Текст книги "Долгое лето (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 51 страниц)

– Мррра-а-а-ау!!! – от вопля Алсага качнулись стены, а потом раскалённый ветер скрутился в жгут и вспорол воздух.

Фрисса проволокло по стене, потом по мостовой. Багряные пятна полыхали перед глазами, кости трещали, а руки, казалось, обуглились до костей. Фрисс привстал, пошатываясь, и встретился взглядом с пустыми глазницами нежити. Ей оторвало руку, остатки кожи медленно тлели, нещадно воняя, туман выползал из проломленной груди, – но немёртвая тварь уже стояла на ногах и медленно подбиралась к Речнику, не сводя с него глаз.

Сбоку повеяло холодом. Мертвяк вздрогнул, посмотрел куда-то в сторону и громко зашипел, вскидывая руки с растопыренными пальцами. Туман в его груди вспыхнул зеленью, а потом потёк по воздуху туда, куда неотрывно глядел мертвец.

– Мецинтли, – голос Нециса был холоднее талкеннорских гробниц. – Не трогай его. Ступай прочь.

Фрисс с трудом поднял голову и увидел, как в руке Некроманта трепещет зелёное пламя. Нецис наматывал туман на кулак, и дымка вспыхивала зеленью и таяла. Нежить дёрнулась всем телом и медленно опустила руки.

– Уходи, Мецинтли, – Нецис шагнул вперёд, выставив перед собой открытую ладонь. – Живо!

Немёртвый пригнулся, сделал маленький шажок назад – и с глухим воем рассыпался в пыль. Порыв ветра взметнул клубы праха и погнал их прочь.

– Нецис, ты вовремя, – прошептал Речник, кое-как поднимаясь на четвереньки. Болела спина, болели плечи. Он подобрал меч и чуть не закричал от боли – вся ладонь была в волдырях. Некромант поднял оброненный клинок, осторожно вложил его в ножны и жестом подозвал Алсага.

– Садись, Фрисс. Я не дам тебе упасть, – Нецис помог Речнику подняться, придерживая его за плечи. От прикосновения ледяных рук кости Фрисса вновь заныли, но боль быстро отступала.

– Нэй-Хайон… Её звали Нэй-Хайон, – пробормотал Речник, пытаясь оглянуться.

– Её зовут Мецинтли, – покачал головой Некромант. – Какими именами она называется, я не знаю. Рассказывать о встречах с ней обычно некому. Ты отлично сражался, Фрисс, и ты, Алсаг, хорошо потрепал её… но это умран, а они так просто не погибают. Больше она к нам не подойдёт – память у умранов хорошая. Фрисс, я не вижу на тебе крови. Мецинтли успела тебя оцарапать или укусить?

– Нет, – Фрисс хотел помотать головой, но дёрнулся и зашипел от боли. – Не успела… Её не берёт серебро… и Алсаг её… не смог её сжечь…

– Знаю, – кивнул Нецис. – Эти её особенности многим стоили жизни. Но нам бояться нечего. Дай взглянуть, что у тебя со спиной…

Он помог Речнику улечься на спальный кокон, расстеленный у корней Гхольмы. Краем глаза Фрисс видел Гелина, неподвижно лежащего у кострища, и Алсага, с презрительным фырканьем отвернувшегося от огромного демона.

– Так, я вижу, твои кости уцелели, – хмыкнул маг, убирая холодную ладонь со спины Речника. – Ты очень удачливый воин, Фрисс. Завтра утром будешь готов к новым сражениям, но сегодня постарайся ни во что не встревать…

– Решать будет Аойген, – пробормотал Речник, закрывая глаза. Говорить ему не хотелось. Алсаг тихо подошёл и лёг рядом. Фрисс запустил пальцы в мех на его загривке и легонько потянул на себя.

– Гелин трруслив и жалок, – тихо фыркнул кот. – Бесполезнее любой кррысы!

