Текст книги "Долгое лето (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 51 страниц)

– Чужие знорки, – сказал, остановившись невдалеке, форн в доспехах из кусков коры. – Не с гор и не с болота. Что вы забыли в Кюске?

– Мы спасались от Ил-Хси, – негромко ответил Нецис, кивнув на обожжённые руки Речника. – Только у форнэй хватит сил победить проклятую траву. Мы надеялись на ваше оружие… и на вашу отвагу. Мы сражались, но были ранены.

– Ты не ранен, – покосился на него форн. – Ранен этот знорк – и наши воины. Вы с умыслом привели траву в Кюску! Вот что вы наделали.

Он махнул рукой на потрёпанную толпу низкорослых хесков. К сборищу присоединился ещё десяток форнов – они с сердитыми криками попрыгали со стены. В их быстрой речи Фрисс разобрал несколько слов – «озеро», «Ил-Хси» и «отрава». Тот форн, что говорил с Нецисом, охнул и метнулся к новым вестникам, о чём-то быстро и сердито спрашивая. Взгляды, направленные на Фрисса и Некроманта, становились всё менее дружелюбными.

«О чём они говорят?» – громко подумал Речник. Нецис криво ухмыльнулся.

«Говорят, что мы привели в город беду. Растения прорвались к какому-то из их водохранилищ, теперь оно отравлено их соком, а ползучая мерзость разбежалась по всему городу. Фрисс, я попробую уговорить их – в округе противоядие может быть только у них…»

«После таких дел едва ли они захотят помочь нам!» – сдвинул брови Фрисс. «Не надо было тащить сюда эту зелёную напасть…»

«Тогда она сожрала бы нас с костями,» – тихо вздохнул Некромант. «Да, уговорить их будет нелегко…»

– Привели в Кюску зелёный яд, – громко сказал форн, во много слоёв обмотанный какими-то обгорелыми и засаленными тряпками. – Мы убьём их!

– Вута! – ещё один форн, в разодранной накидке, из-под которой виднелся плетёный доспех, протянул к нему руку. – Так нельзя.

– Наши ранены, наша вода испорчена! – вскрикнул Вута, вцепляясь двумя руками в свои лохмотья. – Из-за них, из-за этих чужаков! Нельзя оставлять их!

– Ты смотришь на их одежду, – с неприятной ухмылкой заметил форн. – Отойди, Вута. Это не твоя одежда. Форнэй! Стерегите их, но не трогайте! Пусть решает Шафагат.

При упоминании этого имени гам на площади утих, как по волшебству. Все форны повернулись к говорящему, потом, как по команде – к чёрному, ничем не прикрытому входу в дом с колоннами. Там скрылся отряд наиболее потрёпанных, порванных, вляпавшихся в сок… и туда же унесли форна, который сам не мог идти.

– Пусть Шафагат решает, – склонил голову форн в лохмотьях. – Я не спорю.

Отчаянный звон и дребезжание пронеслись над площадью. Форн в плетёных доспехах посмотрел на дом – шум шёл именно оттуда, и странные вспышки бегали по камням высокого крыльца. Форн кивнул и повернулся к Фриссу.

– Знорк! Положи оружие на камень. Ты, колдун, сделай так же. Шафагат хочет взглянуть на вас. Гицка! Отведи их в крепость.

– Мы не враги, и зла вам мы не хотели, – сказал Речник, положив перевязь с мечами на обелиск. С досадой он заметил, что его голос звучит невнятно. Брызги сока, похоже, попали и на щёки, теперь опухло и лицо.

– Он отравлен, – кто-то из форнов внимательно посмотрел на ноги Речника. – Трава укусила его. Это плохо…

– Шафагат решит, что делать с ними, – махнул рукой форн в доспехах. – Форнэй! Довольно галдеть! Идите сюда, все, кто видел Ил-Хси…

Фрисс переступил через высокий порог, держась за руку Нециса. Изнутри в лицо ему ударил горячий ветер. В доме было ещё жарче, чем снаружи.

Каменные чаши, наполненные кей-рудой, освещали коридор со множеством дверей, заложенных до половины и прикрытых циновками. Фрисс уловил запах жареных грибов, пряностей и печёных плодов Чинпы – и, как ему померещилось, чего-то наподобие кислухи или даже нийока.

