Текст книги "Долгое лето (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 51 страниц)

– Огнистые черви… В колодцах Кейрона осталась вода? – встревоженно спросил он.

– Лишь на самом дне. Твари прошли под городом, пожгли траву и дома на окраинах, – покачала головой Геула. – Всех вылезших мы убили, их было полтора десятка. Сколько их осталось снизу, не знает никто.

– Вы видели, откуда они явились? Откуда начался пожар?

– С востока, – отозвался один из гвелов. – Я был тогда на восточной стене. Трава загорелась, а потом земля стала трескаться. Эти черви извергают огонь…

Он показал обугленные деревяшки, ещё недавно бывшие луком, и с досадой бросил их на мостовую. Салафииль огляделся, пересчитывая Белых Речников, и снова посмотрел на Геулу.

– Астанен должен знать, что тут случилось. Завтра утром я улетаю на Реку, этого червя беру с собой. Здесь останется мой отряд, юные воины и маги. Надеюсь, ты, Геула, приглядишь за ними как подобает. А сейчас отведите нас к колодцам. Если черви ушли, вода вернётся…

В длинной комнате, стены и пол которой недавно были обмазаны свежей глиной, но всё равно воняли гарью, Речники расстилали циновки. Шар колдовского сияния летал под потолком, кое-как разгоняя сумрак. Дверная завеса была откинута – ночь выдалась тёплой и душной, дело шло к новой грозе, Кесса надеялась на дождь.

– «Приглядишь как подобает…» – хмыкнул Речник Кенну, растягиваясь на циновках. – Разве мы дети, чтобы за нами приглядывать?! Мы – воины Великой Реки, и мы защитим мирных горожан, если поганые червяки к ним полезут!

– Много ты знаешь об огнистых червях, Кенну? – вскинулся один из хогнов – Свен. – Одно касание уса – и ты покойник!

– Ха! Ты не воин Реки, хогн, ты просто ночной воришка, – ухмыльнулся Кенну. – Ты даже Листовиков ловить боишься – подбираешь дохлых!

– Кенну… – Сима показала ему кулак, окутанный колдовским свечением. Речник фыркнул и уставился в потолок.

– Эти черви пришли из пустыни, – размышляла вполголоса Чёрная Речница, кутаясь в плащ. Ей было не по себе.

– Но пустыня очень далеко… откуда они здесь?! – Кесса растерянно пожала плечами, глядя на засыпающих новобранцев. – Может, они решили сделать из гвельской степи пустыню?

– Вайнег тебя побери, Кесса, с такими речами, – пробормотала Сима. – На то мы и союзники гвелов, чтобы отогнать любых мерзких тварей! Речник Салафииль вернётся с подмогой, найдёт логово червей и убьёт их всех!

Утром Кесса проснулась от толчка в бок. Все Речники уже сели, и Сима поспешно будила Чёрную Речницу, чей сон был особенно крепок. На пороге стоял, пригнувшись, Аватт в войлочной броне и растерянно тянулся лапой к затылку.

– Я Алморг, один из стражей Кейрона, – сказал он, разглядывая Речников. – Геула прислала вам четверть туши товега. Дрова берите под навесом, вода в колодце…

– Страж Алморг, мы прилетели сюда не за едой, – Кенну уже натянул рубаху и теперь искал под циновками перевязь и ножны со стеклянным мечом. – Веди нас в бой! Враги вернулись в Кейрон? Может, степь загорелась, и пора тушить её? Или…

– Скхаа мне за шиворот, – пробормотал Аватт, глядя в потолок. – Мне-то всё это за что?! Геула настаивает, Речники, чтобы вы сидели здесь тихо. В городе и без вас не скучно. Ваш вождь вернётся, пусть он вас и пасёт. Что ж он вас не забрал-то сразу…

Речники озадаченно переглянулись. Алморг ушёл, вполголоса жалуясь на судьбу. Кенну выглянул во двор – на циновке у поленницы лежал кусок товежьей туши, с крыши к нему принюхивались крылатые кошки, по переулку пробиралась Двухвостка, нагруженная ящиками с глиной и связками сухой травы.

– Ну, хоть еду принёс, – вздохнул Кенну. – Давайте жечь костёр! Я во дворе кострище видел…

– Глина! – покосилась на Двухвостку Сима Нелфи. – Закатаем в неё мясо и закидаем заклинаниями – пусть испечётся! Маги мы или нет?!

