Текст книги "Долгое лето (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 51 страниц)

Костяной корабль висел невысоко над землёй, расправив кожистые крылья. Кесса пряталась в его тени, с опаской поглядывая на иссохшую землю, изрезанную трещинами и присыпанную блестящим песком.

– Лети на запад, – сказала она, глядя на крылатую нежить и надеясь, что странное создание слышит и понимает её. – Поднимись высоко и не опускайся, пока не достигнешь Венген Эсы. Ты узнаешь её – золотой город посреди воды. Берегись небесных змей!

Корабль с силой взмахнул крыльями, горячий ветер ударил Кессе в лицо, вздымая клубы пыли. Черепа по бортам перемигнулись глазницами, тхэйга развернулась в небе и медленно пошла к облакам. Кесса следила за ней, пока можно было отличить крылатый корабль от чёрной птицы. Потом закинула за плечо тяжёлый тюк с припасами и водой, отвернулась от раскалённого солнца и побрела на север. Отсюда начинались пустыни, небо над которыми переполнено опасными тварями, здесь кораблю не было пути…

Очень скоро Кесса остановилась на привал. Раскалённый воздух казался ей вязким, как мёд, она тонула в нём, с трудом переставляя ноги. Полосатая броня внезапно обрела тяжесть. Весной на истоках Канумяэ ветер свистел сквозь кожаный доспех, пронизывая Кессу до костей, тут же броня стала плотной и жаркой, как пять меховых плащей разом. Речница забилась под самый развесистый куст гезы, но тени не нашла и там – трава оказалась тонкой и прозрачной, свет проходил сквозь неё без помех.

– Ну и погодка, – пробормотала Речница, утирая пот. – Хоть скафандр надевай…

Поразмыслив, она так и сделала, оставила только щит за плечами, пояс с ножнами и Зеркало Призраков. Из любопытства Кесса повернула его к небу – что оно отразит? Зеркало осталось чёрным и безмолвным.

Эррингор, взъерошив фиолетовую шёрстку, сидел на соседней кочке. Трава, чудом выросшая на ней, уже почернела и постепенно превращалась в пепел. Зверёк смотрел куда-то на север и молчал. Солнце его не беспокоило.

– Пить будешь? – Кесса заглянула в фляжку и наколдовала ещё немного воды. В Мертагуле говорили, что маги остерегаются в пустыне прибегать к заклинаниям – мол, духи мёртвой земли злы и жестоки, и любую мелочь принимают как оскорбление. Значит, водой надо запастись на краю пустыни. Но где она начинается? Вот эта сухая степь – ещё степь или уже пустыня?..

– Нет, – Эррингор не обернулся. Речница уже привыкла к его молчанию и даже удивилась ответу.

– Не жарко? Можешь укрыться в моей тени, – предложила она. Загадочные механизмы, скрытые в тонком сарматском скафандре, уже охладили её тело, и Кесса оживилась.

– Здесь холодное солнце. Меня ему не согреть, – ответил зверёк и остался сидеть на кочке.

Неясный шорох послышался Кессе за спиной, она обернулась и ничего не увидела, только раскалённый воздух дрожал над иссохшей травой. Зато Эррингор подпрыгнул на месте с сердитым рыком, слишком громким для такого маленького зверя, и выдохнул пламя на пять шагов.

– Ты что?! – Речница попрыгала на затлевшем пучке травы, чтобы сбить огонь, и повернулась к зверьку. Тот успел сделать вид, что его тут нет, и снова уставился на север. Кесса пожала плечами. Что-то золотистое как будто мелькнуло на юге, за чахлой порослью гезы… но Речнице могло и померещиться.

Она посмотрела на чёрное Зеркало, потом – на неподвижного Эррингора, закусила губу и очень осторожно поднесла артефакт к зверьку. Ближе, ещё ближе… Что-то должно было отразиться в зеркальном стекле, а что – Кесса пока не знала.

Ветер взвыл так, словно рядом поднялся смерч, и Речница выронила раскалившееся докрасна Зеркало и шарахнулась от него. В глубине стекла бушевало пламя. Оброненный медальон упал наземь, потом шмякнулся о Кессу, чуть не прикипев к скафандру, и медленно погас, источая чёрный дымок. Эррингор подпрыгнул, развернулся к Речнице, яростно сверкая глазами, и гневно фыркнул.