– Гелин не хочет защищать нас, – вздохнул Речник. – Мы справимся без него. Не привыкать…

Что-то подняло его незадолго до рассвета. Мрак накрывал город густой пеленой, тучи снова сгустились, и звёзды утонули в них, только Ургул подмигивал багровым глазом сквозь просвет в облаках. Спросоня Фриссу померещилось, что демоны подрались, но нет – Гелин и Алсаг мирно спали, один у кострища, другой – под корнями Гхольмы, на стеле в честь Шула э-Вэинара. Шумели Клоа – огромная стая кружила над башнями, била крыльями и путалась хвостами, то распадаясь на маленькие стайки и ныряя в ущелья улиц, то собираясь воедино. Неровный синеватый свет окутывал их, а под ними Фрисс различил тонкий стоп дрожащего серебристо-зелёного света – и вздрогнул от внезапно нахлынувшего ужаса. Вновь ледяные пальцы сдавили горло, Речник пошатнулся, но стиснул зубы и выпрямился.

– Вот же неймётся местным мертвецам… – пробормотал Фрисс, вынимая мечи из ножен. Прикосновение к рукоятям успокоило его, и он уже ровным шагом пошёл туда, откуда долетал ледяной ветер, и доносился шум тысяч крыльев.

Тут была когда-то ступенчатая башня из светлого блестящего камня – он и сейчас блестел, отражая сияние Квайи, но уже холодной зеленью. Остатки башни разлетелись по мостовой, бесформенная груда обломков покоилась в паутине лиан, окрестные стены почернели от въевшегося пепла. Среди битого камня, спиной к Речнику, стоял, вытянув перед собой руки, Некромант, и с его ладоней стекали ручьи дымящейся Квайи. Она, не долетая до земли, медленно поднималась, курилась струями зелёного дыма, и в её переплетениях медленно раскрывалось иссиня-чёрное окно – чернее, чем предрассветный мрак, и холоднее, чем Квайя.

Фрисс смотрел в него всего долю мгновения – но внезапный приступ слабости чуть не уронил его на мостовую. Речника затрясло от ужаса и злости. «Запределье…» – кровь застучала в висках. «Он хочет открыть Запределье… как тогда, в Хессе… чтобы всё погибло… Зачем?!»

– Сто-о-ой! – заорал Речник, бросаясь к Некроманту. Оба меча взлетели в воздух и опустились на руку в чёрной чешуе – и лишь в последний миг Фрисс решился развернуть их и ударить плашмя. Нецис охнул, его ладонь разжалась, что-то зазвенело по камням. Фрисс оказался между магом и узким лазом в Запределье, в спину ему дохнуло холодом, но оборачиваться он не стал. Он ударил Нециса ещё раз – по ногам, в плечо, плашмя, но так сильно, как только мог, и Некромант не удержался и неловко повалился навзничь, цепляясь за обломки камней. Речник свалился сверху, встал коленом ему на грудь, впечатав колдуна в мостовую, и приставил меч ему к горлу. Повисла тишина – даже Клоа попрятались.

– Фриссгейн, – медленно проговорил Нецис, глядя Речнику в глаза. – Убери дрын. Я тебя не трону.

– Не смей открывать Запределье, – тихо сказал Фрисс, не отводя взгляд. – Не смей губить землю. Я не дам тебе всё тут превратить в прах. Там – смерть, и ты её не выпустишь.

Глаза Некроманта медленно расширились. Он смотрел на Фрисса с непритворным изумлением. Тот нахмурился и крепче прижал его к земле.

– Фрисс, я никогда не собирался превращать всё в прах, – с трудом сказал маг – ему трудно было дышать с Речником на груди. – Сожалею, что так напугал тебя. Поверь, никакой опасности нет…

– Не лги, – сверкнул глазами Речник. – Я тебе верил. А ты, как все Некроманты, мечтаешь о всеобщей гибели. Эта дыра за моей спиной – в ней, что ли, нет опасности?!

– Ахххссса… – выдохнул Некромант и втянул ртом воздух. – Ты очень прав, Фрисс. Я закрою её, как только ты меня отпустишь. Медленно спускайся и ни в коем случае не оглядывайся.

– Что… – начал было Речник, но сам охнул и повалился набок. Что-то выпило из него все силы. Нецис вывернулся и привстал на одно колено, придерживая Фрисса за шиворот.

– Теа кэ теарна Хцару, – тихо, но чётко проговорил он. – Гаакхот!

Речник высвободился из его рук, вскочил и снова рухнул на камни. Чёрный провал перед его глазами медленно сомкнул края. Квайя облаком взлетела над мостовой, стекаясь на ладони Нециса. Маг выпрямился и огляделся. В сгустившемся мраке, похоже, даже ему ничего было не рассмотреть.