Последняя завеса, толстая, многослойная, закрывала дверь, в которую прошёл бы, не пригнувшись, даже Гедимин. Из-за неё слышались приглушённые голоса, время от времени прерывающиеся гулким рёвом. Гицка, передав арбалет одному из форнов-стражей, откинул завесу и остановился на пороге.

– Шафагат! – пронзительно закричал он. – Мы привели знорков!

– Дай им войти, – прорычало невидимое существо. – Кто ещё ранен?

– Никто больше, – покачал головой Гицка. – Но все забрызгались. Всем войти сюда?

– Если могут ходить – пусть ходят под солнцем, – рык существа стал тише и спокойнее. – Это для Вуты, и будет ещё.

Двое форнов отдали Гицке закрытый сосуд – небольшой, покрытый сажей, но и под копотью Фрисс узнал речное стекло.

– Шафагат! Эвча спрашивает, что делать с озером, – не спешил уходить Гицка. Существо громко вздохнуло.

– Есть вода в колодце. Пусть все знают, что озеро отравлено. Эвче скажи – после дождей очистится.

«Дела…» – покачал головой Речник. «Чего я не хотел, так это портить чужую воду. Хватит ли сил это исправить…»

– Идите сюда, знорки. Встаньте там, где я могу видеть вас, – сказало существо, и Фрисс, отодвинув Гицку с дороги, первым вошёл в сумрачную залу.

Эта комната была велика и для форнов, и для людей. Речник даже не сразу заметил, где разместились раненые и те, кто пришёл с ними. У стен, на постеленных одна на другую циновках, могли бы устроиться все форны с площади, и ещё осталось бы место. Огненная чаша источала багровый свет и прозрачный дым, а рядом с ней в огромном каменном кресле сидел ярко-красный дымящийся Скарс.

Ему было немало лет – Фрисс видел выцветшие пятна на красной коже, поломанные шипы, страшные шрамы, нелепый обрубок, оставшийся от уха… Хвоста у Скарса не было вовсе. Двое форнов устроились рядом на подлокотнике и смотрели на плечо демона. Что-то раздувшееся, пятнистое, с трепыхающимися плавниками присосалось к нему. Фрисс удивлённо мигнул, узнав одну из огромных болотных пиявок. Такие твари бесшумно летали над затопленным лесом – и Речник ни за что на свете не подпустил бы такую пиявку к себе.

Один из форнов перехватил пиявку поближе к челюстям и приложил к её хвосту дымящийся осколок кей-руды. Тварь дёрнулась, но всё же отцепилась и повисла в его руке, раздувая бока. Форн сунул пиявку «головой» в проворно подставленный кувшин и сжал двумя руками посреди туловища, выдавливая из неё выпитое. Второй вытряхнул из шевелящегося мешка ещё одну пятнистую тварь. Скарс покосился на него и оскалил клыки.

– Фенра! Иди отсюда – и учись уже экономить реагенты! Тем, что ты из меня сегодня выцедил, десять городов опоить можно.

– Прощения просим, – неловко поклонился форн, бросил пиявку обратно в мешок и спрыгнул с подлокотника, одновременно отбирая у второго форна «опустошённое» существо. Кувшин унесли к стене и спрятались с ним за огненную чашу. Фрисс услышал бульканье, шипение и плеск и почуял запах горелого мяса и окалины.

– Знорки, – Скарс перевёл взгляд на пришельцев. – Знорки, пришедшие издалека… Я Шафагат, повелитель Кьюскена, и вы на моей земле. Кто вы такие?

– Я Нецис Изгнанный, – склонил голову Некромант. – Силы и славы тебе, властитель.

– Я Фриссгейн, посланник Великой Реки, – сказал Фрисс, пытаясь чётко выговаривать слова. – И со мной Верительная Грамота.

Он сунул непослушную руку в сумку, но футляр никак не нашаривался. Пальцы жгло, а временами они утрачивали чувствительность. Шафагат снова показал клыки, его глаза недобро сверкнули.

– Здесь не Великая Река, – сказал он, выдохнув дым. – Оставь свои поиски. Некромант и водяной маг… Вы спасались от Ил-Хси на моей земле, так? Вы спасли свои жизни, да, но моему городу это дорого обошлось. Мои воины были ранены, защищая вас. Озеро Кюска наполнилось ядом, и одним богам известно, когда его вода очистится. И к тому же… Гицка! Что там ещё?!