– Прррочь! – он глубоко вдохнул и раздулся, превратившись в фиолетовый мохнатый шар. Кесса мигнула.

– Тише! Я не враг, – она подумала, не отступить ли, но всё же осталась стоять на месте. – Что ты злишься?

– Фрррх! Как ты назойлива, знорка, – зверёк выдохнул дым и снова сдулся. – Убери от меня эту штуку!

– Как хочешь, – Кесса пожала плечами и заглянула в Зеркало. Там был только мрак.

…Речнице казалось, что она идёт уже очень долго, но солнце всё не опускалось, и местность вокруг не менялась – всё та же выгоревшая трава, трещины на земле, песок в воздухе, странные блестящие камешки под ногами… Когда очередная былинка намоталась на ногу и чуть не пропорола шипами сапог, Кесса остановилась и внимательно посмотрела на растения. Это была уже не геза. Странные, ни на что не похожие, искривлённые и усаженные шипами, без листьев, но с очень причудливыми ветвями, травы еле заметно шевелились, и ветер тут был ни при чём.

– Это же мекха! – охнула Речница, очень осторожно потянула одно растение за ветку и еле успела отдёрнуть руку. Гладкий блестящий камень скрипнул под сапогом, Кесса подняла его и увидела обломок рилкара – серо-белесого, похожего на мутное стекло. Рядом виднелись хлопья ржавчины – какой-то металлический предмет врос в землю, ржавчина изъела его, но в прах он пока не рассыпался.

– Старый Город… – выдохнула Кесса, озираясь по сторонам. Искажённые растения, рилкар под ногами, древний металл… Где-то рядом были развалины Вайдена – загадочного города, о котором в Мертагуле говорили очень неохотно, хоть и не боялись из обломков Старых Городов строить себе дома.

Эррингор выглянул из кармана, дыхнул огнём и нырнул обратно.

– Мы пройдём по Вайдену, – прошептала Речница, разминая пальцы. – Посмотрим на город моих предков. И, возможно, что-нибудь найдём…

Зверёк громко фыркнул.

Пустошь с уродливой травой всё тянулась и тянулась, потом трава пропала, и осталась только блестящая разноцветная галька, поскрипывающая под ногами. Она сияла на солнце, и глядеть на неё было больно, а на раскалённое белое небо – вовсе невозможно, даже сквозь щиток сарматского скафандра. Из-под ног куда-то исчезла земля, сменившись сплошным покровом расплавленного и вновь застывшего стекла, ощетиненного острыми зубцами. Речница осторожно обходила их, глядя только под ноги, потом взглянула наверх – и застыла в изумлении.

Всего в ста шагах начинался пологий склон высоченной горы, вершина которой таяла в белесом небе. Узкие тропы вились по скалам, исчезая в тенистых зарослях. Кесса видела аккуратно вырубленные в камне ступени, белую пену родников и бессчётное множество цветущих кустов – красные, золотистые, пурпурные, синие шапки, яркие пятна в густой траве. Над горой, растянув по ветру длинные хвосты, реяли зеленовато-синие Клоа. Воздух стал прохладным и сладким.

– Эррингор, смотри! – Кесса вытряхнула зверька из кармана. Он тут же забрался обратно, опалив ей пальцы сквозь перчатку, и пробурчал что-то злое.

– Какое странное и красивое место, – прошептала Речница, запрокинув голову. Она пыталась проследить за тропой, но дорожек было очень много, и они причудливо переплетались на склонах и террасах… Кесса видела даже мостики, перекинутые над бурными ручьями.

– И там кто-то живёт, – заключила она и быстро пошла к горе.

Это был не пустынный мираж – несколько мгновений спустя Кесса поднималась по тропинке, держась за ветки кустов, нюхала пышные соцветия и скрывалась в тени от небесного огня. Склон оказался не таким уж пологим, лестницы были к месту, но подниматься было легко – легче, чем идти по ровной степи и обугливаться в серебряных лучах. Речница хотела подобраться к водопаду – издали он казался маленьким, но его рёв слышен был издалека, и Кесса видела в нём начало могучей реки и только удивлялась, как быстро поглощает эту воду высохшая степь. Ведь с этой горы не начинаются реки, хотя её ручьи полноводны… видимо, солнце высушивает их на полпути.