Что-то впивалось в руку Речника. Он похлопал ладонью по камню – что-то зазвенело. Нецис тихо вскрикнул и склонился над Фриссом, осторожно забирая у него невидимую находку. Потом на руке мага вспыхнул сгусток Квайи, высветив бледное лицо, поломанную чешую на предплечье и небольшую серебряную звезду на ладони. В центре звезды, среди извивающихся лучей, чернел, как провал в Запределье, кристалл мориона.

– Илкор ан Хцар, – прошептал Некромант, показывая Фриссу амулет. – Он всё-таки восстановился, Фрисс. Я уже думал, что раньше без рук останусь. Посмотри, кристалл Кэрриона снова цел… странно, что некоторым вещам Запределье идёт на пользу.

Он усмехнулся. Речник покосился на морион и покачал головой.

– Не знаю, кому оно идёт на пользу, – тихо сказал он, – но ты его больше не откроешь. А попытаешься – я тебя самого туда засуну. Ты знаешь, что там живёт! Зачем ты туда лезешь?!

Некромант хотел что-то сказать, но передумал. Пожав плечами, он бережно спрятал серебряную звезду под чешуйчатой тканью.

– Очень жаль, что я тебя так встревожил, – он склонил голову. – Очень жаль. Теперь такого не будет. Тут жил великий маг – Иликс Таалсарк Цин’шайогул, и он сделал ключ… каменный ключ от Хцара. Пока ключ тут, очень легко открывается дверь. Это совсем безопасно с ключом, а если смотреть, что делаешь, можно и без ключа. Смотри! Портал не стал расти, когда ты меня ударил, и я за ним не следил. А в другой местности он уже всё поглотил бы.

– Ни в этой местности, ни в другой – ты больше не откроешь этот портал, – тихо сказал Фрисс, глядя мимо колдуна. – Я не хотел бы тебя убить или ранить, но боюсь, что придётся. Не говори больше о Запределье и забудь, что это такое.

Нецис снова пожал плечами.

– Воля твоя, Фрисс. Я молчу и сожалею. Больше ты о Запределье не услышишь.

***

Зловещий разлапистый знак чернел на ярко-жёлтой двери. Красный огонь над ней предупреждал об осторожности. Предупреждение было излишним – в эту дверь ни один сармат не рискнул бы войти без тяжёлого скафандра. И все предпочли бы вовсе туда не входить. Даже Гедимин, зная, насколько надёжна его броня, на эту дверь смотрел с опаской. Он ждал поодаль, не подходя близко. Сарматы, проходящие мимо, пытались разглядеть его глаза под тёмным щитком. Древний стоял неподвижно, склонив голову, и терпеливо ждал.

Красный огонь мигнул, а затем и вовсе погас. Тяжёлые створки двери разошлись, на долю секунды показав белесую плёнку защитного поля и блеск небольших куполов из прозрачного фрила. Выпустив наружу Огдена, створки немедленно сомкнулись. Двое сарматов в конце коридора обернулись на их лязг, постояли немного и пошли дальше.

Огден кивнул Гедимину. Глаза сармата-медика не были закрыты тёмной пластиной, он не был испуган или встревожен, и Древний кивнул в ответ.

– Как там Деркин? – негромко спросил он, глядя Огдену в глаза. Тот не отвёл взгляд, и это уже было хорошим знаком.

– Хорошо, – ответил Огден, довольно щурясь. – Не беспокойся, командир. Эа-мутация не подтвердилась. Я ввёл ему флоний и уложил в кокон на сутки. Выспится – будет здоров.

– Хорошо, Огден, – склонил голову Гедимин и протянул ему руку. – Флония достаточно?

– Хватит на всех, – сармат усмехнулся. – А ты когда зайдёшь? Выглядишь ты усталым. Готовить кокон?

– Не сейчас, – с досадой сузил глаза Древний. – Может, позже. Я у главного щита. Что-то случится – сообщи мне сразу же. Уран и торий!

Он развернулся и быстро пошёл к лестнице. За поворотом остановился и тихо вздохнул. Стена рядом с ним мягко замерцала зеленью, сармат провёл по ней рукой и усмехнулся.

– Всё в порядке, хранитель. Деркин не болен. Скоро его увидишь.

Он не торопился убирать тёмную пластину с глаз. То, что Деркин не пострадал, несомненно, было радостным известием… и всё же опыты следовало прекратить. Пока Гедимин не убедится на себе, что они безопасны, никого из сарматов он более к ним не допустит. Особенно Деркина, как бы он ни настаивал.

