Текст книги "Далекая звезда (СИ)"

Автор книги: Susan Ivanova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 45 страниц)

Элис только что получила собственный корабль, звание капитана и возможность подбора команды – Станнимер должен был бы тоже стать капитаном своего корабля, он был достоин как никто другой, но если так вышло, что Серый Совет, Деленн и Энтил`За Синклер решили, что ему будет лучше в звании коммандера, что ж, наверное, они правы.

Элис хотела потом, после церемонии подойти к другу, предложить работать вместе – на Минбаре не было второго такого человека, которого бы она так понимала и чувствовала, но что-то пошло не так.

Станнимер был слишком горячим, слишком молодым минбарцем, чтобы стать капитаном, его знания и умения как целителя и спасателя ценились превыше его способностей капитана и руководителя. Его нрав и молодость не была минусом, но могла стать препятствием в бою. Он уже был в разведке, он работал судовым доктором, но даже Деленн знала, что его желание – иметь свой корабль и свою команду, а не вечно ходить у кого-то в подчинении, что он и выговаривал теперь минбарке.

– Почему она? – громко выкрикнул молодой минбари, указав на Элис. – Почему она, Деленн? Потому что у нее твоя протекция? Потому что она телепат? Почему?

– Мы поговорим об этом позже, Станнимер, – произнесла Деленн, но минбарец ухватил ее за руку, забывшись о ее принадлежности к Серому Совету – жест, совершенно недопустимый в минбарском обществе.

– Потому что она твоя любимица? – прорычал мужчина.

Нужно было вмешаться, но Элис не сдвинулась с места, понимая, что лучше она не сделает, однако же, ситуация слишком накалялась, была какой-то абсурдной.

– Станнимер, ты не готов быть капитаном, – терпеливо ответила Деленн, сделав рейнджерам знак не вмешиваться. – Ты должен успокоить свой разум. Ты взбудоражен. Я понимаю твою обиду, но тебе нужно время понять себя и свой путь. Ты не станешь отрицать, что у нас у всех свой путь, верно?

– Почему она? – он отпустил ее руку. – Почему она, а не я? Я должен быть капитаном на Белой Звезде!

– Так решил Серый Совет, я и Синклер.

– Что она станет капитаном? – он ткнул пальцем в сторону Элис. – Ты станешь унижать меня перед ней, перед человеком? – взревел он.

– Станнимер, о чем ты говоришь? Ты мне как брат! – не выдержала Элис.

– Ты мне не сестра, – разозлился минбарец. – Ты всего лишь человек, пусть у тебя есть дар – ты использовала его, чтобы пройти в Анла’шок, а я, я – нет. Я минбари! Я из клана Лунных Щитов! Я заслужил право командовать Белой Звездой! – Элис собралась возразить, но по знаку Деленн замолчала. – Откажись, – приказал он. – Откажись или станешь мне врагом, Анла’шок Хант.

– Станнимер! – ахнула Элис. – Ты мне не враг! Мои мысли чисты! Если так решит Деленн, Серый Совет и Синклер, я откажусь, я не буду вбивать клин между нами!

– Совет вынес свое решение, – произнесла Деленн. – Оно неизменно.

– Тогда я объявляю Ден’Ша! – Станнимер поднял свой денн`бок, указав им на Элис.

Рейнджеры ахнули, люди зашептались, минбарцы помрачнели, Деленн побледнела и поджала губы.

– Станнимер… – Элис протянула руку к нему.

– Ты принимаешь Ден’Ша, Анла`шок Хант? – повторил минбари.

Элис взглянула на Деленн – минбарка пристально смотрела на нее.

– А я могу подумать перед ответом? – спросила Элис.

– Ты человек, – бросил Станнимер. – Я разрешаю тебе подумать.

Элис покивала и молча вышла из зала.

Сердце грохотало где-то в горле, перед глазами все поплыло, стало холодно и обидно – она действительно считала минбарца другом, больше, чем другом. Что им было делить в общих казармах? Их обоих учил лучший учитель, они ели одинаковую пищу, жили в одинаковых условиях, работали, медитировали, он помогал ей с техникой ближнего боя, она помогала настроиться на медитацию, они даже не ссорились, они много общались, подолгу смотрели на Часовню, беседовали перед тем, как отправиться спать, думали о том, что война однажды кончится, что Станнимер встретит красивую минбарку, а Элис – привлекательного человека, будут две свадьбы и каждый будет почетным гостем у другого… и все мечты пошли прахом из-за обиды.