– Жизнь среди смерти, – прошептала Кесса, глядя наверх, на ветви высоких цветущих кустов, сплетающиеся над головой. Она шла по тенистому зелёному туннелю, и бабочки садились ей на плечи.

– Тут, должно быть, вкусная вода, – усмехнулась Речница, примеряясь, куда поставить ногу. Родник был под тропинкой, ниже по склону, и Кесса не могла до него дотянуться. Она уцепилась за стебли, показавшиеся прочными, и поползла вниз, к выступу, на который собиралась встать. Эррингор в кармане приглушённо пискнул и обжёг Речнице бок – похоже, она придавила его. Кесса охнула и привстала, опираясь на какой-то пенёк под ногами.

– Эррингор, ты лучше вылеза-а-а-а…

Стебли выскользнули из рук, и Речница полетела вниз. Не по склону, обдираясь о жёсткую траву и торчащие камни, – просто вниз, сквозь гору. Спустя долю секунды она больно шмякнулась на что-то жёсткое, стеклянно зазвеневшее от удара, а потом неведомая сила развернула её и подвесила в воздухе. На Кессу молча взирали два странных существа.

Тут была поляна, окружённая деревьями… а может, и не деревьями, а громадными полуразрушенными зданиями. И под ногами была не то трава, не то россыпь битого рилкара. Всё плыло и двоилось в глазах, и солнце светило со всех сторон одновременно, но как будто сквозь туман. Двое существ стояли у замшелого камня, сквозь очертания которого проступал обломок красноватой рилкаровой стены со свисающими с неё проводами, скрученными в толстую косу. Эта коса временами превращалась в пучок травы, прилепившийся к камню, но Кесса была уже почти уверена, что провода – реальнее, чем трава.

– Силы и славы! – сказала Речница и приняла дружелюбный вид – насколько это было возможно. Она всё ещё висела в воздухе, ни на что не опираясь. Существа переглянулись.

– Элогеф, ты это создал? – кивнуло на Кессу одно из них – рослое, пушистое, серебристо-зеленоватое, с парой ветвистых «усов» на макушке. Две его руки были сложены на груди, две – обращены ладонями к Речнице. Говорило оно на Вейронке, и Речница облегчённо вздохнула – с хесками, даже самыми странными, она постарается договориться.

– Исключено, Валейл, – странно шевельнуло «усами» второе, светло-серое, и с сожалением вздохнуло. – Как ни прискорбно, это посторонний.

– Поглоти меня Предел, – тряхнул головой Валейл, глядя на Кессу почти с отвращением. – Это что же, опять всё сначала?! Только эта местность стала выглядеть пристойно…

– Мне очень жаль, – сказала Речница, пытаясь нащупать опору. – Я не хотела ничего испортить.

– Начнём сначала, Валейл, – опустил руки Элогеф. – Опыт с перепадом высот был интересен, но думаю, что лучше сделать несколько скал. Основы для них у нас есть…

– Скалы? А что, их можно правильно подать, – задумчиво пошевелил «усами» Валейл. – Лес?

– Вот напрасно ты норовишь закопать всё это поглубже, – светло-серый повёл рукой, указывая на всю округу. Кесса смотрела во все глаза – теперь, когда морок развеялся, она узнала это место. Вайден, мёртвый город, предстал перед ней во всём хаосе запустения. Башни, огромные, как горы, с тысячами пустых окон, перекошенные мачты, разбитые купола из пёстрого фрила, стеклянное крошево, какие-то опоры из тёмного металла, вывороченные из стен и причудливо искривлённые… И ничего живого, кроме стаи потревоженных Клоа над крышами и двух странных существ, уже почти забывших о Кессе.

– Эта местность по-своему интересна… даже, я бы сказал, красива, – продолжал Элогеф с явным сомнением в голосе. – Её достаточно немного видоизменить, не скрывая под землёй или ворохом растений. Вот пару месяцев назад, например…

– А, ну-ну. Ещё посоветуй отталкиваться от её прошлого и строить иллюзию на его основе, – зеленоватый оскалил острые зубы, и «усы» на его макушке сухо затрещали, окутываясь искрами. – Как будто всё её прошлое не было сплошным кошмаром. Как, впрочем, и настоящее. Знор’га и всё их наследие – один ужасный сон. Я не собираюсь тратить воображение и силы на то, чтобы его украсить.