– Шафагат! – форн выпрыгнул из-за дверной завесы, размахивая пучком сухой травы. – Вута просит огня! Ил-Хси видели на всех западных улицах. Весь запад нужно выжечь, пока не укоренилось…

– Фаррраррх! – клуб дыма из пасти Скарса взлетел к потолку. – Весь запад?!

– От стены до убежища, – понурился Гицка. – Очень много побегов, они там повсюду.

– Я сам взгляну на это, – угрюмо прорычал Шафагат. – Собирайте все плоды, все листья, всё, что пойдёт в дело. Пусть Вута ждёт меня…

«Нецис, ты можешь ещё колдовать?» – спросил Речник, не глядя на Некроманта. «Если нам придётся вырываться отсюда с боем… У меня немного сил.»

«Фрисс, мы не убежим далеко,» – отозвался Нецис. «В тебе слишком много яда.»

– Мы выжжем западные улицы, – Скарс подпёр голову когтистыми лапами и выдохнул дым. – Выжжем все деревья и все травы. И десять лет пройдёт, пока там вырастет хотя бы одна Чинпа. Вы отняли у нас урожай десяти лет! Чем вы можете заплатить за это, знорки?

– Вута говорит… – Гицка снова выглянул из-за дверной завесы.

– Знаю, – сверкнул глазами Скарс. – Их тряпьё и их плоть – этого слишком мало. Что вы умеете делать, знорки? Чем вы поможете Кьюскену? Я оставлю вас тут, пока не сочту плату достаточной, хоть бы пришлось тысячу лет держать вас на привязи!

– Постой! – Фрисс с трудом поднял негнущуюся руку. – Постой, Шафагат. Это из-за меня пострадал твой город. Нецис тут ни при чём. Отпусти его… а я избавлю твоё озеро от яда. У вас снова будет чистая вода. И ещё… я могу привести для вас воду из-под земли. У вас будет два источника – и если один из них иссякнет, вы не останетесь без воды.

Он смотрел в горящие глаза Скарса. Трудно было не отвести взгляд, но Речник выдержал.

– Ты много обещаешь, Фриссгейн, – оскалился Шафагат. – Я узнаю, чего стоят твои обещания. Иди и исполняй их. Эвча и Гицка за тобой присмотрят.

– Ты отпустишь Нециса? – нахмурился Речник. Скарс выдохнул облако чёрного дыма.

– Не тебе ставить условия, знорк. Иди! Что можешь сказать ты, Некромант? Может, ты поднимешь из мёртвых наши деревья и пряные кусты?

– Шафагат, ты злишься и от этого поспешен в решениях, – склонил голову Нецис. – Фриссгейн не сможет ничего сделать для вас, пока не получит противоядие. Ты же видишь, что он еле держится на ногах.

– Фаррх! – из пасти Скарса показалось пламя. – Фенра, дай ему лекарство – столько, сколько нужно знорку. Гицка, сразу после этого веди его к озеру. Пусть исправит то, что сам натворил, и я отпущу его. Некромант, ты не ответил мне. Что ты сделаешь для моего города?

Фрисс неуклюже шмякнулся на циновку. Ему казалось, что ступни распухли вчетверо, а руки превратились в брёвна. Форн сунул ему под нос густую чёрную жижу, пахнущую горелым мясом.

– Мне не оживить твои деревья, Шафагат, – покачал головой Нецис. – Но я могу отвадить хищную лозу от Кьюскена. Я подниму для вас чёрного ицколотля. Он будет охранять город. Ничто не пересечёт его границу без твоего ведома и разрешения. Ничто…

Форны вздрогнули. Все взгляды сошлись на Некроманте. Шафагат привстал с трона.

– Чёрный ицколотль? И у тебя, знорк, хватит на это сил?!

– Да, – кивнул Нецис, показывая Скарсу руку с тускло блестящим кольцом. Демон сузил глаза и выдохнул струйку пламени.

– Я сам присмотрю за тобой, Нецис Изгнанный. Гицка, ты ещё здесь?!

– Идём, – форн толкнул Речника в плечо. – Нечего тут сидеть. Мы с Эвчей не позволим тебе удрать и присмотрим, чтобы ты не обманул Шафагата! Одни беды от этих знорков…

…Фрисс не знал, сколько веков было этому колодцу, выложенному базальтовыми плитами с истёршейся резьбой… и был ли это действительно колодец – или же вход в бездонные пещеры Хесса. Внизу плескался мрак. Навес из листьев Самуны, скрипучий ворот и бадья на толстой верёвке рядом с чёрной бездной смотрелись крошечными и очень ненадёжными. Фрисс трогал холодные камни и вглядывался в темноту. Где-то внизу струилась иссиня-чёрная и очень холодная река… где-то там, под зыбким дном болота и всплывшим из трясины холмом Кьюскена.