– Почему, Деленн? – тихо спросила Элис у подошедшей и севшей рядом минбарки.– Почему Серый Совет не дал ему свой корабль? Он заслужил это право!

– Ты считаешь, что Совет ошибся? – Деленн смотрела только вдаль. – Если так, то ошиблась и я, и Синклер, и Вселенная.

– Зачем все усложнять, Деленн? – поморщилась Элис. – Вы же знаете, что мне плевать на Вселенную, но почему Вы и он так решили? Чем Станнимер оказался хуже меня?

– Он не готов и даже ты это увидела, Элис. Он слишком импульсивен, молод…

– А я телепат! – невежливо перебила Элис. – Совсем недавно я норовила залезть в голову каждому, кого видела.

– Но ты справилась, – так же перебила Деленн. – Решение принимала не я. Совет решил, что в качестве доктора на корабле Станнимер принесет больше пользы, чем слишком горячий капитан.

– Но у него есть опыт в полетах!

– У тебя будет. Элис, – минбарка повернулась к ней. – Станнимер из сильного клана, уважаемого, его род благороден, но он слишком молод и не готов к ответственности. Ты – готова.

– Он объявил мне Ден’Ша, Деленн! К чему я готова? Отказаться? Принять?

Деленн коснулась пальцев девушки своими и несильно сжала их.

– Не все так просто, Элис, и будь другой выбор, я бы помогла в этой ситуации, но теперь выбор только за тобой.

– Я могу отказаться? Деленн, я не буду драться с ним. Что бы там он ни говорил, я не буду с ним драться до смерти. Я не бросаюсь словами, он мне как брат, он ближе, чем брат. Он единственный понимал меня все это время. Он принял меня сразу, мы даже не ругались ни разу. Он мой друг! Как мне поднять на него оружие, Деленн?

– Ты можешь отказаться, – минбарка убрала руку и положила обе ладони на колени. – Ты не минбари, это разрешено.

– Я рейнджер!

Деленн вздохнула.

– Если ты откажешься как человек не минбари, его честь не пострадает, честь его клана, его рода, его семьи не будет запятнана…

– Но?

– Но… Но тогда ты признаешь себя человеком. Не рейнджером, недостойной командования Белой Звездой.

– Что?!

– Это будет означать, что Серый Совет, я и Синклер ошиблись в тебе. Неприятно это говорить, но такое решение дискредитирует Совет и нас в глазах Анла’шок.

– Час от часу не легче. Значит, если я откажусь, я покину Анла`шок с позором и навлеку позор на вас?

– Именно так.

– А если соглашусь и приму Ден’Ша, тогда либо он меня, либо я его. Я не смогу с ним драться, Деленн. Проще принять смерть от его руки, потому что я не буду с ним драться. И тем более, я не буду его убивать. Он спятил, болен или что-то еще…

– Он здоров, – Деленн повернула голову и вгляделась в глаза девушки. – Я понимаю его гнев и его боль, потому что он прав в своем желании быть капитаном. Никто не мог предположить, что решение Совета станет таким сложным, но на то были причины, Элис. Дело в трилюминарии.

– Станнимер сломал один из трилюминариев?

– Трилюминарий показал, что в Станнимере есть ДНК Валена.

Элис задохнулась от подобного заявления.

– И вы это скрывали? А он это знает?

– Это хранится в строжайшем секрете и ты знаешь причины подобной секретности. Его род ведет начало от самого Валена, от его потомков. Элис, Совет решил, что Станнимер не сможет управлять кораблем из-за молодости и горячности – только из-за этих причин, а не потому, что мы хотели сохранить потомка Валена. Ты телепат, ты знаешь, что я говорю правду.

Элис вскочила, отдуваясь.