– Решай как знаешь, Валейл, – развёл руками Элогеф. – Твой месяц, твоя иллюзия. Интересный лес получился в том году у Гоэла э-Тинра, можем к нему схо… А, нет, ничего не получится.

– Да, – «усы» Валейла снова щёлкнули. – Никто не слышит его уже месяц. Мескиагашер вернулся, так с ним и не встретившись, а его всё нет. Сделаем всё сами… Вот тебе, для примера…

Он развернул руки ладонями вверх, и воздух над ними задрожал, быстро превращаясь в крохотную копию каких-то зарослей – такое видение на Реке называли «Твийя». Кесса этого уже не видела – она снова упала и чуть не порвала перчатки. Валейл забыл о ней, его заклятие развеялось, и Речница вновь была свободна.

– Э-э… – протянула Кесса, глядя на существ. Они разглядывали то, что выстроил из воздуха Валейл. Речница шагнула к ним и наткнулась на прозрачную, но плотную преграду.

– Эррингор, – прошептала она еле слышно, – ты знаешь, кто они?

Существо ощутимо дрожало в кармане – от страха или от сдерживаемой ярости, понять было трудно.

– Гевахелги, – так же тихо отозвался зверёк. – Уноси ноги, знорка. Это опаснейшие твари…

Его шёпот, похоже, был слышен существам лучше, чем голос Речницы. Они повернулись к Кессе. Валейл опустил руки, и Твийя растаяла. Взгляд зеленоватого стал ещё менее дружелюбным, Элогеф тоже насторожился, и его «усы» зашевелились.

– Это ещё здесь? – вполголоса спросил самого себя Валейл. – Это неприятное.

– Стойте! – Кесса почувствовала, как воздух вокруг уплотняется. – Я пришла не чтобы мешать вам! Я Чёрная Речница, и я помогаю тем, кто в беде. С одним из вас что-то случилось?

Гевахелги переглянулись. Валейл оскалился и резко опустил руку. В этот раз Кесса приземлилась на ноги.

– Его зовут Гоэл э-Тинр? Он такой же, как вы? – быстро уточнила Речница. – Как вышло, что он пропал?

Валейл сжал пальцы в кулак, но ничего не произошло – Элогеф держал его за плечо двумя руками и смотрел на Кессу пристально и задумчиво.

– Он пропал на севере. В ваших владениях, – сказал он, отчётливо выговаривая каждое слово – словно боялся, что Кесса недостаточно знает Вейронк. – Это плохо.

– Элогеф! – Валейл дёрнулся, пытаясь освободиться. – Отпусти меня немедленно.

– Будь спокоен, Валейл, – светло-серый выпустил его, но сам поднял руку и направил ладонь на Кессу. – Оно сейчас уйдёт.

Речница успела только моргнуть. Когда она открыла глаза, то сидела на рухнувшей стене древнего здания, на холодном рилкаре, под вечно хмурым небом Старого Города, а перед ней желтела выгоревшая кецаньская степь. Она быстро обернулась и увидела, как воздух дрожит и плывёт, и очертания древних башен тают, сменяясь видением каких-то гор, поросших тёмным лесом.

– Фарррарррхх! Гевахелги, Бездна их пожррри! Гевахелги… – на той же стене сидел, размахивая хвостом и извергая дым и пламя, Эррингор. Рилкар вокруг него уже размягчился и готов был потечь каплями.

Кесса задумчиво покачала головой.

– Чудной народ, – заключила она, отворачиваясь от сплетающихся миражей. – Верно, они не любят гостей. Пойдём, Эррингор. Поищем их сородича. Думаю, он приметный…

Часть 7. Главы 27-30. Пролитая кровь

Глава 27. Тайя

– Бездна! Опять мост, – Фрисс качнулся в седле и вновь откинулся назад, когда Гелин спрыгнул с горбатого мостика. – Тут каналов больше, чем у Реки ручьёв. Не лень же было миньцам всё это копать…

– Не ко всем вода притекает сама, – хмыкнул Нецис, дотянулся до развесистого колоса Кунгу, помял в пальцах мягкие, не вызревшие ещё зёрна и попробовал на вкус. – Кунгу любит влагу, любит мокрую грязь, чтобы всё поле было, как болото. Было бы время – посмотрел бы, что здесь с водяными червями. Водяное Око – проклятие этих мест, сколько себя помню. Та-а! Вот и черви…

