Текст книги "Долгое лето (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 51 страниц)

Тут когда-то были ворота, за ними – два коридора вдоль стены, две ловушки для вражеской армии, по ту сторону – широкая и почти плоская башня стражи с сигнальным маяком. Сейчас всё это валялось вокруг огромными каменными глыбами и мелким крошевом. Надвратные стены, развороченные каким-то чудовищным взрывом, разлетелись по всему плато, покрылись землёй и обросли мхом и ползучими хищными лозами, подстерегающими жертву. Гелин пробирался по узкому коридору меж обломков, мимоходом обрывая те лианы, что осмеливались напасть, и сердито порыкивая на злобную зелень. Потревоженные его шагами трескучие стрекозы, сидевшие на прогретых солнцем камнях, взлетели, разбрасывая вокруг жгучие разряды.

За холмами из обломков стены, в тени покосившихся, но устоявших зданий с проломленными крышами, возвышались ветвистые «деревья», искусно собранные кем-то из костей. Кости потемнели от сырости, но мох на них не вырос – даже подножия «деревьев» кто-то тщательно очистил и от мха, и от травы. «Ветви» – рёбра, загнутые кверху – еле заметно покачивались.

«Здесь оставляют подношения,» – Нецис тронул Фрисса за плечо, указывая на костяные сооружения. «Умертия собирают разные вещи в своих укрытиях. Те, кто ходит по этой дороге, платят за проезд. Это пошлина в пользу владык Талкеннора.»

«У них нет другой дороги?» – откуда-то из-за шеренги ступенчатых башен, обвитых крутыми лестницами, долетал тихий заунывный вой, и чем дольше Фрисс его слушал, тем крепче была его уверенность, что он эти руины объехал бы по болоту. Он тряхнул поводьями, указывая Гелину остановиться.

«Да, только эта,» – криво ухмыльнулся Некромант. «Почему ты остановился?»

«Мы не заплатили умертвиям пошлину,» – нахмурился Речник и полез в сумку.

«Ни к чему,» – остановил его Нецис. «Я бывал тут раньше… Надеюсь, что Кэйшес из Тухлой Заводи ещё не забыл меня. Сделай вид, что ты – мой ученик.»

«Попробую,» – вздохнул Фрисс. «Этот Кэйшес – мертвец?»

«Та-а… то-синхи,» – кивнул маг, указывая Гелину, куда поворачивать. «Предводитель всех Квайет в Пурпурном Лесу, повелитель умертвий. Если вам не повезёт встретиться… Кэйшес из Тухлой Заводи – так он любит называться. А его настоящее имя – Нгварра Нор’хецаран. Он был норси, южанином из-за Зелёного Моря. Сильнейший из магов своего времени, а сейчас он стал ещё сильнее. Встретитесь – будь с ним учтив.»

Речник поперхнулся.

На перекрёстке, у перевёрнутой каменной чаши – когда-то из неё вытекал чистый ручей – обхватив её корнями, высилось раскидистое дерево с широкими резными листьями, прозрачными, как у папоротника. Его крона казалась пылающей от бесчисленных больших цветков, ярко-алых, пахнущих сильно и сладко. В густой тени дерева шевельнулось что-то чёрное – призрачный силуэт поднялся с опрокинутой чаши и выбрался из-под ветвей навстречу путникам. Фрисс отпрянул. Существо, укутанное во мрак, излучало холод и тоску. Гелин оскалился и глухо зарычал, Речник потянулся за мечами.

– Та-а! – голос умертвия, еле слышный, впивался в уши ледяными иглами. Оно высунуло из-под чёрного полога костлявые полупрозрачные руки. С них капала вода, светящаяся серебристой зеленью. Спустя мгновение Речник понял, что оно показывает пустые ладони.

– Хшшш… Чую тепло… – просвистела нежить, запрокинув голову и глядя Речнику в глаза горящими белыми прорезями под чёрным капюшоном. Сквозь рваный кокон черноты Фрисс видел осунувшееся лицо цвета позеленевшей бронзы и мокрые спутанные волосы. Казалось, что умертвие недавно выловили из ручья.

– Тёплые… видите как живые, – немёртвый подошёл ближе, Речник схватился за меч, Нецис вцепился в его плечо. – Ожерелье из жёлтых перьев… видели вы его? Может, лежит в камнях… я потерял, не могу найти… не бойтесь, я не трону вас! Если видели – скажите. Не могу найти… как мне идти в храм?