– Отлично! Просто замечательно! Его нельзя убить, потому что у него кровь Валена, ему нельзя отказать, потому что тогда подставится честь Совета, при этом надо как-то умудриться не подставиться самой, потому что опять же вмешивается честь Совета, который угробил на мое обучение уйму времени и сил, а я как-то тоже не горю желанием умирать, но он обижен, ничего не хочет слушать, а я не хочу причинить ему вред, потому что он мой друг. Деленн, что мне делать? Скажите, потому что я не знаю.

– Речь идет о твоем выборе, Элис. Мне очень жаль, но мы не можем позволить себе лишиться настолько сильного телепата.

– А пожертвовать парнем можете? Дайте ему корабль. Не считайте, что я спасаю свою шкуру, просто дайте ему корабль. Можете отдать мой, я подожду другого.

– Рейнджеры так не поступают, если ты решила стать рейнджером. Таково было решение Совета и оно не изменится даже под влиянием таких обстоятельств.

– А я смогу начать бой и сдаться? Он победит, все будут счастливы, а вы дадите ему корабль.

– Ты можешь принять вызов до конца или отказаться, но только он может решать, прекратить бой или нет.

– От одного корабля от Совета бы не убыло, – проговорила Элис, прекратив, наконец, метаться. – Он отличный воин, он минбари, в конце-то концов, он один из вас, он – носитель ДНК Валена, а вы променяли его на человека, на пришельца, на одну из тех, с кем вы воевали, – глаза минбарки, смотревшей на девушку, были холодны. – Вы просите меня выбрать, но что мне выбирать? Я вверила свою жизнь, душу и мысли Анла’шок, я вверила ее Вам, Деленн, Энтил`За, Совету, Минбару – кому скажете. Я Анла’шок, я не могу вот так взять и отступиться потому что так было бы правильно. Я клялась именем Валена перед Серым Советом следовать пути Валена, подчиняться, – Деленн закусила губы, блестя повлажневшими от слез глазами. – Но, Деленн, все ошибаются – я, он, Вы. Думаю, даже Вален бы ошибался. Знаю, отвратительные мысли, но Вселенная тоже ошибается, когда заставляет нас выбирать между тем, что правильно, и тем, что нужно. Простите мне мою дерзость, но Совет ошибся, отказав Станнимеру. Я бы пошла под его начало, я защищала бы его жизнь любой ценой, потому что в нем душа Валена, его наследие, а вы предлагаете мне покончить с ним. Вы даже не сказали ему, кто он, не позволяете говорить об этом, думать об этом.

– Дело в гордыне, Элис, – Деленн поднялась. – Станнимер знал с рождения, что он потомок Валена, это вскружило ему голову. Теперь все зашло слишком далеко.

– Минбари бросает вызов человеку, – горько усмехнулась Элис. – Рейнджер рейнджеру. А что дальше? Человек бросит вызов минбарцу? Продолжим славную традицию и… не знаю… может, на Вавилоне 5 для разнообразия? Там же есть какой-то рейнджер…

– Маркус Коул.

– Отлично! Маркус Коул бросит вызов минбарцу.

– Ты уже приняла решение, – Деленн снова посмотрела на нее. – Ты меня ненавидишь? Гневаешься на меня?

– Я не могу ненавидеть Вас, Деленн, Вы это знаете. Я Вас не понимаю. Я не понимаю, как можно убить часть души Валена и тем более не понимаю, как можно дать это сделать человеку иного мира. Я приму Ден’Ша и буду проклята кровью Валена на своих руках. И… прошу Вас, Деленн, больше не спрашивайте меня, почему у меня нет повода даже для улыбки – Вы это должны понимать. Мое почтение, Саттаи, – Элис низко поклонилась минбарке и ушла в зал.

Деленн резко отвернулась от дверей здания и закрыла глаза, сдерживая слезы.

– Ты убила его, потому что хотела жить, – прокомментировал Спок. – Ты сделала это потому, что это было единственное решение, не подставлявшее под удар чью-либо честь. Минбарцы бы не стали вмешиваться, не стали бы ненавидеть тебя… они и не стали. Ты сама неплохо с этим справилась. Убить потомка Валена… – промурлыкал Спок. – Ты узнала о том, что он был минбарцем не от минбарца. Синклер. А Спок – отражение души Синклера. И ты убьешь его. Знаешь, почему ты это сделаешь? – Спок подошел к ней ближе, глядя в глаза. – Потому что у тебя есть приказ вернуться. Этот приказ никто не отменил. Ты же Анла’шок? Ты подчиняешься приказу Энтил`За?