Под мостом белели изляпанные грязью накидки жителей. Миньцы процеживали воду сквозь дырявую корзину, вылавливали что-то, били о мост и бросали в ведро. Фрисс увидел знакомые «глазные яблоки» с распластанными толстыми щупальцами, и взирали они на него, как ему показалось, с недоумением и укоризной. Потом Гелин ещё раз прыгнул, и канал остался далеко позади, а Фрисс, помянув про себя тёмных богов, потёр отбитый копчик.

С тех пор, как они унесли ноги из Отикки, не было ни одного привала. Нецис и Алсаг пожевали что-то на ходу, а Фриссу кусок в горло не лез. Не так он представлял себе путешествие Речника с Великой Реки по далёкой Стране Дракона и встречи его с легендарным Орденом Изумруда и могучими Хээ-нор Хеноо, совсем не так…

Откуда-то послышался придушенный писк дозиметра – на сумке с прибором лежал и мирно спал Алсаг, и сигнал был еле слышен. Фрисс покосился на восточное небо – вспышки сместились к северу, и даже при свете дня их было отлично видно – и быстро повернулся к Некроманту.

– Илкор ан Сарк… – бесцветным голосом сказал тот, дуя на тыльную сторону ладони. Фрисс ничего не видел на его белой коже, но, верно, ощущения у Нециса были мерзкие.

– Мы едем от него или к нему? – спросил Речник, кивнув на восток.

– От него, хвала богам, – Некроманта передёрнуло. – Ильятекси всерьёз потерял покой. Был бы я моложе и глупее, полетел бы проверять, что там с ним случилось.

– Не надо, – поёжился Фрисс. – И зря ты от скафандра отказываешься. Он как раз защитил бы от излучения…

– Эта вещь, которую ты мне показывал – очень странная, – покачал головой Нецис. – Таких вещей я стараюсь избегать. Но – спасибо за заботу, Фрисс.

Дорога стала шире, грязь по обочинам перестала захлёстывать древнюю мостовую, и Гелин прибавил шагу. Больших повозок или громоздких Двухвосток и анкехьо тут не было, а с одним-двумя пешими путниками демон легко мог разминуться, не замедляя бега. Тростниковые мостки поскрипывали под его лапами, запах ила и мокрой травы висел в воздухе.

Вдоль дороги появилось невысокое ограждение из чёрного камня. Колышущийся лес злаков поредел, а потом и вовсе сгинул. Теперь на полях только стелились толстые плети Меланчина – его плоды уже наполовину созрели, и не каждый из них Фрисс смог бы поднять – топорщились мясистые листья Сетты, и багровели редкие стебли Тулаци. А между клочками огородов темнели странные каменные лабиринты.

Фрисс решил сначала, что это большие дома со множеством пристроек, но потом увидел, что почти нигде нет крыш. Каменные стены полукольцами пристроены были друг к другу, и из-за них виднелись ветки и листья странной формы и необычного цвета. На тёмно-сером камне стен были начерчены защитные знаки, тяжёлые двери светились от охранных чар. Одно строение, как заметил Речник, было возведено у раскидистого Арлакса, стены плавно извивались вокруг его бесчисленных стволов. Арлаксу далеко ещё было до Высокого Дерева, но уже было понятно, что вскоре постройку придётся расширять.

– Что там такое, Нецис? Ты бывал тут раньше? – спросил Фрисс, провожая взглядом толпу миньцев – они укрывали одну из башен-без-крыши листьями Чилонка, а указания им давала рыжая кимея, залезшая на дерево. – Зачем сажать кусты в домах?

– Это не кусты, посаженные в домах. Это дома, построенные для кустов, – отозвался Некромант с усмешкой. – Сады Алхимиков, гордость Тайи и её окрестностей. Было время, когда отсюда торговали реагентами со всей Кецанью. Само собой, тут меньше ценных растений, чем в Пурпурном Лесу, но тем, кто умеет варить зелья, тут живётся неплохо. В общем-то, в Тайе есть всё нужное для обычных зелий. За этими садами следят Маги Жизни – и я бы советовал тебе с ними не ссориться…

Фрисс уже примерялся, как бы дотянуться до ягод, свисающих из-за ближайшей ограды, но услышал о Магах Жизни, вздрогнул и отряхнул руки. Ни один Некромант не проклянёт так, как мирный Маг Жизни, а Речник вовсе не хотел превратиться в причудливого зверька.

