он. – Я его тоже видел. Но я и подумать не мог, что его жрецы настолько… невнимательны? Да, наверное. Принять в дар Ангахара, притворившегося золотой статуэткой… это трудно даже слепому от рождения, но им это удалось. И теперь я не завидую им, Фрисс, и никто им не позавидует… я почти уверен, что никого из них нет сейчас в живых. И что стало с Риогоном, сказать трудно… а второй раз дышать ртутью я сам не хочу и тебе не советую.

Он замолчал и опустил голову на прохладный камень в тщетной надежде умерить боль. Фрисс смотрел на него озадаченно.

– Так червяки сползаются к Риогону? Это недалеко от Реки… – нахмурился он. – Нецис! Можно ли отсюда послать весть Астанену? Через летучих мышей, нежить, ту тварь, которая пишет в твоём дневнике…

– Фрисс, – Некромант неохотно приоткрыл глаза, – я уверен, что Астанен обо всём уже знает. Риогон действительно недалеко от Реки. А вот мы – далеко. Слишком далеко…

***

Клочковатая свинцовая туча проползла по крышам полуразрушенных исполинских башен, посверкала молниями и ушла на юг, и теперь о недавней грозе напоминали только отдалённые затихающие раскаты грома да мокрый блеск фрила на когда-то подвижной ленте мостовой. Вода в Старом Городе не задерживалась – быстро утекала в незаметные щели, в сеть туннелей под заброшенными зданиями, и из-за развалин долетали перепуганные и сердитые вопли крыс – кто-то неосторожно открыл люк и затопил весь туннель.

Гедимин в последний раз оглянулся на приоткрытые двери станции – никто не смотрел на него – и спрыгнул с высокого крыльца, неожиданно мягко приземлившись на мостовую. Он вдохнул холодный воздух Старого Города, навеки пропахший гарью и оплавленным фрилом – этот запах не выветривался тут и упрямо сочился сквозь фильтры шлема, и никакой дождь не мог его смыть. Сармат довольно сощурился и выпустил дымящиеся когти. Он слегка подтянулся на ближайшей стене и повис так. Стена выдержала.

Он быстро добрался до ближайшего оконного проёма, окинул равнодушным взглядом то, что было когда-то жилищем человека, и сел на краю, задумчиво рассматривая развалины и пустое крыльцо. Растворы, добавленные Огденом в его кровь, сделали своё дело – Древнему, переполненному свежими силами, хотелось теперь размяться. Возможно, прокатиться кубарем по крутой кромке обломанной стены, или наконец снести и разобрать этот «гнилой зуб» – бывшую башню, половину которой снесло когда-то взрывом, и теперь она торчала перед станцией и портила весь вид… Да, возможно, он сейчас этим и займётся.

– Командир! – послышалось снизу, и Гедимин невольно вздрогнул. У крыльца по мостовой расходились слабо мерцающие зелёные круги, и еле слышно булькал смыкающийся туннель подземного транспорта. Чуть в стороне от кругов стоял, запрокинув голову, ликвидатор Кейденс.

Гедимин соскользнул по стене, оставив восемь дымящихся прорезей на рилкаре, и протянул сармату руку. Кейденс пожал её, пытаясь скрыть усмешку.

– Прибыл… Хорошо, – кивнул Древний. – Очень хорошо. Ничего непредвиденного?

– Всё по плану, командир, – всё-таки усмехнулся Кейденс. – Осенью закончим, как и собирались. Станция, как я вижу, тоже цела…

– Мы ей не слишком повредили, – в тон ответил Древний и спросил, понизив голос:

– А как… как движется эксперимент? Удалось найти для него время?

Он старался говорить ровно, и ничего у него не получалось. Кейденс молча кивнул и достал из-под броневой пластины небольшой прозрачный контейнер с раздвижной крышкой и множеством мелких ячеек. В них на мягкой подложке темнели некрупные щётки кристаллов – чёрных и серо-коричневых.

– Небольшой запас Квайи для исследований, – пояснил Кейденс, передавая Гедимину контейнер. – Ты не ошибся в свойствах этой субстанции. Мы испытали многие материалы, самой разной природы… Это вещество в разы ускоряет коррозию. Природные кристаллы мориона, кажется, единственный накопитель, способный содержать Квайю в себе и не разрушаться. Что делает морион таким устойчивым, мы пока не выяснили. Но ты прав – это необычайно интересная субстанция. Я собрал для тебя немного информации о наших опытах…

Из передатчика на руке сармата проросла пара коротких расплющенных «усов». Гедимин подставил запястье, откидывая крышку на своём передатчике. «Усы» воткнулись в узкие гнёзда на приборе, оба прибора быстро замигали.