– Я вернусь, но убивать не стану, – холодно ответила Элис. – Я Анла’шок, мне плевать кто и что обо мне подумает – я выполню приказ Энтил`За и вернусь домой, не пятная честь кровью Единственного.

– Посмотрим, – пожал плечами Спок, уходя в темноту. – Ты можешь думать, что угодно, но… – его голос растаял, когда Элис открыла глаза.

Голова гудела от перенапряжения и боли, и с этим нужно было что-то делать – ментальные щиты не выдерживали.

Через несколько минут в ванной, освежающего, но бесполезного умывания, она покинула каюту.

– Капитан, – Маккой поднялся при виде девушки.

– Сидите, доктор, – она подняла руку. – Как пациенты?

– Без изменений, – Маккой отложил падд и стило и вздохнул. – Если Вы знаете, что это…

– Какое-то телепатическое внушение неясной этимологии, – она встала у его стола. – Если бы я могла помочь…

– Я справлюсь, капитан, – прохладно, но вежливо сообщил Маккой.

– Это было недопустимо и подло, то, что я сделала, – она потопталась и опустила глаза. – Простите, Леонард, мое поведение… Вы не заслужили подобного к себе отношения.

Маккой с новым вздохом поднялся и подошел к шкафчику, доставая бутылку и две рюмки.

– Знали бы Вы, с чем я обычно имею дело, Вы бы поняли, что подобным поведением меня трудно оскорбить, – невозмутимо сказал он. – Я бы обиделся, если бы не знал, что Вы человек, Элис, что у Вас при всей этой броне как у Спока есть то, что делает Вас человеком.

– Дурной нрав? – невесело хмыкнула она.

– И это тоже, – кивнул Маккой. – А так же чувство ответственности, боязни за тех, кого Вы любите. Может, я всего лишь старый сельский доктор, ничего не понимающий в рейнджерах, но в капитанах я разбираюсь отлично. Лучше я разбираюсь только в женщинах и медицине. Кстати, Вы на ногах после смены?

– Голова болит. Стыд, наверное, давит.

– Стыд, моя дорогая леди, давит только на желудок. Позвольте взглянуть, – он подошел ближе и обхватил ладонями ее лицо, заглядывая в глаза. – И без сканера вижу повышенное внутричерепное давление. Пытаетесь развить П-уровень?

– Если бы все было так просто, – она положила ладони на его руки и закрыла глаза. – Люблю Ваши руки, ничего не могу с этим поделать.

– Если бы все мои пациенты говорили подобное, – улыбнулся Маккой, поцеловав ее в лоб. – Но давайте сперва разберемся с болью, потом перейдем к флирту, – он отошел к шкафчику с таблетками и ампулами.

– Только без снотворного, – попросила Хант.

– Лучше бы с ним, – Маккой бросил на нее быстрый взгляд.

– Такое уже было – от переутомления и перенапряжения сложно уснуть, но обычно это проходит.

– Как пожелаете, капитан, – он зарядил гипошприц и подошел к девушке – она подставила шею. – Алкоголь после лекарства лучше не принимать, – решил он, убирая бутылку и рюмки обратно в шкафчик и вооружаясь трикодером и сканером. – Кстати, когда Вы в последний раз ели?

– Не знаю, – Хант пожала плечами. – Или не помню.

– Моя смена уже закончилась полчаса назад, так что можно пойти поужинать. Составите мне компанию?

– С удовольствием.

========== Глава 26 ==========

Даже Катренн не была настолько упорна в тонком искусстве впихивания в капитана еды.

Маккой реплицировал чашку ромашкового чая, легкий салат и пригрозил покормить Элис с вилки, если она не будет есть сама.

– Испытываю совершенно нелогичное желание довериться Вашим рукам, Леонард, – признала Хант, вяло ковыряясь в салате и прихлебывая чай.

– Когда моя дочь капризничала и не хотела есть, я рассказывал ей сказку, – произнес Маккой, глядя на то, как расширились глаза девушки.