Когтистая рука судорожно прижалась к ключицам, умертвие ощупало свою грудь и горько вздохнуло.

– Скоро великий день, праздник плодов Чинпы. А меня не допустят в храм, даже к подножию лестницы. Как теперь быть?! Где же оно осталось, нэйн а-хцар…

Нежить покачала головой, из-под чёрного капюшона долетел тяжёлый свистящий вздох. Фрисс молча смотрел на умертвие. Оно, кажется, уже забыло о чужаках, белые глаза потускнели, покров мрака сгустился и намотался на нежить плотным коконом.

– Мы не видели твоего ожерелья, – сказал Речник так спокойно, как только мог. – Если я найду его – отдам тебе. Ты кто?

– Хшшша-а… – глаза умертвия снова вспыхнули. – Моё имя – Алхор, Алхор Цин’метхалэн… Могучий Владыка Мёртвых – мой бог, если ты поможешь, я попрошу его быть к тебе снисходительным… Где же оно, где… А ведь праздник совсем скоро…

Умертвие отступило в тень и, судя по звукам, стало выцарапывать что-то из-под корней дерева. Фрисс поёжился и тряхнул поводьями, подгоняя Гелина. Демон даже не зарычал. Он шёл быстро, но тихо, и долго ещё из-за полуразрушенных зданий доносились причитания Алхора. Нецис молча сжал плечо Речника и тут же отпустил.

Тут было немало цветущих деревьев с ярко-алыми кронами – они росли, взломав корнями мостовую, и красные лепестки заметали сумрачную улицу, ложились на мягкий моховой покров на древних ступенях, падали на утопающие в грязи и щебне черепа. Талкеннор был засыпан лиственным сором и костями. Вскоре Фрисс перестал вздрагивать, встретив в тёмном углу взгляд пустых глазниц или наткнувшись на обломок ребра, торчащий из моховой «подушки».

«Всё истлело,» – неслышно вздохнул Нецис, мимоходом проводя пальцем по подоконнику. Окна, когда-то прикрытые резными ставнями, теперь медленно затягивала сеть лиан, и мох взбирался по барельефам и грубо вытесанным базальтовым колоннам, испещрённым трещинами и ямками. Этому дому не слишком повезло в тот день, когда Талкеннор пал – половину колоннады вообще выворотило и повалило страшным взрывом, под камнями виднелись расколотые черепа, уже почти поглощённые зелёным мхом. Мох в Талкенноре лез из каждой щели – даже на крышах, даже посреди мостовой, залитой дневным светом… Речник посмотрел на освещённую стену и вздрогнул – ему показалось, что он не отбрасывает тени. Перевёл взгляд на затянутое хмарью небо, потом всё же нашёл тень, полупрозрачную и сливающуюся со стеной. Да, неудивительно, что мох тут привольно растёт… нечасто, наверное, здесь бывают солнечные дни.

«Город Ши-Илана, город мха…» – прошелестел Некромант с усмешкой. «Когда-то Змей-с-Щупальцами являлся сюда во плоти. Сейчас в его храме – курган Кэйшеса. Если повезёт, я тебе покажу это сооружение. Самое прочное во всём Нерси’ате…»

«Бездна! И что, он и сейчас может явиться?!» – Фриссу, перед глазами которого всплыли видения недавних встреч со жрецом Джилана, было не до красот Нерси’ата. Менее всего он хотел бы встретиться с богом, создавшим эти джунгли и превращающим почитателей в такую ползучую мерзость.

«Это его страна,» – Нецис пожал плечами. «Та-а-а… Фрисс, у нас есть немного времени на поиски ночного укрытия. Если я правильно помню, вот здесь нужно свернуть налево, и в конце улицы… Синхи! Так и есть, Фрисс. Скоро мы отдохнём.»

Гелин молча прыгнул на сто шагов вперёд, потом ещё и ещё раз. Длинный мягкий мох, свисающий с крыш, шлёпал Речника по плечам, а если тот не успевал увернуться, то и по лицу. Над этим переулком створки резного полога, закрывающего прохожих от солнца, были сомкнуты, мох вырос на них и потянулся вниз, а в нём свили гнёзда какие-то твари. Одна из них упала прямо перед Фриссом на загривок Гелина, и на Речника уставились чёрные провалы глазниц – тварь была полугнилым костяным пауком с телом из почерневшего черепа и лапами из мелких костяшек. Фрисс ударом кулака сбил её на мостовую, тварь вспыхнула на лету и разлетелась в пыль – кольцо из самородного серебра по-прежнему поражало нежить наповал. Речник усмехнулся.