– Что он говорит? – Гицка, не добившись ответа от Эвчи, сам придвинулся ближе. – Что там, говорящий с водой?

– Там река, – отозвался Фрисс, сжимая в ладони маленькую витую ракушку. – Полноводная чёрная река.

Руки Речника снова побледнели, и опухоль спала, и пальцы обрели прежнюю гибкость. Ноги, уже не похожие на раскалённые подушки, чувствовали жар камня и острые грани выбоин, и Фрисс думал, что придётся соорудить обмотки из коры и листьев, иначе он и по городу не пройдёт, не то что по джунглям. Ещё глоток противоядия в маленькой склянке – Нецис одолжил из своей переносной лаборатории – был надёжно спрятан в кармане.

– Услышь меня, Кетт, всесильный в водах, – прошептал Речник, разжимая кулак над провалом колодца. – Услышь меня, тот, кто указывает рекам русло…

…Форн с черпаком прошёл вдоль длинной циновки, расстеленной на полу, зачёрпывая густое варево из котла, который тащили за ним четверо, и проворно разливая по подставленным мискам. Фрисс посмотрел на крошечную – по руке форна – ложку, вздохнул и запустил руку в миску, вылавливая кусочки мяса из клубка папоротниковых побегов.

«Держи, Алсаг. Другой еды не предвидится,» – он сунул найденное одной из летучих мышей, вцепившихся в его руку.

– Некромант! Ты что, уже всё сожрал?! – раздался удивлённый возглас форна с черпаком. – Тебя вся Кюска не прокормит…

– Моё ремесло отнимает много сил, о форн, – сдержанно ответил колдун, подставляя опустевшую миску в третий, как показалось Фриссу, раз.

«Нецис!» – мысленно окликнул чародея Речник, досадуя на форнов, рассадивших их на разные концы «стола». «Как твоя работа?»

«Успешно завершена, Фрисс,» – покосился на него Некромант. «Шафагат вполне доволен. Завтра утром мы вольны отсюда уйти. Признаться, я не стал бы задерживаться.»

«Я тоже,» – ответил Речник. «Покажешь мне своего голема? Он правда может один охранять целый город?»

«От растений – безусловно,» – Нецис осторожно усмехнулся. «Он уже на границе, Фрисс, и с неё не уйдёт. Если хочешь, спроси о нём у Шафагата… или у Вуты.»

Форн, поверх обычных лохмотьев замотавшийся в половину красного плаща Фрисса, усердно поглощал варёный папоротник и на людей не смотрел.

– Вута! – вполголоса окликнул его Речник. – У Кюски теперь сильный страж?

Форн поёжился и недовольно посмотрел на Фрисса.

– Что тебе, знорк? Чёрная смерть – наш защитник, и ты его не получишь. И эта одежда – моя!

Глава 43. Оковы из камня

«Ай, Нуску и все боги мира! Когда же они уймутся?! Вот так бы им за Фоулом охотиться, он бы никого тронуть не посмел!»

Распластавшись под листом Меланчина, щекочущим её всеми ворсинками, и боясь пошевелиться, Кесса щурилась на серебряное небо. Крылатые тени мелькали над ней. Стражи Джэйкето, летящие за Речницей уже третьи сутки, кажется, потеряли её из виду. Кесса облегчённо вздохнула и провалилась в сон, едва сомкнув глаза.

Проснулась она быстро – от боли в располосованной руке, за три дня успевшей покраснеть и распухнуть втрое, от шума крыльев и взволнованных криков «чужак!» Хозяева Меланчина спохватились, что кто-то спит на их поле. «Жадные крысы…» – обиженно подумала Речница, в десятый раз за этот день меняя облик. Чёрный нетопырь вылетел из-под листа… и вопли из тревожных стали торжествующими.

– Некромант! Сожги его! Во имя Згена, убейте преступника! – надрывался кто-то в небе, и кто-то вторил ему на земле. Кесса помянула всех тёмных богов, ныряя в тень Меланчина. «Летучая мышь при свете дня… Ещё бы им не всполошиться!» – подумала она, морщась и вздрагивая от боли. Из раненой руки получалось неважное крыло…

«Если бы они на мгновение остановились…» – переворачиваясь в воздухе во время очередного манёвра, Кесса посмотрела на воинов Вегмийи и еле успела увернуться от луча. «Я бы им что-нибудь объяснила… может быть… эх!»