– Я колдую воду! – крикнула Элиса, размахивая руками над пустым бочонком. – Кто будет мыться?

– Хаэй! У кого с собой цакунва? Мясо с цакунвой – вкусно! – прочавкал Югес, отрезав кусок от сырой туши и сунув его в рот.

Большая пёстрая кошка, сложив крылья, устроилась под навесом, на дровах, и дремала там. Кесса осторожно погладила её по тёплому боку. Существо приоткрыло глаз и одним прыжком взлетело на крышу, а вторым – скрылось из виду. Речница вздохнула.

… – Если в колодце полно воды, значит, ни одного червяка снизу нет, – заключила Сима, заглянув в ведро, и вылила воду обратно. В небе полыхали зарницы, гроза прокатилась над Кейроном и ушла на север, но тучи так и не разошлись – ночь обещала быть пасмурной, и ветер заметно остыл. Из тёплого дома, откинув дверную завесу, выглядывал Кенну и жестами звал Кессу и Симу в комнату. Колдунья помахала ему в ответ и посмотрела на Речницу.

– Ну что, пойдём? Спать уже пора. Хорошо, что всё успокоилось, и никакой войны не было!

– Да, хорошо, – кивнула Кесса. – Иди, я ещё посмотрю на небо. Тут дым развеялся, а в комнате так и смердит.

– А-а… Ладно, мирной ночи, – Сима зевнула, старательно прикрывая рот, и побрела к дому. Речница шагнула в темноту переулка, подальше от чужих глаз, и повернула Зеркало Призраков к себе гладкой стороной. Там уже что-то мерцало, и Кесса надеялась, что видение будет отчётливым…

Кажется, это был зал – и немаленький, если тёмные силуэты, преследующие друг друга среди открытых шкафов, были людьми, а не карликами. Кесса с трудом могла различить их – по залу клубами полз дым, внизу мелькали вспышки. Зеркало тихо гудело и потрескивало, и Речница узнала звук – так ревело набирающее силу пламя, и выл ветер, раздувающий его. Кесса прижала ко рту ладонь. Её била дрожь.

Один из силуэтов прокатился по полу и остался лежать, другой всадил в него ещё одну вспышку и повернулся к товарищам. Третий крикнул что-то неразборчивое и выстрелил куда-то за шкафы. Оттуда взвилось пламя. Силуэты медленно пятились от шкафов и бушующего огня, дым стал гуще, Кесса уже почти ничего не видела.

Она напряжённо вглядывалась в пляску тени и света за тонким, подёрнутым рябью слоем не то стекла, не то прозрачного фрила. Что было в этих шкафах, что с такой яростью уничтожали призраки Тлаканты?..

Фрил треснул и вздулся пузырями, полки вспыхнули ослепительно-белым пламенем, и в его отблесках Кесса увидела, как под «стеклом» что-то зашевелилось. Книжицы, очень похожие на её дневник, зашелестели страницами под раскалённым ветром, цветные пятна мелькнули в глубине Зеркала, а потом листы оплавились и растеклись белесыми лужицами. Пламя взметнулось ещё выше, заполняя всё Зеркало, и очень медленно отступило и рассыпалось на искры. Остался только мрак и несколько мерцающих точек в нём. Речница выпустила Зеркало из рук, и оно повисло на шнурке, позвякивая подвесками.

– Книги призраков… – прошептала Кесса, гладя потускневший фрил. – Так пришло забвение…

– Да, они всегда хорошо горели, – вздохнул кто-то за спиной Речницы. – Фрил, бумага, велат, листья – ничто не устоит перед огнём.

Кесса обернулась, судорожно вцепившись в Зеркало и, как всегда, забыв об оружии. Позади стояла Скрийт, её глаза сияли янтарным светом.

– Эсен-ме… – пробормотала Речница. Отчего-то ей хотелось попятиться и, возможно, даже убежать.

– Призраки получили забвение, но не покой, – мировидица думала о чём-то своём, рассеянно перебирая нитки бус. – Тут огонь оказался бессилен. Есть надежда, что и Цси’Иквэй избежал как покоя, так и забвения. Но проверить будет непросто… Хочешь спросить о чём-то, Чёрная Речница?

Кесса вздрогнула.

– Скрийт… ты была защитником Кейрона? – осторожно спросила она. – Когда он останется без защиты, что будет с ним?