Гелин не рассчитал прыжка и на лету ударился грудью в перекошенные и провисшие створки резной завесы. Мох, кости и комья грязи полетели во все стороны, из окна выпорхнула здоровенная летучая мышь и с сердитым писком исчезла в проломе, зияющем в одной из стен. Гелин, брезгливо отряхиваясь, остановился перед пологим курганом.

Это определённо был курган, а не простой холм, и Фрисс поёжился, глядя на резные каменные плиты, выложенные на его склонах. Над каждой из плит возвышалась причудливая опора, поддерживающая чашу негасимого пламени. На самой вершине тянулась к хмурому небу старая замшелая Тунга, и дым курился над её листьями-чашами.

«Что это?» – с опаской спросил Фрисс, наблюдая за Некромантом. Тот спрыгнул со спины Гелина прямо на склон холма, постучал по ближайшим плитам и склонился над одной из них.

«Наш дом на эту ночь,» – отозвался колдун, нащупывая и очищая от земли выступ, очень похожий на рукоятку. «Помоги немного, Фрисс. Берись с той стороны и тяни на себя…»

Речник неохотно потрогал мох, окружающий плиту, и обнаружил под ним каменный рычаг. Плита медленно приподнялась и с еле слышным скрежетом поползла вверх по склону, открывая чёрную, обложенную базальтовыми плитами яму. Яма была не слишком глубокой – всего по пояс Речнику – и совершенно пустой.

«Собирай всё, что можно постелить на дно,» – велел Некромант, выметая из ямы каменную крошку и волокна мха. «Алсаг, подойди ко мне…»

Кот неохотно приблизился. Мгновение спустя его уже не было, но на руке Нециса висела летучая мышь, хлопала крыльями и пронзительно пищала. Некромант поцокал языком.

«Пока вы в этом облике, никто из немёртвых вас не обидит,» – пояснил он, протягивая руку к Гелину. Демон, сменивший обличие, повис на рукаве мага рядом с сердитым Алсагом.

«А вот с тобой, Фрисс, так не получится,» – покачал головой Нецис, раскладывая по дну ямы спальные мешки, кошмы и пустые бурдюки. Речник очень неохотно перебрался через край ямы и сел на дно.

– Нецис… – ему очень хотелось услышать живой голос, хотя бы собственный, в этом городе мертвецов. – Мы будем спать… в кургане?!

«В Талкенноре говорить небезопасно,» – нахмурился колдун. «Не бойся, это не место погребения. Тут много пустых гробниц, в них никого не успели похоронить… так что не волнуйся, владелец могилы не придёт выгонять нас. Это курган Куэсальцина… ты его знаешь под именем Кеоса Всеогнистого, жрецы из его храма покоятся тут. Умертвия не любят здесь гулять. Мне это укрытие показал Зелган… я учился у него когда-то. Укрытие очень хорошее…»

Некромант загрустил и молча указал Фриссу на пол гробницы, устланный всем, что только нашлось в тюках. В углу, предназначенном для Речника, подстилок было много, и они отчасти прикрывали не только пол, но и стену. Нецис лёг напротив, на спальный мешок, почти на голый камень, и упёрся руками в плиту над головой. Она медленно поползла вниз, ложась в пропиленные в камне пазы. Фрисс подтолкнул её, и гробница закрылась с гулким грохотом. Рука Речника задела что-то мягкое и пушистое – две летучие мыши свисали с крышки и жались друг к другу. Фрисс завернулся в кошму, пытаясь унять дрожь.

Речник боялся, что задохнётся, но откуда-то в гробницу сочился воздух. Зато в ней было холоднее, чем зимой на пороге пещеры. Холод и тишина… Фрисс протянул руку и потрогал плечо Нециса. Оно было таким же холодным, как камень. Некромант спал и на время сна переставал прикидываться живым. Почувствовав прикосновение, он застонал во сне и опрокинулся на спину, прижимаясь боком к Фриссу. Тот вздрогнул от ледяного прикосновения и попытался отползти, но упёрся в стену.

– Ничего себе, как ты замёрз… – пробормотал Речник, вытаскивая из-под себя подстилки и накрывая ими Некроманта. Сквозь ткань и мелнок тело мага уже не казалось таким нестерпимо-ледяным. Фрисс снова укутался в кошму и вытянулся на спине, плечом к плечу с Некромантом. «Ну и дрянь же мне сегодня приснится…» – обречённо подумал он, закрывая глаза.