«И снова придётся всё делать самому…» – невесело думал Гедимин, разглядывая светящуюся стену. Хранитель не спешил уходить. Зелёный свет узкими пучками тянулся к вискам сармата, ощупывая наглухо закрытые пластины. «Идис» хотела что-то сказать и ждала, пока её захотят слушать.

Глава 39. Тиалгикис

Дальше на восток путники ехали в молчании. Высокая насыпь, очищенная от мха и лиан и вымощенная красноватыми гранитными плитами, как будто вовсе не тронутыми временем, рассекала надвое лес у подножия Зорких Гор: слева истекали влагой недавнего ливня широкие кроны папоротников и Самун, и пурпурный холг опутывал их корни, справа устремили в небо острые верхушки гигантские хвощи с прочными, как стальные прутья, шестигранными стеблями, и тонкая серебристая трава шелестела вокруг, а вдали белели горные вершины, утопающие в облаках. Тучи сползались и расходились, не обращая внимания на ветер, и Фрисс вглядывался в них, пока не заболели глаза, – ему мерещился блеск огромных плавников «хищного облака» – хасена.

Слева, из-за папоротниковой рощи, долетал отчётливый плеск волн, там громко шуршал тростник, и перекликались приглушённые гортанные голоса. Речник чуял запах озера, рыбы и водяной травы, но моховые дебри прятали водоём, и Фрисс ничего не мог разглядеть.

– Озеро Гиксис, – пояснил Нецис, перехватив его взгляд. – Посёлок озёрного племени. Есть тропы, но для нас они узки.

– Кетт, всесильный в водах, не оставь их, – прошептал Речник, коснувшись Верительной Грамоты. Он хотел увидеть живую воду – хоть озеро, хоть реку, только не это гнилое болото, переполненное слизью…

Перевалило за полдень, воздух становился всё более густым и влажным, дебри по левую руку заволокло туманом, справа веяло прохладой, и ветер с гор загонял туман обратно в болота, не давая ему затянуть дорогу. В тумане Фрисс слышал бесчисленные голоса, шорохи, треск ветвей и влажное шмяканье, костяной хруст и крики потревоженных птиц. Справа на гомон выбрался к дороге огромный горный ёж с серебристо-бурыми полосатыми иглами и смотрел на путников часто мигающими круглыми глазами, но с места не двигался, пока они не проехали мимо. Если бы он вылез на дорогу, объехать его было бы непросто…

Впереди послышались крики, на дорогу вышел человек в чёрно-зелёной, уляпанной мхом одежде и помахал рукой с зажатой в ней лентой мелких красных перьев. Нецис тронул поводья, останавливая Гелина. Демон неохотно шагнул к обочине, пропуская вылезающий из леса караван – четыре десятка скелетов в коротких куртках. Каждая пара мертвяков несла огромную корзину, прикрытую плетёной крышкой. Фрисс посмотрел на шесты, на которых держались корзины, – прочные тростниковые стебли прогибались от тяжести. Последним на дорогу выбрался небольшой токатль – на его спине едва мог поместиться один человек. Предводитель нежити надел красную повязку на голову, оседлал голема и гортанным воплем приказал всему каравану двигаться. Нежить быстро засеменила вслед за токатлем, громко топая деревянными башмаками и придерживая корзины, раскачивающиеся на шестах. Нецис спрыгнул на дорогу, подобрал несколько маленьких красных ягод, оброненных нежитью, и сунул в карман.

Чем дальше ехали путники, тем чаще встречались им такие вереницы нежити. Сборщики растений торопились в город, чтобы ливень не застал их в болоте, – даже Фрисс уже видел признаки близкого дождя. Тучи неумолимо сползали с гор, ветер подгонял их на запад, листья папоротников трепыхались и хлопали на ветру.

– Поспеши, Гелин, – прошептал Нецис, покосившись на горы. – Буря близко.

Дорога выписала две обычные петли – кажется, их строили перед каждым городом – и Гелин остановился, уткнувшись в хвост очередного каравана. Вереница буро-зелёных менхсинов, нагруженных хвощевыми брёвнами и кожистыми листьями Самуны, топталась у ворот иссиня-чёрной базальтовой крепости, и погонщики еле успевали отбирать у них листья – менхсины жевали всё, что попадало им под нос. Гелин зарычал, ящеры повернулись к нему – с трудом, их короткие шеи плохо гнулись, они разворачивались всем туловищем… Смотреть в бессмысленные немигающие глаза было жутко, и Фрисс поспешно отвёл взгляд.