Мировидица пожала плечами.

– Узнаю, когда найду чистый лист, – равнодушно ответила она. – С этого года кто-то другой будет вести летопись Кейрона. Встретишь – спроси.

– У меня есть много листов, – Кесса протянула мировидице свой дневник. – Возьми, сколько нужно. Я не знаю, как ты колдуешь, но если…

– Спасибо, – кивнула Скрийт, вырвав чистый лист и сложив его вчетверо. – Для начала этого хватит. Так ты идёшь за Речником и демоном, несущими кипящее облако? Они далеко уже ушли, непросто будет догнать.

Речница снова вздрогнула, глядя на Скрийт с надеждой.

– Так ты знаешь Фрисса? И Алсага знаешь? Тогда… может, ты скажешь, где его дом?

– Брайан Вольт знал, а мне ни к чему, – Скрийт посмотрела мимо Кессы, в полумрак переулка. – В Уангайе осталась книга… если только пламя не подобралось ещё к ней слишком близко. Там давно не гаснут пожары, и этот год будет жарким, а уж следующий…

Мировидица покачала головой и отступила в темноту.

– Тогда я потороплюсь, – прошептала Речница, глядя в мерцающие глаза. Мгновение спустя она поняла, что видит пару горящих факелов в самом конце переулка – двое стражников обходили город дозором…

Она обхватила себя за плечи, сдерживая дрожь. Мысли прояснились.

– Ни-эйю, – тихо сказала она и, когда под ладонью загорелся ровный зеленоватый огонёк, достала перо и нацарапала несколько строк на обрывке велата.

Клочок тонкой коры остался пришпиленным к стене дома, где спали Белые Речники. Кесса тихо, на цыпочках, пробиралась к Высоким Тополям и башням пухового склада – где-то там остались корабли Речников.

Тхэйга лежала у временного причала, сложив крылья и от скуки гоняя по бортам холодные огни. Кесса коснулась черепа на носу корабля, и костяной каркас приветливо скрипнул.

– Мы улетаем, – прошептала Речница, сматывая причальные канаты. Глазницы черепов по бортам загорелись зеленью, кожаные перепонки широких крыльев развернулись с тихим свистом. Тхэйга переминалась на костяных лапах, готовясь к прыжку.

– На восток и чуть южнее, – очень тихо сказала Кесса, берясь за холодный штурвал. Город в ночи не зажигал огней, и звёзды на иссиня-чёрном небе казались невероятно яркими, огромными, шевелящимися… Путеводная звезда Илри пылала так, будто стремилась затмить все луны. Тхэйга мягко оттолкнулась от земли, и небесные огни полетели навстречу.

Глава 18. Разбитый щит

Корабль качнулся, хрустнув бортами, и отчаянно захлопал крыльями. Кесса вскочила, спросоня не понимая, где она, и кто так громко и обиженно ревёт неподалёку. С разных сторон на неё уставились большие глаза – вокруг корабля собрались Двухвостки и задумчиво его разглядывали, а одна даже попробовала на вкус перепонку крыла. Она и ревела, получив по носу костяной основой.

– О Нуску… – прошептала Речница, потянув на себя ближайший рычаг. Крылья развернулись, и тхэйга, рассыпая вокруг зелёные искры, взлетела вверх на десять локтей и там остановилась, тревожно мигая глазницами черепов. Двухвостки растерянно переглянулись и тут же забыли о странной штуковине и продолжили жевать траву. Кесса огляделась и покачала головой. Надо было до заката искать, где сесть! Только в темноте можно заночевать на пастбище Двухвосток…

Горелая степь осталась позади – до полудня Кесса ещё видела дым, тут и там поднимающийся к безоблачному небу, вечером же зелёное море внизу сомкнулось, окрасилось яркими пятнами цветов, осыпалось жёлтой пыльцой и похоронило под собой все намёки на дорогу. О том, что гвельский город недалеко, Речница могла лишь догадываться – по отсутствию сухой травы, давно переведённой на дрова, по крохотным лагерям сборщиков Усатки и пастухов, вовсе не похожим на обширные становья гвелов-кочевников…

Двухвостки истоптали траву, повалили высоченные стебли-стволы – теперь и думать нечего было о том, чтобы найти тропу! Тхэйга взлетала всё выше, навстречу холодному утреннему ветру, и Кесса видела повсюду пёстрые панцири Двухвосток, поломанный травяной лес, тёмные пятна шатров и тонкие струйки дыма от гвельских костров. Города нигде не было.