– О чем? – и все же вилка подцепила кусок курицы и часть овощей.

– О паровозике, о самолетике, о дракончиках.

– Кхм, – кашлянула Хант. – Нет, спасибо. Не надо сказок о дракончиках.

– Элис, если позволите… – Маккой проглотил кусок жаркого и протер губы.

– Вы о сигналах? – устало отвалилась на спинку стула Хант. – Мне пришлось взорвать воронку, чтобы не дать сюда просочиться очередному крабу. Вы же понимаете, теперь я бы его поймать не смогла.

– Уверен, что поймали бы, но нет, меня интересуют не Ваши решения капитана, а Ваши способности, – возразил Маккой.

– У Вас есть соображения о том, как мне повысить пси-уровень без наркотиков? Доктор, Вы же нормал… простите.

– Не извиняйтесь. Я нормал, Вы телепат. Может, я не понимаю тонкостей настроек, но я все так же продолжаю думать о медузианцах. Элис, это может сработать, они телепаты. Я не знаю, как может отреагировать Ваш разум на их вмешательство, тем более что Вам нельзя будет посмотреть на них, но они могут помочь. Может быть, они смогут повысить Ваш П-уровень, может быть, смогут уравновесить его, чтобы предотвратить рост пси-уровня и все эти скачки.

Элис задумчиво нанизала на вилку куски курицы, отправила их в рот, почти не разжевав, проглотила и отхлебнула чаю.

– Вы не поверите, но я думала о трокати, – наконец, произнесла она. – Они смогли снизить П-уровень, они могли бы повысить его. Один, пять, десять… Для того, чтобы выпить меня, потребовалось слишком много народу, а чтобы вернуть все на свои места, может быть нужен-то только один.

– На Трокати Прах, Элис. Прах губителен для Вас. Что если он плохо сочетается с тем ромуланским снадобьем, которое Вы принимали?

– Мой организм чист от этого препарата.

– Тем не менее, есть вероятность рецидива.

– Вам виднее. Я подумаю насчет медузианцев. Что ж, спасибо за ужин в компании, думаю, пойду, пороюсь в материалах, – она поднялась и подхватила чашку и тарелку. Маккой поднялся следом.

– Все же Вам лучше лечь поспать, – наставительно произнес он.

– Отвыкание от стимуляторов, доктор, – ответила она, отправив посуду в утилизатор. – Скверно действует на мозг после минбарских техник работы по тридцать часов подряд. Пройдет само – хорошо, если не отключусь на мостике.

– Вы удивительная женщина, Элис, – Маккой не позволил себе приобнять ее, когда они подошли к лифту.

– Обычная. Обычный телепат, обычная марсианка. Не была бы тэпом, вообще ничем бы от миллионов других людей не отличалась, – пожала она плечами. – Нормалом быть сложнее, Леонард. Я бы хотела стать нормалом, но как подумаю, что вы так одиноки рядом с партнером, так желание пропадает. Во всем есть своя прелесть – у нормалов есть возможность просто жить, касаться друг друга, не бояться залезть в голову друг к другу, у телепатов есть возможность приносить пользу тем, кто в них нуждается, в любом случае, на все своя цена. Впрочем, если есть любимое дело или долг, если есть космос, корабль и команда, любые углы можно сгладить.

– Вы философ, Элис.

– Это даже не мои слова, доктор. Так рассуждал один минбари.

Они подошли в каютам и Элис лишь молча кивнула, прежде чем скрылась в своей.

Маккой успел принять душ, посмотреть земные новости и лечь в кровать, решив перед сном почитать что-нибудь легкое, как коммуникатор сообщил о вызове.

– Маккой слушает, – вздохнул доктор.

– Простите, если разбудила, – раздался голос Элис.

– Я еще не ложился. Что-то случилось?

– Нет-нет, просто… Извините, дурацкая привычка зацикливаться. Позвольте вопрос?

– Да, конечно.

– Что за история про драконов?

Маккой проморгался, пытаясь понять, о чем речь.

– Вы имеете в виду историю про кормление детей и сказку про дракончиков?

– Да, именно. Я могу понять историю про паровозик и самолетик, но совершенно не представляю, что можно рассказывать о драконах.