– Очень хорошо, Кейденс, – кивнул Гедимин, пристально глядя на свой экран. – Отличное начало… Ускоряет коррозию и даже вызывает её в условиях идеальной сохранности… Очень интересно. На ипрон и кеззий это её свойство распространяется?

– Нет, – ответил сармат, втягивая «усы» в передатчик. – Это единственные вещества, устойчивые к разъеданию Квайей. Они могут, пожалуй, служить отражающим экраном…

– Ипрон – более, кеззий – менее, – пробормотал Гедимин в задумчивости, – равно как и для ЭСТ– или ЭМИА-излучения. Любопытно… Итак, скорость накопления Квайи в кристаллах постоянна… и зависит только от свойств кристалла, но от каких именно, пока неизвестно?

– Не только, – качнул головой Кейденс. – Мы обнаружили странный эффект… Она как будто вырабатывается при… при повреждении живых организмов. Это очень странно. Мы собирали Квайю в степи. Когда рядом с кристаллами топтали или вырывали траву, Квайя накапливалась очень быстро. И с животными то же самое… сильные всплески. Я провёл опыт на себе… всплеск был ещё сильнее, как если бы выделение Квайи было как-то связано с разумом. Одно из самых странных веществ, которые я когда-либо видел. Я очень надеюсь, Гедимин, что ты продолжишь этот проект. В нём что-то есть…

– Опыт на себе? – Древний сузил мгновенно потемневшие глаза. – Ты причинил себе вред? Насколько серьёзный?

– Не стоит беспокойства, командир, – поспешно сказал Кейденс. – Небольшой порез на пальце. Но даже это вызвало такой эффект… Просмотри показания дозиметров, Гедимин. Ты очень удивишься.

– Кейденс… – Древний склонил голову. – Будь немного осторожнее. Все мы увлекаемся, но меру надо знать. Иди к Огдену, ты у него в первом списке. Через пять дней жду тебя в малом хранилище. Опыты с Квайей очевидно небезопасны, а там прочные стены…

Сармат усмехнулся и крепко стиснул руку Древнего. Гедимин видел яркий огонь любопытства в его глазах. Где-то в дальнем уголке разума Древнего шевельнулось что-то, похожее на смутную надежду. Ему вспомнились внезапно странные мысли, преследовавшие его пару лет назад в западных пустошах. «Достроить реактор и вернуть в небо атомофлот…» – сармат усмехнулся про себя, и усмешка его уже не была горькой. «Почему бы и нет?!»

Глава 45. Тэх Эсгайя

– Нецис, ты ничего не перепутал? Это на дорогу непохоже, – хмыкнул Речник, из-под ладони глядя на бескрайнее чёрно-зелёное болото с торчащими из него кое-где древними, раздутыми, перекрученными деревьями. Белесый туман заволакивал местность, уже в двадцати шагах Фрисс ничего не видел. Под ногами – на глубине в полтора локтя – пружинил скользкий мох. Под ним, возможно, была каменная кладка, но над ним – только вода. Толстые стебли пузырника слегка высовывались из неё и утробно клокотали, распространяя потёки маслянистого сока и запах жареного. Речник сглотнул слюну – в последний раз он ел что-то, приготовленное на огне, ещё в горах…

Древняя дорога обрывалась на краю бездонной топи. За спиной Фрисса теснились папоротники, уходящие кронами в тучи, лениво ползали по ветвям хищные лианы, и сверкал глазами из зарослей крылатый красный кот. На него сердито шипел Алсаг, по брюхо утопающий во мху и жидкой грязи. Вся его шерсть слиплась и позеленела, и демон был в прескверном настроении.

– Зачем мы забррели в болото? – спросил он в пространство, с отвращением глядя на чёрную жижу. Речник ткнул вниз носком «сапога» – лиственной обмотки – и чуть не ухнул в пропасть. В этом болоте не было дна – только жидкая грязь на неведомо сколько локтей вниз… Фрисс вспомнил окутанные туманом и залитые белесым светом топи Кигээла, и его передёрнуло.