Его разбудил резкий пряный запах из фляги с хсайоком, подсунутой прямо под нос. Он расчихался и дёрнулся, вырываясь из цепких холодных рук. В грудь ему ткнулось что-то горячее и мохнатое, и Фрисс с трудом разлепил веки.

– Выпей, – Некромант протянул ему флягу, и Алсаг, против обыкновения, даже не сунул в неё нос, а только теснее прижался к замёрзшему Речнику. Фрисс благодарно кивнул и залпом осушил тростниковый сосуд. В голове застучало, из глаз брызнули слёзы, но мир вокруг стал менее туманным, а руки и ноги наконец оттаяли и разогнулись.

– Чтоб я ещё раз уснул в кургане… – пробормотал Речник, разминая окоченевшие пальцы и переминаясь с ноги на ногу. Он замёрз так, как не замерзал, выбираясь из пещеры по пояс в снегу, и даже проваливаясь в полынью на оттаявшей не ко времени Реке. На всякий случай он ущипнул себя – было больно, значит, умертвием он ещё не стал.

– Выбирайся, Фрисс, – Некромант снова наклонился над могилой, протягивая Фриссу руку. Его бледное лицо словно окаменело, глаза сверкали холодной сталью. Речник посмотрел на него и, забывшись, тихо засвистел.

– Что-то случилось? – осторожно спросил он и только сейчас понял, что Нецис говорит вслух и во весь голос.

– Ночью к нам приходили, – Некромант ткнул носком сапога плиту, опустившуюся над пустой могилой. На чёрном базальте, поверх угловатых змей, спиралей и туманных прядей, высеченных в камне, поблескивали глубокие свежие царапины. Кто-то располосовал твёрдую плиту, как листок велата.

– Это следы от когтей умертвия, – Нецис провёл пальцем по рубцу. Фрисса передёрнуло.

– Учуяли, – поморщился он. – Но… им же не удалось сдвинуть плиту? Я думал, мертвяки сильные.

– Аххса… Если бы умертвия хотели, они бы легко открыли гробницу, – покачал головой Нецис, – и проснулись бы мы уже в Кигээле. Но Кэйшес, при всех своих недостатках, великодушен. Это было предупреждение… а теперь нам, Фрисс, придётся идти и говорить с Кэйшесом. Как я ни хотел этого избежать… Странно, что он меня не вспомнил. Мне казалось, он не лишён благодарности…

Маг тихо вздохнул и жестом поманил к себе Хинкассу.

– Там не самая приятная местность, Алсаг. Ни к чему тебе пачкать лапы.

Фрисс посмотрел на кота, превращённого в летучую мышь, и про себя позавидовал ему. Речник бы сейчас не отказался стать чем-нибудь незаметным, но шустрым.

– Может, уйдём отсюда? – нерешительно сказал он. – Нам не нужно ничего от этих руин. Умертвия не погонятся за нами…

– Погонятся, Фрисс, – качнул головой Некромант. – И будут идти по следу, пока не застанут врасплох. Иди за мной, будь учтив со всеми и не хватайся за оружие, пока не увидишь, что всё потеряно. Мы постараемся разойтись с Кэйшесом мирно.

…Это была не площадь – скорее, равнина меж оплывших, занесённых грязью и поросших талхисом холмов. Из-под слоя влажной, проседающей под ногами земли и лап ползучего мха насмешливо скалились догнивающие черепа, кое-где над серо-чёрной гладью вздымались остатки толстых каменных стен, разбитые статуи, опоры из-под светильников. Под ногами Речника – не слишком глубоко в грязи – были широкие ступени. Он спустился на дно расколотой на части гигантской чаши – и мшистая равнина теперь лежала перед ним, неестественно широкая, как одна из площадей Старого Города.

Впереди – в пяти, а то и в шести сотнях шагов от Фрисса – над грязевой топью возвышалась оплывшая громада чёрной ступенчатой пирамиды. Она не была очень уж высокой – куда ниже вытянутых в высоту башен Текиоу – но Фриссу казалось, что это строение, перенесённое на любой участок Реки, закрыло бы собой его от края до края, а Реку – от берега до берега. В огромных чёрных ступенях зияли квадратные проломы с торчащими по краям шипами. На некоторые шипы были нанизаны черепа, украшенные яркими лентами. По стенам, прорастая сквозь камень, стелился разноцветный мох, древняя башня тонула в нём. Фрисс вспомнил, где он такое видел – на границе Кигээла, на берегу Озера Мшистых Гор…

– Это Гинэт, – вполголоса пояснил Нецис, указывая на залитую грязью равнину. – Тут лежит много костей. Великолепный полигон и лучшее место для раскопок во всём Талкенноре.