– Это… кхм… даже не знаю… это просто история, которую я сочинял на ходу. Знаете, принцесса, которая живет в замке, к которой прилетает милый дракончик, приносит что-то вкусное. Н-да… Головная боль прошла?

– Да, спасибо. А… не хочу навязываться…

– Мне зайти к Вам? – понял Маккой, сообразив, что у девушки от переутомления и бессонницы никак не может расслабиться вся ее капитанская собранность и дотошность.

– Я сама могу зайти, если позволите.

– Конечно, – разрешил он и в тот же миг в дверь позвонили. – Открыть!

– Люблю сказки про драконов, – смутилась Элис, стоя на пороге и почему-то глядя в пол. – Мама…

– Зайдите, – Маккой поманил ее в сторону спальни – сидеть в домашней одежде за столом перед компьютером было бы глупо.

– Спасибо, – она быстро оглядела небольшую каюту и задержала взгляд на его клетчатой рубашке. – Эм… мама тоже рассказывала мне какие-то сказки, у меня даже была игрушка дракон. Черт, я даже не знаю, зачем я Вам это говорю.

– Все нормально, – он заметил, что она была без привычного плаща, даже без накидки с брошью – просто брюки, футболка и шлепанцы из тех, что Маккой выдавал своим пациентам в лазарете. – Хотите, чтобы я рассказал сказку на ночь?

Что-то в лице девушки его насторожило – сперва он думал, что она воспринимает его как отца, потом – как потенциального партнера, но теперь он запутался. Однажды и уже не раз она откровенно говорила, что он ей симпатичен как мужчина, но потом сама же отвергала любые попытки сблизиться.

– Э… не то, чтобы на ночь, я не усну, но…

– Хорошо, – сдался он. – Ложитесь, – предложил он гостье. – Ложитесь, эта сказка длинная.

Странно было вот так лежать рядом, смотреть, как девушка, закрыв глаза, внимательно слушает историю про дракона, прекрасную принцессу, которую он охранял, про принца, который решил спасать принцессу от ее друга, толком не разобравшись, кто враг, а кто друг, как Элис вздыхает, когда принц решился вызвать дракона на бой, как она улыбнулась, когда Маккой ловко повернул сюжет и дракон прогнал принца прочь. Совершенно дикая ситуация, когда доктор рассказывал капитану сказку на ночь. И, наверное, такая дикая ситуация обязана была завершиться так дико.

– У Вас такой красивый голос, Леонард, – Элис чуть улыбнулась, не открывая глаз. – И Вы здорово умеете рассказывать сказки – это расслабляет почти как медитации на Минбаре рано утром. Хотите, расскажу? – предложила она, открыв глаза и глядя на него. Он только кивнул, лежа рядом и подперев голову рукой. Она снова закрыла глаза. – Рано утром над Тузанором встает солнце. В Часовне звонят колокольчики, рейнджеры просыпаются или взбадриваются, если они ведут нестандартный цикл бодрствования, служки зовут нас на утреннюю медитацию в зал. Большинство рейнджеров – минбарцы, так заведено, поэтому они просыпаются легко. Наша группа медитировала в тренировочном классе, когда сех Дурхан открывал окна, чтобы утренний ветер поприветствовал нас. Было прохладно, но это бодрило, так что медитировать чаще всего могли только минбарцы, люди предпочитали либо спать, делая вид, что медитируют, либо смотреть на рассвет. Красивейшее зрелище! Иногда я просыпалась пораньше и выходила на балкон встречать солнце – тогда у меня было время, позже его не стало. И вот, когда сех Дурхан начинает монолог о важности медитации именно в эти часы, солнце заливает зал, отражаясь в окнах, играя бликами на стенах, миллионы, миллиарды радуг, все здания из кристаллов будто горят в ослепительном пламени. Говорят, Синклер был в Тибете, он тоже любил утренние часы и медитации при восходе солнца. И, знаете, в восходе есть что-то волшебное, сказочное, будто обещание не только нового дня, но и чего-то невероятного, светлого. Впрочем, я так себе сказочник, потому…

Маккой наклонился к ней, коснувшись ее губ своими в легчайшем поцелуе. Она тотчас замолчала и, обвив его шею рукой, потянула на себя, углубляя поцелуй, перебирая пальцами его волосы.