Лес подступал вплотную к крепости, багровые ветки холга сплетались под самой стеной, но на ней не было ни травы, ни мха, и широкие золотые пластины на камне блестели ярко, будто их недавно начистили. Над пластинами щерились на дорогу и лес сотни больших клыкастых черепов – «жерла» неведомых некромантских орудий. Караван медленно втягивался в разверстую пасть гигантской каменной рыбы с золотыми глазами – так выглядели ворота Тиалгикиса, и Фрисс даже видел искусно прорезанную на боках рыбы чешую. Он немного пригнулся, чтобы не задеть каменные зубы. Их было хорошо видно – туннель ворот подсвечивался изнутри синеватым огнём.

За воротами, в каменном мешке меж двух стен, толпились живые и нежить. Там была просторная площадь, с длинными каменными домами, перед которыми останавливались караваны менхсинов и вереницы скелетов. Нежить забирала у них поклажу. Со всех сторон слышался гомон на незнакомых языках, звон монет, стук деревянных башмаков и хруст костей. Стражники в костяной броне дотронулись до лап Гелина длинными шестами, украшенными перьями. Фрисс настороженно посмотрел на них. Нецис молча кивнул и тронул поводья, направляя Гелина ко вторым, дальним воротам – высокой арке, наполовину забранной костяной решёткой.

Фрисс, забросив слишком низко свисающие тюки в седло, глазел по сторонам – на лепестки и плоды, листья и рубленый тростник, связки рыбы и странных кореньев, и на короба, наполненные большими черепахами, и на сверкающих во все стороны глазницами костяных големов – токатлей, ицколотлей, даже стурнов… Их красная и бело-жёлтая броня, кое-где поросшая мхом, топорщилась трубками стреломётов и распылителей.

Рядом с одним из длинных каменных домов смирно сидел огромный ицколотль в чёрной броне. Его скорпионье жало, прижатое к спине, было вложено в каменный короб, как меч в ножны. Над ицколотлем со стены, расчерченной на квадраты, свисали неподвижные тушки тварей, с которыми, будь они живыми, никто не захотел бы встретиться. Тут были гигантские пиявки, ползучие и летающие, огромные плоские черви с красной бахромой вокруг чёрных тел, помутневшие Водяные Очи, мохнатые пауки размером с кошку, плети хищных лиан и лепёшки ползучих грибов, способных проложить грибницу в теле человека. На листке Улдаса, подвешенном под каждым квадратом, чернели цифры. С края висела раздавленная, но узнаваемая личинка да’анчи, и число под ней было чуть ли не самым большим.

Рядом с ицколотлем мертвяки под предводительством умертвия в чёрной мантии – Фрисс даже вздрогнул и протёр глаза, но умертвие осталось умертвием – пересчитывали и перекладывали в плоские короба содержимое огромной корзины. Вокруг корзины стояли люди в набедренных повязках, с яркими ожерельями из перьев и клыков, и вполголоса спорили с предводителем нежити, время от времени вылавливая что-то из корзины и показывая ему. Умертвие тихо отвечало, ни к чему не прикасаясь. Очередь подвинулась, Гелин шагнул вперёд, и Фрисс смог заглянуть в корзину и короба. Там лежали хищные водяные цветы – такие, какие видел Речник на Озере Шайо, но куда более мелкие и совершенно дохлые.

– Та-а! – с хищным блеском в глазах подался вперёд Нецис. – Хорошие реагенты. Целая корзина Х’тарр Кси. Надо заглянуть в лавки, запастись перед отъездом…

У самой арки стояли, сдерживая толпу, две костяные многоножки в красной броне, и море людей, хольчей, Призывателей и нежити то подступало к ним, то отходило. Воин со спины одной из многоножек пронизал Фрисса взглядом, потом повернулся к соседу и что-то негромко сказал. Нецис тихо хмыкнул, Речник настороженно посмотрел на него.

– Ничего опасного, Фрисс, – поспешил успокоить его Некромант. – Он удивляется твоим трофеям. Говорит, что видел воинов, добывших клыки Гиайна, даже мех Гиайна, но ещё не видел тех, кто добыл живого Иджлана. Он думает, что ты – прославленный воин в своей стране. Только он не знает, что это за страна.