– Хаэ-э-эй! – закричала Речница, снизившись. Крылатая кошка выглянула из травы, сверкнула глазами и спряталась.

– Хаэ-э-эй! Кто укажет мне дорогу?! – крикнула Кесса так громко, как только могла.

– Тебе – это кому? – хмуро спросили сзади. Речница обернулась в прыжке, тхэйга качнулась в воздухе, уронив Кессу на палубу. Пятнистый кот с мохнатыми крыльями лишь сощурил глаза. Он сидел там, где полагалось устраивать пассажиров – сейчас сидения были пусты, и никто не соглашался занять их, но убирать их Речница не спешила.

– Мне – Чёрной Речнице Кессе, – ответила она, вставая с палубы. – Я лечу в Оррат. Ты слышал что-нибудь об огнистых червях?

– Все слышали, – навострил уши кот. – Видел клубок в старрых норрах Орремис. Хотел веррнуться домой, но боги явно прротив. Ищешь доррогу в Оррат?..

Ветер свистел в ушах. Тхэйга разогналась – Кесса хотела попасть в город поутру, пока солнце не поднялось высоко. Лететь прямо на восток с самого рассвета и так было непросто, в полдень же Речнице казалось, что её кожа вот-вот обуглится и лопнет. Она косилась на мохнатого собеседника – тяжело, наверное, жить в жаркой степи, без рек, и носить на себе столько шерсти…

– Это были хоррошие норры, – кот шевельнул хвостом. – В мерру глубокие, в мерру прросторрные, в самый рраз для клана Орремис. Я хотел веррнуться – Живая Тррава ушла, ей наши норры не нужны, а в горроде мне неспокойно. Вылетел прроверрить, не опасно ли там. Прравильно сделал, не то прришлось бы всей семьёй обрратно тащиться.

– Где ваши норы? – спросила Кесса, перебирая в памяти немногочисленные заклятия. – Я помогу выгнать червяков.

– Не говорри еррунды, – хвост шевельнулся снова. – Ведьме-недоучке делать там нечего. Веррнусь в горрод, поговоррю со старрейшинами. Может, Техул попрравится и поможет…

– Напрасно ты не веришь мне, – вздохнула Кесса. – Я ведь Чёрная Речница…

– Чёррных Рречников давно нет, – прикрыл глаза кот. – Это всё рросказни. Ты стрранно одета и летаешь на скелете с кррыльями, но этим черрвяков не напугаешь…

Сквозь травяной лес проступили чёрные пятна свежих пожарищ. Йиннэн насторожился и перебрался на нос корабля. Трава вовсе расступилась, открывая пути к высокой, грубо вылепленной из глины стене. Такую Речница видела уже в Кейроне, но там стена была сооружена из сырой глины и земли, поросшей травой, тут же она была светло-жёлтой с чёрными пятнами и сильно потрескавшейся.

– Рррааауу! Черрвяки! – йиннэн спрыгнул с борта, расправляя на лету крылья, и с отчаянным воплем исчез за стеной.

– Эсен-ме! – крикнула Кесса, выглянув за борт. Внизу виднелся гребень стены. Лучников на посту не было – вся армия Оррата собралась внизу, у ворот, и столпилась там кольцом, окружив пару Двухвосток и пёструю компанию на их спинах. Под лапами Двухвосток золотились и багровели неподвижные клубки огнистых червей.

Кесса посадила корабль у стены. Горожане, на которых упала его тень, оглянулись, посмотрели на Речницу, на оружие в своих руках и тут же забыли о пришелице. То, что происходило в кольце воинов, было важнее. Речница залезла на сидение корабля, встала на цыпочки и прислушалась.

Их было много там, в центре толпы, – угрюмые Маги Земли в зелёных и бурых мантиях, золотистые Аватты в потрёпанной броне, ополченцы с кольями, одетые в мелнок и шкуры. На спине одной Двухвостки сидела, баюкая перевязанную руку, женщина в мантии унна-эйга, другая Двухвостка несла на себе троих Аваттов, чьи лапы были закованы в камень. Другие Аватты стояли рядом и смотрели в землю.

Крылатая кошка промчалась над толпой и села на панцирь Двухвостки.

– Вода веррнулась в колодцы, – сообщила она, взмахнув хвостом и крыльями.