Оба боялись даже сделать неловкий вздох, просто пошевелиться, чтобы не разрушить краткий миг дозволенного – он думал лишь о том, что она не поймет, она не сможет его понять, она все равно любит Спока, а он всего лишь возможная интрижка; что Спок сам не понимает, какое сокровище держит на расстоянии от себя, что она удивительная женщина из удивительного мира, что она не должна уходить – это неправильно, нечестно, она так молода! – и что если она вот сейчас отстранится, он сойдет с ума от смущения, потому что все это просто смешно – он старый сельский доктор, а она…

Она думала о том, что если доктор отодвинется, примется заверять, что это ошибка, что он бы никогда даже не подумал пойти на такое, она не сможет принять такой удар; что доктор понимает ее как нормал телепата, не строит иллюзий на свой или ее счет, что он наверняка считает, что он для нее – очередной любовник, которому она потом сотрет память, хотя нет, он не просто любовник – он мужчина, джентльмен… много ли у нее было настоящих джентльменов с такими удивительными руками, с такими красивыми глазами, таким голосом? Она думала о том, что он боится ее, боится за нее, что постоянно нервничает из-за своего капитана, из-за Спока, что над каждым раненым и каждой царапиной он готов проводить максимум времени, чтобы вылечить, заштопать, поставить на ноги, дать жизнь и вырвать из лап смерти любую жизнь любой ценой.

Его руки заползли под ее футболку, а она огладила его грудь под рубашкой – если сейчас отступить, больно будет обоим. Но отступать было некуда и не хотелось.

Маккой приподнялся, стягивая с Элис футболку и позволяя ей расстегнуть его рубашку.

– Не думай, – шепнула она, прижимаясь к нему и щекоча дыханием его ухо. – Чувствуй.

Она провела пальцами по его вискам, будто настраивая экзотический инструмент, и Маккой охнул в голос, когда перед глазами вспыхнули радуги эмоций, передаваемые телепатом.

Маккой знал многих женщин, но еще никогда – настолько удивительную. Если со слабыми пси-способностями она могла открыть доктору такой удивительный мир, на что она была способна в пике своей силы?

Каждое прикосновение под его пальцами рождало крошечную вспышку сверхновой под веками, каждая клетка тела пела в общем гимне удовольствия, в разуме что-то будто бы окутывали шелком, погружали в шоколад, ласкали и целовали каждый нейрон, а тихие стоны воспринимались как ангельское пение. Наверное, так себя чувствовали моряки, когда их звали сладкоголосые сирены.

Где-то в глубине разума билась мысль о том, что утром все будет как всегда, что она уйдет, а однажды она действительно уйдет, чтобы никогда не вернуться, но эта мысль тут же погружалась в шелк, шоколад и зов сирены.

– Чувствуй, – шептала сирена. – Не думай, – пела она, и Маккой подчинялся, чувствуя в своих руках влажное гибкое тело сирены.

Маккой проснулся первым, ощутив приятную тяжесть на своей груди – ужасно хотелось спать, потому что после нескольких часов таких акробатических упражнений немного побаливало тело, но пара кружек кофе, пара уколов общего тонизирующего быстро поставят его на ноги.

Вставать не хотелось, еще меньше хотелось бы будить спящую на его груди девушку, каждый изгиб тела которой Маккой знал еще с того мига, когда оперировал ее впервые. Он укутал ее одеялом, толком не зная, что теперь делать.

Не ошибка – даже мысли были бы преступны, но и не здравый смысл. То, что произошло, было под действием обстоятельств, потому что оба так хотели, оба кружили друг около друга, отталкивая и притягивая вновь, но оба же понимали, что это либо чем-то таким и закончится, либо они останутся друг другу только мимолетными знакомыми, даже не друзьями.

Маккой прекрасно знал, что теперь нужно проснуться окончательно, предложить девушке кофе, что-то сказать, но он не знал, что, зато догадывался, что сделает она.