– Та-а… Погоди, Фрисс, и ты, Алсаг, подожди шипеть, – пробормотал Нецис, глядя на болото сквозь растопыренные пальцы. – В мёртвом озере Игкой немного надёжных дорог. Если я не ошибаюсь, эта ветка должна быть здесь. Лет ей немало, но тот, кто её делал, не придавал значения времени. Надеюсь, за прошедшие годы ничего не изменилось…

Некромант протянул к воде руку ладонью вверх и согнул пальцы. Болотные огни медленно поднялись над болотом, постепенно разгораясь, и вереницами потянулись к магу.

– Та-а! Тэх Эсгайя, аксатот инху! – негромко сказал он, слабым жестом свободной руки отогнав бесплотную нежить. – Инх нээр’иси гисаат!

Огоньки отлетели немного в сторону и остались там висеть, источая мерцающий дымок. Вязкая тёмная вода всколыхнулась и подёрнулась рябью, потом пошла волнами. Клок подгнившей тины шмякнулся Фриссу на броню и заворочался, цепляясь за кожу крючьями и тараща на Речника единственный неподвижный глаз. Фрисс щелчком сбросил с себя водяную тварь, смахнул с брони ошмётки водорослей и сам уставился во все глаза на то, что неспешно поднималось из трясины.

Бесконечный серо-жёлтый мост, увешанный обрывками тины и мха, был собран из бесчисленных костей, древних, как само это болото. Он был широк – четверо прошли бы по нему плечом к плечу. Мост лежал на воде, слабо покачиваясь, и щетинился костяными зубцами вдоль обочины. Они сияли холодной зеленью. Череп в основании каждого зубца безмолвно взирал на топь дисками из тёмного агата, вложенными в глазницы. Кости еле слышно пощёлкивали, укладываясь поудобнее. Мост уходил в болотный туман, и Фрисс не видел, где он заканчивается.

– Кигээльская гать! – сдавленно вскрикнул Речник, отступая на шаг. Некромант уже стоял на краю моста и протягивал ему руку.

– Это мосты Тэх Эсгайя, – сказал он смущённо. – Великолепное творение Ил-Хецара Цин’исиу… могу сказать наверняка – никто из Мастеров Праха, родившихся с тех пор, как он умер, и близко к его могуществу не приблизились. Болотный город Эгискен и священный Гвескен стары, но Тэх Эсгайя старше. Поднимайтесь сюда! Другой дороги для нас не проложили…

Фрисс подхватил под брюхо сопротивляющегося кота и подсадил его на край моста. Костяное полотно даже не качнулось под весом Хинкассы. Алсаг вздыбил шерсть, долго обнюхивал кости, выразительно фыркнул и сел на мост.

– Сколько же костей ушло на эту штуку? – задумчиво пробормотал Речник, вытирая ноги о костяной поребрик и туго затягивая завязки на плетёных «сапогах». – Эти мосты тут по всему болоту?

– Единственная дорога по мёртвому озеру Игкой, – кивнул Нецис, ласково погладив костяное полотно. – Десятки веток на много дней пути, от предгорий до Гвескена и южного побережья. Ил-Хецар – великий мастер. Хотел бы я когда-нибудь с ним сравняться…

Речник покачал головой. Его пробирала дрожь, когда он смотрел под ноги, но не оценить масштабы он не мог. «Гедимину бы показать эти сооружения,» – думал он. «Вот кому было бы интересно…»

Плавучий мост был так устойчив, словно его держали на воде крепкие сваи – но внизу была только жидкая грязь. Болотные огни прятались в переплетении костей, в воде перекатывались Водяные Очи, ловя зазевавшихся мальков и головастиков, трескучие стрекозы кружили над полотнищами тины и белесого мха, разбросанными по болоту, где-то вдалеке гремели подводные молнии Х’тарр Кси. Алсаг прижимался к ногам Речника, тот старался не смотреть вниз… и на всякий случай не оглядываться.

Тут, в чёрном болоте Игкой, водились не только Водяные Очи… Что-то огромное проплывало порой под мостом, и костяная гать слегка покачивалась. Фрисс видел однажды, как буро-зелёная спина огромной змеи показалась из воды – далеко от Тэх Эсгайя… это был очень большой змей, и Речник порадовался, что чары Некромантов не подпускают водяных тварей к мосту.

– Ты наверняка слышал о Болотных Драконах, – заметил Нецис, проводив взглядом подводное существо. – Топи Игкой ими кишат. Поэтому местные жители предпочитают в болоте не купаться.

– Я в него и без драконов не полез бы, – поморщился Речник, глядя на чёрную муть.