– Наверное, тут можно купить любое зелье, – подумал вслух Фрисс, глядя на темнеющую вдалеке крепость Тайи. – Хоть воинский бальзам, хоть зелёное масло…

– Хм… Фрисс, воинский бальзам – надёжное средство, но очень уж неприятное в действии, – с недоумением посмотрел на Речника Некромант. – То же масло «Кийольти», слабое зелье регенерации, действует не хуже и не вызывает таких мучений… И потом, зелья в этих краях больно уж дороги. Если хочешь, я сварю для тебя что-нибудь не очень сложное… воинский бальзам, хотя бы. Только мне нужны будут реагенты…

Речник поперхнулся и долго в молчании смотрел на Некроманта, потом кивнул.

– Реагенты я добуду. А у тебя хватит сил для такого сложного дела? Ты ведь только поправился, и ещё это излучение…

– Никаких сложностей, обычная практика, – покачал головой маг. – Единственное, в чём я могу практиковаться под взглядом Ильятекси, – это алхимия. О прочем лучше не думать, пока не доедем до Тайхэ. На том берегу излучение должно ослабнуть…

Ворота миньского города распахнулись перед путниками на закате. Их тут было множество – древняя стена Тайи была дырява, как рыбацкая сеть, десятки дорог лучами расходились от города, многие из входных арок даже не были прикрыты створками. Под вечер в город возвращались алхимики и Маги Жизни, проводящие дни в колдовских садах. К удивлению Речника, над Тайей порхали сотни крылатых кораблей и лодок – маленькие хиндиксы с плавниками или крыльями, халги из летучих семян, странные посудины, поднятые в воздух только силой магии и оттого неповоротливые и медлительные… Промчалась стая мегинов – стража Тайи присматривала за улицами с воздуха.

Тут было тесно, одноэтажные домишки лепились друг к другу, на прочную основу – какое-нибудь древнее здание Меа – громоздились десятки тростниковых хижин, крытых листьями, по стеблям Чилонка, перекинутым через улицу над головами прохожих, преспокойно гуляли жители. Фрисс принюхался и учуял сытный запах похлёбки шагони и жгучей цакунвы – они были сильнее вони гнилого тростника и помойных ям.

– Я чую зелья, – с довольным видом прикрыл глаза Нецис. – Гелин, здесь поверни налево. На моей памяти, это дом с красными завесами на всех окнах и дверях. Называется «Алый Лист».

Демон громко фыркнул и одним прыжком перемахнул через компанию земляных сиригнов, вставшую на дороге и громко галдящую. Они его, как показалось Речнику, не заметили вовсе.

В «Алом Листе» было шумно и многолюдно, чадили масляные лампы, плавающие в воздухе под потолком, а Некромант, Речник и демон были самыми тихими и незаметными из посетителей. Пили тут немного, во весь голос спорили о зельях и заклятиях, а один маг в серой мантии гордо показывал пригоршню личинок да’анчи – он поймал их у ограды сада и теперь собирался пустить на эликсиры. Фрисс порадовался, что гадостные создания пригодны хотя бы для зельеварения.

– Нецис, скажи, тут мяса вовсе не едят? А рыбы? – с подозрением спросил Речник, разглядывая содержимое миски. Сверху оно было залито цакунвой, и она Фриссу нравилась, но он надеялся, что внизу будет хотя бы Листовик… Там были только тушёные листья Сетты пополам с Меланчином, а снизу – целый лист Тулаци, пропитавший всё своим вкусом. «Хоть бы микрин сюда накидали…» – вздыхал Речник, ковыряясь в тарелке. Алсаг, обнюхавший варево в своей миске, взирал на Фрисса с недоумением и обидой – ничего, кроме зерна и овощей, ему не досталось, и он втихаря подбирался к чаше с кайцаном, чтобы утешиться.

– Разве мало рыбы в подливе? Я её отлично чую, – пожал плечами Некромант. Он всё ел с одинаковой жадностью – видно, магия постоянно истощала его силы, и ему было всё равно, чем их восстанавливать, лишь бы побыстрее.