Она не знала, где она сейчас. Старалась лететь на восток, но, убегая от целого крылатого отряда, некогда было следить за направлением. Шумный город Джэйкето остался далеко позади – его Кесса заметить успела, главным образом по гомону, от которого чуткие мышиные уши в трубочку сворачивались. Куда её несёт теперь, она не знала. Города Страны Кеснек, как бусины, нанизаны на извилистое русло Симту… к какому-нибудь из них Кесса должна была выбраться, если раньше её не убьют.

– Ай-й… – вскрикнула она, с размаху впечатываясь в слишком широкий лист и шмякаясь на землю кверху брюшком. Тень пронеслась мимо. Речница лежала, не шевелясь, пока все крылатые силуэты не скрылись за стеной листвы, и только тогда встала, придерживая отяжелевшую руку. Пригибаясь и прячась за листьями, она пошла вдоль грядок, прочь от солнца, глядящего в затылок. На севере, как смутно помнила Речница, куда меньше народу. Хорошо ещё, что тут растёт Меланчин, а не земляные клубни, не то её изловили бы без помощи Вегмийи…

Из-за листьев вырос белёный дом. Красно-чёрные нарисованные змеи извивались на его стенах, окружали дверь, занавешенную новенькой золотистой циновкой. Дом стоял на платформе высотой в два локтя, но лестницы у крыльца не было – её заменял плавный наклонный подъём. Оглянувшись на сияющее небо – кажется, ни одной тени на нём не осталось – Кесса взобралась на крыльцо и поправила повязку на голове. Шляпу она где-то потеряла, теперь солнце пекло ей макушку, и Речница поспешила спрятаться в тени соломенного навеса.

– Хаэй! Мир этому дому! – она тихонько зашуршала краем дверной завесы. Изнутри тянуло прохладой и пряностями.

– Не бойтесь, я мирный странник… и я хотела только попросить воды, – продолжила она, откинув завесу и проворно опустив её за своей спиной. Сумрак внутри хижины показался Кессе полночной мглой после испепеляющего сияния снаружи.

– И тебе мир, дева Хурин Кеснек, – степенно ответили ей, и что-то зашелестело по гладкому глиняному полу. Кесса встретила взгляд раскосых зелёных глаз. Большой серебристый менн стоял напротив, свивая в кольца змеиный хвост, и шар погремушки на самом кончике громко шуршал.

– Рождённый серебром! – Речница уважительно кивнула. – Ради всех богов, дай мне воды. Я очень давно…

Шум крыльев снаружи показался ей рёвом урагана.

– Некрома-а-ант! – радостно заорал кто-то, огненный шар взлетел над хижиной, залив щели вокруг дверной завесы багряным заревом. Какая нужда была жечь его в полдень?!

– Преступник здесь. Окружите дом! – скомандовал другой голос. Сапоги загрохотали по сухой глине. Кесса вздрогнула и зажмурилась.

– Сюда, – менн подтолкнул её к завесе, разделяющей хижину надвое, и проскользнул к двери. Чёрный нетопырь юркнул за занавесь и прилип к стене, высматривая, в какую щель можно было бы улизнуть.

– Что такое? – сердито спросил менн, откидывая дверную завесу. Его погремушка громко зашуршала. Шаги на крыльце стихли.

– Преступный Некромант проник в твой дом, почтенный Кхеспи. Мы видели его здесь, – от голоса стражника у Речницы зазвенело в ушах. – Выйди наружу, чтобы тебе не пораниться. Не бойся, скоро колдун будет уничтожен. А за дом тебе заплатят.

– Никто не входил сюда, о воины, – холодно ответил менн. – И никто не мог бы войти – у меня тут не храмовая площадь, и гостей я не приглашал. Где вы нашли Некроманта, в нашей-то стране?

– Чёрные маги коварны, – судя по голосу, стражник ответу не обрадовался. – Он был тут. Это женщина из рода Хурин Кеснек, мерзкий последователь Янакатекиля. Я вижу её следы. Посторонись, рождённый серебром…

– А-ай! – крикнул кто-то снаружи. – Вон он, лови! Сожги его!!!