Никого, кроме троих путников и одной летучей мыши, не было на костяном мосту – и Фриссу казалось, что он вернулся в Кигээл, на дорогу мертвецов, на которой каждый путник одинок. Довершая сходство, в тёмной воде белели плоские «тарелки» плавучих грибов, окружённые подвижной бахромой, и лениво переплывали от клочка тины к опавшему листу, подбирая невидимую добычу. Нецис на привале мечтательно смотрел на грибы и рассказывал, как вкусна болотная похлёбка, если положить в неё правильные пряности. Фриссу вспоминалась Би-плазма, которой кормил его Гедимин, и попытки сделать из этой белесой гадости что-то съедобное. Би-плазме пряности не сильно помогали…

– И спать мы будем на костях? – спохватился Речник, когда солнце повисло над тёмной стеной далёких западных гор. Нецис кивнул и неприятно усмехнулся.

Солнце спустилось за горы, небо ещё сияло прощальным светом, но с востока уже наползал мрак, когда Речник втянул тёплый воздух, пропитанный запахами гниющей листвы и плесени, и вздрогнул от внезапного холода. Ему не почудилось – ледяной ветер налетел из туманной топи и тут же сменился горячим, но не огненным, а каким-то… гнилостным. К запаху гнилой травы добавилась – и с каждой секундой становилась сильнее – вонь тухлого мяса, как будто из болота всплыл давний утопленник, да не один… Алсаг выпучил глаза и накрыл нос лапой. Фрисс судорожно сглотнул. Ему было очень не по себе. Страх наползал откуда-то из болота, вместе с холодом и жаром, сменяющими друг друга, и вместе с запахом мертвечины. Речник хотел окликнуть Некроманта, но тот уже сам к нему повернулся. Лицо мага словно окаменело, глаза полыхали холодным огнём. Он смотрел туда же, куда и Фрисс – на тёмно-серый туман, ползущий над болотом. Не ветер подгонял огромное облако, спустившееся к самой воде, – это оно порождало ветер…

«Фрисс!» – от мысленного крика у Речника заныло в висках. «Немедленно прыгай в воду и забирайся под мост! Держись за кости и не двигайся, пока не скажу! Быстрее!»

Фрисс открыл рот, но спросить ни о чём не успел – он уже был в вязкой жиже, отдалённо похожей на воду и тёплой, как человечья кровь. Уцепившись пальцами за костяную кромку, он втянул тело под мост.

«Дыши сквозь щели!» – долетело до него сверху, потом жижа заколыхалась – Некромант нырнул следом и прицепился к мосту, лицом прижимаясь к переплетению костей. Тонкий слой воздуха отделял мост от воды, там можно было дышать – но Фриссу меньше всего хотелось прикоснуться лицом к «кигээльской гати».

«Эта вода – тоже вода,» – подумал он, вытянутыми руками упираясь в кости. «Да будет ко мне благосклонен тот, кто в водах всесилен…»

Чистая прохладная влага омыла его броню и остудила горячий лоб. Фрисс выпустил изо рта уже ненужный пузырь воздуха – сейчас он мог не дышать, вода не позволила бы ему задохнуться. Нецис повернул к нему голову и прижал палец к губам. Речник кивнул.

Вязкая вода толкала в спину, принуждая всплыть. Он упирался руками и коленями в мост – но они быстро слабели. Речника трясло. Что-то жуткое медленно проплывало над ним, даже сквозь воду Фрисс ощущал его смрад. Ему хотелось зажмуриться и нырнуть на самое дно.

Сквозь костяную сеть Речник видел клубящееся туловище огромнейшей из змей. Оно было покрыто густым многоцветным мхом, из которого – да, Фриссу не померещилось – торчали местами шляпки грибов, и он бы усмехнулся, если бы от твари не веяло запредельной жутью. Туман полз за существом, то скрывая его полностью, то растекаясь над болотом. Мост закачался и затрещал – похоже, змея задела его.

«Нецис, кто наверху?!» – почти крикнул Речник и всё-таки зажмурился. Ему хотелось заорать от страха. Он с трудом вспомнил имя Некроманта – сейчас весь его разум занимала тварь в тумане. От неё надо было бежать, и так быстро, как только можно, и прятаться за прочнейшей из стен, там, где никто никогда не найдёт… Фрисс не заметил, как отцепился от моста и закрыл лицо руками, тихо скуля.