– Радостная весть, – кивнула унна-эйг, покосившись на магов. – Выходит, что все черви мертвы. Нейт! Это та грозная армия, которой ты открывал ворота?!

Один из закованных Аваттов подался назад, но ополченец ткнул его в спину.

– Ликта, ты слишком глупа для унна-эйга, – откликнулся демон и зашёлся в приступе удушливого кашля. Его встряхнули, сложили вдвое, он замотал головой и снова сел. Его взгляд скользнул по толпе, и Кесса вздрогнула – побагровевшие глаза Аватта были пусты, словно существо уже лишилось рассудка.

– У вас нет надежды, белесая слизь, – прохрипел хеск и снова закашлялся. – Огонь из пустыни движется к Оррату! Вставший на его пути сгинет без следа…

– Твои речи безумны, – покачала головой Ликта. – Отвечай, кому ты пытался сдать город? Кто сказал тебе открыть ворота?

– Аррххх… – глаза хеска полезли из орбит, он задрожал всем телом, а потом плюнул на панцирь Двухвостки. Существо в ярости затопало лапами, ополченцы попятились, на их лицах отразилось живейшее отвращение.

– Все города отойдут к нему, – Нейт попытался встать, но камни потянули его вниз. – Вся эта трава сгорит под его дыханием. Риогон и Тегул, Хэнгул и Кейрон – все они уже мертвы, все они – сухая глина и прах! И Оррат не выстоит, глупцы, лучше бы вам было по своей воле перейти под его руку! Ангахар не пощадит вас…

– Хаэ-эй! – Кесса сложила ладони воронкой, чтобы её услышали наверняка. – Кейрон совсем не мёртв! Я только что оттуда!

Ликта, опираясь на руку мага, встала на панцире и взглянула на Речницу с удивлением и досадой.

– На Кейрон напали черви, но он отбился! – быстро продолжила Кесса, боясь, что её перебьют. – Все черви мертвы, а степной пожар потушен! Не надо никому сдаваться, тем более, твари, которая насылает на города червяков!

– Аррхх, – Нейт рванулся, но оковы удержали его. – Убирайся, ведьма! Ангахар убьёт тебя, а если Кейрон противится ему, тем хуже для Кейрона…

– Ещё одна хорошая весть, – задумчиво сказала унна-эйг, рассматривая одежду Речницы. – Кто ты, дева?

– Я Кесса Кегина с Великой Реки, и я пришла вам на помощь, – ответила Речница, добавив в голос уверенности. – Великая Река не бросит вас в беде!

– Понятно, – кивнула Ликта. – Для тебя в Оррате нет работы – в наших колодцах полно воды, и она чистая. Оррат сейчас неуютен для гостей, но если пойдёшь к шатрам переселенцев, тебе дадут еды и найдут место для сна.

Унна-эйг опустилась обратно на панцирь Двухвостки. Нейт молчал, хрипя и раскачиваясь всем телом. Один из Аваттов подошёл к нему и взял его за шиворот, заглядывая в глаза.

– Он безумен, унна-эйг, – понуро сказал Аватт, выпустив Нейта и брезгливо отряхнув руки. – Его разум испепелён. Кто-то убил его этой ночью, а потом принудил открыть ворота.

– Да, весь отряд ночных стражей лишился рассудка, – склонила голову Ликта. – Все пятеро. А твои воины, Техул, до сих пор еле ходят после твоей безумной вылазки в Живую Траву! И больше у Оррата нет защитников среди Аваттов. Отдай щит, Техул, отныне маги защищают стены Оррата – магам этот щит и носить.

Техул отступил на шаг, сжимая в лапах обгоревший щит с меховыми хвостами. Кожа щита потрескалась, он был пробит во многих местах, чудом все его доски держались вместе.

– Аватты предали нас, – глухо сказал Маг Земли, направив на демона посох. – Они сдали город червям. Кто поручится, что Техул завтра не последует за Нейтом?

Руки хеска дрогнули, щит упал и с тихим треском рассыпался. Повисла тишина.

– Ты не можешь обвинить всех нас! – прорычал Техул, сверкнув глазами. – Мы защищали вас от всех врагов, никто не может нас упрекнуть…

– Так было, Техул, – тихо сказала унна-эйг, глядя на обломки щита. – Ты и твои воины вне подозрений. Но сейчас вы слабы, а город беззащитен. Иди в дом и забери своих воинов. Вы изранены, и в бою вам делать нечего.