Он шёл по грязи и мху легко, не чавкая и не оставляя следов. Речник пробирался следом, утопая по колено в чёрной жиже. Она пахла гнилой травой и кровью… и всё же под ней Фрисс уловил тихий шелест чистой воды. Где-то совсем рядом были родники, берущие начало из подземных озёр – таких глубоких, что ни мертвякам, ни Змею-с-Щупальцами не добраться до них и не осквернить их.

– Ахххса! – вскрикнул Некромант, оскальзываясь на незаметном под слоем мха черепе и с размаху падая в грязь. Речник утёрся и подхватил его под руки. Он хотел что-то сказать, но маг до боли стиснул его запястья и кивнул в сторону. Фрисс поднял взгляд и обомлел. Вокруг клубился мрак, а в нём горели белым огнём неживые глаза. Умертвия сомкнули кольцо, их теневые плащи переплетались, и пересчитывать их Речник не стал – и так было ясно, что мертвецов слишком много на двоих живых.

– Ксатот ил тэнэх, – произнёс Некромант, склонив голову. Фрисс, запинаясь, повторил за ним. Губы не слушались, и не от страха – их сковал холод, невыносимый холод, исходящий от орды нежити.

– Кэ ил тэнэх ксатэйри, – прошелестело несколько голосов. Одно умертвие шагнуло вперёд, подняло костлявые руки – длинные изогнутые когти сверкнули на пальцах – и сняло капюшон, обнажив череп, обтянутый высохшей бронзовой кожей, и седые волосы, перетянутые яркими нитями и сколотые перьями. Чёрные полосы пересекали неподвижное лицо, в глазницах плескалось белесое пламя.

– То-инх тарниат у-Кэйшес, – спокойно сказал Нецис, повернувшись к мертвецу. – Иллонур шэн венгэйя, та-а?

– То-венгэйя, – высохшие губы едва заметно шевельнулись. – Инэх ферот ину.

Умертвие накинуло капюшон и отвернулось. Нецис тронул Речника за руку – пора было идти.

Нежить расступилась, кутаясь в плащи мрака и тая вместе с ними. Двое немёртвых подошли к путникам. Фрисс стиснул зубы, когда ледяная полупрозрачная рука легла ему на плечо, и с трудом сдержал вопль, когда умертвие ладонью закрыло ему глаза. Он медленно брёл на ощупь, дрожа от холода. Под ногами чавкала грязь, потом подошвы коснулись твёрдого камня. Неподалёку дрогнула земля, и жалобно заскрипели какие-то механизмы. Речник шёл, направляемый мёртвой рукой, и ему казалось, что идёт он уже целую вечность. Откуда-то нестерпимо воняло тухлым мясом и запёкшейся кровью, чем дальше, тем запах становился сильнее.

Когда мертвец убрал ладонь с его лица, Фрисс заморгал от хлынувшего в глаза света и только через несколько мгновений понял, что стоит посреди сумрачного зала, едва-едва озарённого неживым свечением серебристого мха. Мох свисал с потолка и причудливыми узорами расползался по базальтовому полу. Среди мерцающих ковров на циновках, совершенно не тронутых тлением, лежали самые разнообразные вещи.

Фрисс изумлённо мигнул. Золотые и серебряные ожерелья искусной работы подмигивали ему гранями самоцветов, идеально наточенные клинки из стали и иприлорской бронзы лежали рядом с плоскими палицами Нерси, утыканными каменными лезвиями, среди странных, бесполезных на вид костяных цепов и жезлов. И тут же были разложены черепки неведомых сосудов, облезлые шкуры и обрывки тряпья, поломанные перья, кое-как скреплённые цветными нитками, и рыболовные крючки из тройных шипов какого-то местного куста. Всё вместе напоминало любой из рынков Кецани… разве что даже в Кецани не стали бы торговать битыми горшками.