– На взлёт! – крикнул стражник. Сапоги прогрохотали по крыльцу, завеса с шумом опустилась. Менн щёлкнул языком и неспешно подполз к занавеси посреди комнаты.

– Бояться больше нечего. Садись на кровать, я принесу тебе воды. Ты голодна?

– Очень, – призналась Кесса, без сил падая на невысокое, чуть приподнятое над полом ложе. Оно было жёстким, сложенным из циновок и едва прикрытым грубой тканью, но Речница с трудом удерживалась, чтобы не свернуться на нём в клубок и не заснуть до утра.

Менн долго брякал чем-то и шуршал чешуёй. Кесса уже проваливалась в сон, забыв о жажде, когда занавесь откинулась.

– Держи, Илриэна, – прошептал менн и поставил рядом с ложем тонкий кувшин, полный прохладной воды, и плошку с тёмным застывшим месивом, из которого торчала ложка. – Гостей я не ждал, и к пирам не готовился. Ешь. Что это у тебя с рукой?

– Фоул оцарапал, – коротко ответила Речница, поднося кувшин к губам. – Спасибо тебе, почтенный Кхеспи. Ты очень добр.

– Не стоит благодарности, Илриэна. Вашему народу я кое-чем обязан, – отозвался менн, осторожно поддевая пропитанный кровью рукав и рассматривая глубокие царапины. Он наклонился, и Кесса видела в полумраке ряд грубых шрамов на его щеке, протянувшихся от глаза к подбородку, один за другим, до самого уха.

– У меня есть воинский бальзам… где-то тут был, в сумке, – Речница потянулась за дорожной сумой.

– Ешь. Я сам достану, – менн отвёл её руку, снял суму и положил рядом на постель. – И что стало с Фоулом, оцарапавшим тебя?..

Кесса проснулась после полудня – над хижиной прошумели крылья, и она вскочила, прижимая к себе забинтованную руку и шепча проклятия.

– Возвращаются в Джэйкето, – усмехнулся менн, заглянув за завесу. – Моя иллюзия долго их морочила. Самое время тебе уходить, Илриэна. Небо очистилось, и путь свободен.

Кесса поставила на колени плошку с остатками вчерашнего ужина. Месиво из разваренных зёрен и размятого меланчина всё ещё казалось ей вкусным, хотя вчера она съела едва ли не полный горшок этой снеди. Менн быстро разматывал повязки на руке. За ночь опухлость пропала, царапины покрылись коркой и сильно уменьшились. Кесса знала, что след от когтей Фоула на её коже останется навечно… ну что же, будет чем похвастаться.

– Твоя одежда приметна до крайности, – вздохнул Кхеспи, – но на смену у меня ничего нет. До вечера тебя прикроет иллюзия. Выбирайся на северную дорогу. В Хекоу не ходи… купишь еды у поселенцев. Дорогу на Шун не знает никто – с тех пор, как Ханан Кеснеки объявили друг другу войну, там скрытый город. Если повезёт, ты на него наткнёшься. Где-то к северо-востоку от Хекоу, к северу от Чакоти…

– Спасибо за помощь, почтенный Кхеспи, – кивнула Речница, орудуя ложкой. – От меня ты ничего взять не хочешь, но боги знают, как наградить тебя. И они непременно тебя отметят.

– На то они и боги, – бесстрастно заметил менн, покачиваясь на хвосте. – Твоя отвага восхищает меня, Илриэна. Такие, как ты, не должны погибать напрасно. И потом… рад был услышать, что у сестры всё хорошо. Встретишь её снова – передай привет.

– Непременно, – пообещала Кесса. – В Нэйне её никто не обидит.

…Кто-то хрипло заголосил над головой. Откинув край увядшего листа, под которым укрывалась всю ночь, Кесса увидела здоровенного полуденника. Ящер, взгромоздившись на валун, разминал огромные кожистые крылья и разевал длинную зубастую пасть. Вблизи он казался тяжёлым, нелепым и неуклюжим.

Испустив надсадный вопль, ящер взмахнул крыльями, подняв клубы пыли, и в несколько взмахов поднялся в зеленеющее небо. Кесса зевнула и неохотно выбралась из-под листа. Перед ней ещё плыли радостные видения – берег Реки, белый обрыв, тростники, клонящиеся под ветром, гирлянды луковиц Хелтори, развешанные вдоль пещер, хиндиксы, реющие над каменными причалами… Вокруг простиралась красная пустыня, остывшая за ночь, но такая же мёртвая, как в знойный полдень. Местные обитатели очень ловко скрывались от Кессы – или, может, глаз уроженца Реки не мог их увидеть…

Выкапывая со дна сумки скудные припасы – не было смысла брать много еды, всё равно Речница не унесла бы далеко тяжёлые тюки – Кесса оглянулась со смутной надеждой. Бесполезно – золотистая кошка бесследно исчезла той жуткой ночью, и больше её хвост не мелькал за скалами.