«Джилан,» – ответил Некромант, хватая Речника за шиворот и подтаскивая к себе. «Я держу тебя, Фрисс. Хватайся за меня…»

Речник вцепился двумя руками в чешуйчатую броню мага, не обращая внимания на её холод. Некромант прижал его к себе, к агатовому медальону, тускло мерцающему на груди, ледяные пальцы больно впились в бок Речника, но он даже не дёрнулся. Сверху на костяной настил свисали пряди мха, а среди них копошились какие-то длинные нитевидные черви. Один из них дотронулся до моста, и кости захрустели. Нецис подтянулся на невидимых Речнику опорах и оттащил Фрисса подальше от змеиного брюха.

«Джилан… Джилан…» – кровь клокотала в висках. Речник стиснул зубы и дёрнулся вперёд, и только боль от удара лбом о мост привела его на мгновение в чувство. Нецис схватил его и крепче прижал к себе. Фрисс выгнулся назад и завыл. Что-то управляло сейчас его телом, отринув бесполезный разум, оно пыталось удрать – хоть сквозь болотную жижу, хоть сквозь кости…

«Фрисс?!» – мысленный вопль зазвенел в голове. Одновременно что-то навалилось Речнику на грудь, чуть не вышибив из него дух. Фрисс захрипел, хватая воздух ртом, рванулся и сел обратно, мотая головой и тихо всхлипывая. Он сидел на костяном мосту, с ног до головы в болотной грязи и ошмётках тины. Алсаг дрожал рядом, уткнувшись лбом ему в живот. Нецис осторожно вытер жижу с лица Речника и протянул ему фляжку. Там была всего лишь вода, но Речнику показалось, что она обжигает.

– Всё закончилось, Фрисс. Бог разложения улетел прочь, – голос Некроманта шелестел, как мёртвая листва. – Ты устоял перед его дыханием и сохранил свой разум. Немногим это удавалось.

– У-ух, – Речник мотнул головой и посмотрел на дрожащего Алсага. – Нецис… Если кто и устоял, то это ты. Эта тварь страшнее взрыва сарматской станции… а я-то думал, что страшнее быть не может!

– Ничего удивительного, Фрисс. Ши-Илан, повелитель тлена, мерзок и чужд всему живому, – поморщился Некромант. – И при этом очень могуществен. Нам ещё повезло, что он нас не заметил. Я, пожалуй, не смог бы его отогнать…

– Ахха, – Речник утёр жижу, натёкшую с волос, и слабой рукой погладил Алсага по загривку. – Где он сейчас? Не вернётся?

– Ничего не могу сказать, Фрисс, – Некромант сжал в ладони дымящийся зеркальный амулет. – Он сам прокладывает себе пути. Это его земля, Фрисс, он тут повсюду. Но близится ночь, а мы обессилены… Постарайся уснуть.

Речник подозревал, что моховой змей явится в его сны – но они были черны и пусты. Он открыл глаза, когда солнце пробилось сквозь болотную хмарь и окрасило зеленью топь и костяной настил. Рядом сидел Алсаг и сосредоточенно умывался, морща морду от омерзения. Несчастное чёрно-зелёное существо со слипшейся шерстью уже совсем не похоже было на гордую Хинкассу…

– В Эгискене нас не примут за чудовищ? – спросил Речник, соскабливая мох с рукояти меча. Обмотки на ногах за ночь покрылись мохнатым белесым налётом, и Фрисс всерьёз опасался, что эта дрянь прорастёт и сквозь его кожу.

– Всем жителям Эгискена доводилось падать в болото, – бесстрастно ответил Некромант, разглядывая крепко закупоренную склянку. В ней шевелились волокна светло-зелёного мха, сочащегося блестящей слизью.

– Ши-Илан поделился со мной мхом, – ухмыльнулся маг, заметив взгляд Речника. – Довольно ценный реагент… Не переживай, Фрисс. В Эгискене точно есть купальни.

Тот костяной мост, что нашёл в болоте Нецис, был на деле не таким уж широким – так, узкая тропа в трясине. Дорога, к которой он привёл путников, была куда внушительнее – на ней разминулись бы две Двухвостки. Не мертвенно мерцающая Квайя – настоящие цериты освещали её, не угасая даже днём. Вереница носильщиков-скелетов во главе с магом в чёрной набедренной повязке замерла, бессмысленно уставившись на чужаков. Нецис склонил голову, коснувшись груди, маг повторил его жест и махнул рукой скелетам, уступая пришельцам дорогу. Костяная гать с тихим плеском ушла под воду.

– Вимскенская дорога, судя по всему, давно не всплывала, – прошептал Некромант, оглядываясь на Речника. – Своих Некромантов в Эгискене мало, а чужие сюда не заглядывают.