– Унна-эйг, ты хочешь оставить их в городе, после этой ночи? – возвысил голос один из магов. – Их следовало бы выслать…

– Нет, они останутся, если сами не пожелают уйти, – покачала головой Ликта. – Изгнать их я не могу. Они служат городу верно… Воины Оррата! Беда миновала. Возвращайтесь по домам! Маги позаботятся о червях… и об этих несчастных.

Она кивнула на закованных Аваттов. Люди расступились, пропуская Техула и его отряд. Те уходили неспешно, то и дело оглядываясь на пленников.

– Что делать с ними? – спросил один из магов. Жители расходились, Кесса осторожно приблизилась к Двухвосткам, и ей было слышно каждое слово.

– Отведите в храм, – приказала унна-эйг. – Пусть Этуген посмотрит на них. Дальше поступайте по её воле, если она пожелает их крови – убейте их.

Кесса прикусила палец. Аватты не шелохнулись, как будто ничего не слышали. Двухвостки медленно побрели прочь от стены, маги, волоча за собой мёртвых червей, пошли следом. Речница увязалась за ними, но взгляд унна-эйга приковал её к мостовой.

– Иди к переселенцам, дева. Храм сейчас закрыт для всех, – холодно сказала Ликта.

– Но я – Чёрная Речница, а не переселенец! – возмутилась Кесса. – И если тут беда, то я могла бы помочь…

– Сейчас не до тебя, речная колдунья, – унна-эйг нахмурилась. – Мой тебе совет – не называйся так больше, в менее мирных городах это сочтут кощунством.

Двухвостки скрылись за поворотом. Речница растерянно огляделась. Кошки бесстрастно взирали на неё с крыш, корабль, приподняв крылья, смотрел на неё пустыми глазницами с немым вопросом.

– Ну и дела… – пробормотала Кесса. – Неладно тут… да и везде…

В ближайшем дворе она нашла один из шатров – там раздавали еду крылатым кошкам, выселенным из родных нор, и циновки – тем, кто не хотел спать на крыше. С чашей пряной похлёбки Речница вернулась к кораблю. Оррат, пропитанный тревогой и дурными предчувствиями, давил на неё, Кессу тянуло в небо.

– Я иду к Реке Симту, – задумчиво сказала она собравшимся вокруг кошкам. Йиннэн обнюхивали странный корабль, некоторые даже поднялись на палубу. Кошки приглядывали за стеной, пока люди заделывали проломы в крышах и достраивали полуобрушенную башню. Кесса сунулась было к городской страже, но гвелы прогнали её. То ли здесь не помнили ничего о Чёрных Речниках, то ли Кесса на Чёрную Речницу не тянула…

– Над пустыней летать опасно, – переглянулись между собой йиннэн. – Миррный карраванный путь – на северр от Мерртагула. Лети на восток, мимо мёрртвого горрода кррыс, лети в Мерртагул, там знают доррогу.

Глава 19. На развалинах

Густой лес цветущих злаков пожелтел, прижался к земле и превратился в непролазную путаницу колючих стеблей и лиан. Кесса с опаской смотрела на неестественно яркие и причудливые листья, огромные цветки, слегка шевелящиеся, и вовсе не от ветра, на длинные шипы, врастающие друг в друга… Внизу, в дебрях мекхи – странной травы, изуродованной излучением – не было места для посадки, а садиться на переплетённые ветви, рядом с чёрными дуплами, в которых что-то хлюпало, Кесса не решилась.

Тхэйга, расправив крылья, повисла в небе, на пару локтей выше хищных соцветий. Обманчиво безобидные лозы опасливо отползли от костяного корабля – холодное сияние Квайи неизменно вызывало страх у всего живого, и растения не были столь умны, чтобы противостоять леденящему ужасу. Речница грызла кусочек сухого мяса и смотрела на восток – на то, что пять тысячелетий назад было городом.

Бескрайнее море обломков, тусклых и блестящих, с редкими «гребнями волн» – остовами самых прочных зданий, с «прорастающими» сквозь месиво осколков высоченными столбами, расколотыми, обломанными, и всё же внушающими трепет… Оно источало холод и жар одновременно – Кесса чувствовала, как от невидимых лучей закипает её кровь, а кожу обжигал ледяной ветер. Речница много слышала о Старых Городах, и ей не нужны были удивительные приборы сарматов, чтобы знать – там, за горами руин, поселилась сияющая смерть. Кошки говорили, что в ночи руины горят зелёным огнём, а пролетающий над ними рискует вспыхнуть и рассыпаться пеплом в столбе свирепого бесцветного пламени.