– А жареную рыбу тут едят? Или, там, окорок кумана… – с тающей надеждой спросил Речник. Земляные сиригны, сидевшие поодаль, тут же замолчали и повернулись к нему, пошарили взглядом по столу перед ним, не нашли ни рыбы, ни окороков и продолжили беседу. Фрисс тихо вздохнул.

– Боюсь, что нет, Фрисс. Можешь поискать на базаре, но мясо тут – редкость, и крупной рыбы не найдёшь. Но можешь купить микрин на палочке, – разочаровал Речника Некромант. – Если еда тебе не нравится, я могу её съесть…

– Хаэй! Ещё овощей для моего друга! – крикнул Фрисс, вертя головой в поисках миньца-служителя. Тот вынырнул, кажется, из-под стола, молча наполнил миску Некроманта из котелка на колёсах, забрал монеты и снова исчез. Нецис благодарно кивнул, набивая рот. Алсаг с горестным видом уткнулся в свою еду. Усы его блестели – до кайцана он всё-таки добрался.

На отчаянный писк дозиметра обернулись все, даже Клоа, прилепившийся под потолком. Теперь и Фрисс почти увидел волну жара, захлестнувшую город и вновь отхлынувшую, и покосился на сумку – там остался не только чуткий прибор, но и скафандр. Нецис молча упал лицом на стол, чуть не опрокинув миску.

– Фрисс… – он приподнялся на дрожащих руках и с помощью Речника дополз до стены и привалился к ней. – Видно, твоему стальному зверьку тоже больно, раз он так жалобно пищит…

– Это благородный зверёк, он предупреждает об опасности, – Фрисс через силу усмехнулся. – Кажется, излучение усиливается. Ты тут до утра доживёшь?

– Я найду укрытие, Фрисс. А ты не бойся – Ильятекси не первый год живёт там, на севере, а Тайя пока не вымерла, – Некромант быстро пришёл в себя, хоть и ощупывал ещё руки и лицо, как будто искал следы ожогов. Речник покачал головой в растерянности.

Ночью Фрисс проснулся от очередного сигнала тревоги – и увидел, что Нециса в комнате нет. Чародей вернулся на рассвете, бодрый, выспавшийся и, судя по всему, излучением не затронутый. С колбами и одолженными у хозяев чашками, жаровней и подносом он пристроился у окна и протянул Речнику обрывок папоротникового листа с несколькими наспех сделанными надписями.

– Отправляйся в город, Фрисс. Один ты быстрее найдёшь дорогу. Вот список реагентов. Лист Яртиса и Вишню ты купишь на базаре, а прочее – в любой лавке алхимика. И найди ещё какой-нибудь сосуд для готового зелья…

Речник обернулся быстро. Сейчас ему не хотелось ни во что влезать, и он купил всё нужное в первом же занавешенном циновками переулке, почти не торгуясь. Там странные семена и корешки лежали вперемешку с жареными пауками и микринами на палочках. Там же, к большому удивлению Фрисса, нашёлся и змеиный жир – Речник забрал полную банку. За сосуд пришлось отдать хороший кусок железа, но Фрисс не огорчился – на донышке был знак Стеклянного Города, а значит, банка была прочной и вполне годилась для готового зелья.

– Издалека? – без особого интереса спросил его иприлор-торговец в короткой мантии с четырёхкрылой змеёй на груди. На улицах Тайи Фрисс видел немало ящеров, и много земляных сиригнов, и даже одного менна. Низкорослые круглолицые миньцы пробегали по улицам быстро и целеустремлённо, мало внимания обращая как на странных жителей Тайи, так и на необычного чужестранца. Речнику это понравилось – значит, и к Некроманту не прицепятся.

Вернувшись в «Алый Лист» со связкой мелких сушёных рыбёшек и полными карманами реагентов, Фрисс застал Нециса за странным занятием. Растянувшись во всю длину, рядом с магом лежал Гелин, а Некромант, осторожно надрезав шкуру на его боку, собирал сочащуюся кровь в чашку. Хеск был спокоен, на появление Речника лишь шевельнул ухом.

– Увы, это необходимый компонент «Кийольти», – вздохнул Нецис, прижимая руку к ране. Шкура демона под ладонью мага зашевелилась, когда Некромант убрал руку, дырки в коже уже не было.