Телепата не изменить, как не изменить и ее решений как рейнджера. Скорее всего, она сотрет ему память хотя бы потому, чтобы защитить его от ненужных душевных терзаний. Скорее всего, она даже не поцелует его на прощание, а когда они снова встретятся, он даже не вспомнит о том, что произошло, но будет ловить ее взгляд, потому что она будет помнить за них обоих. Скорее всего, даже, что Спок обо всем узнает, а Маккой ничего не сумеет ему объяснить, но в любом случае, это действительно секс на один раз без обязательств и привязанности. Она все равно уйдет… она погибнет…

– М-м-м! – недовольно поморщилась Элис, легонько поцарапав ногтями его грудь. – Что за настроение утром, доктор?

– Доброе утро, – он тепло улыбнулся, зная, что она это почувствует, и поцеловал ее в макушку.

– Доброе утро, Леонард, – она потерлась носом о его грудь и нырнула с головой под одеяло. – Не нужно меня жалеть, а если есть желание подарить мне тепло, мне вполне достаточно теплого одеяла, теплого климата или горячего мужчину рядом.

Маккой широко улыбнулся, закрыв глаза.

– П-уровень повысился? – поинтересовался он.

– Нет, остаточное явление после секса, – раздалось из-под одеяла. – Я предупреждала, что секс с телепатом как наркотик. Мр-р-р, какой же Вы горячий! – протянула она, огладив его тело.

– Переезжайте в Джорджию, – предложил он. – Там тепло.

– Не хочу на Землю, – раздалось под одеялом. Элис выползла из-под него и улеглась прямо на грудь мужчины. – Я люблю космос, Леонард, люблю звезды. Я люблю Марс, хотя на нем очень холодно.

– И под земным куполом? – Маккой чмокнул ее в лоб.

– Нет, под куполом нормально, но в пустыне холодно, хотя и очень красиво. И песок… красный песок до самого горизонта. Я скучаю по всему этому.

Маккой очень постарался не думать о том, что на Вулкане как раз много красного песка, там жарко, есть телепаты и Спок, но не вышло и, судя по глазам Элис, она это тоже поняла, хотя вслух ничего не сказала.

– Вы ведь сотрете мне память? – вырвалось у него.

– А Вы бы этого не хотели? – она мягко поцеловала его, подтянувшись на руках. – В привязанности нет ничего хорошего, Леонард. Привязанность – это слабость.

Он ее понял. Она не имела в виду, что испытываемые чувства – зло в чистом виде. Вовсе нет. Но любить и надеяться, бояться потерять – это все лишнее для того, кто живет одним днем, не зная – или зная? – о том, что будет завтра. Она в самом деле любила, влюблялась как миллиарды женщин, но она была одной из тех немногих, кто никогда не строил иллюзорных замков.

– Мы оба взрослые люди, Элис, – тихо начал он. – Я понимаю твою работу, ответственность, но зачем мне стирать память? Я знаю, что ты не останешься, но позволь мне хотя бы помнить тебя.

– Память – удивительный мир, Леонард, – она откатилась в сторону, поглаживая лицо мужчины. – Для нормала это что-то вроде склада, нормалы что-то узнают, что-то забывают, но телепат может забыть, только если ему сотрут память или заблокируют воспоминания. Наш склад больше, объемнее, информация в памяти тэпа может быть извлечена как самим тэпом, так и другим более сильным. Процедура стирания памяти нормалу безболезненна, это похоже на действие времени – сперва стираются какие-то опознавательные знаки, что-то объемное, потом пропадают мелочи, но все же остается ощущение дежа вю. Стереть ощущения тэпы не могут, это отпечатывается в подсознании, в заводских настройках разума. Восстановить можно даже стертую личность, если знать, как. Я не знаю, но я никогда не причиню тебе вреда и не сделаю больно, Леонард, но… да, память я тебе подкорректирую, – он дернулся под ее ладонью.

– Ты уже это делаешь?

– Сделала, если быть точной.

– И когда я все забуду?

– Постепенно, когда я буду вне поля зрения. Когда ты выйдешь из каюты, ты забудешь все. Останутся какие-то ощущения, но не более.

– Почему? Зачем ты это делаешь?

– Потому что ты мне дорог, нормал, – она провела рукой по его волосам. – Нормалы – хрупкие создания, ты узнал, что такое быть с телепатом, это станет твоим наркотиком.