«Так-так…» – Речница окинула желтовато-рыжие скалы внимательным взглядом. Вечером они все казались усталой Кессе на одно лицо, сейчас она не находила среди них двух одинаковых. Зато находила приметы, указанные ей вчера обитателями хижин за глиняной стеной. И по этим приметам получалось, что от цели Кесса недалеко. «Ещё два Акена можно идти спокойно, а там – поверну на север,» – Речница посмотрела на красную пустошь и невольно поёжилась. На северную дорогу иногда всё же долетал ветер с юга, с реки и зелёных полей. А там, в пустыне, все ветра напоены огнём… и как только жители Шуна осмелились построить город в этой гиблой местности?!

Задумчиво грызя сушёный земляной клубень (вкусом он напоминал глину), Кесса повернула к себе Зеркало Призраков и с любопытством заглянула в мутную гладь. Артефакт странно раскачивался и звенел подвесками – Речнице почудился в этом намёк. Может, Зеркало настроилось на нужный лад и покажет хоть что-нибудь, кроме взрывов и вспышек?

В глубине зеркала блестел металлическими гранями высокий… ну, Кесса решила, что это сундук, с покатой крышкой и без видимых засовов, с глубокой и широкой нишей пониже крышки, с шестью разноцветными кнопками и маленьким рычажком чуть сбоку от ниши. Над сундуком в сероватом мареве таяли очертания чего-то огромного, как скала или гигантские здания Старых Городов, там же скользили неразличимые пёстрые силуэты. Кесса слышала ровный гул, исходящий от Зеркала, как будто в нём поселился пчелиный рой.

«Тлаканта!» – Речница изумлённо мигнула и прилипла носом к стеклу. К сундуку, почти загородив его широкой спиной, подошёл первый отчётливый силуэт. Не было и тени сомнения – это Древний Сармат в тяжёлой броне. Кесса видела каждую пластину чёрного скафандра.

Тяжёлая рука опустилась на крохотный пульт, что-то в сундуке негромко щёлкнуло и забулькало. Сармат отодвинулся, запуская руку в нишу и вынимая оттуда длинный и широкий сосуд, формой похожий на обрубок соломины. В нём колыхалась знакомая Кессе белесая жижа. Речница радостно усмехнулась. Зеркало не подвело! В кои-то веки призраки в нём не дрались и не умирали… «А я думала, они свою еду с собой носят… или так теперь, потому что такие штуки все поломались?» – Кесса хмыкнула и осторожно коснулась пальцем чёрной брони. Сармат отошёл от сундука и припал к сосуду, прикрывая его ладонью. Он стоял боком к Речнице, и ей казалось, что на шлеме блестит какой-то знак, а если бы Древний повернулся, можно было бы разглядеть его лицо… Речница тронула пальцем бронированное плечо, надеясь, что сармат что-нибудь почувствует и посмотрит на неё.

– Глянь! – громко сказал кто-то с той стороны стекла. Сармат и сундук отдалились в область серого марева, но Кесса ещё видела их. Древний пил Би-плазму, ни на что не отвлекаясь, у сундука уже стоял кто-то в странном серо-зелёном наряде…

– А, этот… Здоровый. Со станции, наверное. Они тут ходят, – откликнулся второй голос, тонкий и пронзительный.

– Чего встал? Трусишь? Этого испугался? – визгливо хихикнул первый.

– Я?! – возмутился второй. – Мой папа таких сотню убил. А я стрелять умею! Из бластера. Бац!

– Х-хе, – второй, неразличимый в мешанине цветных пятен, судя по звуку, сплюнул. – Такого непросто свалить. У них нет боли. Как железяки!

– Надо в сердце бить. Попадёшь – ляжет, – хмуро заключил первый. – Раз – и наповал! Иначе доберётся и башку отвернёт. Чего он там встал?! Иди ты, я не буду.