Кесса покосилась на низкие тучи. Они сгустились ещё до рассвета, несколько капель дождя уже упало на крылья тхэйги, и, судя по цвету облаков, гроза была на подходе. Речница видела над самыми высокими развалинами стаи летающих зверьков, издали похожие на рой мошкары, – Скхаа чуяли грозу, взлетали и расправляли крылья. Пора искать укрытие, не то, убереги Река, тхэйга поймает молнию прямо в небесах!

Корабль неуверенно взмахнул крыльями и остановился, словно ткнулся носом в незримую стену. Кости на бортах зловеще зашуршали, а потом крылья плавно выгнулись назад, возвращая тхэйгу в безопасное пространство, подальше от испепеляющих лучей.

– Как знаешь, – прошептала Речница, похлопав по штурвалу. – Тогда лети вдоль города, но берегись грозы! Я буду искать тебя на восточной окраине…

Она осторожно достала из сумки одно из драгоценнейших сокровищ, вещь, которую человеку не купить ни за какие деньги, – лёгкий сарматский скафандр. На всей Реке такая ценность была лишь у двоих людей – у Кессы и у отважнейшего из Речников – Фриссгейна… и он-то заслужил такой подарок, и эта штука не раз спасала ему жизнь, а вот Кесса до сих пор один лишь раз надевала странную сарматскую броню – и то не по необходимости, а из любопытства. И сейчас она, дрожа от волнения, влезла в тёмно-синюю «шкуру», тщательно проверяя, не осталось ли открытых швов, помедлила, глядя на раздробленные здания, и накинула на голову шлем.

Едва глаза Речницы скрыл прозрачный щиток, зелёные дебри под кораблём как-то потускнели и съёжились, зато развалины заблестели многоцветными гранями. Кесса различала отдельные дома, засыпанные русла улиц, вывороченные и раздавленные трубы из прочного стеклоподобного рилкара, осколки гигантских куполов… и что-то блестящее и многоцветное в самом центре Старого Города, что-то, похожее на стеклянное озеро.

Капля упала на прозрачный щиток. Речница вздрогнула, ещё раз провела рукой по борту корабля – тхэйга качнулась в воздухе, как будто не узнала владелицу – и шагнула вниз, на лету меняя облик. Тёмно-синий крылан взлетел над шевелящимися листьями и умчался на восток, туда, где мекха становилась низкорослой и безобидной. Там на верхушках поломанных кустов желтели черепа гигантских крыс – кто-то усердно развешивал их вдоль окраины, проводя границу руин.

В городе было тихо, и каждый шаг Речницы по хрустящему крошеву фрила и рилкара громом отдавался в ушах. Капли с монотонным шелестом падали на землю, скрытую под россыпью обломков, и не оставляли на ней следов. Кесса медленно шла по тому, что когда-то было подвижной лентой дороги – сейчас остатки «живой» мостовой были рассечены тысячами трещин, а ломкий пёстрый фрил осыпался на них и намертво к ним прикипел. Кессе казалось, что всё вокруг покрыто хрупкой прозрачной плёнкой, как будто весь город когда-то залило расплавленное стекло – и застыло навеки. Земли внизу не было – лишь обломки и осколки, сотнями сваленные друг на друга, выползающие из-под ног и не хранящие следов.

Холод и жар сменяли друг друга, и Речницу била мелкая дрожь. Как будто две великие силы сражались в её крови… Она заставила себя нагнуться и подобрать ярко-оранжевый обломок фрила. Он оплавился и утратил форму, такие осколки валялись вокруг во множестве… Кесса подняла ещё один, потом вынула из многоцветной россыпи ярко-малиновые и фиолетовые куски не то рилкара, не то стекла. Жители степей плавили фрил и отливали из него бусины, фигурки и пуговицы. Кесса думала, что продаст осколки в Мертагуле, пусть даже за бесценок, и соберёт немного денег на дорогу. Или, в крайнем случае, запасётся пуговицами и бусинами.