– Зачем же резать Гелина? Он нас везёт, и он устал, – покачал головой Речник. – Я дал бы свою кровь.

– И она пойдёт в дело, Фрисс, – Некромант бережно прикрыл чашку, поставил на стол и потянулся за чистой. – Моя кровь тут не годится, в ней слишком много Квайи.

– Уррр? – навострил уши Алсаг и попятился к двери. Нецис отрицательно качнул головой.

– Если я напугал тебя… или тебя, Фрисс… мне очень жаль. Но примесь крови человека в этом зелье усилила бы его действие на людей... таковы законы магии, – он виновато вздохнул. Речник закатал рукав и подставил предплечье под нож.

Алсаг сбежал первым. Фрисс слышал из-за дверной завесы, как сердито бормочут служители, спотыкаясь об огромного кота, растянувшегося на лестнице. Сам Речник с любопытством следил за колбами, под рукой Нециса вспыхивающими то золотом, то багрянцем, то белесой синевой. Над жаровней на колдовском огне бурлил, закипая, змеиный жир, и чем дольше он бурлил, тем сильнее вонял.

– Держись, Фрисс, дальше будет хуже, – криво ухмыльнулся Нецис, осторожно помешивая жир и вливая в него тонкой струйкой что-то чёрное из чашки. Кажется, раньше там была кровь. Речник закашлялся и прикрыл нос. Невозмутимый Некромант пожал плечами и щедро сыпнул в сосуд желтовато-серого порошка. Вонь усилилась.

– На промежуточных этапах оно не очень хорошо пахнет, но конечный результат будет даже приятным, – утешил Речника чародей и взял со стола закупоренную колбу. Фрисс утёр слезящиеся глаза и шагнул к двери.

– Нецис, тебе точно не нужна помощь? – для очистки совести спросил он. Маг хихикнул.

– Мы с Гелином справимся, Фрисс, – кивнул он на огромного нетопыря, спокойно висящего под потолком в самом сердце смрада. – Подыши свежим воздухом. К вечеру жир докипит, а комната проветрится. И возьми с собой Алсага, пока его не затоптали…

Фрисс уже второй Акен бродил по древним кварталам, недоверчиво косился на чёрные стены меанских башен и обшаривал взглядом лотки, расставленные в каждой подворотне. Кислый запах разбавленного кайцана витал над городом, смешиваясь с отчётливым смрадом рыбных ям. Фрисс подумал сначала, что ему померещилось, но запах рыбы постепенно усиливался, и наконец Речник вывернул в закрытый двор меж древних домов, составленных стена к стене в огромное кольцо. Ни одно окно не выходило вовнутрь, и арки ворот были занавешены циновками. Внутри толпа миньцев, одетых лишь в набедренные повязки, возилась с тележкой рыбы, а рядом зияли глубокие ямы, и из-под откинутых крышек пахло так знакомо, что Фрисс шмыгнул носом. Здесь делали цакунву – точно так же, как на Реке, выдерживая мелкую рыбёшку в каменных чанах и засыпая её солью и пряностями, пока вся она не станет мутной острой жижей. То, что было навалено на воз, Фрисс поленился бы доставать из сети, – какие-то мальки длиной в полпальца, но для цакунвы и такое годилось, и миньцы не привередничали. Алсаг под шумок стянул пару десятков рыбёшек, Речник шёпотом подозвал его и встал поодаль, под аркой. Ему хотелось посмотреть, как заполняется яма. Прикрыв глаза, он пытался определить на нюх, какие пряности смешаны с рыбой, и вспоминал Реку – холодные водопады Канумяэ, пещеры Фейра, тёплые прибрежные воды и ледяные глубины, Речных Драконов, играющих на стремнине, шум тростника и хруст плавников хиндиксы… Верительная Грамота из сумки выплёскивала аквамариновые блики, и Фрисс уже почти видел Реку… и тут его ударили по плечу.

Позади стоял один из Хээ-нор Хеноо – в бело-чёрной броне, в крылатом шлеме, невысокий, как все миньцы, но выглядящий грозно. Ещё три десятка воинов собрались вокруг, прижав Речника к стене. Оружие было у них в руках, но на чужаков они его не направляли, а меч «белого» миньца и вовсе покоился в ножнах.