– Аххсса… – прошипело умертвие, подтолкнув Речника в спину. Он сердито оглянулся – оно указывало куда-то в полумрак. Там на длинных костяных цепях раскачивались светильники-черепа, расплёскивая зелёное пламя, а меж них, у стены, лежала корма погребальной ладьи, со всех сторон окружённая скреплёнными костями, – не то лодка, не то костяной голем. В мертвенном свете черепов Речник разглядел чёрный силуэт – Нецис уже был там и нетерпеливо оглядывался на Фрисса. Он судорожно сглотнул и нехотя подошёл к Некроманту и тем, кто молча взирал на него.

Их было трое. Двое – с ног до головы в костяной броне, сквозь щели в которой сочился мрак. Оружия у них не было, но из скрещённых на груди рук во все стороны торчали каменные лезвия, а по костям брони неспешно ползали зелёные сгустки Квайи. Третий, кутаясь во мрак, сидел в ладье, как в глубоком кресле.

– Ксата тил тэнх, – кое-как выговорил Речник заковыристую фразу. Нецис покосился на него. Лицо Некроманта ничего не выражало.

– Ахххса-а… – прошелестел тот, кто сидел в ладье, и тяжело поднялся, цепляясь за её борта. – Ил тин то х’кан тх’ур, фэ’эйя…

– Белая луна в небе, – отозвался Нецис, переходя на язык иларсов, и склонил голову. – Ты по-прежнему могущественен, властитель Кэйшес, и все это признают. Что тебя встревожило?

– Хса-а… И ты не утратил сссилу, Нециссс Изгнанный, – глаза умертвия сверкнули яркой зеленью. Оно откинуло чёрный капюшон, и сначала Фриссу показалось, что его лицо вымазано сажей. Оно было тёмно-серым, почти чёрным. Выцветшие жёсткие волосы торчали пучками в разные стороны, узкий ремешок из белой кожи кое-как стягивал их, но они всё равно топорщились, и мерещилось, что на голове умертвия растут иглы. Под плащом мрака проступили очертания костяной брони, не менее надёжной, чем у мертвецов-стражей. Глаза Кэйшеса, светло-зелёные, необычайно яркие, без намёка на белок и зрачок, странно блестели в дрожащем свете. Речник вгляделся и понял, что в глазницах умертвия – драгоценные камни.

– Этой ночью я получил твоё послание, – сказал Нецис. – И оно удивило меня. Мне почудилось, что ты, властитель Кэйшес, не узнал меня – видно, я давно не заходил в Талкеннор…

– Ссс… Ассссинхи, – с трудом качнуло головой умертвие – высохшее тело плохо слушалось. – Я помню тебя, Нецисс, и помню прекрасссно, и видеть тебя – чесссть для ссстен Талкеннора и вссех, кто его насселяет. Меня сссмутили другие… живые, что вошшли в Талкеннор, не заплатив пошшлины. Мне видитссся в этом неуважение, и оно рассстраивает меня и моих сссоратников…

Обжигающий холодом взгляд нежити остановился на Речнике, и тот еле удержал руку, потянувшуюся к мечу. Нецис нахмурился.

– Фриссгейн – мой ученик, и на этом основании ты не можешь требовать с него платы.

– Ахххсса… Ученик Илриэна, полноссстью нессспосссобный к Лар-Илри… – бескровные губы Кэйшеса презрительно изогнулись. – Он не кажетссся мне учеником, Нециссс. Он кажетссся мне… пищей.

Умертвие усмехнулось, обнажив тонкие длинные клыки. Его стражи шевельнулись, захрустев костями. Фриссу показалось, что ледяные когти впиваются в его сердце. Он дотянулся до огненного меча и глубоко вздохнул, прогоняя наваждение.

– Илкор ан Сарк… Кэйшес, однажды я привёл тебе достаточно… пищи, – Нецис неприятно усмехнулся, и Речник увидел, как его клыки вытягиваются и заостряются. – Более чем достаточно. Этот человек – не еда. Отойди!

– Хссс… Пусссть он сссам докажет, – Кэйшес поднял руку и повернулся к Фриссу. – Пусссть покажет мне, как он уважает законы Талкеннора! Что ты принёссс мне, ученик Фрисссгейн?

Речник переступил с ноги на ногу. Тут сам воздух, ледяной и пропитанный запахом крови, ложился на тело невидимыми оковами… а от взгляда Кэйшеса руки и ноги просто цепенели.