Дождь как будто притих. Речница выглянула из-за груды битого рилкара, под которую заползла, увлечённо выкапывая цветные «камешки», и увидела яркий солнечный луч, бьющий в последний разрыв в теле иссиня-чёрной тучи, закрывшей уже всё небо. Кесса поёжилась и одним прыжком скрылась в овраге… точнее, в широком проходе меж двух полуразрушенных башен. В стене одной из них была трещина – такая большая, что Кесса даже не оцарапала скафандр о стены, когда в неё пролезла.

Пол оказался ниже, чем думала Речница. Она оступилась на краю трещины и шмякнулась вниз, на груды мелкой рилкаровой гальки и невнятных ошмётков. Из-под них выкатилось что-то желтоватое. В неярком свете, сочащемся из пролома, Кесса увидела маленькую кость – фалангу пальца.

Речница закопала останки обратно под кучу рилкара. Зелёный огонь вспыхнул на её ладони – большой, яркий, такой она никогда не наколдовала бы на Реке! Излучение города подпитывало её магию, Речница даже опасалась – не вышло бы взрыва…

Кесса встала и огляделась. Комната была меньше, чем ей показалось вначале – не огромный таинственный зал, а мрачная каморка, почти полностью заставленная какими-то коробками со множеством поблескивающих пластин и кнопок. Речница потыкала в них пальцем, собрав на себя всю пыль, но ничего не случилось.

Дальше была дверь – толстая пластина фрила, обитая металлом, от сотрясения лопнувшим и повисшим ржавыми лохмотьями. Кесса потянула за край фольги и отскочила в сторону, подальше от водопада серых хлопьев. Лучи изъели металл, он ещё сохранял прежнюю форму, но неосторожное прикосновение превращало его в пыль. «Верно, и сам он излучает, и ещё как…» – поёжилась Речница и бочком протиснулась в дверь.

Фриловая пластина заскрежетала по полу, отбросив в сторону обломки стены. Вторая комната была ещё меньше – тут начиналась шахта древнего подъёмника, тут стояла и его кабина – открытая настежь, тёмная и жуткая, как смертельная западня. В противоположной стене была раздвижная круглая дверь – кто-то давным-давно положил плиту рилкара меж её створками, и с тех пор она всегда была открыта. Кесса не увидела следов в пыли на полу – кто бы ни открыл двери, он давно тут не появлялся.

За древними воротами лил дождь, издалека доносились раскаты грома, а ещё – странное громкое шипение, будто рядом свились в клубок гигантские змеи. Речница выглянула за дверь, но не увидела ничего, кроме стены соседнего здания, потоков дождя и отдалённых сполохов молний.

Она оглянулась на подъёмник. Утопленная в стену кабины пластинка красноватого рилкара горела тусклым огоньком – даже теперь, когда свет, падающий снаружи, Кесса загородила. «Эта штуковина – живая…» – Речница прикусила от волнения палец и на цыпочках вошла в кабину. Фрил заскрипел под её ногами, хлопья пыли и краски опали на пол, когда Кесса коснулась красной пластины. Что-то на крыше подъёмника тихо щёлкнуло и засвистело, по волосам Речницы прошёл слабый ветерок, несущий запах плавящегося фрила. Подъёмник медленно закрылся.

Зеркало Призраков ожило, загорелось зловещим багряным светом. Кесса заглянула в него, не надеясь на приятное видение, и всё равно вздрогнула. Там была чья-то ладонь, как будто прижатая к прозрачному фрилу с другой стороны, и быстро чернеющая и вздувающаяся пузырями. Потом догорающая рука сползла вниз, за ней мелькнули угловатые конструкции, корчащиеся, как солома в огне, сворачивающиеся в спирали и рассыпающиеся на куски. Они падали на что-то, похожее на кипящую воду – Кесса даже видела круги на ней, когда бурлящая масса поглощала обломки. Дрожащий красный свет рвался наружу из тонкой пластинки фрила, казалось, что клокочущая там «лава» сейчас польётся из Зеркала. Кесса закрыла его ладонью – и тут же отдёрнула руку. Зеркало было обжигающе-горячим.

– Тут бушевало сильнейшее пламя… – прошептала Речница, поднося к стеклу одну из подвесок – обломок прозрачного кварца, холодный, как лёд. Видение помутнело и развеялось, Зеркало подёрнулось инеем. Подъёмник ещё раз хрустнул, качнулся и замер. Двери с громким скрежетом открылись, и холодный мокрый ветер за ними показался Кессе ураганом.