Фрисс растерянно усмехнулся, посмотрел на свою броню, на стражников, мигнул и уставился на Нециса, с трудом понимая, на каком он свете.

– Ты хочешь сказать… здесь не знают Реки?!

Некромант молча кивнул, с тревогой глядя на ошарашенного Речника.

– Не знают ничего о Великой Реке?! И о Речниках, и о… – Фрисс замолчал и мотнул головой. – Я слишком далеко заехал, Нецис. Дальше, чем когда бы то ни было… Река моя Праматерь, как же мне тут…

Со всех сторон пахло жареным мясом, тлеющими благовониями, пряной нийоматлой (и вправду обжигающей, как кей-руда), мятыми листьями папоротника и мокрой шерстью. Со всех сторон – вверху, внизу, по бокам – шуршали, чавкали, хрустели и переговаривались, где-то снизу пронзительно пищало семейство крыс-Призывателей, на другом краю сумрачной залы перебрасывались светящимся шариком форны, раскачиваясь в гамаках под потолком. Фрисс снял последний клочок мяса с костей копчёной змеи и бросил скелет вниз, целясь в горлышко широкого кувшина для объедков.

– Река моя Праматерь… – пробормотал он, ворочаясь в гамаке. Подвешенная к потолку циновка закачалась, угрожая выкинуть Речника вон. Фрисс с тоской покосился на верёвки – вся эта штука выглядела слишком хлипкой!

– Тут крысе спать, а не человеку… – проворчал Речник, выпутываясь из ремней перевязи и расстёгивая ремешки на броне. Пара летучих мышей зашевелилась на потолке и насмешливо запищала.

– Та-а! Фрисс, держи, – в соседнем гамаке из ниоткуда появился Нецис и растянулся, положив одну руку под голову. В другой он бережно держал тростниковый сосуд с мутной чёрной жижей.

– Хсайок? – Речник осторожно понюхал содержимое своего сосуда – пахло пряностями и мокрой землёй.

– Нет, нийок. Пей потихоньку, он крепкий, – отозвался Некромант и приложил сосуд к губам, блаженно прикрыв глаза. С потолка слетела одна из мышей и сунула мордочку в «бутыль» Фрисса. Речник отогнал её и налил густой чёрной жижи в блюдце.

– Народу – как рыбы в бочке, – пробормотал он с досадой, не найдя, куда поставить блюдце, и пристраивая его к себе на живот. – Пей, Алсаг. Заслужил. Нецис, скажи, тут каждый раз такое сборище, или это нам не повезло?

– Та-а… – Некромант допил нийок и повесил сосуд на верёвку гамака, глядя куда-то сквозь потолок. – Двойной праздник в Тиалгикисе, Фрисс. Тут собралась вся округа, а город и так тесен.

– Да уж… – Фриссу вспомнились узкие улицы, хижины из папоротника, пристроенные на каждом свободном пятачке, на каждой достаточно широкой крыше и даже – кое-где – вместо навесов на толстых шестах над дорогой. – Значит, мы успели к празднику?

Алсаг запищал и перелетел на руку Некроманта, с любопытством заглядывая ему в глаза. Хесский кот любил праздники. Фрисс покачал головой и в сотый раз пожалел, что когда-то предложил хеску испить кислухи.

– Да, ещё три дня – и здесь будет праздник плодов Чинпы, – еле заметно усмехнулся маг и погладил летучую мышь. – Завтра жрецы скажут торговцам уменьшить цены, а алхимики будут давать зелья на пробу бесплатно. А следующий живой город мы увидим, если боги нас не оставят, через месяц… Возьмём тут много припасов… и ещё не забыть бы средство от хлак’ахильки. Эта напасть снова бушует в низине. Видимо, где-то затопило болотный курган… Смотри, Фрисс, будь осторожен с водой, когда перейдём через горы!

– В этих краях всё – одна сплошная напасть, хуже, чем в Старых Городах! – нахмурился Речник. – Завтра покажешь, какое лекарство нам нужно. У тебя мало денег, у меня ещё остались товары на обмен… Праздник плодов Чинпы? Звучит мирно… А второй праздник какой?