– Я не ученик Нециса. Я Фриссгейн Кегин, Речник с Великой Реки, и я здесь по воле Короля Астанена, – Фрисс нащупал в сумке Верительную Грамоту и поднял её над головой. – Я уважаю законы твоего города, повелитель умертвий. Король Реки прислал тебе в дар драгоценные раковины и янтарь.

Он зачерпнул и то, и другое полной горстью и протянул мертвяку, заранее содрогаясь от мысли, что высохшая когтистая лапа дотронется до него. Кэйшес не шелохнулся.

– Хссса… Король Реки ничего не знает обо мне, – покачал он головой, – и ему незачем присссылать мне дары. Говори за сссебя, чужессстранец. Шшшто ты можешшшь мне поднесссти?

Речник мигнул. Чтобы кто-то в здравом уме отказался от ценнейших ракушек и священного янтаря?! Хотя… откуда здравый ум у тысячелетнего мертвеца?!

– Как хочешь, Кэйшес, – пожал он плечами. – Возьми тогда этот плащ. В ваших ледяных подземельях вещь не лишняя.

Он развернул перед мертвяком многоцветный плащ, расшитый блестящими перьями. Отдавать эту вещь, чтобы она гнила тут, среди мха и плесени, ему очень не хотелось – но ещё меньше хотелось сражаться против целого города нежити.

– Аххссса… – Кэйшес прижал руку к груди и мелко задрожал. Речник не сразу понял, что он смеётся.

– Я не ссстрадаю от холода, сссмертный, поссследние двадцать два века, – покачало головой умертвие. – К тому же это ссслишшшком новая вещь. Её сссделали сссовсссем недавно, и никто ещё не носссил её. У неё нет прошшшлого. Не годитссся.

«Фрисс… Боюсь, он намекает на твоё оружие,» – прошуршал в мозгу встревоженный голос Нециса. Речник недобро сверкнул глазами.

– Вещь с прошлым, говоришь… Тогда возьми мой шлем. Он видел многое.

Фрисс снял шлем и протянул мертвяку. Осколок тёмного оникса, закреплённого между двумя плавниками над стеклянными пластинами, подмигнул Речнику на прощание, потом руку обожгло холодом – умертвие взяло подарок и поднесло к разгоревшимся глазам.

– Хорошшший дар, Речник Фрисссгейн, – Кэйшес медленно склонил голову. – Он украсссит мой ссскромный курган. Я отпуссскаю вассс, пришшшельцы. Вы проявили ко мне уважение, и я отвечу вам тем же. Ссступайте… мой город отныне открыт для вассс, и всссе другие города – тоже. Рад буду новым вссстречам, Нециссс Изгнанный. Не забывай навещать меня…

Неестественный белесый свет лился с пасмурного неба на бескрайнее топкое болото у подножия храма. Речник сел на прогретый солнцем обломок стены, с досадой содрал с камня мокрый мох и зашвырнул в грязь. Удушливый воздух прилипал к лицу, как паутина. Фрисс провёл ладонью по мокрым волосам и покачал головой.

– М-да. Кестоту лучше не знать, куда делся его подарок…

– Я сожалею, Фрисс, – со вздохом отозвался Некромант. – Тебя утешит, что теперь мы можем не спешить и задержаться на полигонах Талкеннора столько, сколько захотим?

– Я бы тут лишней ночи не провёл, – нахмурился Фрисс. – Пойду к кургану Кеоса, разведу огонь – может, согреюсь. Дышать тут нечем, а город – ледяной.

– Постой, Фрисс, – Некромант тронул его за плечо, и Речник вздрогнул от холода. – Мы на полигоне Гинэт. Тут похоронено много воинов… и много всякой всячины. Если нам повезёт в раскопках, ты купишь себе шлем лучше прежнего. Смотри…

Он запустил пальцы в чёрную жижу и пошарил на дне. Что-то лежало на его ладони, когда он поднял руку. Грязь медленно стекала, и из-под неё проступали очертания костяшек… и неяркий золотистый блеск. Нецис небрежно отбросил кости, потёр находку о край одежды и показал Фриссу. Маленькая золотая чешуйка с обломанным краем блестела в его пальцах.

– Если тут что и лежит, оно принадлежит мёртвым, – покачал головой Фрисс.

– Мёртвым уже ничего не нужно, – Некромант посмотрел на чешуйку, вздохнул и спрятал её в карман Речника. – Мы поищем немного, и если тебе ничего не понравится, уйдём.

– Ох, Нецис… – тяжело вздохнул Фрисс и слез с камня. – Но как тут копать, посреди болота?