– Скажи – трусишь? – довольно взвизгнул второй. – Ха-а! Ты в такого и стрельнуть не сможешь! А я…

Кесса стиснула зубы и встряхнула Зеркало, изгоняя назойливых призраков. «Сармат, верно, их не слышал…» – с надеждой подумала она. «Это крысы были, правда?..»

Визг умолк, сменившись басовитым гудением. Зеркало затуманилось и пошло рябью, под которой что-то неровно вспыхивало. Кесса протёрла Зеркало рукавом и снова поднесла к глазам… и тут её схватили за руки.

Одно заклятие она применить успела. Вспышка ослепительного света взорвалась над ней… и дальше Кесса сидела на земле, жмурясь и тряся головой. В ушах звенело, глаза отчаянно слезились. Её грубо встряхнули, поднимая на ноги, руки заломили за спину и крепко связали. Зеркало, оброненное в пыль, звякнуло под ногами и отлетело в сторону – подбирать его не стали.

– Это она, – сказал кто-то, срывая с Кессы повязку с бахромой. – Чёрная ведьма из Хурин Кеснек. Держите её крепко!

– Боги будут довольны, – усмехнулся другой, проводя вдоль тела Речницы ладонью с выставленными вперёд большим и указательным пальцами. Кесса видела, скосив глаз, как золотистые светящиеся петли охватывают её ноги от ступни до колена. Магические путы излучали жар, не обжигающий, но не слишком приятный. Судя по ощущениям, такие же петли Речнице намотали на руки.

Летучая мышь-мегин, на которую усадили Кессу, летела над самой землёй, покачиваясь под тяжестью шестерых ездоков. Один правил мышью, четверо окружили Речницу и не спускали с неё ни глаз, ни двузубых жезлов. Шестой намотал волосы Кессы на руку и держал так, не давая ей шелохнуться.

– Я мирный путник, зачем вы меня схватили? – хмуро спросила Речница, когда в ушах перестало звенеть, и получила болезненные тычки со всех сторон. Шестой воин рявкнул на остальных – как видно, он был их командиром – и рывком запрокинул голову Речницы так, что в глаза ей сверкнуло утреннее солнце.

– Взгляни в лицо могучему Згену, дочь Янакатекиля. Ты предала великого бога, обменяла солнечный огонь на гниль и кости. Сегодня ты видишь око Згена в последний раз.

Голос его и сама речь показались Кессе очень знакомыми. Она почти уверена была, что у него зелёные глаза… холодные и хищные, как у стражника из Икатлана.

– Ты из Хурин Кеснек или из Мениа? – спросила она и была немедленно встряхнута так, что лязгнули зубы.

– Молчи, отродье Янакатекиля! – рявкнули сзади. Кесса тихо вздохнула. «Речника Фрисса на вас нет,» – сердито думала она. «Додумались хватать беззащитных…»

Крепость из жёлтого камня сверкнула ей со стен золотыми пластинами, но рассмотреть башни, дома, наползающие друг на друга, скудные островки зелени и паутину переулков Речница не успела. Мегин летел быстро – к самому сердцу города, к одиноко стоящей округлой башне в золотой чешуе. Глухо лязгнула, отползая в сторону, большая каменная плита, Кессу снова подняли и потащили вниз.

– Некромант! – ещё один стражник в жёлтой броне, с повязкой рода Хурин Кеснек, виднеющейся из-под шлема, взял Кессу за подбородок и заглянул ей в глаза. В его взгляде странно смешались досада, радость и страх. Речница пошевелилась, разминая онемевшие руки, и увидела, как десятки позолоченых боевых жезлов направляются на неё. Те, у кого не было колдовского оружия, взялись за обычное.

– Несомненное отродье Янакатекиля, – сказал из-за спины Речницы командир отряда, притащившего её в башню. – То самое, из Хекоу. Очень опасная тварь! Да узнает о её поимке властитель Льоке…

– Узнает, – скользнул по нему взглядом стражник в жёлтой броне. – Обыскать её!

Руки Речнице развязали – очень неохотно, и тут же прижали её к стене тремя двузубыми жезлами – два приковали к камню её руки, один – шею. Кто-то принёс большую корзину, и туда было брошено всё, что показалось стражникам подозрительным – щит Кессы, её сумка и все её ножи. К вещам её прикасались так, будто они были покрыты едкой слизью, а когда что-то выпало из корзины, стражники подцепили это жезлами и закинули обратно, вовсе не трогая руками. Им было страшно – куда страшнее, чем самой Речнице, безмерно удивлённой происходящим…