– Никогда не видел, чтобы твои сородичи ходили голышом, – покачал головой Речник, кивнув на оставшегося позади мага-Нерси. – Даже в Пурпурном Лесу.

– В такую жару это более чем уместно, – слегка нахмурился колдун. – Только не говори, Фрисс, что ты рад ходить в доспехах…

…У подножия на тысячах плотов, составленных один к одному, кипели котлы, и запах медузьей выварки поднимался к вершине холма и сочился сквозь лиственную крышу и щелястые тростниковые стены. Как видно, медузы уже уварились – вонь стала гуще. Фрисс нехотя отодвинулся от стены. Алсаг, пристроивший голову на его груди, приоткрыл один глаз, что-то муркнул и опять уснул. После двух мисок нийока огромный кот уже ничего не хотел, и ничто не могло нарушить его блаженный покой.

Фрисс в одной набедренной повязке растянулся на циновках, чувствуя спиной прохладу каменного фундамента. Вся одежда Речника, дочиста отстиранная и отдраенная до блеска, висела на стене, рядом с парой гамаков и свёрнутой до поры циновкой-завесой. На этом постоялом дворе не было второго этажа и отдельных комнатушек… да это и постоялым двором-то не было – так, небольшая таверна для редких заезжих магов. Приподняв голову, Речник мог увидеть у входа невысокий прилавок и служителей, подтаскивающих к нему котлы и короба. Чуть поодаль пощёлкивал костями нехитрый магический подъёмник, доставая всякую снедь из подземной кухни. У входа толпились жители, одетые так же скудно, как Речник. Торговля шла бойко, и служители даже головы не поворачивали к странным пришельцам с запада. Впрочем, Нецису не нужны были служители – по одному его жесту подъёмник разворачивался и доставал из подземелья ту снедь, которую хотел Некромант, или ещё одну чашу нийока.

Фрисс, опьяневший не столько от дурманного напитка, сколько от горячей еды и долгого сидения в купальне, задумчиво смотрел на Нециса. Некромант наконец дорвался до медузьей похлёбки, древесных муравьёв и солений с многоножками и молча хрустел хитином. Фрисс диву давался, сколько в него помещается.

– М-м… Очень недурно, Фрисс, – заметив его взгляд, маг обернулся и протянул Речнику шляпку гриба, наполненную чем-то съедобным. – Не хочешь попробовать?

– Ешь, Нецис, мне уже хорошо, – качнул головой Фрисс и заложил руки за голову. Он смотрел на потолок, ползающих там ящериц-мухоловок и спящих в тёмном углу летучих мышей. Мысли его сейчас были далеко от пропахшего медузами города на болоте…

– Всё думаешь о своих видениях? – Некромант отложил гриб и полностью развернулся к Речнику. – Право же, это занятие бесполезно.

Фрисс тихо вздохнул.

– Всё бы отдал, чтобы застать их всех живыми…

Над ладонью Речника дрожал и окрашивался в разные цвета воздух, медленно сливаясь в смутную картинку: раскалённые недра альнкита, сармат в чёрной броне, стержни, окутанные белым пламенем и рассыпающиеся на части…

– Если только я успею предупредить Гедимина… – Речник со вздохом развеял картинку. – Если бы я мог это внятно описать…

– Это сооружение внушает мне трепет, – покачал головой Нецис. – Ты уверен, что от твоих предупреждений будет прок? Зеркало обычно не лжёт, и предсказанное им всё равно сбудется… и твой друг погибнет именно так. Но если он будет знать… боюсь, это отравит ему даже то время жизни, что ему отпущено. Год, несколько лет или даже век… каждый день он будет ждать смерти. Я не хотел бы, чтобы мне так испортили краткое время жизни.

– Вот как… – Фрисс приподнялся на локте, снова потревожив Алсага.

– Та-а!– крикнули у входа. – Это что такое? В моих стенах нет лишних щелей, ни к чему их заделывать!

Смуглый, почти чернокожий торговец, мокрый от пота – подземная кухня дышала на него жаром – поднялся из-за прилавка, упирая руки в бока, и недобро посмотрел на худощавую фигуру в тёмно-сером балахоне, укутывающем её с головы до ног. Из-под капюшона горели зелёные огоньки неживых глаз. На пороге стоял ирн, и при нём была стопка папоротниковых листков, нанизанная на короткую верёвку. Один из этих листков он намерен был прикрепить к стене – и только покосился с досадой на торговца, не прерывая своего занятия.