– Та-а… – Нецис, задремавший было, шевельнулся в гамаке. – Второй… Второй – честь для Тиалгикиса и всей округи. Трое великих магов возвращаются с Горы Нишэн. Тут рассказывают, что один из них прошёл испытание. Значит, в Гильдии Огня будет новый верховный маг, и Серх Цин’гвалийн уйдёт в обитель Куэсальцина, к Богам Огня… ну что же, он это заслужил. Интересно было бы узнать, кто его заменит. Серх будет здесь в день плодов Чинпы, и Маги Огня уже собираются сюда. Тиалгикис давно такого не видел…

Едва забрезжил рассвет, и костяные завесы над торговыми улицами приподнялись, пропуская мягкие утренние лучи, вокруг шатров и длинных столов с товаром уже забегали скелеты, завопили торговцы-Призыватели, заманивая прохожих, и запели флейты на крышах – жрецы в расшитых перьями мантиях просили богов о благосклонности, рассыпая сухие соцветия Чинпы над переулками. За Нецисом, пригибаясь под весом полных тюков, шёл скелет-носильщик – Некромант нанял его за мелкую монету у жреца в бело-чёрной мантии и костяной кольчуге. Тот стоял под аркой, ведущей в торговые кварталы, караулил костяного голема и толпу скелетов и задумчиво бросал в жаровню-череп листья и соцветия. Горький дым лез в ноздри и обжигал горло, Фрисс еле откашлялся, когда служитель Богов Смерти остался позади.

В сумке Речника побрякивали свёртки с многочисленными клыками, зубцами, когтями и чешуями самых странных тварей, шелестели разноцветные перья, тихо лежали завёрнутые в листья склянки из речного стекла и тростниковые стебли, наполненные красильными порошками и местными пряностями, о каких на Реке и не слышали. Связка копчёных змей и сосуд с жгучей нийоматлой болтались за плечом – Фрисс не хотел отдавать свою еду скелету, даже ненадолго.

Сейчас Речник – за его спиной переминался с ноги на ногу скелет, но Фрисс его не замечал – смотрел изумлёнными глазами на сотни крохотных бутыльков и надёжно закрытых коробочек на бесконечно длинном столе алхимиков. Вокруг люди, крысы, хольчи и даже форны перебирали товар, осторожно нюхали, высыпали на листок или обрывок странной бело-зеленоватой коры и растирали, и уходили с полными карманами склянок. Крыса-Призыватель по ту сторону стола уже махала Фриссу лапами и возбуждённо тараторила, но Речник почти ничего не понимал.

– Смотришь зелья? – Нецис просочился сквозь толпу и показал Речнику бутыль, оплетённую сухой травой. – Вот оно, средство от хлак’ахильки. Тут бесплатные зелья, их дают на пробу – во славу мастеров-алхимиков и для вразумления их учеников. Вон, посмотри туда, под табличку «Неопознанные зелья»…

Фрисс посмотрел. Все склянки там стояли вперемешку, не разделённые на строгие ряды, и нигде не было подписей – ни рядом с бутыльками, ни на них. Вокруг толпились форны, махая руками и яростно споря. Отдельные обрывки фраз долетели до Речника, и он усмехнулся.

– На пробу много не дают, – покачал головой Некромант, выхватывая из рядов пузырьки и расставляя их на ладони. – Что тебе нравится, Фрисс? Вот «Саламандра», зелье огнестойкости, а вот «Снежное масло» – защищает от смертоносного холода. А вот зелье неуправляемого превращения. Тут взрывчатые смеси, трогай их осторожно. А это «Эшамгвайет», страшный яд для любой нежити. Та-а… Вот и гвайюса. Возьму, пригодится. Без неё даже мне не вынести жары и гнилой сырости, когда мы спустимся в долину Игкой. И ты держи, Фрисс…

– Ох ты! – Речник спрятал в сумку четыре бутылька и потянулся к ряду коробков под табличкой, на которой он разобрал слово «камень». – А там что?

– Обычные зелья прочности, – равнодушно пожал плечами маг. – Пропитки для ткани и дерева. Против гнили, иссыхания и прочего… Та-а! Что же ты не сказал раньше, что они тебе нужны?! Я бы давно тебе сделал хоть бочку… и сделаю. Вон там продают пустые сосуды, выбери, какой захочешь, а я куплю масло и пух. Камни покупать – это лишнее, в горах подберём.