…Водяной шар забурлил, окрашиваясь чёрной мутью, и выплюнул на подставленный плащ Речника пригоршню всякой дряни – полусгнивших щепок, обломков костей, потонувшего мха. Некромант разворошил кучку находок, встряхнул кусок тростника и показал Фриссу ещё одну золотую чешуйку.

– Вторая, – хмыкнул Речник. – Нецис, ты не кладоискатель. Дай мне зачерпнуть – и хватит уже купаться в грязи.

– Ты прав, Фрисс, – кивнул маг и стряхнул весь сор с плаща, отойдя в сторонку. Маленький костяной паук тут же вынырнул из грязи и уцепился за его сапог, вопросительно пощёлкивая лапами. Череп со срезанной крышкой, заменивший мелкому токатлю туловище, был неважным ковшом, но больше черпать было нечем.

– Иди сюда, нежить, – пробормотал Речник, ловя паука двумя пальцами и с отвращением опуская «ковш» в болото. Что-то хрустело там, на каменном дне. Фрисс поморщился, повозил сопротивляющегося паука по бывшей мостовой, собирая со дна всё, что там лежало, и вывалил ком грязи в чистый водяной шар.

Вода возмущённо заклокотала и плюнула в Речника мутью. Он молча утёрся, обнаружил, что держит в руке токатля, и зашвырнул его подальше, метя в одно из заделанных «окошек» храма.

– Спасибо Кэйшесу за очередную кучу грязи, – поморщился он, разгребая ворох мусора на плаще. Гнилой мох, обрывок чего-то вроде циновки, скрученная почерневшая жила с нанизанными на неё невнятными обломками – и позеленевшей бронзовой застёжкой из кольца и перемычки… Фрисс выхватил её из груды мусора и озадаченно уставился на то, что с неё свисало.

– Бездна… Это что, было перьями?!

Он потёр серо-чёрную «подвеску» меж пальцев. Не помогло – грязь въелась намертво, былой радужный окрас стёрся, но это несомненно было перо древесной змеи, потрёпанное, но узнаваемое. Их немало было на чудом уцелевшей жиле, некоторые оторвались, некоторые сломались, но одно, освобождённое от грязи, сверкнуло ярким золотистым краем.

– Река моя Праматерь… Эту штуку ищет Алхор! Это его ожерелье, – охнул Фрисс и поднял взгляд на Некроманта. – Нецис, ты посмотри…

– Илкор ан Ургул… – маг, устроившийся на камне в окружении токатлей, не замечал ничего вокруг. Небрежно скомканный мокрый плащ лежал на его коленях, а на ладони Некроманта тускло блестело нечто металлическое, смятое и покорёженное, с осколками чёрного стекла и нанизанными на искривлённые зубцы костяшками.

– Илкор ан Хцар… Только взгляни сюда, Фрисс… – Нецис повернул комок металла другим боком к Речнику и осторожно расправил помятый зубец. На тонкой серебристо-зелёной планке темнели выгравированные значки. Фрисс мигнул.

– К-э-р… Кэран или Кэррэн, – неуверенно прочитал он. – Изящная была вещица… Это серебро и морион?

– Такой амулет мы называем Звездой Ши-Илана, – покачал головой Нецис. – Да, серебро и морион, и очень сильный удар, разбивший кристалл вдребезги. Здесь написано «Кэррион», Фрисс. Это талисман Кэрриона Искателя. Он погиб здесь, у храма Джилана. А это его кости… он держал Звезду в руке в миг своей гибели. Какая честь для меня, Фрисс…

Он бережно снял проколотые костяшки с зубцов серебряной звезды и каждую завернул в тонкий листок, а всё вместе – в мягкий мелнок. Токатли с камня полезли к нему на колени, чтобы увидеть находку ещё раз. Нецис судорожно вздохнул и уткнулся лицом в чешуйчатый рукав.

– Хаэй! Нецис, ты чего?! – Фрисс встряхнул его за плечи. – Эта штука поломалась, да? Я думаю, её можно починить. Вернёмся в Шайин, к форнам, и они её исправят в один миг.

– Есть другие города, Фрисс. Конечно, я починю её, – голос Некроманта уже не дрожал. – Спасибо тебе. Что же… на этом можно закончить поиски?

– Да, пока на нас мох не вырос, – кивнул Речник, пытаясь поймать взгляд мага. – Костяные пауки по мне ползают. Ты их, надеюсь, с собой не повезёшь?