Крыса-Призыватель уставилась на Некроманта и сердито запищала. Он приложил кулак к груди и быстро заговорил на том же языке, указывая на полки за её спиной. Скелет-помощник тут же шагнул к ним, выбирая одну из больших бутылей, выстроившихся там в ряд, и какой-то мохнатый свёрток. Фрисс благодарно кивнул – говорить было бессмысленно, в таком гаме Некромант ничего не услышал бы – и ввинтился в толпу, пробиваясь к шатру с речным стеклом.

Спустя пол-Акена, мокрые, пропахшие курениями жрецов и уставшие, но довольные, трое путников сидели на краю каменной чаши. Тонкие нежные листья водяного мха колыхались в ней, а под ними бесшумно скользили мерцающие квейтосы и маленькие угри. Алсаг, принявший обычный облик, лакал прямо из чаши. Рядом пристроился Гелин – ему превращаться было негде, в промежуток между чашей и стеной он не поместился бы.

– Нет ничего сложного в зелье прочности, Фрисс, – Некромант ещё немного хмурился, задетый недоверием. – Его любой ученик алхимика готовит с закрытыми глазами. Но нужно место и кусок базальта… а здесь тесновато, и разбирать мостовую мне не хочется. На первом же привале за Тиалгикисом я добуду все реагенты и начну его готовить. Ты не шутишь, что на Реке такого зелья не делают?

– Не шучу, – покачал головой Речник. – А оно нам было бы кстати. И такой алхимик, как ты, тоже. Астанен будет очень рад и никому не позволит на тебя даже косо посмотреть. Станешь великим алхимиком Реки, таким важным, что мне и не подойти к тебе будет…

– Опять ты за своё, Фрисс, – вздохнул Некромант. – И после того, что ты видел в Шайогоне, ты всё равно зовёшь меня на Реку?! Я ведь не оставлю свой дар здесь, Фрисс, и не прекращу опыты…

Речник кивнул.

– Там я погорячился. Ты очень осторожен, и я знаю, что ты не обидишь мирных жителей. А если так – Река для тебя открыта.

Некромант опустил взгляд и хотел что-то сказать, но череп пролетел над улицей, чуть не задев его, и разбился о стену далеко за чашей. Разочарованный вопль из окна сменился шумом крыльев и отчанным писком, и в пяти шагах от Фрисса на мостовую шмякнулись, на лету меняя облик, трое в чёрных одеждах, ожерельях из позвонков, пыли и ошмётках листьев.

– Ай-и-и-и! – вскрикнул один из них, первым поднимаясь на ноги и таща за собой за шиворот оставшихся. – Та-а, хвэк эннуал…

– Та-а! – вскинулся один из них, выворачиваясь из цепкой руки. – Та-а, Хелек, хо’от…

– Ахса! – ощерился второй, вставая и складывая руки на груди. – То вет а-гвелза т’инх, Цин’мегиль? Цокхаси ат хрот?!

– К’э цокхори ат хрот! – скривился первый и выставил перед собой открытую ладонь, объятую зелёным пламенем.

– Та-а! Хо’от, – сердитый возглас Нециса заставил вздрогнуть даже Речника. Он только успел моргнуть… и теперь смотрел, как Некромант стоит между двумя спорщиками и крепко держит их за руки. Зелёные искры летели с их пальцев, но огонь быстро гас, пока не пропал вовсе.

– Довольно, – сказал Нецис уже на иларсийском и отпустил незнакомцев. – Осторожнее с магией. Вы уже не в башне… и мне не очень нравится, как вы её покинули. Что произошло? Все живы?

– Та-а… Прошу прощения, уважаемый Илриэн, – один из магов, на лице которого ярко выделялись белые полосы раскраски, потёр запястье и склонил голову. – Да, все живы, и ничего не случилось. Это недоразумение.

– Наконец-то дошло, – хмыкнул второй, с тёмно-красными линиями вокруг глаз и ниткой бус из мелких зубов, надёжно пришитой к рубахе. – Сообразил теперь, что умрана вызвать невозможно? А то ещё полез бы вызывать…

– Ахса! – первый вскинул руки, вновь окутавшиеся холодным огнём.

– Опять начинается… – тоскливо пробормотал третий маг, присаживаясь на край чаши. Это была девушка, одетая точно так же, как двое магов; тугой пучок её волос удерживал лапками маленький токатль, созданный из черепа какого-то зверька.